Любовь пиратки Карибского моря

— Так пускай заходит!

Трактирщик спрятал в сумке, что висела у его пояса, золотую монету, которую подал ему гость, и, вновь засияв улыбкой, растворился в глубине коридора. Бартоломью толкнул дверь, вошел и, сняв шляпу, согнулся в поклоне, не отрывая, однако, взгляда от женщины, сидевшей в кресле возле окна.

Да, она действительно была молода и, безусловно, хороша собой. Возможно, не красива, но необычна, а таких женщин Робертс всегда выделял.

Довольно высокая, насколько можно было заметить, пока она сидела, со статной, гибкой фигурой, в которой под плавностью линий и неспешностью движений угадывалась внутренняя сила, которую невозможно скрыть. Гордая посадка головы и правильное овальное лицо, но с твердым подбородком и очень необычным ртом: небольшой, красиво очерченный, он казался жестким и страстным одновременно. Глаза были темные, большие, вообще будто бы предназначенные для другого лица — они смотрелись бы скорее на мужском лице, хоть их и осеняли великолепные густые и пышные ресницы.

— Здравствуйте, госпожа! — Бартоломью выпрямился, держа в руке шляпу и со все большим интересом разглядывая женщину, почему-то не боясь, что она сочтет это неучтивым. — Я капитан «Виолетты». Мое имя — Бартоломью Робертс. Но вас я не знаю.

Она улыбнулась. Улыбка была вообще странная. Очень часто у скрытного человека улыбается все лицо, и лишь глаза остаются серьезны. Здесь было все наоборот: глаза, эти самые странные, неженские глаза незнакомки смеялись, слегка раскрылся в улыбке ее выразительный рот, а все остальные черты сохраняли невозмутимую серьезность. Женщина тоже, не смущаясь, разглядывала капитана Удача, и, кажется, он ей понравился.

В самом деле, собираясь на столь необычное свидание, Бартоломью постарался не ударить в грязь лицом. Он всегда одевался нарядно, не жалея денег на богатые наряды и украшения, однако в этот раз был одет скромно. И именно это шло ему более всего. Бутылочного цвета шелковая рубашка с широко раскрытым воротом, черные облегающие штаны с шитым серебром поясом, высокие узкие ботфорты без отгибов, с серебряными пряжками и длинный, без рукавов камзол, тоже черный, атласный, без всякого шитья. Костюм довершал шелковый шейный платок цветом немного светлее рубашки, сколотый простой, очень красивой брошью — серебряной с одним большим изумрудом. Робертс презирал парики, тем более что его собственные волосы могли посрамить любой созданный цирюльником шедевр. Светлые, очень густые, они ложились волнами на плечи, а сверху были повязаны платком, точно таким, как на шее. Когда Бартоломью надевал шляпу, сзади были видны концы этого платка, тонувшие в волнах его шевелюры, которую он всегда, даже в море, умудрялся поддерживать в порядке.

— Таким я вас и представляла, — произнесла женщина и встала.

Она была на полголовы ниже рослого капитана Удача. Ей очень шло красное с малиновой отделкой платье, шиповник в черных волосах и серьги, золотые с вправленными в золото двумя розовыми жемчужинками, похожими на крохотные бутоны.

— Я рад, что не обманул ваших ожиданий, — сказал флибустьер, подходя и ожидая, что она подаст ему руку для поцелуя. Но она почему-то медлила.

— Вас удивило мое приглашение и, вероятно, еще больше мое письмо?

— Синьора, я стараюсь как можно меньше удивляться. Но все же…

— Послушайте! — Вновь ее необычная улыбка заставила Бартоломью забыть все заранее приготовленные слова. — Мои предки родом из Франции, но я сама выросла в Англии, и моя мать была англичанка. Мне говорили, что и вы англичанин. Так, может быть, лучше будет перейти на наш с вами родной язык?

— С удовольствием! Однако я вам назвался. Могу ли быть настолько дерзким, чтобы спросить, как ваше имя?

— Ах да! — казалось, она была недовольна своей забывчивостью. — Я — Аделаида де Моле.

Теперь она наконец подала Бартоломью руку. Рука была в перчатке, но и под тонким алым шелком казалась необычной. Скорее всего, то была рука аристократки, на что указывала ее безупречная форма. Но размер ладони явно не соответствовал тонкой кисти — казалось, что эта нежная ручка знала грубую, неженскую работу.

Бартоломью поцеловал пахнущий тонкими духами шелк и вновь вгляделся в лицо незнакомки.

— Де Моле… — капитан Удача напряг свою память. — Кажется, я когда-то слыхал эту французскую фамилию.

— Еще бы! — теперь она рассмеялась. — Все, кто когда-либо интересовался сокровищами, кладами и их поисками, наверное, слышали имя моего легендарного предка Жака де Моле. В начале четырнадцатого века от Рождества Христова он был великим магистром ордена тамплиеров во Франции.

— Не может быть! — вырвалось у Бартоломью.

Слова, произнесенные Аделаидой, и в самом деле разбудили в нем воспоминания о древних, как мир, легендах. Легендах, по сей день будораживших Старый Свет, но проникших и сюда, в Вест-Индию, ибо некоторые из этих преданий говорили о несметных сокровищах загадочного ордена, которые четыре столетия назад пропали бесследно, но, возможно, были увезены и спрятаны именно здесь!

— Понимаю, в это трудно поверить, — вновь заговорила девушка. — Вы ведь наверняка многое слышали о тамплиерах[24]?

— Слышал, конечно, — Робертс со все большим интересом смотрел на незнакомку. — Вроде был такой рыцарский орден, возникший на Святой Земле, когда ее завоевали рыцари Креста. Тамплиеры за считаные годы стали необычайно богаты, скупили чуть не четверть земель по всей Европе, поэтому вскоре пошла молва, что дело нечисто и они занимаются колдовством. Один из французских королей, может, поверив в их вину, а может, просто позарившись на такие богатства, предал магистров ордена и его братьев суду, всех отправил на костер, а то, что удалось конфисковать, конфисковал. Только вот говорят, опять же говорят, что основные свои сокровища рыцари-храмовники сумели увезти из Франции. Я слыхал, это были несколько здоровенных кораблей, битком набитых золотом. И никто не знает, куда это все увезли.

— Я знаю, — проговорила Аделаида, и голос ее прозвучал при этом так буднично, словно она сообщила, где лежит какая-то ничего не значащая безделушка.

— Вы? Вы знаете, куда тамплиеры вывезли и где спрятали свой бесценный клад?!

Робертс поймал себя на том, что его голос при этом слегка дрогнул. Как ни внушал он себе всю жизнь, что презирает золото, презирает богатства, что они нужны ему лишь для того, чтобы ни от кого не зависеть и всем показывать свою щедрость и расточительность, как ни был он в этом уверен, но когда речь зашла о ТАКИХ сокровищах, и его душа взволновалась от одной мысли о них. Выходит, можно быть сильным только до определенного предела? И всегда найдется то, что обнажит твою слабость? Невесело!

Между тем ему почему-то и в голову не пришло, что Аделаида де Моле лжет. Было в ней нечто такое, отчего каждое ее слово обретало особое значение. Правда, спустя минуту Бартоломью все же опомнился.

— Простите, леди Аделаида, но то, что вы говорите, звучит слишком невероятно! Если бы иметь подтверждение ваших слов.

— Подтверждение? — она пожала плечами. — Ну, что же… Давайте-ка сядем, капитан. Сядем и, если вам угодно, выпьем по бокалу вина за наше с вами знакомство и возможное совместное дело.

Он хотел было сказать то, что в таких случаях говорил всем. Сказать, что не пьет. Однако почему-то сказал совершенно другое:

— Если дело того стоит, то отчего же не выпить? Ну, а знакомство я уже считаю большой удачей. Кстати, Удача — это мое прозвище, леди Аделаида.

— А я и это знаю, — проговорила она, жестом указывая ему на кресло и опускаясь в другое с графином почти черного вина и двумя бокалами в руках. — Я узнала о вас очень многое, капитан Робертс, прежде чем решилась с вами связаться. Вы же понимаете, что за жизнь человека, знающего путь к такому сокровищу, нельзя дать и медной монеты. Поэтому мне нужен человек, который не зависел бы ни от каких властей, по возможности никого не боялся, не был помешан на деньгах, но любил деньги ради одной только независимости и который был бы честен. Таких людей почти не существует. Но, прослышав про вас и собрав о вас все сведения, какие только могла добыть, я решила, что именно вы могли бы вместе со мной отыскать клад тамплиеров. Мы бы разделили все поровну, и тогда у каждого из нас окажется столько золота и драгоценностей, что позавидовал бы сам капитан Морган, если только правду рассказывают о его богатствах.

— Дьявол меня забери! — воскликнул, не удержавшись, Бартоломью. — Вы искушаете так мастерски, что, кажется, никакой святой не устоял бы. А я всего-навсего пират.

— Вы — капитан Удача. — Аделаида протянула ему бокал и поднесла к губам свой. — А между прочим, я даже не спросила, верите вы или нет, что богатства ордена были добыты в основном с помощью колдовства?

— А вот в этом я ничегошеньки не смыслю! — искренне ответил Бартоломью. — С одной стороны, я не любитель верить в чертовщину, ну а с другой — трудно поверить, что можно было стать богаче всех королей Европы, вместе взятых, за несколько десятков лет и притом честным путем! Я сам — разбойник и грабитель и хорошо знаю, как можно добыть большие деньги.

— Вы правы! — казалось, в голосе Аделаиды де Моле прозвучало облегчение. — В таком случае вас не должно шокировать то, что я сейчас скажу. Да, мой предок Жак де Моле был чернокнижник! И многие из его сподвижников, рыцарей ордена, тоже.

— Откуда вы это знаете? — вырвалось у Бартоломью.

— В нашей семье, как старинная реликвия, хранились записки магистра. Все его потомки знали, что он был колдун. Из рода в род мы передавали ларец с письменами Жака де Моле и, конечно, скрывали их. Однако самое главное, указание, как можно найти сокровища, оказывается, тоже было в этом ларце. Я нашла последний свиток магистра случайно, во время морского путешествия, когда при сильной качке мой заветный ларец упал на пол каюты и раскололся. Свиток выпал из потайного отделения: дно ларца было двойным! Указание было зашифровано, но я сумела его прочитать, расшифровывать тайные письмена меня когда-то научил отец, он много работал в архивах Лондонской королевской библиотеки. Главное, что предписывает документ, — сокровища может взять только прямой потомок магистра де Моле, иначе похитителя ждут страшные несчастья.

— Возможно, — улыбнулся Бартоломью. — Но, возможно, это всего лишь угроза. Ведь никто этого не проверял.

— А вот тут вы ошибаетесь, — глаза Аделаиды так сверкнули, что капитану вдруг сделалось не по себе.

«Тьфу ты! В самом деле, кажется, у нее в роду нечистая сила!» — подумал Робертс.

— Я расскажу вам историю, которая убедит кого угодно, — продолжала девушка, подливая вина в бокал капитана, невесть когда успевший опустеть. — Но сначала скажите, слыхали ли вы имя Анри де Граммона?

— Ну, кто же из флибустьеров не слыхал его? — удивился Бартоломью. — В какой-то мере я стал таким, каков я есть, наслушавшись историй об этом пирате-джентльмене. И до сих пор думаю, куда ж это он мог подеваться тогда, тридцать с лишним лет назад, отправившись в свои губернаторские владения, но так до них и не доехав. И это при ясной погоде и тихом-претихом море!

И вновь глаза девушки опасно блеснули и погасли.

— Слушайте же. Я расскажу еще одно из преданий, известных в нашем роду. Возможно, конечно, это тоже легенда. Но дело-то было не так уж давно. Прежде всего, Анри де Граммон был другом моего отца.

Глава 4

НАРУШЕНИЕ ЗАПРЕТА

В тысяча шестьсот восемьдесят четвертом году мой отец, Жозеф де Моле, тогда еще совсем молодой человек, студент университета, решил впервые заняться исследованием бумаг, хранившихся в семейном ларце. Он, как и любой бы на его месте, мечтал открыть тайну тамплиерских сокровищ. Но ему было неизвестно о двойном дне ларца, а в других бумагах были только жуткие истории о колдовских обрядах, в течение двух столетий заставлявших расти богатства ордена.

Но однажды в библиотеке отцу попался написанный по латыни манускрипт. Это было не что иное, как завещание Жака де Моле, написанное, когда он был уже арестован по приказу короля и прекрасно понимал, что живым из заточения не выйдет. Друзья и связи были у тамплиеров повсюду, и, хотя магистру не удалось бежать, его бумаги, в том числе и это завещание, были переданы надежным людям. В завещании говорилось, что накопленные орденом богатства необходимо увезти подальше не только от Франции, но и вообще увезти из Европы. Куда же? В то время Новый Свет не был известен, туда еще не плавали корабли. Однако, как оказалось, не все пребывали в неведении: могущественный орден обладал тайными знаниями, так что стоило тамплиерам узнать куда больше о карте мира? Так или иначе, но в манускрипте магистра упоминались земли, на которые еще не ступала нога белого человека, где богатства ордена могли бы спокойно храниться, ожидая, когда в будущем колдовская сила приведет тамплиеров и их последователей к власти над миром. Вы улыбаетесь, сэр? Думаете, это — небылицы?

— О нет! — возразил Бартоломью. — Если верить в Бога, а я верю в Него, то как можно не верить и в дьявола? Всем ведомо, что этот рогатый джентльмен очень силен в нашем бренном мире, а поскольку этот мир становится все развращеннее и все циничнее, то вполне можно предположить, что власть врага рода человеческого возрастает. Значит, вполне может прийти время, когда колдунам, чернокнижникам, слугам сатаны будет легко завоевать власть. Реальную власть, какая сейчас у королей и султанов. Так что я верю вам, леди. Только вот позвольте уж вопрос: вы-то сами не унаследовали… хм! Способностей своего предка?

— Способности колдовать? — Девушка вполне искренне перекрестилась. — Нет, сэр! И, уверяю вас, не хотела бы такого наследства. А вот золото, пускай и добытое таким страшным способом, хочу найти, потому что оно веками творило зло. И хранится в тайниках для того, чтобы в будущем вновь творить зло. Так, может быть, мы с вами изменили бы предназначение сокровища и заставили его послужить добру?

— Добру? — удивился Бартоломью. — А вы не позабыли, леди, что я пират?

— Помню. И много слыхала, как вы одаривали добытыми богатствами бедняков, кормили целые поселки. Таким же был Анри де Граммон. Вся беда в том, что он не верил в предзнаменование о праве наследования. С моим отцом они познакомились, когда Жозеф де Моле, уверившись, что сокровища надо искать в Новом Свете, приехал сюда, в Вест-Индию. Знаменитый пират де Граммон захватил корабль, на котором плыл отец, и, как всегда, не стал убивать команду и пассажиров, забрав лишь груз, а было это серебро французских колоний. Пленников пираты собирались высадить на каком-то из близлежащих островов, но не на необитаемом, как делали и делают иные пираты, а там, откуда люди могли бы легко добраться до населенных мест.

И вот тут молодому французу, моему отцу, пришла в голову шальная мысль. Он подумал, что де Граммон очень не похож на обычных пиратов. Кажется, он благородный человек. Так почему бы не предложить ему заняться поиском тамплиерских сокровищ? И Жозеф де Моле рассказал предводителю флибустьеров о заветной семейной тайне и о том, что надеется ее разгадать. Де Граммон сперва не поверил. Чего не сболтнет бедный парень, оказавшийся на пиратском корабле, ради того, чтобы его не высаживали на пустынном берегу, а в крайнем случае довезли до более или менее приличного портового города! Но, просмотрев бумаги, которые показал ему мой отец (само собой, мой будущий отец, в ту пору он и женат-то не был!), де Граммон решил, что, возможно, это и вправду — дорога к его будущему богатству.

Вот так они познакомились, а спустя месяц были уже дружны. Правда, Жозеф де Моле не хотел участвовать в пиратских подвигах Анри де Граммона, и тот не настаивал на этом. Жозеф поселился на Ямайке, куда постоянно наведывалась пиратская флотилия знаменитого флибустьера. Он упорно изучал манускрипт и другие документы, оставленные магистром тамплиеров, но ничего не мог извлечь из них. Де Граммон, у которого были копии всех этих бумаг, тоже терялся в догадках, собирая все старинные предания Вест-Индии. Если почти четыреста лет назад здесь побывали европейцы, у местных жителей должны были сохраниться легенды о них. А через эти легенды, возможно, удалось бы вычислить место, где храмовники припрятали клад. Но все поиски были безрезультатны.

И однажды у пирата явилась мысль, что среди бумаг Жозефа непременно должна быть такая, которая укажет путь к сокровищу. Трудно сказать, почему он скрыл эту мысль от товарища? Но как-то раз, когда де Граммон отдыхал в очередной раз на Ямайке, они с моим будущим отцом как следует выпили. Жозеф заснул, а наутро обнаружил, что его ларец лежит не в сумке, в которой он обычно его возил, а в кресле, в ногах его кровати. Надо сказать, что жил он все это время в доме, который снимал де Граммон, и слуги относились к нему с почтением, как приказал им хозяин.

Жозеф не придал особого значения перемещению ларца. Возможно, решил, что сам же его и переложил, но не помнит этого.

Между тем, Анри, как впоследствии оказалось, отыскал тайник в днище ларца и скопировал хранившуюся там бумагу. Вот теперь он знал, где находится клад тамплиеров!

Почему он не сказал об этом своему другу? Ведь Жозеф от всего сердца готов был разделить с ним клад пополам!

Так или иначе, но де Граммон в очередной раз ушел в море, и вскоре до Жозефа де Моле дошли известия о том, что отчаянный пират захватил какой-то испанский город, устроил там грандиозный пожар и заявил, что это фейерверк в честь именин французского короля! Его могли арестовать — ведь у Франции был мир с Испанией. Однако королю понравилась демонстрация верноподданнических чувств прославленного флибустьера. Он не только его простил, но и прислал на Тортугу, куда прибыл со своими кораблями де Граммон, патент, которым назначал пиратского предводителя губернатором Сан-Доминго.

Дальнейшая история, вернее говоря, ее конец всем известны: корабль де Граммона, на котором отправились в Сан-Доминго он сам и его верные флибустьеры, вышел из гавани на Тортуге и… никуда не пришел! Все думают, что было именно так. Но на самом деле было несколько иначе. Вы, верно, ничего не слыхали об этом, сэр Бартоломью?

— Как раз слыхал, — проговорил капитан Удача задумчиво. — Правда, думал, что это — красивая сказка, придуманная, чтобы сделать таинственную историю еще таинственнее. Якобы, получив патент, Анри де Граммон отправил в Сан-Доминго нескольких своих пиратов, чтобы те приготовили все к торжественной встрече нового губернатора, а сам уехал, объявив, что вскоре отправит во Францию несколько кораблей с золотом для королевской казны. Вернулся он и впрямь с тремя кораблями, явно тяжело нагруженными.

И в самом деле отправил их к берегам Старого Света. Но они туда не пришли. Как и сам де Граммон не прибыл в Сан-Доминго. Так корабли и в самом деле были? Но если это так, то золото тамплиеров уже не здесь.

К удивлению Бартоломью, леди Аделаида рассмеялась.

— И вы тоже не можете себе представить, что это такое! Чтобы вывезти весь тамплиерский клад, не хватило бы и двадцати кораблей! Де Граммон взял для начала малую толику, чтобы отблагодарить французского короля за его щедрость и доверие. Его величество наверняка подумал бы, что пират отдает в казну все, что награбил! Да, де Граммон нашел клад и думал, что сумеет распорядиться им иаилучшим образом.

К этому времени на Тортугу приехал и Жозеф де Моле — Анри прислал ему письмо, приглашал поехать вместе с ним в его новые владения. Каково же было изумление и возмущение Жозефа, когда он узнал, что друг обманул его и, презрев запрет, ясно высказанный в документах магистра, стал пользоваться кладом, не передав его вначале наследнику рода де Моле.

Де Граммон уверял товарища, что не сделал ничего худого — просто решил исследовать документы самостоятельно, и ему улыбнулась удача. Он клялся, что поделится с Жозефом по-честному, что в найденных им тайниках столько золота и драгоценностей, сколько невозможно и вообразить. При этом он так и не рассказал де Моле, каким образом нашел клад, не сообщил о тайнике в днище ларца. Видимо, ему хотелось быть единоличным владельцем сокровища, уделяя другим столько, сколько он сам решит.

И вот великий флибустьер снарядил свой корабль, чтобы плыть в Сан-Доминго. Жозеф отказался присоединиться к нему, и не только от обиды. У него было дурное предчувствие — он боялся, что проклятые деньги, добытые к тому же нечестно, принесут беду своему обладателю.

Свидетели уверяли, что корабль де Граммона был тяжело нагружен — он тоже вез золото. Перед отъездом Анри попросил прощения у Жозефа и поклялся, что, если тот приедет в Сан-Доминго, то будет полностью посвящен в тайну (прощались они при людях, и де Граммон не решился сказать другу о тайнике). Он вручил Жозефу небольшой сверток, сказав, что там — малая часть огромного клада, но таким образом клад уже отчасти передан законному наследнику. Как выяснилось потом, он слукавил. Потом объясню, каким образом.

Корабль ушел в море, и больше никто никогда не видел ни самого корабля, ни тех, кто на нем уплыл.

Жозеф де Моле после этого уехал в Англию и поклялся забыть о проклятом кладе, добытом путем колдовства и способном приносить людям одни беды.

Вот такая история приключилась почти тридцать лет назад с моим отцом. Теперь он уже умер, а я решилась продолжить его поиски клада. Все же очень не хотелось бы, чтоб спустя какое-то время сокровища вернулись к чернокнижникам и стали причиной новых несчастий. Хотя, возможно, я себя переоцениваю. И вас, сэр. Возможно, стоит увидеть это богатство, и добрые намерения покинут нас. В любом случае это стоило бы проверить!

Бартоломью задумался. Терпкое густое вино, которое женщина вот уже третий раз подлила ему в бокал, слегка ударило в голову, и капитан вдруг воочию представил себе, как идут под распущенными парусами тяжело груженные корабли, как внезапно налетает шторм, ломятся и трещат мачты, громадные волны перекатываются через палубы, сшибая с ног людей, круша и ломая такелаж… И вот суда одно за другим погружаются в пучину, унося на дно проклятые сокровища, добытые молитвой дьяволу!

— Послушайте, леди Аделаида! — внезапная мысль, будто молния, поразила капитана. — А что если посланные де Граммоном богатства потому не дошли до Франции, что просто перестали существовать?

— Как это? — мысль ее явно заинтересовала.

— Ну, как, как? Если это золото тамплиеры добывали путем колдовства, то, выходит, оно взялось ниоткуда! И коль скоро досталось не наследнику колдуна, а другому человеку, то взяло и исчезло, растаяло, как лед! А капитаны кораблей, поняв, что их обвинят в воровстве, не повели свои суда во Францию, а просто-напросто сбежали. Могло такое быть?

Девушка залпом выпила свое вино и тихонько, по-мужски, присвистнула.

— А я ведь не думала об этом! Кто его знает… Возможно, что и так. Проверить трудно.

— Ну а тот подарок, который, как вы говорите, Анри де Граммон сделал Жозефу в день их прощания? — вспомнил Бартоломью. — Он-то сохранился?

— Да, — улыбнулась Аделаида. — С этим подарком ничего не случилось. Он не исчез и не растаял. Возможно, потому, что у него совсем другое происхождение.

— И что это было? — поинтересовался Бартоломью.

— Почему же было? Вот он, этот подарок.

Аделаида взяла со столика небольшую шкатулку красного дерева, открыла и достала оттуда продолговатый кожаный мешочек.

— Смотрите.

Капитан Удача взял мешочек, вытряхнул его содержимое себе на ладонь и ахнул. Ничего подобного он никогда в жизни не видел. На его ладони лежал большой, примерно в три дюйма, крест на витой золотой цепочке. Он был украшен крупными, необычайной красоты и великолепной огранки бриллиантами, а в центре его светился огромный, величиной с грецкий орех сапфир. Он метал синие молнии во все стороны, и сияние алмазов мягко растворяло их. Драгоценные камни обычно холодны, но Робертс ощутил, как крест греет его руку, будто это было маленькое живое существо.

— Невероятно! — воскликнул он, не скрывая восхищения. — Но… Неужели это тоже сделано при помощи колдовства?!

— Это нет, — голос леди Аделаиды обрел на миг мужскую твердость, потом она словно спохватилась и вновь заговорила более мягко: — Этот крест де Граммон взял не из сокровищницы. Он получил его в подарок от игумена одного бедного монастыря, которому в трудное время помог. Монастырь был французский, его захватили испанцы и едва не вырезали всех, кто там жил. Пираты Анри де Граммона под его предводительством напали с моря, выгнали испанцев и спасли монахов. А так как захватчики слопали все припасы бедной братии, флибустьер, не раздумывая, отдал им провизию со своего судна. И защищал монастырь, пока не подошли французские войска. В благодарность игумен отдал пирату единственное сокровище, хранившееся в его обители, — вот этот драгоценный крест. Де Граммон им очень дорожил, но подарил Жозефу де Моле под видом части тамплиерских сокровищ. Он хотел сделать действительно королевский подарок, так не дарить же было груду золотых монет!

— Да, — Робертс с трудом оторвал взгляд от прекрасного креста, вложил его обратно в мешочек и протянул девушке. — Этот жест неплохо говорит о де Граммоне, хоть он и поступил со своим товарищем по-свински. Во всяком случае, мне трудно представить, чтобы это можно было просто так взять и подарить.

— Думаете, жалко стало бы? — Странные глаза опять смеялись, когда все лицо оставалось серьезным.

— Я бы его не отдал! — с неожиданным жаром воскликнул капитан Удача. — Ни за что не отдал бы.

— А вот я отдам. Возьмите.

Она протянула мешочек так просто и естественно, что он вначале сжал его в ладони и уже потом спохватился.

— Вы с ума сошли! Кроме всего прочего, это стоит… даже не могу представить себе, сколько стоит эта вещь.

— Нисколько, — твердо сказала девушка. — Она бесценна. И я хочу, чтоб вы ее взяли в знак того, что согласны мне помочь.

Бартоломью совершенно растерялся. Мало того что эта невероятная женщина все больше и больше занимала его мысли, вытесняя даже волнующую мечту о таинственных сокровищах тамплиеров, так еще и такой подарок… Отказаться было бы естественно, но она не примет отказа. Принять? Но тогда у него не остается даже возможности подумать. Надо соглашаться на предложение Аделаиды де Моле.

«А собственно, почему бы и нет? — подумал он тут же. — Если там и в самом деле золотые горы, то риск того стоит. Моей команде затея понравится наверняка. Будет и избавление от вынужденного безделья, и надежда на скорое обогащение. Если же все окажется химерой и никаких сокровищ нам не достанется… Ну, что же! Наше ремесло предполагает возможность неудачи. Тогда возьмем на абордаж парочку хороших купеческих судов с дорогим грузом, и ребята мигом утешатся. А я… Я все равно буду иметь возможность вновь увидеть эту даму, чтобы сообщить ей о том, что у нас ничего не вышло!»

— Не вижу причин отказываться от вашего предложения, — сказал капитан Удача. — Заключим договор, я закончу ремонт моей шхуны — на это нужно еще два дня, и мы будем готовы к отплытию. Далеко ли придется плыть?

— К побережью Южной Каролины, — ответила девушка. — Больше, извините, не скажу. Не потому, что не доверяю вам, но искушать вас не хочу. Помните, что случилось с де Граммоном? К тому же вы будете на корабле не один.

— Резонно, милая леди, резонно. Но как же я в таком случае узнаю, где клад?

Она удивленно взглянула на Робертса.

— Но я же отправлюсь вместе с вами!