Миссия доктора Гундлаха

— Адрес вам даст фрау Биндинг,— сказал он и дрожащими руками развернул большой носовой платок. Наверное, у Сейтца привычка такая — после схватки утирать от пота все лицо разом.

Глава 4

Гундлах, конечно, блефовал. Он и не думал подозревать УУУ в нерасторопности. И все же он не мог отделаться от впечатления, что у этих УУУ рыльце в пушку вопреки всем расточаемым в их адрес похвалам.

В это ясное, солнечное утро Сан-Сальвадор, с его широкими аллеями, мраморными статуями, магазинами, ресторанами и потоком сверкающих лаком машин, казался городом чистым, ухоженным, очень симпатичным и деятельным. Гражданской войной и не пахнет. Пальмы с легким треском помахивают на ветру своими листьями-опахалами. На месте шофера сидит Гертель, он обращает внимание Гундлаха то на одну, то на другую достопримечательность. А тот размышляет о том, как бы ему — практически без всякого тыла — подстегнуть американских детективов, а в случае необходимости отказаться от их услуг и взяться за дело самому. Может быть, это и не входит в круг очерченных перед ним задач. Но разве Винтер не сказал: «В случае осложнений мы полагаемся на вас»?

Агентство находилось на Аламеда Рузвельт, улице более спокойной, но столь же красивой, как и бульвар де лос Эроес, рядом со швейцарским посольством и прямо над бюро бразильской авиакомпании «Вариг». Кабинет, куда охранник пропустил Гундлаха, проверив предварительно, нет ли у него при себе оружия, был обставлен с нескрываемой роскошью. Зато шефа филиала мистера Хилэри Гундлах представлял себе другим. Он рассчитывал увидеть подтянутого, деловитого янки, прошедшего огонь, воду и медные трубы, нечто среднее между биржевым маклером и проповедником секты, а его встретил человек солидный, даже вальяжный, с хорошими манерами, который сразу предложил ему перекусить, поскольку, как он выразился, по его сведениям, господин Гундлах позавтракать еще не успел. Несколько неприятно поражал его непроницаемый вид и открытое с виду, а в действительности маловыразительное лицо. Невозможно догадаться, о чем человек думает, американская школа самообладания, граничащего с самоотречением.

— Мы объяснили господину Сейтцу, что нам необходимы неопровержимые доказательства того, что Дорпмюллер жив,— сказал Хилари.— Лучше всего— обыкновенное фото, где он снят с сегодняшней газетой.

— Присланной кассеты недостаточно?

Хилэри, не говоря ни слова, включил кассетник. Какой-то свистящий и хрипящий звук, будто от испорченного кондиционера, перекрывал голос настолько сильно, что с трудом удалось понять обрывки нескольких фраз, в том числе и те, где Дорпмюллер (если это был он) подтверждал, что содержат его в неплохих условиях и что он уверен — как только похитители получат свои полтора миллиона, его отпустят...

— Господин Сейтц не решился с полной определенностью подтвердить, что на пленке голос Дорпмюллера. А это заставило нас заподозрить, что пленку нам подбросили третьи лица, которым известно, что произошло, и теперь они вознамерились получить выкуп, не имея в своих руках вашего человека.

Назидательный тон этого поучения был невыносим.

— Кто первым прослушал пленку, вы или господин Сейтц?

— Мы. Он предоставил это право нам, опасаясь, наверное, что может как-то повредить кассету. В принципе мы условились, что при контактах любого характера с похитителями наше присутствие необходимо.

— Он сам вам привез пленку?

— Нет, за кассетой ездил господин Пинеро, который ведет дело.

Сомнения Гундлаха усиливались. Похитители — неумелые дилетанты? Обычно на пленке посторонние звуки отсутствуют. Неужели они настолько глупы, что прислали никуда не годную пленку?

— Вы готовы передать выкуп в любой момент?

— Разумеется.

— Будьте столь любезны, покажите мне деньги.

Хилэри не ответил и с места не тронулся. Говорят, будто глаза — зеркало души человека, но глаза Хилэри оставались холодными, лицо непроницаемым — лицо игрока в покер.

Их взгляды встретились.

— Мы держим эти деньги в банке,— ответил наконец Хилэри,— в нашем сейфе. Там десять тысяч купюр по сто долларов и десять тысяч — по пятьдесят, как они и требовали. Уложены в две сумки. Желаете удостовериться?

— Позднее и, по возможности, у вас. Деньги должны быть под рукой в любую минуту. Полицию вы в известность поставили?

— Какую именно?

— Я вас не понимаю.

— Видите ли, в Сальвадоре есть восемь различных служб полиции и безопасности. С какой из них, по-вашему, нам имеет смысл установить связь?

— Я полагаю, вам лучше знать, с какой.

— Скажу откровенно, ваше предложение меня удивляет. Как правило, мы обходимся собственными силами. И между прочим, клиенты ставят это одним из условий.

Гундлах кивнул, как бы соглашаясь с ним. Провожая его к двери, Хилэри сказал:

— Может быть, хотите взять телохранителем одного из моих парней? Как господин Сейтц?

— Нет, большое спасибо.

— Как вам будет угодно, сэр. Но прошу учесть: нам стало известно, что от аэропорта за вами следовал желтый «дацун». Мы не знаем, чья это машина... До поры до времени все считают себя в безопасности.

Это прозвучало как скрытая угроза. По крайней мере так казалось Гундлаху, пока он спускался по лестнице. А когда сел в машину, решил, что это угрызения совести делают его столь впечатлительным,— все-таки он перехлестнул со своими намеками. Нет, показать зубы никогда не вредно. Необходимую жесткость следует проявлять в начале знакомства, как говорит Макиавелли.

— В отель?—спросил Гертель.

— Сначала в посольство. Извините меня, господин Гертель, но мне неловко использовать вас как шофера. У вас есть свои обязанности...

— Ничего, наш транспортный отдел без меня не рухнет...

Глава 5

Гундлах знал, что особой помощи от посольства ждать не приходится. Неустойчивое положение в Сальвадоре заставило посла Нойкирха вместе со своими политическими советниками покинуть страну и вернуться в Бонн. Интересы «бундесбюргеров» теперь защищали генеральный консул и временный поверенный в делах.

Его принял торговый советник Вальман, светловолосый приземистый господин с блестящими, как фарфор, глазками и расплывшимся от жира телом. Он сразу сказал, что помочь Дорпмюллеру посольство не в состоянии.

Гундлах кивнул, его удивил бы иной ответ. Он еще спросил Вальмана, нет ли у них сведений об агентстве УУУ, его репутации и степени благонадежности. Вальман что-то написал на листке бумаги и, церемонно извинившись, вышел.

— В отношении УУУ — ничего предосудительного,— сказал он, вскоре вернувшись.— Похоже, люди они дельные. Их агентство работает на всем континенте.

— Откуда у вас эти сведения?

— От одного из сотрудников американского посольства, с которым мы консультируемся по некоторым вопросам... Надеюсь, господин Гундлах, что сотрудничество с этими господами поможет вам. Пожелаю всяческих успехов!

Сев в машину, Гундлах сказал Гертелю:

— В отель!

«Камино Реал» — отель высшего класса, построенный в старо-испанском стиле, и, конечно, номера здесь стоят больших денег. Гундлах попрощался с Гертелем, поднялся к себе, принял душ. Ему необходимо было перевести дух и поесть в спокойной обстановке, чтобы вступить во второй раунд со свежими силами. Интерьер номера произвел на Гундлаха впечатление: массивная мебель из кедра, покрытого лаком, что отлично подчеркивало фактуру дерева и прекрасно гармонировало с цветом деревянных панелей на стенах номера. От мебели исходил приятный, еле уловимый аромат, куда более тонкий, чем от букета ярчайших цветов в кувшине на столе. Очевидно, Сейтц рассчитывал, что приедет крупная шишка, вот и заказал такой номер.

Внизу, в ресторане, Гундлах выпил перед первым блюдом бокал сухого мартини. Ему удалось переглянуться с брюнеткой, сидевшей через два стола от него и потягивавшей через соломинку коктейль. Он почувствовал, как на него подействовало вино: настроение понемногу исправлялось. К жаркому с молодым картофелем и бобами заказал полбутылки шампанского «Розе». На десерт взял фисташковое, зеленоватого цвета мороженое со свежей клубникой. Когда он оторвался от него, дамы за столом не оказалось. Вместо кофе заказал еще рюмку виски, подписал счет и поднялся, решив позвонить Гертелю.

В холле, у телефонных кабин, он столкнулся с этой брюнеткой в светлом платье, загорелой, элегантной и явно оживленной... И тут она проговорила:

— Уж не мне ли вы собрались позвонить?

У него перехватило дыхание, он весь словно наэлектризован — просто невероятно, что такое возможно!

— Надеюсь, моя комната вам понравится,— неуверенно проговорил он по-испански, слишком взволнованный, чтобы придумать что-то поостроумнее.

Она загадочно улыбнулась и пошла чуть впереди пружинящей походкой в своем облегающем платье — почти с него ростом, стройная, длинноногая, прекрасно сложенная женщина с кошачьими движениями. На вид ей лет около тридцати. Ее густые, темно-каштановые волосы, перехваченные на затылке лентой, падали на спину.

Открывая дверь номера, Гундлах понял, что мысли его путаются — выпитое в ресторане оказывало свое неумолимое действие. Его удивило, что она не села.

— Что будем пить? — спросил он, бросив взгляд на телефон.

— Вы выпили вполне достаточно. Мне велено передать вам следующее: в ваших собственных интересах, а главное, в интересах вашего земляка отказаться от услуг американцев.

Слова ее он услышал, но смысл их до него дошел секунд через пять-шесть. Все вокруг расплывалось, контуры казались размытыми, и отчетливо он видел только ее лицо, огонь в ее глазах. В этом взгляде было что-то мрачное, на какой-то миг ему почудилось, что перед ним вымогательница, задумавшая отнять у него деньги, предназначенные для выкупа Дорпмюллера. И еще в этом взгляде была дикая, неукротимая ярость, а может быть, и отчаяние. Так подсказывало ему внезапно обострившееся чувство.

— Почему это? — выдавил он себя.

— Это агентство тайно поддерживает связь с американским посольством. Они пытаются выведать наши явки. Оставьте их...

Она бросила на стол конверт и быстро — он даже не успел опомниться— вышла из комнаты. Гундлах упал в кресло, уставился в пространство. Потом вскрыл конверт. Из него выскользнула фотография Дорпмюллера, державшего в руках сегодняшний номер газеты «Диарио Латина».

Глава 6

— Необходимо как можно скорее отказаться от их услуг,— говорил Гундлах двадцать минут спустя в кабинете директора филиала РИАГ.— Я сразу понял, что это агентство с душком.

— Вот как, сразу поняли? — переспросил доктор Сейтц.

— Это лежит на поверхности. Уж больно они удачливы. К таким успехам никогда не придешь без попутного ветра в парусах. За ними стоит американское посольство, оно рекомендовало всем их фирму, пусть и косвенно. И продолжает поддерживать по сей день, господин Вальман вам подтвердит. Такие вещи безвозмездно не делаются. Похоже, что посольство передает сведения УУУ службе безопасности Сальвадора...

— С чего вы взяли?

— ...что имело последствия для городских партизан, потому что они эту связь обнаружили. Имеет это отрицательные последствия и для нас. Пусть американцы помогают здешнему правительству в его борьбе с левым подпольем, но не за наш же счет! В любом случае в деле спасения Дорпмюллера агентства УУУ для нас помеха!

Худое и желтое лицо Сейтца приблизилось к фотографии Дорпмюллера — цветному снимку, который похитители сняли «поляроидом». Требуется принять решение большой важности, от чего он с радостью отказался бы — это заметно и по выражению лица, и по напряженной позе.

— А каким путем снимок попал к вам? — спросил Сейтц.

— За нашей машиной следили от самого аэропорта. Они поняли, кто я: уполномоченный из концерна РИАГ.

— О ваших полномочиях мне ничего не известно.

— Как бы то ни было, договор с ними необходимо расторгнуть. Причем немедленно!

— Для такого шага требуется разрешение дирекции фирмы.

Сейтц разглядывал снимок на свет, вертел его так и этак, словно купюру, в подлинности которой сомневался. Он был во власти сомнений и не скрывал этого. Снимок — единственное доказательство, и Сейтц, похоже, размышлял, не могли ли его смонтировать. При сложившейся ситуации такое предположение было просто нелепо.

— У нас нет другого выхода, господин Сейтц. Мы должны быть готовы внести выкуп в любое время. Давайте позвоним в дирекцию или дадим телекс!

— Там десять часов вечера. Кого из директоров в такое время застанешь?

Пока фрау Биндинг дозванивалась до правления фирмы, Сейтц спросил у Гундлаха:

— Есть еще одна проблема. Кто, если не УУУ, передаст деньги?

— Готов взять эту миссию на себя.

Сейтц кивнул, словно его предположения подтвердились. Он не доверял не только фотографии, но и Гундлаху. Может быть, он, черт его побери, считал Гундлаха способным присвоить три миллиона марок и скрыться? Поразительно, но именно это он прочел во взгляде Сейтца. Какой ограниченный человек! Мыслит четко, но на сколь низком уровне! Конечно, нужно было раньше разглядеть, что Сейтц легко раним, и посчитаться с его тщеславием. Да, далеко не всегда прямой путь самый короткий.

Наконец их соединили с кем-то из правления. Дребезжащим от волнения голосом Сейтц излагал ход событий, причем настолько невнятно, что Гундлаха так и подмывало выхватить у него трубку. С трудом сдержался, но несколько секунд спустя пожалел об этом. Положив трубку, Сейтц в явном замешательстве объяснил:

— Директор Лупп ничего определенного не сказал. Дальнейшая линия нашего поведения будет определена на утреннем совещании. Через двенадцать часов мы узнаем об их решении.

— Может оказаться поздно. Разрешите, я переговорю с ним!

— Пожалуйста.

Сейтц отвернулся, а фрау Биндинг, словно вступив с ним в тайный сговор, заявила, что возобновить телефонный разговор не удастся. Директор Лупп якобы сказал, что уезжает, а кроме него, никого из правления нет. Кстати, в приемной дожидается господин Пинеро, он принес отчет агентства за день.

— Пригласите его.

Вошел молодой мужчина атлетического сложения. Лицо открытое, волевое, густые волосы коротко пострижены, белозубая улыбка. Гундлах не сразу вспомнил, на кого он похож. Ну конечно, на Кэри Гранта, кинозвезду из старых голливудских фильмов. Но жалкий клочок бумаги как бы вопиет о несопоставимости подобного сравнения. Если отвлечься от обычных бюрократических оборотов, отчет УУУ сводился к тому, что около одиннадцати часов утра похитители выясняли у Сейтца, в наличии ли деньги, а он по совету агентства потребовал очередного доказательства, что Дорпмюллер жив... Ну они его и предоставили.

— Снимок получен, мистер Пинеро,— голос Сейтца звучал не вполне уверенно,— но эти гангстеры, похоже, решили не принимать ваших посреднических услуг. Они заявили господину Гундлаху, что ваша фирма поддерживает контакт с американским посольством.

— Есть кое-что посерьезнее,— добавил Гундлах.— Они опасаются попасть в западню! У вас что, вышла недавно какая-нибудь накладка? Вы, наверное, пытались их одурачить?

— Обвинение серьезное, сэр,— Пинеро поднялся.— Не сопроводите ли вы меня к мистеру Хилэри, чтобы он с вами объяснился?

— Поезжайте, мистер Гундлах,— сказал Сейтц,— мы просто обязаны дать мистеру Хилэри возможность во всем разобраться.

Гундлах сел в машину Гертеля, и они следом за «фальконом» Пинеро поехали в сторону улицы Рузвельта.

— Похож на голливудского детектива,— сказал Гундлах.

— Вы его недооцениваете,— ответил Гертель.— Это классный специалист. Прежде он работал в «Контрол Риск лимитед», большом английском детективном бюро. Оно примыкает к компании «Ллойд» и предоставляет охрану для крупнейших промышленников и финансистов. Уорд, Уэбстер и Уиллоби переманили его оттуда — значит, основания были. У Пинеро черный пояс.

— Как-то не заметил.

— Я не о том... «Черный пояс» — значит, у него пятый дан по каратэ. Шутки в сторону!

— Это он сам вам рассказал?

Гертель не ответил.

В кабинете Хилэри открыл дверцу стального сейфа и показал Гундлаху две сумки с деньгами.

— То, что вам сказали, пустые слова,— начал он.— Случается, конечно, что кто-то из нас заходит в посольство; но в конце концов мы — американские граждане, и нам время от времени необходимо уладить кое-какие дела, хотя бы личного характера. А в остальном мы действуем в рамках законности, превыше всего ставим интересы клиента.