Страшный суд начался [Второе пришествие богов…]

«Мы живем в эпоху, когда прогресс человечества продвигается вперед невиданными в истории темпами. То, что в настоящий момент представляется большинству людей совершенно немыслимым, вполне возможно, уже вызревает и осмысляется в тиши кабинетов и исследовательских лабораторий. Через несколько недель о нем узнают все специалисты, а через несколько лет оно станет достоянием всех мало-мальски образованных людей. Никогда еще извечный спор между отцами и детьми не достигал такой остроты и напряженности, как в наши дни».

Наука и богословие

Эти слова были сказаны еще в 1910 г. Увы, достопочтенному профессору Гиргензону довелось увидеть лишь первые лучи на заре великой утопии. А мы с вами живем в самой гуще поистине утопичной реальности. Что же касается меня, то для меня лично богословие в его прежнем значении — это полный мрак. Богословы вправе сколько им угодно верить в откровение, однако им не удастся выдать за рациональное нечто такое, что начисто лишено рационального зерна. При этом я нисколько не беру под сомнение научный характер систематического богословия. Его представители сопоставляют священные тексты с историческими фактами и свидетельствами, издают старинные рукописи или путем сравнительного анализа стремятся оценить достоверность тех или иных текстов. Вопрос: какие именно пророки где и когда оставили пророчества о приходе Мессии? Какие из этих пророчеств можно считать подлинными, какие имеют меньшую историческую достоверность, и, наконец, к каким следует относиться более сдержанно? С какими еще изречениями перекликаются пророчества XY? Словом, богословие вполне заслуживало бы титула науки, если бы не само название этой дисциплины — «богословие». Дело в том, что само название «богословие», или теология, происходит от двух греческих слов: теос (= Бог) и логос (= слово), то есть Божье слово[32]. именно этим, то есть изучением слова Божия, богословие и не занимается. Между тем каждый богослов глубоко убежден, что он отдает все силы именно изучению Божьего слова, ибо в противном случае он занялся бы каким-нибудь иным делом, а это убеждение уже само по себе есть вера. В самом деле, люди именно верят в то, что священные писания и тексты с менее высоким сакральным статусом действительно были продиктованы самим Богом или явлены в откровении неким достойным избранникам. Но что же останется от текстов, если убрать веру?

Сами тексты. Правда, они утратят ореол святости. Они могут пользоваться уважением благодаря своей древности, с ними принято обращаться с особым почтением и бережностью, ибо они донесли до нас повествования о временах, о которых не сохранилось никаких исторических свидетельств. Однако они должны быть подвергнуты научному анализу, ибо содержат в высшей степени интересный материал. Именно потому, что вера в святость этих текстов отсутствует, о них можно говорить по существу. А между тем именно вера в их святость и является главным препятствием для текстологического анализа.

С другой стороны, ФИЛОСОФИЯ ПАЛЕОКОНТАКТА также исходит из представлений и утверждений, которые хотя и выглядят в высшей степени убедительными, однако доказать их пока что невозможно. Но разве в богословии дело обстоит иначе? Где точные научные доказательства и свидетельства в пользу истинности ее посылок? Там ведь на каждом шагу встречается субъективизм и вкусовщина[33], а о вкусах, как известно, не спорят. Дело усугубляется еще и тем, что, когда происходит смена поколений и особенно остро ощущается веяние духа времени, людей обычно охватывает внутреннее смятение. Одни из них стремятся обрести надежный оплот[34] в вере, другие жаждут найти истину путем знаний. Так наука превращается в «создание» все новых и новых знаний.

С точки зрения точной науки изучение богословия абсолютно бесполезно. Дело в том, что богословие кишмя кишит всевозможными противоречиями, и в нем многое зависит от вероучительных или просто вкусовых установок той или иной школы. То же самое можно сказать и о ФИЛОСОФИИ ПАЛЕОКОНТАКТА. Однако в последней присутствует четкая линия, позволяющая объяснить непонятное и сделать широкий шаг навстречу здравому смыслу. В самом деле, ФИЛОСОФИЯ ПАЛЕОКОНТАКТА позволяет найти смысл в, казалось бы, совершенно бессмысленных вещах. Прилежные оккультисты могут теперь спокойно погасить свои лампы и предложить братьям из тайных обществ снять свои магические облачения. Пресловутые святыни и предметы веры, пользовавшиеся неизменным спросом на рынке на протяжении многих тысячелетий, сделались тяжким бременем для современного человека. Благодаря современному уровню знаний мы можем предложить достоверную и доступную трактовку событий далекого прошлого. И это — не просто игра случая или счастливое совпадение; нет, это заложено в самой природе вещей. Яблоки падают с ветки только тогда, когда они окончательно созрели. Поэтому мой прадед и помыслить не мог о гипотезе, которую я сегодня отстаиваю. Он и понятия не имел ни о космических полетах, ни о генах и манипуляциях с ними, а ангелы для него были, вне всякого сомнения, посланниками Божьими. Голограмму он счел бы за некое призрачное видение, а телевизор — за говорящее стекло. Хвала тебе, камень святого Берлица. Завеса, окутывавшая прошлое, приподнялась не потому, что просто подошло к концу очередное тысячелетие, а потому, что развитие науки и техники позволило распахнуть створки врат, ведущих в минувшее. И чтобы люди будущего где-нибудь в 2100 г. могли обсуждать возможность массовых полетов в космос, изобрести сверхмощные компьютеры и по- настоящему расшифровать генетический код человека, мы должны уже сегодня поставить вопросы, на которые им предстоит искать ответ. Допустим, мой прадед двести лет назад сделал поистине эпохальную находку. В некой потайной пещере он обнаружил таблички, испещренные загадочными письменами, которые ученым удалось-таки расшифровать. Предположим, в них говорилось, что население Земли с откровенной неприязнью относилось к путешественникам и встречало их крайне негостеприимно. Как же должен был поступить с этими табличками мой прадед и, главное, ученые мужи, жившие двести лет тому назад? Им не оставалось бы ничего иного, как восхищаться поразительной фантазией неведомого автора да порассуждать об аллегориях (= иносказательных уподоблениях). Но главный их вывод звучал бы примерно так: относись с дружелюбием к пришельцам, даже если не знаешь, откуда они пришли к тебе. Ученые двухсотлетней давности незамедлительно объявили бы эти таблички с текстом древним эпосом, поскольку другая, более конкретная мысль, попросту не могла бы прийти им в голову. А уж возможность в недалеком будущем полетов человека в космос они не стали бы и обсуждать. Каких-нибудь двести лет назад никакой здравомыслящий человек не стал бы всерьез обсуждать подобные темы.

Речь идет не об ограниченности инакомыслящих, хотя люди этого сорта предпочитают жить замкнуто, уединившись в своей собственной башне из слоновой кости. Речь идет о современном освещении извечных вопросов, всегда не дававших покоя человечеству. К тому же тем, кто задает подобные вопросы, сегодня живется несравненно легче, чем во времена их предков. В самом деле, ведь сегодня нет ни грозных папских булл об отлучении от церкви, ни охоты за ведьмами, и современные средства массовой коммуникации позволяют быстро и легко распространять невероятное многообразие самых смелых теорий. Я даже отчасти понимаю отставных ветеранов науки, которые с непреодолимым упорством пытаются возвести преграды на пути новых духовных течений. Им остается лишь высказывать негодование по поводу очередной новой теории, но они, к счастью, не располагают возможностями насмерть заблокировать пути познания будущего. И то, что в одной стране запрещено по соображениям религиозной или идеологической цензуры, преспокойно процветает и развивается в другой.

Критики всех мастей не раз задавали мне вопрос: а что же, ради всего святого, заставляет меня быть настолько уверенным в том, что я двигаюсь в правильном направлении? В конце концов мои интеллектуальные построения могут показаться идеей фикс, ибо у них пока что нет никаких доказательств. К тому же я действую очень и очень избирательно, выбирая из преданий только те фрагменты, которые говорят в пользу моей теории, а прочие попросту опускаю.

Правильный выбор

Ради чего, собственно, я обременяю себя штудированием груд книг для пущей полноты материала? Ведь любая книга, которую я читаю, — это прежде всего выборка мнений, которые отстаивает ее автор. Утверждение, будто к научной литературе это не относится, — не более чем миф, в который верят разве что наивные студенты.

За последние четыре года я проштудировал не менее трехсот богословских трудов и всякий раз убеждался в том, что их авторы в итоге приходили именно к тем выводам, которые им были нужны. Бесчисленное множество ссылок на другие источники, обилие которых особенно поражает в докторских диссертациях, представляет собой в лучшем случае пример стремления доказать, что оппонент в том или другом пункте заблуждается. Этот всемирный потоп литературы по всем областям знаний настолько всепоглощающ, что обозреть и проанализировать его не в силах никакой автор на свете. Он просто вынужден ограничивать круг поисков, отправляя за борт весь излишний словесный балласт. Наконец, оценить противоположные мнения способен только специалист, а профану разобраться в них явно не по плечу. Еще менее по плечу это издателям и книготорговцам. На мой взгляд, критерием оценки при выборе той или иной книги должны быть честность и прямота. Автор должен честно сказать, чего он хочет, что ищет и по каким соображениям отправляет в корзину все прочие материалы.

Религиозные тексты полны рассуждений о морали и этике, что меня нисколько не интересует. Тем не менее мне пришлось пропустить через себя многие сотни страниц толкований изречений пророка, содержащих в себе всевозможные предостережения, запреты, наставления и предписания. В конце концов это не мое дело — подробно разъяснять читателю, почему не следует есть свинину и при каких обстоятельствах позволительно разводиться с женой. Более того, как хорошо известно любому специалисту по библеистике, ответы пророка в очень и очень многих случаях не принадлежат ему и не имеют никакого отношения к тексту оригинала. Более поздние поколения по собственному вкусу дополняли, сокращали и меняли древний текст. Никаких определенных критериев отбора не существовало. Второй по значимости вопрос — это вопрос о датировке. Но что пользы от изречений типа «…Фарра родил Авраама[35], Авраам родил Исаака…»[36], если Авраама, по всей вероятности, никогда не существовало?

Что-что-о? Но ведь существуют же тексты об Аврааме, о нем написано множество историй, а свидетельства, изложенные в так называемом «Апокалипсисе Авраама»[37], содержат вполне конкретные подробности. Что ж, верно. Такие тексты действительно существуют, более того, они представляют особую ценность для моих исследований. Однако это отнюдь не означает, что это — оригинальные тексты, написанные рукой самого Авраама или кем-то из его ближайшего окружения. В «Хронике Иерамиила», апокрифическом тексте, основанном на гораздо более ранних источниках, говорится, что Авраам был великим магом и астрологом. Свои обширные познания он получал непосредственно от ангелов. Нам, христианам, постоянно внушали мысль о том, что Авраам был прародителем человечества; на самом же деле специалисты не уверены даже в том, существовал ли он на самом деле и что, собственно, означает его имя.

Франц М. Бёль, профессор Лейденского университета, констатирует:

«Имя Ав-рам, которое, за исключением одного фрагмента в Книге Бытия (Быт. 11, 26–17,5), не встречается более нигде в Библии, означает возвышенный отец или отец возвысился. Более того, слово патриарх вполне можно считать переводом этого имени… по всей вероятности, форма «Ав-раам» представляет собой всего лишь один из диалектных вариантов более частого имени Аврам»[38].

Эти слова были написаны в 1930 г., однако ученые более позднего времени приходят практически к тем же выводам. Так, например, спустя пять лет после выхода работы профессора Бёля в одной из статей, опубликованных на страницах «Journal of Biblical Literature», появилось лапидарное высказывание:

«Первоначально имя Авраам было не личным именем, а именем некоего божества».

С тех пор прошло более шестидесяти лет, исследования, посвященные Аврааму, продолжаются, но ясности в этот вопрос они пока что не принесли. В одной из публикаций Йельского университета мне довелось прочесть следующее утверждение:

«По всей видимости, мы никогда не сможем с полной определенностью доказать, что Авраам действительно существовал».

Так как же, принимая во внимание всю эту богословскую неразбериху, мне быть с моими изысканиями в области датировки некоторых пророческих изречений? И, что самое важное, как отразились те или иные темы у других пророков? Так, восприятие пророка Иезекииля, одного из столпов ФИЛОСОФИИ ПАЛЕОКОНТАКТА, на протяжении XX в. претерпело ряд существенных переоценок. В одной из работ, опубликованной в 1981 г., перечислено ни много ни мало двести семьдесят статей и исследований, посвященных пророку. Итак, получается, что только в нашем веке двести семьдесят два ученых мужа посвятили годы и годы своей жизни изучению книги Иезекииля. В ходе этих исследований образ и восприятие пророка многократно менялись. Первоначально для него не существовало эффектного определения, затем появились такие термины, как «визионер», затем — «мечтатель» и «фантаст», и наконец в одной из недавних публикаций пророка окрестили «каталептиком» (каталепсия — это особая форма шизофрении, сопровождающаяся судорогами). Разумеется, тексты Иезекииля удостаивались внимания и со стороны богословов. Специалисты по семантике со всей определенностью заявили, что стиль и выбор слов свидетельствуют о том, что у книги было как минимум несколько авторов. Некоторые провозгласили бедного пророка «Псевдо-Иезекиилем», книга которого была скомпилирована около 200 г. до н. э. на основании нескольких более ранних текстов.

Любопытно, что профессор богословия Рудольф Сменд еще сто лет назад писал:

«Вряд ли можно оспаривать тот факт, что повествование в книге основано на некоем реально пережитом видении и что видение это ни в коей мере не являлось чисто литературным приемом».

А что же сегодня? Сегодня большинство богословов сходятся во мнении, что книга Иезекииля представляет собой плод усилий многих редакторов плюс тексты самого пророка, перемежающиеся позднейшими вставками и интерполяциями.

Кто посмеет всерьез бросить мне упрек в том, что я извлекаю из этого салата самые свежие листочки? К тому же в салате содержатся куда более резкие ингредиенты, из-за которых вкус листиков становится практически неощутимым. Так, например, в священных книгах встречаются имена и даты, которые столь же плохо согласуются друг с другом, как салат с мелко нарезанными подошвами. В книге Бытия (Быт. 15, 13–14 и 16) читаем:

«И сказал Господь Авраму: знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их, и будут угнетать четыреста лет… А ты отойдешь к отцам твоим в мире, и будешь погребен в старости доброй. В четвертом роде возвратятся, ибо мера беззаконий Аморреев доселе еще не наполнилась».

Британский археолог Кэтлин М. Кеньон в этой связи пишет:

«Хронология здесь явно противоречит самой себе. Названный в тексте временной промежуток в четыреста лет и утверждение о том, что вернуться суждено представителям четвертого рода (поколения) после прихода в Египет — это два утверждения, до такой степени взаимоисключающих и не согласующихся друг с другом, что их следует рассматривать как абсолютно неисторические».

Впрочем, богословские взгляды и оценки не являются чем-то незыблемым; они тоже меняются от профессора к профессору и от века к веку. Что же тогда остается? Да те же самые загадочные свидетельства. Точнее — определенного рода истории, в которых автор описывает события от первого лица и повествует о переживаниях, свидетельства о которых он начинает с местоимения «я». Как и в легендах, и преданиях, гласное содержательное ядро в религиозных текстах обычно сохраняется неизменным. Это — некая тайна, на которую позднейшие редакторы почти никогда не отваживались поднять руку. Чем же это можно объяснить? Во-первых, тем, что они сами не понимали смысла таких «темных мест». Слова пророка всегда были окружены ореолом некой тайны. Поэтому их следовало передать будущим поколениям без всяких изменений и поправок. Во-вторых, тем, что позднейшие редакторы обычно не дерзали приписывать почитаемым древним пророкам свои собственные мысли. А ведь, используя форму первого лица «я», им волей-неволей пришлось бы лгать. Поэтому я убежден, что формулы типа «и видел я… и слышал я… и сказал мне Господь…» восходят к незапамятной древности и представляют собой свидетельства очевидцев. Позднейшие редакторы, выступавшие в роли корректоров и интерполяторов, стремились прояснить текст и сделать его более понятным. А поскольку они сами не понимали того, что хотели объяснить, сегодня в текстах царит настоящий хаос. О, если бы они просто переписывали древние тексты, не внося в них никаких поправок и изменений![39] Но такая задача мыслящему человеку не по плечу. Она не по силам даже людям нашего времени. Дело в том, что уже существуют версии Нового Завета в форме комиксов и других, еще более курьезных вариантов. Стремление приблизить Священное Писание к «духу времени» или сделать его более доступным для молодежи вполне понятно, однако, как говорил Махатма Ганди (1869–1948)[40], «Нечистыми средствами можно достичь лишь нечистых результатов».

Критерии отбора должны быть четкими!

«Фильтр» моего отбора не упускает и те источники, которые абсолютно непонятны для современного человека. Это не исключает того, что за последние двадцать лет мы обзавелись новой лупой для анализа древних текстов. Тем же, кто вознамерится доказывать, что подобный подход является «ненаучным» и его не стоит принимать всерьез, могу сослаться на опыт иудейских книжников, которые на протяжении многих веков и даже тысячелетий сталкивались с подобными проблемами. Они тоже не понимали, что именно имелось в виду в древних священных текстах, и поэтому старались на сто ладов истолковать каждое слово и каждую фразу. И каждое новое поколение предлагало свои версии и трактовки. Записи подобных толкований составляют обширные мидраши. Свод литературно-экзегетических текстов, известных под названием Мидраш, содержит труды наиболее выдающихся иудейских мудрецов многих веков. «Мидраш» означает «толкование», поиски сокровенного смысла текстов. Я не требую от моих читателей, чтобы они обзавелись мидрашами, и в качестве пояснения приведу несколько примеров. Следующая цитата взята мною из «Мидраш Берешит Рабба»[41] и представляет собой сотую главу этой книги:

«Б-г[42] сказал: сотворим человека. С кем же советовался Б-г? По словам рабби Иошуа, (говорившего) от имени рабби Леви: с созданиями неба и земли, подобно царю, у которого было два советника и он ничего не совершал, не посоветовавшись с ними. По мнению рабби Самуэля бар Нахмана, Б-г каждый день советовался со (Своими) созданиями, подобно царю, имевшему совет мудрецов и ничего не начинавшему без его мудрости. По мнению рабби Ами, Б-г советовался со своим сердцем, подобно царю, который повелел зодчему возвести дворец. Когда же он увидел дворец, он весьма не понравился Ему. На кого же ему обратить недовольство свое? Только на зодчего. Вот так же и Б-г обратил недовольство Свое на сердце Свое».

Все эти словесные построения порождены благим стремлением раскрыть тайну предания и сделать его более понятным. Между тем ее не удается раскрыть и до сего дня. Поэтому мидраши фраза за фразой разбирают и толкуют на все лады Священное Писание. Ученые и книжники, вдохновлявшиеся этими текстами, были убеждены, что в них обязательно должен быть заключен некий смысл, и продолжали искать и изучать, составлять и сравнивать. Для пущей наглядности приведу другой пример из «Мидраш Шемот Рабба»[43]:

«И сказал Б-г Моисею. По словам рабби бар Мамаля, Б-г сказал ему: ты хочешь узнать Имя Мое. Ты сможешь узнать Меня по делам Моим. Кроме того, Я — и Всемогущий Господь, и Цебаот, и Элохим. Когда Я веду войну против беззаконников, имя Мне — Цебаот; когда Я караю людей по грехам их, имя Мне — Всемогущий Господь, а когда Я проявляю сострадание к миру, имя Мне — Иегова, ибо это имя выражает не что иное, как именно сострадание…»

И так далее, и тому подобное — на протяжении множества страниц. А между тем все эти толкования в совокупности своей свидетельствуют о том, что даже наиболее выдающиеся иудейские книжники уже в те времена не понимали истинного смысла древних текстов.

Так какими же критериями отбора пользуюсь я? Что для меня является самым главным? Каким образом мне удается, образно говоря, «фильтровать» поток древних и современных источников, определяя, какие именно пассажи в текстах являются оригинальными, а какие — нет?

Когда, повествуя о рождении Авраама, утверждают, будто при его рождении с неба спустился ангел, будто его отец был священнослужителем, а сам Авраам был советником царя Вавилона Нимрода, я при всем желании не могу усмотреть в подобных «фактах» ничего, кроме благочестивых попыток позднейших редакторов выдать желаемое за действительное. Можно не сомневаться, что это они позаботились о том, чтобы создать праотцу Аврааму подобающий имидж и наделить его почтенной родословной. Когда же сам Авраам — или тот, кто действует в тексте от его лица, независимо от имени, — ведет рассказ в форме первого лица, повествуя о тех переживаниях, которые выпали на его долю, я склонен с доверием относиться к подобным утверждениям. Подобные тексты всегда с успехом выдерживают самый строгий мой отбор, тем более если они содержат эпизоды и свидетельства о пребывании в космосе, которые не мог изобрести никакой позднейший редактор. Почему? Да потому, что ему недоставало бы знания мелких деталей.

Так, в тексте, который богословы обычно называют «Апокалипсисом Авраама», некий неведомый автор XY рассказывает, что на землю спустились «два небесных существа». Эти небожители вознесли Авраама (я предпочитаю сохранять это имя) на небо, ибо Всевышний пожелал говорить с ним. Авраам сразу же уточняет, что посланники эти были не обычные люди — «не человеческие души» — и он очень испугался при виде их. По утверждению Авраама, тела у обоих небожителей были блестящие, «подобно сапфиру». Наконец появился дым, затем вспыхнуло пламя, и «мы вознеслись ввысь, словно влекомые многими ветрами». Там, «в воздухе, на той высоте, куда мы вознеслись», Авраам видел «мощный свет, который невозможно описать», а также громадных существ, произносивших слова, «понять которые я не мог». Для тех же, кто все еще не понимает, о чем идет речь, Авраам кратко и лапидарно повторяет, где именно он побывал:

«Я же пожелал возвратиться вниз на землю. И то возвышенное место, в котором мы пребывали и которое стояло прямо, вскоре опустилось вниз, на землю».

Таким образом, некто, живший в далекой древности, в форме первого лица рассказывает нам о том, что он пожелал «возвратиться на землю». Следовательно, всякому, у кого сохранилось хоть немного здравого смысла, совершенно ясно, что рассказчик находился где-то вне земли. Если допустить, что это место — вставка позднейшего редактора, ради чего она могла ему понадобиться? Ведь никто из читателей не знал и не мог знать, что на околоземной орбите находились огромные космические корабли, напоминающие современные орбитальные станции. Дело в том, что преодолеть силу притяжения, обусловленную вращением Земли, способен только искусственный летательный аппарат. А теперь давайте задумаемся: о чем же, собственно, повествует это место из «Апокалипсиса Авраама»? «…то возвышенное место, в котором мы пребывали и которое стояло прямо, вскоре опустилось вниз, на землю». Совпадение? Не более чем пустая фантазия? Но почему же тогда Авраам, рассказывая о своем «космическом полете», подчеркивает, что явившиеся ему небожители не были человеческими душами? Да и одеяния их сверкали «подобно сапфиру»…

Нет уж, друзья с другого факультета! Подобные тексты для современного разума ясны и понятны как божий день. Сегодня незачем мудрить и изобретать всевозможные нелепости, и никакой затхлый позавчерашний дух ученых кабинетов не в силах затушевать их смысл. Мы располагаем текстами, время понимания которых наконец-то пришло. Современные люди сыты по горло всевозможными религиозными сказочками и устали верить в бредни, когда новое прочтение стародавних преданий позволяет без труда постичь смысл спорных текстов.

Прежде чем перейти к следующей главе, я хотел бы — в который уже раз! — раздуть старое пламя, которое с годами становится все более и более жарким. В одной из моих прежних книг я уже рассказывал о пророке Енохе, а в книге «Свидетельства» останавливался на этой теме более подробно. Поэтому долго говорить об этом я не буду. Однако мне хотелось бы привести некоторые выдержки из текстов, убедительно объяснить смысл которых современные экзегеты не в силах. Надеюсь, мне не дерзнут бросить упрек в том, что я использую тексты Еноха односторонне, выбирая из них только то, что мне нужно по теме, ибо противная сторона хранит упорное молчание о Енохе.

И вновь Енох

Кто же был этот Енох?

В «Преданиях иудеев древности» Енох назван «царем над людьми», который «правил двести сорок три года». Он был средоточием мудрости, и за советом к нему съезжались люди со всего света.

У древних египтян Енох считался строителем, воздвигшим Великую пирамиду Хеопса. Такого же мнения придерживался и средневековый арабский географ Таки ад-дин Ахмад бен Али бен Абд-аль-Кадир бен Мухаммад аль-Макризи (1364–1442) в своем труде «Хитат». В нем он пишет, что разным народам Енох был известен под разными именами: Саурид, Гермес, Идрис и Енох. Вот небольшой фрагмент из книги «Хитат» (глава 33): «… первый Гермес, известный как Трисмегист, то есть Трижды Величайший, ибо он сочетал в одном лице пророка, царя и мудреца (он — тот самый, кого евреи называли Енохом, сыном Иареда, сына Малелеила, сына Сифа, сына Дама — да будет свято имя его! — а также Идрис), который прочел по звездам о приближении Всемирного потопа. Он повелел возвести пирамиды и спрятать в них сокровища, писания, заключающие в себе мудрость и все прочее, ибо он позаботился о том, чтобы надежно и навечно сохранить все, что может погибнуть и исчезнуть».

Для арабов имя Идрис — синоним древнего мудреца или отца-прародителя, а в иудейском, как, впрочем, и в христианском богословии, Енох считается седьмым из десяти праотцов, одним из допотопных патриархов. Енох был отцом Мафусаила, который отошел в мир иной в поистине библейском возрасте — девятисот шестидесяти девяти лет.

В Ветхом Завете, точнее в книге Бытия, Енох упоминается пять раз (Быт. 5, 21–24). Там, например, можно прочесть, что «и ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его» (Быт. 5, 22).

Вот так, просто: захотел — и взял! По-древнееврейски имя Енох означает «посвященный», «проницательный», «премудрый», и этот Посвященный, слава Богу, позаботился о том, чтобы его знания не пропали втуне, к вящему сожалению вечно вчерашних, которые обрадовались бы куда больше, если бы Енох бесследно растворился в воздухе, поскольку этот Енох был еще и прилежным писцом. А это-то и вызывает у них раздражение.

Существуют две древние книги, которые, правда, не входят в корпус текстов Ветхого Завета и относятся к так называемым апокрифам. Отцы церкви[44], определявшие состав нашей Библии, не могли обойти своим вниманием и тексты Еноха, которыми они, естественно, располагали. И, как видно, отцы не поняли их, ибо решили исключить их из канона Библии. Правда, эфиопская церковь проигнорировала мнение отцов церкви, и благодаря ей книга Еноха осталась в составе канонических книг абиссинской церкви. К тому же сохранился и славянский вариант этой книги, так называемый Славянский Енох. Сравнительный анализ текстов, осуществленный авторитетными учеными, показал, что обе книги были написаны одним и тем же автором, и автора этого звали Енох. Начиная c XVIII в., когда книга Еноха стала известна в Европе, представители богословских кругов ведут нескончаемые споры о том, кто же мог быть автором этой поразительной книги. Стороны сходятся во мнении о том, что это был человек, живший как минимум за несколько веков до Р.Х., ибо именно таков бесспорный возраст эфиопской версии книги Еноха. Так кто же ее автор?

Я всегда был противником слепой веры в авторитет всевозможных экзегетов. Для них если текст совпадает с их вероучением, то он — подлинный, если нет — фальшивый. Тут недолго и свихнуться! Между тем повествование в книге Еноха ведется не только от первого лица; автор не раз подчеркивает в тексте свое авторство, словно заранее опасается, что духовенство далекого будущего окажется слишком ограниченным и не сможет понять его. Поэтому в двух фрагментах текста книги я позволил себе выделить курсивом несомненные свидетельства того, что автором книги действительно является Енох.

Рассказ очевидца

«В первом месяце 365 года (своей) жизни, в первый день первого месяца, я, Енох, остался в доме моем один… И явились мне двое мужей огромного роста, которых я никогда не видывал на земле. Лица их сияли словно солнце…»

«Написанное Енохом писцом пространное учение мудрости… Вот, Мафусаил, сын мой, я поведал тебе все и записал все для тебя; итак, я исполнил это ради тебя и передаю тебе книги, в которых рассказано обо всех вещах. Мафусаил, сын мой, храни книги «написанные» рукой твоего отца и передай их грядущим поколениям мира». (Книга Еноха 81, 92, 93, 103 и сл.)

Итак, яснее, действительно, не скажешь. Автором протооригинала книги Еноха, ее содержательного ядра, действительно был сам допотопный патриарх Енох, иначе он не стал бы именовать своего сына Мафусаилом. Утверждение о том, будто весь текст представляет собой сплошную фальсификацию дохристианского времени, означает, что автор говорит заведомую ложь. Однако для подобного заявления нет никаких оснований, ибо, как показывает пример уже знакомого нам «Апокалипсиса Авраама», автор книги Еноха сообщает о Вселенной и «падших ангелах» такие подробности, которые не знал и не мог знать никто из книжников после него, не говоря уже о том, что Енох постоянно подчеркивает, что то-то и то-то ему сказали, объяснили и показали ангелы.

Отрицание того факта, что автором книги Еноха является сам допотопный патриарх Енох — позор для экзегетики и экзегетов. Кроме того, это — поразительный пример манипулирования сознанием верующих. Им остается без размышлений проглотить все, что предлагают им учителя. А те, естественно, стремятся представить труднейшие тексты Еноха этаким видением. Но ведь ироническим словечком «видение» можно обозначить практически все, что недоступно пониманию. При этом обычно умалчивают, что очевидцами видения, представшего Еноху, был не только он, но и многие другие. К тому же перед исчезновением он дал своей семье подробные наставления относительно того, что их ждет во время его отсутствия. То, что пережил Енох, невозможно и отнести на счет «предсмертного видения», поскольку после беседы с ангелами патриарх преспокойно вернулся к своим чадам и домочадцам, чтобы много лет спустя вновь исчезнуть в облаках на небе в огненной колеснице, и на этот раз — навсегда.

Так что же придает книге Еноха столь животрепещущую актуальность? Дело в том, что она — один из краеугольных камней ФИЛОСОФИИ ПАЛЕОКОНТАКТА. В ней, совсем как в Ветхом Завете, повествуется о том, что бывает, когда ангелы поднимают мятеж.

Когда ангелы поднимают мятеж

В книге Еноха (Енох 6, 1–6) сказано: «И случилось, — после того как сыны человеческие умножились в те дни, у них родились красивые и прелестные дочери.

И ангелы, сыны неба, увидели их, и возжелали их, и сказали друг другу: «Давайте выберем себе жен в среде сынов человеческих и родим себе детей!»

И Семьйяза, начальник их, сказал им: «Я боюсь, что вы не захотите привести в исполнение это дело и тогда один я буду искупать этот великий грех».

Тогда они все ответили ему и сказали: «Мы все поклянемся клятвою и обяжем друг друга заклятиями не оставлять этого намерения и привести его в исполнение».

Тогда поклялись все они вместе и обязались в этом все друг другу заклятиями, было же их всего двести.

И они спустились на Ардис, который есть вершина горы Ермон; и они назвали ее горою Ермон, потому что поклялись на ней и изрекли друг другу заклятия».

Если в этом фрагменте описан не мятеж «сынов неба», то что же тогда? Объяснение в любви с обоюдными пожеланиями счастья и благополучия? Нет, все совершенно ясно, ибо далее в книге Еноха (Енох 7, 1–6) читаем:

«И они взяли себе жен, и каждый выбрал для себя одну; и они начали входить к ним и смешиваться с ними, и научили их волшебству и заклятиям, и открыли им срезывание корней и деревьев.

Они зачали и родили великих исполинов, рост которых был в три тысячи локтей.

Они поели все приобретение людей, так что люди уже не могли прокармливать их.

Тогда исполины обратились против самих людей, чтобы пожирать их.

И они стали согрешать по отношению к птицам и зверям, и тому, что движется, и рыбам, и стали пожирать друг с другом их мясо и пить из него кровь.

Тогда сетовала земля на нечестивых».

Да, ничего не скажешь, сценарий событий, предшествовавших Потопу, описан вполне реалистично, несмотря на то, что отдельные его детали кажутся нам сегодня совершенно неправдоподобными. Получается, что добрые ангелы, то есть те, которые не приняли участия в мятеже, с высоты небесной наблюдали за тем, что творится на земле. Они донесли обо всем Всевышнему, и ответ его был категоричен и резок:

«Тогда стал говорить Всевышний, Великий и Святый, и послал Арсъйялалйюра к сыну Ламеха (Ною) и сказал ему: «Скажи ему Моим именем: «Скройся!»

И объяви ему предстоящий конец!

Ибо вся земля погибнет, и вода Потопа готовится прийти на всю землю, и то, что есть на ней, погибнет».

Столь же поразительно звучат и многие другие детали в книге Еноха, которые, кроме нее, не сохранились ни в каком ином предании. Так, например, в 69-й главе Енох называет даже имена предводителей мятежников и объясняет основные функции каждого из них!

Поскольку благодаря письмам, поступающим от моих читателей, я прекрасно знаю, что в библиотеке их деревни или городка нет экземпляра книги Еноха, или у них самих просто нет времени, чтобы заняться поисками этой книги, позволю себе привести обстоятельную выдержку из древнего текста (естественно, в переводе). Енох хотел выведать у ангела как можно больше. Признаться, я бы тоже!

«И вот имена тех ангелов, и эти имена их:

первый из них Семьйяза,

второй Арестикифа,

третий Армен,

четвертый Кокабел,

пятый Туарел,

шестой Румъйял,

седьмой Данел,

восьмой Рекаэл,

девятый Баракел,

десятый Азазел;

одиннадцатый Армерс,

двенадцатый Батаръйял,

тринадцатый Базазаел,

четырнадцатый Ананел,

пятнадцатый Турхйял,

шестнадцатый Симанизиел,

семнадцатый Иетарел,

восемнадцатый Тумаел,

девятнадцатый Тарел,

двадцатый Румаел,

двадцать первый Изезел.

И это главы их ангелов и имена их предводителей над сотнею, пятьюдесятью и десятью.