Код да Винчи - английский и русский параллельные тексты

	огромной величины шар.
"Did you know about that?" Sophie said, sounding startled.	— Вы знали об этом? — совершенно потрясенная, прошептала Софи.
Langdon shook his head, also surprised."Those look like constellations carved on it," Sophie said.	Лэнгдон покачал головой. Он тоже не ожидал ничего подобного.— Вроде бы на нем высечены созвездия, — сказала Софи.
As they approached the niche, Langdon felt a slow sinking sensation. Newton's tomb was covered with orbs—stars, comets, planets. You seek the orb that ought be on his tomb? It could turn out to be like trying to find a missing blade of grass on a golf course.	Они приблизились, и сердце у Лэнгдона упало. Памятник Ньютону был сплошь усеян шарами — звездами, кометами, планетами. Шар от могилы найди... Все равно что искать иголку в стоге сена.
"Astronomical bodies," Sophie said, looking concerned. "And a lot of them."	— Астрономические тела, — протянула Софи. — И тут их бесчисленное множество.
Langdon frowned. The only link between the planets and the Grail that Langdon could imagine was the pentacle of Venus, and he had already tried the password "Venus" en route to the Temple Church.	Лэнгдон нахмурился. Единственным связующим звеном между планетами и Граалем могла быть, как ему казалось, пятиконечная звезда Венеры, но он уже пробовал применить это кодовое слово, "Venus", на пути к церкви Темпла.
Sophie moved directly to the sarcophagus, but Langdon hung back a few feet, keeping an eye on the abbey around them.	Софи направилась к саркофагу, Лэнгдон же, напротив, отступил на несколько шагов и осмотрелся, ne следит ли кто за ними.
"Divinity," Sophie said, tilting her head and reading the titles of the books on which Newton was leaning. "Chronology. Opticks. Philosophiae Naturalis Principia Mathematica?" She turned to him. "Ring any bells?"	— "Богословие", — слегка склонив голову, Софи читала названия книг на корешках, — "Хронология", "Оптика", "Математические начала натуральной философии". — Она обернулась к Лэнгдону. — Вам что-нибудь это говорит?
Langdon stepped closer, considering it. "Principia Mathematica, as I remember, has something to do with the gravitation pull of planets... which admittedly are orbs, but it seems a little far-fetched."	Лэнгдон подошел поближе, прищурился.— "Математические начала"... Насколько я помню, речь там идет о гравитационном притяжении планет... которые, следует признать, представляют собой шары, или сферы. Но при чем здесь это... как-то не слишком вяжется.
"How about the signs of the zodiac?" Sophie asked, pointing to the constellations on the orb. "You were talking about Pisces and Aquarius earlier, weren't you?"	— Ну а знаки Зодиака? — спросила Софи, указывая на созвездия на шаре. — Помните, вы рассказывали мне о созвездиях Рыб и Водолея?
The End of Days, Langdon thought. "The end of Pisces and the beginning of Aquarius was allegedly the historical marker at which the Priory planned to release the Sangreal documents to the world." But the millennium came and went without incident, leaving historians uncertain when the truth was coming.	Конец дней, подумал Лэнгдон.— Конец эры Рыб и начало эпохи Водолея служили для Приората Сиона своего рода отправной точкой отсчета. Именно в этот переломный момент истории они намеревались открыть миру документы Сангрил. — Но новое тысячелетие уже настало, и никаких намеков на то, что они собираются осуществить намерение, раскрыть миру всю правду.
"It seems possible," Sophie said, "that the Priory's plans to reveal the truth might be related to the last line of the poem."	— Возможно, — сказала Софи, — что о планах Приората обнародовать правду говорится в последних строках стихотворения?
It speaks of Rosy flesh and seeded womb. Langdon felt a shiver of potential. He had not considered the line that way before.	... Розы цветок. На плодоносное чрево сие есть намек.Лэнгдон вздрогнул. Прежде он как-то не придавал значения этим последним словам.
"You told me earlier," she said, "that the timing of the Priory's plans to unveil the truth about 'the Rose' and her fertile womb was linked directly to the position of planets —orbs."	— Вы же сами говорили мне, — продолжила Софи, — что планы Приората раскрыть всю правду о "Розе" и ее плодоносном чреве непосредственно связаны по времени с расположением планет. Или, если угодно, тех же шаров.

Langdon nodded, feeling the first faint wisps of possibility materializing. Even so, his intuition told him astronomy was not the key. The Grand Master's previous solutions had all possessed an eloquent, symbolic significance—the Mona Lisa, Madonna of the Rocks, SOFIA. This eloquence was definitely lacking in the concept of planetary orbs and the zodiac. Thus far, Jacques Sauniere had proven himself a meticulous code writer, and Langdon had to believe that his final password—those five letters that unlocked the Priory's ultimate secret—would prove to be not only symbolically fitting but also crystal clear. If this solution were anything like the others, it would be painfully obvious once it dawned.	Лэнгдон кивнул, перед ним будто забрезжил свет. Да, это возможно. Однако интуиция подсказывала, что астрономические явления не могут служить ключом. Ведь ответы на все предшествующие загадки, заданные Великим мастером Приората, носили ярко выраженный символический характер: "Мона Лиза", "Мадонна в гроте", имя СОФИЯ, наконец. А в движении планет по своим орбитам нет ничего символического, здесь действуют точные законы. Кроме того, Жак Соньер уже доказал, что является искуснейшим шифровальщиком, и Лэнгдон был уверен, что последнее ключевое слово, эти заветные пять букв, открывающие доступ к тайне Грааля, должны быть не только символичны, но и кристально ясны и просты. Решение лежит буквально на поверхности, весь вопрос только...
"Look!" Sophie gasped, jarring his thoughts as she grabbed his arm. From the fear in her touch Langdon sensed someone must be approaching, but when he turned to her, she was staring aghast at the top of the black marble sarcophagus. "Someone was here," she whispered, pointing to a spot on the sarcophagus near Newton's outstretched right foot.	— Смотрите! — возбужденно воскликнула Софи и схватила его за руку. По тому, как сильно ее пальцы впились в его локоть, Лэнгдон понял: она напугана. И страх этот может быть вызван лишь одним: к ним приближается кто-то посторонний. Но, проследив за направлением ее взгляда, он увидел, что Софи точно завороженная с ужасом смотрит на черный мраморный саркофаг. — Здесь кто-то был, — прошептала она. И указала на темное пятно прямо у слегка выдвинутой вперед ноги памятника.
Langdon did not understand her concern. A careless tourist had left a charcoal, grave-rubbing pencil on the sarcophagus lid near Newton's foot. It's nothing. Langdon reached out to pick it up, but as he leaned toward the sarcophagus, the light shifted on the polished black-marble slab, and Langdon froze. Suddenly, he saw why Sophie was afraid.	Лэнгдон не разделял ее тревоги. Какой-то забывчивый турист оставил на саркофаге, прямо у ноги Ньютона, угольный карандаш. Ерунда. И Лэнгдон уже потянулся, чтобы поднять его, но тут на отполированную до блеска черную мраморную поверхность упал свет, и он похолодел. Понял, чего испугалась Софи.
Scrawled on the sarcophagus lid, at Newton's feet, shimmered a barely visible charcoal-pencil message:	На крышке саркофага, у ног Ньютона, поблескивали еле заметные буквы, выведенные угольным карандашом.
I have Teabing. Go through Chapter House, out south exit, to public garden.	Тибинг у меня. Ступайте через Чептер-Хаус, южный выход, и дальше — в сад.
Langdon read the words twice, his heart pounding wildly.	Лэнгдон с бешено бьющимся сердцем дважды перечитал послание.
Sophie turned and scanned the nave.	Софи обернулась и внимательно оглядела неф.
Despite the pall of trepidation that settled over him upon seeing the words, Langdon told himself this was good news. Leigh is still alive. There was another implication here too. "They don't know the password either," he whispered.	Послание неприятно удивило и в то же время вселило надежду. Это означает, что Тибинг жив, сказал себе Лэнгдон. Но появилась еще одна хорошая новость.— Они пока что тоже не знают ключевого слова,— сказал он Софи.
Sophie nodded. Otherwise why make their presence known?"They may want to trade Leigh for the password."	Та кивнула. В противном случае к чему этим людям назначать встречу, выдавать свое местонахождение? — Может, они хотят обменять Тибинга на ключевое слово?
"Or it's a trap."	— Или это ловушка. Лэнгдон покачал головой:
Langdon shook his head. "I don't think so. The garden is outside the abbey walls. A very public place." Langdon had once visited the abbey's famous College	— Не думаю. Ведь сад находится за стенами аббатства. Место очень людное. — Как-то раз Лэнгдону довелось побывать в знаменитом саду аббатства, очень уютном,

Garden—a small fruit orchard and herb garden—left over from the days when monks grew natural pharmacological remedies here. Boasting the oldest living fruit trees in Great Britain, College Garden was a popular spot for tourists to visit without having to enter the abbey. "I think sending us outside is a show of faith. So we feel safe."	маленьком, засаженном фруктовыми деревьями, цветами и травами. Последние прижились здесь еще с тех времен, когда монахи занимались разведением лекарственных растений, других методов лечения они не признавали. Сад был знаменит также старейшими в Британии и до сих пор плодоносящими фруктовыми деревьями и являлся излюбленным местом прогулок туристов, которые могли пройти в него прямо с улицы, минуя аббатство. — Думаю, назначая встречу в таком людном месте, они демонстрируют тем самым полное доверие. И мы будем в безопасности.
Sophie looked dubious. "You mean outside, where there are no metal detectors?"	Но Софи еще сомневалась.— Так вы хотите сказать, он находится вне стен аббатства, и значит, там нет металлоискателей?
Langdon scowled. She had a point.	Лэнгдон нахмурился. Эту деталь он упустил.
Gazing back at the orb-filled tomb, Langdon wished he had some idea about the cryptex password... something with which to negotiate. I got Leigh involved in this, and I'll do whatever it takes if there is a chance to help him.	Он вновь окинул взглядом помпезный памятник и пожалел, что до сих пор ни одной стоящей идеи о ключевом слове ему в голову не пришло. Как же тогда торговаться? Я сам втянул в эту историю Лью и готов пойти на что угодно ради его освобождения.
"The note says to go through the Chapter House to the south exit," Sophie said. "Maybe from the exit we would have a view of the garden? That way we could assess the situation before we walked out there and exposed ourselves to any danger?"	— В записке сказано, что надо пройти через Чептер-Хаус к южному выходу, — заметила Софи. — Может, оттуда открывается вид на сад? Тогда, перед тем как выйти, мы сможем оценить ситуацию, посмотреть, не угрожает ли нам опасность.
The idea was a good one. Langdon vaguely recalled the Chapter House as a huge octagonal hall where the original British Parliament convened in the days before the modern Parliament building existed. It had been years since he had been there, but he remembered it being out through the cloister somewhere. Taking several steps back from the tomb, Langdon peered around the choir screen to his right, across the nave to the side opposite that which they had descended.	Неплохая идея. Лэнгдон вспомнил, что Чептер-Хаус представляет собой просторное восьмиугольное помещение, где некогда, до постройки нынешнего здания, собирался британский парламент. Он давно не был здесь, но помнил, что туда можно пройти прямо из аббатства. Вот только где этот проход? Отойдя на несколько шагов от захоронения Ньютона, Лэнгдон начал осматриваться.
A gaping vaulted passageway stood nearby, with a large sign.	И вот совсем рядом, в противоположной стороне от того места, где они вошли в собор, он увидел широкий темный проход, а над ним вывеску:
THIS WAY TO:	ЗДЕСЬ МОЖНО ПРОИТИ В:
CLOISTERS	Монастырь
DEANERY	Дом настоятеля
COLLEGE HALL	Колледж-холл
MUSEUM	Музей
PYX CHAMBER	Дарохранительницу
ST. FAITH'S CHAPEL	Часовню Сент-Фейт
CHAPTER HOUSE	Чептер-Хаус
Langdon and Sophie were jogging as they passed beneath the sign, moving too quickly to notice the small announcement apologizing that certain areas were closed for renovations.	Лэнгдон с Софи так торопились, что, когда проходили под темными сводами с вывеской, не заметили еще одного объявления, набранного более мелким шрифтом и извещавшего о том, что часть указанных помещений закрыта на реставрацию.
They emerged immediately into a high-walled, open-roof courtyard through which morning rain was falling. Above them, the wind howled across the opening with a low drone, like someone blowing over the mouth of a bottle. Entering the narrow, low-hanging walkways that bordered the courtyard perimeter, Langdon felt the familiar uneasiness he always felt in enclosed spaces. These walkways were	Они вышли в открытый двор, обнесенный высокими стенами. Дождь лил не переставая. Над головой неслись серые тучи, и уныло посвистывал ветер, точно некий сказочный гигант дул в узкое горлышко бутылки. Они забежали под навес, что тянулся по всему периметру двора. Крыша нависала низко, и Лэнгдон ощутил хорошо знакомое беспокойство, которое всегда охватывало

called cloisters, and Langdon noted with uneasiness that these particular cloisters lived up to their Latin ties to the word claustrophobic.	его в замкнутом пространстве. Такие крытые переходы называли клостерами, и Лэнгдон мысленно отметил, что, наверное, от этого латинского корня и произошло название его болезни — клаустрофобия.
Focusing his mind straight ahead toward the end of the tunnel, Langdon followed the signs for the Chapter House. The rain was spitting now, and the walkway was cold and damp with gusts of rain that blew through the lone pillared wall that was the cloister's only source of light. Another couple scurried past them the other way, hurrying to get out of the worsening weather. The cloisters looked deserted now, admittedly the abbey's least enticing section in the wind and rain.	Но он постарался отмахнуться от этих неприятных мыслей и вместе с Софи поспешил к концу туннеля, ориентируясь по стрелкам-указателям. Ведь именно там, если верить им, находился Чептер-Хаус. Теперь дождь хлестал под углом, заливая пол и стены, в тесном проходе было холодно и сыро. Навстречу им пробежала пара, торопившаяся укрыться от непогоды в соборе. И теперь поблизости не было видно ни единой живой души, никто не желал осматривать достопримечательности сада под таким дождем и ветром.
Forty yards down the east cloister, an archway materialized on their left, giving way to another hallway. Although this was the entrance they were looking for, the opening was cordoned off by a swag and an official-looking sign.	Впереди и слева, примерно в сорока ярдах от них, замаячила арка, а за ней открывался переход в другое помещение. Это был тот самый вход, который они искали, но доступ к нему был перегорожен низеньким забором, а вывеска рядом гласила:
CLOSED FOR RENOVATION	ЗАКРЫТО НА РЕСТАВРАЦИЮ
PYX CHAMBER	Дарохранительница
ST. FAITH'S CHAPEL	Часовня Сент-Фейт
CHAPTER HOUSE	Чептер-Хаус
The long, deserted corridor beyond the swag was littered with scaffolding and drop cloths. Immediately beyond the swag, Langdon could see the entrances to the Pyx Chamber and St. Faith's Chapel on the right and left. The entrance to the Chapter House, however, was much farther away, at the far end of the long hallway. Even from here, Langdon could see that its heavy wooden door was wide open, and the spacious octagonal interior was bathed in a grayish natural light from the room's enormous windows that looked out on College Garden. Go through Chapter House, out south exit, to public garden.	За забором виднелся длинный и пустынный коридор, заставленный строительными лесами и заваленный тряпками и ведрами. Сразу за забором Лэнгдон увидел два входа: справа — в дарохранительницу, слева — в часовню Сент-Фейт. Однако вход в Чептер-Хаус находился гораздо дальше, в самом конце длинного прохода. Даже отсюда Лэнгдон видел, что тяжелые деревянные двери распахнуты настежь, а просторное помещение залито сероватым светом, проникавшим из высоких окон, которые выходили в сад. Ступайте через Чептер-Хаус, южный выход, и дальше — в сад.
"We just left the east cloister," Langdon said, "so the south exit to the garden must be through there and to the right."	— Раз мы прошли по восточному проходу, — сказал Лэнгдон, — то южный выход в сад должен находиться вон там. Прямо, а потом направо.
Sophie was already stepping over the swag and moving forward.	Софи перешагнула через низенький заборчик и двинулась вперед.
As they hurried down the dark corridor, the sounds of the wind and rain from the open cloister faded behind them. The Chapter House was a kind of satellite structure—a freestanding annex at the end of the long hallway to ensure the privacy of the Parliament proceedings housed there.	Они углубились в длинный темный коридор, и звуки ветра и дождя за спиной постепенно стихли. Чептер-Хаус представлял собой своего рода пристройку — ответвление от основного помещения, где некогда проводились заседания парламента.
"It looks huge," Sophie whispered as they approached.	— Какой огромный... — прошептала Софи, когда они приблизились к залу.
Langdon had forgotten just how large this room was. Even from outside the entrance, he could gaze across the vast expanse of floor to the breathtaking windows on the far side of the octagon, which rose five stories to a vaulted ceiling. They would certainly have a clear view of the garden from in here.	Лэнгдон уже успел позабыть, насколько огромно это помещение. У него просто захватило дух, когда он посмотрел отсюда, от входа, на высоченные окна в дальнем конце восьмиугольника: они поднимались к потолку и равнялись по высоте пятиэтажному зданию. Из них, совершенно определенно, был хорошо виден сад.
Crossing the threshold, both Langdon and Sophie found themselves having to squint. After the gloomy cloisters, the	Едва переступив порог, Софи и Лэнгдон прищурились. После царившего в переходах и коридорах полумрака

Chapter House felt like a solarium. They were a good ten feet into the room, searching the south wall, when they realized the door they had been promised was not there.	их ослепил лившийся из окон дневной свет. Они углубились в помещение примерно футов на десять и стали озираться в поисках южного выхода в сад. Но двери не оказалось.
They were standing in an enormous dead end.	Какое-то время они стояли неподвижно, в полной растерянности.
The creaking of a heavy door behind them made them turn, just as the door closed with a resounding thud and the latch fell into place. The lone man who had been standing behind the door looked calm as he aimed a small revolver at them. He was portly and was propped on a pair of aluminum crutches.	Скрип тяжелой двери за спиной заставил их обернуться. Вот дверь захлопнулась с громким стуком, щелкнул засов. Спиной к выходу стоял мужчина и спокойно целился в них из маленького револьвера. Низенький, полный, он опирался на пару алюминиевых костылей.
For a moment Langdon thought he must be dreaming.	На секунду Лэнгдону показалось, что все это ему снится.
It was Leigh Teabing.	Лью Тибинг...
CHAPTER 99	ГЛАВА 99
Sir Leigh Teabing felt rueful as he gazed out over the barrel of his Medusa revolver at Robert Langdon and Sophie Neveu. "My friends," he said, "since the moment you walked into my home last night, I have done everything in my power to keep you out of harm's way. But your persistence has now put me in a difficult position."	Лью Тибинг, злобно сощурившись, целился в Софи и Лэнгдона из револьвера "Медуза".— Вот что, друзья мои, — начал он. — С тех самых пор, как вчера ночью вы вошли в мой дом, я по мере моих слабых сил делал все возможное, чтобы оградить вас от неприятностей. Но ваше упрямство поставило меня в весьма сложное положение.
He could see the expressions of shock and betrayal on Sophie's and Langdon's faces, and yet he was confident that soon they would both understand the chain of events that had guided the three of them to this unlikely crossroads.	По выражению лиц Софи и Лэнгдона он понял: они просто в шоке и такого предательства никак не ожидали. Однако Тибинг был уверен: очень скоро они поймут, что цепь событий неминуемо должна была привести именно к такой развязке.
There is so much I have to tell you both... so much you do not yet understand.	Мне так много хочется сказать вам обоим... но, увы, боюсь, вы не все поймете.
"Please believe," Teabing said, "I never had any intention of your being involved. You came to my home. You came searching for me."	— Поверьте, — продолжил Тибинг, — у меня не было ни малейшего намерения вовлекать вас в эту историю. Вы сами пришли в мой дом. Вы сами искали встречи со мной.
"Leigh?" Langdon finally managed. "What the hell are you doing? We thought you were in trouble. We came here to help you!"	— Лью? — наконец удалось выдавить Лэнгдону. — Что, черт побери, происходит? Мы считали, что вы в опасности. Мы здесь, чтобы помочь вам!
"As I trusted you would," he said. "We have much to discuss."Langdon and Sophie seemed unable to tear their stunned gazes from the revolver aimed at them.	— Ни секунды не сомневался, что вы придете, — ответил Тибинг. — Нам надо многое обсудить. Лэнгдон и Софи, точно загипнотизированные, не могли оторвать глаз от нацеленного на них револьвера.
"It is simply to ensure your full attention," Teabing said. "If I had wanted to harm you, you would be dead by now. When you walked into my home last night, I risked everything to spare your lives. I am a man of honor, and I vowed in my deepest conscience only to sacrifice those who had betrayed the Sangreal.""What are you talking about?" Langdon said. "Betrayed the Sangreal?""I discovered a terrible truth," Teabing said, sighing. "I learned why the Sangreal documents were never revealed to the world. I learned that the Priory had decided not to release the truth after all. That's why the millennium passed without any revelation, why nothing happened as we entered the End of Days."	— Это просто чтобы вы слушали меня внимательно, — пояснил Тибинг. — Если бы я хотел причинить вам вред, оба вы уже давно были бы мертвы. Когда вчера ночью вы вошли в мой дом, я сделал все ради спасения ваших жизней. Я узнал, что Приорат в конце концов принял решение не рассказывать миру правду. Вот почему наступление нового тысячелетия обошлось без разоблачений, вот почему с приходом конца дней ничего не случилось.
Langdon drew a breath, about to protest.	Лэнгдон собрался было возразить.
"The Priory," Teabing continued, "was given a sacred charge to share the truth. To release the Sangreal documents when the End of Days arrived. For centuries,	— Изначально Приорат, — продолжил Тибинг, — взял на себя священную обязанность обнародовать документы Сангрил с приходом конца дней. На

men like Da Vinci, Botticelli, and Newton risked everything to protect the documents and carry out that charge. And now, at the ultimate moment of truth, Jacques Sauniere changed his mind. The man honored with the greatest responsibility in Christian history eschewed his duty. He decided the time was not right." Teabing turned to Sophie. "He failed the Grail. He failed the Priory. And he failed the memory of all the generations that had worked to make that moment possible."	протяжении веков такие люди, как да Винчи, Боттичелли и Ньютон, рисковали всем, чтобы сохранить эти документы и выполнить свою священную миссию. И вот теперь, когда настал момент истины, Жак Соньер неожиданно изменил решение. Человек, наделенный высочайшими полномочиями в христианском мире, пренебрег своим долгом. Он, видите ли, решил, что еще не время. — Тибинг обернулся к Софи. — Он пренебрег Граалем. Он подвел Приорат Сиона. Он предал память тех, кто на протяжении поколений приближал этот священный момент.
"You?" Sophie declared, glancing up now, her green eyes boring into him with rage and realization. "You are the one responsible for my grandfather's murder?"	— Вы?! — воскликнула Софи и так и впилась взором яростно сверкающих зеленых глаз в Тибинга. — Так это вы ответственны за убийство моего деда?..
Teabing scoffed. "Your grandfather and his senechaux were traitors to the Grail."	Тибинг насмешливо фыркнул:— Ваш дед и его ближайшие приспешники предали священный Грааль!
Sophie felt a fury rising from deep within. He's lying!	Волна гнева захлестнула Софи. Он лжет, лжет!
Teabing's voice was relentless. "Your grandfather sold out to the Church. It is obvious they pressured him to keep the truth quiet."	— Ваш дед с потрохами продался Церкви, — спокойно парировал Тибинг. — Очевидно, священники оказывали на него Определенное давление, чтобы держал язык за зубами.
Sophie shook her head. "The Church had no influence on my grandfather!"	Софи покачала головой:— Церковь никак не могла повлиять на моего деда! Тибинг холодно усмехнулся:
Teabing laughed coldly. "My dear, the Church has two thousand years of experience pressuring those who threaten to unveil its lies. Since the days of Constantine, the Church has successfully hidden the truth about Mary Magdalene and Jesus. We should not be surprised that now, once again, they have found a way to keep the world in the dark. The Church may no longer employ crusaders to slaughter non-believers, but their influence is no less persuasive. No less insidious." He paused, as if to punctuate his next point. "Miss Neveu, for some time now your grandfather has wanted to tell you the truth about your family."	— Но, дорогая моя, нельзя не учитывать, что у Церкви имеется огромный опыт по этой части. На протяжении двух тысячелетий она угнетала и уничтожала тех, кто угрожал ей разоблачением. Со времен императора Константина Церкви весьма успешно удавалось скрывать правду об истинных отношениях Марии Магдалины и Иисуса. А потому вовсе не удивительно, что и сейчас священники нашли способ и дальше держать мир в неведении. Да, Церковь больше не устраивает крестовых походов ради избиения неверных, но от этого влияние ее ничуть не ослабло. Не стало менее агрессивным. — Он выдержал многозначительную паузу. — Мисс Невё, кажется, ваш дедушка хотел рассказать вам всю правду о вашей семье. Софи была потрясена.
Sophie was stunned. "How could you know that?"	— Откуда вы знаете?
"My methods are immaterial. The important thing for you to grasp right now is this." He took a deep breath. "The deaths of your mother, father, grandmother, and brother were not accidental."	— Это не столь существенно. Важно другое. Важно, чтобы вы поняли наконец следующее. — Тут он снова многозначительно умолк, вздохнул, а потом добавил: — Гибель вашей матери, отца, брата и бабушки была далеко не случайной.
The words sent Sophie's emotions reeling. She opened her mouth to speak but was unable.Langdon shook his head. "What are you saying?"	Слова эти потрясли Софи. Она потеряла дар речи. Хотела что-то сказать, но мешал ком в горле. Лэнгдон покачал головой:— О чем это вы?
"Robert, it explains everything. All the pieces fit. History repeats itself. The Church has a precedent of murder when it comes to silencing the Sangreal. With the End of Days imminent, killing the Grand Master's loved ones sent a very clear message. Be quiet, or you and Sophie are next."	— Но ведь это же все объясняет, Роберт! Все сходится. История имеет свойство повторяться. У Церкви уже имелся прецедент. Она не остановилась перед убийством, когда надо было скрыть историю с Граалем. Настала смена тысячелетий, и убийство Великого мастера, Жака Соньера, должно послужить в назидание другим. Держите язык за зубами, иначе следующими

