Прогрессор галантного века

— Думаю, ты понимаешь, какую жар-птицу сейчас в руках держишь? (Мужик закивал). Можешь делать рессоры впредь от своего имени, но советую спрятать их в прямоугольный деревянный кожух — чтобы зеваки прохожие полагали, что это просто толстая деревянная балка. Потом кто-то кожух разобьет и обман выяснится — но за это время ты карет 30–50 своими рессорами снабдишь и деньги за них получишь изрядные. Так?

— Так, батюшка.

— Ну, наживайся, да княгиню Бельскую благодари. Может, когда еще чего ей исправишь.

— Здрав будь, добрый человек. Век не забуду твоего ума и доброты.

Сборы заняли две недели. Свободная от них княжна настояла, что ее знания по истории и географии все еще не на высоте и потому встречи с Алексом на уроках продолжила. Сашка обучал ее на полном серьезе, но княжна почему-то многие его рассказы встречала взрывами смеха. "Людовик 14 стал из жантильного кавалера унылым блюстителем нравов? Ха-ха-ха!". "Лжедмитриев было три и каждому из них люди верили? Ха-ха-ха!". "У Владимира, крестившего Русь, было 800 наложниц? Как у турецкого султана? Ха-ха-ха!". "Залив по-русски губа, а мыс — нос? Ха-ха! А лбом что-нибудь называется? Обтесанная ледником скала? Ха-ха-ха!". При этом у нее появилась потребность часто прикасаться к Саше (наедине она стала называть его именно так), брать его за руку, а также просить вынуть из ее глаза ресничку, дунуть ей в уши от сглаза (?) и даже почесать между лопаток (самый кайф!).

Их идиллия была прервана сообщением княгини, что все к переезду готово и надо ехать. Однако следовало дождаться сообщения от Бестужева о найме для них дома, а его пока не было. Тут княгиня вспомнила, что обещала устроить Алексу проверку его владения шпагой и пригласила на обед своего давнего приятеля, графа Андрея Толстого (бывшего в ее памяти хорошим фехтовальщиком). Тот приехал, с удовольствием откушал, а также полюбезничал с попавшей в фавор к императрице Ксенией, удивился ее образным знаниям европейской истории и согласился оценить поединок на шпагах двух учителей княжны. Княгиня пригласила его пройти в класс, но граф улыбнулся и предложил провести бой во дворе: так сказать, в реальной обстановке.

Сашка и Антуан вышли с учебными шпагами на центр земляного двора, изъезженного колесами карет и изъязвленного копытами лошадей (хоть и приглаженного отчасти метлой дворника) и встали в позицию — так, чтобы солнце светило им сбоку. По сигналу графа поединок начался и француз, верный своей натуре, резко пошел вперед, производя финты и реальные выпады. Сашка, впрочем, его приемы давно изучил и стал уклоняться от каскада атак глубоким маневрированием по всей площадке, успевая бросать взгляды на землю, чтобы не споткнуться. Хитрый француз продолжил атаковать со стороны солнца, на что Сашка ответил контратакой с оппозицией (то есть силовым отведением его шпаги гардой) и последующим пируэтом, в результате чего против солнца оказался де Пюи. Воспользовавшись секундным ослеплением противника, Сашка тоже провел серию выпадов и прогнал француза назад метров десять. Тот успешно отбивался, но вдруг упал назад, зацепившись каблуком за какую-то неровность. Он сразу перекатился в сторону и вскочил на ноги со шпагой наизготовку, но Сашка знал, что успел бы его проколоть на земле.

Он дал ему развернуться боком к солнцу и ввязался в обмен выпадами, переводами, батманами и захватами. При большей длине рук его шансы на укол были предпочтительнее, но француз не даром ел свой хлеб. Надо было рискнуть, и Сашка сделал шаг, резкий выпад (не достигший цели), стал как бы падать, но вдруг толкнулся передней ногой, выпрыгнул снизу с вытянутой шпагой в направлении противника и ткнул клинок в туловище. Ксения не удержалась, на французский манер захлопала в ладоши и крикнула "Шарман!", Елена Петровна поддержала "Молодец!", а граф улыбнулся, подошел к Сашке, потрепал его по плечу, сказал "Классический флэш!" и протянул золотой 5-рублевик. Сашка растерялся, посмотрел на княгиню (она чуть кивнула) и с поклоном взял монету.

Глава одиннадцатая. И вот столица!

Дорогу в столицу одолели за 10 дней. Княгиня ехала не спеша, нагрузив сундуками кроме кареты еще две телеги и взяв с десяток служанок и слуг, в том числе Соцкого (де Пюи получил окончательный расчет, а также крупную премию за подготовку Алекса и, похоже, утешился). По пути кортеж сворачивал то к одному поместью, то к другому, в которых жили родственники или приятельницы Бельской, и там путешественников встречали неизменно с русским хлебосольством. Сашку княгиня представляла "эсквайром из Ливерпуля", который путешествует по России из любознательности и согласился быть попутчиком Бельских в трудной дороге. Приятельницы кивали и "пронзали" юношу взглядами, пытаясь понять его истинную роль меж путешественницами. Он оставался верен себе, в приличествующий момент овладевал застольной беседой, и вскоре хозяева начинали хихикать, а то и до слез хохотать над его байками и анекдотами. Впрочем, один раз ночевали в заезжей избе, где им категорически не понравилось, и потому еше две ночи спали в карете, завернувшись в шубы (дворня, естественно, на телегах и под телегами).

Наконец, прибыли в Петербург и направились на Фонтанку близ Апраксина переулка, где стоял нанятый дом (ближе к центру, извинялся в письме Бестужев, свободных домов не было). Дом двухэтажный, достаточно большой, но княгине сначала не понравился. Что делать, придется обживать. Впрочем, век куковать она в нем не собиралась — зимой вместе с Елизаветой снова в Москву. Сашка тоже осмотрел все комнаты, удовлетворился качеством воды из Фонтанки и решил-таки обустроить в господской половине ватерклозет, а также горячий душ. Просматривая интернет, он наткнулся как-то на оригинальную идею водяного насоса — в виде металлической бочки, установленной на верхнем этаже (до высоты 6 м над уровнем близрасположенного водоема). В нее наливают небольшое количество воды (2 литра), под ней разводят огонь (например, в маленькой печурке), вода закипает и горячий воздух выходит из нее — через шланг в верхней крышке бочки, а нижний конец шланга погружен в водоем. Когда пробулькивание воздуха в воде прекращается, огонь тушат, бочка начинает остывать и понемногу засасывать воду в бочку (для заполнения 200-литровой бочки достаточно часа). Сливной бачок готов (если врезать в него еще выпускной патрубок). По такому же принципу устраивается душ — только нижний конец шланга опускается в другую бочку, наполненную уже согретой водой (на кухонной печке нижнего этажа). Простота исполнения ему так понравилась, что он идею насоса запомнил.

С благословления княгини Сашка заказал изготовление двух сливных железных бочек с патрубками и одной простой, медных ванны, душевого рожка и дугообразно изогнутого сливного патрубка для стульчака, а также большого набора труб из черной жести для слива вод и пошив двух длинных брезентовых рукавов-шлангов. Ну а стульчак и септик соорудили собственные мужички. Через декаду после приезда Сашка, отчаянно волнуясь, провел "испытание" ватерклозета и перевел дух: вода исправно бежала в стульчак, нигде не подтекала да и вони никакой не чувствовалась! Еще через пару дней была оборудована ванная комната, которую тотчас взялась опробовать княгиня — и как же она радовалась, как одаривала ночью своего никем не превзойденного изобретателя и мужчину!

Да, хоть Ксения и призналась матушке, что влюблена в Сашу, та уступать его дщери и не подумала, разумно полагая, что блажь эта у нее пройдет. Вот закружится в придворной жизни и череде балов да маскарадов, завяжет новые знакомства, а там предложения о замужестве последуют. Да и вообще: может он и "сквайр", но разве ровня княжеской дочери? Хорош, что там говорить, но не ровня. Ну, а пока желательно не оставлять их наедине — только и всего.

А их жизнь в самом деле переменилась, после того как они явились в Летний дворец императрицы. Та первым делом их отечески отругала, за то, что не спешили на ее приглашение. А затем представила список праздников, поездок и балов, на которых им желательно быть. Числились там, впрочем, и богомолья в монастырях — к счастью непродолжительные. И закружились барыньки в "вихре удовольствий", после которых у Елены Петровны жутко гудели ноги (благо, ванная в доме ожидала!), а у Ксении все чаще болела голова.

Сашка же балдел. Он впервые оказался предоставлен самому себе и, покончив с обустройством быта, стал просто гулять по столице (благо денежку кое-какую Елена ему выдала), заглядывая в разные ее уголки. В одном оружейном магазине ему приглянулись трехствольные пистолеты и короткоствольный штуцер, в другом — хищно изогнутая польская карабела (в перспективных планах Крылова стояло научиться фехтовать саблей) — но покупать их он пока не стал. В магазине картографическом долго стоял перед развешанной на стене картой современной Европы и вот ее все-таки купил — для Ксении (ну и сам поизучает, конечно). Зашел в парикмахерскую, где ему предложили сделать самую модную прическу "а ла Катоген". Завис он здесь на два часа, после которых его подвели к зеркалу, и он увидел в нем типичного французского аристократа середины века: два ряда локонов на висках (накладка, конечно) и зачесанные назад собственные волнистые напудренные волосы, хвостик которых перевязан черной лентой. Ну, блин, Бред Питт и Джонни Депп в одном флаконе! Молодец, куафюр, держи монету!

Дело было к обеду, и Сашка решил посетить трактир, уже примеченный им на Невском проспекте, который держал, естественно, француз, мсье Шарден. Внутри было свободно, комфортно и публика приличная, хоть немногочисленная. А главное он услышал характерный стук шаров слоновой кости, доносившейся из соседней комнаты. Здесь есть бильярд, замечательно! Сашка в своем Можайске им очень в школьный период увлекался и достиг известности — в узком кругу, конечно. Но грешить тоже надо в определенной последовательности: сначала чревоугодие, потом игра на деньги (в то, что играют здесь не на фанты, он не сомневался). Вот и метрдотель с предложением столика и меню. "Ну-ка, удиви закормленного студента…. Уже удивил: в меню названия как по-французски, так и по-русски! Ага, супы: de julienne (овощной с мясом), de poissone (рыбный), au fromage (сырный) и еще 10 названий, уже более специфических. Ну, рыбный не хочу, сырный может быть на любителя, тогда жульен! А вторые блюда? Десятки названий! Так…. так…. Устриц поопасаюсь, фуа гра пропущу…. Пусть будет фондю бургиньон (кусочки говядины, обжаренные в масле), к ним, конечно помме де терре, то есть картофель, ну и попробую тушеные артишоки — авось не отрава. Вино? А ну его на фик, еще не вечер и женщин рядом нет. Вот кофе закажу — посмотрим, как его в этом веке готовят. Все, пожалуй"

Весьма довольный обедом (и артишоки заценил и кофе, а пикантное мясо! А суп, всем супам суп!), Сащка вошел в бильярдную и встал у стены. На него тотчас зыркнули другие зрители числом три, а двум игрокам было, конечно, фиолетово. Одеты все на первый взгляд прилично (четыре гражданских, один офицер), но на второй заметна подержанность и одежд и лиц, оживляемых преимущественно азартом. Сашка перевел взгляд на бильярд и чуть улыбнулся: русский вариант игры уже в ходу. Но тотчас поморщился: "Лузы широковаты, борта и поле жесткие, на киях нет нашлепок. Придется заказать стол привычной конструкции, ну а кий с нашлепкой сделаю только себе: пусть голову поломают, почему у меня удары более замысловатые. Потом пригляделся к технике игроков: что ж, ничего особенного, накатов и оттяжек почти нет, обводок тоже (оно и понятно, без нашлепки кий просто прямолинейная палка). В ходу тихие удары на точность, толчки кием только в центр шара. Но подача кия у обоих игроков ровная и глазомер отличный. Так что я погожу с ними играть этими деревяшками, уроют и денежки заберут". Дождавшись конца партии, он сделал общий поклон компании и вышел вон.

Глава двенадцатая. Пресс вельможи

В конце июля Бестужев-Рюмин неожиданно напросился к сестре на обед. Елена Петровна закатила, конечно, целый пир: с токайским вином и блюдами из разрекламированного ее любезным Сашенькой французского трактира в большом ассортименте, в том числе с устрицами, фуа-гра и артишоками. Алексей Петрович все попробовал, похвалил, а особенно восхитился гигиеническим оборудованием дома. Княгиня не удержалась и указала на Алекса Бартона, английского дворянина, который по своей доброте временно опекает ее семейство. Канцлер посмотрел внимательно на опекуна двадцати одного года, выразил ему благодарность от всего рода Бестужевых и вдруг спросил (правда, с запинками, подбирая слова):

— What…. Couty are You…. from? (Из какого графства Вы родом?)

— Im from Lancashire, — на автомате ответил Сашка и задним числом испугался.

Бестужев хмыкнул неопределенно и вновь спросил:

— Who is your father?

— My father Esquire Tomas Barton. Our estate is located near the city of Liverpool (Мой отец сквайр Томас Бартон. Наше поместье находится вблизи города Ливерпуль) — ответил более уверенно Сашка, который репетировал ответы на подобные темы.

Бестужев вновь покосился на англичанина и сказал по-русски:

— Как-то непривычно звучит твоя английская речь для моего уха….

— Мы в Ланкашире говорим не так, как жители Лондона, со своим акцентом, — нагло заявил Сашка.

— Ты и по-русски непривычно говоришь, хотя и складно, — пробурчал вельможа. — Где научился?

— Меня купец архангельский учил с 10 лет, — озвучивал свою сказку попаданец. — Он случаем оказался в Ливерпуле и там прижился.

— Неисповедимы пути твои, господи, — вздохнул Алексей Петрович. — Я ведь тоже в Англии чуть не остался. Правда было это лет 40 назад. С тех пор я и язык английский подзабыл. Читать еще умею, а говорить и на слух понимать сложно.

И вдруг переменил тему: — А на какие деньги ты живешь в России?

"Вот гад! — озлобился внутри Сашка. — В самую слабину бьет, иезуит". Вслух же сказал: — Отец дал мне для путешествия по России небольшую сумму, Я ее волей случая утратил, но на всем пути моем от Архангельска к Москве и Петербургу встречались добрые люди, которые мне помогали, а я был рад помочь им. Тем до сих пор и жив.

— Ты мне — я тебе. Понятный принцип. Но состояния таким образом не наживешь, да и ненадежен этот доход. Какие еще языки знаешь? — вновь сменил вектор разговора канцлер.

— Немецкий язык, но нетвердо.

— И писать можешь?

— На всех трех языках, хотя русское письмо мне плохо дается, люди пишут совсем не так, как говорят

— Есть такой грех. Это издержки церковно-славянского письма, монашеского. Попы и говорят-то так, что с трудом поймешь. Не желаешь ли, сударь, послужить на благо России?

"Вот и предложение, от которого, блин, нельзя отказаться! — приуныл Сашка, которого пока в жизни все устраивало. — Стану увиливать — напустит своих клевретов и те быстро меня разоблачат. Если же соглашусь, авось в моем "прошлом" не будут копаться….". И сказал, как в воду прыгнул: — В России ко мне все благоволят, потому было бы не благородно отказать ее канцлеру в своих услугах. С тем условием, что они не пойдут во вред моей родине, Великобритании.

— В этом я тебя успокою, Россия и Великобритания — союзники в европейских делах.

— Но чем я могу помочь? До сих пор я выполнял скромные обязанности учителя….

— Вот об этом, сударь, мы с тобой поговорим в моей канцелярии. Завтра тебя устроит? Часов в десять?

Вечером и Елена и Ксения наперебой подбадривали помрачневшего Алекса и сулили ему золотые горы на службе у Бестужева, но потом тоже пригорюнились, предчувствуя скорую разлуку. Кончился вечер тем, что они как встарь напелись втроем русских песен, одна другой заунывнее. Ночью же княгиня и плакала и впадала в сладострастие мазохистского рода, а потом призналась, что беременна. "Уж на третьем месяце. А ведь я не думала, что родить могу, и лекари мне то же говорили! Но бог пособил, через тебя, Сашенька! Ты не сомневайся, мальчик коли будет, я его воспитаю как княжеское дитя, а люди пусть думают, что хотят. Титул же он себе заслужит! А девочке такое приданое выделю, что графы свататься к ней в очередь будут!"

Ровно в десять утра (время сверил по часам, недавно подаренным княгиней) Сашку провели к кабинету канцлера. Секретарь вошел в дверь и тут же вышел, пригласив посетителя.

— Здравия желаю, Ваше сиятельство, — вполне почтительно произнес Сашка и с легким изяществом поклонился.

Сидящий за столом канцлер смотрел на него безмолвно и насмешливо (?). Сашка внутри стал сдуваться.

— Хорош, — сказал, наконец, вельможа. — Врет и не краснеет.

Сашка с усилием заставил себя вопросительно поднять бровь.

— Нет, просто идеал для дипломатической работы, — рассмеялся канцлер. — У меня таких молодцов нет.

После этих слов он позвонил в колокольчик, из-за широких портьер вышли два полицейских, крепко взяли Сашку за руки и выдернули из ножен шпагу.

— Отпустите его пока, — распорядился Бестужев, — и ждите в коридоре.

Потом он обратился к стоящему столбом попаданцу: — Я собрал о тебе все сведения. Ты самозванец и вор, и теперь дорога тебе на каторгу. Ибо государыня наша зело милосердна и смертную казнь за любые преступления отменила.

Сашка продолжал стоять, уже немного возрождаясь: "А ведь тебе, дядя, что-то от меня надо…. Послушаю что"

— И теперь молчишь? На дыбу просишься?

— Молчу, потому что преступлений против людей за собой не припоминаю, — молвил Сашка.

— Это самозванство не преступление? Выдавать себя за дворянина? За это раньше не токмо голову рубили, но и пытке лютой предавали!

— Разве мало в России было иноземцев, которые себя за дворян выдавали? Служили они и учителями и офицерами, и никому до этого дела не было. Лишь бы пользу приносили….

— Вон как ты повернул…. Морочишь голову моей сестре и мне до этого дела быть не должно?

— Женщины любят обманываться, Вы не находите? Тем более я ни на титул, ни на деньги княгини не претендую.

— Так чей ты все-таки сын? И не ври, что иностранец, так русским языком они не владеют….

— Я не знаю, господин граф. Меня после рождения стали возить из поместья в поместье и даже по разным странам. Отца я не знал, да и матушку плохо помню, был в руках у нянек, гувернантов и учителей. По здравом размышлении я решил, что отец мой какой-то русский дипломат, который прижил меня от простолюдинки и пожалел отдавать ее родственникам.

— Хм, может быть правдой…. Но как ты оказался в Москве, совсем один и голый?

— Я давно тяготился такой жизнью и просил передать неизвестному благодетелю свое желание стать самостоятельным. В конце концов, он отправил меня с доверенным слугой в Москву, по адресу, который был известен Федору. Но в одном из переулков на нас напали грабители. Федор пытался сопротивляться, его убили, раздели и сунули в прорубь. Меня же просто раздели и плетьми прогнали….

— Как то это сомнительно. А почему представился англичанином?

— Не знаю. По наитию. Немцев на Руси много, англичан мало. Думал, так ловчее будет: своей настоящей фамилии я ведь не знаю

— А имя свое?

— Имя свое. Все так и звали меня: Саша или Александр.

— Ты смотри, вывернулся. А я думал, что прижал крепко. Значит, не ошибся, агент из тебя получится ловкий.

— Агент? — натурально удивился Сашка.

— Агент, агент. Ты сейчас бродяга без проезжей грамоты и целиком зависишь от моей воли. А воля моя будет такова: послужи мне и государыне для блага России — там, куда я тебя пошлю. А коли справишься, статус твой будет пересмотрен. Ты православный?

— Нет, меня крестили в лютеранской вере, но я к религии равнодушен. Так сложилось.

— Вот же нехристь. Но для тайного агента это даже хорошо: можно в любой церкви притворяться верующим.

Тут Бестужев прервался, походил немного по кабинету и сказал: — Сейчас поедешь с сопровождающим в саксонскую миссию, к секретарю по имени Функ и передашь ему от меня записку. Он определит тебя в число своих людей, даст условное имя и оформит на него документы. Потом подготовит, проинструктирует и отправит, куда необходимо. Задание тебе скажет наш резидент на месте. Не подведи.

Он вновь прозвенел колокольчиком, и полицейские вошли в комнату.

— Отдать ему шпагу и более не беспокоить. А тебе, сударь, желаю здравствовать.

— Домой мне можно заглянуть?

— Домой? Пока ты не приобретешь статус, доступа к Бельским тебе не будет. Сестре я сам все расскажу.

Глава тринадцатая. Кое что о секретных агентах 18 века и событиях его середины

Следующую неделю Сашка сдавал "зачеты" секретарю Функу: по фехтованию шпагой, стрельбе из штуцера и пистолета, выездке, бегу, плаванию, борьбе, драке на кулаках, лазанью на крыши и ходьбе по ним, проникновению в дом, маскировке, изменению внешности…. Он (иногда ужасаясь) со всем справился, но потом началась проверка знаний немецкого и английского языка, и тут Сашка "подсел": их у него явно не хватало. Пришлось сначала зубрить наиболее употребимые слова, а потом беседовать с учителями, читать, писать и снова беседовать…. Метод Бенни Льюиса, блин! Впрочем, вскоре восстановились подзабытые школьно-институтские знания, и вместе с ежедневной говорильней и читальней это дало эффект: в начале осени Сашка уверенно балакал на обоих языках в объеме около 1000 слов. Впрочем, он и не должен был изображать немецкого или английского аборигена, достаточно их понимать и чтобы тебя понимали….

Все это время он жил поблизости от саксонского подворья, в небольшой комнате отдельно стоявшего флигеля, в котором обитали и его учителя. После успешной сдачи зачета по иностранным языкам ему стали загружать сведения о том, кто есть кто в германских государствах и в Великобритании, а по вечерам у него случалось свободное время, и Сашка уже задумался: а не навестить ли милых его сердцу женщин? Он получил, конечно, от Бестужева прямой запрет на это посещение, но в него спецслужба вложила столько трудов, что вряд ли он будет непоправимо наказан за куртуазный визит…. И тут герр Функ обнаружил, что Александр Чихачев (под этим именем Сашке предстояло жить в одной из германских столиц) не умеет играть в карты. Доннерветтер! Импосибль!

Горе-дворянина засадили за карты. Фараон он освоил быстро, потому что (оказалось) в него немало уже играл — под именем 101. Штосс тоже, ведь это лишь сдвигание карт в расчете на фортуну (при этом самая шулерская игра, для ловких рук), квинтич — аналог игры "очко", баккара — чуть похитрее. Но прочие нынешние игры — это что-то с чем-то: жутко сложный ломбер, замысловатый вист, разветвленный на версии пикет и совсем не простая "мушка"…. А термины! В каждой игре свои! Плакали сладкие свидания….

Он все же наступил, день Х: дворянин Чихачев в сопровождении слуги выехал в коляске из Петербурга в Ганновер через Ригу, Кенигсберг, Данциг, Штетин, Берлин, Магдебург и Брауншвейг. У него была с собой подорожная, вексель в один из ганноверских банков (помимо нехилой суммы в звонкой монете), а также письменное поручение "ознакомиться с новинками ingenierie и Gartenarbeit", подписанное императрицей. На словах же ему было велено герром Функом обжиться в ганноверском обществе и "стать глазами и ушами канцелярии". При этом сообщать подробно все новости двора и общества, которые покажутся ему важными. Сашка резонно возразил, что на почте его письма будут вскрывать и читать, на что Функ стукнул себя ладонью по лбу и наказал все важное писать между строк соком лимона. Сашка поморщился (способ широкоизвестный!), и вдруг память заядлого интернетчика выдала другой тип тайнописи: положить мокрый лист бумаги на стекло, на него лист сухой, на котором писать тайное грифелем — надпись проявится на мокром, а при высыхании исчезнет. Потом на высохшем листе можно писать обычный текст, но несмываемыми чернилами (тушью) — для чтения листок окунуть в воду, вынуть и тайная надпись проявится. Функ посмотрел на него удивленно, тотчас осуществил предложенный способ и совсем изумился: надпись проявилась! Так, покачивая головой, он и проводил хитроумного агента от двери флигеля.

К вечеру Сашка стал крыть себя ядреным матом: ехать предстояло пол-Европы, а оборудовать коляску рессорами он забыл! Дорога на Ригу оказалась не лучше дороги на Москву, а тут еще дожди осенние подгадили…. Единственный плюс: ехал он теперь на почтовых лошадях, а значит раза в полтора быстрее, чем на своих. И еще: почти все попаданцы натыкались в дороге на разбойничьи засады, а он до Питера разбойников не видел, да и здесь местность настолько окультурена, что в засады не верится. Впрочем, штуцер и пистолеты были у него под рукой: вдруг именно на попаданца бог шельму и выпустит?

В роли спутника своего по имени Егор Сашка нимало не сомневался: прислуживать будет, но больше приглядывать да депеши собственные Функу слать о поведении раба божьего Чихачева. В спецслужбах без этого никак: хоть в 21 веке, хоть в 18, хоть при царе Горохе…. В общем нормально. Но подружиться с ним желательно — единственный россиянин будет рядом на всю Неметчину. Или не единственный?

Устраиваясь после казенного ужина спать внутри неуютной станции, Сашка вспомнил княгинюшку с княжной, но уже отстраненно, с легкой грустью: хорошо мне с ними было, вот только доведется ли увидеться? Потом еще подумал: все-таки здорово, что я в этот мир угодил! Неспокойно тут, непросто, но пока что увлекательно. Мог ли я "там" в агенты 007 попасть? А здесь на пути к этому — правда, убивать, даже "по праву" совершенно не хочется. Желательно врагов "мозгой" одолевать, а вот для этого надо копить и "вспоминать" информацию по этому времени.

Значит, так. Сейчас осень 1753 года. В Европе войн нет (навоевались за 8 лет борьбы за австрийское наследство 1740–1748 г.г.), но мир довольно шаткий. Явный агрессор — король Пруссии Фридрих Великий, который спит и видит, как бы расширить свое махонькое королевство. И ведь расширил в прошлую войну, оттяпал у Австрии Силезию. А теперь смотрит в сторону Саксонии. Точит зубы и Австрия, желая вернуть себе богатую металлами (и многим прочим) Силезию. Франция с Австрией только что тяжело воевала, но за спиной своей чувствует Великобританию, с которой у нее разгорается тяжба в Северной Америке. Россия пока в стороне, но с Пруссией ее отношения разорваны (из-за ее временного союзника Швеции, с которой у России спор за Финляндию), а также и с Францией (еще в 1748 г., когда Елизавета Петровна по просьбе Австрии двинула корпус Репнина к Рейну и свела на нет победы Франции, принудив ее к миру). Есть и другие игроки на европейской арене: Саксония (в унии с Польшей), Ганновер (в унии с Великобританией), Бавария (тянущая ручонки к Богемии), Испания, Дания, Швеция и проч. — но их номер 6. Они начинают драку, в которую потом вступают сильные мира сего, в чью компанию с недавних пор рвется Пруссия….

Война же назревает, теперь Семилетняя (1756–1763 г.г.). Начнет как и раньше Фридрих, пойдет на Саксонию. Но руки ему развяжет Англия (недавний союзник Австрии и противник Пруссии), заключив в начале 1756 г. тайное соглашение о союзе: очень уж Георгу 2 не хотелось терять свою родину, Ганновер. Ну, прямо как Чемберлен и Гитлер в 1938 г и как Гитлер и Сталин в 1939 г! Союзники недавние и противники растерялись: что делать? И вот канцлер Австрии взывает (тайно же) к Людовику 15: давай мириться и дружить! И договариваются в мае 1756 г. Тогда же (еще не зная о соглашении Австрии и Франции) Елизавета собирает "конференцию", на которой тоже спрашивает: что делать? Бестужев говорит: у меня все готово для союза с Англией. Шуваловы и Воронцов ему возражают: Людовик 15 прислал к нам эмиссара с предложением союза против Англии и Пруссии. Императрица, долго подавлявшая свои симпатии к французам в угоду мудрецу Бестужеву, говорит: хватит, натерпелась. Пруссаков надо обуздать. Предложим Австрии напасть на Пруссию и поддержим ее 80-тысячной армией. Если Англия вступится, попадет и ей. Предложили, а Мария-Терезия австрийская говорит: мы с Францией теперь друзья. Ужо поддадим совместно супостату!

Ну а после начнется эквилибристика в исполнении армии Фридриха, по итогам которой будут загублены сотни тысяч солдатиков и еще больше мирных жителей…. Англия же в европейскую свару не полезет, ограничившись финансовой поддержкой Ганновера и Пруссии. Зато ликвидирует французские владения в Восточной Индии, а в Америке оккупирует Канаду и все у нее будет тип-топ — до бостонского "чаепития"….

Разложив свои знания по полочкам, Сашка вновь призадумался: "А моя сверхзадача? Попытаться эту войну предотвратить? Отложив пока в сторону щекотливый вопрос о принципиальной возможности предотвращения, спрошу себя: история пойдет по другому пути? Пойдет еще и как. Значит, мне ничего не удастся, раз я помню, что война была. Или я попал в так называемую параллельную вселенную…. Или в компъютерную игру с суперреальным воплощением…. Или…. Да ну на фиг эти переборы, что получится, то и получится. Но и просто стоять в сторонке и никого не предупредить, никого не спасти я не смогу.

Глава четырнадцатая. Рижские дела

В Ригу Сашка и Егор (которому было лет 30 и разговорчивостью он не страдал) приехали к вечеру четвертого дня путешествия. Ямщик, следуя указаниям Егора, перевез их по наплавному мосту на остров Кливерсала, к двухэтажному постоялому двору галерейного типа. Коляску их закатили внутрь двора, а самих хозяин (плотный немец с трубкой в углу рта) записал в свой гроссбух (Александра Чихачева отдельно, Егора Жмакина отдельно) и лично проводил в номер на втором этаже, состоящий из прилично обставленной комнаты и каморки при ней. Сашке такой орднунг понравился: если ночью их здесь зарежут, полиция будет знать, кого зарезали и куда об их смерти сообщить. Перед сном пошли, конечно, ужинать в зал на первом этаже (чтобы спать покрепче и не осложнять жизнь грабителям), но ушли только через три часа: так им понравилось местное светлое пиво под копченую селедку. Народу было много (все мужеского пола), пива тоже, но никто не подрался, не до того было — в зале весело играл песни струнно-духовой оркестрик, и посетители их дружно распевали. Две подавальщицы летали между столами, стреляя глазками, причем несколько этих стрелок Сашка поймал на себе, однако этим его флирт и ограничился.

Наутро он навел справки у хозяина постоялого двора, нанял у него лошадь и направился в коляске в Вецригу — с Егором в роли кучера. Целью его была Малая гильдия Риги, объединяющая ее ремесленников и ведающая приемом и исполнением заказов горожан и проезжих: рессоры надо все-таки к коляске приладить. По поводу того, что он рассекретит свое ноу хау, Сашка не переживал, пусть новые технологии распространяются по Европе, на то и расчет.

При переезде через Даугаву перед ним на высоком правом берегу возникла панорама Старого города с характерным смешением готической и барочной архитектуры: копьевидные кирхи, контрфорсы, фахверки и менее частые барочные раздувы башен и башенок. Густое скопище домов обрамлено валами и крепостными стенами, кое где не восстановленными. Впрочем, перед валами находится тоже немало домов, амбаров и других строений — предместье. На небольшом рынке перед городскими воротами Сашка увидел необыкновенную статую: стоящего анфас на плоской подставке высокого (около 2,5 м) деревянного мужика — бородатого и босоногого, в тунике, держащего в правой руке весло (?), а в левой фонарь. При этом он склонил голову к левому плечу, на котором беспечно устроился голый пацаненок. Судя по разрезу глаз, мужик был родом с Ближнего Востока: то ли сириец, то ли ливиец…. В ногах статуи лежало более десятка раскрашенных яиц.

— Es ist der Heilige?" (Это святой?) — спросил Сашка, остановившись около одного из торговцев.

— Ya, ya. Es ist der Grosse Kristal. Er heilt uns von Krankheiten (Да, да, это большой Кристал. Он лечит нас от болезней).

Другим потрясением попаданца стал большой краснокирпичный дом с готической, уступчато-пирамидальной формой фасада, многочисленными контрфорсами, а также обширными и высокими стеклянными окнами, опоясывающими второй этаж. Увхода в первый этаж четко выделялся цветной барельеф в виде негритянского (!) воина в кирасе и тунике, с крестом на флаге, а над вторым этажом высились четыре скульптуры римских (!) богов: явный Нептун с трезубцем, Меркурий (?) и посередине две какие-то дамы (Церера?). Дом этот стоял на прямоугольной площади недалеко от реки, соседствовал с ратушей и большим рынком. На вопрос, что это за дом, ему ответили: — Das Schwarzhaupterhaus (Дом Черноголовых). Дальнейшие расспросы выявили, что дом принадлежит братству иностранных купцов и в нем часто проводят концерты или балы для всех горожан. Послезавтра как раз будет бал по случаю дня Михеля, куда может прийти любой прилично одетый человек.

— Но почему на фасаде изображен воин из Африки?

— Это святой Маврикий — покровитель братства.

"Святой Маврикий? — озадачился Сашка. — Ну да! Мавр — это же и есть негр! Тот же Отелло. И в честь него назван как раз остров Маврикий в Индийском океане. Но чем он прославился — убей, не помню…."

Дом, в котором разместилась Малая гильдия ремесленников, нашелся неподалеку — впрочем, здесь все оказалось близко: и Большая гильдия и Домский собор…. Сашка собрался с духом и открыл дверь гильдии. Немецкий язык довел его "до Киева", то есть до главы братства кузнецов. Пузатенький человек неопределенного возраста, совсем не похожий на кузнеца, выслушал его равнодушно и велел секретарю проверить в приходной книге, когда можно приступить к выполнению этого заказа, но вдруг оживился: — Листовая пружина? Что Вы имеете ввиду? Покажите еще раз рисунок…. И вот этот странный набор пластин будет работать как пружина?

— Уже работает — в моей карете, оставшейся в Петербурге. Дамы каретой очень довольны.