Факультет некромантии имени меня покойного

Алексей Кошкин

Факультет некромантии имени меня покойного

1

Короче дело было так… умер я. Году этак в 386, от того дня, как посол эльфов обосрался за яблоней. Маленькой такой. Все ближнее село видело. А по-другому в нашем захолустье потом летоисчисление и не вели. Глушь тут редкостная, и события как вы понимаете, бывают весьма не часто. Лорд родился, женился, помер. И все по кругу. Вот эльф, он такой один был за все года!

Хотя последние лет сто и говорили, что в году таком то от посещения моего замка его великолепием, послом светлых эльфов Виарундом Сладкоречивым. Но чушь все это я вам скажу. Я еще когда маленький был, лично сглазил посла из окна детской. Еще до приема. На приеме за гостя взялись мои старшие братья и две незамужние сестры. Вот после сестер, эльф и подписал перемирие. Дескать им, ушастым, плевать на нас, некромантов на краю их леса, а мы не суемся к ним даже заплутавших эльфов возвращать. А плутали они тогда часто. Не всем сладко было в родном лесу. Но все больше шли они мимо наших земель. Наслышаны были.

А вот когда я умирал, братьев и сестер у меня уже не было. Я тогда со всех ног бежал домой, на защиту замка. Боялся не успеть. Ушел «серыми тропами» оставив моих верных друзей и товарищей на пол дороги. Это им жизнь и спасло.

Это только в книжках пишут, что славный паладин, в гордом одиночестве, да борясь со злом. А в жизни все проще. Если банда магов, шатающаяся по стране, решала взять штурмом замок и побеждала, то безусловно паладины. Если погибала, то разбойники. А их, банд, тогда много было. Война кончилась, и бывшие герои, боевые светлые маги, стали никому не нужными. А вот некроманты и темные маги обзавелись работой. Море крови и тысячи тысяч смертей породили стада нежити и неупокоенных.

Король платил золотом, по монете за голову твари. Золото было сплошь из рубленных медяков, но крестьяне были даже рады с ними расстаться. Мертвяки они пострашнее кротов будут. Особенно если их могилу распахать плугом и засеять репой.

Глупые люди конечно говорили, что лучше бы этим солдатам в лесу всем помирать, так нет же, все сражения как одно были на ровных полях, на край покосных лугах и склонах. Но это крестьяне зря огорчались. Леса мы бы и за сотню лет не очистили от мертвечины. Спалить и то было бы проще.

Мой последний день растянулся на три месяца. К тому моменту, как я достиг родного замка, сестра уже умирала от истощения магии. Большая часть гарнизона была мертва. Последний брат выживший в войне был убит еще в первый день нападения. А я, я еще три месяца продержался, впитывая из родового замка силу смерти. К концу уже ни одного живого в моем гарнизоне не было. Даже слуги передохли. Но напавшие на нас не были простой бандой. Это были очень сильные маги. Сработавшаяся команда, специалисты разных искусств. Некроманта с ними только не было. Но это только отсрочило их победу.

И если вы думаете, что умер я достойно, как полагается темному магу, принеся самого себя в жертву ради страшного проклятья, то спешу огорчить. Меня убили стрелой в сердце. На тот момент сил у меня уже не было. Я давно черпал их из своей смерти, пытаясь отразить атаки. И вот на простую стрелу их как раз и не хватило. Я махнул рукой, а стрела не развалилась пеплом. Вместо этого, она пробила грудь и мое уже к тому времени давно остановившееся сердце.

А все потому, что некроманты не созданы для войны. Мы хороши в бою только против нежити и других некромантов. Живые люди, это все больше к светлым. Им их убивать сподручнее.

И каково же было мое удивление, когда я очнулся и понял что живой. Пусть не в своем теле, но уж точно в своем родовом замке. Точнее склепе.

2

Я лежал на полу, в неудобной позе, одним глазом оглядывая свой родной склеп. На моем родовом месте, подписанном еще при моем рождении, а может и раньше, стоял старый и дряхлый гроб. Передо мной, на полу, лежала девушка, в странной одежде, с взрезанными венами. Да и то тело, в котором я очнулся, тоже разок успело умереть. Чужая, но хорошо знакомая магия с хрустом восстанавливала сломанную шею. Теперь уже мою шею.

Старая магия развеялась и канула в небытие, не оставив даже следа. Так бывает, когда заклинание ждет своего часа очень долго. — Сколько же я был мертв? Спросил я сам у себя. — И почему ожил? Ответа пока не находилось. Так что пришлось встать.

Новое тело оказалась невысоким и юным. Но рассматривать себя времени не было. Так, одной рукой проверил что я все еще мальчик и решил пока отложить остальные вопросы к себе. Время уходило, а допрос трупов возможен не так уж долго после их смерти. Особенно, если надо считать воспоминания общего характера. Узнать где человек жил, с кем общался, из какого города и берут ли там нищие хлебом или просят монетку. В общем, вещи на допросе трупов обычно не важные. Но не для меня.

Девчонка решившая свести с счеты с жизнью, была красивой, ухоженной. Но видимо дурой. А считывание памяти дур занятие особенно не приятное. Но время уходит.

Положил руку на затылок, призвал силу и буркнул заклинание. Тут же полились образы, и я сразу скривился. Девка была не просто дурой, а ДУРОЙ! Она даже имя короля не знала! В голове кроме бесконечных нарядов были только самые отрывочные знания о мире. Но даже этого хватило, что бы понять, что с момента моей смерти прошло очень много лет и мир сильно изменился. Хотя бы потому, что все модные платья были эльфийскими. И шили их эльфы, свободно живущие среди людей и даже работавшие обслугой. Папа девочки был богатым лордом, мать бедной чародейкой, а она покончила с собой из-за любви к темному магу. Ученику. Некроманта. Обучающегося в школе магии. В моем родовом замке. На факультете имени меня покойного!

Мой парадный портрет в моей же малой гостиной хорошо отпечатался в памяти влюбчивой дуры. Высокий, худой, в черной мантии с алой подкладкой. Золотые волосы спадали аккуратными локонами, а глаза горели зеленью. В жизни то я был куда более серый и блеклый чем на том портрете. Ни золота волос, ни зелени глаз. Так, намеки.

В голове всплывали образы школы. Девочке все очень подробно рассказали, показали и проводили по всем интересным местам. Это она еще запомнить смогла. Даже имена преподавателей, хотя тут чувствовалось воздействие. Но больше всего меня привело в шок, как много детей училось в моей замке. Как огромна была школа и как много достойных магов тратили время на несносных учеников. Девушку это тоже поразило. В ее родовом замке обычаи и манеры не сильно то и отличались от царивших в моем в годы мира.

Немного отойдя от первого шока и придя в себя, я все еще укладывал в голове цены на атласные ленты и движения модных танцев, когда наконец то глянул на себя. На труп.

Сохранился я довольно неплохо. Лицо узнавалось. Как и чувствовалась легкая паутинка сдерживающего проклятья. Сосредоточился и потянул ниточку на себя, распутывая образ. Но старая магия лопнула с гулом целого колокола. Успел только понять, что убить меня до конца не смогли. Сжечь или расчленить побоялись. Но запечатали душу в теле, наложив условие, что освобожусь я только если в один день в моем склепе умрут два человека. Один добровольно, второй случайно.

Снял свое же кольцо, и надел на новый палец. Привык я к нему. И стал думать.

— Мозарин! Что ты опять натворил! — Потайная дверь распахнулась и я увидел директора школы.

Хвала мертвой девке я знал кто это. Седоволосый старик, в красивой золотой мантии с вышивкой. Светлый маг, вхожий на приемы и балы самого высокого уровня. Не женат, но есть взрослые дети.

— Совершенно ничего! — память покойного мальчика выдала что столь красивые имена, как мое, получали все сиротки в интернате для одаренных детей. Откуда я собственно и родом. А в интернат детей с даром покупали у безродных или брали ублюдков, если один из родителей был маг.

— Как это ничего? — Директор был просто в ярости. Но я то видел, что он скорее держит образ перед мелким.

И хоть про этого Мозарина я пока ничего толком не знал, все же я уже раз был ребенком, и даже учеником мага. А все дети совершенно одинаковы, сколько бы время не шло.

— Я упал! — вспомнил я где очнулся. — А она уже была мертвой!

— И все? — директор с подозрением всматривался в мое лицо.

— Ну. Вот он, — я показал в сторону своего гроба — отдал свое кольцо и потом сработала какая то магия.

— Ты головой не ударился? — Директор заглянул в гроб и даже не удивился.

— Кажется ударился! До сих пор все гудит и тошнит сильно. Я вот оттуда упал.

Директор взглянул откуда именно я выпал, а это был узкий лаз под потолком, и потер рукой шею.

— Сейчас отправлю тебя к лекарям, а когда выпустят, в наказание за то, что пролез в запретный склеп, будешь две ночи помогать в оранжерее!

— ять! — я пониже опустил голову изображая обиду от несправедливого наказания.

— Ты хоть знаешь, чей это склеп, и почему сюда запрещено заходить?

— Почему?

— Потому, что фамильная защитная магия рода все еще хранит семейный склеп от таких некромантов как ты! Тут уже не раз и не два гибли через чур любопытные ученики. А кольцо, которое ты одел на свой палец, принадлежит бывшему хозяину замка, чьим именем назван ваш факультет. — Я открыл рот и ничего не сказал. Уж я то знал, что в последнем бою всю фамильную защиту из замка я просто высосал и обновить ее было некому.

— Руку дай. Кольцо может быть проклято или зачарованно.

Слава богине ночи, единственными чарами на кольце были защита от потери и защита от кражи. Кольца люди носили с собой как доказательство платежеспособности. Человеку без кольца и кружку воды не подадут в кабаке, пока деньги вперед не положит. А то и сразу прогонят из приличного места.

— Оно не снимается. — я протянул руку.

Директор попытался просканировать кольцо, но чистое серебро столь тонкую и простую магию прекрасно скрывало. Как раз затем, что бы перед кражей с кольца эту магию не сняли. Большой камень в центре имел свой магический фон и тоже мешал сканировать.

— Как именно ты получил кольцо?

— Ну. Оно само выпало, когда я посмотрел на гроб. Я только подобрал. А потом одел, когда бумкнуло, что бы не потерять. А снять не получилось.

— Если что то и было, то ты все развеял. Сейчас это кольцо годится только по прямому назначению. Бить упыря в морду.

— Упыря!? В морду?! — я то бил им в морду простых темных и светлых магов. Иногда и людей, если попойка была общей.

— Контакт с серебром и лунным камнем для неживых и полуживых очень болезненный. А теперь пошли к лекарям.

Директор открыл портал и вошел первым. Некромантам порталы не доступны. Для нас есть другие дороги. Как и для остальных темных. Но чужим я воспользоваться мог. Вот только до этого момента случая не было.

Глаза я открыл уже в бывшей маминой гостиной, где женщины часто собирались коротать вечера за вышивкой. Сам переход оказался весьма щекотным но не более.

— Что с ним? — Мужчина в белой мантии внимательно смотрел на меня, а я по сторонам.

Всю гостиную переделали, превратив в госпиталь. Везде стояли перегородки. От светлой магии свербило в носу. По общей палате разносился запах зелий.

— Головой стукнулся. Положи-ка его отдельно.

— Зачем?

— Чтобы его друзья сюда не заявились.

Вот то, что у меня есть друзья, меня не порадовало. Но память выдала всего пятерых. Точнее четверых и меня. Маленькая компания прохвостов, с вечным исследовательским интересом в заднице. Нас почти относили к заучкам, за любовь сидеть в библиотеке. Но все же не чурались, так как нам часто влетало за глупости.

— Пойдем. Положу тебя в моей лечебной палате.

Личная палата оказалась спальней для одной из дам маминой свиты. Лоск и красота все еще присутствовали в комнате. В зале лепнину со стен ободрали, оставив только у потолка. Да и стены там перекрасили в белый. А тут, стены были родными и даже краска свежая, хотя и более спокойных тонов.

— Раздевайся, одевай пижаму и ложись на кровать.

Только сейчас заметил, что мантия на мне черная а подкладка алая. Видимо форму некромантам шили с моих личных вкусовых предпочтений. Что весьма странно. Меня в конце концов убили, и отобрали замок. Какое им дело до моих привычек?

Пока я путался в вещах, пытаясь вспомнить то, что никогда не знал, и найти все застежки, целитель внимательно за мной смотрел.

— Потеря памяти, тошнота, головокружение?

— Ага.

— Чувство потерянности, шок, приступы страха и стыда?

— Приступов не было.

— Похоже, ему хорошо досталось. Не симулянт.

— Мне нужно спешить. Там еще одна жертва.

— Мертва? — целитель даже в лице не изменился, продолжая меня ощупывать.

— Разумеется. Иначе бы я вас позвал.

— Все как тогда?

— Нет — директор замотал головой — через три часа общий сбор всех глав факультетов и совета школы в моем кабинете.

И директор исчез в портале.

— Я пропишу вам покой и сон. Еще зелий. Укрепляющих, целебных, восстанавливающих память и много других. Состояние у вас, молодой человек, не лучшее.

Я кинул взгляд за спину целителя, где виднелся вход в комнату второй женщины из маминой свиты. За открытой дверью виднелась лаборатория зельеварения.

Лекарь уловил мой взгляд.

— Не бойся. Ничего мерзкого или горького там не будет. Это тебе не кости сращивать.

Уже через полчаса, целитель ушел, заперев комнату на ключ. На тумбочке у кровати осталось семь склянок, и у каждой своя ложка. Еще и график приема лекарств, по которому меня и будут посещать.

Спать хотелось неимоверно, но надо было действовать. Больше всего, хотелось вернуть память этого мальчишки. Пришлось вставать и идти до лаборатории. Босиком, и в одной пижаме.

Прислонил ухо к двери и пустил поисковое заклинание. В ответ ничего не пришло. Условный стук по двери и она на несколько секунд исчезла. Как раз хватило пробежать. Дальше ждало разочарование. Вторая дверь была новой и ее не зачаровывали. Но все же я попробовал нажать на ручку и дверь открылась.

Аккуратностью целитель не страдал. Все ингредиенты лежали в разных местах, а некоторые и кучей. Почти собрался варить себе сильнодействующий отвар для оживление всей чужой памяти, как нашел его же в шкафу рядом со стаканом. Дурная привычка лекарей хранить все в голове играла мне на руку. Целитель был из тех, кто прибегал к помощи зелий. И это судя по всему было еще безобидным.

Два стакана тут же пошли в котелок. Туда же еще два корня петрушки, и пыльца фей. Пара минут, и мутный состав осветлился, принимая свою самую крепкую и сильную форму.

Снаружи щелкнула дверь, когда я как раз стоял со склянкой в руках.

Бросил все, и захватив крышку помчался к стене. Тайных ход вел мимо комнаты и по условному стуку стена исчезла, позволяя зайти.

— Там серьезно, да? — голос был женским.

— Весьма. Сработала старая магия. Некромант говорил про две ушедших души. Одна из них той бедной студентки, покончившей с собой от любви, а вторая вероятно Тауша.

Мысль о том, что с их точки зрения моя душа покинула замок и подмены не заметили, меня порадовала. Но то, что про меня знали, и не помогли покинуть мир ужасно взбесило!

— Ой! Значит, замок скоро рухнет? Магические замки всегда рушатся, когда их покидает последний хозяин.

— Нет — звук залпом выпитого перебил разговор — замок бы уже рухнул. Директор Лепс говорит, что возможно, тот некромант наплодил ублюдков. И если таковые учились в школе, то замок простоит до тех пор, пока их кровь не прервется.

— Но это очень опасно! Мы не сможем узнать, когда последний из его рода умрет. А если он уже дряхлый старик?

— Надо будет проверить на родство мальчишку. Он украл у Тауша кольцо и как-то повлиял на заклятье.

— Думаешь, он его крови и это замкнуло условие освобождения?

— Все может быть. Мальчик мог быть и просто девственником или некромантом с родинкой на левой половине задницы. А может все сразу. Условия ставили давно. Уже никто точно не знает какие. Одно из них, смерть. Студенты гибли там регулярно. Обходили все ловушки и находили свою смерть. Таких было около десяти. Но мальчика стоит проверить.

Магия портала кольнула кожу и голоса исчезли.

Так вот почему мне не дали нормально умереть. Не знали, что замок бы стоял прекрасно и без меня. Всю силу из него мы забрали пока оборонялись. А сам замок строили дальние предки, у которых тогда еще не было магии. Но кто мне помог вернуться оставалось вопросом.

Я быстро и аккуратно перебежал в свою палату, лег, и выпил зелье. Еле успел отставить склянку к пустым, как мир окутался образами и я впал в некий магический сон.

3

Зелье памяти накатывало волнами, выхватывая одну картину за дугой, распутывая воспоминания и обостряя их. И первым воспоминанием была смерть. Глупая, обидная и очень не вовремя. Каникулы вот только начались. Волной по дорожке вспыхнули вторые в жизни экзамены. Дни в библиотеке, ночи за книгами. Потом уроки. Воспоминания все расходились, и расходились назад во времени, показывая друзей. Настоящих друзей Мозарин не имел, но с некоторыми одноклассниками сдружился. Один из них и нашел в книгах описание того, как можно пробраться в мое место упокоение. Но сам не пошел. Знал что опасно. А Мозарин рискнул, полагая что уж ему то терять нечего. Его, сироту из пансионата исключить не могут. Происхождение сильно давило, заставляя делать глупости, ради мнимого чувства равенства с окружающими. К моему счастью, ничего про себя Мозарин не рассказывал. Кому интересно прошлое сиротки? Да и некому было спрашивать.

Воспоминание об сиротском приюте сквозь пропитывала тоска, и чувство ничтожности и ненужности. А еще злобы. Но мне показалось, что там не так уж плохо. Та что там плохо. Хорошо там было. Мясо раз в день, не на каждой баронской кухне видели. Одежду без заплат даже я в детстве не носил. Те сиротки, что были светлыми, на таких харчах отъедались не хуже собак на королевской псарне. В дверь боком проходили, а морда в шлем не влезала. Темные конечно были все худыми, но жилистыми. Единственным мелким получился некромант. Дальше я пожалел что зелье было столь сильное и воспоминание ушли дальше, чем мне было нужно.

— Очнулся? — Лекарь стоял склонившись надо мной.

— Ага. — Солнце было слишком высоко. Что не рассчитал со временем, я понял сразу. Все же я некромант, не зельевар.