Сегодня - позавчера. Трилогия. (СИ)

   - Вить, ну признайся, ты ведь сам это придумываешь.

   - Отстань, Натан! Я - попугай. Услышал, запомнил - спел. Не умею я песни сочинять.

   - О, младший политрук окуклился. Надо его уложить, чтоб не мучился.

   Ага, легко сказать. Я был пьян, на двоих с комбатом - две руки. Но, ничего, с Натановой помощью, застелили в казарме матрасом и подушкой койку, снесли туда Сергея, разули и накрыли шерстяным одеялом. Натан постоял над спящим, потом сказал мне:

   - Я ведь его с такого возраста помню, - он показал расстояние до пола, - хороший мальчик. И воспитан правильно. Жаль отца. И сам на фронт рвётся. Если и на него похоронка придёт, Зина не переживёт.

   - Старшина, - позвал меня комбат из каптёрки, - давай, облачайся! Сказал же - привести себя в надлежащий вид, нет, ты всё в больничном! Точно выговор внесу, как ты говоришь, в личное тело.

   - Слушаюсь.

   Одежда была, правда, очень странная. О чём я и сказал.

   - Почему?

   - Лето же. Зачем двое штанов? А это что за шаровары?

   Мои комментарии, оказалось, сильно их забавляли, потом они вообще рассмеялись:

   - У вас что, несбыточная мечта - ляхи иметь здоровые? Зачем эти излишества?

   - Почему излишества?

   - Материала много напрасно уходит.

   - А какие же должны быть? Как у Суворовских солдат - лосины?

   - Не лосины, но не настолько же? Как воевать в этом? Это что за камуфляж? Синие - для маскировки? На каком фоне? А как на пересечённой местности двигаться? По кустам? А колючая проволока? Кто придумывает это? Специально? Вредительство!

   Натан и Андрей переглянулись. Смех пропал. Комбат даже перекосился. Я понял, что ляпнул что-то не то.

   - Это комсоставское галифе.

   - А у рядовых какое? Уже?

   - Не намного. Но не синее.

   - Это чтобы снайпера врага издали различали командиров и сразу обезглавливали подразделения? И петлицы красные? На рукавах тоже? Чтобы издалека отсвечивали? Да это что - заговор?

   Комбат аж зубами заскрипел.

   - А мы так и теряли комсостав, - в его голосе было столько горечи, - одели солдатские шинели и галифе, а комдив - не положено! "Бойцы должны издали различать своих командиров"! Сколько же надо потерять, пока дойдёт?

   - А это - юбка? - я поднял подол гимнастёрки и покружил, как балерина, ну, ладно, изобразил неумело.

   - А как, по-твоему, должно быть? - Натан смотрел на меня с любопытством.

   - Прямые штаны...

   - Да это - брюки.

   - И что? Хоть как назови. Одежда военного должна быть практична и функции... циональна. Блин, Сатурну больше не наливать, он пьян. О чём я? А во! Ничего лишнего. Карманов мало. Боец всё своё носит с собой. Это должно быть предусмотрено. А где он мелкое имущество разместит? Здесь документы, здесь - курево. О, давай, угощай, покурим. А расчёска? Мыло? Нитка с иголкой? Письмо из дому? Да мало ли? Да хоть взрыватели.

   - Взрыватели?

   - От гранат. В гранатной сумке - опасно. В брюках? А сядет - сломает. В нагрудном? Там документы и курево. Натан, не жми. Дай папироску. Курю. С чего ты взял? Раньше не курил - сейчас курю. Ты раньше тоже, может быть был вьюношей восторженным, а сейчас - еврей! А чего курево зажал? А почему накладок нет на локтях и коленях? Ползать как? Протрётся сразу. Или доблестный красноармеец врага в полный рост встречает? Пулемётную пулю грудью ловит? Сейчас не наполеоновские войны. Расстояния не те. Не до красивостей. Красавчик - тот, кто живет дольше.

   Комбат сплюнул, вскочил, выбежал, вернулся.

   - Задел ты меня за живое, старшина. Сколько мы в своём кругу это обсуждали. Ну, мы-то, воевавшие. А ты, со стороны, в бою не был, да ещё и контуженный?

   - Да что тут за секрет? Логически подумать.

   - Да уж, наверное, тоже не дураки эту форму придумали.

   - Может, не из тех условий исходили?

   - Что?

   - Это как в математике. Есть условия задачи, решение и ответ - результат. Ну, например. Как у Толстого, недавно прочел. Скорость пешехода - 4 км/ч. За десятичасовой марш батальон преодолеет 40 кэмэ? Нет?

   - Нет.

   - И я так же думаю. Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а нам по ним ещё идти. Пруссаки не дураки - план умный придумали, но условия неверные. У Наполеона не было плана - не успел придумать. Поэтому, он должен был проиграть. А ему победу преподнесли на блюдечке. И князь Балконский увидел небо Аустерлица. Армия разбита. По частям. Вот тебе и "первая колонна марширует". И далее по тексту.

   - Натан, похоже, контузия - полезная штука.

   - Тебе лучше знать. Ты же тоже был контужен. Вообще, не советовал бы.

   - Видимо меня не так. Давай, Натан, наливай, а то уйду. Пора мне.

   Разлили, выпили, закусили.

   - А насчёт формы - верно, - подытожил свои раздумья комбат.

   - Если бы увидели, сами бы поняли.

   - А ты где видел?

   Опа! Опять попался. Крутимся, выкручиваемся:

   - Да перед глазами стоит. Прямо, так и вижу. Но, сам не сошью. Не умею.

   - Натан?

   - Вить, - Натан заёрзал на стуле рядом, - я тут с портнихой договорился.

   - В смысле?

   - Ты же говорил, что выйти не в чем, ещё в госпитале. Я же не знал, что всё так быстро решиться. А у меня в знакомых портниха одна. Хорошенькая.

   - Как спец или внешне?

   Натан махнул рукой:

   - Одно другому не мешает.

   - Всё-таки, друзей ты имеешь, - вставил я свои пять копеек.

   - Никого не касаемо! Я уже много лет ей помогаю. Ей детей поднимать надо, она меня обшивает. И делает это, как видите, хорошо.

   - Реклама - двигатель торговли.

   - Что? А-а, ну да. Помогаю зарабатывать. Так вот, она придти хотела, мерки снять. Я отменил всё, думал - армия обеспечит. А теперь придется опять в глаза лезть. Да, опять же, дело не в этом. Мы с тобой как-то вели беседу, смысл которой был донесён до моей знакомой. Так вот теперь её интересует - как ты к дворянам относишься?

   - Никак, - усмехнулся я. Видя непонимание Натана, добавил: - к дворянам не отношусь.

   - Тьфу, ты. Да я не о том.

   - Натан, ты как дитё. Ну как можно личные отношения строить на классовом признаке? Дворянство, как явление, отжило своё. Это я тебе уже говорил. Но это не значит, что все дворяне сплошь моральные уроды. Только большинство. Деградировавшее.

   - Это как? - Андрей не понял.

   - Обленившееся разумом, сердцем и душой.

   - А-а. Не знал, что так бывает.

   - Натан, ты скажи, она свой дворянский апломб проявляет?

   - Ни разу не видел. Но всё у неё как-то иначе получается. Как-то чище, возвышеннее. А это, что ты назвал, может и не присуще ей.

   - Эх, если бы они все так смогли - высокомерие попридержать, да делом бы занялись - без революций обошлись бы.

   Мои собеседники разом напряглись, стали озираться. М-да, за языком-то следи!

   - Ты не против встретиться?

   - Конечно, нет. С чего вдруг? Человек нужным, полезным делом занят. Профессия уважаемая - не всяк сможет. А происхождение? Это как родинка на лице. Ну, есть. Ну, стесняешься. Ну и что? Человек-то причём? Он не выбирает, откуда в свет прийти. Человека судить можно только по его жизненному пути.

   - Да, как шрам, - добавил комбат, больное это у него.

   - Хорошо ты сказал, Виктор. Я запомню дословно. И ей передам. Как бальзам на душу ей слова твои будут. Особенно сыну её. Взрослеет он. Мир видит искажённо.

   - Ну, вот и порешили. Натан, помоги в этом. Очень уж мне интересно, что за чудо он там видит, контуженный этот. Пошёл я. Нельзя мне с подчинёнными пить.

   - Литр коньяка выели - вспомнил, - удивился Натан, - я тебе припомню!

   - Натан, ну, правда. Я же теперь не боевой пенсионер, а комбат. На фронт меня не возьмут, такие, как ты, медики-душегубы зарубят.

   - И я к этому первый руку и приложу. Меня ведь не пускают. На финскую пустили, а сейчас - нет.

   - А я-то тут причём?

   - Что ж мне одному оставаться?

   - Еврейская морда! - хором, с комбатом, воскликнули мы.

   - Да пошли вы по весёлому адресу. Вот подготовлю двух хирургов себе на смену, тогда, Андрюха, вместе на фронт и пойдём. Пропишу я тогда тебе - "годен". А пока этих щеглов научи, чему тебя тётка-война научила. Да, давай иди уже. Два часа уходишь, не уйдёшь никак. Надоел.

   - Злые вы. Уйду я от вас. Давай на посошок. Что глазами хлопаешь. Обмануть хочешь? Кого, меня? Да, я твою еврейскую морду насквозь вижу. Доставай. Я же слышал звон не литра в редикюльчике твоём, а как минимум трёх стекляшек. Не делай ангельские глаза - от командира разведроты не спрячешь, особенно коньяк.

   - Уел ты меня, Андрюха.

   Разлили, выпили, закусили. Комбат как-то чудно стукнул каблуками, кивнул:

   - Честь имею!

   И свалил, оставив меня с открытым ртом.

   - Это что было?

   - Не обращай внимания. Он тоже контуженный. Правда, его посильнее твоего порвало. Вот теперь к месту и нет царских офицеров пародирует. Если бы не орден - ох и огрёб бы. А так - пожимают плечами, пальцем у виска покрутят и махнут рукой - контуженный. Ты лучше спой.

   - Да, что я тебе, Шаляпин?

   - Что ты ломаешься, как девочка. Я вообще старше тебя по званию - прикажу.

   - А в ухо? Я тоже контуженный. Ладно, что-нибудь сейчас вспомню. Слушай. Не помню, что это, похоже, молитва:

   Ночь. Над Русью ночь

   И гладь небес. Млечный Путь так

   Предвещает. Тьма

   Во степи. Рыщут шакалы.

   Ведь, Русь в ночи, как чаша туманом

   Сон-травой, испита дурманом

   И во лжи росою полита

   Белый конь ступает копытом

   По восходе солнца над Русью