В паутине чужих миров. Эвакуация

— А что?

— Хватит для последнего и решительного марш-броска?

Фёдор Павлович исходил из известного. Он знал, что совсем недалеко, в нескольких часах пути от выжженного солнцем плато, на котором рисковали появляться лишь змеи и редкие, единичные экземпляры странных крупных насекомых, существовала благодатная долина, с превосходным климатом и обилием различной дичи. К тому же, в тех местах присутствовала свежая, дающая силы родниковая вода, за которую не нужно платить никакой кровавой дани крокодилам и ещё неизвестно каким хищным речным жителям.

Очень тревожило старого переплётчика обстановка, обострившаяся в последнее время. За прошедшие три дня периодически меняющиеся часовые в установленной на вершине автобуса вышке-шалаше, с всё большим пугающим постоянством сообщали о появлении рядом с поселением тех существ, с которыми вступил в схватку Оеха. Палеоантропы вернулись в большом количестве. Всё ближе и всё чаще замечали наблюдатели шарообразные предметы, поднимающиеся над травой и тут же исчезавшие в ней. Не оставалось никаких сомнений — крупное сообщество гоминидов готовилось для решительного удара. Для них стоянка людей была притягательна ещё и как своего рода лавка чудес, полная предметами, которыми очень хотелось бы завладеть.

Любую версию внезапного нападения примитивных аборигенов Фёдор Павлович склонен был рассматривать как крайне неблагоприятную, а то и гибельную для всей колонии. Противник имел неоспоримое преимущество в выборе времени и места нанесения удара. Кроме того, наблюдая за схваткой Оехи с местными разумными реликтовыми предками человека, переплётчик вынес однозначное мнение. Притом, не в пользу человека. Гоминиды оказались намного сильнее, несмотря на свой рост, быстрее и жёстче в принятие решений, чем любой современный мужчина. По любым подсчётам хватило бы не более пятнадцати или двадцати агрессивно настроенных особей, чтобы уничтожить всю колонию. Некоторое преимущество давал пистолет капитана и луки со стрелами, с которыми довольно сносно научилась обращаться молодёжь. На них-то и уповал старик.

Переплётчик не спеша прибросил, обращаясь к записной книжке те силы, которые могли бы противостоять безжалостному врагу. Первоначально в новый мир на автобусе оказалось перемещено с Земли сорок два человека. С тех пор, как колёса рейсовой маршрутки коснулись чужой земли, первоначальный состав значительно уменьшился. Ушёл Оеха, прихватив одного переселенца, главная опора и надежда колонистов. Огромного размера хищник расправился с пожилой пенсионеркой. После этого по настоянию Оехи, из числа итак немногочисленного состава маленькой группы был изгнан Алик, в силу той опасности, которую он стал представлять для невольных переселенцев. Итого оставалось тридцать восемь человек. Шесть пенсионерок и трёх совсем немощных стариков Фёдор Павлович отбросил сразу. Мало помощи могла оказать молодая мать с малолетним ребёнком. Два школьника и одна девочка восьми лет, оказавшиеся совершенно одни, без родственников, в автобусе, тоже представляли скорее лёгкую добычу. Итого абсолютно непригодных к ведению боевых действий насчитывалось четырнадцать человек. Остальные двадцать четыре были поделены по половому признаку примерно одинаково — десять молодых женщин и студенток и четырнадцать мужчин и крепких парней.

Кроме палеоантропов существовала и ещё одна явная угроза, которая рано или поздно должна была перерасти в трагедию. Во время последнего похода за водой к реке одна из водоносок едва успела увернуться от смертельного выпада речного хищника. В какой-то момент, обитавшие в реке многочисленные крокодилы возьмут себе жертву, плату за спасительную влагу, а затем ещё и ещё одну...

— Митрич, — снова подозвал к себе старый мастер водителя.

— Да, Фёдор Павлович, — показался немного недовольный гигант.

— Вот что я думаю, Митрич. Переезжать нам нужно отсюда. И чем скорее, тем лучше. В гибельном месте мы находимся. Днём пекло, ничего сделать толком не можешь. Воды на всех не хватает. Вот и земляные работы пришлось остановить. Перспективы никакой. Вернее есть одна — на медленное вымирание. Тут ещё приматы эти, нашим приходом недовольные, в любой момент напасть могут.

— Думал тоже об этом. Ничего иного в голову не приходит, как долина эта, та, что рядом. Побросать всё ненужное, что можно на себя взвалить и в известном направлении прямиком всем вместе наобум махнуть. Там говорят вода чистая, кругом ручьи. А ручьи означают то, что нет поблизости никаких крокодилов. Трава опять же, другая, чем здесь. Мягкая, шелковистая, не то, что торчащие вокруг сухие палки. Значит, и посадить там что-то можно будет. Дичи море. Словом, один путь, один выход — переселяться нужно.

— Вот, вот, и я о том же. Только, думаю, перекочуем мы, знаешь на чём?

— На чём?

— На твоём автобусе.

Митрич на минуту задумался, видимо соединяя вместе всю информацию, которой владел только он один. Внезапно лицо озарила светлая улыбка:

— А ведь можно. А я и не подумал...

— Нос автобуса хорошо в землю зарылся. Нужно откопать его, подготовить к дороге. Загрузить внутрь побольше дров — всё, что мы заготовили за эти дни. На сколько, говоришь, у тебя топлива хватит?

— Да если честно, — совсем уж раз улыбался водитель, — мы едва с парка выехали, заправленные доверху. Проехали-то совсем чуть-чуть, с десяток остановок, а потом — хлоп, и уже здесь... Видишь, жара здесь невыносимая, любая жидкость рано или поздно испарится. Вот я немного сразу и подстраховался. Часть слил, в тень спрятал, а бак тряпками обмотал.

— Ну и как?

— Я думаю, хватит.

— Хорошо. Я ребят не просто так послал. Думаю, тянуть больше не стоит. Сергеев путь измерит и вехами удобный маршрут пометит. Чтобы ямок и бугров поменьше по пути попадалось. Так что, Митрич, давай за работу. Организуй погрузку всего нужного и нос автобуса с колёсами откапывать начинай в авральном режиме.

Фёдор Павлович неожиданно понял, что принял очень важное и в то же время нужное решение. Стараясь обдумать дальнейшие шаги, сделал несколько шагов прочь от автобуса и с удовольствием услышал, как за его спиной Митрич своим звучным и громким голосом собрал колонистов всех вместе и объяснил предстоящую задачу. Видимо, втайне многие думали о таком спасительном шаге и в ответ на короткую речь водителя послышались радостные реплики:

— Ну, наконец-то, догадались!

— Дыхнуть здесь нечем!

— Всегда, как за водой идёшь, думаешь — вернёшься или нет...

Через несколько минут зашумела оживленная молодёжь, а совсем рядом застучал по дереву топор. Другая группа переселенцев шумно и в то же время деловито принялась откапывать колёса, выравнивать площадку перед носом автобуса, подготавливая транспорт покинуть ловушку.

Пожилого мастера, между тем, волновали уже совершенно другие вещи. Он немного углубился в заросли высокой и жёсткой травы в том направлении, куда предположительно должен был совершить необычный рейс Митрич. То, что он обнаружил, одновременно и обрадовало и огорчило его. Выжженная почва напоминала по своей твёрдости асфальт. Не зря в Африке проводятся ралли, рассчитанные на преодоление больших пространств практически по бездорожью. Однако кое-где встречались препятствия, способные не только остановить автобус, но и перевернуть его вместе с людьми. В одном месте образовалась довольно большая канава, в другом куст какого-то растения создал выпирающий из под земли корнями холм, который при движении обязательно завалил бы автобус на бок. Без всякого сомнения, для успешного выполнения задуманного нужно было немало и кропотливо потрудиться, разровняв и устранив опасные участки.

Закончив с необходимыми обследованиями, Фёдор Павлович вернулся к автобусу. Загрузка горючих материалов, сучков, сломанных веток шла полным ходом. А возле передних колёс с десятком добровольных помощников деловито возился Митрич. Усилия его небольшой дорожно-ремонтной бригады оказались на лицо. Оба передних колеса мужчины освободили со всех сторон, перед немного погнутым бампером образовалась как по волшебству хорошо очищенная покатая дорожка.

Увидев переплётчика, Митрич доброжелательно улыбнулся.

— Сейчас днище подкопаем, освободим его, ветками укрепим и дело сделано, — поспешил доложить о проделанной работе водитель, явно довольный как собой, так и своими помощниками.

— Нужно будет у тебя несколько человек позаимствовать, — Фёдор Павлович кратко обрисовал ситуацию и возможные последствия.

— Понял, — кивнул большой и взлахмоченной головой, Митрич, — бери кого хочешь. Дело необходимое...

Первым делом Фёдор Павлович, как заправский минёр, отобрал из имеющегося материала большое количество длинных шестов. На конце каждого привязал по яркой тряпке, чтобы указатель можно было рассмотреть издалека, а потом обозначил шестами будущий путь для транспорта. Придерживаясь ориентиров, он и несколько крепких мужчин довольно быстро углубились вглубь саванны, ликвидируя малейшие препятствия для движения.

Пройдя несколько километров, Фёдор Павлович решил, что на сегодня сделано достаточно и, собрав криком вокруг себя всех работников, вернулся назад. Да и характер местности в тех местах, куда удалось дойти 'дорожникам' начал стремительно меняться. Трава постепенно стала менее густой и низкорослой, появились многочисленные плеши и поляны. При достаточной доли осторожности и сноровки дальше можно было двигаться без особых опасений.

Возвращаясь, издалека, мастер услышал звук, от которого у него ёкнуло сердце. Звук ровно работающего мотора. А достигнув круга, в своё время расчищенного Оехой от травы, он увидел Митрича. Водитель светился от счастья, готовый в любой момент обнять огромными ручищами любимую баранку.

Автобус подготовили к тому, чтобы покинуть земляную ловушку, в которую он невольно попал. Переселенцы из будущего освободили колёса, откопали днище, а перед лобовой частью срезали часть земли, соорудив удобный для подъёма скат. Под колёсами набросали хвороста и веток, чтобы было, за что зацепиться колёсам.

— Готов! Готов ведь, Фёдор Павлович! Хоть сейчас в путь.

— А сейчас и давай начнём собираться. Попробуй выбраться из ямы.

— Да мне это... раз плюнуть, — ещё шире улыбнулся водитель. Он скрылся в открытых дверях, двигатель взревел чуть громче, автобус, как живой, дёрнулся всем своим корпусом, а потом медленно пополз вперёд, по рукотворной дорожке, укреплённой сучьями. Натужно взревев, слегка качнувшись на левую сторону, городской транспорт, непонятно как оказавшийся в бездорожной саванне чужого мира, довольно легко выбрался на ровную площадку и принял обычное положение для дальнейшего путешествия.

Все собравшиеся молчаливо наблюдали за движением автобуса, и благополучное окончание дела вызвало всеобщий вздох облегчения.

— Молодцом, Митрич! Всё собрали, что я просил?

— Да всё внутри, Фёдор Павлович. Даже туалет разобрали, деревяшки в задней части утрамбовали, теперь можно рассаживаться и по ветерку вперёд. Здесь езды-то совсем немного, одним словом, плёвое дело. За пару часов будем на месте, если ничего не приключится. Да и наших ещё по пути подберём.

— Значит, с Богом, Митрич!

— Всё, товарищи, цирк закончился. Рассаживаемся согласно купленным билетам. Следующая остановка — Райская долина.

Толпа, издали наблюдавшая за движением транспорта, пришла в неспешное движение. Пропуская вперёд пожилых пенсионеров, людская масса, с шутками и смехом принялась втягиваться внутрь салона.

Фёдор Павлович остался стоять на прежнем месте. Отсюда ему было удобно наблюдать за погрузкой, а заодно вести счёт всем вернувшимся в автобус, во избежание возможных трагических и неприятных ошибок.

— Один, два, три... Шестнадцать. Похоже, все собрались?

— Да все мы здесь, все. Уж никто остаться-то не хочет.

— Ой, мам, а я забыл игрушку.

— Где?

— Да где-то вон в тех кустах... Или тех...

— Поднимайся. Где её сейчас отыщешь, не загораживай проход.

— Аоооогрх! — яростный рёв, заставивший вздрогнуть, раздался совсем рядом, за спиной старого мастера. Фёдор Павлович резко повернулся. В двух десятках метрах от него, на совершенно чистом от травы участке, на самом краю зарослей стоял, чуть ссутулившись, палеоантроп. Его лоб сморщился, надбровные дуги сошлись вместе, образуя грозное выражение лица, ничего хорошего не предвещающего. Гоминид словно понимал, что добыча собирается ускользнуть от него.

На существе, фигурой напоминавшим всё же больше человека, чем обезьяну, не оказалось ни одного клочка одежды. Да и не нужна она была ему с таким густым волосяным покровом в такую жару.

В правой руке, подтверждая свои далеко не миролюбивые намерения, палеоантроп держал крупный камень, со зловеще острыми краями. Получеловек-полуобезьяна поднял левую руку, сжал пальцы в кулак и с силой ударил себя в грудь.

— Аооогрх! — взревел он громко и грозно.

— Аооогрх!

— Аооогрх! — пронесся эхом вокруг окружённого автобуса исторгнутый десятками глоток военный клич. Наверное, нападение готовилось заранее и намечалось на ближайшее время, и колонисты своим поведением лишь ускорили наступление развязки.

— Продолжаем грузиться... Отходим... Отходим... Без резких движений, — тихо выговаривая каждое слово, Фёдор Павлович сделал осторожный маленький шаг спиной по направлению к автобусу.

Его слов не услышали. Остававшиеся на свежем воздухе люди как-то испуганно и громко, то ли выдохнули из себя воздух, то ли простонали от страха. Возле дверей началась давка. Все те, кто оттягивали время, чтобы не попасть первыми в душный транспорт, теперь стремились поскорей пролезть внутрь.

— Аооогрх! — стоявший напротив Фёдора Павловича гоминид невероятно быстро взмахнул рукой и запущенный им каменный снаряд угодил в самый центр толпы. Кто-то страшно закричал от боли.

— Поднимите её!

— Поднимите, не топчитесь по человеку!

Фёдор Павлович поспешно нагнулся и подобрал с земли брошенную кем-то толстую ветку. Заметив, что человек вооружился, палеоантроп радостно оскалился, показав острые зубы. Он стремительно поднял свой вариант оружия ближнего боя — массивную берцовую кость какого-то крупного животного, с характерными круглыми наростами на конце. Понимая, что схватка неизбежна, человек сжался, заметно уменьшившись размером, и выставил перед собой внушительного вида палку. А вот его противник ещё шире растянул губы в улыбке, предчувствуя лёгкую добычу, и сделал первый шаг по направлению к переселенцу из будущего.

За спиной первого гоминида, который возможно занимал лидирующее положение в своём обществе, зашевелилась и затрещала высокая трава, выпуская на очищенную поляну одного за другим соплеменников палеоантропа. За несколько секунд более двух десятков решительно настроенных врагов окружили, не скрываясь, автобус.

Фёдор Павлович не оборачивался и не смотрел по сторонам. Он не мог отвести взгляд от насмешливого обезьяньего лица, с признаками всех человеческих эмоций и маленькими юркими необычайно умными глазами. У него внезапно образовалась уверенность в том, что стоит только отвести взгляд от демонической маски и противник наброситься на него. Несмотря на то, что из-за спины неслись тревожные крики, человек не мог оторвать взора от лица противника.

— Быстрее!

— Да вы можете побыстрее!

Возможно, медлительность жертвы приостановило атаку. Не теряя времени, весь обливаясь потом, обильно выступившим от жары и страха, мастер всё же успел сделать несколько решающе важных шажков спиной в сторону спасительного транспорта, когда его атаковали.

Гоминид бросился вперёд решительно и быстро, увлекая за собой остальных своих соплеменников. В несколько прыжков он преодолел разделявшее пространство. Обнажённое тело, обильно покрытое волосяным покровом, перекошенное от ярости лицо мгновенно выросло перед человеком. Палеоантроп легко и с огромной силой взмахнул своим костяным оружием, но Фёдору Павловичу каким-то чудом удалось поставить блок импровизированной деревянной дубинкой, больше похожей на крупную изогнутую ветку и отразить нацеленный на голову выпад. Сила, с которой был нанесён удар, оказалась такой, что оружие человека, хрустнув, разлетелось в две разные стороны, а руки безвольно опустились, практически перестав слушаться.

От восторга гоминид даже высунул язык и во второй раз замахнулся костяной палицей, но нанести новый удар не успел. За спиной Фёдора Павловича вырос кто-то огромный, необычайно грозный, не уступавший в силе и ярости нападающему. Небольшое срубленное деревцо, описав дугу над головой старика, обрушилось на плечо гоминида, словно игрушку опрокинув его на землю.

Не придавая значения почтению и этикету, Митрич грубо схватил за шиворот Фёдора Павловича и потащил к водительской двери. Только через несколько шагов, оставив борозду в утрамбованной почве, ноги переплётчика стали вновь подчиняться ему.

Во время начала погрузки водитель оставил открытыми только центральные двери. Заднюю часть автобуса завалили сухим топливом, а переднюю Митрич специально не открыл, чтобы облегчить счёт Фёдору Павловичу. Это обстоятельство спасло переселенцев. Огромный мохнатый шар, орущий, визжащий, кричащий, размахивая костяными и деревянными дубинами, пытался, сбившись в кучу проникнуть внутрь. Открытые средние двери решительно защищали. Из тёмного проёма непреодолимым частоколом высовывались десятки острых копий, а порой из-за несокрушимой фаланги вылетали стрелы или дротики. Результаты схватки пока, казалось, были благоприятны для переселенцев. Один из палеоантропов поражённый в грудь копьём, лежал на спине, раскинув руки, совершенно без движений. Ещё один с жалобным стоном отползал на четвереньках в сторону спасительных зарослей, оставляя за собой кровавый след.

— Двери! Ради Бога, закройте двери! — заметив Митрича с его тяжёлой ношей, закричали сразу несколько переселенцев.

Обогнув переднею часть автобуса, с другой стороны Митрич столкнулся с двумя палеоантропами. На редкость сообразительные существа, используя вместо рычага заостренную палку, пытались вскрыть водительский вход внутрь автобуса.

— Лизка! — заревел Митрич, отпустил наконец-то старика и двумя мощными ударами своих на редкость внушительных кулаков на время отправил гоминидов в нокдаун. Один, видимо, потерял сознание и так и остался лежать на земле. Другой же быстро оклемался, отлетев в сторону, он почти сразу попытался встать на ноги.

За лобовым стеклом мелькнуло испуганное лицо некрасивой, рано располневшей кондукторши Елизаветы:

— Одну минуту, Митрич!

Двери, судорожно подёргавшись, всё же открылись. Видимо, люди-обезьяны как-то повредили механизм.

— Быстрее, лезь вперёд, — огромный водитель поднял на руках сухопарого и невысокого старичка и забросил внутрь, за рулевое колесо. А затем и сам занял водительское кресло и закрыл при помощи автоматики за собой водительскую дверь. Одновременно что-то нажав на приборной доске, закрыл и средние входные двери. Обе половинки сработали как надо, в один миг, разделив две противоборствующие стороны и с треском переломив копьё одного из защитников передвижного очага цивилизации.

— Трогаемся! Трогаемся! — закричало несколько человек самыми разными голосами с оттенком нарастающей истерии и страха.

— Нет, ещё чаю попью. Сам без вас знаю, — проворчал водитель. Автобус, хрустя разбросанными под колёсами мелкими ветками, медленно развернулся и нацелился на хорошо заметную проверенную дорогу.

— Вон, вон, ориентируйся на шесты с тряпками, — откуда-то снизу подсказал, пытающийся встать Фёдор Павлович. — Километров десять спокойного пути обеспечено, можешь безбоязненно прибавить скорости. Только езжай так, чтобы шесты находились слева, почти вплотную к боку.

— Понял.

В салоне перекрывая весь другой шум, надрывно плакал ребёнок, и кто-то громко то ли кричал, то ли стонал от боли.

Маневр огромного городского транспорта, в котором успела укрыться и пыталась ускользнуть добыча, палеоантропы встретили недовольным, раздражённым и грозным рёвом.

Ломая кустарники и сгибая траву, маршрутный автобус, вовсе не предназначенный для таких условий, углубился в первобытную саванну. Высохшая высокая трава била с силой по стёклам, прежде чем пропасть внизу, подмятая под днище.

— Чёрт, — Митрич был явно всерьёз озабочен, — дорога получше наших городских будет, с их-то ямами весенними и кочками, не видно только ни зги. Боюсь, мы далеко так уехать не сможем. Трава забьёт сейчас всё внутри капота и заглушит двигатель.

— Скорость, скорость, может, на ней проскочим, — не сказала — пискнула растерянная и испуганная контролёрша, так и не получившая возможность сменить свои кроссовки, спортивные штаны не первой свежести и футболку на что-либо более приличное.

Сильный удар по одному из окон вызвал новый приступ шумной паники в салоне. Гоминиды приспособились к движению автобуса и один из самых ловких примитивных людей, передвигаясь бегом, на большой скорости параллельно транспорту, смог нанести костяной дубиной невероятной мощности удар. Стекло выгнулось внутрь, едва удерживаемое ограничителями, по поверхности от зловещей вмятины во все стороны побежали крупные и мелкие трещины.

С другой стороны автобуса крупный камень, пущенный умелой рукой, пробил пластик и застрял в нём.

— Окна!

— Окна! Следите за окнами!

— Прибавляй скорость, — решительно приказал Фёдор Павлович, — если будем двигаться слишком медленно, они повыбивают все окна и проникнут внутрь.

— Догадались ведь... Палыч, видишь, в слепую еду?! Застрянем ведь, перевернёмся, точно тебе говорю.

— А нам деваться некуда...

Громко и совсем не по детски выругавшись, Митрич прибавил скорости. Автобус запрыгал, его закачало из стороны в сторону, в каких-то слабых местах он застонал и заскрежетал так, что люди в салоне замолчали.

— Блин!

Фёдор Павлович обернулся и только сейчас обратил внимание на то, что колонисты в короткой стычке понесли ощутимые потери. Два тела, с накрытыми тряпками лицами, лежали в проходе. Один мужчина с разбитой головой, весь в крови пытался подняться с пола на площадке. Практически все, кого видел старый мастер, имели на теле синяки или кровавые пятна. Раненным пытался помочь Игорь и ещё две девушки. Насколько помнил Фёдор Павлович во время составления списков, парень указал на то, что является студентом одного из последних курсов медицинского университета. И вот теперь его знания пригодились как нельзя вовремя.

Перевязывая голову разорванной футболкой сидящей в пластиковом кресле пожилой женщине, постоянно охающей и постанывающей, молодой человек посмотрел на Митрича и старого мастера, и довольно громко сказал: