Восстание 1916 г. в Киргизстане

Восстание 1916 г. в Киргизстане

Предисловие

В период мировой империалистической войны, начавшейся в 1914 г., чрезвычайно обострились противоречия между царской Россией и входившими в ее состав угнетенными национальностями, в том числе народами Средней Азии. Обострились классовые противоречия и в среде местного населения Туркестана (в состав которого входил Киргизстан) и Казахстана.

Открытые столкновения между трудящимися местных национальностей, с одной стороны, царской администрацией, русским кулачеством и байством — с другой, сделались постоянными явлениями. Народы Туркестана (узбеки, киргизы, туркмены, таджики и др.) не могли дольше переносить двойной гнет пришлых и «своих» эксплоататоров.

Нараставшее недовольство народных масс Туркестана привело в 1916 г., в самый разгар империалистической войны, к грандиозному восстанию этих масс, против царизма и местных эксплоататоров.

Толчком к восстанию послужил приказ царского правительства от 25 июня (старого стиля) 1916 г. о привлечении на время войны «к работам по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии инородцев, освобожденных от воинской повинности, и в частности туземного населения Туркестанского края». Царское правительство этой мерой имело в виду использовать массу русских солдат «и рабочих, занятых на тыловых работах, непосредственно на войне, заменив их мобилизованными «инородцами», в которых оно усматривало более покорную и «даровую» рабочую силу.

В ответ на приказ царского правительства почти одновременно восстали трудящиеся массы различных национальностей в различных уголках Туркестана и Казахстана, Восстание 1916 г. — самое грандиозное восстание в истории народов Туркестана и Казахстана — имело огромное значение и для революционного движения России в целом. В тылу царского империализма национально-освободительное движение этих народов пробило огромную брешь. Поднимался мощный резерв пролетарской революции в колониях.

Восстание носило явно выраженный антиимпериалистический характер: восставшие отказывались дать рабочую силу для фронта империалистической войны.

Набор туземных рабочих на тыловые работы для империалистической войны, как указывалось, послужил лишь поводом к восстанию трудящихся местных национальностей Туркестана (включая Киргизию) и Казахстана в 1916 г.

Главнейшие же причины, толкнувшие трудящихся Туркестана и Казахстана на это восстание против царской колониальной деспотии, конечно имели гораздо более серьезные основания. Они заключались в тех глубоких экономических и политических противоречиях, которые явились результатом безудержной колониальной эксплоатации царизмом Туркестана и Казахстана.

Восстание трудящихся средней Азии произошло на третий год мировой империалистической войны, когда уже внутри царской России назревала революция. В народных массах «инородцев» в связи с обстановкой мировой войны зарождалась надежда сбросить гнет царской колониальной власти. Увод из Туркестана и Казахстана большей части царских войск на театр военных действий облегчал такую возможность.

* * *

В составе бывшей Российской империи — этой «тюрьмы народов» — Туркестан и Казахстан являлись окраинами, которые запечатлели на себе специфические признаки колониальных стран. В захватническом движении царской России «за Урал» область Туркестана и Казахстана привлекла внимание царской администрации прежде всего как военно-стратегическая база, утвердившись на которой можно было бы соперничать на востоке с Англией и исполнить заветную мечту русских царей еще со времен Петра I об овладении богатейшей Индией; с другой стороны, Туркестан и Казахстан представляли довольно обширный объект эксплоатации как рынки сбыта продуктов промышленности и источники сырья, а также использовались для земельной колонизации. Колонизируемые окраины представляли для развивающегося отечественного капитализма источник легкой наживы, а в земельно-колонизационном отношении — возможность переселения из районов крестьянских волнений на далекую окраину.

с той лишь (разницей, что здесь эксплоатация носила гораздо более грубый и неприкрытый характер. «Царская Россия была очагом всякого рода гнета — и капиталистического, и колониального, и военного, — взятого в его наиболее бесчеловечной и варварской форме» (И. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10-е, стр. 4). Царское правительство не заботилось, как известно, о развитии местной промышленности. В культурном же отношении Туркестан (в том числе Киргизстан) являлся одной из наиболее отсталых окраин царской России.

В кочевых и полукочевых районах Туркестана, заселенных главным образом киргизами, казахами и туркменами, царизм проявил усиленную деятельность по линии земельной колонизации. Начало крестьянской колонизации Туркестана относится к 1874 г., когда по пути в Семиречье переселенцы осели и образовали поселки (Пишпекский, Аулиэ-Атинский, Чимкентский и другие уезды). В последующие годы волна организованного и неорганизованного (самовольного) переселенчества быстро возрастала.

К 1916 г. в распоряжении русских поселков и станиц (всего до 941 селения) в Туркестане числилось 1 900 тыс. десятин, или 57,6 % обрабатываемой площади. Иначе говоря, на каждого живущего в Туркестане русского приходилось 3,17 десятины обрабатываемой земли, а на каждого коренного жителя (узбека, киргиза, таджика, туркмена) — только 0,21 десятины, т. е. в 15 раз меньше. Таким образом при остром безземелии вообще коренное население, составлявшее 94 % всего населения края, владело только 42,4 % всей обрабатываемой площади, а остальные 57, 6 % приходились на долю русских переселенцев. Из оставшихся в руках местного населения земель значительная доля в свою очередь была сосредоточена в руках байско-манапских имущих элементов (По Казахстану в целом к 1916 г. изъято было всего до 40 млн. га удобной земли под переселение и в ведение казны.) По Пишпекскому уезду Киргизстана всего изъято было к 1915 г. из пользования киргиз 712 089,23 га. Бывший Пишпекский уезд считался наиболее густо заселенным переселенцами (русские составляли большой процент населения уезда). По данным б. переселенческого управления, в 1915 г. в Ферганской части Киргизстана занято было до 82 тыс. га земли — здесь создалось около 50 русских селений.

Кроме земель, занятых переселенцами, значительные территории отобраны были у киргиз в государственный фонд казеннооброчных статей. Особенно усиленно шла колонизация Киргизстан перед восстанием 1916 г. Хотя при колонизации предполагалось сохранить за коренными киргизами их насиженные места, постройки и обработанные поля и пастбища, но в дальнейшем административные захваты таких территорий, по мотивам ли государственной важности или удобства переселенцев и т. д., становились все более частыми.

До 50 % русских переселенческих хозяйств прибегали к найму батраков; к их найму прибегали и киргизские манапы. В батраки шла главным образом киргизская беднота, постепенно лишавшаяся земли, почти не имевшая скота, отчасти и русские переселенцы-новоселы. Вся колонизационная деятельность царской власти сопровождалась неограниченным произволом и злоупотреблениями туземных волостных, аульных старшин и биев (судей), заодно с царскими приставами и уездными начальниками беспощадно грабивших кочевое население.

В результате подобной колонизационной политики, особенно за время с 1902 по 1913 г., количество населения в Киргизстане сократилось на 8–9 %.

Бесчинства царской администрации в продолжение более чем полустолетия фактического владычества царизма и гнет манапов привели к обнищанию киргиз. Колониальная политика царизма и система его управления привели к усилению национального антагонизма между переселенцами и киргизами, который переплетался с классовыми противоречиями: кулацкое русское крестьянство и казачество вели хозяйство хищническим способом, и благополучие их зиждилось главным образом на зксплоатации киргизских батраков.

После покорения Киргизстана царская власть всецело опиралась на манапов и проводила через них свою политику. Манапы в предреволюционный период представляли собой не только феодальный элемент, но среди них появляются и манапы-баи — носители торгово-капиталистического начала. Эти манапы-баи, сосредоточивая у себя средства производства (земледельческие орудия, семена, производителей скота и т. п.), закабаляли пухару («черная кость»), сдавая ей землю на условиях издольщины и снабжая средствами производства и продуктивным скотом на условиях отработки. Скапливая в своих руках значительные денежные средства, они занимаются ростовщичеством. Русским переселенцам-кулакам они продают общественные киргизские земли и т. д.

Условия земельной и пастбищной тесноты создают тенденцию дробления территории общинно-родового владения. Каждая влиятельная группа (скорее, манап) захватывает для себя наиболее ценные пастбища на коктоу, куздеу и джайдау (зимовки, летовки и горные пастбища).

После окончательного покорения царской Россией Киргизстана (период 1855–1876 гг.) сюда быстро проникает торгово-ростовщический капитал (особенно в связи с закупкой скота и развитием хлопководства в. ферганской части Киргизстана) и частично промышленный капитал, ввозятся промышленные продукты, усиливается обмен с соседями и т. д. Все это коренным образом перестраивает социально-экономические отношения в среде киргизского населения. Под влиянием спроса хлопковых районов получает сильный толчок развитие овцеводства.

Новый порядок управления на основе «Положения об управлении Туркестанским краем» (1891 г.) закрепляет эти отношения и кладет начало, наряду с ослаблением единоличной роли манапов, усилению эксплоататорской верхушки в лице многочисленной царской и туземной администрации; понятие администрации сливается с понятием манапа, а в массах деление на пухару, администрацию и имущих выявляется еще более резко.

В период 1900–1910 гг. в связи с усилением колонизации Киргизстана и внедрением торгового капитала киргизы от чисто натуральной формы хозяйства переходят к хозяйству товарно-денежному; возникают смешанные скотоводческо-земледельческие и чисто земледельческие хозяйства. К этому времени не только идет полным ходом разложение патриархально-родового строя и полуфеодальных остатков, но терпят изменения и феодальные методы властвования манапов над пухарой.

Перед 1916 г. процесс расслоения и наметившиеся экономические группировки, а также разложение феодально-родовых рамок прежнего строя выступают еще резче.

Ростовщический капитал расширяет свою деятельность, закабаляет широкие киргизские массы. Носителями торгово-ростовщического капитала являются пришельцы — узбеки, татары, русские и др., которые, расселившись в степной полосе, вступают в связь с киргизским имущим элементом. Они устраивают базары и торговые поселения в местах скопления киргизской массы или в узловых торговых пунктах. Интенсивнее идет процесс оформления зачатков зажиточного класса и зарождения сельской буржуазии. Появляются киргизские кулаки и ростовщики, дающие деньги на проценты, служащие посредниками между пришлыми ростовщиками и киргизским трудовым населением.

Киргизская администрация (волостные старшины и бий), вербуемая из имущих элементов, от имени рода или аулов Перепродает или сдает в аренду земельные участки, а вырученные деньги в большинстве случаев присваивает себе.

Вопреки родовым общинным Правилам землепользования манапы завладевают лучшей частью земель, стараются наделять ими преимущественно своих ближайших родственников, расширяют участки под свои зимовки и летовки, превращая эти земельные участки в свою собственность (отгораживая их дувалом — изгородью, запрещая пастьбу скота на них остальной части рода и т. д.).

Царский порядок административного управления Киргизстаном закреплял и усиливал эксплоатацию широких трудящихся слоев киргизских масс туземной и царской администрацией и имущими элементами.

При выборах туземной администрации на почве борьбы между сильными и слабыми родами, между манапами и пухарой возникает в Киргизстане острая борьба «партий» (группировок) имущих элементов.

Проведение выборов волостных старшин и биев[1] с помощью взяток и подкупа избирателей, всяческое гонение на побежденную сторону после утверждения нового волостного старшины и бия, перекладывание на «побежденных» налогов и повинностей и другие самоуправства — вот обычные явления, которые господствовали в Киргизстане в предреволюционный период. Этот порядок, искусственно поддерживаемый царской администрацией, извлекавшей из него выгоды и для себя, ложится тяжелым бременем на широкие трудящиеся массы киргизского населения.

За счет обнищания массы киргизского населения обогащалась кучка туземной администрации, манапы и их союзники — пришлые торговые элементы, кулаки и царские администраторы. В связи с этим рушились и старые понятия, питаемые обычным правом, «адатом».

Бии избирались исключительно из имущих элементов, которые прикрывали хищничество администрации, поддерживали манапов и выносили решения в их пользу, предварительно обирая обе тяжущиеся стороны.

Невыносимый гнет царской администрации, притеснения в результате колонизации, гнет ростовщического капитала и своей имущей верхушки создали глубокое недовольство широких масс киргизского населения, которое и послужило основанием к восстанию киргизских трудящихся в 1916 г.

Основную массу повстанцев составляли бедняцкие и середняцкие элементы населения. Инициатором и самым активным элементом в составе восставших была молодежь, подлежащая мобилизации на тыловые работы. Киргизские батраки и рабочие, работавшие у русских кулаков и предпринимателей, во время восстания все ушли к восставшим. Имелись отдельные случаи перехода манапов на сторону восставших; так, во главе повстанцев в Пишпекском уезде стали сыновья известного манапа Шабдана Джантаева. Такие случаи объясняются экономическими причинами: скот манапов, смешанный со скотом всего остального населения, угонялся в общей массе. Для них невыгодна была жизнь вне родовой общины: кроме того они не надеялись получить надлежащую поддержку у русской администрации. Манапам не по сердцу была активность пухары (черни), стихийно властвовавшей во время этих событий, но другого выбора у них не было. Те же сыновья Шабдана и другой руководитель восставших, Канат Абукин, вначале вели переговоры с уездной Пишпекской администрацией с просьбой послать войска против киргиз, чтобы заставить их дать рабочих, но потом, когда началось восстание, вынуждены были уйти к восставшим (см. об этом помещенные в книге показания Каната Абукина).

Фактическими руководителями восстания были наиболее активные и передовые элементы из батрацких и бедняцких слоев населения. Восставшими киргизскими трудящимися массами тех родов, во главе которых стояли сыновья манапа Шабдана и Канат Абукин, фактически руководили наиболее активный элементы из самих трудящихся и особенно из состава подлежащей мобилизации молодежи.

Повстанцы жестоко расправлялись с теми из туземных администраторов и имущих элементов, которые отказывались поддерживать их или шли против них. С другой стороны, повстанцам удалось привлечь на свою сторону некоторых из бедняков-крестьян из числа переселенцев. Например фигурировали среди восставших киргиз некие Седов и Власенко.

Восстание казахов и киргиз в Семиречье началось в начале августа; гораздо позже, чем в остальных областях Туркестана. Предвидя восстание в Семиречье, администрация приняла заранее соответствующие меры. Подавлением восстания с самого начала его возникновения руководили два непримиримых врага местного населения — туркестанский генерал-губернатор Куропаткин, находившийся в Ташкенте, и семиреченский областной военный губернатор Фольбаум в г. Верном (Алма-Ата).

Для усмирения восстания киргиз высланы были войска в Семиречье в трех направлениях: со стороны Андижана — на нарынское укрепление, со стороны Черняева (Чимкента) — вдоль почтового тракта на Пишпек и Токмак и кружным путем по железным дорогам — на Семипалатинск и оттуда походом на Сергиополь — Лепсинск — Верный. Кроме того из действующей армии присланы были два казачьих полка с казачьей батареей и двумя пулеметными командами. С прибытием этих войск восставшие киргизы после непродолжительного сопротивления были оттеснены к пограничным горам и, терпя недостаток продовольствия, теряя скот от недостатка в горах подножного корма, вынуждены были частью сдаться, а частью бежать в пределы Западного Китая.

В своей телеграмме от 21 августа генерал Куропаткин писал генералу Фольбауму: «Вместе с сформированными вами частями по приходе отправленного вам подкрепления, не считая двух казачьих полков, и конной батареи, вы будете располагать 35 ротами, 24 сотнями, 240 конными разведчиками, 16 орудиями, 47 пулеметами. Черняев, Романовский, Кауфман и Скобелев завоевали области Сыр-Дарьинскую, Самаркандскую и Ферганскую меньшими силами».

Вот те силы, которые при поддержке вооруженных дружин русских кулаков и городских «добровольцев» — черносотенцев — прошли потом вдоль и поперек киргизскую и казахскую степь и горные пространства, «огнем и мечом» истребляя аулы повстанцев. Карательные отряды царского правительства не щадили никого, истребляя целые аулы артиллерийским огнем.

Положение киргиз, бежавших в пределы Китая, оказалось самым затруднительным. Те группы, которые перешли границу, вследствие наступавших холодов и отсутствия поэтому подножного корма потеряли почти весь свой скот. Китайские власти смотрели на беженцев как на источник эксплоатации. Киргизы должны были последнее оставшееся имущество, скот, даже своих жен и детей преподносить в подарок китайским Властям. С другой стороны, кочевые калмыки, воспользовавшись беззащитностью киргиз, нападали на них, отбирая скот и женщин. Поставленные в безвыходное положение, гонимые со всех сторон беженцы в большинстве вынуждены были возвращаться обратно, но русская администрация и кулачество встречали их враждебно и пускали их обратно лишь под условием уплаты контрибуции.

Весть о безвыходном положении этих беженцев распространилась по всему Семиречью. Бежавшие в Атбашинский район и скрывавшиеся в горах участники восстания, убедившись в невозможности спастись в Китае, поспешили принести повинную.

Наибольшая часть беглецов, направившаяся в Кашгарскую провинцию Китая, услышав об образовании Нары, некого уезда исключительно с киргизским населением, начала возвращаться в пределы области еще в зимнее время, не считаясь с холодом и снежными заносами на горных перевалах. С марта же 1917 г., после февральского переворота, возвращение их приняло более широкие размеры как со стороны Кашгара, так и со стороны Кульджинского края.

Брошенные возвращавшимися беглецами в пределах прежних стойбищ посевы хлебов и запасы корма для скота погибли; зимние жилища были разорены; оставленные при спешном бегстве юрты были расхищены или сожжены; увезенное с собою имущество домашнего обихода было разграблено после перехода китайской границы, а угнанный скот весь погиб. Беженцы возвращались, в буквальном смысле голыми. Обратный путь их усеян был трупами умерших от голода.

Немногим лучше было положение и тех участников восстания, которые, спасаясь от преследований войск, укрылись в горах Атбашинского участка. Брошенные посевы и зимовки погибли; увезенное с собой имущество и угнанный скот были частично сохранены; но отсутствие корма для скота в связи с (весенней засухой, вызвавшей гибель подножного корма, и недостаток продовольствия поставили их в тяжелое положение. Степень разоренности восставших киргизских масс рисуют данные переписи 1916 г. По этим данным и донесениям уездной администрации, в районах восстания осталась лишь одна треть скота, бывшего до восстания.

По сведениям областного статистического комитета и командированных из Ташкента чиновников для размежевания территории расселения казахов, киргиз и русских крестьян, убыль киргизского населения и потери в хозяйстве в результате восстания 1916 г. и карательных мер правительства установлены следующие:

По Пишпекскому и Пржевальскому уездам число киргизских хозяйств до восстания было 62 340, к январю 1917 г. 20 365, т. е. убыль — 41 975. Иначе говоря, в этих районах охваченных восстанием, выбыло 66 % киргизского населения.

Восстание киргизских трудящихся масс 1916 г., вскрывшее всю глубину противоречий, созданных царским строем и классовой диференциацией внутри самого киргизского общества, явилось генеральной подготовкой к выступлению киргизских трудящихся в дни Великой октябрьской революции, в которой киргизские трудящиеся массы приняли активное участие, имея за плечами опыт революционной борьбы 1916 г.

Выпускаемый сборник документов, собранных Л. В. Лесной, даст ценный фактический материал, освещающий ход и Последствия восстания 1916 г. Документы состоят в основном из приказов и донесений царских администраторов, карательных отрядов и из показаний некоторых участников восстания.

Документы, излагающие подготовку местной администрации к проведению приказа царского правительства о мобилизации туземных рабочих, говорят о плохом знании царскими администраторами настроений коренного трудящегося населения и чрезмерной уверенности в своих силах царских администраторов. Так, первый документ — «Журнал особого совещания по вопросу о реквизиции туземцев для тыловых работ от 2 июля 1916 г.» — вскрывает близорукость царской администрации в крае, полное незнакомство с настроениями местного населения и уверенность в собственном «всемогущество». Как протокол этого совещания, так и приказы по проведению мобилизации туземных рабочих характеризуют исключительно административный подход к проведению мобилизации без какой бы то ни было попытки подготовить общественное мнение в пользу необходимости дать рабочих на тыловые работы фронта.

В рапортах и донесениях о ходе восстания киргиз и результатах подавления этого восстания как пишпекской, так и Пржевальской уездной администрации (донесения Иванова, Путинцева и др.) имеется определенная тенденция смазать карательные жестокости администрации.

В погромах, грабежах и взяточничестве самое активное участие принимали руководители карательных отрядов и представители местной царской администрации.

В связи с массовыми жалобами со стороны киргизского населения и растущим возмущением трудящихся слоев самого русского городского и сельского населения по поводу бесчинств в отношении киргиз со стороны царских администраторов и кулацких шаек, областная и уездная администрация создавали видимость привлечения к ответственности наиболее активных участников грабежей и погромов, дела которых потом оканчивались ничем.

В показаниях националиста алашордынца инженера Тынышпаева, в подробных донесениях драгомана Стефановича, в показаниях и донесениях других лиц извращаются и самые Причины восстания киргизских трудящихся в 1916 г. Эти причины они сводят к тому, что царские администраторы не подготовили проведения мобилизации, или к неправильным действиям отдельных местных администраторов (взяточничество и т. п.), тогда как основные причины заключались в более глубоких социальных и экономических предпосылках, о которых говорилось выше.

Таким образом к документам данного сборника необходимо подходить критически и учитывать определенную односторонность и извращенное изложение фактов в ряде документов.

Но даже рапорты представителей царской власти, извращающие сущность и характер движения, вскрывают всю грандиозность восстания 1916 г. и истинный характер мероприятий царизма по подавлению этого восстания.

Тяжелые последствия восстания 1916 г. особенно дали себя почувствовать в 1917 г. Февральская буржуазно-демократическая революция в Туркестане (в том числе в Киргизстане) не принесла никакого облегчения трудящимся края. Временное правительство и его Туркестанский комитет, комиссары от временного правительства по Семиреченской области О. Шкапский и М. Тынышпаев (тот самый, имя которого упоминается в сборнике) продолжали и после Февральской революции проводить прежнюю царскую политику карательных действий против участников восстания 1916 г. и принимали все меры к осуществлению известного плана Куропаткина об изъятии огромной площади в 4 млн. га освоенных и культурных земель у киргиз в Чуйской и Иссык-кульской долинах и о переселении их в полупустынные горные районы Нарына. Этому плану постепенного удушения киргизского народа не дала осуществиться Великая октябрьская социалистическая революция.

Т. Рыскулов.

I. Разработка плана проведения мобилизации киргиз военными властями края

№ 1. Журнал особого совещания по вопросу о реквизиции туземцев для тыловых работ

2 июля 1916 года.

Присутствовали:

П р е д с е д а т е л ь — вр. и. д. Туркестанского генерал-губернатора, генерал от инфантерии Ерофеев

Ч л е н ы: военный губернатор Сыр-Дарьинской области генерал-лейтенант Галкин, военный губернатор Ферганской области генерал-лейтенант Гиппиус, военный губернатор Самаркандской области генерал-майор Лыкошин, и. д. начальника Закаспийской области генерал-майор Калмыков.

Начальник Туркестанского окружного управления но квартирному довольствию войск генерал-майор Запольский, и. д. туркестанского окружного военно-санитарного инспектора тайный советник Данилов, и. д. прокурора Ташкентской судебной палаты статский советник Рахальский, туркестанский окружной интендант генерал-майор…[2] и. д. российского императорского политического агента в Бухаре коллежский советник Шульта, и. д. нач. штаба войск Туркестанского военного округа полковник Михайловский, нач. Туркестанской местной бригады генерал-майор фон-Цурмилен, помощник губернатора Сырь-Дарьинской области генерал-майор Гепперен, нач. Управления земледелия и государственных имуществ в Туркестанском крае коллежский советник Булатов, и. д. управляющего канцелярией туркестанского генерал-губернатора коллежский советник Семенов, и. д. начальника военных сообщений Туркестанского военного округа полковник Михайлов, помощник начальника Туркестанской местной бригады полковник Прасалов, непременный член от министерства финансов в совете туркестанского генерал-губернатора действительный статский советник Фрей, ташкентский воинский начальник полковник Черкес, ташкентский уездный начальник полковник Караульщиков, асхабадский уездный начальник полковник Карпинский, делопроизводитель Азиатской части Главного штаба прапорщик Взденконский, советник Самаркандского областного правления надворный советник Вяткин, представители Кокандского биржевого комитета М. Ф. Гаврилов и Я. М. Семихат, делопроизводитель канцелярии туркестанского генерал-губернатора надворный советник Вербовский, и. д. старшего адъютанта Отдела военных сообщений штаба Туркестанского военного округа капитан Атаев.

По открытии заседания, членам совещания были доложены полученные исполняющим должность генерал-губернатора телеграммы по поводу реквизиции для тыловых работ инородцев империи и в частности Туркестанского края от министра внутренних дел от 28 минувшего июня за № 18991 и временно исполняющего должность Туркестанского генерал-губернатора генерала от инфантерии Мартсона от 29-го того же июня за № 30 и 31.

Военный губернатор Сыр-Дарьинокой области генерал-лейтенант Галкин, указав на некоторые бытовые особенности туземного населения края, высказал мнение, что при отсутствии посемейных списков этого населения реквизиция рабочих мобилизованным порядком, строго придерживаясь указанных министром внутренних дел возрастов, представляется почти невыполнимой, так как администрация не располагает силами для составления посемейных списков, самое определение возраста туземцев за отсутствием метрических записей и существующего у них исчисления лет по лунному году и циклам крайне затруднительно и поведет к массовым злоупотреблениям. Набор рабочих определенных возрастов даст населению повод думать, что под видом рабочих их будут отправлять на фронт в качестве боевой единицы, т. е. на них распространят воинскую повинность, это легко поведет к брожению, и возможно, к беспорядкам, между тем высочайшее повеление о привлечении инородцев к тыловым работам легко было бы выполнять тем способом, который уже знаком населению и потому будет понятен ему и не вызовет никаких недоразумений, это наряд рабочих натуральной повинности, как для ирригационных и дорожных работ, работ по уничтожению саранчи. Таким образом в задачу настоящего совещания входило бы лишь определение числа рабочих, которое каждая область должна доставить. Получив наряд на определенное число, губернаторы произведут раскладку по уездам, уезды по волостям и т. д. 16 и требуемое от края число рабочих будет доставлено легко, быстро и без всяких осложнений.

Начальник Управления земледелия и государственных имуществ прочитал свой доклад Но поводу значения Туркестанского края, как главного производителя и. поставщика для Империи хлопка, являющегося продуктом первостепенной важности не только в экономических интересах всей империи, но и как материал для удовлетворения целого ряда потребностей действующей армии и обороны государства, при этом г. Булатов ознакомил совещание со статистическими данными Управления земледелия но агрокультуре края и о площади, занятой под хлопок.

После этого по предложению председателя приступлено к обсуждению поставленных на разрешение совещания следующих вопросов:

Вопросы.

1. Как отзовется реквизиция рабочих-туземцев на политическом настроении земских масс и о принятии успокоительных мер.

2. Разверстка 250 тысяч рабочих по областям (уездам волостям).

3. Сколько потребуется времени для составления списков вообще в тех местах, где никакого учета населения посемейно не ведется.

4. Как практически осуществить регистрацию и набор рабочих указываемых возрастов, принимая во внимание всякое отсутствие посемейных списков и метрических записей у местного туземного населения.

5. Подлежат ли реквизиции должностные лица туземной администрации (в утвердительном случае какие именно), духовные лица и учащиеся и учащие в туземных высших учебных заведениях (медрессе).

6. В утвердительном[3] случае, как избавиться от тех злоупотреблений, которые, если будут освобождены духовные лица и воспитанники «медрессе» [как таковые могут оказаться] такие лица, которые никогда не были ни духовными, ни студентами.

7. Есть ли необходимость собирать всех рабочих со всех уездов и волостей каждой области, или возможно весь набор произвести за счет лишь некоторых уездов. В утвердительном случае по каким соображениям (для этого испросить санкцию Министерства] в [нутренних] д[ел]).

Определение хлопковых районов в областях и приблизительного количества выкочевавших из края киргиз.

8. Так как рабочие указываемых возрастов должны быть призваны не поголовно, то не следует ли сделать их набор, сообразуясь с известными категориями, например не брать единственных сыновей, единственных кормильцев семьи. Не предоставить ли дело выбора рабочих сельским и волостным обществам.

9. Как организовать эшелоны и сопровождение таковых, участие в этом администрации и воинских чинов (старший или переводчик на каждые 200 человек).

10. Пункты медицинского освидетельствования и врачебный персонал. Срок сбора к каждому административному пункту и порядок довольствия людей.

11. О составлении маршрутов следования рабочих каждой волости на сборные административные и военные пункты.

12. При сборе рабочих на пункте, следует ли ограничить медицинским обследованием их, согласно указаний в телеграмме мин. внутр. дел от 28 июня с. г. или же надо выполнить указания верховного начальника по санитарной части в его приказе 140.

13. Если будет применен этот приказ, то хватит ли медикаментов, помещений и врачебного персонала для дезинфекции и дезинсекции всех рабочих, а равно, сколько времени займет обеззараживание последних.

14. Если рабочие будут задерживаемы на сборных пунктах для сортирования, дезинфекции и дезинсекции, то в каких именно помещениях они должны располагаться.

15. Наметить постоянные и дополнительные сборные пункты в областях и определить время для сбора к ним.

16. В течение какого времени могут быть вывезены по железной дороге рабочие из края, принимая во внимание провозоспособность дороги и численность каждого эталона в 1000 человек

17. Вопрос о продовольствии на сборных пунктах и в пути. Чьим попечением, как будет организовано это довольствие и размер пайка. С какого времени рабочие переходят в казенное пищевое продовольствие и какое именно:

18. Вопрос о снабжении рабочих одеждой и обувью (может быть и рабочим инструментом), на какие средства и чьим попечением все это будет изготовлено.

Заключение совещания:

1. Начальник Закаспийской области[4] высказал, что каких-либо выступлений населения против реквизиции рабочих опасаться нет оснований, из состава населения сформирован Туркменский полк, находящийся и отличающийся в действующей армии, много туземцев уже отправилось на работы на Кавказский фронт, в туземной газете будет напечатано воззвание к населению, в котором будет объяснена цель наряда рабочих. Следовало бы указать населению, что особо усердные из наряженных рабочих могут рассчитывать на награждение медалями, что при присущей туземцам страсти к знакам отличия явилось бы побудительным фактором.

Военный губернатор Самаркандской области[5] также удостоверил, что никаких эксцессов ожидать нельзя, но при условии, что не будет составляться посемейных списков и набор рабочих будет произведен путем наряда натуральной повинности.

Военный губернатор Ферганской[6] области высказал, что спокойствие населения будет зависеть от того, как будет проведена реквизиция. Поддерживая мнение о затруднительности и опасности составления посемейных списков, генерал-лейтенант Гиппиус высказал опасение, что при таком способе население доставит требуемое количество рабочих, никуда не годных, и тогда станет вопрос, что же делать дальше. Следовало бы, дав населению наряд на поставку рабочих, вместе с тем начать и составление посемейных списков, которые явились бы контрольным документом, какое количество годных для работ по возрасту людей имеется в данной общественной единице, и которые служили бы угрозой произвести набор по возрасту в случае недобросовестного наряда добровольно.

Настроение масс зависит от так называемых верхов населения: мулл, почетных лиц и т. д. Если брать и их, что неизбежно будет в случае набора по семейным спискам, то ими будет создано неблагоприятное настроение, да и практически такие лица явятся в качестве рабочих слабосильными, неприспособленными.

В общем при осуществлении набора рабочих проектируемым генералом Галкиным порядком можно рассчитывать на спокойное настроение населения, но необходимо разъяснить ему, что требуются рабочие отборные.

Военный губернатор Сыр-Дарьинской[7] области подтвердил уже высказанное им мнение, что население останется спокойным, если набор будет произведен по наряду, а не посемейным спискам.

2. По статистическим данным, заключающимся в последних изданных и военными губернаторами обзорах областей края, количество туземного (инородческого) мужского населения края приближается к 3 500 000 (3 332 200). По отношению к этому числу упадающее на Туркестанский край количество подлежащих набор; рабочих 250 тыс. составляет около 8 %.