Помоги проекту - поделись книгой:
– На одну экипировку солдатам сколько денег уйдет, – пожаловался наш скопидом. – И наконечники для стрел. Форменное насилие. Непременно надо остановить.
– К сожалению, хобогоблины и их вожди не желают прислушиваться к голосу Истины…
– Невежественный народ, – поддакнул Розик.
– И потом эти свиношакалы…
– Существенное неудобство.
– Я думаю, надо предпринять следующие шаги…
Когда я зашел, Прокофьевна преспокойно валялась в своей вольере. Мы так и проводим большую часть времени в Мидгарде. Лежим на соломенной подстилке и ждем, когда принесут что-нибудь поесть. До чего же утомительное занятие! Но не сегодня. В уши сразу же хлынула ожесточенная перепалка между двумя моими «гидрантами». Мы уже много раз промежь собой ругались. Бывало даже, что по нескольку дней не разговаривали. Синдром замкнутого пространства. Потом оттаивали, мирились, затем снова цапались. Иногда даже просто от скуки.
– Чего ты вообще о себе вообразил? Советничек, молоко на губах не обсохло! Подумай, каково мне! – рычала Альфия.
– Глубины канализации твоей души меня абсолютно не волнуют, – отрезал Роберт и тут же ощутил мое присутствие. – А вот и Базарбек. Салам.
– Пошли вы оба, – истерически взвизгнула Аля и отключилась.
Мы остались одни. Прокофьевна головой Роба дотянулась до лохани с водой и отпила сразу полведра.
– Уф-ф-ф, – профырчал он и, помолчав, добавил. – Полаялись, как видишь.
– Из-за чего сыр-бор?
Роберт замялся. Я уже был почти готов его заревновать, но потом охолонил себя: пацану восемнадцатый, мы с Алькой почти на десяток лет старше. Если и допустить, что… Да, ну… Не может быть.
– Как обычно. Слово за слово. И понеслось, – наконец ответил Роб. – Вообще, терпеть не могу, когда девушка ведет себя вызывающе по какому-то неведомому «девичьему праву». Непонятно главное, кто ей сей баналитет присвоил. Я называю этот закидон синдромом «самой красивой в это утро я». По результату получается этакое неадекватное существо, абсолютно безосновательно уверенное в том, что является предметом всеобщих желаний. Смешное и жалкое.
– Ах ты, маленький женоненавистник!
– Станешь тут.
– Наболело? Или в частности?
– Да вообще! Все наши отношения с женским полом пронизаны ложью и лицемерием! С обеих, прошу заметить, сторон. Но с их – в значительно большей степени.
– Ого. И исходя из каких таких внутренних бешеных тараканов, позволю себе полюбопытствовать, подобная гипотеза с тобой приключилась? – я невольно поддался риторике Роберта и заговорил «высоким штилем».
– Вот послушай. Я недавно был в Германии, по обмену, в Бонне. После учебы как-то мы надолго зависли в кафешке с одним тамошним парнем и долго болтали о том, о сем под колу и чипсы…
Роберт из немецкой семьи. И на языке исторической Родины говорит свободно. Как и на русском, казахском и английском. Но я все равно подначил вундеркинда:
– А этот парень местного разлива… он случайно не того? Тебе внимание уделил, про девушек наговорил гадостей. Может, он считает, что лучше здоровых мужских отношений и быть-то ничего не может? По последним западноевропейским ценностям…
– Хватит, а? Ты будешь слушать или хочешь прикалываться?
– Молчу и почтительно внимаю.
– Так вот, – Роб на секунду умолк, ловя сбитую мной мысль. – У них там равноправие полов и все такое, что справедливо у нас критикуется. Но и честности в отношениях больше. Вот ты на работе, к примеру, приглашаешь девчонку вечером в ресторан. Что у нас это значит?
– Ну-у-у…
– Да ни фига это не значит! Она сходит с тобой, слопает спокойно двухмесячный твой оклад и потом, ржа внутри, как лошадь, сделает тебе ручкой и будет при этом считать себя ловкой особой. На попытку кавалера как-то пойти дальше и закрепить приобретенное немалым финансовым кровопусканием расположение дамы, следует гнев оскорбленного достоинства: да как ты смел? Да за кого ты меня принимаешь? Я не какая-нибудь там! Дальше дама возмущенно удаляется, весьма довольная собою. А несостоявшийся мачо остается чесать репу в мучительном раздумье: что же он такого неправильного сделал. Да ничего. Его просто поимели.
Моя голова с наслаждением зевнула. Я поднял переднюю лапу и почесал когтями наше нежное белое брюшко. Алина морда безмятежно дрыхла. Нет, так не пойдет. Как-то грубо звучит по отношению к красивой девушке. Выражусь так: средняя голова Прокофьевны усиленно «щемила массу». Ее ноздри с шумом втягивали воздух, и на выдохе длинная верхняя губа приоткрывалась, демонстрируя ряд остроконечных зубов без признаков кариеса. Иногда из алых недр пасти вылезал радужный пузырь и беззвучно лопался мельчайшими брызгами. Моя лапа завершила контактный массаж живота, и я ответил:
– Ну, это классическое динамо. Встречается. Не будь лохом – смотри, кого приглашаешь. Или может, она просто не планировала ничего романтического на этот вечер. А тут ты пристал, как банный лист с рестораном!
– Ага. Вроде как она шла на свидание, совершенно не подозревая о том, что у тебя в ее отношении имеются еще какие-то намерения, кроме странного желания совместно употребить кучу калорий за твой счет. А на гнилом насквозь Западе девушка, принимая приглашение, сразу как бы поощряет ухажера: да, ты мне нравишься, я еще ничего не гарантирую, но давай попробуем. И если в процессе ужина все в тебе продолжает ее устраивать – можешь не беспокоиться, красивое белье она уже надела. Если же ты чем-то не соответствуешь ее идеалам, тоже не стоит напрягаться – тебе об этом скажут в течение вечера. И счет в этом случае вы разделите пополам, чтобы мужчине не было обидно и убыточно. Вот это, по-моему, честно. А не сплошной развод, как у нас.
Я вздохнул. Старо, как мир. Бедный Боб. Жертва собственной неординарности вкупе с половым созреванием. Придется выступить старшим наставником и открыть юнцу третий глаз в реальную жизнь.
– Роберт, ты, может быть, будущий гениальный физик. Чем черт не шутит, может, даже в перспективе Роберт Оппенгеймер. Но свою проблему с барышнями видишь крайне однобоко.
– Как прикажешь тебя понимать? И с чего ты взял, что у меня проблемы с девушками? – тут же окрысился Боб.
– Не кипятись. Проблемы со слабым полом, мой юный друг, у вас на лбу отпечатаны. Их просто не может не быть. И дело конкретно в тебе. В твоей исключительной перспективности. Пригласи ее на свидание простой парень как я, и все пройдет по твоему любимому европейскому сценарию. Скажу больше. Она может уступить напору какого-нибудь лихого тракториста и с визгом отдаться ему прямо в тесной, пропахшей насквозь солярой кабинке его «эм-тэ-зэхи», но когда в поле зрения появляешься ты, тут точка сборки резко меняется. Слишком крупная и многообещающая ты, парень, добыча. Ну, прикинь сам, в конце концов. Умный, симпатичный, невероятно талантливый и крайне вероятно – в будущем очень обеспеченный. Плюс присутствуют серьезные и хорошо стоящие на ногах папа с мамой. Так или не так? Ага, вот видишь. И любая барышня будет разыгрывать тебя всерьез, по патентованным бабушкиным стратегическим заветам. Строить из себя принцессу, недотрогу, порядочную девицу до омерзения. Намекать на безупречное воспитание и строгие моральные принципы. Тянуть свою унылую карту и держать тебя на крючке до верного. Вздрагивая от каждой телефонной трели и постоянно гадая – позвонишь ты или сорвешься? Что не помешает ей принять какого-нибудь автослесарюгу, типа меня, прямо на капоте его машины да хоть в день знакомства. Но все мысли будут только о тебе, и это не издевательский прикол. Я буду так – до кучи, поклонников много не бывает. А ты – главная дичь, основная надежда на будущее. Такие дела, брат. Смирись, грешник.
В полумрак конюшни, который щелеватая крыша прорезала саблями солнечных лучей осторожно вошли два рабочих гнолла. Осмотревшись, они принялись деловито сгребать прелую подстилку суковатыми деревянными граблями. Оба разошлись по разные углы помещения, стараясь держаться подальше от нашей загородки. Зря они так. Нам сейчас было не до конюхов.
– Значит, ты оправдываешь все эти разводы и неистребимое желание возлюбленной посчитать купюры в бумажнике своего избранника? – кипел Роберт. – Плевать на чувства! Путь к сердцу дамы мы обязаны устилать хрустящими удостоверениями серьезности своих намерений?
Какой это по гамбургскому счету разговор двух мужчин на подобный предмет от сотворения мира? Миллиардный? Сто миллиардный?
– Э-э-х, Роберт-Роберт. Гениальное дитя интернета, – я усмехнулся. – Вот задумайся, кого ты любишь?
– Не понял.
– Во что ты влюбляешься? В губки? В ножки? В ямочки на щечках и красивую прическу? Так? А она? Во что влюбляется она? Не думал? В свое и твое будущее! В свою еще несуществующую семью с тобой и ваших будущих детей! И готова ради этого бороться, хитрить. Ловчить, если понадобится. А презренный металл… Не настолько презренный в настоящее время, если уж на то пошло. Сейчас деньги для получения и воспитания здорового потомства не менее важны, чем раньше – здоровенные кулаки самца и его объем грудной клетки! Так стоит ли удивляться, что финансовая состоятельность мужчины ныне полноправным образом ходит в секс-атрибутах, свободно забивая собой экстерьер и физические кондиции? Ладно, проехали. Я изрекаю прописные истины…
Роберт помолчал.
– Знаешь, после знакомства с тобой профессия автомеханика как-то очень сильно выросла в моих глазах, – это мне комплимент такой.
– Спасибо, Боб.
– А почему ты не стал учиться?
– Долгая история. Иногда приоритетом перед учебой появляется вполне человеческое желание пожрать каждый день. Не допускаешь?
– Прости, я не принял во внимание твои…
– Да ладно, проехали. К тому же ты прав. На тот момент я был именно тем самым слесарюгой. Без страха и упрека. Но я ни о чем не жалею, и поверь мне, что среди мазута и запчастей можно найти не меньше замечательных людей, чем среди стеллажей библиотеки. Просто у меня была масса времени для раздумий и самосовершенствования. В том числе и в этом направлении. Слушай, а как ты насчет рыбалки?
– М-м-м… Не знаю как-то.
Гноллы сошлись на середине конюшни прямо перед Прокофьевной и учинили меж собой разборки. Первый, старый и хромой на одну лапу дядя, яростно тыкал второго, молодого и сопливого напарника в качество его работы и даже для острастки хорошенько приложился разок граблями поперек спины связчику. Незадачливый бедолага истошно взвыл и начал отбрехиваться, рыча и повизгивая на гнольском диалекте. Через десяток секунд уже оба работяги орали друг на друга, кто во что горазд. В конце концов, нам это надоело. Одноглазая голова Роберта вытянулась в направлении драчунов и с ревом выпустила толстую струю зеленого дыма. Оба работника опрометью бросились к воротам конюшни и исчезли с радаров.
– Прикатывай ко мне на поезде, – продолжал я развивать тему. – Почти семьсот «кэ-мэ», путь не близкий, но если есть пару дней в запасе – в ночь выезжаешь, утром я тебя встречаю, и к полудню мы уже на озере Койбагар, а? Там ловля знатная. Подергаем пелядь на вечерней зорьке, посидим у костра, байки потравим, а на следующий день я тебя в ночь опять отошлю железнодорожным способом в направлении родительского дома. Два дня на природе. Ушица, шкворчащая рыбка на сковородке, чай с лесными ягодами. Ну, как?
Роберт колебался недолго. Юношеский максимализм.
– Ладно. Сегодня же выезжаю. Встретишь завтра меня?
Я почесал репу. Пожалуй, отгулы взять у меня получится. Или больничный себе придумать, на худой конец. Злоупотребления на работе подобными вещами за мной не числились, равно как и нарушениями режима, а посему должно было пройти нормально.
– Чеши за билетами. Номер поезда и вагона сбрось смс-кой.
– Отлично. По счетчику реального времени нас в Мидгарде не будет часика четыре. Как раз – отличный и поучительный урок коммуникации для Альфии. Да я на такое предложение только ради глубокого «фу» в сторону нашей зазнавшейся мадемуазель согласился бы. Короче, я отключаюсь. Ты пока побудь с Прокофьевной?
– Без вопросов. Дуй на вокзал, тинэйджер, – с улыбкой ответил я.
Прокофьевна сложила все три свои огромные головы на свежую тростниковую подстилку, смежила глаза и притворилась, что спит глубоким здоровым сном.
Глава 5
Где-то в волшебном лесу. Замечательный Журавлев
Родник весело журчал в пышной малахитовой траве, и эти звуки сливались со стрекотаньем цикад в древесных кронах и мелодичным пением десятков птиц. Все живое вокруг словно радовалось новому дню, и это дивное ликование поневоле наполняло Пиявыча новой незнакомой удивительной энергией. На нижнем толстом суку дуба с правой стороны от тропинки он заметил притаившуюся молоденькую фею. Смазливая плутовка кокетливо строила ему глазки, а потом еще и показала розовый язычок. Неофит не выдержал и весело рассмеялся. Браги впереди осторожно перешел через изящный перекидной мостик над туманом искрящегося брызгами ручейка и вновь просканировал местность. Возбужденно прищелкнул языком и развел руками:
– Ну и дела!
– Что-то не так? – обеспокоенно поинтересовался Пиявыч.
– Оберегов понатыкано… Тьма вавилонская! Представь, что мы идем через пространство, простреливаемое камерами слежения, оборудованное датчиками движения и снабженное тепловизорами. Вот это как оно самое. И не только обереги, прикинь! Здесь на боевом взводе стоят такие штуки…
– Какие?
– В стволе этого дуба, где ты с феечкой переглядывался, запрятан Хрустальный Призыватель. Знаешь, что за агрегат?
– Не-а.
– Стоит появиться неприятелю, и он вызовет три-четыре матерых Хрустальных дракона. Если на полном заряде, конечно. Это те еще бестии. С одним-то наломаешься, пока завалишь… А уж целых три или больше… Хватит, чтобы без проблем разметать средней численности диверсионную группу, типа позавчерашней инфернальной. И стоит, кстати, подобная шняжка тысяч четыреста золотых, не менее. У нас в Олигархии на эти деньги можно хорошее имение купить.
– И что, никто не сопрет такой раритет?
– Ха. Я бы не советовал.
Через сотню шагов величественная роща словно выпустила путников из своих широколиственных объятий. Позади осталась звонкая лесная суета. Впереди простирался живописный разнотравный луг с пологим холмом посередине. Три высоких волшебных эльфийских вяза недвижными сторожами стояли у его подножия, и их ветви простирались над небольшим зданием фактории Оплота. Среди могучих корней затерялся уютный гномий чертог с золоченой резной крышей, но услужливое воображение сразу нарисовало Пиявычу необъятность вбуравленных вглубь подземных переходов и хранилищ. Сами деревья со всех сторон были оплетены уходящими в крону витыми лестницами. Каждый ствол соединяли нити невесомых воздушных мостиков, упирающихся в круглые коконы эльфийских жилищ, украшенных прихотливо выполненными ставнями и качающимися средь ветвей маленькими бирюзовыми фонариками.
По разным сторонам прогалины паслись несколько белоснежных боевых единорогов, укутанных серебряными гривами. Их глаза равнодушно скользнули по фигурам путников. Один из единорогов даже сделал несколько медленных шагов навстречу, но потом лениво встряхнул водопадом волос и вновь принялся щипать сочную луговую траву. На подвесной мостик вышло несколько эльфийских стрелков в нестерпимо сверкающих мифриловых доспехах и островерхих шлемах. Их луки были опущены вниз. Колчаны покоились за спинами. Эльфы расслабленно наблюдали за приближающимися пришельцами, не проронив ни звука. Браги приветственно помахал страже рукой. Один из эльфов ответил ярлу сдержанным поклоном. Пиявыча поразило, что на краю поляны, на груде привезенных и сваленных сухих стволов, неловко сгорбившись, сидел необъятных размеров, совершенно неуместный данному пейзажу болотный тролль. В куче грубо покрошенных, а даже не нарубленных дров торчал массивный колун, а сам исполин замер, сжимая в волосатой лапе здоровенный кабаний окорок. Он неподвижно уставился куда-то в пространство и явно тосковал о чем-то своем, тролльем.
Навстречу путешественникам от здания фактории уже спешил гостеприимный хозяин. Невысокий кряжистый гном, одетый в щегольскую шоколадного цвета сермягу из габардиновой ткани с бархатными вставками. Его окладистая борода была разделена на несколько аккуратных косичек с вплетенными в них широкими золотыми лентами. Гномы и так создания с обильной растительностью на лице, но этот торговец зарос, словно зверь лесной. Вихры курчавых волос образовали на голове естественную шапку, маленькие прищуренные глазки приветливо глядели на мир из-под бровастого лба. А сразу под глазами начинались разводы пышной бороды. Словом, торговец взирал на окружающих, как речной сом из заводи своей буйной волосяной поросли. Браги с улыбкой разглядывал колоритно-лубочного крепыша и качал головой:
– Ай да красавец! Как звать-величать?
– Я – Тудр! Здешний хозяин! – весело отозвался торговец. – Гостям рады! Кто сами будете?
Ярл скосил глаз на Пиявыча, помешкал секунду и решительно представился:
– Я – Браги. Из Нижегородской Торговой Олигархии. Моего спутника зовут Пий Контур. Прибыли с торговым визитом. Хотим завязать деловые связи.
– Браги? Ярл Браги? – со смешком переспросил Тудр.
– Угу, – нехотя буркнул норг.
– Сам ярл Браги… Ой, не могу… Деловые контакты,.. - гном захихикал, смущенно прикрывая нижнюю растительную аллею лица круглой ладошкой.
Норгский вождь нахмурился. Тудр, видя его неудовольствие, тут же замахал руками, как ветряная мельница:
– Ну да ладно, торговля значит торговля. Неужто мы, честные дельцы, будем против торговли возражать?! Да ни за что на свете! Гостям рады, – вновь затараторил он, ловко занырнул за спину путникам и по-приятельски обнял обоих за талии. – Что же это я! Ай-яй-яй! Люди с дороги устали, ноги сбили, а я и воды не предложил! Ай-яй-яй, как неловко. Эй, кто-нибудь там! Стол смечите нам на скоренького! Попотчуем людей, потом и беседы будет ладно вести!
Пока они не торопясь поднимались на вершину холма, резные двери чертога отворились, и трое хоббитов сноровисто вытащили на ровную площадку крепко сколоченный прямоугольный стол. Пара феечек с прозрачными стрекозиными крыльями, даря гостям обворожительные улыбки, мгновенно накрыли его нежной голубой скатертью, и туда, как по мановению волшебной палочки, из подземных погребов повалились различные яства, от вида которых у Пиявыча тут же проснулось алчное шкворчание брюха. На небесное покрывало порхнули объемистые кувшины с медом и пивом, вкатились подносы с пирогами и блестящими разноцветной сахарной глазурью пышками, куски свежего сыра с молочными боками выстроились на тарелках. Последними на стол тяжело вползли несколько блюд из дичины и пузатый фаянсовый супник.
– Ловко, – хохотнул Браги. – Давно поджидаете?
– Несколько раз подогревали, – подмигнул ему Тудр.
За столом им составили компанию начальник стрелковой стражи – пожилой хмурый эльф с усталым лицом и набрякшими веками, да ослепительной красоты эльфийская девушка. Зеленоглазая, высокая и стройная, как тростинка, она расположилась рядом с Тудром. Брови вразлет, иссиня-черные волосы заколоты сапфировыми шпильками. «Жена? Любовница? Какая красавица!» – подумал Пиявыч. Потом поймал себя на мысли, что уже минуту не может оторвать взгляда от прелестной нимфы и с усилием опустил очи долу. Главного стрелка звали Белемар, умопомрачительную эльфийку – Норелет. Прислуживавшие хоббиты и феи бесследно исчезли, без слов уяснив, что гости и хозяева трапезничают запросто и в их услугах не нуждаются. Когда все уже немного отяжелели от пищи, медов и пряного пива, как это обычно водится, потекла плавная застольная беседа.
– Значит, енто, торговля, значит, – протянул Тудр, близоруко поглядывая на ярла. – И что же вы, гости дорогие, надеетесь здесь продать?
Пиявыч не чувствовал его уровня, но это был Игрок. И гном специально «форсил» своими нарочито бесхитростно-крестьянскими манерами. Этакий мужичок-лесовичок. Живем в лесу, молимся колесу! Как же! Держи карман шире! Авторитет у этого тертого калача был таков, что ни прожженный эльфийский воин, ни сногсшибательная дриада и рта за столом не смели открыть без его разрешающего взгляда. К удивлению Пиявыча, и Браги также не спешил вступать в беседу, а сделал неофиту знак – вперед мол, дерзай, новичок. Пиявыч отважно откашлялся и, стараясь быть обстоятельным в речах, приступил к ответу:
– Мы хотим попытаться заинтересовать здешних торговцев новыми артефактами и биомеханическими поделками. Синтезом живого и неживого.
– Ох-ма! Эвоно! Куда загнул… А синтез – это как? И кто сей продукт производит?
– В Олигархии есть несколько корпораций, остро заинтересованных в новых рынках сбыта. В том числе трейдинговое некромантское товарищество «Мертвые не потеют». У них имеются интересные разработки биомеханических двигателей на педальной тяге. За основу берется зомби-маховик…
– Что ты! Что ты! Страсти-то какие! – замахал на него пухлой ладошкой гном и в притворном ужасе прикрыл бородой пунцовый ротик. – Нам такого не надо, мы ентого всего не используем. Да и образцы у вас, поди, отобрали при переходе границы? Так ведь?
– Ну-у-у, – разочарованно протянул Пиявыч. – Образцы – дело наживное. Был бы коммерческий интерес…
– Откуда ж ему взяться, чудак-человек, интересу твоему? Рази только в Сумерках найдутся охотники до такой напасти… Извиняй, конечно, меня темного, мы от такого прогрессу далеки невероятно! – захихикал Тудр и без паузы врезал вопросом. – А путь куды держите? Вроде бы вам к центральному стволу дорога, а вы, знай себе, на север эклиптики чешете? Неужто, к ногаям в гости? Так те к пришлым люты, ох люты! Они не как мы, чужаков не привечают.
– Ты прав, хозяин. Нам нужно на Иггдрасиль. Только нет времени у нас на обходной маршрут через всю Пустынь. Нужна переправа. На летающем, кгм, транспорте. Я корректно излагаю?
– А куды конкретно направляетесь? – не отвечая, мягко уточнил Тудр, и глаза его блеснули из глубины бровей.
– Хотим для начала попасть на Желток. Там посмотрим.
– Эвоно. На Желток, – гном в деланной беспомощности развел руками и оглянулся, как бы призывая своих соратников стать свидетелями подобной нелепицы. – Да до фактории Желтка вам было еще дальшей, чем до Иггдрасиля от восточной точки входа. Как же вас так угораздило? Иль проводник сплутовал? Ась?
– Мы шли в факторию Оплота изначально.
– К нам, то есть? – уточнил очень понятливый Тудр.
Поделиться книгой: