Твёрже алмаза

Каролина развернулась и пошла по направлению к выходу.

– Хм-м? Кажется, мне следует извиниться? – повысил он голос, потому что она удалилась уже на достаточное расстояние. – Я ведь ни в коем случае не хотел вас обидеть, мисс.

– Вы меня ничем и не обидели, – засмеялась Каролина, помахав на прощание рукой.

Питер проводил её взглядом, больше не осмелившись сказать ни слова.

Питер Рэдси не был первым молодым человеком, с которым Каролина была знакома. Но он стал первым молодым человеком, запавшим ей в душу. Двух малозначительных встреч вдруг оказалось вполне достаточно, чтобы дать пищу нескончаемым девичьим мечтам.

Если бы кто-нибудь посмел сказать Каролине, что эти мечтания типичны для многих юных дев в её возрасте она бы смертельно оскорбилась. Ей собственные чувства представлялись исключительными и необыкновенными, ни в коем случае не наивными, какими они, в действительности, были.

В этих грёзах, естественно, Питер замечал необычную красоту Каролины. Она блистала красноречивым остроумием, поражала его исключительными музыкальными талантами и, конечно же, лучше всех танцевала на балу. Неважно, на каком – главное, что лучше всех!

Пока маленькие ножки порхали по паркету, в голове прокручивались картины, одна приятней другой –бальзам для женского самолюбия.

Самой полюбившейся фантазией стала мизансцена, в которой, встав на одно колено и глядя на неё прекрасными, глубокими, несчастными глазами Питер признавался в любви, предлагая ей руку и сердце.

Будучи по сути избалованным ребёнком, Каролина привыкла получать всё, что захочет и на этот раз ни секунды не сомневалась, что получит желаемое.

Раскрасневшаяся, запыхавшаяся, она садилась на утопающей в полумраке диван. Мысли уносились так далеко, что она не замечала привычных вещей: тяжёлого буфета, стола из красного дерева, массивного серебра и натёртого до блеска паркета. Подсвеченная радужными мыслями комната казалась необыкновенно уютной.

Вот она, прекрасная и гордая, идёт по ковровой дорожке, склоняясь в изящном реверансе перед Их Величествами.

Вот она, весёлая и оживлённая, кокетничает со всеми мужчинами напропалую, подряд. Конечно, это немного жестоко по отношению к юноше с белыми, похожими на золотой шлем, волосами. К юноше с отрешённым взглядом, в котором светилась пленительная для Каролины отрешённость и непонятная печаль. Но тем большая радость будет ждать его впереди, когда Питер узнает, что ей, вокруг которой все мужчины роятся, как пчёлы, на самом деле нужен только он – он один!

Они останутся наедине. Он признается в своей безнадёжной любви. Она откроется, поведав, чем так полно её девичье сердце.

В воображении Каролины раз за разом вставало лицо Питера, изумленное и счастливое в тот момент, когда она согласится стать его женой.

Конечно же, её родители могут не сразу одобрить этот брак (вариант, где брак легко одобрялся, лишал Каролину доброй сотни приключений и поэтому не был принят к рассмотрению). Им придётся бежать, чтобы венчаться тайно.

Финальная картина – они вдвоём, верхом на белых лошадях скачут навстречу закату по песчаной косе. Под копыта лошадям летят обрывки пены от наступающего прибоя. В небе взволнованно кричат, паря, чайки.

Глава 2. Королевский приём

– Каролина! Силена! Куда вы запропастились? – донёсся с лестницы повелительный голос матери.

С тихим стуком упали на пол шпильки. Вместо белоснежных лошадей с гривами, развевающимися хвостами и плюмажами, Каролина увидела собственное отражение в зеркале.

– Идём, – схватила Силена её за руку. – Наверное мама хочет сообщить какую-то новость.

Силена не ошиблась.

– Вы, должно быть, слышали о том, что в ближайшие недели намечена церемония представлений дебютанток в королевском дворце? – обратилась к ним Фиона, как только Каролина с Силеной чинно расселись перед ней на стульях. – Мы получили приглашение. Вас представят Их Величествам.

– Не может быть! – сжала Каролина повлажневшими от волнения пальцами руки сестры.

– Там будет весь высший свет. И мы – тоже! Представляешь, Каролина? – блестя глазами отозвалась Силена. – Матушка, а это точно?

– Совершенно точно. И у нас катастрофически мало времени. Ведь необходимо приготовить вам достойные высокого случая наряды.

Когда сестры остались наедине, Силена надулась, словно хомяк, натолкавший бобы за щёки.

– Что случилось? – поинтересовалась Каролина.

– Не хочу выглядеть нелепо, как в тот раз, когда к нам в имение приехал герцог Паулисс… ну что же это такое?! Не смейся надо мной!

– Я не смеюсь, – заверила Каролина Силену, хотя выражение её лица говорило об обратном. – Просто, на мой взгляд ты тогда выглядела слишком… розовой.

– Ох! Не нужно было мне тогда слышать эту противную модистку… как там её звали? Пэнс?

– Что поделать? У нашей тёти есть свои представления о том, как должна выглядеть юная дева перед настоящим джентльменом. По её понятиям, в идеале девица должна походить на свежевымытого поросёнка.

– Нужно было поступить так же, как ты: не слушаться никого! Ты-то не стала тогда носить те ужасающие оборки!

– Дело не в оборках. В платьях, подобранных тётушкой, были такие тесные корсеты, что в них и мертвый не смог бы дышать.

– Возможно тётушка пребывала в убеждении, что благовоспитанной девице дышать и ни к чему?

Каролина запорхала по комнате легкокрылой птичкой, пародируя обеим небезызвестную особу:

– Юные девы! Бурное дыхание не украшает высокородную леди! Неужели же вы осмелитесь дышать в присутствии гостей?

Силена весело хохотала, наблюдая, как сестра, дурачась, имитируя манеры тётки, расхаживает вокруг с павлиньим видом, оправляя платье и царственно отбрасывая на спину выбившийся из прически локон:

– Дышать, выставляя грудь напоказ перед Её Величеством? Это… это… у меня нет слов! Вверх неприличия! Это… это… это отсутствие должного воспитания, сударыни! Вот что это такое!

Взглянув на смеющуюся сестру Каролина тоже весело расхохоталась, схватив её за руки и кружась по комнате:

– Пусть тётка хоть с утра до вечера трещит о приличиях, о поросячьих платьях, идеально подходящим юным леди для первого приёма. Главное, что мы окажемся в королевском дворце! Своими глазами увидим Их Величества! Всех лучших людей королевства! Представляешь?

– Представляю. Но розового платья даже ради такого случая больше не надену.

– И не надо, – поддержала Каролина сестру.

Остановившись перед зеркалом, она критически осмотрела собственное отражение во всех ракурсах.

Возможно, её лицо нельзя было назвать классически красивым, но оно совершенно точно было весьма привлекательным. Точёный узкий подбородок не совсем правильно сочетался с чуть заметной широкоскулостью, из-за чего лицо имело форму сердечка, но раскосые, ярко-голубые, как небо в ясный день, выразительные глаза искупали этот небольшой изъян во внешности. Подвижный алый рот дополнял яркую миловидность, выдавая живость, даже страстность натуры.

Сама Каролина не знала об этом, но именно пухлые губы, ещё не твёрдо очерченные, больше и чаще всего привлекали мужское внимание. Когда Каролина говорила губы, казалось, были готовы улыбнуться или рассмеяться в любой момент, а когда умолкала, нижняя губа чуть-чуть приподымала верхнюю.

Ещё раз окинув себя взглядом с ног до головы девушка с досадой подумала о том, что в лице её ещё таится что-то детское, несмотря на уже ярко проступающую женственность. Собрав волосы в подобие высокой прически ещё раз окинула себя критическим взглядом.

– Как думаешь, маршал Сид Кайл будет на приёме?

– С чего это ты вдруг им заинтересовалась? – насмешливо сузила Силена глаза. – Попробую догадаться? Так! Признавайся! Тебя ведь интересует вовсе не сам прославленный маршал? Ты хочешь видеть его оруженосца, верно?

В этот самый момент сестра показалась Каролине вредной как никогда.

С досадой она отдёрнула от головы руки. Волосы пушистым водопадом накрыли хрупкие плечи.

Силена подскочила, обнимая сестру со спины и глядя в зеркало через плечо Каролины:

– Думаю, он придёт, – сказала она. – Я про знаменитого маршала говорю. Разве может он не прийти на королевский приём? – Лицо Силены вновь расплылось в лукавой улыбке. – Будем надеяться, своего оруженосца он тоже захватит.

Последующие несколько дней были посвящены нарядам для сестёр Фисантэ. Фиона ради такого случая выписала лучших модисток и выделила белошвейкам целую комнату, где и проходили бесконечные примерки.

Приходилось стоять так долго, расставив руки и выпрямив спину, что всё тело, затекая, начинало болеть.

– Красота требует жертвы, – говорила портниха.

И сёстры терпели.

Наконец долгожданный день настал.

С самого утра дом был словно на ушах. И слуги, и господа носились туда – сюда по коридорам и лестницам.

В комнате, где портнихи заканчивали с платьями, валил пар от утюгов, накаляющихся на углях.

В ванных комнатах тоже поднимался пар, только уже от горячей воды и курящихся ароматических эссенций.

– Поторапливайтесь! – наставляла графиня дочерей. – К полудню следует быть готовыми.

– Но ведь приём начнётся в три?

– Девочки, без разговоров! В ванной следует пробыть не менее трёх четвертей часа, иначе толку не будет никакого.

– А каким должен быть толк? – шёпотом поинтересовалась Каролина у Силены.

– Ваша кожа станет цветущей и нежной, – с услужливой улыбкой сказала камеристка.

Каролина пожала плечами. И у неё, и у сестры кожа и без того была идеальной.

Сначала сидеть в душистой пене было приятно. Потом сделалось жарко (служанки всё время подливали кипяток в остывающую воду) и скучно.

– Да посидите спокойно хотя бы минуточку! – раздосадовано воскликнула Стесси, прислуживающая Каролине ещё с детских лет и потому позволяющая себе некоторую вольность в обращении. – Вот егоза! Как в материнской утробе девять месяцев-то высидела!

Когда положенное время вышло, Каролину и Силену замотали простынями.

Не дожидаясь, пока прислуга подаст туфли, Каролина босиком прошлёпала в свою комнату, оставляя на паркете влажные следы.

– Барышня! Да что же вы делаете-то? Ведь нельзя так! – причитала по пятам следующая за ней камеристка. – Простудитесь! Станете чихать перед их величествами, вот тогда вспомните мои наставления! Да поздно будет.

Облачившись в нижнее бельё, перламутровое и тонкое, как паутинка, Каролина привычно ухватилась за столбик кровати. Предстояло затянуть корсет. Нелёгкое испытание даже с её осиной талией.

– Ох, барышня! От вас и глаз не отвести! Какая изящная красавица! – восхищалась делом рук своих прислуживающая Каролине девушка.

– Весьма мило, – согласилась графиня Фисантэ, явившаяся на смотр и, кажется, оставшаяся довольна увиденным. – Помните, дитя моё, на каблуках ходить по дворцовым паркетам следует очень осторожно. Полы натирают до такой степени, что они становятся похожими на лёд. Ну а теперь самое сложное – причёска.

Она состояла из уложенных вокруг головы причудливой короной кос и локонов. Изгибы прядей покрыли душистой пудрой чтобы ярче сверкали. На это ушло не меньше двух часов.

– Плечи и шею моих дочерей можно не трогать, – распорядилась графиня. – Пусть сверкают белизной и юной свежестью без всяких прикрас. Они без всякой пудры хороши.

Лёгкие туфли на крошечном каблучке из лёгкой кожи застёгивались крест на крест алмазами. Шёлковые голубые ленточки обеспечивали дополнительную надёжность, завязываясь вокруг стройной ножки. Голубое платье из блестящего муара с широким подолом, украшенного атласными разводами, дожидалось хозяйку, лёжа на кровати. Это чудо сверкало, сияло и переливалось, стоило лучику света попасть на ткань.

Задыхаясь от радости и восхищения Каролина с помощью служанок облачилось в это сияющее облако. При каждом шаге платье волнующе шуршало и шелестело, приводя хозяйку в восторг.

«Когда Питер увидит меня, он влюбится в меня ещё сильнее», – самодовольно подумала она, любуясь собственным отражением.

– Можно войти? – предварительно постучав в дверь, поинтересовался отец.

Увидев Каролину, восхищённо замер.

– Я самый счастливый человек на свете, – галантно поцеловав руку супруге, сообщил он. – Ведь меня окружают самые прелестные женщины Мороссии. Мои дочери покорят королевский двор своей свежестью и красотой.

– Спасибо, папочка, – сияя улыбкой, проговорила Каролина.

– В портрете не хватает лишь одного штриха, – проговорил отец, протянув дочерям по шкатулке.

– Что это?

– Открывайте и увидите.

Подняв крышку Каролина не смогла сдержать возгласа от восторга. Жемчужный гарнитур – элегантное ожерелье и капельки-серёжки великолепно подходили к её наряду.

– С дебютом, мои принцессы.

Всю дорогу Каролина едва дышала. Она до смерти боялась измять платье или испортить причёску.

Силену, судя по напряжённой позе, занимали те же тревоги.

Сеялся мелкий дождь. Несмотря на то, что день ещё был в самом разгаре, на улице господствовали сумерки. Зато сам дворец сиял огнями как платье аристократки драгоценностями. По высоким лестницам поднимались сотни людей: дамы, служанки, лакеи, министры, военные.

Вместе с остальными семейство Фисантэ начало восхождение в рай. Служанки придерживали девушкам шлейф, чтобы он не запачкался в грязи на длинных мраморных ступенях.

Они проследовали в полукруглую комнату, одну сторону которой занимали арочные, от пола до потолка, окна. Их отражали зеркала, покрывающие стены вместо обоев.

Женщин в комнате было много. Красивых и не очень, одетых богато и вычурно, со строгим вкусом или слишком просто, в зависимости от собственных вкусовых пристрастий и достатка.

Каролина с Силеной присели на мягкие пуфы, обитые дорогим шёлком.

– Здесь так много света, – в хрустальном голоске Силены дрожали восхищение и боязнь.

– Это из-за граней в хрустальных люстрах. Они отражают свет свечей, – пояснила Каролина.

– Пора. Идёмте, – встрепенулась мать.

Каролина могла видеть собственное отражение в бесчисленной анфиладе зеркал, вдоль которых они двигались.