Где тебя настигнет смерть?

Фредрик Браун

Fredric Brown

DEATH HAS MANY DOORS

Где тебя настигнет смерть?

У смерти много дверей, в которые уходит жизнь.

Бомонт и Флетчер

Глава 1

День выдался жарким даже для чикагского августа. Я сидел в приемной за столом несуществующей секретарши и тыкал пальцем в клавиши, пытаясь напечатать на бланке детективного агентства «Хантер и Хантер» письмо в финансовую компанию. Мы хотели заключить с ней договор по отслеживанию неплательщиков, удирающих из города на взятых в кредит автомобилях, и компания требовала изложить наши условия в письменном виде. Дело продвигалось медленно. Если в ближайшее время мы не сможем нанять секретаршу, придется мне освоить технику печатания двумя пальцами.

Входная дверь приоткрылась и сразу закрылась. Шагов я не слышал: кто-то стоял там, не решаясь войти. Наверное, клиент — хорошо бы решился и вошел. Мне очень хотелось окликнуть его, но если у вас приличное детективное агентство — а мы пытались сделать свое таковым, — нельзя вести себя как торговец подержанной одеждой с Саут-Стейт-стрит и втаскивать покупателя за рукав в свою лавку. Поэтому я продолжал печатать, и получалось у меня еще хуже: стеснялся долгих перерывов между тычками, понимая, что стоящий за дверью человек слышит это.

Дверь опять приоткрылась дюйма на три. Я перестал стучать и стал ждать, что будет. Секунд через семь дверь распахнулась, и вошла высокая девушка, примерно пять футов восемь дюймов. Рыжие волосы и все, что к ним прилагается. Не сказал бы, что красотка, но до появления настоящей красотки вполне сгодится. Задорный вздернутый носик и намек на веснушки — все, что положено при рыжей масти. Фигура, учитывая ее рост, вполне ничего: многие высокие девушки либо слишком худые, либо сложены как амазонки. И вся в нейлоне, от чулок до смешной малюсенькой шляпки на верхушке рыжей копны. Возраст — от восемнадцати до двадцати пяти.

Удручало лишь одно: недостаточно хорошо одета для нашей клиентки. Нет, не безвкусно или неряшливо, просто не очень дорого. Я вообще-то не знаток женских туалетов, мне лично все равно, что на них надето, но дешевые вещи от дорогих могу отличить. Эта девушка зарабатывала в неделю тридцать-сорок долларов максимум. Услуги агентства она могла бы оплачивать разве что пару дней даже при наших скромных расценках.

Я молча вышел из-за стола.

— Мистер Хантер у себя? — спросила она. Я отметил, что голос у нее тоже приятный.

— Мы оба на месте. Я Эд Хантер, а другого, дядю моего, зовут Эмброз.

Дядюшка находился в кабинете, это верно, но скорее всего отсыпался, задрав ноги на стол: прошлой ночью он резался в покер и домой заявился только в четыре часа утра.

— Думаю, мне любой подойдет, — сказала девушка. — У меня к вам дело.

— Детективного плана? — уточнил я.

Если так, то пусть с ней лучше говорит дядя Эм. Но прежде чем беспокоить его, надо удостовериться, что речь идет не о подписке на глянцевый журнал и не о пожертвованиях на приют для неимущих мышей. Она кивнула. Постучавшись, чтобы дать дяде шанс проснуться и снять ноги со стола, я распахнул дверь в кабинет.

— Прошу вас, мисс…

— Доуэр. Салли Доуэр.

Я вошел вместе с ней и представил их с дядей друг другу.

— Не возражаете, мисс Доуэр, если мы выслушаем вас оба? Взявшись за ваше дело, мы будем работать над ним вдвоем. Если сразу ознакомимся с фактами, это сэкономит нам время.

Она села на стул, предложенный ей дядей Эмом. Скорчив гримасу из-за ее плеча и подмигнув мне — я не понял тогда, к чему это он, — дядя вернулся на место. Свой стул я поставил так, чтобы наблюдать за клиенткой. А понаблюдать за ней следовало, почему я и напросился присутствовать.

Салли Доуэр достала из сумочки сигарету, и я с готовностью дал ей прикурить.

— Итак, мисс Доуэр? — откашлявшись, молвил дядя. Улыбка придавала ему сходство с жизнерадостным херувимом, если вы способны представить на круглой рожице херувима щетку жестких усов.

— Мне нужна защита, мистер Хантер, — произнесла девушка. — Меня хотят убить.

— Вам известно, кто и по какой причине пытается это сделать?

— В общем, да. Проблема скорее в деньгах, мистер Хантер. С собой у меня сто долларов, могу принести еще сто, если надо, но, боюсь, этого мало.

Признаться, я ожидал, что будет еще меньше, но если она имеет в виду круглосуточную охрану, то надолго, конечно, не хватит.

— О финансах поговорим, когда будем знать немного больше, мисс Доуэр, — заметил дядя. — Прежде всего скажите, обращались ли вы в полицию.

— Да, но там заявили, что ничего сделать не могут. По-моему, они мне не поверили. Даже не дослушали.

Ничего хорошего это нам не сулило. Разве что ей попался коп, у которого выдался трудный день, и ее рассказ не вдохновил его.

— Кто же, по-вашему, хочет вас убить, мисс Доуэр? — спросил, посмотрев на меня, дядя Эм.

— Марсиане.

— С планеты Марс?

Она кивнула. Даром ухлопали десять минут на психованную. Дядя вздохнул, крутящийся стул под ним скрипнул.

— Боюсь, мисс Доуэр, что и мы вам не сумеем помочь.

Девушка подалась вперед. В ее глазах я увидел страх, но голос звучал спокойно.

— Вы думаете, я сумасшедшая?

На такой вопрос ответить не просто, но дядя Эм справился:

— Это не в моей компетенции, мисс Доуэр. Возможно, вы правы, но мы не хотим брать у вас деньги обманным путем. — Херувимская улыбка несколько покривилась. — Видите ли, мы простые частные детективы и не оснащены для борьбы… с инопланетной угрозой, если подобная существует.

— Вы можете попытаться. Мне все равно, верите вы или нет, просто попробуйте.

— Боюсь, это не в наших силах, мисс Доуэр.

— Но ведь это ненадолго. Сто долларов у меня все-таки есть…

Дядя покачал головой:

— Дело не в деньгах, мисс Доуэр. Могу я спросить, почему вы пришли к нам, а не в более крупное агентство?

Я не сразу смекнул, для чего он об этом спрашивает. Ну да, конечно: это не мог быть случайный выбор. Мы в бизнесе всего несколько недель. Телефон у нас, правда, есть, но в соответствующий раздел справочника его номер пока не внесли. Нам давали работу только компании, в основном, финансовые, которым мы сами предлагали свои услуги.

— Вас рекомендовал мистер Старлок из крупного агентства. Я нашла его в телефонной книге, но он объяснил, что занят сейчас, дал мне ваш адрес и очень хорошо о вас отзывался. Сказал, что вы работали у него, пока не открыли собственный бизнес.

Теперь ясно. Бен Старлок, подкидывающий нам порой пару баксов, знал, что деньги за охрану от марсиан мы с девушки не возьмем в отличие от многих других чиканских агентств.

— Мисс Доуэр, извините, но мы…

— По-вашему, это честно, мистер Хантер? Почему бы вам не допустить хоть на минуту, что я нормальная?

Дядя и с этим каверзным вопросом справился:

— Я ни на минуту не усомнился в вашей нормальности, мисс Доуэр. Думаю, вы ошибаетесь, как ошибаются вполне нормальные люди, которые верят в привидения. Возможно, это я неправ, привидения действительно существуют, и марсиане живут на Земле. Но если мы не верим в то, что утверждает клиент, нечестно было бы брать с него деньги и вообще заниматься его делом. Понимаете, о чем я?

— Не все ли вам равно, если я готова платить?

— Увы, мисс. Сожалею, но вынужден отказать.

Салли Доуэр расплакалась. Без всхлипов и рыданий, только слезы по щекам покатились. Она промокнула их малюсеньким платочком и выбежала, прикрыв за собой дверь — опять-таки тихо, без грохота.

Я посмотрел на дядю, он на меня.

— Бедное дитя, — сказал он. — Жаль, что мы…

Не дослушав его, я направился к двери.

— Догоню-ка я ее. Попробую уговорить, чтобы отнесла свои двести баксов психиатру.

— Осторожней, Эд, с психами опасно связываться!

Опасно, спору нет, но я и не собирался связываться с Салли Доуэр, просто хотел ей помочь. Нехорошо как-то, что она выскочила от нас вся в слезах. Ненавижу, когда женщины плачут, психованные они или нет.

Лифт, судя по цифрам на панели, находился четырьмя этажами выше, и Салли, судя по цоканью каблуков на лестнице, не села в него. Правильно, с пятого и пешком недолго спуститься. Услышав, что я иду следом, она замедлила шаг, и я догнал ее перед первым этажом.

— Простите, если обидели, мисс Доуэр. Могу я для вас что-нибудь сделать? Лично, не как детектив — профессиональную помощь без согласия дяди оказать не получится.

Она не плакала больше, только одна щека еще не просохла.

— Не знаю, чем бы вы могли помочь, мистер Хантер.

Честно говоря, я тоже не знал — разве что посоветовать ей сходить к психиатру, а такой совет с бухты-барахты не выпалишь.

— Давайте просто выпьем и побеседуем? — Я пустил в ход свою воскресную улыбку, рот до ушей. — Вреда от этого не будет, во всяком случае.

— Хорошо, мистер Хантер, — кивнула она.

— Зовите меня Эдом.

Она так и сделала, а я стал называть ее Салли. Мы заняли столик в баре неподалеку и взяли пару холодных коллинзов[1].

Для начала я решил выяснить, сильно ли у нее мозги набекрень.

— Расскажите что-нибудь о себе, Салли. Где родились, чем на жизнь зарабатываете, кто родители, что едите на завтрак. Марсиан прибережем на потом.

— Вы в них не верите, правда?

— Нет. Забудьте о них и рассказывайте.

— Мне двадцать два года. Родилась я в штате Колорадо, в городке, про который вы наверняка не слышали. Секо — «сухой» по-испански. Сейчас там население всего две-три тысячи человек, но в то время, когда шахты работали, было около десяти. Я жила там до двенадцати лет, до смерти родителей.

— Они оба умерли?

— В одну ночь. Маме стало плохо — острый аппендицит, как мы узнали позднее. Жили мы в десяти милях от города, а вечером началась буря, и телефонные провода оборвало. Папа сел в машину и помчался за доктором. Проехал всего две мили, сорвался с обрыва на горной дороге и разбился насмерть. Наверное, вел автомобиль слишком быстро. Его нашли только утром, когда мама уже умерла от перитонита.

Рассказывала она довольно спокойно, но для девочки двенадцати лет это, конечно, было ужасом. Я спросил, находилась ли она одна с матерью.

— Нет-нет. Доктор приехал все-таки, но спасти ее не сумел. И сестра со мной была, и соседи. Папа уехал часов в восемь вечера — когда к полуночи он не вернулся, мы поняли, что случилось несчастье. Мама сильно мучилась, и Дороти — сестра моя, на два года моложе — побежала к ближайшей соседке. Гроза закончилась, телефон починили. Соседка вызвала доктора и пришла к нам.

Да, это несколько светлее картины, которую я себе мысленно рисовал — девочка одна в доме рядом с умирающей матерью. С доктором и соседкой уже не так страшно.

— Значит, у вас есть сестра? А братья?

— Нет, больше никого. Дороти, полагаю, ближайшая моя родственница.

— Полагаете? Не уверены?

— По крови, бесспорно, самая близкая, — с легким смешком уточнила Салли. — Есть еще приемные родители, наши опекуны, какие-то четвероюродные или пятиюродные сестры по маминой линии.

— Вы все еще живете вместе с ними?

— Только сестра. Пока она зависит от них, потому что учится в Чикагском университете. Я проучилась в колледже год, потом ушла, начала работать и сняла себе жилье.

— Где же вы трудитесь?

— Я стенографистка в большой страховой компании «Хэлстед мьючиал». У меня недельный отпуск, но поехать куда-то финансы не позволяют, вот и парюсь в Чикаго. Кроме того… — Ее глаза округлились.

Чуя приближение марсиан, я подкинул очередной вопрос:

— У вас хорошие отношения с сестрой и опекунами, Салли?

— Да, вполне, только жить там я не хочу. Мне не нравится их сын Дикки, и дядя Рей, и…

— Кто такой дядя Рей?

— Брат приемной матери, Рей Вернеке. Он пьяница и вообще… не люблю я его. Говорят, блестящий был ум, пока пить не начал. А Дикки… — Салли передернулась.

— Пристает к вам? — предположил я.

— Нет, что вы! — расхохоталась она. — Ему всего одиннадцать лет. Просто он всезнайка и задавака — вундеркинд, в общем. Ай-кью будто бы высоченный, но у меня от него мурашки.

— Встречал я таких.

— Как Дикки — вряд ли, очень надеюсь.

— Еще по коктейлю?

— Почему бы и нет?

Я заказал два коктейля. В баре кондиционер, а на улице, на солнце, можно тосты поджаривать.

— Ну, а сестре вашей нравится жить у… Как их фамилия?