Помоги проекту - поделись книгой:
– Кито вам разрэшал начинат учытса лэтат? – с сильным акцентом вместо приветствия произнес вождь, уперев в Андрея взгляд, от которого того прошибло потом, несмотря на некоторую уже привычку к сталинским разносам. Еще по дороге в кабинет Воронов, понимая, что вождю уже все доложили, готовился к трудному разговору, предполагая активную оборону.
– Как кто? Вы! – сделав, насколько получилось, невинное выражение лица, ответил Андрей.
От такой наглости Сталин чуть не выронил трубку изо рта:
– Мне не докладывали, что птица вам прямо по голове попала. Или у вас головокружение от успехов? – тем не менее достаточно спокойно, даже с иронией, отреагировал тот, тоже, видимо, привыкший уже к не всегда адекватному поведению своего незваного «гостя».
– Но вы же сами предложили мне подписать обязательство способствовать освоению летным составом новой техники и новыми тактическими приемами! – поспешил объяснить Воронов. – А каким образом я это смогу сделать, сам не умея летать? Я знаком, например, со многими прогрессивными приемами воздушного боя. Но я умею выполнять их только на симуляторе! На реальных машинах они выполняются иначе, а некоторые вообще будут невозможны! Вы хотите, чтобы я советовал летчикам в корне неправильные, быть может, вещи? Поэтому я чувствую себя обязанным сначала лично проверить все.
– А вот у меня сложилось впечатление, что вы просто развлекаетесь! Чувствуете себя, как будто вы на курорте. – Парадоксальные оправдания Андрея явно не достигли цели.
– Бегаете за девушками, летаете на самолетах в свое удовольствие. На народные деньги, между прочим! – продолжил вождь. – Вы думаете, товарищ Сталин не хочет научиться летать на самолете? Очень даже хочет! Только в отличие от вас он ответственный человек и не тратит свое рабочее время на опасные развлечения!
Сталин сделал перерыв в своей обвинительной речи для того, чтобы набить трубку. Воронов ждал, не решаясь пока больше ничего возражать. Тем более что укоры вождя были во многом справедливы. Действительно, после визита своего ночного «гостя» Андрей убедил сам себя, что он, рано или поздно, вернется домой, поэтому может вытворять тут все что угодно. Правда, дальнейшие события показали, что вытворять нужно в разумных пределах. На очередные границы которых ему только что опять указал Сталин. Но все равно Андрей в значительной степени воспринимал происходящее с ним как всего лишь захватывающую игру. И, соответственно, старался, по ходу дела, поиметь все причитающиеся по достигнутому положению удовольствия, как своего рода компенсацию за неудобства. Но так ли это на самом деле? Ведь в действительности он ни черта точно не знает! Быть может, «гость» был прав, и сейчас изменения в этом мире уже зашли настолько далеко, что путь назад отрезан. Или зайдут в ближайшем будущем.
Эта, обычно подсознательно отгоняемая мысль завладела Андреем, вызвав предательскую дрожь в коленках. Вдруг он таки доиграется? Что, если птица, окончившая свой жизненный путь сегодня на козырьке кабины, пробила бы его насквозь? Он умер бы по-настоящему?
Вытерев платком со лба выступивший там липкий противный пот, Воронов усилием воли загнал эти мысли обратно в подсознание, решив твердо придерживаться прежней позиции – «профессор» лишь пугал, на самом деле дорога обратно всегда останется открытой. Иначе можно просто съехать с нарезки. Хотя свои действия стоит продумывать получше. Он успокоился, но неприятный осадок от размышлений остался.
Сталин, как оказалось, еще не закончил разнос. Раскурив наконец трубку, он выпустил пухлый клуб дыма и, встав с кресла, продолжил:
– А ваша выходка с этим палеонтологом вообще переходит все допустимые границы! Кто вам дал право приглашать его ко мне на встречу? Чего вы вообще полезли в идеологию? Вы что, теоретик коммунизма? Что-то я этого не заметил. Почему вы выходите за рамки тех полномочий, которые я вам предоставил?
«Подробно ему докладывают, однако!» – удивился Андрей.
– Потому что надо думать и о завтрашнем дне тоже. На революционных лозунгах долго не протянешь. А научных и, что гораздо важнее, художественных работ, подробно и логически непротиворечиво описывающих жизнь будущего общества, у нас нет. Вот каждый и представляет его в меру своего воображения и образования. Чаще всего – в корне неверно. Некоторые просто подменили терминологию, отождествляя привычное понятие рая и коммунистическое общество. Типа, будет рай на Земле. Но это же совсем не так! Человек по натуре такое существо, которое предназначено для того, чтобы постоянно бороться. Если не за выживание и не за мешок денег, то, значит, за освоение новых пространств и против собственной лени. Без борьбы человек перестанет быть человеком. Это и надо показать. И начинать нужно безотлагательно.
Андрей перевел дух. Удалось ли заинтересовать Вождя? Сталин молча прогуливался по кабинету, размышляя. Потом спросил:
– А почему вы выбрали именно этого человека?
«Кажется, заинтересовался!» – обрадовался Воронов.
– Потому что это единственный из известных мне писателей, которому хоть в какой-то степени это удалось. И при этом он ученый-энциклопедист, умеющий писать интересно. А это очень важно. Я еще помню времена, когда лекции по научному коммунизму являлись скучнейшей обязаловкой, на которые по своей воле никто не являлся. Поэтому и нужен человек, способный создать живой и захватывающий мир.
Сталин выбил пепел из трубки и поднял глаза на Андрея:
– Возможно, в данном случае вы и правы. Я встречусь с этим палеонтологом. Посмотрим, – сказал он несколько мягче, чем прежде. – Но впредь я вам категорически запрещаю афишировать ваше участие в решении государственных проблем перед случайными людьми, без предварительного согласования со мной! Отнеситесь к этому с максимальной серьезностью. Что же касается ваших полетов…
Вождь сделал паузу, и Воронов затаил дыхание.
– … то можете продолжать, если считаете это необходимым. – Андрей облегченно выдохнул.
– Только с испытательного аэродрома и на машинах, уже завершивших цикл испытаний. С половинной заправкой топливом, – многозначительно добавил Сталин. – Я проинструктирую вашу охрану.
«Ну, понятно. С половиной бака из-под Москвы ни до одной границы не долететь. Подстраховался, усатый».
– А вашим инструктором пусть остается Галлай. С ним уже побеседовали.
«Бедный Марк! Надо будет перед ним извиниться», – решил Андрей, представляя, сколько седых волос добавилось у последнего после этой «беседы».
– И постарайтесь больше не сбивать птичек, – пошутил на прощание вождь.
Глава 14
Очередной рабочий день начался с небольшого конфуза. Несколько дней назад Андрей обратился к Берии с просьбой организовать ему посещение Особого конструкторского бюро НКВД номер 29 (впоследствии более известного под названием «Туполевская шарага»). Не то чтобы Воронов не мог этого сделать без помощи наркома внутренних дел, имевшиеся полномочия позволяли ему посещать любой объект на территории СССР. Но, не желая портить отношения со столь влиятельным лицом, он предпочел заранее согласовать с ним свой визит. Берия ответил, что он сам собирался в ближайшее время в очередной раз проинспектировать это заведение, и предложил Андрею составить ему компанию. Воронов не был так уж уверен – просто это совпадение или Берия хочет поближе с ним познакомиться. Интерес со стороны того Андрей чувствовал при каждой встрече, видимо, объяснения Сталина не удовлетворили до конца его любопытство. Но ничего страшного в этом не было, и Воронов согласился с предложением.
Встретились утром, и Берия пригласил Андрея ехать с ним в машине, хотя один из охранников уже подогнал закрепленную за Вороновым «эмку» из правительственного гаража. Андрей уже хотел было сесть на заднее сиденье надраенного до блеска черного наркомовского «Опель-адмирала», но тут-то все и началось. Спереди, кроме водителя, должен был сидеть телохранитель Берии, и больше мест в машине не было. Охрана Андрея, естественно, сразу же воспротивилась этому, настаивая на необходимости беспрерывного сопровождения своего клиента в соответствии с инструкцией, полученной лично от товарища Сталина. Лаврентий Павлович тут же предложил своему охраннику пересесть в «эмку» Андрея, чтобы освободить место для телохранителя Воронова. Тот наотрез отказался, мотивируя это точно такой же инструкцией из того же источника. Недавно Сталин, получив «сигналы» о случаях пренебрежения Берией мерами личной безопасности, обязал его охрану сопровождать того независимо от его собственного желания. Поэтому его телохранитель спокойно проигнорировал просьбу Генерального комиссара госбезопасности и не сдвинулся с места. Охранники Андрея в свою очередь продолжали настаивать, не особенно стесняясь в выражениях. Телохранитель Берии лениво огрызался в ответ.
Лаврентий Павлович некоторое время грозно взирал на происходящее через пенсне, но осознав, что его мнение здесь никого не интересует, предпочел не тратить времени:
– Товарищ Воронов, я считаю, что быстрее будет, если мы поедем каждый в своей машине, не так ли?
Андрей с радостью согласился прекратить этот бессмысленный спор и сел в свой автомобиль.
Ехать пришлось недалеко, и вскоре они уже были на улице Радио, около большого восьмиэтажного здания с зарешеченными окнами. Шедшему за Берией Андрею пришлось выслушать абсолютно невнятный доклад главного «надсмотрщика» ЦКБ-29 полковника Кутепова, слесаря-электрика по первой профессии. Впрочем, решением технических вопросов он почти не занимался, сосредоточившись на обеспечении режима. Затем Берия познакомил Воронова с главным конструктором отдела «103» Туполевым. Андрей Николаевич не выглядел особо бодрым. Сказывалась напряженная, почти круглосуточная работа над проектом «103», впоследствии получившим имя Ту-2. Да и тюрьма остается тюрьмой, несмотря на несравнимые с лагерями, практически «тепличные» условия, созданные руководством НКВД для заключенных конструкторов. Но что поразило Андрея, так это манера общения Туполева с самым главным начальником. Никакого заискивания, как у Кутепова. На вопросы Берии, особенно технического характера, отвечал медленно, с какой-то ленцой и даже пренебрежением. «Да, смелости ему не занимать. И самомнения тоже». Одной из причин, приведшей в тюрьму этого действительно выдающегося авиаконструктора, как раз и была неспособность признавать собственные ошибки и недоработки, которые могут случиться у каждого. При каждом разборе неудач он всегда находил виноватых в промышленности или в других местах, но только не у себя в КБ. Пока это не надоело Сталину.
Лаврентию Павловичу вскоре надоело вытягивать клещами ответы из Туполева, и он проводил Андрея по отделам, знакомя с некоторыми известными конструкторами. Нельзя сказать, чтобы они светились от радости при виде Берии, но на вопросы отвечали охотнее и полнее, чем их руководитель.
– У вас сложилось мнение, что проект «103» действительно настолько близок к завершению, как нам пытаются тут продемонстрировать? – спросил Воронова нарком.
– Да, проектные работы кажутся практически завершенными, – подтвердил тот после небольшой заминки, имитируя глубокую мыслительную работу по анализу полученной во время визита информации. На самом деле он, естественно, просто знал о ходе работ по будущему Ту-2 из «прошлой» жизни. Неизвестно, поверил ли этому Берия, который небрежно обронил, внимательно разглядывая Андрея:
– Ну, значит, конструкторов можно переводить в статус вольнонаемных?
«Вот хитрец, хочет, чтобы я влез не в свое дело, а он потом будет ссылаться на меня у Сталина. Типа переложить на меня ответственность за последующие события. Его можно понять, пока создатели машины являются заключенными, вся ответственность за результат их работы лежит на не особо компетентном в этой области наркоме, у которого и так слишком много важнейших дел. Вот и хочет избавиться хоть от одного. Но не за мой же счет!»
– Во-первых, такое решение выходит за рамки моей компетенции. А во-вторых, еще предстоят испытания, доводка и внедрение в производство. Не думаю, что в такой напряженный период стоит производить кардинальные перемены. А условия работы вы им создали здесь прекрасные, – отбрехался Андрей, помня, что Сталин и так считал освобождение Туполева преждевременным.
– Тем не менее вы добились освобождения одного из конструкторов, – продемонстрировал свою осведомленность Берия, умело скрывая разочарование ответом.
– Этот человек крайне нужен для важнейшего стратегического проекта, который откладывать нельзя. Я, кстати, очень надеюсь на вашу помощь в его организации.
– Куда же я денусь! – устало проворчал Лаврентий Павлович. – Хотите, сейчас поедем ко мне и обсудим детали?
– В другой раз, если можно. Я еще не закончил дела здесь.
Попрощавшись с Берией, Андрей вернулся к уже вздохнувшему было свободней и не ожидавшему возвращения начальства Туполеву. Тот недоуменно уставился на Воронова, не понимая, что еще понадобилось от него очередному «слесарю в штатском».
– Андрей Николаевич, я просто хотел бы пообщаться с вами в менее официальной обстановке. Во-первых, я не сотрудник НКВД, а во-вторых – авиаинженер по образованию, так что вам нечего меня опасаться, – поспешил успокоить его Андрей.
Особого успеха эти уверения не принесли, Туполев, как не раз уже битый волк, продолжал смотреть настороженно. Тем не менее Воронову удалось кое-как разговорить того, продемонстрировав свою компетенцию в области авиастроения. В присутствии Берии Андрей больше помалкивал, вот конструктор и воспринял его как очередного, ничего не смыслящего в деле начальника. Постепенно беседа приняла более теплый и даже в некоторой степени дружественный тон, чему способствовали как бы невзначай подброшенные Вороновым в разговор похвалы туполевским талантам.
– Вы не считаете, что в других условиях работа шла бы быстрее? – вдруг спросил осмелевший Туполев.
– Не знаю. Условия для работы и здесь неплохие, – осторожно ответил Андрей. – Я понимаю, конечно, что отсутствие свободы сильно удручает, но поверьте, на воле ваши коллеги сейчас тоже дома почти не бывают. Авиапромышленность мобилизована по нормам военного времени. А что касается судимости, то она будет снята в конце концов с вас и большинства ваших сотрудников. Потерпите еще немного. Главное сейчас – дать результат.
– А Петляков уже вышел! – обиженно пробурчал Туполев.
– Дал результат – и вышел! – отрезал Андрей, опасаясь дальше развивать эту тему, чтобы опять не навлечь гнев Хозяина. Охранники-то присутствовали при разговоре и все фиксировали в памяти.
– Вы лучше подумайте о том, как ускорить внедрение машины «103» в производство. «Наверху» считают необходимым начать серийное производство с января.
Лицо Туполева удивленно вытянулось:
– Как можно начинать подготовку массового производства, не проведя хотя бы неполных испытаний самолета? А если выявится необходимость значительной переделки конструкции?
– Не выявится! – с уверенностью ответил Воронов. Конструктор, не подозревавший об истинном источнике уверенности собеседника, посмотрел на того со смесью жалости и презрения.
«Да, не с той стороны я зашел! – укорил себя Андрей. – Не рассказывать же ему правду!»
– Поймите, Андрей Николаевич! Война на носу! Эта машина нужна будет фронту, как хлеб, как воздух! – Для пущей убедительности Воронов позволил себе процитировать еще не произнесенные слова Сталина. Хоть они и относились к совсем другой машине.
– Вы наверняка знаете, что внедряемый сейчас в нашей промышленности передовой плазово-шаблонный метод сборки самолетов, – продолжил он, – предполагает значительный объем предпроизводственной подготовки для изготовления всей необходимой оснастки. Поэтому прошу вас не откладывая выделить группу технологов для ее начала. Если что-то потом придется переделать – значит, переделаем. Ответственных за ошибки искать не будем. Сейчас не время экономить. Главное – не потерять темп.
Туполев, видимо, впечатленный прочувствованной речью Андрея, согласно кивнул.
– Кстати, Андрей Николаевич, чем занимается в вашем коллективе конструктор Королев? – сменил тему Воронов.
– Начальник отдела проектирования крыла. А что?
– А то, что вам придется подобрать себе другого начальника отдела.
Последовав указаниям Туполева, Андрей с сопровождающими быстро нашел нужное помещение. На массивной дубовой двери красовался пришпиленный неровный кусок бумаги с особо вразумительной надписью, наспех выведенной от руки: «Опкрыл пр.103». Что, надо полагать, означало: «Отдел проектирования крыла проекта 103».
«На буквах тут, видимо, принято экономить. Просто НИИЧаВо какой-то. Или это чтоб враги не догадались?» – рассмеялся про себя Воронов, открывая дверь. Возле одного из кульманов Андрей увидел того, кого искал. Хотя он и мало был похож на собственные фотографии более позднего периода, известные Воронову. Исхудавшее лицо со впавшими щеками, настороженный «волчий» взгляд. «Не успел еще оправиться после своих приключений», – понял Андрей. Дело в том, что этому человеку повезло гораздо меньше, чем большинству его коллег, почти сразу попавших в спецтюрьму для специалистов. Его же после суда, по ошибке направили по обычному этапу. Вместо закрытого конструкторского бюро пришлось год провести на Колыме. Здоровья это явно не прибавило. Только недавно, проверяя списки осужденных инженеров, ошибку обнаружили и исправили. И вовремя, долго он бы там не продержался.
Человек прервал разговор и вопросительно уставился на вошедших.
– Сергей Павлович Королев? – подошел к нему Андрей.
– Да. – На секунду в глазах того промелькнула тень испуга, сразу же подавленного волевым усилием. Наверное, неожиданный визит неизвестного, сопровождаемого еще двумя, по виду отнюдь не лаборантами, навевал неприятные ассоциации.
– Здравствуйте. Я из секретариата ЦК, занимаюсь вопросами авиастроения. Мы можем переговорить наедине? – поспешил развеять опасения собеседника Воронов.
– Пройдемте, пожалуйста, – конструктор указал рукой на отгороженный угол помещения, где, вероятно, располагалось нечто вроде импровизированного кабинета начальника отдела.
Усевшись с гостем в тесном закутке, Королев недоуменно покосился на втиснувшихся туда же охранников, несмотря на явное желание их, надо полагать, начальника поговорить наедине. Но, наученный, видимо, жизнью не лезть не в свое дело, промолчал.
Андрей начал беседу издалека. Поинтересовался здоровьем, условиями работы и содержания. Получив стандартные ответы, перешел к главному:
– Значит, так, Сергей Павлович. Судимость с вас снята. Вы теперь свободный человек!
На волевом лице его собеседника, застигнутого врасплох такой неожиданной новостью, застыло смешанное выражение радости и недоверия.
– Это не значит, разумеется, что вас посадили ни за что. Вы сами знаете, что небезгрешны. Просто примененная мера пресечения признана непропорциональной проступку, – остудил слегка радость конструктора Воронов, чтобы не сильно расслаблялся.
Королев хотел было что-то возразить, но сдержался. Действительно, формально его осудили за срыв программы создания крылатых ракет. Руководить этим сложным и несколько опережающим свое время проектом его «сослало» руководство РНИИ (Реактивного научно-исследовательского института) после того, как тот раскритиковал их взгляды на перспективы развития ракетной техники. Но следователей эти тонкости мало интересовали, так же как и проблемы со смежниками, не осилившими свою часть работы. А когда выяснилось, что Королев параллельно, «по-тихому», продолжал заниматься работами в области своих прежних интересов, используя выделенные ему ресурсы, последние сомнения в факте умышленного саботажа у следствия окончательно отпали. Если в более поздний период за несанкционированное расходование средств светил максимум строгий выговор, то в те непростые времена Королев сразу заработал 58-ю статью вместе с остальным руководством РНИИ.
– Чем бы вы хотели теперь заняться? – отвлек того Андрей от грустных воспоминаний.
– Я не должен разве продолжить работу на этой должности? – удивился Королев.
– Нет, не обязаны. Это же не ваш профиль!
– Тогда я бы мог вернуться к работе над крылатыми ракетами. А еще у меня имеются мысли насчет ракетных ускорителей для самолетов. С их помощью можно было бы взлетать с коротких площадок или ускорять истребители во время перехвата.
– Крылатые ракеты пока не очень перспективны. Разработать эффективную систему управления на данный момент слишком сложно. Впрочем, вы знаете это лучше меня. А ракетные ускорители для самолетов – тема, несомненно, нужная, но не самая важная. Я думаю, этим займутся другие специалисты, – продолжал наводить конструктора на правильную мысль Андрей.
– Тогда чем же? Я так понимаю, у вас есть конкретные предложения? – догадался тот.
– Да. Вернее, у нас есть информация о разработке одним из наших потенциальных противников жидкостной баллистической ракеты с дальностью 300—400 километров и весом боевой части около тонны. Это, по-вашему, реально?
Королев надолго задумался, возбужденно пробормотав: «Интересно, кто же это так далеко продвинулся?» Наконец он ответил:
– Думаю, что технически, при достаточной концентрации ресурсов на исследования и разработку, это реально. Непонятно только назначение такой ракеты. Ведь точность попадания на таком расстоянии будет чрезвычайно низкой. Километры, если не десятки километров.
– Да, точность в ближайшее время не обеспечить. Но существуют крупные цели, для которых и этого достаточно. Например, большие города, промышленные районы.
– Но это значит, что пострадает в основном гражданское население!
– Да, это скорее оружие сдерживания. Мол, в случае чего мы до вас все равно дотянемся. Кроме того, точность будет расти, а мощность боеголовок значительно увеличится. Наши ученые проводят работы над новыми сверхмощными боеприпасами, вам об этом пока знать не положено, но имейте в виду.
– Ну раз так, я готов приступить к работе. У вас есть более конкретная информация по зарубежным разработкам?
– Вот, – Андрей протянул листок бумаги с начерченной им по памяти схемой «Фау-2» в разрезе и перечнем основных ее характеристик.
Королев схватил его и стал жадно изучать.
– Как вы видите, противник остановился на использовании этилового спирта в качестве топлива и жидкого кислорода как окислителя. Я близко ознакомился с этой темой и считаю, что перспективнее заменить спирт керосином, – постарался Воронов сразу направить конструктора в правильном направлении. – Не обязательно заимствовать чужие решения.
Королев согласно кивнул, не отрывая взгляда от листка.
– И еще, Сергей Павлович. Вы должны четко понимать, что это только начало. Следующий этап – создание многоступенчатых межконтинентальных ракет. А вот после этого остается только один небольшой шаг до осуществления вашей заветной мечты – полетов в космос.
Конструктор вздрогнул и произнес срывающимся голосом:
– Вы и об этом знаете?
– Не только знаем, но и готовы оказывать всевозможную поддержку. В соответствии с изложенным мной планом работ. Сначала нужно обеспечить обороноспособность страны, а потом – космос. Тем более что технически одно вытекает из другого.
– А какие ресурсы будут предоставлены?
– Как вы понимаете, тема очень сложная и потребует большого количества предварительных научных исследований. Быстрого результата никто не ожидает. Пока для вас будет создано небольшое КБ. Вы займетесь там начальными опытно-конструкторскими работами и координацией деятельности других организаций, привлеченных к проекту. В дальнейшем, в соответствии с возможностями, мы постараемся выделить вам больше средств. Общее руководство работами будет осуществлять Лаврентий Павлович Берия. – При этих словах Королев непроизвольно поморщился.
– Не надо морщиться, – продолжил заметивший это Андрей. – Такой сложный межведомственный проект организовать сможет только он.
Глава 15
Поделиться книгой: