Структура (СИ)

- Без проблем, - я достал из сумочки портмоне и протянул ему.

- Вот как, - хмыкнул он, доставая из коженого кармашка три зеленые и одну красную бумажку. Ну да, я фанат оружия. Семь стволов имею. В разрешиловке на меня тоже косо посматривают, а с другой стороны, что вы хотите? Два пистолета - самооборонный и спортивный. Точная винтовка для засидок и легкий карабин для загонной охоты. Мелкашка для развлечения. Ну и два ружья, полуавтомат и двустволка. Ничего лишнего. - Пистолет тоже с вами?

- Так точно, - кивнул я. - Будете номера сверять?

- Да, пожалуйста, - попросил он, снова приблизившись. Я расстегнул чехол и достал "Тикку". Продемонстрировав открытый затвор и пустой магазин, ткнул пальцем в ствольную коробку, где был выгравирован номер. Глянув на цифры, парень сверил их с карточкой и кивнул. Я вернул винтовку на место и закрыл чехол. Затем достал пистолет, вытащил магазин, передернул затвор и передал инспектору. Сверив номера на пластиковом корпусе и патроннике, он отдал мне оружие, сообщив в рацию номер разрешения. - Вы состоите в ополчении?

- Нет, - покачал головой я. - А что?

- Объявлена мобилизация, - пояснил он.

- Из-за взрыва? - Поинтересовался я, закрывая багажник.

- Опасаемся восточного соседа, - покачал головой он, усмехнувшись. - Возможно, у военнообязанных тоже будут сборы.

- Понятно, - в свою очередь усмехнулся я. Мы оба понимали, что никакая мобилизация никого не спасет - если Россия решит, на всю Латвию будет достаточно одной Псковской дивизии и двух суток. Но парень всерьез считал эту угрозу реальной, ему каждый день СМИ об этом напоминали. Мне же было смешно - зачем России нужна одна из беднейших стран Европы, в которой кроме хуторов, моря, банков и нескольких десятков с трудом работающих предприятий больше ничего не было?

- Счастливого пути, - козырнул он, передавая мне документы, когда рация сообщила, что все в порядке.

- Спасибо, - ответил я, садясь в машину.

Вецаки - это небольшой поселок рядом с Ригой, расположившийся на берегу моря. Объехав Киш-озеро, я свернул направо и спустя пять минут уже подъезжал к Светкиному дому. Пока наша семья не распалась, мы пол-лета проводили в этом особняке. Света не могла долго находиться одна, и пока ее муж был в море, тащила к себе в гости всех, до кого могла дотянуться. Когда-то давно они с Ольгой учились в одном классе.

Выйдя из машины, я вдохнул воздух, состоящий из смеси запаха моря и сосен, и зашел в калитку. Обойдя стоявший во дворе икс-пятый, подхватил на руки бегущее ко мне чудо.

- Папка! - крикнула Даша, повиснув на мне. Потом так же быстро слезла и схватила меня за руку, потянув куда-то внутрь двора. - Иди, чего я тебе покажу! Тетя Света кроликов завела!!!

- Вот только кроликов ей и не хватает, - хмыкнул я, следуя за дочерью. Когда ушастые мохнатые комочки были рассмотрены и всячески исследованы, на крыльце показалась завернутая в шаль блондинка с короткой стрижкой. Света была красивой девушкой и всегда привлекала к себе взгляды мужчин. Когда она улыбалась, на щеках появлялись забавные ямочки, придававшие лицу очень милое и несколько застенчивое выражение.

- Как тебе мое новое хобби? - поинтересовалась она, широко улыбнувшись. - Привет!

- Привет. Что ты осенью с ними делать будешь? - усмехнулся я, подходя к ней ближе.

- Это пусть мужчина решает, - хмыкнула она, освобождая проход. - Заходи, холодно стоять.

Запустив вперед себя Дарью, я шагнул следом. Ольга сидела в комнате, за большим стационарным компьютером и напряженно вглядывалась в экран. Рядом стояла почти пустая бутылка "Мартини" и два стакана.

- В Даугавпилсе тоже взрыв, - моя бывшая, соизволила меня заметить. - Прямо на вокзале взорвали поезд с дизельным топливом. Тут фотки и видео выложили... Жуть какая-то!

Ольгу нельзя было однозначно назвать красивой - несколько крупноватые черты лица, жесткие рыжие волосы и веснушки, покрывающие все ее тело, не подходили под общепринятые каноны красоты. Однако она была миленькой, и что немаловажно - очень сексуальной. Среднего роста, с неплохой фигурой, и красивыми ногами, эта женщина, если хотела, могла из любого мужика веревки вить. Но не из меня. За годы совместного проживания инъекции стервозности сформировали во мне неплохой иммунитет.

Я подошел ближе. Посмотрев через ее плечо, почувствовал до боли знакомый и, с некоторых пор, ненавистный аромат ее духов. Тем временем на экране демонстрировалось страшное видео, на котором пожарники пытались тушить огромную горящую лужу. Приглядевшись, в огне можно было рассмотреть скрюченные человеческие тела. На заднем фоне, сквозь клубы дыма виднелось здание вокзала.

Даугавпилс не был чужим для меня городом, я там родился, там же жили мои родители и младший брат с семьей. Поэтому, досмотрев видео до конца, достал телефон и, выбрав в "контактах" нужную строку, с некоторым напряжением стал вслушиваться в гудки. Потом в динамике что-то щелкнуло, и я облегченно вздохнул, услышав скрипучий голос отца. Но разговаривая с родными, я никак не мог избавиться от ощущения, что происходящие события являются лишь предвестником чего-то очень серьезного и страшного.

- Глава третья. Сборка.

Войдя в лабораторию, я остановился на пороге. Картина маслом! Три пары глаз уставились на меня: Дайга, Анцис и Данила сидели за большим столом. У каждого в руках была большая кружка, а посредине столешницы стояла огромное блюдо с горой булочек. Лица у ребят были невеселые, что, впрочем, вполне объяснимо. Еще в пятницу, в конце дня меня поймал директор и, отведя в сторону, вполголоса предупредил - скорее всего, расходы по проекту комиссия признает необоснованными. Зная, как новости распространяются по институту, я был уверен, что молодые докторанты уже в курсе.

- Лабдиен, колэги, - поздоровался я, снимая куртку и вешая ее в шкаф. Потом отстегнул кобуру с пистолетом и запер ее в сейф. Еще неделю назад посыпались бы шуточки на тему моей паранойи, но сегодня все промолчали, что неудивительно. Два теракта в один день, шестьдесят семь трупов и почти сотня пострадавших поневоле заставляют позаботиться о собственной безопасности. - Что такие мрачные?

- Привет, - нестройно отозвались они.

- Какое-то нереальное количество булочек сегодня, - заметил я, наливая из кофейника вязкую коричневую жидкость в персональную кружку с изображением кофейного зернышка на боку.

- Стресс заедаем, - ответила Дайга, усевшись так, чтобы продемонстрировать мне свои ножки, которые почти целиком можно было рассмотреть в разрезе длинной юбки. Неплохие, да. Но до моего идеала им далеко.

- Стресс надо не заедать, а отрабатывать, - глубокомысленно изрек я, усаживаясь во главе стола и протягивая руку к ватрушке.

- А платить будут? - Поинтересовался Данила Сотников по-русски, глядя, как я откусываю кусок. Для парня вопрос зарплаты был актуален как никогда, месяц назад у него родилась двойня. Девочки.

- Значит так, - продолжил я, отхлебнув глоток кофе и внимательно оглядывая унылую компанию. - Во многом сейчас наше будущее зависит от нас. Сможем собрать генератор - докажем, что мы были правы, будет проект и не один. Не сможем - значит, ошиблись. И тогда грош нам цена как физикам, поедем в Англию клубнику собирать.

Нельзя сказать, что я их приободрил, но то, что они внутренне подобрались, было видно. Этого и добивался.

- Что у нас со сборкой? - Продолжил я, прожевав еще один кусок.

- Лазерный узел готов, - ответил Анцис Каулиньш, делая глоток кофе. - Сегодня закреплю его на камеру D-матрицы.

- Отлично, - кивнул я. - Тогда можем начинать наладку.

- Не можем, - покачал головой Данила. - Федор не закончил корпус и систему радиационной защиты. У него там какие-то проблемы. Петь, ты бы зашел к нему, поговорил...

- Знаю я его проблемы, - поморщился я. Федор Макаров был гениальным слесарем, от бога. Даже без чертежа, по одному наброску он четко улавливал идею и умудрялся реализовать ее так, что мы просто диву давались. С ним была одна беда - алкоголь. Федор пил, причем пил серьезно. Спусковым крючком запоя обычно служил разговор о политике. Слесарь был человеком старой школы, фанатом СССР и не мог простить Латвии независимости. - Зайду сегодня. Когда ты с ним виделся?

- Полчаса назад.

- Пьяный был?

Сотников пожал плечами.

- Я не понял. Вроде не пахло.

- Ладно, - вздохнул я. - Дайга, на тебе документы. Отчеты, ответы на запросы комиссии и прочее. Пока мы работаем, нас никто не должен отвлекать.

- Поняла, - кивнула она.

- Вот тебе мой телефон, - я передал девушке трубку. - Если кто-то будет звонить, я в "чистом помещении".

- Хорошо, - Дайга забрала трубку и положила на свой стол.

- И хватит жрать! - Скомандовал я, допивая последний глоток, - давайте все по местам.

Слесарка находилась в самом конце коридора. Подойдя к двери, я постучал и, не дожидаясь разрешения, потянул за ручку.

Федор, невысокий, худой и седой мужичок лет шестидесяти, сидел перед верстаком и, глядя в одну точку, слушал радио. В его правой руке дымилась сигарета, и я, войдя, первым делом нажал на кнопку включения вытяжки. Нам сейчас только не хватало скандалов по поводу курения в помещениях лаборатории.

- ... западные лидеры надеются, что после смерти Бутина, Россия повернется к Западу лицом. Исполняющий обязанности президента Дмитрий Волков сообщил, что выборы пройдут согласно конституции и демократическим принципам...

- Здравствуй, дядя Федя, - поздоровался я с Макаровым за руку. Он привстал и несильно сжал мою ладонь, продолжая прислушиваться к новостям. Дело плохо. Я сразу понял, что он уже накатил и если его ничего не сделать, корпуса установки мы сегодня точно не увидим.

Шеф его держал за золотые руки, хотя проблем от Федора всегда хватало. Кроме пьянства немалой сложностью был вопрос с языком. Никто никогда не слышал, чтобы Федор говорил по-латышски. Хотя, понимал он вроде бы неплохо. Нам-то было все равно, но иногда в институт наведывалась комиссия Центра госязыка. На эти дни Федора приходилось отправлять в отгулы, и всяческая слесарная работа в лаборатории останавливалась.

Из работников лаборатории языковая напряженность у Федора складывалась только с Анцисом - тот приехал в Ригу из курземской глубинки и русского почти не знал. Пару раз покойный шеф специально заставлял их работать вместе, видимо с целью побуждения в изучении языков. Без слез на это смотреть было нельзя. В ход шла жуткая мешанина русско-латышских и международных слов, сдобренных матом, которым, кстати, оба владели великолепно. После такого Федя обычно уходил в запой, а Каулиньш неделю ходил на работу с приколотой к лацкану красно-бело-красной ленточкой. Устроив пару раз это шоу, шеф прекратил подобные эксперименты.

- Брось ты эти новости слушать, - начал я разговор, пытаясь прощупать Федино настроение.

- Привет, Петя, - почему-то вздохнул он. - Писец настал России.

- С чего бы? - Усмехнулся я.

- Этот "лунтик" Волков просрет все, что Бутин создал, вот увидишь.

Вот значит, какая у нас печаль сегодня. Ну ладно.

- Грош цена всем этим достижениям, если их сможет спустить в унитаз один единственный неудачный президент, - высказал я ему свое мнение. - Посмотри на Штаты. Какой бы президент ими не управлял, они все равно ставят весь мир в позу пьющего оленя.

- В логике тебе не откажешь, - снова вздохнул он. - Давай помянем шефа.

Достав откуда-то два стакана и начатую бутылку водки, он налил каждый на треть и поставил один передо мной. Сев к верстаку на свободную табуретку, я отодвинул стакан в сторону и посмотрел Макарову в глаза.

- Дядя Федя, послушай меня внимательно, - внятно произнес я. - Меня в пятницу поймал директор и сказал, что наш проект закрывают. Понимаешь, что это значит?

Федор третий раз вздохнул и опустил голову.

- Зарплаты не будет.

- Вот-вот, - кивнул я. - У нас есть единственный шанс. Надо доказать, что мы правы - создать генератор D-поля. Причем срочно, пока решение не вынесено. Если мы сейчас начнем пить горькую, то завтра пойдем бутылки собирать. Понимаешь?

- Понимаю, - очередной раз вздохнул он.

- Я тебя в отпуск отпущу. Как только сделаем. На целый месяц. Но чтоб ни капли пока. Договорились?

- Сколько у нас времени?

- До конца недели. Сразу после праздников заседание комиссии, будет выноситься решение.

Макаров помолчал некоторое время, потом хекнул недовольно, аккуратно слил оба стакана обратно в бутылку, закрыл ее и поставил под верстак. Забирать ее с собой не было смысла, у Феди наверняка нашлась бы еще заначка. Как только я выйду из слесарки, он, конечно, выпьет. Но после разговора был шанс, что работу все ж сделает.

- Я понял тебя, командир, - кивнул он. - Что надо в первую очередь?

Ему три года до пенсии, подумал я. Если я его выгоню, сопьется совсем. А здесь мне придется мучиться с ним все это время. Как быть?

- В первую очередь нужна защита. И нужна она через час. А до вечера надо сделать корпус D-камеры.

- Сделаю, - кивнул он. - Да, в принципе, все готово, только по мелочи осталось доделать кое-где.

- Вот и доделай их. Я жду тебя в "чистой", - поднялся я.

- ... по мнению лидера национального объединения, террористические акты в Риге и Даугавпилсе могли организовать пророссийски настроенные элементы... - продолжило радио.

Проходя мимо приемника, я выдернул из сети вилку питания.

- Можно я у тебя радио возьму? - Спросил я его, забирая бумбокс, который уже пару лет безвылазно стоял в слесарке. - Хочу проверить, как D-поле влияет на радиоизлучение.

- Хм, - Федор, мягко говоря, был слегка ошарашен моей наглостью. Но я знал, что делал. Две горячие политические темы, которые постоянно мусолили журналисты, обязательно увеличат количество спиртного, которое будет принято Федором, едва я выйду за дверь. - Бери, раз надо.

Хорошо, что он в интернете не сидит, подумал я, выходя из слесарки и двинувшись к чистому помещению. Электронный замок мигнул зеленым глазом. С силой толкнув дверь, я зашел внутрь. Чтобы избавиться от пыли, здесь поддерживалась избыточное давление. Сняв туфли и свитер, я перелез в специальный халат, надел стоящие здесь тапки и одноразовую шапочку.

Каркас генератора стоял на большом столе, посередине чистого помещения. Внешне он представлял собой пустотелый бериллиевый шар, в котором было проделано несколько отверстий. Переодеваясь, сквозь стеклянную дверь я видел, как Данила с Анцисом прикручивают к нему небольшой столик, на котором были укреплены несколько лазеров. Застегнув халат, я нацепил маску и через шлюз прошел внутрь помещения.

- У моей знакомой дочка погибла, - говорил Анцис глухим, из-за маски, голосом. - Двадцать два года девчонке. Собралась в Кулдыгу к родителям, приехала на автовокзал, и в этот момент взорвался поезд. Ее горящим бензином и накрыло...

- Жесть какая-то, - ответил Данила, закрепляя на столике бимсплитер. - Даже не представляю, кому понадобилось здесь такое творить.

- Пророссийски настроенным элементам, конечно, - невесело усмехнулся я, усаживаясь за компьютер. - Отражатель поставили?

- Да, - ответил Данила.

- Вот ты смеешься, а ведь действительно есть те, кто хотел бы присоединить Латвию к России, - глухо пробурчал Анцис. - Разве не так?

- Может и есть, - не стал спорить я, регулируя с клавиатуры движение отражателя. - Только терактами никого ни к кому присоединить нельзя. А ты, кстати, не задумывался, почему такие люди есть?

- Почему? - спросил Анцис, включая настроечный лазер.

- Вот ты представь, - я ввел параметры мощности. - Ты родился здесь, живешь ты в стране, говоришь на своем языке. Вдруг меняется власть, и та часть страны, где ты жил, объявляет о независимости. Но это полбеды.

Анцис поднял на меня взгляд, ожидая продолжения.

- Тебе вокруг все говорят, что ты оккупант. Что язык, на котором ты говоришь с детства -- чужой. Тебя лишают гражданства и штрафуют за неиспользование языка, который тебе никогда не был нужен, потому что на нем в твоем окружении раньше никто не говорил. -- Я настроил параметры D-поля, вытащив из лабораторной сети нужный файл. Анцис запыхтел, прикручивая крышку отражателя. -- Как ты считаешь, это твоя страна? Будешь ли ты патриотом такой страны?

- Но ведь была оккупация! - Убедительно произнес Каулиньш, подсоединяя провода управления к приводу.

- А человеку насрать, была она или нет, - ответил я, включая поиск устройств. - Он персонально никому ничего плохого не делал и никого не оккупировал. Он просто жил в тех условиях, в которые его судьба поставила. Даня, включи зеленый лазер, пожалуйста, - отвлекся я. - Понимаешь, Анчи, получается, что он несет ответственность и лишения за то, чего не делал. А это - несправедливость.

- Но ведь он может выучить язык, стать гражданином, интегрироваться в латышское общество - это ведь не так сложно...

- Может, - кивнул я, настраивая параметры привода. - Многие так и сделали. Но с ними поступили несправедливо, вот в чем дело. А несправедливость - это такая штука, которая никогда не забывается. И не прощается.