Башня Татлина (СИ)

Прошлое было, события, люди, в этом нет сомнений, но сейчас у меня стойкое ощущение, что я очнулся спустя 10 пустых лет. Не знаю, как объяснить. Стою, смотрю в зеркало и вижу себя настоящего. Видел себя последний раз 10 лет назад другим.

Вытерся, вышел из ванной, заварил чай в стакане, подошел к окну. То, что разглядел там, внизу, с высоты 14 этажа, поражало. Неужели я раньше этого не замечал?

3

Из диктофонных записей Льва Глебовича:

В конечном счете все должно быть упорядочено. Люди сами не понимают, что станут от этого счастливее. К чему обычно стремится человек? Я сейчас не говорю о любви, семье и подобных вещах. Человек хочет купить квартиру и машину. Затем снова квартиру и машину, но уже дороже. Затем еще дороже. Потом идут яхты, дома, самолеты.

У большинства людей все начинается с покупки бюджетной машины. Из-за этого простого и понятного желания возникает настоящий хаос. Пробки, негде парковаться, аварии, взятки, смерти, много всего. В новых районах десятки тысяч жителей превращают жилую зону в филиал ада. Машины одна на другой. Они, конечно, не виноваты, что им еще делать? Впоследствии застройщики лишатся желания возводить муравейники, но этого недостаточно.

Облако будет держать систему в равновесии. Если количество машин в одном конкретном районе превысит норму, желание жителей района покупать новые машины будет подвергнуто сомнению. Мы поселим сомнение в каждом из жителей, у кого еще нет автомобиля.

Пример с машиной универсален, так можно решить любую проблему. С помощью регулировки желаний и сомнений город достаточно быстро придет к полной упорядоченности.

Да, мама, слышу. Да слышу я. Иду. Да иду я, не кричи.

Выдержки мыслей Омска Решетникова, продолжение утра на следующий день после отключения редактирования:

Ты почему на работу не собираешься, засмеялась жена.

Не пойду сегодня, ответил.

Как это, удивилась.

Дали отгул.

Как это? Вскинула брови, потом вернула лицо в исходное положение. Ладно, что будешь делать?

Отдохну, устал.

Через десять минут поцеловала в лоб, надела сапоги, ушла. Как-то слабо она удивлялась, а ведь это очень странно, что я не иду сегодня на работу.

Снова подошел к окну и посмотрел вниз. Неужели раньше не замечал? Почему так мало машин? Стоят четко на размеченных местах, проезд широкий и свободный. Помню, раньше здесь не могла проехать машина для мусора, все было заставлено. Куда они пропали? Все так гармонично. Вывески магазинов внизу дома сделаны в одном стиле, зеленые зоны ухожены – удивлен, что они вообще есть. Все так чисто и аккуратно. Не могу понять, как раньше не видел. Видел, точнее, но не придавал значения. На первый взгляд смотрится очень хорошо. Так и есть, хорошо, но невероятно. Ненормально. От этого гармоничного вида становится не по себе.

Что делать дальше? Вероятно, скоро всем будет ясно, что я отключился от редактирования. Что со мной сделают? Понятия не имею, никто раньше не отключался, я первый. Кто должен это заметить? Вероятно, редактор Выборгского района. Смешно, ведь это мой приятель, если его можно теперь так назвать. Позвонить ему, сказать? Нет, если он заметит, сам свяжется или это сделают другие. Хотя что значит заметит? Оповестят машины.

Во сколько начинается рабочий день? Уже скоро. Вот и проверим. В моем понимании это экстренная ситуация, а если так, он бы уже отреагировал, с ним бы связались дежурные.

Что-то не так.

Странно, что эта кнопка с отключением редактирования вообще появилась. Интересно, только у меня? Может, кто-то взломал систему?

Сейчас я ничего не узнаю. Голова снова начинает гудеть, мысли проносятся одна за другой.

Стоп.

Пока я здесь, мне ничего не станет ясно. Надо дождаться, когда закончится рабочий день Наума, встретить его и поговорить. Может быть, хоть что-то прояснится. Не может быть, чтобы я просто отключился от редактирования и никто этого не заметил.

Интересно, хорошо это или плохо? Хочу ли я находиться в таком состоянии? Как можно снова стать отредактированным? Написать заявление на имя Льва Глебовича, чтобы меня привели в норму? Засмеялся.

Постой, что за чушь? Прекрасно понимаю, что отключившись от редактирования, вернулся в нормальное состояние, чувствую это. Или нет? Опять сомнения.

Сначала надо переговорить с Наумом. Рабочий день заканчивается в 21:00. Обязательно должен получить от него хоть какие-то ответы.

4

Из диктофонных записей Льва Глебовича:

Когда начались волнения, я предложил решение, которое сработало. После запуска ГСЧР я сразу хотел создать Партию отредактированных. Желание вступить в нее не подвергалось сомнению, в нее вступили все отредактированные.

Сон Омска Решетникова:

Гигантская черепаха выбросилась на берег Финского залива. Сначала люди подумали, что она мертва. У нее был странный панцирь, будто вывернутый наизнанку, в форме тарелки для супа. Неподвижные открытые глаза.

Как черепаха попала сюда, никто не мог понять. Таких черепах вообще не существует, но факт присутствия был неоспорим.

Сдвинуть ее с места не представлялось возможным. Недвижимая черепаха размером с двухэтажный дом. Ее начали изучать, выяснили, что это действительно черепаха, но ничего больше. Фотографии облетели все мировые агентства, черепаха стала туристическим объектом. Возвели лестницу, в панцирь можно было забраться.

Летом панцирь стал местом, куда приходили на пикник. Готовили принесенное мясо. Ночью забирались бездомные и грелись – там было уютно и тепло.

Осенью черепаху превратили в музей и начали брать билет за вход, бездомных выгнали. Музей стал очень популярным, одним из самых посещаемых в мире в том году.

Весной черепаха проснулась. Сначала у нее начали двигаться глаза, но этого никто не заметил. Как-то ночью смотритель музея выглянул из окна своей будки на панцире и обнаружил, что летит. Он, конечно, не летел, так только казалось. Черепаха поднялась и пошла по городу. Она шла по дороге, водители выходили из машин и снимали это на телефоны. В ту ночь не было раздавлено ни одной машины, никто не пострадал.

Преодолев Васильевский остров, черепаха приблизилась к Дворцовому мосту. Он был разведен. Черепаха опустилась в воду и пересекла Неву вплавь. Смотритель успел сойти с черепахи до того, как она сделала это. В тот день уровень воды сильно поднялся: доплыв до противоположного берега, черепаха вскарабкалась наверх. В тот момент ее уже сопровождали военные, готовые в любую минуту умертвить черепаху.

Она дошла до Дворцовой площади и остановилась. Больше не двигалась с места. Так продолжалось долго. Все это время люди активно обсуждали, как поступить с черепахой. Одни говорили – умертвить, ведь это чудо, что после ее шествия по городу все остались целы. Другие встали на защиту черепахи. Военные приняли сторону первых, но к тому моменту в панцирь успели забраться вторые. Их было несколько сотен. У них не было четкого плана. Целый год черепаха не двигалась с места. То, что она жива, доказывали только глаза. Люди, вставшие на защиту черепахи, стали дежурить в ней, сменяя друг друга. Постепенно черепаху полюбили почти все жители города, а военные окончательно отказались от ликвидации.

Когда черепаха снова пошла, в панцире находился лишь один дежурный активист. Он проснулся и понял, что летит. Так ему показалось. Черепаха дошла до Дворцового моста, который был разведен. Она спустилась в Неву и переплыла ее, активист успел покинуть панцирь. В тот день уровень воды сильно поднялся, что позволило черепахе взобраться и пойти по дороге туда, откуда она пришла.

Черепаха добралась до Финского залива, вошла в воду и уплыла. Этот момент отсняли все крупные телеканалы. Утром жители города гадали, что это было, почему черепаха приплыла сюда и почему покинула это место. Никто не мог дать нормальный ответ, люди старались найти смысл произошедшего, отыскать объяснение, расшифровать послание. Маленький мальчик, смотревший на экран, посмотрел на маму и сказал: «Мама, это была черепаха, а теперь она уплыла». И мальчик заплакал.

5

Из диктофонных записей Льва Глебовича:

(вдалеке)

Мама, а черепаха вернется?

Нет никакой черепахи, сколько раз тебе говорить! Ты ее выдумал! Опять у тебя развод от кружки на столе, немедленно вытри!

(близко, прокашлявшись)

Сомнения – это чистая математика. Если у человека есть желание и нет сомнений, он следует желанию и сужает дальнейшие варианты развития событий. Затем он снова осуществляет желание и его жизнь становится еще более прогнозируемой. Так постепенно он минимизирует варианты своих действий и становится предсказуемым. Для меня предсказуемость означает уязвимость, таким человеком очень легко управлять.

Сомнение дает возможность безгранично расширить варианты. Если ты сомневаешься и не воплощаешь желание, ты становишься непредсказуемым. Чем больше сомнений, тем больше непредсказуемости.

Например, ты решил, что будешь каждое утро в понедельник есть овсяную кашу. Готово, ты создал ячейку, в которую я могу забраться, поскольку точно знаю, что она будет находиться в конкретное время в конкретном месте. Если же ты не воплотил желание есть овсяную кашу каждый понедельник, а подверг ее сомнению и отклонил, можешь каждый понедельник с утра есть все, что угодно, а можешь вообще не есть. Ты можешь делать все, что хочешь, у тебя выбор из бесконечных вариантов.

Именно поэтому важно управлять сомнением. Человек без сомнения или с управляемым сомнением беззащитен, поскольку его желания разложены по ячейкам, в которые очень просто попасть и делать с ними все, что хочется.

Выдержки мыслей Омска Решетникова, вечер спустя сутки после отключения редактирования:

Почти весь день проспал, все равно приехал на «Горьковскую» слишком рано, пошел по направлению к Дворцовому мосту. Еще два часа до конца рабочего дня Наума. Дошел и взглянул на Башню Татлина. Под непрекращающимся моросящим дождем и в наступающей, пока еще серой темноте она выглядела мрачно и величественно.

Всегда втайне восхищался ей. Точнее, сначала втайне, когда город бунтовал против ее возведения. Через несколько лет ей восхищались все без исключения. И вот теперь я не отредактирован и все равно вижу, что она прекрасна. Не могу ничего с собой поделать. Да и нужно ли что-то делать? Что такого плохого в Башне Татлина? Много всего: важно не то, как она выглядит, а что символизирует.

Читал антиутопии и хорошо понимаю, что плохого в редактировании людей. Это даже звучит жутко, неужели никто не задумывается об этом? Конечно, нет, ведь я сам об этом не задумывался.

Помню, как все начиналось. Подписал контракт, пришел домой и не мог многое сказать. Не в том смысле, что хотел скрыть. Говорил, но осекался, будто заикаюсь, боюсь собственного голоса. Вместо того, что хотел сказать, говорил другое. Сначала это было невыносимо и жена спрашивала, что со мной такое, а я не мог объяснить. Прокручивал в голове фразу, а когда начинал говорить, ничего не получалось, произносилось другое. С этого, видимо, и начинается редактирование.

Когда жена перестала нормально говорить? Не помню. Видимо, к тому моменту я уже был полностью отредактирован, от слов к мыслям.

Башня Татлина. Примерно знаю, как она устроена, понимаю предназначение семиэтажных вращающихся зданий, этажей, за исключением последнего. Интересно, что там? Это загадка для всех, мы с женой часто обсуждали, что там может быть. Доступ есть только у Льва Глебовича. Наверное, он поднимается туда со своего предпоследнего этажа, где находится его кабинет. На предпоследнем уровне я был всего раз и навсегда запомнил это. Один из тех важных дней, которые мне не забыть, пусть я и был тогда отредактированным.

6

Из диктофонных записей Льва Глебовича:

Зачем я упорядочивал мир, если ты его покинула?

Выдержки мыслей Омска Решетникова, продолжение вечера спустя сутки после отключения редактирования:

Шел через Биржевой мост обратно к Башне Татлина и вспоминал тот день, когда оказался в кабинете Льва Глебовича.

Совершенно не понимал, зачем он вызвал меня. Пытался что-то предположить, но не получалось. Для меня любые его слова должны были стать сюрпризом. Не знаю, результат это редактирования или нет.

Не знал, как попасть на предпоследний этаж башни. Лифт туда не ходил, где находится лестница, тоже не знал. На своем столе в тот день обнаружил уведомление: в 17:00 меня ждет встреча с Львом Глебовичем. В 16:45 начал паниковать и скитаться по своему этажу, где помимо меня работали другие редакторы Выборгского района. Они тоже не знали, как попасть на предпоследний этаж. В отчаянии вернулся на свое рабочее место и обнаружил там Льва Глебовича, сидевшего на моем стуле.

Хорошо работаете, поприветствовал.

Не нашелся, что сказать, возможно, произнес спасибо, не помню.

Пойдемте. Кивнул, чтобы шел за ним.

Он открыл какую-то дверь на этаже, которую я раньше не замечал, а может, замечал, но тут же забывал о ней из-за редактирования, и мы по лестнице поднялись на этаж выше. На предпоследнем этаже не было ни перегородок, ни отдельных офисов, ни комнат, просто огромное пространство и стол где-то вдали. Меня удивил минимализм и абсолютный порядок. Лев Глебович шел впереди, я смотрел по сторонам и ощущал нарастающую тревогу, видя вокруг себя только камень и стекло. Длинные зеркала на противоположных стенах создавали эффект бесконечности пространства, и это пугало.

Красиво, правда, сказал Лев Глебович. Я люблю порядок.

Да. Порядок.

На большом столе, вырезанном из камня, не было ничего. Точнее, почти ничего, кроме странной фигурки из дерева в форме черепахи.

Лев Глебович заметил, что смотрю на нее.

Нравится, да?

Да.

Мне тоже.

И убрал.

Я пригласил вас сюда, чтобы вы ответили мне только на один вопрос.

Да.

Вы, может быть, не знаете, но вы первый человек, подписавший контракт с ГСЧР. Вы, наверное, помните тот день, когда это случилось.

Помню, хорошо помню.

Скажите, довольны ли вы тем, как живете.

Не понимаю.

Просто ответьте. Вы довольны? Счастливы?

Конечно, счастлив. Странные какие-то вопросы.

Помимо работы мы подарили вам квартиру. Вы ей довольны?

Очень. Спасибо.