	будете вы, Роберт и Софи.
"It was a car accident," Sophie stammered, feeling the childhood pain welling inside her. "An accident!"	— Но они погибли в автокатастрофе, — пробормотала Софи. Сердце ее заныло от тоски и боли. — Произошел несчастный случай!
"Bedtime stories to protect your innocence," Teabing said. "Consider that only two family members went untouched—the Priory's Grand Master and his lone granddaughter—the perfect pair to provide the Church with control over the brotherhood. I can only imagine the terror the Church wielded over your grandfather these past years, threatening to kill you if he dared release the Sangreal secret, threatening to finish the job they started unless Sauniere influenced the Priory to reconsider its ancient vow."	— Сказочка на ночь, чтобы дитя оставалось в счастливом неведении, — сказал Тибинг. — Да вы вдумайтесь хорошенько. Уцелели лишь два члена семьи, Великий мастер Приората и его внучка. Для того чтобы обеспечить контроль Церкви над братством, лучшей парочки просто не сыскать. Могу лишь догадываться, какому террору подвергла Церковь вашего деда в эти последние годы. Они наверняка угрожали убить вас, его единственную внучку, если он посмеет опубликовать документы Сангрил. Вот и пришлось Жаку Соньеру, обладавшему немалым влиянием, отговорить Приорат.
"Leigh," Langdon argued, now visibly riled, "certainly you have no proof that the Church had anything to do with those deaths, or that it influenced the Priory's decision to remain silent."	— Но послушайте, Лью, — перебил его Лэнгдон, лишь сейчас он немного пришел в себя. — Сознайтесь, ведь у вас нет никаких доказательств, что Церковь имеет какое-либо отношение к этим смертям. Как и к тому, что священники как-то повлияли на решение Приората молчать и впредь.
"Proof?" Teabing fired back. "You want proof the Priory was influenced? The new millennium has arrived, and yet the world remains ignorant! Is that not proof enough?"	— Доказательства? — парировал Тибинг. — Какие еще вам нужны доказательства, что на Приорат повлияли? Новое тысячелетие настало, а весь мир по-прежнему пребывает в неведении! Разве это не доказательство?
In the echoes of Teabing's words, Sophie heard another voice speaking. Sophie, I must tell you the truth about your family. She realized she was trembling. Could this possibly be that truth her grandfather had wanted to tell her? That her family had been murdered? What did she truly know about the crash that took her family? Only sketchy details. Even the stories in the newspaper had been vague. An accident? Bedtime stories? Sophie flashed suddenly on her grandfather's overprotectiveness, how he never liked to leave her alone when she was young. Even when Sophie was grown and away at university, she had the sense her grandfather was watching over. She wondered if there had been Priory members in the shadows throughout her entire life, looking after her.	Слова Тибинга эхом разносились под высокими сводами, а в ушах Софи звучал совсем другой голос. Голос деда. Софи, я хочу рассказать тебе правду о твоей семье. Только сейчас она почувствовала, что ее сотрясает мелкая дрожь. Неужели дедушка хотел рассказать ей именно это? О том, что всю ее семью убили? А что действительно известно ей об этой катастрофе, унесшей жизни четырех самых близких людей? Да ничего, лишь общие детали. Даже в газетах описание этого несчастного случая выглядело довольно туманным. Был ли то несчастный случай? Или утешительная сказочка на ночь? И вдруг Софи вспомнила, как истово оберегал ее дед буквально от всего на свете. Не оставлял одну ни на секунду, когда она была девочкой. Даже когда Софи стала взрослой и поступила в университет, она незримо ощущала присутствие деда. Казалось, он следит за каждым ее шагом. Может, за ней действительно тайком наблюдали специально приставленные члены Приората?
"You suspected he was being manipulated," Langdon said, glaring with disbelief at Teabing. "So you murdered him?"	— Так вы подозреваете, что Соньером манипулировали, — сказал Лэнгдон, окидывая Тибинга недоверчивым взглядом. — Значит, это вы убили его?
"I did not pull the trigger," Teabing said. "Sauniere was dead years ago, when the Church stole his family from him. He was compromised. Now he is free of that pain, released from the shame caused by his inability to carry out his sacred duty. Consider the alternative. Something had to be done. Shall the world be ignorant forever? Shall the Church be allowed to cement its lies into our history books for all	— Ну, на спусковой крючок я не нажимал, — ответил тот. — Соньер умер давным-давно, в тот миг, когда Церковь отняла у него семью. Он был скомпрометирован. Зато теперь он свободен от угрызений совести, что одолевали его при одной мысли о том, что он оказался не способен выполнить свой священный долг. А теперь давайте рассмотрим

eternity? Shall the Church be permitted to influence indefinitely with murder and extortion? No, something needed to be done! And now we are poised to carry out Sauniere's legacy and right a terrible wrong." He paused. "The three of us. Together."	альтернативы. Что-то следует предпринять. Должен ли весь мир оставаться в неведении и дальше? Следует ли разрешать Церкви и впредь вбивать лживые идеи в головы людей через свои книжки? Следует ли разрешать Церкви распространять свое влияние, влияние, что достигается путем убийств, обмана и преследований? Нет, с этим следует покончить! И это должны сделать мы. Мы должны исполнить за Соньера его долг, исправить его ужасную ошибку. — Он на секунду умолк. — Мы трое. Мы должны действовать заодно, Софи просто ушам своим не верила.
Sophie felt only incredulity. "How could you possibly believe that we would help you?"	— Да как только вы могли подумать, что мы станем помогать вам?
"Because, my dear, you are the reason the Priory failed to release the documents. Your grandfather's love for you prevented him from challenging the Church. His fear of reprisal against his only remaining family crippled him. He never had a chance to explain the truth because you rejected him, tying his hands, making him wait. Now you owe the world the truth. You owe it to the memory of your grandfather."	— Да просто потому, моя дорогая, что именно вы стали причиной отказа Приората обнародовать документы. Любовь деда к вам сделала его слабым, неспособным противостоять Церкви. Его сковывал страх потерять единственного родного и близкого человека. И он уже никогда не сможет поведать правду, поскольку вы отвергли его, связали ему руки, заставили ждать. Теперь поведать правду миру — ваш долг. Вы должны сделать это в память о Жаке Соньере.
Robert Langdon had given up trying to get his bearings. Despite the torrent of questions running through his mind, he knew only one thing mattered now—getting Sophie out of here alive. All the guilt Langdon had mistakenly felt earlier for involving Teabing had now been transferred to Sophie.	Роберт Лэнгдон давно оставил попытки разобраться в истинных мотивах Тибинга. Его волновало лишь одно: как вывести отсюда Софи живой и невредимой. Прежде его мучило чувство вины перед Тибингом, теперь же он терзался из-за Софи.
I took her to Chateau Villette. I am responsible.	Это я завез ее в Шато Виллет. Мне и отвечать.
Langdon could not fathom that Leigh Teabing would be capable of killing them in cold blood here in the Chapter House, and yet Teabing certainly had been involved in killing others during his misguided quest. Langdon had the uneasy feeling that gunshots in this secluded, thick-walled chamber would go unheard, especially in this rain. And Leigh just admitted his guilt to us.	Лэнгдон не слишком верил в то, что Тибинг способен хладнокровно застрелить их здесь, в Чептер-Хаус. Теперь он понимал: на совести Тибинга немало невинных жертв. К тому же возникло неприятное подозрение, что выстрелы, которые могут прогреметь здесь, в этом помещении с толстыми каменными стенами, вряд ли будут услышаны снаружи, особенно в такой дождь. А Лью просто свалит всю вину на нас.
Langdon glanced at Sophie, who looked shaken. The Church murdered Sophie's family to silence the Priory? Langdon felt certain the modern Church did not murder people. There had to be some other explanation.	Лэнгдон покосился на Софи, на ней лица не было. Церковь уничтожила всю ее семью, чтобы Приорат молчал? Как-то не слишком верилось, что современная Церковь на подобное способна. Должно существовать какое-то иное объяснение.
"Let Sophie leave," Langdon declared, staring at Leigh. "You and I should discuss this alone."	— Давайте отпустим Софи, — произнес Лэнгдон, глядя прямо в глаза сэра Лью. — А мы с вами обсудим это наедине.
Teabing gave an unnatural laugh. "I'm afraid that is one show of faith I cannot afford. I can, however, offer you this." He propped himself fully on his crutches, gracelessly keeping the gun aimed at Sophie, and removed the keystone from his pocket. He swayed a bit as he held it out for Langdon. "A token of trust, Robert."	Тибинг издал фальшивый смешок:— Боюсь, что просто не могу себе позволить проявить такую неосмотрительность. Однако предлагаю следующее. — Продолжая целиться в Софи, он свободной рукой достал из кармана криптекс. Подержал немного на ладони, точно взвешивая, затем протянул криптекс Лэнгдону. — В знак доверия, Роберт.
Robert felt wary and didn't move. Leigh is giving the keystone back to us?	Тот не двинулся с места. Чтобы Лью добровольно отдал нам краеугольный камень? Этого просто быть не может!

"Take it," Teabing said, thrusting it awkwardly toward Langdon.	— Берите же, — сказал Тибинг. Лэнгдон видел лишь одну причину, по которой Тибинг мог расстаться с камнем.
Langdon could imagine only one reason Teabing would give it back. "You opened it already. You removed the map."	— Так вы его открыли. Достали карту... Тибинг отрицательно помотал головой:
Teabing was shaking his head. "Robert, if I had solved the keystone, I would have disappeared to find the Grail myself and kept you uninvolved. No, I do not know the answer. And I can admit that freely. A true knight learns humility in the face of the Grail. He learns to obey the signs placed before him. When I saw you enter the abbey, I understood. You were here for a reason. To help. I am not looking for singular glory here. I serve a far greater master than my own pride. The Truth. Mankind deserves to know that truth. The Grail found us all, and now she is begging to be revealed. We must work together."	— Ах, Роберт! Если бы я действительно мог решить эту загадку, меня бы здесь давно не было. Отправился бы за Граалем и не стал впутывать вас. Нет, я не знаю ответа. Спокойно в этом признаюсь. Истинный рыцарь должен быть честен перед лицом священного Грааля. Он должен понимать и чтить посланные ему свыше знаки. Стоило мне увидеть, как вы входите в аббатство, и я тут же все понял. Вы здесь по одной причине: хотите помочь. Мне слава ни к чему. Я служу великому господину, и проявления гордыни тут неуместны. Истина. Правда. Человечество заслуживает того, чтобы знать правду. Грааль соединил нас. Он ждет, хочет, чтобы его тайну наконец раскрыли. И мы должны работать вместе.
Despite Teabing's pleas for cooperation and trust, his gun remained trained on Sophie as Langdon stepped forward and accepted the cold marble cylinder. The vinegar inside gurgled as Langdon grasped it and stepped backward. The dials were still in random order, and the cryptex remained locked.	Несмотря на заверения Тибинга, на все эти красивые слова об истине и доверии, револьвер оставался нацеленным на Софи. И тогда Лэнгдон шагнул вперед и взял из рук Тибинга холодный цилиндр. Внутри тихо булькнула жидкость, Лэнгдон снова отступил на несколько шагов. Диски цилиндра оставались в том же положении. Криптекс никто не открывал.
Langdon eyed Teabing. "How do you know I won't smash it right now?"	Лэнгдон смотрел прямо в глаза Тибингу:— А что, если я сейчас просто разобью его об пол? Тибинг зашелся в приступе смеха.
Teabing's laugh was an eerie chortle. "I should have realized your threat to break it in the Temple Church was an empty one. Robert Langdon would never break the keystone. You are an historian, Robert. You are holding the key to two thousand years of history—the lost key to the Sangreal. You can feel the souls of all the knights burned at the stake to protect her secret. Would you have them die in vain? No, you will vindicate them. You will join the ranks of the great men you admire—Da Vinci, Botticelli, Newton —each of whom would have been honored to be in your shoes right now. The contents of the keystone are crying out to us. Longing to be set free. The time has come. Destiny has led us to this moment."	— Мне сразу следовало понять, еще в церкви Темпла, что все ваши угрозы уничтожить криптекс не более чем дешевая уловка. Роберт Лэнгдон не способен разбить краеугольный камень. Вы же историк, Роберт. Вы держите ключ к тайнам двухтысячелетней истории, потерянный ключ от Грааля. Вы должны слышать, как к вам взывают души всех рыцарей, сожженных на кострах. Они защищали эту тайну. Хотите, чтобы их жертва оказалась напрасной? Нет, вы должны отомстить за них. Должны присоединиться к великим людям, которыми так всегда восхищались, — Леонардо да Винчи, Боттичелли, Ньютону, каждый из которых счел бы за честь оказаться сейчас на вашем месте. Тайна этого криптекса взывает ко всем нам. Рвется на свободу. Время пришло. Час пробил. Сама судьба привела нас к этому великому моменту.
"I cannot help you, Leigh. I have no idea how to open this. I only saw Newton's tomb for a moment. And even if I knew the password..." Langdon paused, realizing he had said too much.	— Я ничем не могу помочь вам, Лью, поскольку и понятия не имею, как его открыть. Могилу Ньютона видел каких-то несколько минут. И даже если бы знал ключевое слово... — Тут Лэнгдон умолк, сообразив, что наговорил лишнего.
"You would not tell me?" Teabing sighed. "I am disappointed and surprised, Robert, that you do not appreciate the extent to which you are in my debt. My task would have been far simpler had Remy and I eliminated you both when you walked into Chateau Villette. Instead I risked everything to take the nobler course."	— Так вы мне не скажете? — выдохнул Тибинг. — Должен признаться, я разочарован, Роберт. И удивлен. Удивлен тем, что вы не понимаете, в каком долгу оказались передо мной. Если бы мы с Реми устранили вас с самого начала, как только вы вошли в Шато Виллет, это значительно упростило

	бы мою задачу. А я рисковал всем, черт знает на что только не шел, лишь бы обойтись с вами, как подобает благородному человеку.
"This is noble?" Langdon demanded, eyeing the gun.	— Это вы называете благородством? — Лэнгдон выразительно покосился на ствол револьвера.
"Sauniere's fault," Teabing said. "He and his senechaux lied to Silas. Otherwise, I would have obtained the keystone without complication. How was I to imagine the Grand Master would go to such ends to deceive me and bequeath the keystone to an estranged granddaughter?" Teabing looked at Sophie with disdain. "Someone so unqualified to hold this knowledge that she required a symbologist babysitter." Teabing glanced back at Langdon."Fortunately, Robert, your involvement turned out to be my saving grace. Rather than the keystone remaining locked in the depository bank forever, you extracted it and walked into my home."	— Во всем виноват Соньер, — поспешил вставить Тибинг. — Это он и его senechaux солгали Сайласу. В противном случае я получил бы краеугольный камень без всяких осложнений. Откуда мне было знать, насколько далеко зайдет Великий мастер в стремлении обмануть меня, передать камень своей не имеющей никакого к нему отношения внучке? — Тибинг с упреком взглянул на Софи. — Созданию настолько никчемному, что ей потребовался в качестве няньки и поводыря крупнейший специалист по символам. — Тибинг снова обернулся к Лэнгдону.— К счастью, Роберт, ваше участие все изменило. Оказалось для меня даже в какой-то степени спасительным. Камень мог остаться запертым в том банке навеки, а вы заполучили его и доставили мне прямо по адресу.
Where else would I run? Langdon thought. The community of Grail historians is small, and Teabing and I have a history together.	Что же теперь делать?Может, согласиться? — думал Лэнгдон. Ведь как бы там ни было, а нас с Тибингом действительно многое объединяет.
Teabing now looked smug. "When I learned Sauniere left you a dying message, I had a pretty good idea you were holding valuable Priory information. Whether it was the keystone itself, or information on where to find it, I was not sure. But with the police on your heels, I had a sneaking suspicion you might arrive on my doorstep."	Теперь в голосе Тибинга звучали нотки самодовольства:— Когда я узнал, что Соньер, умирая, оставил вам последнее послание, я сразу понял: вы завладели ценной информацией Приората. Что это: краеугольный камень или же сведения о том, где его искать, — я не знал, мог только гадать. Но когда полиция села вам на хвост, я был почти уверен: вы непременно придете ко мне.
Langdon glared. "And if we had not?"	— А если бы не пришли? — огрызнулся Лэнгдон.
"I was formulating a plan to extend you a helping hand. One way or another, the keystone was coming to Chateau Villette. The fact that you delivered it into my waiting hands only serves as proof that my cause is just."	— Ну, у меня уже созревал план, как протянуть вам руку помощи. Короче, так или иначе, но краеугольный камень должен был оказаться в Шато Виллет. И тот факт, что вы привезли его прямехонько ко мне, лишь подтверждает: я был прав.
"What!" Langdon was appalled.	— Что?! — возмущенно воскликнул Лэнгдон.
"Silas was supposed to break in and steal the keystone from you in Chateau Villette—thus removing you from the equation without hurting you, and exonerating me from any suspicion of complicity. However, when I saw the intricacy of Sauniere's codes, I decided to include you both in my quest a bit longer. I could have Silas steal the keystone later, once I knew enough to carry on alone."	— Сайлас должен был проникнуть в Шато Виллет и отобрать у вас камень. И таким образом вывести вас из игры, не причинив вреда. А заодно отвести от меня все подозрения. Однако стоило мне увидеть, как сложна загадка, все эти коды Соньера, я решил подключить вас к поискам решения, хотя бы на время. А с камнем можно было и подождать. Сайлас мог отобрать его и позже.
"The Temple Church," Sophie said, her tone awash with betrayal.	— В церкви Темпла, — протянула Софи, и в голосе ее звучали гнев и отвращение к предателю.
Light begins to dawn, Teabing thought. The Temple Church was the perfect location to steal the keystone from Robert and Sophie, and its apparent relevance to the poem made it a plausible decoy. Remy's orders had been clear—stay out of sight while Silas recovers the keystone. Unfortunately, Langdon's threat to	Все мало-помалу встает на свои места, подумал Тибинг. Церковь Темпла представлялась идеальным местом, где можно было беспрепятственно отобрать камень у Софи и Лэнгдона. К тому же завлечь их туда не составляло труда, тому способствовали намеки на захоронение

smash the keystone on the chapel floor had caused Remy to panic. If only Remy had not revealed himself, Teabing thought ruefully, recalling his own mock kidnapping. Remy was the sole link to me, and he showed his face!	в Лондоне в стихах Соньера. Реми получил четкие распоряжения оставаться в укрытии до тех пор, пока Сайлас не отберет краеугольный камень. Но увы, угроза Лэнгдона разбить криптекс об пол заставила Реми запаниковать. Если бы тогда этот придурок Реми не высунулся, злобно думал Тибинг и вспомнил инсценировку собственного похищения, все могло сложиться иначе. Ведь Реми был единственным связующим со мной звеном, и он посмел показать свое лицо!
Fortunately, Silas remained unaware of Teabing's true identity and was easily fooled into taking him from the church and then watching naively as Remy pretended to tie their hostage in the back of the limousine. With the soundproof divider raised, Teabing was able to phone Silas in the front seat, use the fake French accent of the Teacher, and direct Silas to go straight to Opus Dei. A simple anonymous tip to the police was all it would take to remove Silas from the picture.	К счастью, хоть Сайлас не знал, кем на самом деле был Тибинг. Монаха ничего не стоило обвести вокруг пальца, заставить поверить в то, что Реми действительно связывает заложника на заднем сиденье лимузина. Когда подняли звуконепроницаемую перегородку между водительским креслом и остальной частью салона, Тибинг позвонил Сайласу, сидевшему рядом с водителем. Заговорил с ним с сильным французским акцептом, убеждая, что это не кто иной, как Учитель, и велел Сайласу укрыться в лондонской резиденции "Опус Деи". Ну а затем было достаточно одного звонка в полицию, чтобы устранить уже не нужного монаха.
One loose end tied up.	Обрубить лишние концы.
The other loose end was harder. Remy.	С другим "концом" оказалось сложнее. Реми.
Teabing struggled deeply with the decision, but in the end Remy had proven himself a liability. Every Grail quest requires sacrifice. The cleanest solution had been staring Teabing in the face from the limousine's wet bar—a flask, some cognac, and a can of peanuts. The powder at the bottom of the can would be more than enough to trigger Remy's deadly allergy. When Remy parked the limo on Horse Guards Parade, Teabing climbed out of the back, walked to the side passenger door, and sat in the front next to Remy. Minutes later, Teabing got out of the car, climbed into the rear again, cleaned up the evidence, and finally emerged to carry out the final phase of his mission.	Тибингу стоило немалых усилий уговорить себя, что другого выхода просто нет. Реми не раз доказывал ему свою преданность и надежность. Но поиски Грааля всегда требовали жертв. И решение напрашивалось само собой. В мини-баре лимузина стояла небольшая фляжка с коньяком и баночка арахиса. Пудры на дне этой самой баночки оказалось достаточно, чтобы вызвать у Реми смертельный приступ удушья. Он ведь страдал аллергией на арахис в любом его виде. И вот когда Реми припарковал лимузин на Хорсгардз-Парейд, Тибинг выбрался из машины, подошел к передней дверце и уселся рядом с Реми. А несколько минут спустя снова вышел, забрался на заднее сиденье и уничтожил все улики. А затем отправился завершать свою миссию.
Westminster Abbey had been a short walk, and although Teabing's leg braces, crutches, and gun had set off the metal detector, the rent-a-cops never knew what to do. Do we ask him to remove his braces and crawl through? Do we frisk his deformed body? Teabing presented the flustered guards a far easier solution—an embossed card identifying him as Knight of the Realm. The poor fellows practically tripped over one another ushering him in.	До Вестминстерского аббатства было недалеко, и хотя металлические костыли Тибинга и спрятанный в кармане маленький револьвер "Медуза" заставили сигнализацию сработать на входе, охранники не посмели остановить Тибинга. Неужели заставлять его снять скобы, отбросить костыли и проползать под аркой металлоискателя? Он и без того несчастный калека. Мало того, Тибинг продемонстрировал охранникам веское доказательство своей благонадежности, а именно — документ, подтверждающий, что ему пожаловано звание рыцаря. Бедняги едва не сшибли друг друга с ног в стремлении угодить инвалиду-лорду, пропустить его в собор.
Now, eyeing the bewildered Langdon and Neveu, Teabing	Теперь же, глядя на растерянных Лэнгдона и Невё,

resisted the urge to reveal how he had brilliantly implicated Opus Dei in the plot that would soon bring about the demise of the entire Church. That would have to wait.Right now there was work to do.	Тибинг с трудом удерживался от хвастливых признаний в том, как хитроумно подключил "Опус Деи" к разработанному им плану по разоблачению всей Христианской церкви. Нет, с этим можно и подождать. Прямо сейчас следует заняться делом.
"Mes amis," Teabing declared in flawless French, "vous ne trouvez pas le Saint-Graal, c'est le Saint-Graal qui vous trouve." He smiled. "Our paths together could not be more clear. The Grail has found us."	— Mes amis, — произнес Тибинг на безупречном французском, — vous ne trouvez pas le Saint-Graal, c'est le Saint-Graal qui vous trouve70. — Он улыбнулся. — Нам по пути. Сам Грааль нашел и объединил нас.
Silence.	Ответом ему было молчание.
He spoke to them in a whisper now. "Listen. Can you hear it? The Grail is speaking to us across the centuries. She is begging to be saved from the Priory's folly. I implore you both to recognize this opportunity. There could not possibly be three more capable people assembled at this moment to break the final code and open the cryptex." Teabing paused, his eyes alight. "We need to swear an oath together. A pledge of faith to one another. A knight's allegiance to uncover the truth and make it known."	Тогда он заговорил с ними шепотом:— Послушайте. Неужели не слышите? Это голос самого Грааля взывает к нам через века. Он молит, чтобы мы спасли его, вырвали из лап Приората. Вам выпала уникальная возможность. На всем белом свете не найдется трех таких людей, как мы, способных разгадать последнее ключевое слово и открыть криптекс. — Тибинг на секунду умолк, глаза его горели. — Мы должны дать друг другу клятву верности. Клятву узнать всю правду и поведать о ней миру.
Sophie stared deep into Teabing's eyes and spoke in a steely tone. "I will never swear an oath with my grandfather's murderer. Except an oath that I will see you go to prison."	Глядя прямо в глаза Тибингу, Софи заговорила ледяным тоном:— Никогда не стану клясться в верности убийце моего деда. Могу поклясться ему разве что в одном: сделаю вес возможное, чтобы вы отправились за решетку.
Teabing's heart turned grave, then resolute. "I am sorry you feel that way, mademoiselle." He turned and aimed the gun at Langdon. "And you, Robert? Are you with me, or against me?"	Тибинг помрачнел и после паузы произнес:— Жаль, что вы так настроены, мадемуазель. — Затем обернулся и наставил револьвер на Лэнгдона. — Ну а вы, Роберт? Вы со мной или против меня?
CHAPTER 100	ГЛАВА 100
Bishop Manuel Aringarosa's body had endured many kinds of pain, and yet the searing heat of the bullet wound in his chest felt profoundly foreign to him. Deep and grave. Not a wound of the flesh... but closer to the soul.	Епископу Мануэлю Арингаросе к физическим страданиям было не привыкать, но жгучая рана от пули в груди поразила его в самую душу. То ныла не плоть, то страдало уязвленное сердце.
He opened his eyes, trying to see, but the rain on his face blurred his vision. Where am I? He could feel powerful arms holding him, carrying his limp body like a rag doll, his black cassock flapping.	Он открыл глаза, но слабость и дождь замутняли зрение. Где я? Он чувствовал, как чьи-то сильные руки обхватили его за плечи, тащат куда-то его безвольное тело, точно тряпичную куклу, черные полы сутаны развеваются на ветру.
Lifting a weary arm, he mopped his eyes and saw the man holding him was Silas. The great albino was struggling down a misty sidewalk, shouting for a hospital, his voice a heartrending wail of agony. His red eyes were focused dead ahead, tears streaming down his pale, blood-spattered face.	С трудом подняв руку, он протер глаза и увидел, что это Сайлас. Огромный альбинос тянул его по грязному тротуару и взывал о помощи душераздирающим голосом. Красные глаза слепо смотрели вперед, слезы градом катились по бледному, забрызганному кровью лицу.
"My son," Aringarosa whispered, "you're hurt."	— Сын мой, — прошептал Арингароса, — ты ранен? Сайлас опустил глаза, лицо его исказилось от боли.
Silas glanced down, his visage contorted in anguish. "I am so very sorry, Father." He seemed almost too pained to speak.	— Я так виноват перед вами, отец! — Похоже, ему даже говорить было больно.
"No, Silas," Aringarosa replied. "It is I who am sorry. This is my fault." The Teacher promised me there would be no killing, and I told you to obey him fully. "I was too eager. Too fearful. You and I were deceived."	— Нет, Сайлас, — ответил Арингароса. — Это я должен просить у тебя прощения. Это моя вина. — Учитель обещал мне, что никаких убийств не будет, а я велел тебе во всем ему подчиняться. —
70 Друзья мои, не вы находите святой Грааль, это святой Грааль находит вас. (фр).

The Teacher was never going to deliver us the Holy Grail.	Я слишком поторопился. Слишком испугался. Нас с тобой предали. — Учитель никогда и ни за что не отдаст нам Грааль.
Cradled in the arms of the man he had taken in all those years ago, Bishop Aringarosa felt himself reel back in time. To Spain. To his modest beginnings, building a small Catholic church in Oviedo with Silas. And later, to New York City, where he had proclaimed the glory of God with the towering Opus Dei Center on Lexington Avenue.	Сайлас подхватил его и нес уже на руках, епископ впал в полузабытье. Он вернулся в прошлое, видел себя в Испании. Скромное, но достойное начало: он вместе с Сайласом строил маленькую католическую церковь в Овьедо. Видел он себя и в Нью-Йорке, где возносил хвалу Создателю, организовав строительство штаб-квартиры "Опус Деи" на Лексингтон-авеню.
Five months ago, Aringarosa had received devastating news. His life's work was in jeopardy. He recalled, with vivid detail, the meeting inside Castel Gandolfo that had changed his life... the news that had set this entire calamity into motion.	Пять месяцев назад епископ Арингароса получил пугающее известие. Дело всей его жизни оказалось под угрозой. Он до мельчайших подробностей помнил все детали, помнил встречу в замке Гандольфо, круто изменившую его жизнь... С того страшного известия все и началось.
Aringarosa had entered Gandolfo's Astronomy Library with his head held high, fully expecting to be lauded by throngs of welcoming hands, all eager to pat him on the back for his superior work representing Catholicism in America.	... Арингароса вошел в Астрономическую библиотеку Гандольфо с высоко понятой головой, будучи уверен, что здесь ему воздадут по заслугам, увенчают лаврами, поблагодарят за огромную работу, что он вел как представитель католицизма в Америке.
But only three people were present.	Но встретили его лишь трое.
The Vatican secretariat. Obese. Dour.	Секретарь Ватикана. Тучный. С кислой миной.
Two high-ranking Italian cardinals. Sanctimonious. Smug.	И два высокопоставленных итальянских кардинала. С ханжескими физиономиями. Чопорные и самодовольные.
"Secretariat?" Aringarosa said, puzzled.	Секретарь? — удивился Арингароса.
The rotund overseer of legal affairs shook Aringarosa's hand and motioned to the chair opposite him. "Please, make yourself comfortable."	Секретарь, ведавший в Ватикане юридическими вопросами, пожал епископу руку и указал на кресло напротив:— Присаживайтесь, пожалуйста.
Aringarosa sat, sensing something was wrong.	Арингароса уселся, чувствуя: что-то не так.
"I am not skilled in small talk, Bishop," the secretariat said, "so let me be direct about the reason for your visit."	— Я не большой любитель светской болтовни, епископ, — начал секретарь, — а потому позвольте сразу перейти к делу и объяснить, зачем вас сюда вызвали.
"Please. Speak openly." Aringarosa glanced at the two cardinals, who seemed to be measuring him with self-righteous anticipation.	— Да, конечно. Я весь внимание, — ответил Арингароса и покосился на двух кардиналов, которые, как показалось, окинули его презрительнооценивающими взглядами.
"As you are well aware," the secretariat said, "His Holiness and others in Rome have been concerned lately with the political fallout from Opus Dei's more controversial practices."	— Думаю, вам хорошо известно, — сказал секретарь, — что его святейшество и все остальные в Риме в последнее время весьма обеспокоены политическими последствиями, которые вызывает подчас весьма противоречивая деятельность "Опус Деи".
Aringarosa felt himself bristle instantly. He already had been through this on numerous occasions with the new pontiff, who, to Aringarosa's great dismay, had turned out to be a distressingly fervent voice for liberal change in the Church."I want to assure you," the secretariat added quickly, "that His Holiness does not seek to change anything about the way you run your ministry."	Арингароса ощетинился. Ему уже не раз доводилось выслушивать аналогичные упреки от нового понтифика, который, к разочарованию Арингаросы, слишком активно ратовал за либеральные изменения в Церкви.— Хочу заверить вас, — поспешно добавил секретарь, — что его святейшество вовсе не намерен что-то менять в управлении вашей паствой.
I should hope not! "Then why am I here?"	Надеюсь, что нет! — Тогда зачем я здесь? Толстяк вздохнул:
The enormous man sighed. "Bishop, I am not sure how to say this delicately, so I will state it directly. Two days ago, the Secretariat Council voted unanimously to revoke the	— Не знаю, как бы поделикатнее выразиться, епископ, я не мастак по этой части. А потому скажу прямо. Два дня назад совет секретарей Ватикана провел тайное

Vatican's sanction of Opus Dei."	голосование по отделению "Опус Деи" от Ватикана.
Aringarosa was certain he had heard incorrectly. "I beg your pardon?"	Арингароса был уверен, что неправильно его понял. — Простите?..
"Plainly stated, six months from today, Opus Dei will no longer be considered a prelature of the Vatican. You will be a church unto yourself. The Holy See will be disassociating itself from you. His Holiness agrees and we are already drawing up the legal papers."	— Короче говоря, ровно через шесть месяцев "Опус Деи" уже не будет входить в прелатуру Ватикана. Вы станете самостоятельной Церковью. Понтифик хочет отделиться от вас. Не желает быть скомпрометированным. Он согласился с решением секретариата, все соответствующие бумаги вскоре будут подписаны.
"But... that is impossible!"	— Но это... невозможно!
"On the contrary, it is quite possible. And necessary. His Holiness has become uneasy with your aggressive recruiting policies and your practices of corporal mortification." He paused. "Also your policies regarding women. Quite frankly, Opus Dei has become a liability and an embarrassment."	— Напротив, очень даже реально. И необходимо. Его святейшество крайне недоволен вашей агрессивной политикой в плане вербовки новообращенных и практикуемым у вас "укрощением плоти". — Он сделал паузу. — А также вашей политикой в отношении женщин. Если уж быть до конца откровенным, "Опус Деи" стала для Ватикана помехой и источником постоянно растущего недоумения.
Bishop Aringarosa was stupefied. "An embarrassment?""Certainly you cannot be surprised it has come to this."	Епископ Арингароса был оскорблен до глубины души. Недоумения?
"Opus Dei is the only Catholic organization whose numbers are growing! We now have over eleven hundred priests!"	— "Опус Деи" — единственная католическая организация, постоянно и быстро приумножающая свои ряды! Одних только священников свыше одиннадцати тысяч ста человек!
"True. A troubling issue for us all."	— Это правда. Нас это очень беспокоит, — вставил один из кардиналов.
Aringarosa shot to his feet. "Ask His Holiness if Opus Dei was an embarrassment in 1982 when we helped the Vatican Bank!"	Арингароса вскочил:— Вы лучше спросите его святейшество, была ли "Опус Деи" источником недоумения в 1982 году, когда мы помогли Банку Ватикана!
"The Vatican will always be grateful for that," the secretariat said, his tone appeasing, "and yet there are those who still believe your financial munificence in 1982 is the only reason you were granted prelature status in the first place."	— Ватикан всегда будет благодарен вам за это, — ответил секретарь кислым тоном. — Однако кое-кто абсолютно уверен, что ваши финансовые вливания стали единственной причиной, по которой вы получили статус прелатуры.
"That is not true!" The insinuation offended Aringarosa deeply.	— Это неправда! — Возмущению Арингаросы не было предела.
"Whatever the case, we plan to act in good faith. We are drawing up severance terms that will include a reimbursement of those monies. It will be paid in five installments."	— Как бы там ни было, расстаться мы хотим по-хорошему. Мы даже выработали специальную схему, согласно которой вам будут возвращены долги. Вся сумма будет выплачена в пять приемов.
"You are buying me off?" Aringarosa demanded. "Paying me to go quietly? When Opus Dei is the only remaining voice of reason!"	— Откупиться от меня захотели? — воскликнул Арингароса. — Сунуть деньги, чтобы я тихо ушел? И это когда "Опус Деи" является единственным здравым голосом во всем этом хаосе...
One of the cardinals glanced up. "I'm sorry, did you say reason?"	Тут его перебил один из кардиналов:— Простите, я не ослышался? Вы сказали "здравым"?
Aringarosa leaned across the table, sharpening his tone to a point. "Do you really wonder why Catholics are leaving the Church? Look around you, Cardinal. People have lost respect. The rigors of faith are gone. The doctrine has become a buffet line. Abstinence, confession, communion, baptism, mass—take your pick—choose whatever combination pleases you and ignore the rest. What kind of spiritual guidance is the Church offering?"	Арингароса оперся о стол, голос его звенел:— А вы когда-нибудь задавались вопросом, почему католики покидают Церковь? Да проснитесь наконец, кардинал! Люди потеряли к ней всякое уважение. Строгость веры уже никто не блюдет. Сама доктрина превратилась в линию раздачи, как в каком-нибудь дешевом буфете! Чего желаете? На выбор: крещение, отпущение грехов, причастие, месса. Любая комбинация, берите и проваливайте, на остальное плевать! Разве эта ваша Церковь исполняет главную

	свою миссию — духовного наставника и проводника?
"Third-century laws," the second cardinal said, "cannot be applied to the modern followers of Christ. The rules are not workable in today's society."	— Законы третьего века, — возразил второй кардинал, — никак не применимы для современных последователей Христа. Эти законы и правила в нынешнем обществе просто не работают.
"Well, they seem to be working for Opus Dei!"	— Зато прекрасно работают у нас, в "Опус Деи"!
"Bishop Aringarosa," the secretariat said, his voice conclusive. "Out of respect for your organization's relationship with the previous Pope, His Holiness will be giving Opus Dei six months to voluntarily break away from the Vatican. I suggest you cite your differences of opinion with the Holy See and establish yourself as your own Christian organization."	— Епископ Арингароса, — начал секретарь, подпустив в голос строгости. — Лишь из уважения к своему предшественнику, который поддерживал вашу организацию, понтифик согласился подождать шесть месяцев. И предоставил "Опус Деи" право добровольно выйти из-под опеки Ватикана. Предлагаю вам сформулировать все пункты расхождения во взглядах с Ватиканом и утвердиться в качестве самостоятельной христианской организации.
"I refuse!" Aringarosa declared. "And I'll tell him that in person!"	— Я отказываюсь! — торжественно заявил Арингароса. — И готов повторить это ему лично!
"I'm afraid His Holiness no longer cares to meet with you."	— Боюсь, его святейшество не захочет больше с вами встречаться.
Aringarosa stood up. "He would not dare abolish a personal prelature established by a previous Pope!"	Арингароса снова поднялся:— Он не посмеет уничтожить прелатуру, взятую под покровительство его предшественником!
"I'm sorry." The secretariat's eyes did not flinch. "The Lord giveth and the Lord taketh away."	— Мне очень жаль. — Секретарь не сводил с него немигающих глаз. — Господь дает, Господь же и забирает.
Aringarosa had staggered from that meeting in bewilderment and panic. Returning to New York, he stared out at the skyline in disillusionment for days, overwhelmed with sadness for the future of Christianity.	Арингароса покидал замок Гандольфо с чувством растерянности и даже страха. Вернувшись в Нью-Иорк, он несколько дней безвылазно просидел в своих апартаментах, с грустью размышляя о будущем христианства.
It was several weeks later that he received the phone call that changed all that. The caller sounded French and identified himself as the Teacher—a title common in the prelature. He said he knew of the Vatican's plans to pull support from Opus Dei.	И вот через несколько недель ему позвонили, и этот звонок изменил все. Звонивший говорил с французским акцентом и представился Учителем, звание в прелатуре вполне распространенное. Он сказал, что знает о планах Ватикана отмежеваться от "Опус Деи".
How could he know that? Aringarosa wondered. He had hoped only a handful of Vatican power brokers knew of Opus Dei's impending annulment. Apparently the word was out. When it came to containing gossip, no walls in the world were as porous as those surrounding Vatican City.	Но как он это узнал? — недоумевал Арингароса. Он был уверен, что лишь несколько представителей верхушки Ватикана знали о грядущем отделении "Опус Деи". Как бы там ни было, слово вылетело. А когда речь заходила о распространении слухов, не было в мире более тонких стен, нежели те, что окружали Ватикан.
"I have ears everywhere, Bishop," the Teacher whispered, "and with these ears I have gained certain knowledge. With your help, I can uncover the hiding place of a sacred relic that will bring you enormous power... enough power to make the Vatican bow before you. Enough power to save the Faith." He paused. "Not just for Opus Dei. But for all of us."	— У меня повсюду глаза и уши, епископ, — шептал в трубку Учитель. — И благодаря им я много чего знаю. А с вашей помощью надеюсь узнать, где прячут священную реликвию, которая принесет вам огромную, неизмеримую власть. Власть, которая заставит Ватикан склониться перед вами. Власть, которая поможет спасти саму Веру. — Он выдержал паузу. — И делаю я это не только для "Опус Деи". Но для всех нас.
The Lord taketh away... and the Lord giveth. Aringarosa felt a glorious ray of hope. "Tell me your plan."	Господь отбирает... но Господь же и дает. Арингароса почувствовал, как в сердце зажегся лучик надежды.— Расскажите мне о вашем плане.
***	***
Bishop Aringarosa was unconscious when the doors of St. Mary's Hospital hissed open. Silas lurched into the entryway delirious with exhaustion. Dropping to his knees on the tile floor, he cried out for help. Everyone in the	Епископ Арингароса был без сознания, когда распахнулись двери госпиталя Святой Марии. Сайлас, изнемогая от усталости, шагнул в приемную. Упал на колени на плиточный пол и воззвал о помощи. Все

reception area gaped in wonderment at the half-naked albino offering forth a bleeding clergyman.	находившиеся в приемной люди дружно ахнули от страха и неожиданности, увидев полуголого альбиноса, который склонился над священником в окровавленной сутане.
The doctor who helped Silas heave the delirious bishop onto a gurney looked gloomy as he felt Aringarosa's pulse. "He's lost a lot of blood. I am not hopeful."	Врач, помогавший Сайласу положить впавшего в забытье епископа на каталку, пощупал у раненого пульс и озабоченно нахмурился:— Он потерял слишком много крови. Надежды почти никакой.
Aringarosa's eyes flickered, and he returned for a moment, his gaze locating Silas. "My child..."	Но тут веки у Арингаросы дрогнули, он пришел в себя и стал искать взглядом Сайласа.— Дитя мое...
Silas's soul thundered with remorse and rage. "Father, if it takes my lifetime, I will find the one who deceived us, and I will kill him."	Сердце у Сайласа разрывалось от гнева и отчаяния. — Отец, даже если на это уйдет вся жизнь, я найду мерзавца, который предал нас! Я убью его!
Aringarosa shook his head, looking sad as they prepared to wheel him away. "Silas... if you have learned nothing from me, please... learn this." He took Silas's hand and gave it a firm squeeze. "Forgiveness is God's greatest gift."	Арингароса лишь покачал головой. И погрустнел, поняв, что его собираются увозить.— Сайлас... если ты до сих пор ничему от меня не научился, пожалуйста, прошу... запомни одно. — Он взял руку Сайласа, крепко сжал в своей. — Умение прощать... это величайший Божий дар...
"But Father..."	— Но, отец... Арингароса закрыл глаза.
Aringarosa closed his eyes. "Silas, you must pray."	— Ты должен молиться, Сайлас.

CHAPTER 101	ГЛАВА 101
Robert Langdon stood beneath the lofty cupola of the deserted Chapter House and stared into the barrel of Leigh Teabing's gun.	Роберт Лэнгдон стоял под куполом Чептер-Хаус и смотрел прямо в дуло нацеленного на него револьвера Лью Тибинга.
Robert, are you with me, or against me? The Royal Historian's words echoed in the silence of Langdon's mind.	Вы со мной, Роберт, или против меня? Эти слова рыцаря сэра Лью до сих пор звучали у него в ушах.
There was no viable response, Langdon knew. Answer yes, and he would be selling out Sophie. Answer no, and Teabing would have no choice but to kill them both.	Лэнгдон понимал: сколько-нибудь определенного ответа дать он не может. Если ответит "да", он предаст Софи. Ответ "нет" означал, что у Тибинга просто не будет иного выбора, кроме как пристрелить их обоих.
Langdon's years in the classroom had not imbued him with any skills relevant to handling confrontations at gunpoint, but the classroom had taught him something about answering paradoxical questions. When a question has no correct answer, there is only one honest response.	Мирная профессия преподавателя не могла научить Лэнгдона решать спорные вопросы под прицелом револьвера. Зато она научила его находить ответы на самые парадоксальные вопросы. Когда на вопрос не существует правильного ответа, есть только один честный выход из ситуации.
The gray area between yes and no.	Ни да, ни нет.
Silence.	Молчание.
Staring at the cryptex in his hands, Langdon chose simply to walk away.	И Лэнгдон, не отводя взгляд от криптекса, сделал шаг назад.
Without ever lifting his eyes, he stepped backward, out into the room's vast empty spaces. Neutral ground. He hoped his focus on the cryptex signaled Teabing that collaboration might be an option, and that his silence signaled Sophie he had not abandoned her.	Не поднимая глаз, он молча отступал, каждый шаг гулким эхом отдавался в огромном пустом помещении. Нейтральная полоса. Он надеялся, что Тибинг поймет: единственным в данный момент выходом может быть согласие помочь при разгадке криптекса. Надеялся, что его молчание скажет Софи: он ее не предаст, не оставит.
All the while buying time to think.	Необходимо выиграть хотя бы немного времени. Чтобы подумать.
The act of thinking, Langdon suspected, was exactly what Teabing wanted him to do. That's why he handed me the cryptex. So I could ^ feel the weight of my	Подумать. Он был уверен: именно этого и ждет от него Тибинг. Вот почему он отдал мне криптекс. Чтобы я почувствовал, что стоит на кону. И

decision. The British historian hoped the touch of the Grand Master's cryptex would make Langdon fully grasp the magnitude of its contents, coaxing his academic curiosity to overwhelm all else, forcing him to realize that failure to unlock the keystone would mean the loss of history itself.	принял решение. Англичанин рассчитывал на то, что прикосновение к творению Великого мастера заставит Лэнгдона осознать значимость кроющейся в нем тайны. Пробудит непреодолимое любопытство истинного ученого, перед которым меркнут все остальные соображения. Заставит понять, что если тайна краеугольного камня останется неразгаданной, то это будет огромная потеря для истории.
With Sophie at gunpoint across the room, Langdon feared that discovering the cryptex's elusive password would be his only remaining hope of bartering her release. If I can free the map, Teabing will negotiate. Forcing his mind to this critical task, Langdon moved slowly toward the far windows... allowing his mind to fill with the numerous astronomical images on Newton's tomb.	Лэнгдон был уверен: у него осталась единственная возможность спасти Софи, и связана она с разгадкой последнего ключевого слова. Тут возможен торг. Если Тибинг поймет, что я способен достать из цилиндра карту, тогда он может пойти на уступки. И Лэнгдон продолжал медленно отступать к высоким окнам... а все мысли и воспоминания его были сосредоточены на астрономических символах и фигурах, украшающих могилу Ньютона.
You seek the orb that ought be on his tomb. It speaks of Rosy flesh and seeded womb.	Шар от могилы найди, Розы цветок. На плодоносное чрево сие есть намек.
Turning his back to the others, he walked toward the towering windows, searching for any inspiration in their stained-glass mosaics. There was none.	Повернувшись спиной к Тибингу и Софи, он продолжал двигаться к высоким окнам в стремлении отыскать в их цветных витражах хотя бы искорку вдохновения. Но ничего не получалось.
Place yourself in Sauniere's mind, he urged, gazing outward now into College Garden. What would he believe is the orb that ought be on Newton's tomb? Images of stars, comets, and planets twinkled in the falling rain, but Langdon ignored them. Sauniere was not a man of science. He was a man of humanity, of art, of history. The sacredfeminine... the chalice... the Rose... the banished Mary Magdalene... the decline of the goddess... the Holy Grail.	Надо представить себя на месте Соньера, понять ход его рассуждений, думал он, всматриваясь через окно в сад. Что, по его мнению, могло быть шаром, украшавшим надгробный памятник Ньютону? Перед глазами на фоне потоков дождя мелькали звезды, кометы и планеты, но Лэнгдон мысленно отмел их почти сразу. Соньер точными науками не занимался. Он был типичным гуманитарием, хорошо знал искусство и историю. Священное женское начало... сосуд... Роза... запрещенная Мария Магдалина... свержение богини... Грааль.
Legend had always portrayed the Grail as a cruel mistress, dancing in the shadows just out of sight, whispering in your ear, luring you one more step and then evaporating into the mist.	В легендах Грааль зачастую представал в образе жестокой любовницы, танцующей где-то вдалеке, в тени, нашептывающей тебе на ухо, соблазняющей, зовущей и исчезающей, точно призрак, стоит тебе сделать хотя бы шаг.
Gazing out at the rustling trees of College Garden,Langdon sensed her playful presence. The signs were everywhere. Like a taunting silhouette emerging from the fog, the branches of Britain's oldest apple tree burgeoned with five-petaled blossoms, all glistening like Venus. The goddess was in the garden now. She was dancing in the rain, singing songs of the ages, peeking out from behind the bud-filled branches as if to remind Langdon that the fruit of knowledge was growing just beyond his reach.	Глядя на пригибаемые ветром верхушки деревьев, Лэнгдон, казалось, ощущал ее невидимое присутствие. Знаки разбросаны повсюду. Вот из тумана выплыл искусительный образ — ветви старой английской яблони, сплошь усыпанные бело-розовыми цветами. В каждом пять лепестков, и сияют они свежестью и красотой, подобно Венере. Богиня в саду. Она танцует под дождем, напевает старинные песни, выглядывает из-за ветвей, смотрит из розовых бутонов, словно для того, чтобы напомнить Лэнгдону: плод знаний здесь, совсем рядом, стоит только руку протянуть.
Across the room, Sir Leigh Teabing watched with confidence as Langdon gazed out the window as if under a spell.	Стоявший в отдалении Тибинг следил за каждым движением Лэнгдона точно завороженный.
Exactly as I hoped, Teabing thought. He will come around.	Как я и надеялся, думал Тибинг. Он купился. Он ищет разгадку.

For some time now, Teabing had suspected Langdon might hold the key to the Grail. It was no coincidence that Teabing launched his plan into action on the same night Langdon was scheduled to meet Jacques Sauniere. Listening in on the curator, Teabing was certain the man's eagerness to meet privately with Langdon could mean only one thing. Langdon's mysterious manuscript has touched a nerve with the Priory.Langdon has stumbled onto a truth, and Sauniere fears its release. Teabing felt certain the Grand Master was summoning Langdon to silence him.	До настоящего момента Лью подозревал, что Лэнгдону удалось найти ключ к тайне Грааля. Не случайно Тибинг привел свой план в действие в ту самую ночь, когда Лэнгдон должен был встретиться с Жаком Соньером. Прослушивая разговоры куратора, Тибинг узнал, что именно Соньер настаивал на этой встрече. А потому напрашивался один вывод. В таинственной рукописи Лэнгдона было нечто, затрагивавшее интересы Приората. Лэнгдон узнал правду наверняка чисто случайно. И Соньер боялся, что эта правда всплывет. Тибинг был уверен: Великий мастер Приората вызвал Лэнгдона с одной целью — заставить его молчать.
The Truth has been silenced long enough!	Но правду скрывали уже достаточно долго! Хватит!
Teabing knew he had to act quickly. Silas's attack would accomplish two goals. It would prevent Sauniere from persuading Langdon to keep quiet, and it would ensure that once the keystone was in Teabing's hands, Langdon would be in Paris for recruitment should Teabing need him.	Тибинг понял: надо действовать быстро. Нападение Сайласа преследовало две цели. Во-первых, остановить Соньера, не дать ему возможности убедить Лэнгдона хранить молчание. Во-вторых, завладеть краеугольным камнем. Когда он окажется у Тибинга, Лэнгдон будет в Париже. И если понадобится, Тибинг сможет привлечь его. Организовать нападение Сайласа на Соньера не составило особого труда. Слишком много уже успел узнать Тибинг о тайных страхах куратора. Вчера днем Сайлас позвонил Соньеру в Лувр и представился священником парижского прихода.
Arranging the fatal meeting between Sauniere and Silas had been almost too easy. I had inside information about Sauniere's deepest fears. Yesterday afternoon, Silas had phoned the curator and posed as a distraught priest. "Monsieur Sauniere, forgive me, I must speak to you at once. I should never breach the sanctity of the confessional, but in this case, I feel I must. I just took confession from a man who claimed to have murdered members of your family."	— Прошу прощения, месье Соньер, но я должен переговорить с вами, и немедленно. Не в моих правилах нарушать тайну исповеди. Но этот случай... похоже, исключение. Я только что исповедовал человека, который утверждает, что убил нескольких членов вашей семьи.
Sauniere's response was startled but wary. "My family died in an accident. The police report was conclusive."	Соньер воспринял эти слова с изрядной долей недоверия.— Моя семья погибла в автомобильной катастрофе, — устало ответил он. — Полиция пришла к однозначному заключению.
"Yes, a car accident," Silas said, baiting the hook. "The man I spoke to said he forced their car off the road into a river."	— Да, это действительно была автокатастрофа, — сказал Сайлас. — Человек, с которым я говорил, утверждает, что заставил их машину съехать с дороги в реку.
Sauniere fell silent.	Соньер молчал.
"Monsieur Sauniere, I would never have phoned you directly except this man made a comment which makes me now fear for your safety." He paused. "The man also mentioned your granddaughter, Sophie."	— Месье Соньер, я никогда не позвонил бы вам, но этот человек... он косвенно дал понять, что и вам грозит опасность. — Сайлас выдержал многозначительную паузу. — И еще он говорил о вашей внучке Софи.
The mention of Sophie's name had been the catalyst. The curator leapt into action. He ordered Silas to come see him immediately in the safest location Sauniere knew—his Louvre office. Then he phoned Sophie to warn her she might be in danger. Drinks with Robert Langdon were instantly abandoned.	Упоминание о Софи сыграло решающую роль.Куратор приступил к действиям. Попросил Сайласа немедленно приехать к нему прямо в Лувр. Свой кабинет он считал самым безопасным местом для такой встречи. Затем бросился звонить Софи, чтобы предупредить об опасности. На встречу с Лэнгдоном пришлось махнуть рукой.
Now, with Langdon separated from Sophie on the far	И теперь, глядя на стоявших в разных концах

side of the room, Teabing sensed he had successfully alienated the two companions from one another. Sophie Neveu remained defiant, but Langdon clearly saw the larger picture. He was trying to figure out the password. He understands the importance of finding the Grail and releasing her from bondage.	помещения Лэнгдона и Софи, Тибинг не мог удержаться от мысли, что ему все же удалось разделить этих компаньонов. Софи Невё пребывала в полной растерянности, Лэнгдон же был целиком сосредоточен на разгадке ключевого слова. Он осознает важность нахождения Грааля, ее судьба его теперь не занимает.
"He won't open it for you," Sophie said coldly. "Even if he can."	— Он ни за что не откроет его для вас, — холодно произнесла Софи. — Даже если сможет.
Teabing was glancing at Langdon as he held the gun on Sophie. He was fairly certain now he was going to have to use the weapon. Although the idea troubled him, he knew he would not hesitate if it came to that. Ihave given her every opportunity to do the right thing. The Grail is bigger than any one of us.	Тибинг, продолжая держать Софи под прицелом, покосился в сторону Лэнгдона. Теперь сомнений у него почти не осталось, оружие применять придется. Ему не слишком это нравилось, но он знал, что без колебаний спустит курок, если потребуется. Я сделал все возможное, предоставил ей достойный выход из ситуации. Грааль для меня значит больше, чем жизни каких-то двух человек.
At that moment, Langdon turned from the window. "The tomb..." he said suddenly, facing them with a faint glimmer of hope in his eyes. "I know where to look on Newton's tomb. Yes, I think I can find the password!"	В этот момент Лэнгдон отвернулся от окна.— Могила... — медленно произнес он, и в глазах его замерцал огонек. — Мне кажется, я знаю, где и что искать на памятнике Ньютону. Да, думаю, я разгадал ключевое слово!
Teabing's heart soared. "Where, Robert? Tell me!"	Сердце у Тибинга бешено забилось. — Где, Роберт? Скажите же мне!
Sophie sounded horrified. "Robert, no! You're not going to help him, are you?"	— Нет, Роберт! — в ужасе воскликнула Софи. — Не говорите! Вы же не собираетесь помогать ему, верно?..
Langdon approached with a resolute stride, holding the cryptex before him. "No," he said, his eyes hardening as he turned to Leigh. "Not until he lets you go."	Лэнгдон решительно зашагал к ним с зажатым в руке криптексом.— Ничего не скажу, — тихо и многозначительно произнес он, глядя прямо в глаза Тибингу. — До тех пор, пока вы ее не отпустите!
Teabing's optimism darkened. "We are so close, Robert. Don't you dare start playing games with me!"	Тибинг помрачнел:— Мы так близки к цели, Роберт. Не смейте играть со мной в эти игры!
"No games," Langdon said. "Let her go. Then I'll take you to Newton's tomb. We'll open the cryptex together."	— Какие там игры, — отмахнулся Лэнгдон. — Просто дайте ей уйти, и все. А я отведу вас к могиле Ньютона. И там мы вместе откроем криптекс.
"I'm not going anywhere," Sophie declared, her eyes narrowing with rage. "That cryptex was given to me by my grandfather. It is not yours to open."	— Я никуда не пойду, — сказала Софи, зеленые глаза ее сузились от ярости. — Криптекс мне дал дед. И не вам его открывать.
Langdon wheeled, looking fearful. "Sophie, please! You're in danger. I'm trying to help you!"	Лэнгдон резко повернулся к ней, в глазах его мелькнул страх.— Софи, пожалуйста! Вы в опасности. Я пытаюсь помочь вам!
"How? By unveiling the secret my grandfather died trying to protect? He trusted you, Robert. I trusted you!"	— Как? Раскрыв тайну, защищая которую мой дед пожертвовал собственной жизнью? Он доверял вам, Роберт. И я тоже вам доверяла!
Langdon's blue eyes showed panic now, and Teabing could not help but smile to see the two of them working against one another. Langdon's attempts to be gallant were more pathetic than anything. On the verge of unveiling one of history's greatest secrets, and he troubles himself with a woman who has proven herself unworthy of the quest.	В синих глазах Лэнгдона мелькнул страх, и Тибинг не мог сдержать улыбки, увидев, что эта парочка готова разругаться раз и навсегда. Все попытки Лэнгдона проявить благородство, похоже, ничуть не действовали на эту дамочку. Он стоит на пороге открытия величайшей в истории тайны, но его больше волнует судьба совершенно никчемной девчонки, доказавшей свою полную неспособность приблизить разгадку.
"Sophie," Langdon pleaded. "Please... you must leave."	— Софи... — продолжал умолять Лэнгдон. —

	Софи, вы должны уйти.
She shook her head. "Not unless you either hand me the cryptex or smash it on the floor."	Она покачала головой: — Не уйду. До тех пор пока вы не отдадите мне криптекс. Или просто не разобьете его об пол.
"What?" Langdon gasped.	— Что? — изумился Лэнгдон.
"Robert, my grandfather would prefer his secret lost forever than see it in the hands of his murderer." Sophie's eyes looked as if they would well with tears, but they did not. She stared directly back at Teabing. "Shoot me if you have to. I am not leaving my grandfather's legacy in your hands."	— Роберт, мой дед предпочел бы видеть криптекс уничтоженным, нежели в руках убийцы. Его убийцы! — Казалось, Софи вот-вот разрыдается, но этого не произошло. Теперь она смотрела прямо в глаза Тибингу. — Ну, стреляйте же! Не собираюсь оставлять вещь, принадлежавшую деду, в ваших грязных лапах!
Very well. Teabing aimed the weapon.	Что ж, прекрасно. Тибинг прицелился.
"No!" Langdon shouted, raising his arm and suspending the cryptex precariously over the hard stone floor. "Leigh, if you even think about it, I will drop this."	— Нет! — крикнул Лэнгдон и угрожающе приподнял руку с зажатым в ней камнем. — Только попробуйте, Лью, и я разобью его!
Teabing laughed. "That bluff worked on Remy. Not on me. I know you better than that."	Тибинг расхохотался:— Блефуете? Но это могло произвести впечатление только на Реми. Не на меня. Так и знайте.
"Do you, Leigh?"	— Вы это серьезно, Лью?
Yes I do. Your poker face needs work, my friend. It took me several seconds, but I can see now that you are lying. You have no idea where on Newton's tomb the answer lies. "Truly, Robert? You know where on the tomb to look?"	Еще бы. И нечего меня пугать. Теперь я точно знаю: вы лжете. Вы понятия не имеете, где искать ответ на надгробии Ньютона.— Неужели это правда, Роберт? Неужели вы знаете, где искать ответ?
"I do."	— Знаю.
The falter in Langdon's eyes was fleeting but Leigh caught it. There was a lie there. A desperate, pathetic ploy to save Sophie. Teabing felt a profound disappointment in Robert Langdon.	Глаза выдали Лэнгдона. Тибинг окончательно уверился: он лжет. И все это в отчаянной попытке спасти Софи. Нет, он положительно разочаровался в Роберте Лэнгдоне.
I am a lone knight, surrounded by unworthy souls. And I will have to decipher the keystone on my own.	Я одинокий рыцарь в окружении жалких и слабых духом. Ничего, как-нибудь сам разгадаю кодовое слово.
Langdon and Neveu were nothing but a threat to Teabing now... and to the Grail. As painful as the solution was going to be, he knew he could carry it out with a clean conscience. The only challenge would be to persuade Langdon to set down the keystone so Teabing could safely end this charade.	Теперь Лэнгдон с Софи ничем не могли угрожать Тибингу. И Граалю — тоже. Пусть решение, принятое им, дорогого стоит, но он выполнит его с чистой совестью. Главное — убедить Лэнгдона отдать камень, тихо положить его на пол, чтобы он, Тибинг, мог спокойно забрать сокровище.
"A show of faith," Teabing said, lowering the gun from Sophie. "Set down the keystone, and we'll talk."	— В знак доверия, — сказал Тибинг и отвел ствол револьвера от Софи, — положите камень, давайте поговорим спокойно.
Langdon knew his lie had failed.	Лэнгдон понял: Тибинг разгадал его уловку.
He could see the dark resolve in Teabing's face and knew the moment was upon them. When I set this down, he will kill us both. Even without looking at Sophie, he could hear her heart beseeching him in silent desperation. Robert, this man is not worthy of the Grail. Please do not place it in his hands. No matter what the cost.	Он уловил решимость в глазах Лью и понял: настал критический момент. Стоит мне положить криптекс на пол, и он убьет нас обоих. На Софи он в этот миг не смотрел, но чувствовал, как отчаянно взывает о помощи ее измученное сердце. Роберт, этот человек не достоин Грааля. Пожалуйста, не отдавайте ему! Не важно, что это будет стоить жизни нам обоим.
Langdon had already made his decision several minutes ago, while standing alone at the window overlooking College Garden.	Лэнгдон уже принял решение несколько минут назад, когда стоял у окна в одиночестве и смотрел в сад.
Protect Sophie.	Защитить Софи.
Protect the Grail.	Защитить Грааль.
Langdon had almost shouted out in desperation. But I cannot see how!	Он едва не закричал: Но как? Я не знаю как!..
The stark moments of disillusionment had brought with them a clarity unlike any he had ever felt. The Truth is right before your eyes, Robert. He knew not	Угнетенное состояние духа, в котором он пребывал, вдруг обернулось моментом озарения. Ничего подобного с ним прежде не случалось.

from where the epiphany came. The Grail is not mocking you, she is calling out to a worthy soul.	Правда у тебя прямо перед глазами! И дело не в кодовом слове. Сам Грааль взывает к тебе. Грааль нельзя отдавать в руки недостойного.
Now, bowing down like a subject several yards in front of Leigh Teabing, Langdon lowered the cryptex to within inches of the stone floor.	Находясь в нескольких ярдах от Лью Тибинга, он отвесил тому почтительный поклон и начал медленно опускать руку с криптексом.
"Yes, Robert," Teabing whispered, aiming the gun at him. "Set it down."	— Да, Роберт, вот так, — прошептал Тибинг, продолжая целиться в него. — Кладите его на пол, не бойтесь...
Langdon's eyes moved heavenward, up into the gaping void of the Chapter House cupola. Crouching lower, Langdon lowered his gaze to Teabing's gun, aimed directly at him.	Тут Лэнгдон вдруг резко поднял голову к бездонному куполу Чептер-Хаус. Затем пригнулся еще ниже, заглянул в ствол револьвера, нацеленного прямо на него.
"I'm sorry, Leigh."	— Вы уж простите, Лью.
In one fluid motion, Langdon leapt up, swinging his arm skyward, launching the cryptex straight up toward the dome above.	И тут Лэнгдон выпрямился во весь рост и одним молниеносным движением вскинул руку вверх и запустил криптекс прямо к потолку.
Leigh Teabing did not feel his finger pull the trigger, but the Medusa discharged with a thundering crash. Langdon's crouched form was now vertical, almost airborne, and the bullet exploded in the floor near Langdon's feet. Half of Teabing's brain attempted to adjust his aim and fire again in rage, but the more powerful half dragged his eyes upward into the cupola.	Лью Тибинг даже не почувствовал, как палец нажал спусковой крючок. "Медуза" разрядилась с оглушительным грохотом. В тот же момент Лэнгдон резко подпрыгнул, точно собрался взмыть в воздух, и пуля угодила в пол прямо у его ног. Тибинг разрывался между желанием прицелиться, выстрелить еще раз и поднять глаза вверх, к куполу. Он посмотрел вверх.
The keystone!	Краеугольный камень!
Time seemed to freeze, morphing into a slow-motion dream as Teabing's entire world became the airborne keystone. He watched it rise to the apex of its climb... hovering for a moment in the void... and then tumbling downward, end over end, back toward the stone floor.	Казалось, само время застыло, все внимание Тибинга было сосредоточено на взлетевшем к куполу криптексе. Вот он достиг самой высокой точки... словно повис на долю секунды в воздухе... а затем перевернулся и полетел вниз, стремительно приближаясь к каменному полу.
All of Teabing's hopes and dreams were plummeting toward earth. It cannot strike the floor! I can reach it! Teabing's body reacted on instinct. He released the gun and heaved himself forward, dropping his crutches as he reached out with his soft, manicured hands. Stretching his arms and fingers, he snatched the keystone from midair.	В нем, в этом маленьком хрупком предмете, были сосредоточены все надежды и мечты Тибинга. Криптекс не может упасть! Мне его не поймать! Тибинг среагировал чисто инстинктивно. Он отбросил револьвер и рванулся вперед, роняя костыли и протягивая пухлые белые руки с отполированными ногтями. Он весь вытянулся, и в последнюю секунду ему все же удалось поймать криптекс.
Falling forward with the keystone victoriously clutched in his hand, Teabing knew he was falling too fast. With nothing to break his fall, his outstretched arms hit first, and the cryptex collided hard with the floor.	Но равновесия Лью не удержал, упал лицом вниз вместе с зажатым в ладони цилиндром. Тибинг понимал, чем грозит это падение. Рука со стуком ударилась об пол, криптекс выскользнул и полетел на каменные плиты.
There was a sickening crunch of glass within.	Раздался жуткий хруст бьющегося стекла.
For a full second, Teabing did not breathe. Lying there outstretched on the cold floor, staring the length of his outstretched arms at the marble cylinder in his bare palms, he implored the glass vial inside to hold. Then the acrid tang of vinegar cut the air, and Teabing felt the cool liquid flowing out through the dials onto his palm.	На секунду Тибингу показалось, что он умер. Он хватал ртом воздух и не мог дышать. Он лежал, распластавшись на холодном полу, и смотрел на свои пустые руки и отлетевший в сторону цилиндр. Он отказывался верить своим глазам. И лишь когда в воздухе распространился едкий запах уксуса, Тибинг наконец понял, что все пропало. Едкая жидкость сжирала то, что хранилось в криптексе.
Wild panic gripped him. NO! The vinegar was streaming now, and Teabing pictured the papyrus dissolving within. Robert, you fool! The secret is lost!	Его охватила паника. НЕТ! Он схватил криптекс. Уксус вытекал на ладонь. И Тибинг словно видел погибающий папирус. Ну и дурак же ты, Роберт! Теперь тайна потеряна навсегда!

Teabing felt himself sobbing uncontrollably. The Grail is gone. Everything destroyed. Shuddering in disbelief over Langdon's actions, Teabing tried to force the cylinder apart, longing to catch a fleeting glimpse of history before it dissolved forever. To his shock, as he pulled the ends of the keystone, the cylinder separated.	Тибинг был готов разрыдаться. Грааль пропал.Все кончено. Ему еще не верилось, что Лэнгдон мог сотворить такое. И Тибинг попробовал раздвинуть диски цилиндра в отчаянной попытке спасти то, что могло остаться от тонкого папирусного свитка. Потянул за концы цилиндра, и он, к его изумлению, раскрылся.
He gasped and peered inside. It was empty except for shards of wet glass. No dissolving papyrus. Teabing rolled over and looked up at Langdon. Sophie stood beside him, aiming the gun down at Teabing.	Лью тихо ахнул и заглянул внутрь. Пусто, если не считать нескольких осколков тончайшего стекла. Никакого папирусного свитка. Ни его частичек. Тибинг повернулся и взглянул на Лэнгдона. Рядом с ним стояла Софи и целилась в Тибинга из револьвера.
Bewildered, Teabing looked back at the keystone and saw it. The dials were no longer at random. They spelled a five-letter word: APPLE.	Сэр Лью растерянно перевел взгляд на мраморный цилиндр и только тут заметил, что диски выстроились в определенном порядке. И составляют слово из пяти букв: APPLE — ЯБЛОКО.
"The orb from which Eve partook," Langdon said coolly, "incurring the Holy wrath of God. Original sin. The symbol of the fall of the sacred feminine."	— Шар, от которого вкусила Ева, — холодно произнес Лэнгдон, — чем навлекла на себя гнев Господень. Первородный грех. Символ падения священного женского начала.
Teabing felt the truth come crashing down on him in excruciating austerity. The orb that ought be on Newton's tomb could be none other than the Rosy apple that fell from heaven, struck Newton on the head, and inspired his life's work. His labor's fruit! The Rosy flesh with a seeded womb!	В этот момент Тибинга, что называется, озарило. Ну конечно же! Шар, который должен был украшать могилу Исаака Ньютона, представлял собой не что иное, как яблоко, которое, упав с ветки на голову ученому, навело его на мысль о законе всемирного тяготения. Плод его труда! На плодоносное чрево сие есть намек!
"Robert," Teabing stammered, overwhelmed. "You opened it. Where... is the map?"	— Роберт, — пробормотал совершенно потрясенный Тибинг, — так вы открыли его, вам удалось... Где же карта?
Without blinking, Langdon reached into the breast pocket of his tweed coat and carefully extracted a delicate rolled papyrus. Only a few yards from where Teabing lay, Langdon unrolled the scroll and looked at it. After a long moment, a knowing smile crossed Langdon's face.	Лэнгдон не моргнув глазом сунул руку во внутренний карман твидового пиджака и осторожно достал оттуда туго свернутый листок папируса. Затем медленно развернул и взглянул на него, находясь всего в нескольких ярдах от Тибинга. Какое-то время рассматривал, а затем его лицо озарила улыбка.
He knows! Teabing's heart craved that knowledge. His life's dream was right in front of him. "Tell me!" Teabing demanded. "Please! Oh God, please! It's not too late!"	Он знает! Тибингу казалось, что у него разрывается сердце.— Скажите мне! — взмолился он. — Скажите же, пожалуйста! Ради Бога, умоляю! Пока еще не слишком поздно!..
As the sound of heavy footsteps thundered down the hall toward the Chapter House, Langdon quietly rolled the papyrus and slipped it back in his pocket.	Тут в коридоре раздались чьи-то тяжелые шаги, они приближались. Лэнгдон спокойно свернул свиток и убрал обратно в карман.
"No!" Teabing cried out, trying in vain to stand.	— Нет! — в отчаянии выкрикнул Тибинг, пытаясь подняться на ноги.
When the doors burst open, Bezu Fache entered like a bull into a ring, his feral eyes scanning, finding his target— Leigh Teabing—helpless on the floor. Exhaling in relief, Fache holstered his Manurhin sidearm and turned to Sophie. "Agent Neveu, I am relieved you and Mr. Langdon are safe. You should have come in when I asked."	Дверь с грохотом распахнулась, и в Чептер-Хаус, точно разъяренный бык на арену, ворвался Безу Фаш. Маленькие, гневно горящие глазки высматривали цель и наконец остановились на лежавшем на полу Тибинге. Фаш с облегчением перевел дух, сунул пистолет в кобуру под мышкой и повернулся к Софи.— Слава Богу, агент Невё, теперь я вижу — вы с мистером Лэнгдоном в безопасности. Вы должны были прийти в полицию, как я просил.
The British police entered on Fache's heels, seizing the anguished prisoner and placing him in handcuffs.	Тут в помещение ворвались британские полицейские, схватили Тибинга и надели на него наручники.
Sophie seemed stunned to see Fache. "How did you find us?"	Софи была потрясена. Она никак не ожидала увидеть здесь Фаша.

	— Как вы нас нашли? Фаш указал на Тибинга:
Fache pointed to Teabing. "He made the mistake of showing his ID when he entered the abbey. The guards heard a police broadcast about our search for him."	— Он допустил ошибку. Продемонстрировал охранникам аббатства свое удостоверение личности. А все соответствующие службы уже были проинформированы полицией по радио, что мы разыскиваем этого человека.
"It's in Langdon's pocket!" Teabing was screaming like a madman. "The map to the Holy Grail!"	— Она в кармане у Лэнгдона! — взвизгнул вдруг Тибинг. — Карта с указанием, где спрятан Грааль!
As they hoisted Teabing and carried him out, he threw back his head and howled. "Robert! Tell me where it's hidden!"	Но полицейские уже подхватили Тибинга под руки и повлекли к выходу. Он поднял голову и снова воззвал к Лэнгдону.— Роберт! Скажите мне: где?!
As Teabing passed, Langdon looked him in the eye. "Only the worthy find the Grail, Leigh. You taught me that."	Тибинга как раз тащили мимо, и Лэнгдон заглянул ему прямо в глаза.— Только достойным дано знать, где находится Грааль. Вы сами этому меня учили, Лью.
CHAPTER 102	ГЛАВА 102
The mist had settled low on Kensington Gardens as Silas limped into a quiet hollow out of sight. Kneeling on the wet grass, he could feel a warm stream of blood flowing from the bullet wound below his ribs. Still, he stared straight ahead.	Над парком Кенсингтон-гарденз сгустился туман, и Сайлас, хромая, добрел до ложбинки среди кустарника и укрылся там от посторонних глаз. Опустился на колени прямо на мокрую траву и только тогда почувствовал, как бежит из раны в боку теплая струйка крови. Но он даже не пытался остановить ее. Стоял и смотрел прямо перед собой.
The fog made it look like heaven here.	Туман изменил все до неузнаваемости. Казалось, Сайлас находится в раю.
Raising his bloody hands to pray, he watched the raindrops caress his fingers, turning them white again. As the droplets fell harder across his back and shoulders, he could feel his body disappearing bit by bit into the mist.	Он молитвенно воздел руки и следил за тем, как их ласкают капли дождя, смывают кровь и пальцы приобретают привычную белизну. Дождь все сильнее барабанил по спине и плечам, и ему казалось, что тело его растворяется, тает, сливается с туманом.
I am a ghost.	Я призрак.
A breeze rustled past him, carrying the damp, earthy scent of new life. With every living cell in his broken body, Silas prayed. He prayed for forgiveness. He prayed for mercy. And, above all, he prayed for his mentor... Bishop Aringarosa... that the Lord would not take him before his time. He has so much work left to do.	Вот над головой тихо прошелестел ветерок, он принес сырой земляной запах возрождающейся жизни. Сайлас молился каждой клеточкой своего тела. Он молил о прощении. Молил о милосердии. Но жарче всего молился о своем наставнике, епископе Арингаросе... о том, чтобы Господь не забирал его к себе прежде времени. У него осталось так много дел на этом свете.
The fog was swirling around him now, and Silas felt so light that he was sure the wisps would carry him away. Closing his eyes, he said a final prayer.	Туман стремительно обволакивал Сайласа, и внезапно он ощутил себя легким, точно пушинка, которую могло унести малейшее дуновение ветра. Он закрыл глаза и начал произносить последнюю свою молитву.
From somewhere in the mist, the voice of Manuel Aringarosa whispered to him.Our Lord is a good and merciful God. Silas's pain at last began to fade, and he knew the bishop was right.	Откуда-то из тумана пришел к нему голос Мануэля Арингаросы. Наш Бог велик и милосерден, нашептывал он. И боль в сердце Сайласа начала стихать: он понял, что епископ, как всегда, прав.
CHAPTER 103	ГЛАВА 103
It was late afternoon when the London sun broke through and the city began to dry. Bezu Fache felt weary as he emerged from the interrogation room and hailed a cab. Sir Leigh Teabing had vociferously proclaimed his innocence, and yet from his incoherent rantings about the Holy Grail, secret documents, and mysterious brotherhoods, Fache suspected the wily historian was setting the stage for his	Лишь к вечеру над Лондоном показалось солнце, и крыши, дороги, тротуары и трава начали подсыхать. Безу Фаш, пошатываясь от усталости, вышел из полицейского участка после допроса и остановил такси. Сэр Лью Тибинг с пеной у рта настаивал на полной своей невиновности, и из его маловразумительных рассуждений о Граале, секретных документах и

lawyers to plead an insanity defense.	таинственных братствах Фаш сделал вывод, что хитрый старик подготавливает почву для адвокатов. Чтобы те построили тактику защиты на его временном умопомешательстве.
Sure, Fache thought. Insane. Teabing had displayed ingenious precision in formulating a plan that protected his innocence at every turn. He had exploited both the Vatican and Opus Dei, two groups that turned out to be completely innocent. His dirty work had been carried out unknowingly by a fanatical monk and a desperate bishop. More clever still, Teabing had situated his electronic listening post in the one place a man with polio could not possibly reach. The actual surveillance had been carried out by his manservant, Remy—the lone person privy to Teabing's true identity—now conveniently dead of an allergic reaction.	Как же, подумал Фаш, сумасшедший он! Для сумасшедшего Тибинг проявил незаурядную изобретательность в формулировке версии, которая могла свидетельствовать о его невиновности. Для этого он использовал "Опус Деи" и Ватикан, которые, как выяснилось, были здесь совершенно ни при чем. Всю грязную работу за него выполняли какой-то фанатик-монах и отчаявшийся священник. Мало того, хитрец Тибинг установил прослушивающее устройство в таком месте, куда калеке забраться было просто не под силу. Разговоры прослушивал его слуга Реми — единственный человек, благодаря которому удалось установить личность Тибинга и его причастность к этому делу. Надо сказать, Реми очень своевременно ушел в мир иной — скончался от анафилактического шока.
Hardly the handiwork of someone lacking mental faculties, Fache thought.	Вряд ли все это дело рук человека, страдающего умопомешательством, подумал Фаш.
The information coming from Collet out of Chateau Villette suggested that Teabing's cunning ran so deep that Fache himself might even learn from it. To successfully hide bugs in some of Paris's most powerful offices, the British historian had turned to the Greeks. Trojan horses. Some of Teabing's intended targets received lavish gifts of artwork, others unwittingly bid at auctions in which Teabing had placed specific lots. In Sauniere's case, the curator had received a dinner invitation to Chateau Villette to discuss the possibility of Teabing's funding a new Da Vinci Wing at the Louvre. Sauniere's invitation had contained an innocuous postscript expressing fascination with a robotic knight that Sauniere was rumored to have built. Bring him to dinner, Teabing had suggested. Sauniere apparently had done just that and left the knight unattended long enough for Remy Legaludec to make one inconspicuous addition.	Информация, полученная от Колле из замка Шато Виллет, подтверждала, что изобретательности у Тибинга мог бы поучиться сам Фаш. Чтобы спрятать "жучки" в одном из важных парижских учреждений, британский историк прибег к помощи древних греков. Троянский конь. Многие чиновники, объекты интереса Тибинга, получали роскошные подарки в виде разных антикварных изделий, другие любили посещать аукционы, на которых Тибинг размещал весьма привлекательные лоты. В случае же с Соньером пришлось поступить по-другому. Куратору прислали приглашение на обед в Шато Виллет, где предстояло обсудить возможность создания в Лувре на средства Тибинга нового отдельного "Крыла да Винчи". Приглашение сопровождалось с виду вполне невинной припиской, в которой сэр Лью выражал любопытство по поводу созданного Соньером робота-рыцаря. Не откажите в любезности, привезите с собой, очень хотелось бы взглянуть. Очевидно, Соньер пошел англичанину навстречу, и рыцарь-робот был оставлен на время обеда под присмотром Реми Легалудека. Времени у того было вполне достаточно, чтобы снабдить эту игрушку еще одной незаметной деталью.
Now, sitting in the back of the cab, Fache closed his eyes. One more thing to attend to before I return to Paris.	Сидевший на заднем сиденье такси Фаш устало закрыл глаза. Не забыть бы заехать еще в одно место перед возвращением в Париж.
The St. Mary's Hospital recovery room was sunny.	Палату в госпитале Святой Марии заливали яркие лучи весеннего солнца.
"You've impressed us all," the nurse said, smiling down at him. "Nothing short of miraculous."	— Вы нас всех удивили, — улыбнувшись, заметила медсестра. — Можно сказать, вернулись с того света.
Bishop Aringarosa gave a weak smile. "I have always been blessed."	Епископ Арингароса слабо улыбнулся в ответ: — Господь всегда меня хранил.

The nurse finished puttering, leaving the bishop alone. The sunlight felt welcome and warm on his face. Last night had been the darkest night of his life.	Сестра закончила перевязку и оставила епископа одного. Солнце приятно грело лицо. А прошлая ночь была самой темной и ужасной в его жизни.
Despondently, he thought of Silas, whose body had been found in the park.	Он думал о Сайласе, чье тело было найдено в парке.
Please forgive me, my son.	Пожалуйста, прости меня, сын мой...
Aringarosa had longed for Silas to be part of his glorious plan. Last night, however, Aringarosa had received a call from Bezu Fache, questioning the bishop about his apparent connection to a nun who had been murdered in Saint-Sulpice. Aringarosa realized the evening had taken a horrifying turn. News of the four additional murders transformed his horror to anguish. Silas, what have you done! Unable to reach the Teacher, the bishop knew he had been cut loose. Used. The only way to stop the horrific chain of events he had helped put in motion was to confess everything to Fache, and from that moment on, Aringarosa and Fache had been racing to catch up with Silas before the Teacher persuaded him to kill again.	Теперь Арингароса жалел о том, что привлек Сайласа к выполнению своего плана. Вчера вечером ему звонил капитан Безу Фаш. Он подозревал епископа в соучастии в убийстве монахини, которое произошло в церкви Сен-Сюльпис. И Арингароса понял, что события той ночи приняли непредсказуемый оборот. А узнав из выпуска новостей еще о четырех убийствах, он просто пришел в ужас. Что же ты натворил, Сайлас! Как только посмел! Затем он попытался связаться с Учителем, но безуспешно. И только тогда епископ понял: его просто использовали. Что единственный способ предотвратить дальнейшее развитие ужасных событий — это сознаться во всем Фашу. Так и произошло, и с того момента Арингароса вместе с Фашем пытались перехватить Сайласа, хотели опередить Учителя, пока тот не отдал монаху приказ убить кого-то еще.
Feeling bone weary, Aringarosa closed his eyes and listened to the television coverage of the arrest of a prominent British knight, Sir Leigh Teabing. The Teacher laid bare for all to see. Teabing had caught wind of the Vatican's plans to disassociate itself from Opus Dei. He had chosen Aringarosa as the perfect pawn in his plan. After all, who more likely to leap blindly after the Holy Grail than a man like myself with everything to lose? The Grail would have brought enormous power to anyone who possessed it.	Ощущая слабость и ломоту во всем теле, Арингароса устало закрыл глаза. По телевизору передавали последние новости об аресте известного британского ученого, рыцаря сэра Лью Тибинга. Учитель нас всех переиграл. Очевидно, Тибинг пронюхал что-то о планах Ватикана отмежеваться от "Опус Деи". И для осуществления уже своих планов выбрал епископа Арингаросу.Да и кто еще стал бы охотиться за Граалем с таким слепым упорством и усердием? Вряд ли человек, которому есть что терять. К тому же, если верить легендам, Грааль приносил новому своему обладателю невиданные прежде власть и могущество.
Leigh Teabing had protected his identity shrewdly— feigning a French accent and a pious heart, and demanding as payment the one thing he did not need —money. Aringarosa had been far too eager to be suspicious. The price tag of twenty million euro was paltry when compared with the prize of obtaining the Grail, and with the Vatican's separation payment to Opus Dei, the finances had worked nicely. The blind see what they want to see. Teabing's ultimate insult, of course, had been to demand payment in Vatican bonds, such that if anything went wrong, the investigation would lead to Rome.	Лью Тибинг чрезвычайно изобретательно скрывал свое истинное лицо. Говорил с сильным французским акцентом, притворялся глубоко набожным человеком, требовал в качестве вознаграждения то, в чем он вовсе не нуждался, а именно — деньги. И Арингароса оказался слишком заинтересованным лицом, чтобы заподозрить неладное. Сумма в двадцать миллионов евро была просто ничто в сравнении с возможностью заполучить Грааль, а финансовая сторона дела была благополучно разрешена выплатой Ватиканом в качестве отступных "Опус Деи" этих самых миллионов. Слепой видит то, что хочет видеть. Но самым оскорбительным в мошеннической афере Тибинга стало то, что он потребовал выплаты в виде облигаций Банка Ватикана на предъявителя. С тем чтобы, если вдруг что-то пойдет не так, все нити расследования

	привели в Рим.
"I am glad to see you're well, My Lord."	— Рад видеть, что вам уже лучше, святой отец.
Aringarosa recognized the gruff voice in the doorway, but the face was unexpected—stern, powerful features, slicked-back hair, and a broad neck that strained against his dark suit. "Captain Fache?" Aringarosa asked. The compassion and concern the captain had shown for Aringarosa's plight last night had conjured images of a far gentler physique.	Арингароса сразу узнал хрипловатый голос, но лицо человека, появившегося в дверях, было ему незнакомо — он представлял себе его совершенно иным. Строгие грубоватые черты, черные, гладко прилизанные волосы, толстая шея, выпирающая из воротничка рубашки под черным костюмом.— Капитан Фаш? — неуверенно спросил Арингароса. Сострадание и забота, которые проявил к нему капитан вчера ночью, как-то не вязались с обликом этого сурового человека.
The captain approached the bed and hoisted a familiar, heavy black briefcase onto a chair. "I believe this belongs to you."	Капитан приблизился к постели и опустил на стул знакомый Арингаросе тяжелый черный портфель. — Полагаю, это принадлежит вам?
Aringarosa looked at the briefcase filled with bonds and immediately looked away, feeling only shame. "Yes... thank you." He paused while working his fingers across the seam of his bedsheet, then continued. "Captain, I have been giving this deep thought, and I need to ask a favor of you."	Арингароса взглянул на портфель, туго набитый облигациями, и тут же смущенно отвел взгляд, ему было стыдно.— Да... благодарю вас. — Какое-то время он молчал, теребя пальцами край простыни, затем решился: — Капитан, я долго раздумывал над всем этим... И хочу попросить вас об одном одолжении.
"Of course."	— Да, разумеется. Слушаю вас.
"The families of those in Paris who Silas..." He paused, swallowing the emotion. "I realize no sum could possibly serve as sufficient restitution, and yet, if you could be kind enough to divide the contents of this briefcase among them... the families of the deceased."	— Семьи тех людей в Париже, которых Сайлас...— Тут он умолк, проглотил подкативший к горлу комок. — Понимаю, никакие в мире деньги не могут возместить ужасной утраты. Однако если вы окажете мне такую любезность и разделите средства, лежащие в этом портфеле, между ними... между семьями убитых...
Fache's dark eyes studied him a long moment. "A virtuous gesture, My Lord. I will see to it your wishes are carried out."	Темные глазки Фаша какое-то время пристально изучали епископа.— Благородный поступок, милорд. Обещаю, я прослежу за тем, чтобы ваше пожелание было исполнено должным образом.
A heavy silence fell between them.	Повисла томительная пауза.
On the television, a lean French police officer was giving a press conference in front of a sprawling mansion. Fache saw who it was and turned his attention to the screen.	На экране телевизора высокий худощавый офицер французской полиции давал интервью на фоне старинного особняка. Фаш узнал его и впился глазами в экран.
"Lieutenant Collet," a BBC reporter said, her voice accusing. "Last night, your captain publicly charged two innocent people with murder. Will Robert Langdon and Sophie Neveu be seeking accountability from your department? Will this cost Captain Fache his job?"	— Лейтенант Колле, — в голосе британской корреспондентки Би-би-си слышались укоризненные нотки, — прошлой ночью ваш непосредственный начальник публично обвинил двух совершенно ни в чем не повинных людей в убийстве. Будут ли Роберт Лэнгдон и Софи Невё предъявлять официальные претензии вашему ведомству? Во что обойдется капитану Фашу эта ошибка?
Lieutenant Collet's smile was tired but calm. "It is my experience that Captain Bezu Fache seldom makes mistakes. I have not yet spoken to him on this matter, but knowing how he operates, I suspect his public manhunt for Agent Neveu and Mr. Langdon was part of a ruse to lure out the real killer."	Лейтенант Колле ответил ей усталой, но спокойной улыбкой:— По своему опыту знаю, что капитан Безу Фаш ошибается чрезвычайно редко. Этот вопрос я пока с ним не обсуждал, но если хотите знать мое личное мнение... Полагаю, преследование агента Невё и мистера Лэнгдона было продиктовано стремлением обмануть истинного убийцу, усыпить его подозрения и затем схватить.
The reporters exchanged surprised looks.	Репортеры обменялись удивленными взглядами. Колле продолжил:
Collet continued. "Whether or not Mr. Langdon and Agent	— Являлись ли мистер Лэнгдон и агент Невё

Neveu were willing participants in the sting, I do not know. Captain Fache tends to keep his more creative methods to himself. All I can confirm at this point is that the captain has successfully arrested the man responsible, and that Mr. Langdon and Agent Neveu are both innocent and safe."	добровольными участниками этого плана, не знаю, не могу сказать. Капитан Фаш редко делится подобной информацией с подчиненными, что, как мне кажется, вполне объяснимо. Единственное, о чем могу заявить твердо и со всей ответственностью: на данный момент капитан уже арестовал истинного подозреваемого. А мистер Лэнгдон и агент Невё невиновны.
Fache had a faint smile on his lips as he turned back to Aringarosa. "A good man, that Collet."	Фаш обернулся к Арингаросе, на губах его играла еле заметная улыбка.— Толковый все же малый этот Колле.
Several moments passed. Finally, Fache ran his hand over his forehead, slicking back his hair as he gazed down at Aringarosa. "My Lord, before I return to Paris, there is one final matter I'd like to discuss—your impromptu flight to London. You bribed a pilot to change course. In doing so, you broke a number of international laws."	Прошло еще несколько секунд. Фаш провел рукой по голове, приглаживая и без того прилизанные волосы, затем взглянул на Арингаросу:— Прежде чем вернуться в Париж, милорд, хотелось бы внести ясность в один вопрос. Речь идет о вашем несанкционированном перелете в Лондон. Чтобы изменить курс, вы подкупили пилота. Известно ли вам, что подобные действия подпадают под статью международного закона о перевозках?
Aringarosa slumped. "I was desperate."	— Просто я был в отчаянии, — прошептал Арингароса.
"Yes. As was the pilot when my men interrogated him." Fache reached in his pocket and produced a purple amethyst ring with a familiar hand-tooled mitre-crozier applique.	— Да, это понятно. То же самое подтвердил и пилот в беседе с моими людьми. — Фаш запустил руку в карман и достал толстое золотое кольцо с пурпурным аметистом.
Aringarosa felt tears welling as he accepted the ring and slipped it back on his finger. "You've been so kind." He held out his hand and clasped Fache's. "Thank you."	У Арингаросы даже слезы на глаза навернулись, когда он принял кольцо от Фаша и надел на палец.— Вы так добры ко мне! — Он взял Фаша за руку, слегка сжал ее в своей. — Спасибо вам.
Fache waved off the gesture, walking to the window and gazing out at the city, his thoughts obviously far away. When he turned, there was an uncertainty about him. "My Lord, where do you go from here?"	Тот лишь отмахнулся и подошел к окну. Стоял и смотрел на раскинувшийся перед ним город, и мысли его были где-то далеко. Затем снова обернулся к епископу, в голосе его звучали нотки озабоченности: — Скажите, милорд, куда вы потом отправитесь?
Aringarosa had been asked the exact same question as he left Castel Gandolfo the night before. "I suspect my path is as uncertain as yours."	Примерно тот же вопрос задали Арингаросе, когда накануне ночью он покидал замок Гандольфо.— Полагаю, мои пути столь же неисповедимы, как и ваши.
"Yes." Fache paused. "I suspect I will be retiring early."	— Да уж, — буркнул в ответ Фаш. И после паузы добавил: — Думаю, скоро подам в отставку.
Aringarosa smiled. "A little faith can do wonders, Captain. A little faith."	Арингароса улыбнулся:Немного веры — и человек способен творить настоящие чудеса, капитан. Совсем немного веры...
CHAPTER 104	ГЛАВА 104
Rosslyn Chapel—often called the Cathedral of Codes— stands seven miles south of Edinburgh, Scotland, on the site of an ancient Mithraic temple. Built by the Knights Templar in 1446, the chapel is engraved with a mind-boggling array of symbols from the Jewish, Christian, Egyptian, Masonic, and pagan traditions.	Часовня Рослин, часто называемая собором Кодов, находилась в семи милях к югу от Эдинбурга, в Шотландии. Построена она была на месте древнего храма Митры. Рыцари-тамплиеры, основавшие часовню в 1446 году, щедро украсили ее вырезанными в камне символами. Точнее, совершенно сумбурным набором символов, взятых из иудейской, христианской, египетской, масонской и языческой традиций.
The chapel's geographic coordinates fall precisely on the north-south meridian that runs through Glastonbury. This longitudinal Rose Line is the traditional marker of King Arthur's Isle of Avalon and is considered the central pillar of Britain's sacred geometry. It is from this hallowed Rose Line that Rosslyn—originally spelled Roslin—takes its name.	Часовня располагалась точно на меридиане, тянущемся с севера на юг через Гластонбери. Эта линия Розы традиционно отмечала остров короля Артура Авалон и считалась точкой отсчета в британской геометрии, связанной со священными символами. Именно от этой линии Розы, в оригинале "Roslin", и произошло название самой часовни.

Rosslyn's rugged spires were casting long evening shadows as Robert Langdon and Sophie Neveu pulled their rental car into the grassy parking area at the foot of the bluff on which the chapel stood. Their short flight from London to Edinburgh had been restful, although neither of them had slept for the anticipation of what lay ahead. Gazing up at the stark edifice framed against a cloud-swept sky, Langdon felt like Alice falling headlong into the rabbit hole. This must be a dream. And yet he knew the text of Sauniere's final message could not have been more specific.	Шпили часовни Рослин отбрасывали на землю длинные зазубренные тени. Уже вечерело, когда Роберт Лэнгдон и Софи Невё остановили взятую напрокат машину в парке, у подножия утеса, на котором стоял храм. Во время недолгого перелета из Лондона в Эдинбург им удалось немного отдохнуть, хотя ни один из них не смог заснуть в предвкушении того, что их ждало впереди. Глядя на строгие очертания часовни, вырисовывающиеся на фоне неба, Лэнгдон вдруг почувствовал себя Алисой, падающей в кроличью нору. Должно быть, мне снится сон. Однако текст последнего послания Соньера со всей определенностью указывал на это место.
The Holy Grail 'neath ancient Roslin waits.	Грааль под древним Рослином вас ждет.
Langdon had fantasized that Sauniere's "Grail map" would be a diagram—a drawing with an X-marks-the-spot—and yet the Priory's final secret had been unveiled in the same way Sauniere had spoken to them from the beginning. Simple verse. Four explicit lines that pointed without a doubt to this very spot. In addition to identifying Rosslyn by name, the verse made reference to several of the chapel's renowned architectural features.	Лэнгдону почему-то казалось, что карта Грааля должна представлять собой некую схему, или диаграмму, рисунок, где местонахождение Грааля помечено крестиком. Судя по всему, им придется изрядно поломать голову, чтобы раскрыть последнюю тайну Приората. Соньер зашифровал ее тем же образом. В виде простого на первый взгляд стишка. В описании часовни Рослин упоминалось несколько самых характерных архитектурных ее особенностей.
Despite the clarity of Sauniere's final revelation, Langdon had been left feeling more off balance than enlightened. To him, Rosslyn Chapel seemed far too obvious a location. For centuries, this stone chapel had echoed with whispers of the Holy Grail's presence.The whispers had turned to shouts in recent decades when ground-penetrating radar revealed the presence of an astonishing structure beneath the chapel—a massive subterranean chamber. Not only did this deep vault dwarf the chapel atop it, but it appeared to have no entrance or exit. Archaeologists petitioned to begin blasting through the bedrock to reach the mysterious chamber, but the Rosslyn Trust expressly forbade any excavation of the sacred site. Of course, this only fueled the fires of speculation. What was the Rosslyn Trust trying to hide?	Несмотря на кажущуюся простоту последнего послания Соньера, Лэнгдон чувствовал себя несколько неуверенно. Слишком уж известным было это место, часовня Рослин. На протяжении веков каменный храм сопровождали разнообразные легенды и домыслы о Граале, сводившиеся к тому, что сокровище должно находиться именно в часовне. В последние десятилетия об этом уже перестали говорить шепотом. Напротив, стали кричать на каждом углу, после того как с помощью некоего мощного радара удалось обнаружить, что под зданием находится просторное подземное помещение. И этот загадочный "сейф" не только держал на себе всю постройку. У него, похоже, не было ни входа, ни выхода. Археологи запрашивали разрешения начать пробиваться с помощью взрывов в скале к таинственной камере, но Фонд Рослин категорически запретил все работы такого рода в священном месте. И это только подогрело слухи и спекуляции. Что пытается скрыть от общественности Фонд Рослин?
Rosslyn had now become a pilgrimage site for mystery seekers. Some claimed they were drawn here by the powerful magnetic field that emanated inexplicably from these coordinates, some claimed they came to search the hillside for a hidden entrance to the vault, but most admitted they had come simply to wander the grounds and absorb the lore of the Holy Grail.	Часовня стала местом самого активного паломничества. Искатели приключений, охотники за тайнами утверждали, будто их притягивает сюда мощным магнитным полем; многие говорили, что пришли искать скрытый где-то на склоне холма вход в подземелье. Но большинство признавали, что приехали сюда просто побродить по священным землям и побольше узнать о Граале.
Although Langdon had never been to Rosslyn before now, he always chuckled when he heard the chapel described as the current home of the Holy Grail. Admittedly, Rosslyn once might have been home to the Grail, long ago... but certainly no longer. Far too much attention had been drawn to Rosslyn in past	Сам Лэнгдон никогда здесь не был, но всякий раз посмеивался, когда ему говорили, что именно часовня Рослин — последнее прибежище Грааля. Нет, по всей видимости, часовня на какое-то время приютила Грааль в далеком прошлом... Столь же очевидно, что сейчас там его нет, просто быть не

decades, and sooner or later someone would find a way to break into the vault.	может. Слишком уж много внимания было привлечено к часовне последние десятилетия. К тому же рано или поздно люди найдут способ пробиться в подземелье.
True Grail academics agreed that Rosslyn was a decoy— one of the devious dead ends the Priory crafted so convincingly. Tonight, however, with the Priory's keystone offering a verse that pointed directly to this spot, Langdon no longer felt so smug. A perplexing question had been running through his mind all day:Why would Sauniere go to such effort to guide us to so obvious a location?	Серьезные ученые, занимавшиеся Граалем, дружно сходились в одном: Рослин — это своего рода ловушка, специально подстроенная Приоратом, чтобы навести охотников за Граалем на ложный след. Однако сейчас, прочитав последнее послание, спрятанное в краеугольном камне, Лэнгдон уже не был так в этом уверен. Весь этот день его мучил и преследовал один вопрос: Зачем Соньер потратил столько усилий, чтобы привести нас к столь очевидной цели?
There seemed only one logical answer. There is something about Rosslyn we have yet to understand.	Ответ напрашивался только один. Есть в Рослин нечто такое, чего мы еще не знаем и не понимаем.
"Robert?" Sophie was standing outside the car, looking back at him. "Are you corning?" She was holding the rosewood box, which Captain Fache had returned to them. Inside, both cryptexes had been reassembled and nested as they had been found. The papyrus verse was locked safely at its core—minus the shattered vial of vinegar.	— Роберт! — окликнула его стоявшая возле машины Софи. — Так вы идете или нет? — В руках она держала шкатулку палисандрового дерева, которую любезно отдал ей Фаш. Внутри находились оба криптекса, вновь собранные и помещенные в ячейки. Папирус со стихами занял место в меньшем из них, но, разумеется, пузырька с уксусом там уже не было.
Making their way up the long gravel path, Langdon and Sophie passed the famous west wall of the chapel. Casual visitors assumed this oddly protruding wall was a section of the chapel that had not been finished. The truth, Langdon recalled, was far more intriguing.	Пройдя по длинной, выложенной гравием дорожке, Лэнгдон с Софи оказались возле знаменитой западной стены часовни. Обычные посетители считали, что странно выступающая стена — это недостроенная часть храма. На самом деле, насколько было известно Лэнгдону, история ее была более интригующей.
The west wall of Solomon's Temple.	Западная стена храма царя Соломона.
The Knights Templar had designed Rosslyn Chapel as an exact architectural blueprint of Solomon's Temple in Jerusalem—complete with a west wall, a narrow rectangular sanctuary, and a subterranean vault like the Holy of Holies, in which the original nine knights had first unearthed their priceless treasure. Langdon had to admit, there existed an intriguing symmetry in the idea of the Templars building a modern Grail repository that echoed the Grail's original hiding place.	Рыцари ордена тамплиеров, создававшие часовню, решили выстроить ее по точному образу и подобию храма царя Соломона в Иерусалиме. Снабдить выступающей западной стеной, узким прямоугольным святилищем и подземным помещением, копией Святая Святых — места, где некогда девять тамплиеров нашли бесценное сокровище. Лэнгдон был вынужден признать: само это сходство служило очевидным намеком на то, что на земле Шотландии тамплиеры выстроили более современное хранилище для Грааля.
Rosslyn Chapel's entrance was more modest than Langdon expected. The small wooden door had two iron hinges and a simple, oak sign.	Вход в часовню Рослин оказался скромнее, чем он ожидал. Маленькая деревянная дверь на двух петлях, рядом дощечка из дуба с надписью:
ROSLIN	РОСЛИН
This ancient spelling, Langdon explained to Sophie, derived from the Rose Line meridian on which the chapel sat; or, as Grail academics preferred to believe, from the "Line of Rose"—the ancestral lineage of Mary Magdalene.	Лэнгдон объяснил Софи, что это старинное написание, что само слово происходит от названия меридиана "линия Розы", что именно на этом меридиане и стоит часовня. А затем добавил, что ученые, специалисты по Граалю, считают, что "линия Розы" означает также потомство Марии Магдалины.
The chapel would be closing soon, and as Langdon pulled open the door, a warm puff of air escaped, as if the ancient edifice were heaving a weary sigh at the end of a long day. Her entry arches burgeoned with carved cinquefoils.	Часовня вскоре должна была закрыться для посетителей, а потому Лэнгдон решительно толкнул дверь. Лицо обдало теплым ветерком, точно нутро древнего храма устало выдохнуло в конце долгого дня. Арки над входом украшала резьба в виде пятилистников.
Roses. The womb of the goddess. Entering with	Розы. Чрево богини. Войдя вместе с Софи в

Sophie, Langdon felt his eyes reaching across the famous sanctuary and taking it all in. Although he had read accounts of Rosslyn's arrestingly intricate stonework, seeing it in person was an overwhelming encounter.	часовню, Лэнгдон окинул помещение пристальным и жадным взглядом, точно пытался сразу вобрать все. Он много читал об искусной резьбе по камню, украшавшей внутреннее убранство храма, но видеть ее собственными глазами — совсем другое дело.
Symbology heaven, one of Langdon's colleagues had called it.	Рай символов — так как-то назвал этот храм один из коллег Лэнгдона.
Every surface in the chapel had been carved with symbols —Christian cruciforms, Jewish stars, Masonic seals, Templar crosses, cornucopias, pyramids, astrological signs, plants, vegetables, pentacles, and roses. The Knights Templar had been master stonemasons, erecting Templar churches all over Europe, but Rosslyn was considered their most sublime labor of love and veneration. The master masons had left no stone uncarved. Rosslyn Chapel was a shrine to all faiths... to all traditions... and, above all, to nature and the goddess.	Казалось, на стенах не было и дюйма свободного пространства, все сплошь покрывали символы. Христианские кресты, иудейские звезды, масонские печати, кресты ордена тамплиеров, роги изобилия, пирамиды, астрологические знаки, растения, овощи, пятиконечные звезды и розы. Рыцари-тамплиеры были искуснейшими резчиками по камню, даром что основали союз каменщиков, возводили свои церкви по всей Европе. Но Рослин по праву считалась образчиком их выдающегося мастерства. Сразу было видно, что работали они здесь с особой любовью и тщанием. Мастера не оставили ни единого камня без рисунка. Часовня Рослин была храмом всех религий... всех традиций, но прежде всего она была храмом, прославляющим Природу и священное женское начало.
The sanctuary was empty except for a handful of visitors listening to a young man giving the day's last tour. He was leading them in a single-file line along a well-known route on the floor—an invisible pathway linking six key architectural points within the sanctuary. Generations of visitors had walked these straight lines, connecting the points, and their countless footsteps had engraved an enormous symbol on the floor.	Внутри почти никого, лишь небольшая группа туристов, столпившихся вокруг молодого экскурсовода, дающего какие-то пояснения. Он вел их привычным, изведанным маршрутом, невидимой тропой, соединяющей шесть ключевых архитектурных точек внутренней части здания. За столетия целые поколения посетителей протоптали эти прямые линии, соединяющие точки, и на полу образовался огромный символ.
The Star of David, Langdon thought. No coincidence there. Also known as Solomon's Seal, this hexagram had once been the secret symbol of the stargazing priests and was later adopted by the Israelite kings— David and Solomon.	Звезда Давида, подумал Лэнгдон. Нет, это не совпадение. Известная также под названием Соломоновой печати, эта фигура некогда была тайным символом древних звездочетов-священников, а позже была принята в качестве символа власти царями иудейскими — Давидом и Соломоном.
The docent had seen Langdon and Sophie enter, and although it was closing time, offered a pleasant smile and motioned for them to feel free to look around.	Церковный служка заметил Лэнгдона и Софи и, несмотря на позднее время, приветливо улыбнулся и сделал жест, приглашающий их осмотреть храм.
Langdon nodded his thanks and began to move deeper into the sanctuary. Sophie, however, stood riveted in the entryway, a puzzled look on her face.	Лэнгдон кивнул в знак благодарности и двинулся дальше. А Софи так и осталась у дверей, и по ее лицу было видно, что она растеряна и удивлена.
"What is it?" Langdon asked.	— В чем дело? — спросил Лэнгдон. Софи оглядывала часовню.
Sophie stared out at the chapel. "I think... I've been here."	— Мне кажется... я здесь уже бывала. Лэнгдон удивился:
Langdon was surprised. "But you said you hadn't even heard of Rosslyn."	— Но вы говорили, что никогда даже не слышали о часовне Рослин.
"I hadn't..." She scanned the sanctuary, looking uncertain. "My grandfather must have brought me here when I was very young. I don't know. It feels familiar." As her eyes scanned the room, she began nodding with more certainty. "Yes." She pointed to the front of the sanctuary. "Those two pillars... I've seen them."	— Не слышала... — Она неуверенно осмотрелась.— Должно быть, дедушка привозил меня сюда, когда я была еще совсем маленькой. Не знаю. Не помню. Но все так знакомо. — Софи продолжала оглядывать внутреннее убранство часовни. И

	кивнула. — Да, точно. — Она указала вперед. — Эти две колонны. Я их точно видела.
Langdon looked at the pair of intricately sculpted columns at the far end of the sanctuary. Their white lacework carvings seemed to smolder with a ruddy glow as the last of the day's sunlight streamed in through the west window.The pillars—positioned where the altar would normally stand—were an oddly matched pair. The pillar on the left was carved with simple, vertical lines, while the pillar on the right was embellished with an ornate, flowering spiral.	Лэнгдон проследил за направлением ее взгляда и увидел в дальнем конце помещения две покрытые искусной резьбой колонны. Белые каменные кружева отливали красновато-золотистыми отблесками, на них через окно падали последние лучи заходящего солнца. Сами колонны, расположенные в том месте, где обычно находится алтарь, являли собой довольно странную пару. Та, что слева, была покрыта резьбой из простых вертикальных линий, правую же по спирали украшал сложный цветочный узор.
Sophie was already moving toward them. Langdon hurried after her, and as they reached the pillars, Sophie was nodding with incredulity. "Yes, I'm positive I have seen these!"	Софи направилась к ним, и Лэнгдон поспешил следом. Приблизившись к колоннам, Софи решительно заявила: — Да, я совершенно уверена, что видела их!
"I don't doubt you've seen them," Langdon said, "but it wasn't necessarily here.”	— Не сомневаюсь, что видели, — заметил Лэнгдон. — Но вовсе не обязательно здесь.
She turned. "What do you mean?"	Она обернулась к нему: — О чем это вы?
"These two pillars are the most duplicated architectural structures in history. Replicas exist all over the world."	— Эти колонны имеют массу архитектурных двойников по всему свету. Их копии производили неоднократно на протяжении веков.
"Replicas of Rosslyn?" She looked skeptical.	— Копии Рослин? — недоверчиво воскликнула Софи.
"No. Of the pillars. Do you remember earlier that I mentioned Rosslyn itself is a copy of Solomon's Temple? Those two pillars are exact replicas of the two pillars that stood at the head of Solomon's Temple." Langdon pointed to the pillar on the left. "That's called Boaz—or the Mason's Pillar. The other is called Jachin—or the Apprentice Pillar." He paused. "In fact, virtually every Masonic temple in the world has two pillars like these."	— Нет. Самих колонн. Помните, чуть раньше я говорил о том, что часовня Рослин является копией храма царя Соломона. И эти две колонны представляют собой точную копию тех, что некогда украшали вход в храм Соломона. — Лэнгдон указал на левую колонну.— Вот эта называется Боаз, или Масонская колонна. А та, что справа, — Джачин, или Колонна подмастерья.— Он помолчал, затем добавил: — Вообще-то в каждом масонском храме имеются две такие колонны.
Langdon had already explained to her about the Templars' powerful historic ties to the modern Masonic secret societies, whose primary degrees—Apprentice Freemason, Fellowcraft Freemason, and Master Mason—harked back to early Templar days. Sophie's grandfather's final verse made direct reference to the Master Masons who adorned Rosslyn with their carved artistic offerings. It also noted Rosslyn's central ceiling, which was covered with carvings of stars and planets.	Лэнгдон уже рассказывал Софи о тесных исторических связях ордена тамплиеров с современными тайными масонскими обществами. В последнем стихотворении Жака Соньера как раз содержалось прямое указание на мастеров-масонов, которые украсили Рослин искусной резьбой по камню. Говорилось в нем и о потолке часовни, украшенном резьбой в виде звезд и планет.
"I've never been in a Masonic temple," Sophie said, still eyeing the pillars. "I am almost positive I saw these here.” She turned back into the chapel, as if looking for something else to jog her memory.	— Я никогда не была в масонском храме, — призналась Софи, разглядывая колонны, — но почти уверена, что видела эти колонны именно здесь. — И она начала озираться, словно в попытке отыскать что-то еще, что могло освежить память.
The rest of the visitors were now leaving, and the young docent made his way across the chapel to them with a pleasant smile. He was a handsome young man in his late twenties, with a Scottish brogue and strawberry blond hair. "I'm about to close up for the day. May I help you find anything?"	Туристы уходили, и экскурсовод с приветливой улыбкой поспешил навстречу Лэнгдону и Софи. Это был красивый молодой человек лет двадцати семи в ботинках на толстой подошве. Волосы длинные и светлые, как солома.— А мы уже закрываемся. Могу я вам чем-то помочь?
How about the Holy Grail? Langdon wanted to say.	Как насчет того, чтобы помочь нам найти Грааль? — подумал Лэнгдон.
"The code," Sophie blurted, in sudden revelation. "There's a code here!"	— Код! — вдруг выпалила Софи, и лицо ее оживилось. — Здесь должен быть код!
The docent looked pleased by her enthusiasm. "Yes there is, ma'am."	Молодой человек улыбнулся: — Да, он здесь есть, мэм.

"It's on the ceiling," she said, turning to the right-hand wall. "Somewhere over... there."	— На потолке, — пробормотала она, указывая на стену справа. — Где-то вон там...
He smiled. "Not your first visit to Rosslyn, I see."	— Как вижу, вы здесь не впервые, — заметил светловолосый красавец.
The code, Langdon thought. He had forgotten that little bit of lore. Among Rosslyn's numerous mysteries was a vaulted archway from which hundreds of stone blocks protruded, jutting down to form a bizarre multifaceted surface. Each block was carved with a symbol, seemingly at random, creating a cipher of unfathomable proportion. Some people believed the code revealed the entrance to the vault beneath the chapel.	Код, подумал Лэнгдон. Он совсем забыл об этой архитектурной особенности часовни. Помимо всего прочего, часовня Рослин была знаменита сводчатой аркой, из которой выступали сотни каменных блоков. Каждый блок был украшен каким-то одним символом, на первый взгляд взятым произвольно, но вместе они создавали некое пространное шифрованное послание, разгадать которое еще никому не удавалось. Одни считали, что этот код может открыть доступ в подземелье.
Others believed it told the true Grail legend. Not that it mattered—cryptographers had been trying for centuries to decipher its meaning. To this day the Rosslyn Trust offered a generous reward to anyone who could unveil the secret meaning, but the code remained a mystery. "I'd be happy to show... "	Другие полагали, что здесь зашифрована истинная история Грааля. На протяжении веков криптографы бились над ним — и все напрасно. Даже сегодня Фонд Рослин предлагал щедрое вознаграждение тому, кто сумеет разгадать значение этих символов, но оно по-прежнему оставалось тайной.— Буду рад показать вам...
The docent's voice trailed off.	Однако Софи не слышала, что говорит молодой человек.
My first code, Sophie thought, moving alone, in a trance, toward the encoded archway. Having handed the rosewood box to Langdon, she could feel herself momentarily forgetting all about the Holy Grail, the Priory of Sion, and all the mysteries of the past day. When she arrived beneath the encoded ceiling and saw the symbols above her, the memories came flooding back. She was recalling her first visit here, and strangely, the memories conjured an unexpected sadness.	Мой первый код, думала она, направляясь, точно в трансе, к сводчатой арке. Отдав шкатулку розового дерева Лэнгдону, она на какое-то время позабыла о Граале, Приорате Сиона, обо всех тайнах, с которыми довелось столкнуться накануне. И вот теперь, когда она увидела этот сводчатый потолок, усыпанный символами, на нее нахлынули воспоминания. Она вспомнила, как и при каких обстоятельствах побывала здесь впервые, и ощутила тягостную грусть.
She was a little girl... a year or so after her family's death. Her grandfather had brought her to Scotland on a short vacation. They had come to see Rosslyn Chapel before going back to Paris. It was late evening, and the chapel was closed. But they were still inside.	Она совсем еще маленькая девочка... прошел лишь год после гибели ее семьи. Дед привез ее в Шотландию на короткие каникулы. Перед тем как отправиться домой, в Париж, они решили осмотреть часовню Рослин. Был уже вечер, и часовня оказалась закрыта. Но каким-то образом они все же попали в нее.
"Can we go home, Grand-pere?" Sophie begged, feeling tired.	— А скоро домой, дедуля? — взмолилась Софи. Она очень устала.
"Soon, dear, very soon." His voice was melancholy. "I have one last thing I need to do here. How about if you wait in the car?"	— Скоро, милая, скоро. — Голос деда звучал почему-то грустно. — Просто у меня тут одно небольшое дельце. Может, подождешь в машине?
"You're doing another big person thing?"	— Очень важное дело, да? Дед кивнул:
He nodded. "I'll be fast. I promise."	— Я скоро. Обещаю.
"Can I do the archway code again? That was fun."	— А можно мне еще раз посмотреть на аркин код? Это так интересно!
"I don't know. I have to step outside. You won't be frightened in here alone?"	— Ну не знаю. Мне нужно выйти на минутку. Ты не испугаешься здесь одна?
"Of course not!" she said with a huff. "It's not even dark yet!"	— Ничего я не испугаюсь! — фыркнула она. — Еще даже не стемнело!
He smiled. "Very well then." He led her over to the elaborate archway he had shown her earlier.	Он улыбнулся:— Ну ладно, так и быть. — И подвел ее к высокой сводчатой арке, которую показывал чуть раньше.
Sophie immediately plopped down on the stone floor,	Софи плюхнулась на каменный пол, улеглась на спину

lying on her back and staring up at the collage of puzzle pieces overhead. "I'm going to break this code before you get back!"	и начала разглядывать удивительные рисунки над головой.
"It's a race then." He bent over, kissed her forehead, and walked to the nearby side door. "I'll be right outside. I'll leave the door open. If you need me, just call." He exited into the soft evening light.	— Да я запросто разгадаю этот код! Ты и вернуться не успеешь! — Тогда поспеши. — Дед наклонился, поцеловал ее в лоб и направился к ближайшей боковой двери. — Я выйду только на минутку. Дверь оставлю открытой. Если что понадобится, позови. — С этими словами он вышел в мягкий вечерний свет.
Sophie lay there on the floor, gazing up at the code. Her eyes felt sleepy. After a few minutes, the symbols got fuzzy. And then they disappeared.	Софи лежала на полу и разглядывала знаки. Глаза слипались. Через несколько минут буквы стали расплываться, а потом и вовсе померкли. Она уснула.
When Sophie awoke, the floor felt cold.	Проснулась Софи от холода.
"Grand-pere?"	— Grand-pere?..
There was no answer. Standing up, she brushed herself off. The side door was still open. The evening was getting darker. She walked outside and could see her grandfather standing on the porch of a nearby stone house directly behind the church. Her grandfather was talking quietly to a person barely visible inside the screened door.	Ответа не последовало. Софи поднялась, отряхнула платье. Боковая дверь была открыта. На улице стемнело. Она вышла и увидела деда. Он стоял на крыльце небольшого дома из грубого камня, что находился невдалеке от часовни, и разговаривал с кем-то. Софи не видела с кем, человек был скрыт от нее застекленной дверью.
"Grand-pere?" she called.	— Дедуля! — снова окликнула она.
Her grandfather turned and waved, motioning for her to wait just a moment. Then, slowly, he said some final words to the person inside and blew a kiss toward the screened door. He came to her with tearful eyes.	Дед обернулся и махнул ей рукой, призывая подождать еще немного. Затем сказал что-то собеседнику и послал воздушный поцелуй. А потом подошел к ней, и Софи заметила в его глазах слезы.
"Why are you crying, Grand-pere?"	— Почему ты плачешь, дедуля?
He picked her up and held her close. "Oh, Sophie, you and I have said good-bye to a lot of people this year. It's hard."	Он поднял ее с пола, крепко прижал к себе.— Ах, Софи! Нам с тобой в этом году пришлось сказать "прощай" многим людям. И это тяжко.
Sophie thought of the accident, of saying good-bye to her mother and father, her grandmother and baby brother. "Were you saying goodbye to another person?"	Софи вспомнила о катастрофе, о том, как прощалась с мамой и папой, бабушкой и маленьким братиком.— Ну а сейчас ты прощался с кем-то другим, да?
"To a dear friend whom I love very much," he replied, his voice heavy with emotion. "And I fear I will not see her again for a very long time."	— С очень близким и дорогим другом, которого люблю, — ответил он сдавленным голосом. — И боюсь, не увижу ее еще очень и очень долго.
Standing with the docent, Langdon had been scanning the chapel walls and feeling a rising wariness that a dead end might be looming. Sophie had wandered off to look at the code and left Langdon holding the rosewood box, which contained a Grail map that now appeared to be no help at all. Although Sauniere's poem clearly indicated Rosslyn, Langdon was not sure what to do now that they had arrived. The poem made reference to a "blade and chalice," which Langdon saw nowhere.	Лэнгдон оглядывал стены часовни, и у него возникло дурное предчувствие, что они вновь в тупике. Софи отошла посмотреть код на арке и оставила Лэнгдону шкатулку розового дерева с указанием местонахождения Грааля, но этот последний ключ ничуть не помог. Хотя стихотворение Соньера совершенно четко указывало на часовню Рослин, теперь Лэнгдон вовсе не был уверен, что они попали по адресу. Ведь там были слова "сосуд" и "меч", а этих символов он здесь не видел.
The Holy Grail 'neath ancient Roslin waits. The blade and chalice guarding o'er Her gates.	Грааль под древним Рослином вас ждет. Сосуд и меч там охраняют вход.
Again Langdon sensed there remained some facet of this mystery yet to reveal itself."I hate to pry," the docent said, eyeing the rosewood box in Langdon's hands. "But this box... might I ask where you got it?"	И Лэнгдон снова почувствовал, что от него ускользает какая-то небольшая, но важная деталь этой загадки.— Вы уж извините за любопытство, — произнес экскурсовод, не сводя глаз со шкатулки розового дерева в руках Лэнгдона. — Но эта шкатулка... могу я спросить, откуда она у вас?
Langdon gave a weary laugh. "That's an exceptionally long story."	Лэнгдон устало усмехнулся:— О, это очень долгая история.
The young man hesitated, his eyes on the box again. "It's the strangest thing—my grandmother has a box	Молодой человек колебался, не зная, с чего начать. И не отводил взгляда от шкатулки.— Странно... но, знаете, у моей бабушки точно такая

exactly like that—a jewelry box. Identical polished rosewood, same inlaid rose, even the hinges look the same."	же... для драгоценностей.
Langdon knew the young man must be mistaken. If ever a box had been one of a kind, it was this one—the box custom-made for the Priory keystone. "The two boxes may be similar but—"	Лэнгдон был уверен, что молодой человек ошибается. Такая шкатулка может быть только одна, изготовленная вручную для хранения краеугольного камня Приората.— Возможно, они просто похожи, но...
The side door closed loudly, drawing both of their gazes. Sophie had exited without a word and was now wandering down the bluff toward a fieldstone house nearby. Langdon stared after her. Where is she going? She had been acting strangely ever since they entered the building. He turned to the docent. "Do you know what that house is?"	Разговор их прервал громкий стук боковой двери. Софи, не говоря ни слова, вышла из часовни и теперь спускалась по пологому склону холма к стоявшему чуть поодаль каменному строению. Куда это она направилась? И вообще она как-то странно себя ведет с тех пор, как они зашли в часовню. Лэнгдон обернулся к своему собеседнику:— Вы знаете, чей это дом?
He nodded, also looking puzzled that Sophie was going down there. "That's the chapel rectory. The chapel curator lives there. She also happens to be the head of the Rosslyn Trust." He paused. "And my grandmother."	Молодой человек несколько растерянно кивнул:— Это дом приходского священника. Там же живет и куратор часовни, по совместительству она у нас глава трастового Фонда Рослин. — Он замялся. — И еще она приходится мне бабушкой.
"Your grandmother heads the Rosslyn Trust?"	— Ваша бабушка возглавляет Фонд Рослин? Молодой человек снова кивнул:
The young man nodded. "I live with her in the rectory and help keep up the chapel and give tours." He shrugged. "I've lived here my whole life. My grandmother raised me in that house."	— Я живу с ней в этом доме, помогаю приглядывать за часовней, провожу экскурсии. — Он пожал плечами. — Провел здесь всю жизнь. Бабушка вырастила и воспитала меня в этом доме.
Concerned for Sophie, Langdon moved across the chapel toward the door to call out to her. He was only halfway there when he stopped short. Something the young man said just registered. My grandmother raised me.	Лэнгдона беспокоила Софи, и он направился за ней к дому, но на полпути вдруг резко остановился. В ушах звучали слова молодого человека. Бабушка вырастила и воспитала меня в этом доме.
Langdon looked out at Sophie on the bluff, then down at the rosewood box in his hand. Impossible. Slowly, Langdon turned back to the young man. "You said your grandmother has a box like this one?"	Лэнгдон взглянул на удалявшуюся фигурку Софи, затем перевел взгляд на шкатулку розового дерева, которую по-прежнему держал в руках. Нет, этого просто быть не может! Он повернулся к молодому человеку:— Так, вы говорите, у вашей бабушки есть точно такая же шкатулка?
"Almost identical."	— Да. Просто копия.
"Where did she get it?"	— А откуда она у нее?
"My grandfather made it for her. He died when I was a baby, but my grandmother still talks about him. She says he was a genius with his hands. He made all kinds of things."	— Дедушка сделал, специально для нее. Он умер, когда я был еще младенцем, но бабушка его помнит. Много о нем рассказывает. Он был настоящим умельцем. Золотые руки.
Langdon glimpsed an unimaginable web of connections emerging. "You said your grandmother raised you. Do you mind my asking what happened to your parents?"	Лэнгдон чувствовал, что нащупал какую-то нить. — Вы сказали, вас воспитала бабушка. Могу ли я спросить, что произошло с вашими родителями?
The young man looked surprised. "They died when I was young." He paused. "The same day as my grandfather."	Похоже, этот вопрос удивил молодого человека.— Они умерли, когда я был совсем маленьким, В один день с дедом.
Langdon's heart pounded. "In a car accident?"	Сердце у Лэнгдона бешено забилось. — В автомобильной катастрофе?
The docent recoiled, a look of bewilderment in his olive-green eyes. "Yes. In a car accident. My entire family died that day. I lost my grandfather, my parents, and..." He hesitated, glancing down at the floor. "And your sister,"	В оливково-зеленых глазах экскурсовода промелькнуло удивление.— Да. В автокатастрофе. Тогда погибла вся семья. Я потерял деда, родителей и... — Тут он умолк и опустил

Langdon said.	глаза. — И сестру, — закончил за него Лэнгдон.
Out on the bluff, the fieldstone house was exactly as Sophie remembered it. Night was falling now, and the house exuded a warm and inviting aura. The smell of bread wafted through the opened screened door, and a golden light shone in the windows. As Sophie approached, she could hear the quiet sounds of sobbing from within.	Дом из грубого камня был в точности таким, каким запомнила его Софи. Настала ночь, и дом так и манил уютом и теплом. Из приоткрытой застекленной двери доносился восхитительный запах свежеиспеченного хлеба, в окошках мерцал золотистый свет. Софи приблизилась и вдруг услышала внутри чьи-то сдавленные рыдания.
Through the screened door, Sophie saw an elderly woman in the hallway. Her back was to the door, but Sophie could see she was crying. The woman had long, luxuriant, silver hair that conjured an unexpected wisp of memory. Feeling herself drawn closer, Sophie stepped onto the porch stairs. The woman was clutching a framed photograph of a man and touching her fingertips to his face with loving sadness.	Заглянув в прихожую, она увидела пожилую женщину. Та стояла спиной к двери, но Софи поняла, что слышала именно ее плач. У женщины были длинные роскошные волосы, в которых серебрилась седина. Софи с замиранием сердца шагнула на крыльцо. Теперь она видела: женщина держит в руках фотографию мужчины в рамочке. Нежно и с грустью поглаживает изображенное там лицо.
It was a face Sophie knew well. Grand-pere.	И лицо это было так хорошо знакомо Софи!Grand-pere...
The woman had obviously heard the sad news of his death last night.	Очевидно, женщина услышала печальное известие о его смерти не далее как вчера ночью.
A board squeaked beneath Sophie's feet, and the woman turned slowly, her sad eyes finding Sophie's. Sophie wanted to run, but she stood transfixed. The woman's fervent gaze never wavered as she set down the photo and approached the screened door. An eternity seemed to pass as the two women stared at one another through the thin mesh. Then, like the slowly gathering swell of an ocean wave, the woman's visage transformed from one of uncertainty... to disbelief... to hope... and finally, to cresting joy.	Тут под ногой Софи скрипнула половица, женщина резко обернулась и встретилась глазами с Софи. Та хотела бежать, но ноги не слушались. Женщина лихорадочно переводила взгляд с лица Софи на снимок и обратно. Затем она поставила фотографию на полочку и подошла к двери. Они с Софи стояли и смотрели друг на друга сквозь стеклянную перегородку. Казалось, прошла целая вечность. Неуверенность, удивление, надежда — вот какие чувства отражались на лице пожилой дамы... И наконец их, точно волной, смыло радостное озарение.
Throwing open the door, she came out, reaching with soft hands, cradling Sophie's thunderstruck face. "Oh, dear child... look at you!"	Она распахнула дверь, выбежала на крыльцо, протянула руки, начала гладить и ощупывать мягкими ладонями лицо Софи. Та стояла точно громом пораженная. — О, дитя мое... милая моя, родная!
Although Sophie did not recognize her, she knew who this woman was. She tried to speak but found she could not even breathe.	Софи не узнавала ее, но сразу же почувствовала, кто эта женщина. Пыталась что-то сказать, но губы не слушались.
"Sophie," the woman sobbed, kissing her forehead.	— Софи!.. — зарыдала женщина, покрывая ее поцелуями. Наконец Софи все же удалось выдавить шепотом:
Sophie's words were a choked whisper. "But... Grand-pere said you were..."	— Но... дедуля, он же говорил, вы все...
"I know." The woman placed her tender hands on Sophie's shoulders and gazed at her with familiar eyes. "Your grandfather and I were forced to say so many things. We did what we thought was right. I'm so sorry. It was for your own safety, princess."	— Знаю, знаю. — Обняв Софи за плечи, женщина смотрела на нее такими знакомыми глазами. — Мы с твоим дедушкой были вынуждены говорить много разных ужасных вещей. И делали это лишь потому, что считали: иначе нельзя. Мне так жаль... Но это было ради твоей же безопасности, Принцесса.
Sophie heard her final word, and immediately thought of her grandfather, who had called her princess for so many years. The sound of his voice seemed to echo now in the ancient stones of Rosslyn, settling through the earth and reverberating in the unknown hollows below.	Услышав это последнее слово, Софи тут же вспомнила о деде. Долгие годы он называл ее именно так — Принцесса. Казалось, звук его голоса эхом разносится по каменистым склонам, отлетает от стен и башен Рослина. Проникает сквозь землю и гулом отдается в неведомых пустотах.

The woman threw her arms around Sophie, the tears flowing faster. "Your grandfather wanted so badly to tell you everything. But things were difficult between you two. He tried so hard. There's so much to explain. So very much to explain." She kissed Sophie's forehead once again, then whispered in her ear. "No more secrets, princess. It's time you learn the truth about our family."	Женщина продолжала обнимать Софи, слезы градом катились по ее лицу.— Твой дед так хотел рассказать тебе всю правду! Но потом вы поссорились. Он очень переживал, изо всех сил старался помириться. Ему так много надо было тебе объяснить! Так много объяснить!.. — Она поцеловала Софи в лоб, затем шепнула на ушко: — Больше никаких секретов, Принцесса. Пришла пора узнать всю правду о твоей семье.
***
Sophie and her grandmother were seated on the porch stairs in a tearful hug when the young docent dashed across the lawn, his eyes shining with hope and disbelief.	Софи с бабушкой сидели на крыльце, плача от радости и переживаний, и тут через лужайку к ним бросился светловолосый молодой человек. В глазах его светилась надежда.
"Sophie?"	— Софи?..
Through her tears, Sophie nodded, standing. She did not know the young man's face, but as they embraced, she could feel the power of the blood coursing through his veins... the blood she now understood they shared.	Софи кивнула, смахнула слезы и поднялась. Лицо молодого человека не было ей знакомо, но, когда они обнялись, она почувствовала, что он всегда был ей родным, что в жилах их бежит одна кровь...
When Langdon walked across the lawn to join them, Sophie could not imagine that only yesterday she had felt so alone in the world. And now, somehow, in this foreign place, in the company of three people she barely knew, she felt at last that she was home.	Вскоре и Лэнгдон присоединился к ним. Софи до сих пор не верилось, что лишь вчера она чувствовала себя такой одинокой в огромном мире. И вот теперь в чужой стране, в незнакомом месте, в окружении трех самых близких ей людей она поняла, что наконец обрела настоящий дом.
CHAPTER 105	ГЛАВА 105
Night had fallen over Rosslyn.	Ночь опустилась на Рослин.
Robert Langdon stood alone on the porch of the fieldstone house enjoying the sounds of laughter and reunion drifting through the screened door behind him. The mug of potent Brazilian coffee in his hand had granted him a hazy reprieve from his mounting exhaustion, and yet he sensed the reprieve would be fleeting. The fatigue in his body went to the core.	Лэнгдон в одиночестве стоял на крыльце. И улыбался, прислушиваясь к доносившимся из-за застекленной двери смеху и болтовне. Кружка крепкого бразильского кофе помогла преодолеть навалившуюся сонливость, но он знал — это ненадолго. Слишком уж он устал за последние два дня.
"You slipped out quietly," a voice behind him said.	— Вы так тихо от нас ускользнули, — услышал он голос за спиной.
He turned. Sophie's grandmother emerged, her silver hair shimmering in the night. Her name, for the last twenty-eight years at least, was Marie Chauvel.	Лэнгдон обернулся. В дверях стояла бабушка Софи, серебристые волосы мерцали в лунном свете. Теперь он знал, что последние двадцать восемь лет она носила имя Мари Шовель.
Langdon gave a tired smile. "I thought I'd give your family some time together." Through the window, he could see Sophie talking with her brother.	Лэнгдон устало улыбнулся в ответ:— Просто подумал: надо же дать членам семьи возможность вдоволь наговориться после столь долгой разлуки. — Он видел в окно, как Софи что-то рассказывает брату.
Marie came over and stood beside him. "Mr. Langdon, when I first heard of Jacques's murder, I was terrified for Sophie's safety. Seeing her standing in my doorway tonight was the greatest relief of my life. I cannot thank you enough."	Мари подошла и остановилась рядом.— Мистер Лэнгдон, как только я услышала об убийстве Жака, тут же страшно испугалась за Софи. И, увидев ее сегодня у дверей дома, испытала невероятное облегчение. У меня просто нет слов, чтобы выразить вам свою благодарность.
Langdon had no idea how to respond. Although he had offered to give Sophie and her grandmother time to talk in private, Marie had asked him to stay and listen. My husband obviously trusted you, Mr. Langdon, so I do as well.	Лэнгдон не знал, что ответить. И хотя чуть раньше он предоставил Софи возможность поговорить с бабушкой наедине, Мари попросила его остаться и послушать. Мой муж безоговорочно вам доверял, мистер Лэнгдон. Стало быть, и я могу доверять.
And so Langdon had remained, standing beside Sophie and listening in mute astonishment while Marie told the story of Sophie's late parents. Incredibly, both had been	Лэнгдон остался и вместе с Софи в немом удивлении выслушал историю о ее покойных родителях. Сколь ни покажется это невероятным,

from Merovingian families—direct descendants of Mary Magdalene and Jesus Christ. Sophie's parents and ancestors, for protection, had changed their family names of Plantard and Saint-Clair. Their children represented the most direct surviving royal bloodline and therefore were carefully guarded by the Priory. When Sophie's parents were killed in a car accident whose cause could not be determined, the Priory feared the identity of the royal line had been discovered.	но оба они принадлежали к роду Меровингов и являлись прямыми потомками Марии Магдалины и Иисуса Христа. Но в целях безопасности были вынуждены сменить фамилии Плантар и Сен-Клер. В жилах их детей текла царская кровь, и потому они находились под защитой и опекой Приората Сиона. Когда родители погибли в автокатастрофе, причина которой так и осталась до конца невыясненной, Приорат встревожился. Это могло означать, что об их происхождении узнал кто-то еще.
"Your grandfather and I," Marie had explained in a voice choked with pain, "had to make a grave decision the instant we received the phone call. Your parents' car had just been found in the river." She dabbed at the tears in her eyes. "All six of us—including you two grandchildren—were supposed to be traveling together in that car that very night. Fortunately we changed our plans at the last moment, and your parents were alone. Hearing of the accident, Jacques and I had no way to know what had really happened... or if this was truly an accident.” Marie looked at Sophie. "We knew we had to protect our grandchildren, and we did what we thought was best. Jacques reported to the police that your brother and I had been in the car... our two bodies apparently washed off in the current. Then your brother and I went underground with the Priory. Jacques, being a man of prominence, did not have the luxury of disappearing. It only made sense that Sophie, being the eldest, would stay in Paris to be taught and raised by Jacques, close to the heart and protection of the Priory." Her voice fell to a whisper. "Separating the family was the hardest thing we ever had to do.Jacques and I saw each other only very infrequently, and always in the most secret of settings... under the protection of the Priory. There are certain ceremonies to which the brotherhood always stays faithful."	— И вот нам с твоим дедушкой, — продолжила рассказ Мари, и в голосе ее звучала боль, — пришлось принять очень важное и трудное решение. Причем немедленно, сразу после того, как нам позвонили и сообщили, что машина твоих родителей найдена в реке. — На ее глазах выступили слезы. — Мы должны были ехать в той машине вместе, все шестеро. Но к счастью, в самый последний момент планы изменились, и твои родители поехали без нас. Мы с Жаком не знали, что в действительности произошло на той горной дороге... был ли то и вправду несчастный случай. — Мари не сводила с Софи глаз. — Мы знали лишь одно: нам следует защитить своих внуков — вот так и было принято это решение.Жак сообщил в полицию, что в машине находилась еще и я вместе с твоим маленьким братиком. И что тела наши, очевидно, унесло водой. А затем нам обоим пришлось скрыться. Приорат все организовал. Жак, будучи человеком слишком известным, даже своего рода знаменитостью, не мог позволить себе такую роскошь — бесследно исчезнуть. Было решено, что Софи, старшая из детей, останется с ним в Париже, будет расти и воспитываться под присмотром Жака и защитой Приората. — Голос ее упал до шепота. — Разделение семьи — это самое трудное, что нам довелось испытать в жизни. Мы с Жаком виделись, но редко и нерегулярно и всегда тайком... Есть у Приората определенные правила, которые следовало соблюдать.
Langdon had sensed the story went far deeper, but he also sensed it was not for him to hear. So he had stepped outside. Now, gazing up at the spires of Rosslyn, Langdon could not escape the hollow gnaw of Rosslyn's unsolved mystery. Is the Grail really here at Rosslyn? And if so, where are the blade and chalice that Sauniere mentioned in his poem?	Тут Лэнгдон понял, что Мари собирается перейти к подробностям, не предназначенным для ушей человека постороннего, И поспешил выйти на крыльцо. И вот теперь, всматриваясь в смутные очертания Рослина, он не мог не думать о тайне, которую скрывает эта часовня. А что, если Грааль действительно спрятан там? И если да, то что тогда означают слова ”сосуд” и ”меч”, упомянутые в стихотворении?..
"I'll take that," Marie said, motioning to Langdon's hand.	— Давайте отнесу, — сказала Мари и кивком указала на руку Лэнгдона.
"Oh, thank you." Langdon held out his empty coffee cup.	— О, благодарю вас. — И Лэнгдон отдал ей пустую кружку из-под кофе.

She stared at him. "I was referring to your other hand, Mr. Langdon."	— Нет, я имела в виду то, что у вас в другой руке, мистер Лэнгдон.
Langdon looked down and realized he was holding Sauniere's papyrus. He had taken it from the cryptex once again in hopes of seeing something he had missed earlier. "Of course, I'm sorry."	Только сейчас Лэнгдон спохватился, что держит в левой руке кусок папируса со стихотворением Соньера. Он снова достал его из криптекса, в надежде заметить то, что, возможно, пропустил раньше.— Да, конечно, простите.
Marie looked amused as she took the paper. "I know of a man at a bank in Paris who is probably very eager to see the return of this rosewood box. Andre Vernet was a dear friend of Jacques, and Jacques trusted him explicitly. Andre would have done anything to honor Jacques's requests for the care of this box."	Мари взяла папирус и улыбнулась:— Знаю одного человека из банка в Париже, который бы дорого дал за то, чтобы вернуть шкатулку розового дерева. Андре Берне был близким другом Жака, а Жак, в свою очередь, полностью ему доверял. Андре был готов буквально на все, лишь бы сохранить доверенный ему Жаком на хранение предмет.
Including shooting me, Langdon recalled, deciding not to mention that he had probably broken the poor man's nose. Thinking of Paris, Langdon flashed on the three senechaux who had been killed the night before. "And the Priory? What happens now?"	В том числе и пристрелить меня, подумал Лэнгдон, но решил не говорить этого. А также умолчать о том, что сломал бедняге нос. При упоминании о Париже он подумал о трех senechaux, убитых накануне ночью.— Ну а Приорат? Что же с ним теперь будет?
"The wheels are already in motion, Mr. Langdon. The brotherhood has endured for centuries, and it will endure this. There are always those waiting to move up and rebuild."	— Колесики и винтики уже пришли в движение, мистер Лэнгдон. Братству пришлось немало пережить за долгие века, как-нибудь переживет и это. Всегда найдутся люди, готовые подхватить упавшее на землю знамя.
All evening Langdon had suspected that Sophie's grandmother was closely tied to the operations of the Priory. After all, the Priory had always had women members. Four Grand Masters had been women. The senechaux were traditionally men—the guardians— and yet women held far more honored status within the Priory and could ascend to the highest post from virtually any rank.	Лэнгдон подозревал, что бабушка Софи связана с Приоратом самым тесным образом. Среди членов Приората всегда были женщины. Четырем из них даже удалось стать Великими мастерами. Хотя senechaux традиционно становились мужчины, женщинам тоже доводилось занимать в Приорате более высокую ступень. И даже получить самые главные посты, минуя эту ступень.
Langdon thought of Leigh Teabing and Westminster Abbey. It seemed a lifetime ago. "Was the Church pressuring your husband not to release the Sangreal documents at the End of Days?"	Ыэнгдон вспомнил о Тибинге и Вестминстерском аббатстве. Казалось, после всех этих событий прошла целая вечность.— Скажите, а Церковь оказывала на вашего мужа какое-либо давление? Убеждала не публиковать документы Сангрил?
"Heavens no. The End of Days is a legend of paranoid minds. There is nothing in the Priory doctrine that identifies a date at which the Grail should be unveiled. In fact the Priory has always maintained that the Grail should never be unveiled."	— О Господи, нет, конечно. Конец дней — это выдумка какого-то параноика. В доктрине Приората нет ни единого намека на дату обнародования этих документов. Вообще-то Приорат придерживался мнения, что Грааль навеки следует сохранить в тайне.
"Never?" Langdon was stunned.	— Навеки? — Лэнгдон был поражен.
"It is the mystery and wonderment that serve our souls, not the Grail itself. The beauty of the Grail lies in her ethereal nature." Marie Chauvel gazed up at Rosslyn now. "For some, the Grail is a chalice that will bring them everlasting life. For others, it is the quest for lost documents and secret history. And for most, I suspect the Holy Grail is simply a grand idea... a glorious unattainable treasure that somehow, even in today's world of chaos, inspires us."	— Эта тайна предназначена для спасения наших собственных душ, а не самого Грааля. Красота Грааля как раз и состоит в его неземной бесплотной природе. — Теперь Мари Шовель тоже смотрела на часовню Рослин. — Для некоторых Грааль — это сосуд, отпив глоток из которого, можно приобщиться к вечной жизни. Для других— погоня за потерянными документами и их тайной. А для большинства, как я подозреваю, это просто великая идея... блистательное и недосягаемое сокровище, которое даже в сегодняшнем мире всеобщего хаоса служит путеводной звездой. Спасает и вдохновляет нас.

"But if the Sangreal documents remain hidden, the story of Mary Magdalene will be lost forever," Langdon said.	— Но если документы Сангрил так и останутся неопубликованными, тайна Марии Магдалины будет потеряна навсегда, — сказал Лэнгдон.
"Will it? Look around you. Her story is being told in art, music, and books. More so every day. The pendulum is swinging. We are starting to sense the dangers of our history... and of our destructive paths. We are beginning to sense the need to restore the sacred feminine." She paused. "You mentioned you are writing a manuscript about the symbols of the sacred feminine, are you not?"	— Отчего же? Да вы только посмотрите вокруг! Ее история присутствует в изобразительном искусстве, музыке, литературе. И с каждым днем о ней вспоминают все чаще. Этот маятник не остановить. Мы начинаем осознавать, какие опасности кроются в нашем прошлом... понимать, что многие пути ведут к саморазрушению. Мы начинаем чувствовать необходимость возродить священное женское начало. — Она на секунду умолкла. — Вы упоминали, что пишете книгу о символах священного женского начала. Это так?
"I am."	— Да.
She smiled. "Finish it, Mr. Langdon. Sing her song. The world needs modern troubadours."	Она улыбнулась:— Так закончите ее побыстрее, мистер Лэнгдон. Спойте ее песню. Миру нужны новые трубадуры.
Langdon fell silent, feeling the weight of her message upon him. Across the open spaces, a new moon was rising above the tree line.	Лэнгдон молчал, пытаясь осознать всю значимость этой просьбы. Молодой месяц вставал над зубчатой кромкой леса на горизонте.
Turning his eyes toward Rosslyn, Langdon felt a boyish craving to know her secrets. Don't ask, he told himself. This is not the moment. He glanced at the papyrus in Marie's hand, and then back at Rosslyn.	Он снова взглянул на часовню. И почувствовал, что просто сгорает от ребяческого желания узнать ее тайны. Не смей спрашивать, приказал он себе, время еще не пришло. Он покосился на папирус в руке Мари Шовель.
"Ask the question, Mr. Langdon," Marie said, looking amused. "You have earned the right."	— Спрашивайте, мистер Лэнгдон, — с усмешкой сказала Мари. — Вы честно заслужили это право.
Langdon felt himself flush.	Лэнгдон ощутил, что краснеет.
"You want to know if the Grail is here at Rosslyn."	— Вы ведь хотите знать, находится ли Грааль в часовне Рослин, верно?
"Can you tell me?"	— А вы можете сказать?
She sighed in mock exasperation. "Why is it that men simply cannot let the Grail rest?" She laughed, obviously enjoying herself. "Why do you think it's here?"	Мари вздохнула с притворным раздражением:— Ох уж эти мужчины! Просто не могут оставить Грааль в покое! — И она рассмеялась, явно довольная собой. — С чего вы взяли, что Грааль там?
Langdon motioned to the papyrus in her hand. "Your husband's poem speaks specifically of Rosslyn, except it also mentions a blade and chalice watching over the Grail. I didn't see any symbols of the blade and chalice up there."	Лэнгдон указал на папирус в ее руке.— В стихотворении вашего мужа говорится о Рослин, это несомненно. Правда, там еще упоминаются сосуд и меч, а этих символов я в часовне не видел.
"The blade and chalice?" Marie asked. "What exactly do they look like?"	— Сосуд и меч? — переспросила Мари. — Ну и как они, по-вашему, выглядят?
Langdon sensed she was toying with him, but he played along, quickly describing the symbols.	Лэнгдон чувствовал: она с ним играет. Но решил принять условия игры и вкратце описал символы.
A look of vague recollection crossed her face. "Ah, yes, of course. The blade represents all that is masculine. I believe it is drawn like this, no?" Using her index finger, she traced a shape on her palm.	— Ах, ну да, конечно, — протянула она. — Меч, он же клинок, символизирует все мужское. Думаю, его можно изобразить вот так... — И Мари указательным пальцем начертила на ладони Лэнгдона такую фигуру:
"Yes," Langdon said. Marie had drawn the less common "closed" form of the blade, although Langdon had seen the symbol portrayed both ways.	— Да, — кивнул Лэнгдон. Мари изобразила наименее известную, "закрытую" разновидность символа меча, но Лэнгдону она была знакома.
"And the inverse," she said, drawing again on her palm, "is the chalice, which represents the feminine."	— И обратный знак, представляющий женское начало, — сказала она и начертила на его ладони:
"Correct," Langdon said.	— Правильно, — сказал Лэнгдон.
"And you are saying that in all the hundreds of symbols we have here in Rosslyn Chapel, these two shapes appear nowhere?"	— И вы говорите, что не заметили среди символов часовни Рослин ничего подобного?

"I didn't see them."	— Не заметил.
"And if I show them to you, will you get some sleep?"	— Ну а если я вам покажу, отправитесь наконец спать?
Before Langdon could answer, Marie Chauvel had stepped off the porch and was heading toward the chapel. Langdon hurried after her. Entering the ancient building, Marie turned on the lights and pointed to the center of the sanctuary floor. "There you are, Mr. Langdon. The blade and chalice."	Не успел Лэнгдон ответить, как Мари Шовель спустилась с крыльца и направилась к храму. Он поспешил следом. Войдя в часовню, Мари включила свет и указала в центр пола:— Вот, пожалуйста, мистер Лэнгдон. Вот вам меч, вот и сосуд.
Langdon stared at the scuffed stone floor. It was blank. "There's nothing here...."	Лэнгдон смотрел на каменные плиты. И ничего не видел.— Но здесь...
Marie sighed and began to walk along the famous path worn into the chapel floor, the same path Langdon had seen the visitors walking earlier this evening. As his eyes adjusted to see the giant symbol, he still felt lost. "But that's the Star of Dav—"	Мари вздохнула и двинулась по знаменитой тропинке, протоптанной на каменных плитах тысячами людских ног. Лэнгдон проследил за ней взглядом и снова увидел гигантскую звезду, которая ему ничего не говорила.
Langdon stopped short, mute with amazement as it dawned on him.	— Но это звезда Давида, и... — Он вдруг умолк, так и не закончив фразы, ошеломленный своим открытием.
The blade and chalice.	Сосуд и меч.
Fused as one.	Сплетены воедино.
The Star of David... the perfect union of male and female... Solomon's Seal... marking the Holy of Holies, where the male and female deities—Yahweh and Shekinah—were thought to dwell.	Звезда Давида... священное единение мужчины и женщины... печать Соломона... обозначение Святого Святых, двух разных и священных начал... вот что это такое.
Langdon needed a minute to find his words. "The verse does point here to Rosslyn. Completely. Perfectly."	Лэнгдону потребовалась добрая минута, чтобы подобрать нужные слова:— Значит, в стихотворении действительно говорится о часовне Рослин. Да, все сходится. Просто идеально.
Marie smiled. "Apparently."	Мари улыбнулась: — Возможно.
The implications chilled him. "So the Holy Grail is in the vault beneath us?"	Это замечание несколько насторожило его.— Стало быть, Грааль находится в подземелье, у нас под ногами?
She laughed. "Only in spirit. One of the Priory's most ancient charges was one day to return the Grail to her homeland of France where she could rest for eternity. For centuries, she was dragged across the countryside to keep her safe. Most undignified. Jacques's charge when he became Grand Master was to restore her honor by returning her to France and building her a resting place fit for a queen."	Она рассмеялась:— Лишь в чисто духовном, символическом смысле. Согласно древнему решению Приората Грааль непременно должен был вернуться во Францию и упокоиться там навеки. На протяжении веков сокровище в целях предосторожности перевозили из одной страны в другую, из одного тайника в другой. Но Жак, став Великим мастером Приората, поставил перед собой задачу вернуть Грааль во Францию. И построить там усыпальницу, достойную этой святыни.
"And he succeeded?"	— И он преуспел? Лицо ее стало серьезным.
Now her face grew serious. "Mr. Langdon, considering what you've done for me tonight, and as curator of the Rosslyn Trust, I can tell you for certain that the Grail is no longer here."	— Мистер Лэнгдон, с учетом того, что вы сделали для меня и моей семьи, могу со всей определенностью ответить на ваш вопрос: Грааля здесь нет.
Langdon decided to press. "But the keystone is supposed to point to the place where the Holy Grail is hidden now. Why does it point to Rosslyn?"	Лэнгдон не отставал:— Но краеугольный камень должен обозначать место, где находится Грааль в данный момент. Почему тогда все указывает на Рослин?
"Maybe you're misreading its meaning. Remember, the Grail can be deceptive. As could my late husband."	— Возможно, вы неверно истолковали стихотворение. Помните, Грааль всегда окружали тайны. Он просто притягивал их. Как и мой покойный муж.
"But how much clearer could he be?" he asked. "We are standing over an underground vault marked by the blade and chalice, underneath a ceiling of stars, surrounded by the art of Master Masons. Everything speaks of Rosslyn."	— Но чего же яснее? — не уступал Лэнгдон. — Мы с вами стоим над подземельем, отмеченным знаками сосуда и меча, под потолком, усыпанным звездами, в окружении работ искусных мастеров-масонов. Все

	здесь говорит, просто вопиет о Граале!
"Very well, let me see this mysterious verse." She unrolled the papyrus and read the poem aloud in a deliberate tone.	— Прекрасно. Только дайте-ка мне еще раз взглянуть на стихотворение. — Она развернула папирус и громко и выразительно прочла вслух:
The Holy Grail 'neath ancient Roslin waits.	Грааль под древним Рослином вас ждет.
The blade and chalice guarding o'er Her gates.	Сосуд и меч там охраняют вход.
Adorned in masters' loving art, She lies.	Украшенная мастерской рукой,
She rests at last beneath the starry skies.	Нашла она под звездами покой.
When she finished, she was still for several seconds, until a knowing smile crossed her lips. "Aah, Jacques."	Мари закончила читать. Губы ее тронула легкая улыбка.— Ах, Жак!..
Langdon watched her expectantly. "You understand this?"	Лэнгдон не сводил с нее глаз. — Так вы поняли — где?..
"As you have witnessed on the chapel floor, Mr. Langdon, there are many ways to see simple things."	— Как вы только что убедились, рассматривая этот пол, мистер Лэнгдон, на свете существует немало способов увидеть по-иному самое простое и очевидное.
Langdon strained to understand. Everything about Jacques Sauniere seemed to have double meanings, and yet Langdon could see no further.	Лэнгдон силился понять, но не получалось. Все, что выдумывал и сочинял Жак Соньер, имело двойное значение, но смысл последнего его послания от этого не становился яснее.
Marie gave a tired yawn. "Mr. Langdon, I will make a confession to you. I have never officially been privy to the present location of the Grail. But, of course, I was married to a person of enormous influence... and my women's intuition is strong." Langdon started to speak but Marie continued. "I am sorry that after all your hard work, you will be leaving Rosslyn without any real answers. And yet, something tells me you will eventually find what you seek. One day it will dawn on you." She smiled. "And when it does, I trust that you, of all people, can keep a secret."	Мари подавила зевок.— Должна вам признаться, мистер Лэнгдон. Лично меня никогда не посвящали в тайну местонахождения Грааля. Но я была замужем за очень влиятельным человеком... и женская интуиция меня никогда не подводила. — Лэнгдон хотел было что-то сказать, но она ему не позволила. — Мне очень жаль, что после всех испытаний, выпавших на вашу долю, вы уедете из Рослина, так и не получив конкретных ответов на вопросы. И однако, что-то подсказывает мне: вы рано или поздно найдете то, что ищете. Проснетесь в один прекрасный день и сразу все поймете. — Она улыбнулась. — А когда поймете... верю, вы, как никто другой, будете способны сохранить это в тайне.
There was a sound of someone arriving in the doorway. "Both of you disappeared," Sophie said, entering.	У дверей послышались чьи-то шаги.— Ах вот вы где! — воскликнула Софи и вошла.
"I was just leaving," her grandmother replied, walking over to Sophie at the door. "Good night, princess." She kissed Sophie's forehead. "Don't keep Mr. Langdon out too late."	— Я уже собиралась уходить, — сказала Мари и приблизилась к внучке. — Спокойной тебе ночи, Принцесса! — Она поцеловала Софи в лоб. — И не слишком задерживай мистера Лэнгдона, он тоже устал.
Langdon and Sophie watched her grandmother walk back toward the fieldstone house. When Sophie turned to him, her eyes were awash in deep emotion. "Not exactly the ending I expected."	Лэнгдон с Софи проводили взглядами одиноко бредущую к дому Мари. И вот Софи подняла на него оливково-зеленые глаза, и он прочел в них целую бурю эмоций.— Такого я никак не ожидала.
That makes two of us, he thought. Langdon could see she was overwhelmed. The news she had received tonight had changed everything in her life. "Are you okay? It's a lot to take in."	Да и я тоже, усмехнулся Лэнгдон. Он видел: Софи просто ошеломлена свалившимся на нее известием о семье. То, что она узнала сегодня, перевернуло всю ее жизнь.— Вы как, в порядке? Понимаю, это трудно осознать сразу... Она еле заметно улыбнулась:
She smiled quietly. "I have a family. That's where I'm going to start. Who we are and where we came from will take some time."	— Теперь у меня есть семья. И это главное. Есть с чего начать. Ну а осознать, кто мы такие и откуда... на это потребуется время.
Langdon remained silent.	Лэнгдон промолчал.
"Beyond tonight, will you stay with us?" Sophie asked. "At least for a few days?"	— Вы останетесь с нами? — спросила Софи. — Ну хотя бы на несколько дней?
Langdon sighed, wanting nothing more. "You need some time here with your family, Sophie. I'm going back to Paris	Лэнгдон вздохнул. Больше всего на свете ему хотелось именно этого.

in the morning."	— Вам нужно освоиться, побыть с родными. Утром я возвращаюсь в Париж, Софи.
She looked disappointed but seemed to know it was the right thing to do. Neither of them spoke for a long time. Finally Sophie reached over and, taking his hand, led him out of the chapel. They walked to a small rise on the bluff. From here, the Scottish countryside spread out before them, suffused in a pale moonlight that sifted through the departing clouds. They stood in silence, holding hands, both of them fighting the descending shroud of exhaustion.	Во взгляде ее мелькнуло разочарование, но, похоже, она поняла: так будет лучше для всех. Они долго молчали. Наконец Софи взяла его за руку и вывела из часовни. Они двинулись к небольшому холму неподалеку от Рослина. Облака расступились, на небо снова выплыл молодой месяц и залил все вокруг голубоватым призрачным светом. Софи и Роберт молча стояли, взявшись за руки, и любовались сказочным шотландским пейзажем.
The stars were just now appearing, but to the east, a single point of light glowed brighter than any other. Langdon smiled when he saw it. It was Venus. The ancient Goddess shining down with her steady and patient light.	На небе высыпали звезды, на западе, низко над горизонтом, нависла самая яркая из них. Лэнгдон сразу узнал ее и не сдержал улыбки. Венера. Древняя прекрасная богиня светила ровным серебристым светом.
The night was growing cooler, a crisp breeze rolling up from the lowlands. After a while, Langdon looked over at Sophie. Her eyes were closed, her lips relaxed in a contented smile. Langdon could feel his own eyes growing heavy. Reluctantly, he squeezed her hand. "Sophie?"	Ночь принесла с собой прохладу, откуда-то с севера, с болотистой низины, потянуло пронизывающим ветерком. Лэнгдон украдкой посмотрел на Софи. Глаза ее были закрыты, на губах играла умиротворенная улыбка. Лэнгдон и сам чувствовал, как тяжелеют у него веки. Он осторожно сжал ее руку в своей.— Софи...
Slowly, she opened her eyes and turned to him. Her face was beautiful in the moonlight. She gave him a sleepy smile. "Hi."	Она медленно открыла глаза. Лицо ее казалось таким прекрасным в лунном свете. Потом она одарила его немного сонной улыбкой:— Привет.
Langdon felt an unexpected sadness to realize he would be returning to Paris without her. "I may be gone before you wake up." He paused, a knot growing in his throat. "I'm sorry, I'm not very good at—"	И тут вдруг Лэнгдон почувствовал горечь при мысли о том, что завтра возвращается в Париж, но уже без нее.— Я уеду рано, вы еще, наверное, будете спать, — сказал он и осекся. В горле встал ком. — Простите. Я не слишком умею...
Sophie reached out and placed her soft hand on the side of his face. Then, leaning forward, she kissed him tenderly on the cheek. "When can I see you again?"	Тут Софи приложила ему к щеке мягкую и теплую ладонь. А потом, подавшись вперед всем телом, нежно поцеловала.— Когда мы теперь увидимся?
Langdon reeled momentarily, lost in her eyes. "When?" He paused, curious if she had any idea how much he had been wondering the same thing. "Well, actually, next month I'm lecturing at a conference in Florence. I'll be there a week without much to do."	Лэнгдон почувствовал, что тонет в ее прекрасных оливково-зеленых глазах.— Когда? — Он на секунду задумался. Странно, но она сумела прочитать его мысли, он задавал себе тот же вопрос. — Ну... э-э... вообще-то в следующем месяце я еду читать лекции. На конференцию во Флоренцию. Целую неделю проведу там.
"Is that an invitation?"	— Это что, приглашение?
"We'd be living in luxury. They're giving me a room at the Brunelleschi."	— Мы будем жить просто роскошно. Для меня забронирован номер в "Брунелески".
Sophie smiled playfully. "You presume a lot, Mr. Langdon."	Софи кокетливо улыбнулась:— Не слишком ли много себе позволяете, а, мистер Лэнгдон?
He cringed at how it had sounded. "What I meant—"	Он слегка поморщился. Действительно, вышло не слишком ловко.— Вообще-то я имел в виду...
"I would love nothing more than to meet you in Florence, Robert. But on one condition." Her tone turned serious. "No museums, no churches, no tombs, no art, no relics."	— Больше всего на свете мне хотелось бы встретиться с тобой во Флоренции, Роберт. Но только при одном условии. — Тон ее стал суровым. — Чтобы никаких музеев, церквей, никаких надгробий, предметов старины и искусства! Договорились?
"In Florence? For a week? There's nothing else to do."	— Во Флоренции? Но там же совершенно нечем больше заняться!
Sophie leaned forward and kissed him again, now on the lips. Their bodies came together, softly at first, and then	Софи снова подалась вперед и поцеловала его, на этот раз — в губы. Они слились в объятии, сначала нежном,

completely. When she pulled away, her eyes were full of promise.	затем страстном. Когда она наконец отстранилась, Лэнгдон прочел в ее глазах обещание.
"Right," Langdon managed. "It's a date."	— Хорошо, — кивнул он и хрипло добавил: — Договорились.

Epilogue	Эпилог
Robert Langdon awoke with a start. He had been dreaming. The bathrobe beside his bed bore the monogram HOTEL RITZ PARIS. He saw a dim light filtering through the blinds. Is it dusk or dawn? he wondered.	Роберт Лэнгдон проснулся словно от толчка. Ему снился какой-то сон. Он протер глаза и увидел: через спинку стула переброшен халат с монограммой "ОТЕЛЬ "РИТЦ", ПАРИЖ". Через шторы слабо просвечивал свет. Утро сейчас или вечер?..
Langdon's body felt warm and deeply contented. He had slept the better part of the last two days. Sitting up slowly in bed, he now realized what had awoken him... the strangest thought. For days he had been trying to sort through a barrage of information, but now Langdon found himself fixed on something he'd not considered before.	Лэнгдону было тепло и уютно. Он славно выспался, последние два дня почти не вылезал из постели. Он медленно сел и только сейчас понял, что его разбудило... Странная, совершенно неожиданная мысль. На протяжении нескольких дней он пытался разобраться в обрушившейся на него информации и вот теперь вдруг вспомнил то, что не учитывал прежде.
Could it be?	Возможно ли это?
He remained motionless a long moment.	Какое-то время он сидел совершенно неподвижно.
Getting out of bed, he walked to the marble shower. Stepping inside, he let the powerful jets message his shoulders. Still, the thought enthralled him.	Затем выбрался из постели, пошел в ванную, отделанную мрамором. Включил душ и подставил плечи под упругие струи воды. Нет, эта мысль положительно его заворожила.
Impossible.	Невозможно.
Twenty minutes later, Langdon stepped out of the Hotel Ritz into Place Vendome. Night was falling. The days of sleep had left him disoriented... and yet his mind felt oddly lucid. He had promised himself he would stop in the hotel lobby for a cafe au lait to clear his thoughts, but instead his legs carried him directly out the front door into the gathering Paris night.	Двадцать минут спустя Лэнгдон вышел из отеля "Ритц" на Вандомскую площадь. Близилась ночь. Отсыпаясь, он совершенно потерял счет времени... однако мысль работала на удивление ясно и четко. Он обещал себе, что непременно забежит в кафе на первом этаже отеля, выпить чашку кофе с молоком, но ноги, казалось, сами вынесли его на улицу, в сгущающиеся парижские сумерки.
Walking east on Rue des Petits Champs, Langdon felt a growing excitement. He turned south onto Rue Richelieu, where the air grew sweet with the scent of blossoming jasmine from the stately gardens of the Palais Royal.	Шагая к востоку по рю де Пти Шамп, Лэнгдон ощущал нарастающее возбуждение. Затем он свернул к югу, на рю Ришелье, где воздух насквозь пропах сладким ароматом жасмина, льющимся из сада Пале-Рояль.
He continued south until he saw what he was looking for— the famous royal arcade—a glistening expanse of polished black marble. Moving onto it, Langdon scanned the surface beneath his feet. Within seconds, he found what he knew was there—several bronze medallions embedded in the ground in a perfectly straight line. Each disk was five inches in diameter and embossed with the letters N and S.	Он продолжал идти, пока не заметил впереди то, что искал. Знаменитую королевскую аркаду из гладко отполированного черного мрамора. Зайдя под нее, Лэнгдон начал осматривать плиточный пол под ногами. И через несколько секунд увидел то, что ожидал: несколько бронзовых медальонов, вмонтированных в плиты и выстроившихся в идеально прямую линию. Каждый диск был пяти дюймов в диаметре и обозначен буквами "N" и "S".
Nord. Sud.	Nord. Sud11.
He turned due south, letting his eye trace the extended line formed by the medallions. He began moving again, following the trail, watching the pavement as he walked. As he cut across the corner of the Comedie-Franqaise, another bronze medallion passed beneath his feet. Yes!	Он повернулся лицом к югу и двинулся по линии, прочерченной медальонами. Шел и не сводил глаз с тротуара. Дойдя до угла "Комеди-Франсез", увидел под ногой еще один медальон. Да, так и есть!

The streets of Paris, Langdon had learned years ago, were adorned with 135 of these bronze markers, embedded in sidewalks, courtyards, and streets, on a north-south axis across the city. He had once followed the line from Sacre-Coeur, north across the Seine, and finally to the ancient Paris Observatory. There he discovered the significance of the sacred path it traced.	Еще много лет назад Лэнгдон узнал о том, что улицы Парижа маркированы 135 бронзовыми дисками, вмонтированными в тротуары, плиты дворов и в проезжую часть улиц, и что линия эта пересекает город с севера на юг. Как-то раз он даже прошел вдоль этой линии, от Сакре-Кёр, а затем к югу, через Сену, и вышел к старинной Парижской обсерватории. Только там и понял значение этой "тропы".
The earth's original prime meridian.	Первый земной меридиан.
The first zero longitude of the world.	Первая нулевая долгота в мире.
Paris's ancient Rose Line.	Древняя линия Розы Парижа.
Now, as Langdon hurried across Rue de Rivoli, he could feel his destination within reach. Less than a block away.	Торопливо шагая по рю де Риволи, Лэнгдон чувствовал, что как никогда близок к цели. Еще один квартал и...
The Holy Grail 'neath ancient Roslin waits.	Грааль под древним Рослином вас ждет.
The revelations were coming now in waves. Sauniere's ancient spelling of Roslin... the blade and chalice... the tomb adorned with masters' art.	Все сходится!.. Происхождение слова "Рослин", упомянутого в стихах Соньера... сосуд и меч... надгробие, украшенное старыми мастерами...
Is that why Sauniere needed to talk with me? Had I unknowingly guessed the truth?	Так вот о чем хотел поговорить со мной Соньер! Да, почти наверняка. О том, что я, сам того не понимая, нащупал истину.
He broke into a jog, feeling the Rose Line beneath his feet, guiding him, pulling him toward his destination. As he entered the long tunnel of Passage Richelieu, the hairs on his neck began to bristle with anticipation. He knew that at the end of this tunnel stood the most mysterious of Parisian monuments—conceived and commissioned in the 1980s by the Sphinx himself, Francois Mitterrand, a man rumored to move in secret circles, a man whose final legacy to Paris was a place Langdon had visited only days before.	И Лэнгдон пустился бежать, ощущая под ногами линию Розы, что неумолимо вела его к заветной цели. Войдя в длинный туннель Пассажа Ришелье, он вдруг почувствовал, как волоски на руках встали дыбом от волнения. Он знал, что в конце туннеля стоит самый загадочный из всех парижских монументов, построенный по распоряжению Сфинкса — Франсуа Миттерана, человека, который, если верить слухам, был не чужд тайным обществам. Человека, последнее наследие которого Лэнгдон посещал не далее как несколько дней назад.
Another lifetime.	В другой жизни.
With a final surge of energy, Langdon burst from the passageway into the familiar courtyard and came to a stop. Breathless, he raised his eyes, slowly, disbelieving, to the glistening structure in front of him.	Запыхавшийся Лэнгдон выбежал из туннеля и оказался в знакомом уже дворе. И сразу остановился как вкопанный. А затем медленно, словно не веря в чудо, поднял глаза и увидел ее.
The Louvre Pyramid.	Пирамида Лувра.
Gleaming in the darkness.	Она светилась и переливалась в темноте.
He admired it only a moment. He was more interested in what lay to his right. Turning, he felt his feet again tracing the invisible path of the ancient Rose Line, carrying him across the courtyard to the Carrousel du Louvre—the enormous circle of grass surrounded by a perimeter of neatly trimmed hedges—once the site of Paris's primeval nature-worshipping festivals... joyous rites to celebrate fertility and the Goddess.	Но любовался он ею всего секунду. Его куда больше интересовало то, что находилось справа. Он развернулся и двинулся уже невидимой тропинкой, по линии Розы, через двор прямо к Карузель де Лувр, гигантскому кругу из стекла, обнесенному по периметру низенькой живой изгородью из аккуратно подстриженного кустарника. Именно здесь в незапамятные времена проводились в Париже языческие празднества, связанные с поклонением богине... веселые и буйные ритуалы, восславлявшие ее плодовитость и щедрость.
Langdon felt as if he were crossing into another world as he stepped over the bushes to the grassy area within. This hallowed ground was now marked by one of the city's most unusual monuments. There in the center, plunging into the earth like a crystal chasm, gaped the giant inverted pyramid of glass that he had seen a few nights ago when he entered the Louvre's subterranean entresol.	Лэнгдон перешагнул через кустарник, ступни утопали в густой траве, и ему показалось, что он входит в совсем иной мир. В центре круга находился один из самых необычных монументов Франции. В землю точно врастала стеклянная призма, гигантская перевернутая пирамида, которую он видел несколько дней назад, когда входил в подземные помещения Лувра.

La Pyramide Inversee.	La Pyramide Inversee.
Tremulous, Langdon walked to the edge and peered down into the Louvre's sprawling underground complex, aglow with amber light. His eye was trained not just on the massive inverted pyramid, but on what lay directly beneath it. There, on the floor of the chamber below, stood the tiniest of structures... a structure Langdon had mentioned in his manuscript.	Лэнгдон с замиранием сердца подошел к самому краю и посмотрел вниз, на необъятный подземный комплекс музея, светящийся янтарной подсветкой. И рассматривал он не только огромную перевернутую пирамиду, но и то, что находилось прямо под ней. Сооружение, о котором он, Лэнгдон, упоминал в своей рукописи.
Langdon felt himself awaken fully now to the thrill of unthinkable possibility. Raising his eyes again to the Louvre, he sensed the huge wings of the museum enveloping him... hallways that burgeoned with the world's finest art.	Он смотрел и сам до конца еще не верил, что это возможно. Снова взглянул на Лувр, и на миг показалось, что необъятные крылья здания обнимают его со всех сторон... бесконечные залы и галереи, где собраны величайшие в мире произведения искусства.
Da Vinci... Botticelli...	Да Винчи... Боттичелли...
Adorned in masters' loving art, She lies.	Украшенная мастерской рукой...
Alive with wonder, he stared once again downward through the glass at the tiny structure below.	Он снова посмотрел вниз, через стекло.
I must go down there!	Я должен туда спуститься!
Stepping out of the circle, he hurried across the courtyard back toward the towering pyramid entrance of the Louvre. The day's last visitors were trickling out of the museum.	Выйдя из круга, Лэнгдон поспешил через двор к огромной пирамиде, где располагался вход в музей. Оттуда выходили последние посетители.
Pushing through the revolving door, Langdon descended the curved staircase into the pyramid. He could feel the air grow cooler. When he reached the bottom, he entered the long tunnel that stretched beneath the Louvre's courtyard, back toward La Pyramide Inversee.	Толкнув вращающуюся дверь, Лэнгдон очутился в холле и сразу же бросился вниз, начал спускаться по спиралеобразной лестнице внутрь пирамиды. Воздух становился все прохладнее. И вот, оказавшись в самом низу, он вошел в длинный туннель, тянувшийся к перевернутой пирамиде.
At the end of the tunnel, he emerged into a large chamber. Directly before him, hanging down from above, gleamed the inverted pyramid—a breathtaking V-shaped contour of glass.	В конце туннеля оказался просторный зал. Прямо перед ним свисала с потолка, сверкая и переливаясь каждой гранью, перевернутая пирамида. Изящный контур из стекла в виде латинской буквы "V".
The Chalice.	Сосуд!
Langdon's eyes traced its narrowing form downward to its tip, suspended only six feet above the floor. There, directly beneath it, stood the tiny structure.	Лэнгдон окинул ее взором от вершины до самого кончика, повисшего на высоте около шести футов над полом. И там, прямо под ним, стояло еще одно сооружение. Совсем крохотное.
A miniature pyramid. Only three feet tall. The only structure in this colossal complex that had been built on a small scale.	Миниатюрная пирамида. Высотой в каких-то три фута, не более. Единственный маленький предмет в этом поражающем воображение колоссальном комплексе.
Langdon's manuscript, while discussing the Louvre's elaborate collection of goddess art, had made passing note of this modest pyramid. "The miniature structure itself protrudes up through the floor as though it were the tip of an iceberg—the apex, of an enormous, pyramidical vault, submerged below like a hidden chamber."	В своей рукописи, в главе, посвященной знаменитой коллекции Лувра из предметов культа богине, Лэнгдон упомянул об этой крохотной пирамиде лишь вскользь. Это миниатюрное сооружение выступает из пола точно вершина айсберга... верхушка гигантского пирамидообразного склепа, находящегося под землей, эдакой потайной камеры...
Illuminated in the soft lights of the deserted entresol, the two pyramids pointed at one another, their bodies perfectly aligned, their tips almost touching.	Купаясь в лучах мягкой подсветки, две пирамиды как бы указывали друг на друга. Их оси вытянулись по одной прямой, их кончики почти соприкасались.
The Chalice above. The Blade below.	Сосуд наверху. Меч снизу.
The blade and chalice guarding o'er Her gates. Langdon heard Marie Chauvel's words. One day it will dawn on you.	Сосуд и меч там охраняют вход. Лэнгдону показалось, будто он слышит голос Мари Шовель. Рано или поздно вы найдете то, что ищете.
He was standing beneath the ancient Rose Line, surrounded by the work of masters. What better place for Sauniere to keep watch? Now at last, he sensed he	Он стоял под древней линией Розы в окружении работ старых мастеров. Только теперь, как ему казалось, он понял истинное значение и смысл стихотворения

understood the true meaning of the Grand Master's verse. Raising his eyes to heaven, he gazed upward through the glass to a glorious, star-filled night.	Великого мастера. Посмотрел наверх и увидел: через стеклянный купол просвечивает звездное небо.
She rests at last beneath the starry skies.	Нашла она под звездами покой.
Like the murmurs of spirits in the darkness, forgotten words echoed. The quest for the Holy Grail is the quest to kneel before the boms of Mary Magdalene. A journey to pray at the feet of the outcast one.	Точно духи нашептывали ему из темноты, забытые слова тихим эхом отдавались под сводами. Поиски Грааля — это стремление преклонить колени перед прахом Марии Магдалины. Это путь к молитве перед светлым ликом отверженной.
With a sudden upwelling of reverence, Robert Langdon fell to his knees.	И, повинуясь невнятному зову, Роберт Лэнгдон упал на колени.
For a moment, he thought he heard a woman's voice... the wisdom of the ages... whispering up from the chasms of the earth.	На секунду ему почудилось, что он слышит женский голос. Голос мудрости, он доносился через века... шептал из бездны, из самых глубин земли.