Помоги проекту - поделись книгой:
Валентин Александрович Бажанов
Николай Александрович Васильев (1880—1940).
М.: Наука, 1988. —144 с. —(Научно-биографическая литература).
ISBN 5-02-005953-6
Ответственные редакторы:
доктор физико-математических наук Б. Л. ЛАПТЕВ
доктор философских наук И. И. МОЧАЛОВ
Редколлегия серии «научно-биографическая литература»
Н. А. Васильев
А. А. Любищев
От автора
Время — гениальный скульптор. От неоформленной массы разноречивых мнений, суждений и оценок, высказываемых людьми в тот или иной момент истории, оно безжалостно отсекает скороспелые, необъективные, пустые, не содержащие в себе зерно творческой уникальности, мощный заряд новаторских идей, способных осветить путь к новым высотам знания, к новым техническим решениям. Порой только время дает потомкам возможность оценить силу предвидения, масштабность идей и их направленность в будущее, роль и место ученого в интеллектуальной истории человечества. Как утверждается в одном афоризме, «у времени бывают трудные роды, но не бывает выкидышей» (Ф. Р. Ламенне). Сейчас все отчетливее видится значение логических работ (всего несколько статей!) профессора кафедры философии Казанского университета Николая Александровича Васильева.
Роль Н. А. Васильева в логике, по-видимому, в некотором смысле можно сравнить с ролью Н. И. Лобачевского в геометрии: идеи Лобачевского положили начало неевклидовой — и в этом плане неклассической — геометрии, а идеи Васильева лежат у истоков неаристотелевой — и в этом плане также неклассической — логики. Лобачевский свою геометрию называл «воображаемой»; Васильев также считал, что создал «воображаемую логику». Лобачевский открыл новые горизонты развития математического знания; Васильев же обозначил принципиально новые перспективы развития формальной логики [* См. примечания в конце книги.]{1}. Им были высказаны идеи, которые современными логиками и математиками расцениваются как предвосхищение краеугольных положений ныне интенсивно развивающихся, можно далее сказать, новаторских, разделов неклассической математической логики.
Более пристальный взгляд на творческий путь этого выдающегося ученого позволяет со всем основанием сказать, что в его лице можно найти не только идейного предтечу ряда оригинальных систем современной неклассической формальной логики, но и мыслителя с весьма широкими интересами — философа, этика, психолога, историка, поэта и даже искусного переводчика. Если как логик Н. А. Васильев теперь достаточно популярен, то другие стороны его деятельности долго оставались в тени, а тем более почти ничего не было известно о нем как человеке, о вехах его жизненного пути, о его исследовательской программе, которая была сформулирована им в исходной точке научной деятельности, — программе, даже в логической своей части в значительной степени подчиненной стратегическим, весьма обширным научным и философским интересам ученого. Долгое время казалось, что все биографические материалы, касающиеся Н. А. Васильева, безвозвратно утеряны. Все биографические сведения о нем, по сути дела, ограничивались данными, приведенными в очень краткой заметке «Васильев Николай Александрович» в Философской энциклопедии [89, с. 228].
Достаточно продолжительный период — почти полвека — работы Васильева не находили должного резонанса в среде логиков и математиков, их объективная ценность не замечалась. Тем более никого не интересовала личность ученого. Время безжалостно разметало то, что некогда им было написано, но не увидело свет, развеяло в разные концы планеты когда-то тщательно собранную богатейшую библиотеку, переписку, исторические документы. Многое было уничтожено в вихре исторических перемен.
Между тем личность Н. А. Васильева не могла не привлекать к себе внимание тех ученых-логиков и математиков, которые самостоятельно пришли к некогда высказанным Васильевым идеям, тех, кому эти идеи были близки по духу, кто развивал теории, предвосхищенные Васильевым, наконец, тех, кто был знаком с историей психологии, этики или кого интересовало творчество русских поэтов начала XX в. Предпринимались поиски архива Н. А. Васильева. В частности, этим занимался выдающийся советский математик-алгебраист и логик академик А. И. Мальцев, но безвременная смерть прервала эти поиски (см.: [58, с. 320-321]).
Автор данной работы начиная с 1981 г. также делал попытки разыскать хотя бы некоторые материалы Н. А. Васильева. В 1982 г. поиск дал первые плоды: были найдены два рукописных «Отчета» ученого [27, 28], а чуть позже часть его архива (дневник, письма, фотографии, книги с пометками и выписками, некоторые документы и т. д.) {2}. Все это собиралось буквально по крупицам. Найденные материалы в совокупности с архивными документами позволяют уточнить многие факты жизни Н. А. Васильева, обнаруживают ранее неизвестные события, дают им объяснение. Таким образом, возникла возможность воссоздать реальный облик ученого, проследить становление и развитие его научных идей, увидеть ступени реализации научной программы и понять роль каждой из них в формировании мировоззрения и методологических установок ученого (см. также: [41]).
Внимание автора к творчеству Н. А. Васильева привлек В. А. Смирнов, которому он фактически обязан решимостью написать эту книгу.
Книга во многом основывается на неопубликованных и неизвестных ранее материалах и отчасти на беседах с теми, кому посчастливилось знать Николая Александровича Васильева, кто был близок семье Васильевых.
Автор приносит свою благодарность В. И. Адо, А. П. Дажину и всем, кто оказывал помощь в поисках материалов, связанных с Н. А. Васильевым; Е. Ар. и Е. А. Кречетовым, Б. К. Мусину, Н. К. Григорьевой, А. Н. Хохлову за передачу ряда документов, Л. В., А. Л. и Н. А. Крушинским за возможность познакомиться с семейным архивом.
Автор признателен редакторам работы И. И. Мочалову и Б. Л. Лаптеву за ценные замечания и всемерную поддержку; Н. Да Коста, И. С. Нарскому, М. М. Новоселову и А. Н. Шерстневу — за обсуждение различных аспектов логических исследований Н. А. Васильева; Н. Б. Ильинскому и Н. В. Трунову — за горячий интерес, служивший дополнительным стимулом в работе над книгой; С. Петрову — за возможность познакомиться с редкими и неопубликованными материалами А. И. Арруды; Н. А. Егоровой — за критическое прочтение рукописи книги и большую помощь в подготовке гл. 3.
В библиографии, приведенной в конце книги, содержатся только цитируемые или упоминаемые в тексте источники. Для удобства пользования библиография включает разделы: работы Н. А. Васильева; неопубликованные работы Н. А. Васильева; материалы Центрального государственного архива ТатАССР и Центрального государственного исторического архива СССР и неопубликованные материалы, касающиеся Н. А. Васильева и хранящиеся в личном архиве автора книги; литература, ссылки на которую имеются в тексте книги и которая затрагивает различные аспекты жизни и творчества Н. А. Васильева.
Глава 1 Родословная
Н. А. Васильев находился в родстве с теми людьми, имена которых прочно вошли в историю государства Российского, а многие из них записаны золотыми буквами в его культурной летописи.
Дед Н. А. Васильева, Василий Павлович Васильев (1818—1900), являлся известным русским китаеведом, академиком Петербургской Академии наук. Его книга «Буддизм, его догматы, история и литература» [47] составила, по общему признанию, эпоху в изучении буддизма [48, с. 324].
Василий Павлович происходил из семьи бедного нижегородского чиновника и уже с 14 лет был вынужден «зарабатывать себе и своим хлеб» [49, с. 451. Отец Василия Павловича, Павел Васильевич, был сыном священника с. Чернуха Арзамасского уезда; мать, Анна Петровна, также происходила из духовного сословия [96, с. 29]. К моменту рождения Василия Павловича в семье уже было 5 детей. В 1827 г. он с похвальным листом окончил уездное училище, а в 1832 г. — гимназию. Поскольку в университет принимали с 16 лет, то Василий Павлович имел намерение устроиться писцом в канцелярию, но его «спас» недостаточно красивый почерк. Он подрабатывает репетиторством, частными уроками, а в 1834 г. В. П. Васильев покидает родной Нижний Новгород и поступает на медицинский факультет Казанского университета. Но на этом факультете нужно было платить за учебу и жилье, поэтому он подал прошение о переводе его на отделение словесных наук. Так В. П. Васильев начинал заниматься монгольским и китайским языками. По окончании университета он получил звание кандидата монгольской словесности, а после защиты диссертации на степень магистра «Об основаниях буддистской философии» в 1839 г. был командирован в составе русской миссии в Пекин, где пробыл десять лет, изучая китайскую культуру, религию, литературу, языки народов того региона, проводя географические исследования. В 1851 г. В. П. Васильев вернулся в Казань, получил профессуру китайской словесности при университете. В Казани в 1852 г. он женился на Софье Ивановне Симоновой, двадцатилетней дочери ректора университета Ивана Михайловича Симонова (1794—1855), известного астронома, члена-корреспондента Петербургской Академии наук, участника кругосветной экспедиции Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева, открывшей Антарктиду. В качестве приданого молодоженам было подарено с. Каинки Свияжского уезда, в котором Васильевы, их дети и внуки жили летом [66, с. 98]. У Василия Павловича и Софьи Ивановны было семеро детей. Софья Ивановна рано скончалась, и заботы о воспитании детей легли на Василия Павловича.
В. П. Васильев
В 1855 г. восточный факультет Казанского университета был закрыт. Весь его профессорско-преподавательский состав и часть студентов, а также библиотека и кое-что из имущества были переведены в Петербург (см.: [86, с. 198]). В. П. Васильев, переехав в Петербург, продолжил исследования в области китаеведения. 28 июля 1855 г. род Васильевых был утвержден в потомственном дворянстве [30, ф. 977, оп. 619, д. 5, л. 161]. В 1866 г. В. П. Васильев был избран членом-корреспондентом, а в 1886 г. — академиком Петербургской Академии наук. Он умер 27 апреля 1900 г. и по завещанию был похоронен в Каинках, на высоком берегу Свияги вблизи Крестовоздвиженской церкви.
Один из сыновей В. П. Васильева — Николай (1857—1920) был студентом Земледельческого института в Петербурге, за участие в революционной деятельности был сослан в Архангельскую губернию, откуда бежал в Швейцарию. Одно время Н. В. Васильев жил в Лондоне, где познакомился с К. Марксом [* См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 14. С. 519, примеч. Заметим, что здесь неточно указано, что Н. В. Васильев по профессии врач.]. За границей Н. В. Васильев стал известен как видный социал-демократ и деятель швейцарского рабочего движения, профессиональный революционер. Н. В. Васильев входил в число ближайших соратников Г. В. Плеханова. Последний написал предисловие к книге воспоминаний Н. В. Васильева о периоде революционно-народнического движения «В семидесятые годы» [49] 1. В. И. Ленин вел активную дискуссию с представителями меньшевистской платформы учения Плеханова*(после 1903 г.), в связи с чем неоднократно упоминал Н. В. Васильева [** См.: Ленин В. И. Плеханов и Васильев //Полн. собр. соч. Т. 14. С. 234—240.].
Н. В. Васильев
А. В. Васильев
Н. В. Васильев не случайно встал на путь революционно-народнической борьбы. Этот шаг был в известной степени подготовлен атмосферой, царившей в семье Васильевых. «Отец мой, — писал Николай Васильевич, — привил мне любовь к народу и уважение к бедным людям» [49, с. 45]. В 1905 г. Н. В. Васильев вернулся в Россию; после Великой Октябрьской социалистической революции работал в союзе потребительских обществ и скончался в 1920 г. от тифа.
Старший сын В. П. Васильева, Александр (1853— 1929), отец Н. А. Васильева, добился широкой известности на математическом поприще. По воспоминаниям его дочери А. А. Крушинской, в доме их деда часто бывали лица, принимавшие активное участие в реформах 1860-х годов. Близким другом В. П. Васильева был видный писатель П. И. Мельников (псевдоним Андрей Печерский). Мельников был увлекательным собеседником. Беседы отца и его друзей, при которых постоянно присутствовал не по летам развитой мальчик, будущий профессор математики, были первыми впечатлениями, пробудившими интерес к общественным вопросам — интерес, который он сохранил до конца жизни.
Учился А. В. Васильев в гимназии очень хорошо, находя время и для того, чтобы изучить книги по химии, купленные на сбережения от завтраков, и ставить химические опыты. Но увлечение химией быстро сменилось увлечением математикой.
Гимназический курс математики не удовлетворял мальчика, и он еще в седьмом классе изучал самостоятельно сочинения Штурма, посвященные дифференциальному исчислению. В 1870 г. А. В. Васильев поступил на математический факультет Петербургского университета, который окончил в 1874 г. с золотой медалью, и начал работать в качестве приват-доцента в Казанском университете [38].
В 1879 г. А. В. Васильев был командирован для подготовки магистерской диссертации за границу, где работал под руководством Л. Кронекера и К. Т. Вейерштрасса [56]. «В лице Александра Васильевича, — писал профессор Н. Н. Парфентьев, — имелся молодой, но блестяще доведенный до уровня тогдашней науки математик, математик-энтузиаст, математик, всегда стремившийся охватить проблему вширь» [80, с. 93]. Эта особенность ученого, в частности, выражалась в его исключительно широких философских интересах, буквально энциклопедических знаниях, в его тяге к исторической стороне любого вопроса, «над коим он размышлял, ибо его интересовала эволюция идеи». При этом миросозерцанию Александра Васильевича был свойствен «чисто „античный” вкус к истине и к прекрасному» [80, с. 98—99]. У него было «необыкновенное умение делать научные обобщения» [31, ф. 1337, он. 18, д. 9, л. 30]. Не случайно А. В. Васильев выступил инициатором активной пропаганды идей Н. И. Лобачевского, опубликовал его биографию и принял деятельное участие в издании его «Полного собрания сочинений по геометрии». А. В. Васильев явился пионером распространения теоретико-множественных представлений в России [64, с. 378].
В 1879 г. А. В. Васильев женился на Александре Павловне Максимович.
В 1899 г. А. В. Васильев стал заслуженным ординарным профессором Казанского университета по кафедре чистой математики. Надо сказать, что студенты очень любили А. В. Васильева. Помимо обычных занятий в стенах университета, он регулярно «по пятницам» приглашал к себе домой старшекурсников для собеседования.
А. В. Васильев оставил след не только как ученый, но и как талантливый организатор. Так, при его содействии в Казани были созданы Высшие женские курсы; на физико-математическом отделении этих курсов он читал лекции по алгебре [45, с. 144]. А. В. Васильева можно считать одним из основателей физико- математического общества при Казанском университете (1890 г.), которое имело обширные интернациональные научные связи. А. В. Васильев являлся председателем общества с его основания до 1905 г.{2} и был знаком с выдающимися математиками своего времени — К. Т. Вейерштрассом, Ф. Клейном, Ш. Эрмитом, М. Г. Митта г-Лефф л ером, С. В. Ковалевской, Г. Вейлем, Д. Гильбертом, С. Ли, А. Пуанкаре, Г. Дарбу, Б. Леви, А. Уайтхедом и др.; с некоторыми он состоял в переписке {3}. А. В. Васильев участвовал в работе первого и последующих международных конгрессов математиков.
А. В. Васильев придерживался весьма прогрессивных социальных воззрений (см., например: [33, ф. 1606, on. 1, д. 7]). Знаменательно, что А. В. Васильев был хорошо знаком с А. И. Ульяновым и оставил весьма подробные воспоминания о периоде знакомства с ним. А. В. Васильев писал: «. . .самым наиболее крупным представителем революционной молодежи 80-х годов был Александр Ильич Ульянов. Мое знакомство с ним началось в конце 85 г. в Петербурге. Он был тогда на 3-м курсе естественного отделения физико-математического факультета. Студентом он был очень трудолюбивым и способным, успехи в науке оказывал блестящие. . . Рассказывать о себе он (А. И. Ульянов. — В. Б.) не любил. Однако об отце (И. Н. Ульянове. — В. Б.) он говорил, что это был „в высшей степени честный, всеми уважаемый человек. Обстановка в семье была очень благоприятной для умственного и нравственного развития"» [33, ф. 1606, on. 1, д. 3, л. 10, 14]. Для многих ожидавших увидеть в лице А. И. Ульянова крупного ученого его шаг в революцию явился неожиданным. Сделав этот шаг, А. И. Ульянов отдался делу революции со всей страстью [Там же, л. 17]. Огромное влияние на А. И. Ульянова оказала история Добролюбова [Там же, л. 24]. В своих воспоминаниях А. В. Васильев касался и других участников покушения на царя 1 марта 1887 г.
В декабре 1887 г. А. В. Васильев принял участие в сходке в Казанском университете, в которой также принимал участие молодой Владимир Ильич Ульянов.
А. В. Васильев революционером не стал, но активно занимался общественной деятельностью. В 1883— 1890 гг. он принимал участие в земстве Свияжского уезда и в губернском земстве Казанской губернии, был членом училищного совета от земства Свияжской губернии. В 1905 г. А. В. Васильев был избран членом Государственного совета, а в 1907 г. переехал в Петербург и начал читать лекции на физико-математическом факультете Петербургского университета. Одновременно он вел занятия и на Высших женских курсах. В 1920 г. А. В. Васильев принял самое непосредственное участие в создании математического кружка, который спустя год был преобразован в Петроградское математическое общество [98, с. 15].
В 1923 г. А. В. Васильев получил должность профессора Московского университета. В Московском университете А/В. Васильев общался с В. И. Вернадским, с которым был знаком раньше. Их сближали научные интересы, стремление к философскому осмыслению закономерностей развития науки. В. И. Вернадский в лице А. В. Васильева нашел глубокого знатока общих проблем математики, которые смыкаются с философией. Известно, что интерес к такого рода проблемам зародился у В. И. Вернадского еще в последних классах гимназии и существенно возрос в 1920—1940 гг. [75, с. 39]. В библиотеке В. И. Вернадского имеется работа А. В. Васильева «Математика» [46] с дарственной надписью: «Высокоуважаемому и дорогому товарищу Владимиру Ивановичу Вернадскому от автора. 1 янв[аря] 1917 [г, ]» {4}. Эта небольшая книга содержит увлекательное описание развития математики от античности до начала XX в., причем на всей работе лежит отпечаток глубокого знания истории философской мысли.
Необходимо подчеркнуть, что А. В. Васильев являлся одним из зачинателей фундаментальных исследований по истории математики в России. «Первые глубокие исследования по истории математики в России до основания Петербургской Академии наук, — отмечает А. П. Юшкевич, — принадлежали В. В. Бобынину, а в 1920 г. их распространил на период с 1725 по 1863 г. А. В. Васильев» [98, с. 43]. В 1927 г. А. В. Васильев выступил на съезде математиков в Москве с докладом «Нужно ли писать и изучать историю математики в России?» [38].
Скончался А. В. Васильев 6 ноября 1929 г. До последних дней он работал. Александр Васильевич оставил плеяду талантливых учеников-математиков — А. П. Котельникова [82], Н. Н. Парфентьева, Д. М. Синцова, Е. И. Григорьева, В. Л. Некрасова и др.
П. П. Максимович
Дед Н. А. Васильева по материнской линии, Павел Павлович Максимович, был видным деятелем народного образования в Тверской губернии, огранизатором земских школ. В Твери он также создал женскую учительскую школу, впоследствии названную его именем [87]. П. П. Максимович известен и как автор книги для первоначального чтения, которая выдержала в силу своей содержательности и популярности более десяти изданий [69].
Один из сыновей П. П. Максимовича — Владимир (брат матери Н. А. Васильева) (1850—1889), талантливый математик, доктор математических наук, был хорошо знаком с С. В. Ковалевской и поддерживал близкие отношения с П. С. Порецким, впервые в России начавшим заниматься математической логикой и читать соответствующий курс лекций {5}.
Бабушка Н. А. Васильева, Анна Андреевна Хлебникова, была потомком рода, корни которого уходят в глубь веков и знаменательны связью с крупными событиями в истории России. В 1545 г. из Пруссии (Ливонии) пришел на службу в Россию барон фон Иксклюль, приняв после крещения имя Федора Ивановича. Его сын Василий Федорович, по прозвищу Соковня (позднее это дало основу для фамилии), был полковым воеводой. Сын Василия — Прокофий носил титул калужского «наместника». Дети Прокофия известны активным участием в политической и религиозной жизни России петровских времен. Сын Алексей, царский стольник, являлся одним из организаторов заговора с целью убийства Петра I, за что и был казнен в 1697 г. вместе с Иваном Цыклером и Ф. Пушкиным, предком А. С. Пушкина [81, с. 77], которому А. С. Пушкин посвятил следующие строки:
Сестры Алексея, Евдокия (княгиня Урусова) и Федосья (боярыня Морозова), известны своим упорным противодействием церковным нововведениям во времена патриарха Никона. Сыновья казненного стольника жили уже в провинции. Петр Алексеевич Соковнин служил действительным статским советником в Симбирске, а затем в Казани, Сергей Алексеевич поселился в Каширском уезде, где учредил общественную библиотеку (об этом упоминается и в дневнике Н. А. Васильева). Его внучка Татьяна Тертиевна Борноволокова вышла замуж за Андрея Ильича Хлебникова, штурмана шлюпа «Диана», который в 1807 г. был снаряжен под командованием В. М. Головина для «географических открытий и описей в северной части Великого океана» [66, с. 100]. Дочь Хлебниковых Анна Андреевна стала женой П. П. Максимовича, дав жизнь дочери Александре, будущей матери Н. А. Васильева.
Глава 2 Жизненный путь
29 июня 1880 г. в Казани у Александры Павловны Максимович и Александра Васильевича Васильева родился первенец — Николай [30, ф. 977, он. 619, д. 5, л. И]. 17 июля в Крестовоздвиженской церкви села Каинки он был крещен. Год спустя у Николая появился брат Сергей, двумя годами позже — сестра Анна, а тремя — сестра Елена.
Юношей Николай был среднего роста, поджарый. От матери он унаследовал не совсем правильные черты лица. Николая отличала редкая память и живой острый ум. В своем дневнике Николай Васильев писал, что в раннем детстве он был очень больным ребенком, а «на втором году чуть не умер». Его спасла только самоотверженность матери. Поправившись, Коля все- таки остался худым и болезненным ребенком, начал говорить поздно, на третьем году {1}.
На четвертом или пятом году жизни Коля выучился читать, а в шесть лет прочел «Одиссею» Гомера. «Я рос, — вспоминал Николай, — капризным, своенравным и даже самомнительным, но развитым ребенком. Этому способствовали как и серьезность книг, которые читал, так и вообще та умственная атмосфера, которая меня окружала. Папа не чаял во мне души и разговаривал со мной почти как со взрослым. Еще четырехлетнему ребенку он показывал построение равностороннего треугольника, и много того, что с трудом дается , другим, я приобрел шутя. До семилетнего возраста папа даже учил меня сам».
Когда Коле исполнилось восемь лет, ему выписали журнал «Родник», которым он зачитывался. Самое высокое наслаждение он получил от чтения в «Роднике» отрывков романа Ш. Бронте «Джейн Эйр в чужой семье и школе». Долгое время этот журнал был любимым изданием Коли.
К ярким воспоминаниям детства относится путешествие с матерью по Волге и Каспийскому морю на Кавказ. Впечатления от моря, освещенного лучами заходящего солнца, навсегда остались в душе мальчика. Такое же неизгладимое впечатление произвела поездка в Шепелево, имение деда по матери П. П. Максимовича, которое располагалось на границе Ярославской и Тверской губерний. Коля писал в дневнике: «Приятно бывает ездить на пароходе с полным комфортом в хорошую погоду и любоваться прекрасными ландшафтами, вечным разнообразием природы и ее постепенным развитием. Путешествие — есть постоянная смена видов, впечатлений, наслаждений. А перемены необходимы человеку как необходимы форелям светлые воды ручья. Путешествия развивают человека, очищают его от предрассудков, не считая того, что дают массу знаний, каких не даст ни одна книга, вообще они имеют огромное воспитательное значение».
Е. С. Завьялова (Васильева)
Николай Васильев
В дневнике он упоминает о «двух интересных проявлениях. . . умственной жизни» того периода. После того как мальчик прочитывал какую-нибудь книгу (особенно если она была увлекательной), он «переиначивал» ее содержание на свой лад, изменял имена и заново рассказывал новую историю вслух. Так фантазировать он начал в самом раннем возрасте и, как замечал в дневнике двенадцатилетний Коля, «не перестал вполне даже теперь». Особенно часто эти фантазии относились к выдуманному государству Тироль и касались войн, политического и экономического положения «воображаемых» стран^ борьбы партий в «баснословной» Тироли, ее героической защиты против сильных и воинственных империй и т. д.
Страница дневника Н. А. Васильева
В восемь лет Коля уже свободно говорил по-немецки, читал Гофмана в оригинале, а чуть позже освоил французский и английский языки. Например, он переводил учебник «Элементы геометрии» А. К. Клеро, читал пьесы Мольера и т. д. Кроме того, Коля владел еще древнегреческим, латинским и итальянским языками.
Лето Васильевы проводили в Каинках. Коля вспоминал Каинки особенно тепло. «С этим местом, — писал он, — у меня связаны самые лучшие, самые чистые воспоминания, и это место и теперь кажется мне родным и дорогим гнездом. И оно заслуживает это. Село Каинки отличается прекрасным местоположением. Оно расположено у подошвы одной из гор, возвышающейся над долиной Свияги, извивающейся по сочным наливным лугам, точно синей лентой по светло-зеленой бархатной подушке. По склону этих гор и раскинулся наш незабвенный сад, потом постепенно переходящий в поросль. В середине этой поросли, как два огромных белых пятна, виднеются известковые осыпи в несколько сажен высоты, от которых и лес получил название Осыпное.
Вот та местность, которая всего лучше запечатлелась в моей памяти и которой я много обязан как месту, где я много передумал и перечувствовал».
В дневник Коля заносит не только свои воспоминания и впечатления, но и краткое содержание наиболее интересных из прочитанных им книг. Так, в дневнике нашли отражение «Египет» А. Андриевского, «До Потопа» Ш. А. Рони, «Кожаный чулок» Ф. Купера, «Степные разбойники в Техасе» и «Всадник без головы» Майн Рида, «Отроческие годы Пушкина», «Юношеские годы Пушкина» В. П. Авенариуса, «Самозванец» Н. И. Костомарова, «Царь Эдип» Софокла, «Божественная комедия» А. Данте, а также многие произведения Гёте, Беранже, Боккаччо. Николай увлекался биографиями Т. Карлейля, А. Линкольна, П. Абеляра.
В 1893 г. записи в дневнике приобретают новые элементы, связанные с размышлениями философского характера, конспектами по истории философии. В первые дни января 1894 г. Николай, например, записывает, что часто гуляет по Казани, и прибавляет: «Кто любит гулять, тот любит и путешествовать, потому что прогулка представляет путешествие в миниатюре. . . Любить природу — большое благо; без этого всякий поэт останется жалким рифмоплетом, всякий художник — простым копиистом. Изучай ее, находи в ней удовольствие — и ты не будешь знать, что такое скука. На сердце делается отраднее: всякая печаль проходит. . . Человек состоит из тела и души, находящихся в самой тесной связи. Одни занятия наукой не могут быть полезны; необходимо также упражнять и тело.
Н. А. Васильев с друзьями
Отличным средством для этого служит прогулка, наблюдение природы. Упражняя тело, она упражняет и ум, развивая наблюдательность и, кроме того, приобретая много новых сведений. Один из семи древних мудрецов сказал: „Познай самого себя”. Но человек состоит в такой тесной связи с природой, что, познавая природу, познает себя».
Несколько дней спустя в дневнике появляется следующее рассуждение: «Сколько невидимого для человеческого глаза! Эфир перерезывают волны, возбуждающие в нас чувство света, воздух — волны, возбуждающие звук. Но то, что невидимо для чувств, постигается умом. Только тогда можно понять устройство вселенной, когда отбросишь впечатления, производимые различными действиями, и положишься только на науку (на опыт и умозаключения)».
Постепенно в юноше пробуждается серьезный интерес к философии. Об этом, в частности, свидетельствуют его сочинения, например, на тему «Политическосоциальные воззрения и влияние Карлейля на общество», подробные конспекты по истории древней и новой истории, философии. В это же время Николай анализирует пьесы А. Н. Островского, причем обсуждает их с точки зрения социального звучания, психологических особенностей героев.
В январе 1894 г. Н. Васильев выражает в дневнике и свое недовольство гимназическими порядками и преподаванием. Заболев, Николай не посещает гимназию, однако, замечает он, «время. . . провожу отлично и очень рад, что не вижу этого „желтого дома на Булаке” (Булак — протока к озеру Кабан в Казани, которая дала название улице. — В. Б.) с сумасшедшими учителями сумасшедших учеников. Жаль только, что не могу ходить на каток, который я теперь самым искренним образом полюбил. . . Подавляюще действует в гимназии. . . мертвящая скука в классе. . .» Прочитав работу Н. И. Кареева «Письма к учащейся молодежи о самообразовании», Николай пишет в дневнике о своем неудовлетворении ее содержанием.
Н. Васильев начинает серьезно заниматься психологией и логикой. Он делает подробные выписки из психологических книг, конспектирует труд М. И. Владиславлева «Логика», причем особенно детально анализирует простой категорический силлогизм, его фигуры и модусы. В дневнике появляется раздел «Размышления из области философии», где Николай рассуждает об «удовольствии и эмоциях», набрасывает основные мысли к «критике этических воззрений Толстого», весьма обстоятельно излагает задачи «рациональной этики и социологии». Таким образом, в 1894 г. достаточно отчетливо определяется круг интересов будущего ученого. «Вопросы, которые меня теперь занимают, — писал он в те дни, — вопросы самые философские». Об этом говорят и заголовки его дневниковых сочинений: «Этика и социология», «Что такое философия?».
Юношу глубоко тронул роман Л. Н. Толстого «Анна Каренина». Он считает, что это произведение напрасно в насмешку называют «дамским» романом. «Серьезнее романа, — замечает Н. Васильев, — я не читал. Левин — это мое зеркало и многих русских людей с сомнениями, чтением философии, мечтами об устройстве лучшей жизни и многим другим. Под влиянием этого романа и у меня начинается поворот к Левину. . . Левин — это олицетворение всех будущих мыслей Толстого. . . Толстой и как мыслитель, и как художник произвел на меня большое впечатление. И хотя я и хотел опровергнуть его и написал даже статью „Критика этических воззрений Толстого”, но писать не могу: мне мерещатся слова Толстого о том, как все стараются оправдать царствующее учение мира сего. Может быть, это несправедливо, но логика моя поражена и я ничего не могу сделать. Подожду». Почти двадцать лет спустя, в 1913 г., Н. А. Васильев опубликует статью «Логический и исторический методы в этике (Об этических системах Л. Н. Толстого и В. С. Соловьева)», которую, по-видимому, можно считать зрелым отголоском его юношеских дум.
Поделиться книгой: