Манипулятор Глава 001

Мимо со стаканом виски в руке прошел один из завсегдатаев "Чистого неба". Па-рень был похож на медведя, крупный, чуть полноватый, почти всегда я видел его в свите-ре, напоминающем шерсть, отчего сразу прозвал его про себя "Плюшевым". Мы с ним поздоровались, и тот медленно вразвалку пошел дальше, грустный, разочаровавшийся в женщинах и топящий свое время, здоровье и деньги в алкоголе, сигаретах и праздном отдыхе. Как-то раз я с ним общался, не задавая стандартных бестактных вопросов - где тот работает, чем занимается, сколько зарабатывает? Судя по мягким канцелярским нежным ручкам и заплывшему жирком телу, доходы его были выше среднего, а работа непыльной. "Плюшевый" застрял в классической жизненной точке, в которой существо-вание, вроде как, и сытное и денежное, не приносит никакой радости и душевного удов-летворения. Его лицо всегда выражало апатию, пресыщенность, но из-под заплывших век на мир смотрели все еще "живые" глаза. В беспокойном метании его глаз ощущался по-иск выхода, но пока безрезультатный, отчего взгляд "Плюшевого" в который раз устало всматривался в дно стакана сквозь янтарный цвет виски.

- Да че там может быть нового! - рявкнул Вовка, суетливо крутясь в арке. - Петро-вич заебал бабки грести под себя! Надо будет его Папе сдать, чтоб тот его выпер к хуям с базы!

- В смысле, гребет бабки под себя? Не делится что ли с тобой? Я думал, вы там вдвоем все дела обтяпываете...

- Да не, у него там свои клиенты есть! И он же еще туалетной водой занимается, пихает ее везде через своих корешей по базам. Ну и нам сюда тоже сдает, а потом бабки снимает и себе в карман...

- А ты то, хоть где-то имеешь? - задал я неудобный прямой вопрос.

- Парочка вот таких жуликов как вы... хы-хы..., - Вовка принялся сверлить меня хитрым алчным прищуром глаз, - мне платит дань!

Я пихнул его рукой в плечо, Вовка, довольный сказанным, засмеялся сильнее.

- Ну, когда уже будет наша очередь, и мы получим свою "отвертку"!!!??? - вдруг нетерпеливо заорал он в сторону бармена, встав на цыпочки.

- Скоро..., - улыбнулся тот, крутя горящий бокал с самбукой и гася резко пламя.

Парень, клиент, залпом выпил полбокала самбуки, вторую половину выпила девушка. Наклонившись к стойке, парень через трубочку втянул в себя алкогольные пары из-под стакана. Вся очередь с интересом смотрела на действо. Парень распрямился, обнял девушку и с красным лицом и выпученными глазами потянул ее в темноту танцпола.

- Как обычно? - посмотрел на нас бармен.

- Да, как обычно! И водки, блять, побольше!! - гаркнул Вовка, протискиваясь к стойке и пожимая руку бармена. Тот отвернулся и начал колдовать над заказом. Через минуту перед нами на стойке стояли два поллитровых пластиковых стакана с коктейлем.

- Две двойные "отвертки"..., - показал на них рукой бармен, невозмутимо сунул руки в карманы брюк, вопросительно уставился на нас. Расплатившись, мы взяли пойло и протиснулись обратно в арку. Очередь позади нас тут же схлопнулась вокруг стойки.

Мы всегда заказывали "отвертку". По напитку можно было легко судить о коли-честве денег в карманах посетителя, если тот, конечно, не цедил из одного стакана что-то дорогое весь вечер. Безденежные упивались пивом, те, что при деньгах - выделывались с бокалами виски, на худой вариант, коньяка. Иные, кто пытался доказать, что деньги у них есть, хотя на лице было ясно написано обратное, проверенным приемом бросали пыль в глаза окружающих - сразу заказывали водку бутылками. Водка - дешевый способ быстро и гарантированно напиться. Я никому не пытался ничего доказывать, денег в то время было мало - недорого и с гарантией неспешного опьянения я пил "отвертку". Коньяк или виски мы пили уже у Вовки дома, у него всегда что-то подобное находилось в холодиль-нике. Со временем "отвертки" стало не хватать, я перешел на двойную дозу и сманил следом Вовку. В двойной "отвертке" сто грамм водки и четыреста сока, и пьются эти поллитра уже заметно дольше. Изловчившись, я уже точно знал, когда начну пьянеть, а когда мне хватит. Идеально было выпивать за вечер четыре, максимум пять двойных "отверток", чтоб не запьянеть сильно и поймать то самое состояние эйфории: когда организм расслаблялся после трудового дня; все отлично виделось и воспринималось; разговоры и общение складывались как нельзя лучше; улыбка не сходила с лица; все казались "братьями", "сестрами", "друзьями" и "подругами"; и весь мир виделся исключительно в радужных тонах. Если я выпивал больше, то начинался регресс пове-дения - я замыкался, мрачнел, становился агрессивным, язык и ноги заплетались, насту-пала подавленность, и в голову лезли глупые мысли. К тому же я не мог похвастаться сильным вестибулярным аппаратом. Если двойных "отверток" было больше пяти за вечер, по итогу я почти всегда блевал. Курение лишь усугубляло эффект от выпивки. А курил я в клубах сигареты почти одну за другой.

Я потянул через трубочку "отвертку" на красном виноградном соке - ужасно горько. Водки бармен и вправду не пожалел. Мы стояли с Вовкой в арке, курили и нака-чивались алкоголем. Трезвым в клубах делать нечего.

- Слушай! Это получается, если Петровича Папа выпрет, то ты будешь на его месте!?

- Ясен хуй!!! - вытаращился на меня Вовка как на идиота. - А нахуй тогда его мне подламывать!? Чтоб какой-нибудь осёл сел на его место!?

Вовка смачно со звуком втянул в себя коктейль, затянулся сигаретой.

- Сдам козла к хуям с потрохами! - продолжил он, задетый за живое. - А ты видал, какая баба приезжает к Папе на "пежо" здоровом таком синем!?

Я на секунду задумался. Припомнил. Такую женщину заметит даже слепой - яркая брюнетка сильно бальзаковского возраста с выдающимися формами и умением их краси-во упаковать и подать. Фигура "а-ля Софи Лорен", внешность типажа Джины Лоллобрид-жиды. Ухоженная яркая и стильная дама в "черепашьих" солнцезащитных очках. Я часто ее видел в "Пеликане". На оптовой базе она смотрелась как породистая пава в деревенс-ком курятнике.

- Ааа, да! Видел! А чего она там у вас забыла!? - поинтересовался я.

Не знаю! - пожал плечами Вовка. - Ходит зачем-то все время к Папе на второй этаж... Бизнес вроде как у нее какой-то... Папа там весь слюнями изошелся!

Следом он вывалил по-собачьи язык изо рта и начал им "лакать воду". Я засмеялся глупому виду Вовки, экспромт удался - протискивавшиеся в толпе рядом девушки прис-тально посмотрели на него. Вовка тут же покраснел, смутился и отвернулся к стенке, топ-чась растерянно на месте.

Вечер шел по обыденному сценарию - накачавшись спиртом, мы пробрались на танцпол. Публика уже была разгорячена алкоголем и танцами. Музыка грохотала на всю, вытяжка не справлялась, на танцполе становилось душно. Обе зеркальные стены запотели снизу до половины как в сауне. Танцующие слились практически в одну прыгающую и кривляющуюся массу, от которой волнами шел кислый запах несвежей одежды, пота, дешевых духов, дезодоранта. С каждой минутой всеобщее опьянение усиливалось, парни все больше приставали в танце к девушкам, те все меньше противились. Девушки призыв-но виляли телами, удовлетворенно ловя на себе мужские разгорающиеся взгляды. Парни старались приблизиться к понравившейся девушке, слиться с ней в общем ритме. Если взаимности не случалось, отвергнутые одной, парни ловили в фокус вожделения очеред-ную девушку, приближались к ней. Место отвергнутого тут же быстро занималось следующим. Перед моим запьяневшим сознанием проносилась нескончаемая карусель потных пьяных лиц в реве музыки и стробоскопе света. Танцы образовавшихся пар все больше напоминали имитацию полового акта. По углам жарко целовались парочки. Я участвовал в пьяной карусели похоти вместе со всеми - чья-то грудь, чье-то бедро, классная задница, ужасный парфюм, красивые губы, грубые руки, липкая кожа талии, прокуренный голос, пьяные глаза, красивые волосы, угловатые движения. Я тщетно пытался запоминать имена. Вовка был где-то поблизости. Пару раз за вечер мы с ним поднимались наверх на улицу подышать свежим воздухом и покурить. Сплошная круговерть. О чем-то общались на улице с Артуром. Он все также улыбался, красиво курил, вертел в руках зажигалку и набивал себе цену. У большой стойки я перекинулся парой слов с барменом. Кругом толчея, нескончаемое движение, забитый людьми проход в грот, официантки, ругающиеся на всех подряд сорванными голосами. Та, что мне нрави-лась, посматривала на меня. Выпитое стало давить на мочевой пузырь. Оставив Вовку в арке, я потопал вверх по крутой лестнице в туалет. Но на первых же ступеньках уперся в очередь желающих. После двадцати минут томления, попал, наконец, в туалет - один писсуар был забит и полон мочи, а сидячая кабинка занята. Я облегчился во второй един-ственный рабочий писсуар. Меня слегка качало, но я вроде бы попал в писсуар, стараясь при этом из-за ужасного запаха в туалете не дышать. Уборщица, пожилая скрипучая суту-лая тетка с волосами крашеными дешевой хной, зашла в туалет с тряпкой на швабре, на-чала зло тереть пол и материться. Ее прыть сбила с толку всех, даже самых пьяных и агрессивных парней. Те, нечленораздельно мыча и торопливо застегивая штаны, стали по стеночке выскальзывать из туалета. Я не мог мочиться при уборщице, торопливо прервал-ся на половине, делая вид, что закончил, протиснулся к умывальнику у выхода, наполнен-ному водой и забитому раскисшей туалетной бумагой. Сполоснув руки, я вышел на лест-ницу. Не имея желания падать, сосредоточенно держась за перила, преодолел ее вниз. Были случаи, когда пьяные, в основном девушки на шпильках и в коротких юбках, кати-лись кубарем вниз по этим ступенькам. Но за все время никто не сломал себе ни одной кости. Удивительно.

Около входа мелькнуло знакомое лицо. "Манерный", как прозвал про себя я блондина за высокий рост, тощую модельную комплекцию и полуженскую механику движений. Тоже из постоянных тусовщиков. Такие мальчики обычно работают на поди-умах, рекламируют своими худыми телами нижнее белье. Персонаж неприятный, с отвра-тительной чванливой манерой общения, будто пресыщенный жизнью сын миллиардера. Впервые увидев "Манерного", я уже через пять минут имел стойкое желание дать ему в рожу. Мы не были знакомы, просто я обладаю хорошей зрительной памятью. "О..., он уже с девушкой..., надо же, а я уж думал голубой...", - задрал я вверх удивленно брови, увидев "Манерного" с представительницей противоположного пола под ручку. Та была вполне привлекательна, только такая же тощая, как он. "Они даже похожи..., прям как муж и жена...", - подметил я мысленно и поймал себя на одобрении выбора блондина. У девушки были тонкие черты лица, выразительные большие карие глаза, слегка курносый носик, легкая россыпь веснушек, маленький аккуратный рот. Спустя минуту парочка прошла вперед меня к малой стойке. Я услышал обрывок их диалога, и меня накрыло разочарова-ние - девушка была тупа как полено. "Два сапога пара...", - отвел я взгляд в сторону. "Манерный" с деловым видом и надменно задранным подбородком до конца вечера тас-кал за собой свою пассию, крашеная блондинка при этом смешно болтала головой, будто тряпичная кукла, тряся копной волос из длинных мелких завитушек. "Как тебе еще не на-били здесь морду...", - снова подумал я про парня. Парочка потащилась на танцпол, я на-шел взглядом Вовку, кивнул ему, и мы в очередной раз устремились вверх на улицу к све-жему воздуху.

Пять двойных "отверток" и полпачки "Лаки Страйк" - я был пьян. Вовка, похоже, тоже. Время летело быстро, народ начал потихоньку расходиться. Мы сели снаружи остекления входа, пристроившись задницами на металлическом козырьке. Из проулка несло мочой. Неуверенные полупьяные тени мелькали в дальней его части по одной или парочками, справляя нужду или целуясь. Тяжелая входная дверь регулярно хлопала, выпуская из клуба разгоряченную шумную публику. Одни уходили домой, незаметно растворяясь в ночи, другие пьяно брели бесцельно прочь, третьи, как и мы, выходили на улицу подышать и покурить. Вокруг стоял пьяный галдеж, воздух был пропитан адрена-лином. Мы вернулись в клуб.

Три часа ночи. Музыка смолкла, тишина сразу обрушилась на уши, стала давить. Мы с Вовкой попрощались со всеми, кто попался на глаза, и окончательно покинули "Чистое небо". Я люблю ночной город. Особенно когда тепло. Можно неспешно пройтись и пообщаться. Особенно пьяным есть о чем общаться. Я глянул на Вовку, его качало. Я достал мобильник, позвонил Эдику, сказал, что минут через десять мы подойдем к его машине. Тот остался на месте ждать нас.

- А эта официантка на тебя пялилась! - неожиданно начал Вовка.

- Ну да, вроде как смотрела... А она ничего такая..., - делано равнодушно кивнул я.

- Да, глазастенькая такая, губастенькая! - расплылся довольной рожей Вовка.

- Да хорош тебе, нормальная девчонка! - рефлекторно защитил я девушку.

- А я чо, говорю, что она ненормальная, что ли какая!? Не страшная, нормальная симпатичная девчонка!

- Я и говорю, что нормальная! Мне нравится..., - признался я специально, надеясь удовлетворить интерес друга малым и одновременно погасить, но вышло обратное.

- Ну и знакомился бы! Подошел бы, трали-вали, все дела, разрешите, мадам, с вами познакомиться! Я буржуй, у меня бабок завались, я вас хочу! - воскликнул Вовка, и тут проявив свою способность, опошлить что угодно.

Я засмеялся, пихнул того по-дружески в плечо. Вовка подыграл, закачался, словно ватный, описал заплетающимися ногами замысловатую петлю на асфальте и, довольно щерясь, снова пошел рядом.

- Успею еще, куда она денется, мы ее каждый день там видим..., - отмахнулся я, но мысль засела в голову, я начал ее обдумывать.

- Они по неделям работают, смотри, сегодня пятница же, значит, еще два дня будет работать. А то просрешь свое счастье! - настырно все керосинил меня Вовка.

- Значит, через неделю познакомлюсь..., - продолжил я имитировать равнодушие.

- Как ее зовут то хоть, знаешь? - не унимался Вовка.

- Не знаю. Потом узнаю.

- Эээх, ты! Уведут губастенькую, смотри! - еще раз подначил меня друг.

- Она на меня смотрела..., не уведут..., - подыграл я, улыбнулся.

- Да у нее и задница ничо такая!

- Все-то ты разглядел!

- Ну, а чо!? Я люблю, когда у девушки все есть.

- Да кто ж не любит. Ну что, я у тебя останусь? - сменил я тему разговора.

- Блять, Рамзес, да оставайся! - пожал Вовка плечами, вытащил руки из карманов, развел их в стороны. - Мне какая разница, диван красный ждет тебя!

Мы вывернули из-за угла вправо, вдоль бордюра ряд из пяти машин. "Семерка" Эдика с горящими задними "дюзами" стояла в середине ряда. Мы с Вовкой сходу откры-ли двери машины и шумно ввалились в салон. Эдик сидел за рулем и ковырялся в "торпе-де", поднял на нас меланхоличный взгляд и через секунду вернулся к своему занятию.

- Что, наплясались!? - улыбнулся он.

- Дааа!!! - зарычал с заднего сидения Вовка, запыхтел шумно, зерзал.

- Бля, мы нажрались! - признался я, устроившись спереди.

- Ну, это само собой..., - философски резюмировал Эдик, перестал копаться под рулем, уставился на меня немигающим взглядом, улыбнулся. - Едем?

Я кивнул, растянул лицо в глупой пьяной довольной улыбке.

- И музон, бля, давай погромче!!! - заорал сзади пьяный Вовка почти мне в ухо.

Эдик ткнул пальцами в кнопки магнитолы, крутанул ключ в замке зажигания, салон наполнили первые мелодичные мотивы песни, обороты двигателя с ревом подско-чили, из колонок, как кувалдой, по ушам саданул ударный звук:

Getadelt wird wer Schmerzen kennt

Vom Feuer das die Haut verbrennt

Ich werf ein Licht

In mein Gesicht

Ein heisser Schrei

Feuer frei!

Машина сорвалась с места и понеслась в звуковом аду по пустым улицам города.

Bang! Bang!

"Только бы не сблевать...", - подумал я и лишь крепче взялся за ручку над дверью. Мы понеслись быстро, резко входя в повороты. Эдик водил отменно, я не беспокоился за безопасность, я беспокоился за свой желудок - меня слегка мутило.

Вовка жил в полукриминальном рабочем районе, который был весь утыкан стары-ми облезлыми кирпичными четырех-, трех- и двухэтажными "хрущевками". Он снимал тесную угловую квартирку на последнем четвертом этаже одного из таких домов.

Эдик притормозил у остановки, приехали. Я был рад, что впереди суббота и можно за прошедшую неделю спокойно отсыпаться у Вовки хоть до обеда. Меня все еще мутило, я открыл дверь, сделал глоток свежего воздуха. С заднего сидения, кряхтя и матерясь, на улицу вылез Вовка. Мы расплатились с Эдиком, простились, тот укатил, оставив нас, наконец, в полнейшей ночной тиши. Мы зашагали вглубь спящих дворов, до Вовкиного дома было метров двести по прямой.

- Не дай бог, этот козел запер дверь, я его пристрелю тогда! - посыпались из Вовки угрозы, в руках зазвенели ключи от двери подъезда.

- Что за козел? - поинтересовался я. Во дворе стояла почти кромешная темень, ни одного рабочего уличного фонаря. Над металлической дверью подъезда отсутствовал козырек, в стене выше торчал полый штырь - все, что осталось от лампы освещения.

-Ааа... не, не запер дверь! - унял свою кровожадность Вовка и радостно провернул ключ в замке, потянул дверь на себя.

Мы зашли внутрь. На площадке первого этажа тускло горела лампочка, навстречу потянуло сыростью. В старых подъездах всегда воняет. В этих "хрущевках" все плохо - маленькие площадки на этажах, узкие лестничные пролеты, ступеньки разной высоты и ширины, разные наклоны лестничных пролетов и тесные квартиры.

- Вот тут живет этот козел! - Вовка показал пальцем на одну из дверей квартир первого этажа. - Дед, старый мудак! На ночь запирает дверь подъезда и снаружи ее не открыть ключом! Ключ, блять, не поворачивается!

- Блин, вот урод, - искренне возмутился я. Есть такая конструкция замков - изнутри стоит "барашек", если его повернуть на полчетверти оборота, то снаружи нельзя открыть ключом. Мы зашагали вверх по лестнице. Одышка появилась у обоих и почти сразу. У ме-ня гулко заколотило сердце, отдавая в уши. Я тяжело задышал, держась за перила. Алко-голь в крови мешал идти ровно. Вовка шумно сопел позади. Оба громко топали.

- А из чего ты его пристрелишь? Ты ж пистолет то еще не купил! - поддел я друга.

- У меня ружье есть! - выдал гордо Вовка.

- Какое ружье!??? - обернулся я удивленно и даже остановился на секунду.

- Охотничье, какое ж еще!! - рявкнул Вовка. - Рамзес, блять, я ж охотник!! У меня и билет есть охотничий и все документы!

- Так ты ж охотишься там, у себя..., - продолжил я.

- А ружье у меня здесь! - спарировал радостно Вовка.

- В квартире что ли?

- Ды!

Наконец-то мы пришли. Спать хотелось неимоверно. Я быстро разделся до трусов, посетил туалет и облегченно поплелся на кухню - перед сном захотелось чаю. Взял сига-рету, сел на деревянный старый скрипящий и разболтанный стул со спинкой, закурил. Следом в камуфлированных трусах вошел Вовка, озираясь на кухне, пьяно поскреб воло-сатое пузо, тоже закурил. Сидя друг напротив друга, стали ждать, когда закипит чайник.

- Сыр будешь? - засмеялся бесшумно Вовка.

- Ты заебал уже со своим сыром! - засмеялся и я.

- А что, сыра много! - продолжил Вовка, распахнул холодильник. Тот был забит сыром. Несколько больших круглых голов занимали его почти весь. Я снова засмеялся.

- Не, ну его надо жрать, пропадет же! - уже, будто даже извиняясь, добавил Вовка.

- А чего ты его приволок столько? Взял бы немного...

- Дык халява же! Как не взять!? - удивленно поскреб в затылке Вовка. - Все равно бы выбросили, со склада списывали, надо было брать. Да и сыр хороший, "Дор Блю", "Пармезан", это тебе не наше говно дешевое. Не, надо было брать.

Я продолжал посмеиваться. Электрочайник забурлил, щелкнул выключателем.

- Вот теперь и жуй один сыр целыми днями!

- Бля, Рамзес, и так жру его постоянно, уже не могу! Заебался! - засмеялся Вовка, разлил чай по кружкам, кинул в обе по пакетику чая, протянул одну мне. Стали пить чай, через глоток затягиваясь сигаретами.

- Ща допьем и спать..., - пробормотал я. - Не могу уже, глаза слипаются...

- Ну... блять, красный диван тебя ждет! Хы-хы-хы! - вновь засмеялся Вовка.

- Бля, никакого гостеприимства... Нет, чтоб самому лечь на этот диван, а мне, как гостю, отдать свой аэродром..., - засмеялся и я беззлобно. - Это ж клоповник, а не диван. Я на нем сплю, как в казарме.

- Ну, другого нет. Чем богаты, тем и рады.

Докурив, допив чай, побрели спать. Я лег на старый диван, тот заскрипел подо мною. Почувствовав ребрами сквозь ткань кривую пружину, я начал было думать о ней, но услышав храп с Вовкиной кровати, тут же отрубился и сам.