Никого не обидел… Шимону и Эти Эльмикис разрешил пойти утром на работу, взяв с них слово, что они его не выдадут. Сам же остался дома с двумя маленькими девочками, которые его ничуть не боялись. «Дядя Герцль» пел им смешные марокканские песни…
Семья Эльмикис в полном составе даже навестила «дядю Герцля», когда он вновь лишился возможности наносить визиты. Правда, Авитан заставил Шимона с дочкой сопровождать себя в Ход-ха-Шарон, где ему подготовили убежище. Но лишь потому, что полиция искала одинокого мужчину, а не двух мужчин и ребенка.
В Хад-ха-Шароне его и взяли на третьи сутки после побега. И вновь все газеты занялись судьбой короля. Его жалели. Ругали тюремную администрацию. Требовали реформы пенитенциарной системы. Кляли «пытку одиночеством», которой «терзали» самого прославленного узника страны.
И администрация сдалась. Герцлю дали напарника. Он его вышвырнул. Другого напарника постигла та же участь.
Наконец, подсадили к нему мальчишку Поппера, приговоренного за убийство семи арабских рабочих к семикратному пожизненному заключению. Они забаррикадировались и разнесли камеру. Тюремщики применили слезоточивый газ, чтобы с ними справиться.
Короля вновь стали «пытать одиночеством». Вот, пожалуй, и все. Но кто поручится, что хроника королевских деяний дописана до конца?
СЧАСТЛИВАЯ ЗВЕЗДА ФЛАТТО-ШАРОНА
Шмуэль Флатто-Шарон стал такой же частью израильских реалий, как верблюды в пустыне Негев. Кто не слышал о его вилле в Савийоне, коллекции картин, красавице-жене Аннет, провинциальной Золушке?
Кто не знает, что вот уже третье десятилетие живет в Израиле симпатичный еврей с профилем патриция, забавный мошенник, бежавший от французского правосудия, прихватив с собой 200 миллионов долларов?
Напрасно добивалась галльская Фемида выдачи бывшего французского подданного.
Чтоб Израиль выдал гоям еврея? К тому же ставшего украшением национального фольклора? Не бывать тому. Если уж суждено Флатто-Шарону сидеть в тюрьме, так пусть посидит в израильской, где можно соблюдать святость субботы.
Флатто-Шарон, бывший «плейбой» и «золотой мальчик» французского бизнеса, родился под счастливой звездой. В 1977 году французская Немезида совсем было до него добралась. Но тут Флатто избрали в кнессет. Франция чуть было не разорвала с Израилем дипломатические отношения, узнав, что птичка упорхнула.
Зато сколько удовольствия получили израильтяне в последующие четыре года! Кто не помнит, как Флатто-Шарон читал с трибуны кнессета речи на иврите, написанные латинскими буквами? Одно из его незабываемых выступлений было даже увековечено израильским телевидением. То самое, когда Флатто крикнул Чарли Битону, члену кнессета не менее знаменитому, чем он сам: «Ты целый день говорить. Четыре года только говорить. Идиот!!!»
В мае 1981 года Флатто-Шарон впервые оказался в израильской тюрьме. Суд признал его виновным в подкупе избирателей в ходе предвыборной кампании и приговорил к девятимесячному заключению.
Сразу после суда Флатто-Шарон сказал на знаменитом своем иврите, ничуть не улучшившимся за четыре года служения нации: «Я хочу стать министром жилищного строительства, чтобы решить жилищную проблему в стране. Израильскому обществу нужны энергичные люди. Даже в тюрьме я буду заниматься политикой, потому что сто тысяч наших граждан хотят этого».
Заявление Флатто-Шарона не вызвало гомерического хохота. Флатто уже доказал, что он человек если не слова, то дела. Он ведь сумел стать избранником нации, не зная языка этой нации. Почему бы ему не стать министром? К тому же у него такая уйма денег, что в израильском обществе это не может не вызывать почтительного отношения.
В апреле 1988 года сотрудники особого отдела полиции по расследованию крупных хищений провели ночной обыск на вилле Флатто-Шарона и арестовали хозяина. Личный сейф Флатто был вскрыт, находившиеся в нем бумаги и документы изъяты.
Полиция предъявила Флатто-Шарону уйму обвинений: в мошенничестве, в попытке организации убийства, в незаконном хранении огнестрельного оружия и наркотиков.
«Все это дело основано на показаниях шурина Флатто-Шарона Жака Асулина, ставшего его врагом, — разъяснил журналистам адвокат Иегуда Вайнштейн. — Полиция утверждает, что мой клиент пытался обманом получить от швейцарского гражданина девять миллионов долларов? Этот бизнесмен уже выиграл иск в тель-авивском суде, и Флатто-Шарон удовлетворил его претензии. Не лучше и другие обвинения, выдвинутые против моего подопечного. Флатто-Шарон пытался организовать убийство своего бывшего компаньона Тибора Хаджадо? А кто это может доказать? Флатто был оклеветан шурином, которому еще придется отвечать перед судом за диффамацию. У моего клиента нашли оружие и наркотики? Ну, знаете ли… Оружие — два старинных ружья, музейные экспонаты, из которых выстрелить смог бы разве что джинн из арабской сказки. А наркотик — девять граммов гашиша…»
Суд освободил Флатто-Шарона под залог, но одновременно против него было возбуждено еще несколько дел. На его имущество наложили арест по требованию французской компании.
Журналисты решили выяснить, как же живет человек, преследуемый правосудием, имущество которого подлежит конфискации.
Оказалось — неплохо. Как говорится, дай Бог каждому еврею.
Билла в Савийоне с бассейном, теннисными кортами и уникальной коллекцией произведений живописи. Тут и Ренуар, и Дега, и Ван-Гог. Все это формально не принадлежит Флатто-Шарону. Вилла с ее ценностями записана на имя преклонного возраста матушки нашего героя, проживающей в Париже. Мадам Флатто-Шаевич ничем не провинилась перед французским правосудием, и ее имущество неприкосновенно.
Ну, а пока следствие плелось черепашьим шагом, Флатто-Шарон продолжал руководить своей финансовой империей, размеров которой никто не знает, из делового центра на улице Дизенгоф в Тель-Авиве.
Поздно вечером возвращался он на свою виллу, где его встречало нежное дуновение ветра, пронизанного ароматом цветочных клумб.
Он сохранил уверенность в себе и свойственный ему особый шик. Сохранил он и масштабы текущих расходов, доходивших до миллиона долларов в год.
Но невзгоды последних лет не прошли бесследно.
Улыбка все реже меняла твердые очертания его губ…
Своей империей Флатто-Шарон руководил по телефону на трех языках: французском, английском и идиш. Это отнимало много времени.
Флатто-Шарон не мог выезжать за границу, как другие бизнесмены. Во Франции он приговорен к десятилетнему тюремному заключению за финансовые аферы. Французская полиция искала его через Интерпол по всей Европе.
В последний раз Флатто отправился в заграничную поездку в октябре 1985 года, что едва не закончилось для него трагедией. Поездка была подготовлена в глубокой тайне. Флатто прибыл в Милан с фальшивым паспортом, в сопровождении одного из близких сотрудников. В миланском аэропорту два человека в штатском вежливо предложили ему пройти в канцелярию, чтобы уладить кое-какие формальности. Флатто понял, в чем дело. Сердце упало.
Чиновник повертел в руках паспорт, выданный на имя Жана-Клода Лахава, и отложил его в сторону.
— Г-н Шаевич, он же Флатто-Шарон, — сказал итальянец с с усмешкой, не предвещавшей ничего хорошего, — вы арестованы по требованию Интерпола и будете выданы Франции. В Париже немало людей жаждут с вами встретиться.
Флатто-Шарон провел в миланской тюрьме почти четыре месяца. Израиль оставил его на произвол судьбы. Никто, кроме жены Аннет, не хлопотал о нем. А ведь Флатто-Шарон, как бы к нему ни относиться, помог сотням людей…
На четвертом месяце заключения Флатто был освобожден под крупный залог. Он дал подписку о невыезде из Милана до рассмотрения итальянским судом французской просьбы о его выдаче.
— Зачем вы вообще выехали из Израиля? — с любопытством спросил судья, закрывая пухлую папку. — Разве вы не знали, что Франция мечтает упрятать вас за решетку?
— Знал, Ваша честь, — ответил Флатто-Шарон. — Из Милана я должен был отправиться в Цюрих на встречу с охотниками за нацистскими преступниками Сержем и Беатой Кларсфельд. Ко мне попали уникальные материалы о нацистском палаче Отто Брунере, проживающем в Дамаске. Я считал крайне важным передать их Сержу и Беате и сознательно рискнул из-за этого своей свободой. Отто Брунер ответственен за депортацию ста тысяч французских евреев в нацистские лагеря смерти. Мне кажется, что Франция должна быть гораздо больше заинтересована в его выдаче, чем в моей.
Выдачи Отто (Алоиза) Брунера много лет добивались Франция и ФРГ. Почти до самой смерти Брунер служил экспертом в сирийской службе безопасности и пользовался особым доверием президента Асада.
Каждое утро Брунер, тяжело опираясь на палку с массивным набалдашником, в сопровождении двух телохранителей прогуливался по парку в центре Дамаска. На его правой руке остался лишь один палец. Остальные оторвало, когда Брунер вскрыл заминированный конверт, посланный ему Мосадом. Ненависть к Израилю и евреям он сохранил до последнего дня жизни.
Умер он в 1990 году в своей постели.
После освобождения из тюрьмы Флатто-Шарон еще два месяца прожил в Милане под домашним арестом.
Как ему удалось бежать? Он сам об этом охотно рассказал:
— В тюрьме меня каждый день посещал миланский раввин, настоящий цадик. Мы подружились. Однажды, когда я уже жил не в тюрьме, а под надзором, он сказал мне: — «Шмуэль, я думаю, что ты скоро увидишь жену и ребенка». Я задрожал, а он улыбнулся и продолжил, как бы не замечая моего волнения: — Через неделю я устраиваю бар-мицву своему сыну, чтоб он был здоров до 120 лет. Пятьсот евреев окажут мне честь своим присутствием. Будут там люди мудрые и богатые. У тебя ведь еврейская голова, Шмуэль. Ты меня понял?
Все было так, как сказал рабби. Двенадцать человек участвовали в организации моего побега. К швейцарской границе мы ехали тремя машинами. Я, преобразившийся в дымчатого блондина в солнечных очках, находился в третьей. Мне стало немного не по себе, когда машины подъехали к контрольному пограничному пункту, хоть я и знал, что итальянцы очень любят деньги. Два пограничника заглянули в мою машину, но лишь для того, чтобы сказать: «Грациа, синьор!»
В цюрихском аэропорту мой миланский друг прошептал: «Шмуэль, ты идешь через вон тот проход прямо в самолет. Все устроено».
Там стоял швейцарский офицер и у всех проверял документы. Проходя мимо него, я пристально посмотрел ему в глаза. Он улыбнулся и поднял руку в знак приветствия.
Вся эта история обошлась мне в четверть миллиона долларов.
Французы не только требовали выдачи Флатто-Шарона, дабы этот незаурядный мошенник понес заслуженное наказание. Они пытались добиться через израильские судебные инстанции конфискации его имущества. Потерпевшая сторона доказывала, что Флатто-Шарон, действуя через подставных лиц и фиктивные фирмы, сумел хитросплетениями различных махинаций перевести более двухсот миллионов долларов в Израиль и в швейцарские банки.
Мы не можем утверждать, что израильская юстиция горой встала на его защиту и отправила восвояси тех, кто взывал к правосудию. В 1977 году угроза выдачи Флатто-Шарона Франции была вполне реальной. По просьбе министра юстиции Шмуэля Тамира, юрист Бернзон и профессор международного права Теллер тщательно изучили это дело и пришли к выводу, что Флатто-Шарон подлежит выдаче французским властям.
Но затянувшаяся было тучами счастливая звезда Флатто-Шарона вновь засияла радующим глаз блеском.
В мае 1977 года Шмуэль Флатто-Шарон стал членом кнессета и с вершины израильского Капитолия с усмешкой взирал на жалкие потуги своих врагов. Тем не менее в 1979 году государство возбудило против него судебное дело. Достойному депутату предъявили обвинение в подкупе избирателей в ходе предвыборной кампании. Министр юстиции Моше Нисим принял соломоново решение: «Французы могут подождать, — сказал он. — Мы не выдадим Флатто-Шарона до тех пор, пока не закончится его судебный процесс в Израиле».
А процесс тянулся, как жевательная резинка, и завершился лишь в 1984 году. К тому времени Моше Нисим давно не был карающим мечом израильского правосудия, а его преемник и слышать не желал ни о Флатто-Шароне, ни о его деле.
Флатто-Шарон, он же Самуэль Шаевич, бывший узник нацистского концлагеря, появился в мире большого бизнеса в 1968 году без гроша в кармане. Используя бреши во французской банковской системе, он стремительнее, чем первый Ротшильд, сколотил многомиллионное состояние. Простота, с которой он этого добился, вполне может считаться гениальной. Вначале была компания. Неважно какая. Просто Флатто-Шарон создал компанию, скажем, по получению солнечной энергии из арктического льда. Потом через подставное лицо оформил вторую компанию. Для непосвященных две эти компании не имели между собой ничего общего.
Первая из них приобретала земельный участок за миллион долларов и «продавала» его второй, но уже за шесть миллионов. Формально вторая компания становилась обладательницей земельной собственности на сумму в шесть миллионов долларов.
Теперь вторая компания могла обратиться в банк и получить ипотечную ссуду в размере 80 процентов от стоимости принадлежащего ей недвижимого имущества. 80 процентов от шести миллионов составляют 4,8 миллиона долларов.
Именно такую сумму положил Флато-Шарон в свой карман.
Десятки подобных компаний, созданных новоявленным Чичиковым, функционировали, как по законам небесной механики.
Компании покупали, продавали и брали ссуды. Брали ссуды, покупали и продавали. Часто один земельный участок перепродавался сразу нескольким компаниям. Их владельцы в лице Флатто-Шарона не были в претензии. Взяв деньги в одном банке, Флатто-Шарон выплачивал проценты в другом, где правление, восхищенное добросовестностью клиента, тут же выдавало ему три новых ссуды.
Созданная Флатто-Шароном фиктивная деловая империя разбухала, охватывала своими щупальцами все новые банки и фирмы. Крупнейшей жертвой этих махинаций стала французская страховая компания «Ле патронель». Флатто-Шарон остался ей должен 400 миллионов франков, т. е. 50 миллионов долларов. Когда стало ясно, что этих денег «Ле патронель» не увидать до пришествия мессии, компания обанкротилась, а ее директора хватил удар.
Все это было слишком красиво, чтобы могло длиться долго.
В 1974 году Флатто-Шарон, реализовавший гениальную идею, почувствовал, что дальнейшее «доение» лопоухих французов становится слишком опасным занятием.
Тогда и появился в Израиле репатриант-миллионер, преисполненный патриотического рвения.
Большинством своих неприятностей на обретенной родине Флатто-Шарон обязан своему шурину Жаку Асулину. Семейный конфликт, как чаще всего бывает, возник из-за денег.
Щеголеватый, неглупый, циничный Жак Асулин, способный в молодости на теплые чувства и бескорыстие, со временем избавился от этих «слабостей», заменив их высокомерным равнодушием. 15 лет Жак проработал у зятя и вошел во вкус рассеянной богемной жизни.
В 1983 году он приехал в Израиль, поселился у сестры и зятя на вилле в Савийоне и зажил комфортабельной жизнью, к которой давно привык. Сначала все шло хорошо. Из любви к жене Флатто-Шарон терпел развязные манеры родственника. Когда же терпение лопнуло, снял шурину виллу по соседству за 1600 долларов в месяц. На карманные расходы Жак получал ежемесячно 4–5 тысяч долларов.
Шло время, а Жак и не думал искать работу. Ему очень нравилась праздная жизнь. Флатто-Шарон чем дальше, тем больше тяготился непредвиденными расходами и наконец решил объясниться.
— Послушай, дорогой, — сказал он однажды утром за чашкой кофе. — Я, конечно, человек состоятельный, но денег все же не печатаю. Когда ты начнешь работать?
Высокий с залысинами лоб Жака покраснел от гнева. Зло усмехнувшись, он произнес:
— Ты, наверное, забыл, дорогой, что должен мне 400 тысяч долларов? Или ты думаешь, что я даром ишачил на тебя 15 лет?
Флатто-Шарон поперхнулся. Бешенство ударило в голову. Он хотел что-то сказать, но, почувствовав сильное сердцебиение, лишь перевел дыхание. «Не хватает еще инфаркт получить из-за этой скотины», — подумал Флатто и молча вышел.
С этого дня он не знал покоя. Жак шантажировал зятя, угрожал разоблачить его аферы. Аннет, любя мужа и брата, всеми силами старалась восстановить мир в семье. Слезы Аннет и желание заткнуть рот опасному человеку заставили Флатто-Шарона пойти на соглашение.
В октябре 1985 года он подписал следующий документ: «Я, Шмуэль Флатто-Шарон, желая сохранить нормальные отношения в семье, обязуюсь выплатить Жаку Асулину 200 тысяч долларов, хоть и не признаю справедливыми его требования».
Казалось, что на этом инцидент исчерпан. Флатто выдал шурину первый чек в счет соглашения и вылетел в Италию. Как мы уже знаем, в Милане он был арестован. Находясь за решеткой, Флатто ложился и вставал с одной мыслью: «Кто мог меня выдать?»
Его подозрение пало на Жака. «Конечно, это животное, — думал он, кривя губы от отвращения, — больше некому».
Вернувшись в Израиль после бегства из Италии, Флатто-Шарон первым делом аннулировал соглашение с Жаком Асулином.
— Отныне ты не получишь от меня ни копейки, — холодно сказал Флатто своему шурину.
— Очень скоро ты пожалеешь об этом, — ответил Жак.
Между зятем и шурином началась борьба, в которой все средства были хороши.
«Смотри, — угрожающе сказал Жак во время их последнего разговора, — у меня целый чемодан с документами о твоих уголовных махинациях. Каждый из них — бомба».
Очень скоро несколько из этих бомб взорвалось.
В ноябре 1987 года французская фирма «Паризьен де партипасьон», занимающая почетное место в списке жертв комбинаций Флатто-Шарона, представила в израильский суд иск к нему на сумму в 21 миллион долларов. Главным свидетелем обвинения на суде выступил Жак Асулин. На основании его показаний и был арестован Флато-Шарон, освобожденный позднее под залог.
Вот наиболее пикантные выдержки из разоблачений Асулина:
«В начале 1974 года французское налоговое управление возбудило следствие против моего зятя. Флатто-Шарон знал, что если в руки следователей попадут документы о деятельности одной из возглавляемых им фирм, то не миновать ему тюрьмы. Флатто, обладающий сверхъестественным чутьем на опасность, разработал план, восхитивший меня своей эффектной простотой. Он велел доверенному сотруднику положить все документы в багажник машины, вывезти ее в лес и там оставить. Когда это было сделано, люди Флатто-Шарона взломали багажник и забрали документы. На следующий день Флатто поспешил в налоговое управление.
— Понимаете, — объяснял он следователям, — я знал, что вы затребуете эти документы и велел своему бухгалтеру привести их в порядок. Он хотел поработать дома и положил все документы в свою машину. И надо же, чтоб случилось такое несчастье. Машину угнали…
Следователи пытались успокоить Флатто-Шарона, но он был безутешен».
В марте 1975 года, когда Флатто-Шарон находился в Женеве, его похитили трое людей, личности которых так и остались невыясненными.
Один из них сказал ошеломленному таким кульбитом судьбы Флатто-Шарону: «Мы знаем о тебе все и восхищаемся твоей ловкостью. Дай Бог нам столько здоровья, сколько у тебя миллионов. Но нам много не надо. Всего за пять миллионов франков мы готовы отпустить тебя в твой Израиль. Ну, разве мы не покладистые малые?»
Флатто был вынужден согласиться с этим определением. Для того, чтобы у клиента были все основания как можно энергичнее позаботиться о своем освобождении, «покладистые малые» обращались с ним отнюдь не как с принцем крови. Флатто-Шарон связался со своим ближайшим сотрудником и компаньоном Тибором Хаджадо и велел ему немедленно отправляться в Женеву с наличными. Люди, во власти которых он оказался, признавали лишь этот вид финансовых операций. Хаджадо примчался на выручку, но с собой привез лишь два миллиона. Посовещавшись, похитители все же освободили Флатто, оставив у себя «в гостях» его компаньона до тех пор, пока не получат всей суммы. При этом они намекнули, что терпение их не безгранично.
Флатто выкупил друга и спасителя лишь через месяц. Исхудавший Хаджадо стал похож к тому времени на старого облезлого кота. В полицию друзья, по вполне понятным причинам, не обращались.
Самой крупной бомбой в показаниях Жака Асулина был его рассказ о намерении Флатто-Шарона ликвидировать Тибора Хаджадо.
Начиная с 1974 года Хаджадо был в курсе всех секретов своего компаньона и мог стать очень опасным. Низенький, подвижный, с лисьей мордочкой, он производил впечатление человека, с которым шутить опасно. Флатто задолжал Хаджадо полмиллиона долларов и, чтобы рассчитаться, перевел на его имя четыре своих магазина в центре Тель-Авива. Хаджадо, однако, не был удовлетворен и подал на своего бывшего компаньона в суд, утверждая, что Флатто остался ему должен 177 тысяч долларов. Главным свидетелем обвинения на суде выступил все тот же Жак Асулин, давно ставший для Флатто-Шарона настоящим кошмаром.
Вот еще одна любопытная выдержка из его показаний:
«В 1981 году зять позвонил мне в Париж и сказал: