Помоги проекту - поделись книгой:
Сергей Черняховский
Политика Минкульт Культура
По подозрению в хищениях бюджетных средств на сумму в 50 миллионов рублей арестован ряд сотрудников Министерства культуры РФ. Вокруг этого факта разворачивается громкая "информационная война".
"МК", презрев принцип презумпции невиновности, уже опубликовал статью под названием "Дело о хищениях в Минкультурыкак работала "прачечная" на миллиарды. Заместитель Мединского подозревается в коррупции и отмывке бюджетных денег". Точно так же НТВ включило в своё информационное шоу "Центральное телевидение" анонсы наподобие: "На чём погорели чиновники Минкульта", "Кто и как организовал коррупцию в Минкульте"…. Следствие не окончено, суда не было — но НТВ уже вынесло приговор…
Всё это не удивляет.
Если Минкульт и Российское военно-историческое общество стараются всеми способами почтить и сохранить память о Великой Отечественной войне, а сам Владимир Мединский никогда не скрывал своей борьбы с фальсификациями отечественной истории, то "МК" такие фальсификации транслирует лет тридцать, а ещё в 2005 году, в канун 60-летия Победы, не стеснялся публиковать статьи сожалеющих о поражении гитлеровской Германии.
Точно так же с НТВМединский и до, и после своего назначения на пост министра культуры РФ одёргивал НТВ в его стремлениях показать тот или иной фильм-пасквиль под флагом "правды о войне", на что НТВ регулярно огрызалось и грозило свести счёты за эти одёргивания. Собственно, всё это — элементарная попытка давления не следствие, а через него — и на суд, и на правительство.
Здесь и суть вопроса.
Объявлять само собой разумеющейся вину фигурантов, а заодно — всего министерства и его главы Мединского, в первую очередь, бросились именно те, кто уже не однократно посылал в его адрес проклятия совсем по другому поводу — по поводу политики Минкульта. За четыре года работы Мединского на посту министра эта политика изменилась кардинально — точнее, она просто появилась. Сфера культуры перестала быть сферой досугового отключения и неограниченного заработка художественной богемы — она стала сферой защиты системы ценностей, разделяемых подавляющим большинством населения нашей страны, ценностей её историко-культурной и историко-политической самоидентификации.
Появились "Основы государственной политики в области культуры" — ненавидимые богемно-художественной эрзац-интеллигенцией. Появилась "Стратегия государственной культурной политики", где, на мой взгляд, есть плюсы и есть минусы, — раньше не было никакой.
Недавно РИА Новости опубликовало результаты журналистского расследования деятельности Минкульта за прошедшие четыре года. Из его материалов можно увидеть, что министерству, как правило, удавалось добиться сокращения представленных смет примерно на 20%. Шла экономия на текущих расходах, на ХОЗУ, на расходных материалах. И шло добывание дополнительных источников финансирования. В результате, если до прихода Мединского зарплата в сфере культуры в среднем составляла 15-22 тысячи рублей, то к 2016 году она составила в федеральных учреждениях около 50 тыс. рублей, а в целом по стране — чуть больше 30 тысяч.
Только в 2014 году было открыто 36 новых и 65 реконструированных музеев в регионах. Создали Музей Первой мировой войны, новые корпуса Музея Мирового океана в Калининграде, Литмузей в Москве, новый комплекс музеев Эрмитажа. Начато строительство Центра современного искусства на Ходынке. Были созданы комплексы государственных центров современного искусства в регионахв Нижнем Новгороде, Калининграде, Самаре, Калуге, Екатеринбурге и на о. Русский. Плюс Мариинка‑2, завершение реконструкции БДТ, новая Филармония на юго-западе Москвы, десятки театров и филармоний по всей стране. Развернуто переоборудование под кинотеатры, при финансировании Министерством, заброшенных либо запущенных домов культуры в малых городах.
Перечислять эти и другие результаты работы Минкульта можно долго. Но дело не в победах и провалах и даже не в соотношении первых со вторыми.
Дело в том, что министерство под руководством Мединского стало неугодным. Не стране и народу — Мединский входит в число наиболее авторитетных и популярных министров нынешнего правительства. Оно неугодно тем группам политического класса и относящим себя к культурной и политической элите кругам, которые считали сферу культуры своей никем не контролируемой вотчиной, откуда, с одной стороны, черпаются средства для личного обогащения, а с другой — зарабатываются, путём идейно-политической дестабилизации и разрушения страны, возможности легализации этих денег на Западе.
Поэтому для дискредитации работы Минкульта и устранения Мединского будут использоваться любые возможности и любые схемы.
Это не значит, что следователи, расследующие подозрения на хищения в Минкульте, имеют к ним какое-либо отношение, либо состоят с ними в каком либо "сговоре", — они, скорее всего, действительно работают на очищение страны от коррупции.
Но в том и заключается один из главных приёмов аппаратной интриги: "включить" или "выключить" в нужное время в нужный процесс нужных людей. "Мастеров культуры" подобного уровня сегодня в России не так много, и все они, а также возможные мотивы и "почерк" их действий, достаточно хорошо известны.
Допинговый ударМихаил
Допинговый удар
Михаил Делягин
Политика спорт допинг
проекция большой политики на большой спорт
У нас случилась чудовищная катастрофа с допингом. Нашу гордость - легкоатлетов и фигуристов выкосило как из пулемёта. С 1 января этого года в список допинговых средств добавили новое средство - мельдоний. Специалисты говорят, что мельдоний допингом быть не может, потому что он результаты не повышает, а даже снижает. Он бережёт сердце спортсмена, продляя время его активной жизни. Сам факт правомерности внесения этого препарата в список – большой вопрос.
Наши врачи на эту катастрофу никак не отреагировали. Равно как и наши спортивные власти. Большой вопросне применяется ли это новое правило задним числом? Мельдоний запрещено применять и принимать с 1 января. С одной стороны какие-то пробы могли быть взяты, грубо говоря, в конце декабря и тогда они под этот запрет уже попадать не должны. С другой стороны, он долгое время выводится из организма, скажем, спортсмен его принял в ноябре, а он выводится до марта, такое тоже бывает. Получается, что если учитывать и то, и другое – ситуация выходит абсолютно неправомерная.
Запад ведёт против нас холодную войну на уничтожение, ведёт её более жестоко и цинично, чем в годы настоящей войны. Действия западных политиков абсолютно понятнынужно нанести России как можно больший вред на как можно больших направлениях. Всё это давно ясно. Меня волнует другое.
Во-первых. РФ представлена в международных антидопинговых структурах и представители России участвовали в принятии решения по мельдонию. Почему они не протестовали, если это опасно для российского спорта? Почему они не устроили хотя бы грандиозный шум, объясняя российскому спортивному руководству, что сейчас начнётся. Мол, да, я голосовал «за» по таким-то и таким-то причинам, но это абсолютно не выгодно для РФ; или - я голосовал «против», но мой голос не играл никакой роли, готовьтесь…
Во-вторых. Мы уже привыкли, что любая спортивная делегация – это в первую очередь разъевшиеся спортивные чинуши, спортсмены всегда где-то позади. Но ладно бы это, но они не исполняют своих обязанностей! С 1 января изменились правила, и только два месяца спустя в начале марта информация о нововведениях открывается чудесным образом, и оказывается полной неожиданностью. Меня интересует, как будут наказаны все эти люди, несущие угрозу государственной и национальной безопасности РФ?! Российские спортивные чиновники, которые категорически, принципиально отказываются исполнять свои базовые служебные обязанности?!
К сожалению, главной угрозой России является российская бюрократия, которая не считает, что она что-то должна России. Спорт, экономика, социальная сфера, оборона – под чиновничьим ударом. И это чудовищно.
О преображении
О преображении общества
Александр Агеев
Политика Экономика православный социализм Общество
главные принципы православия и социализм
Сама постановка вопроса о возможности модельного симбиоза православия и социализма как социальных доктрин представляется заведомо плодотворной, особенно применительно к историческому опыту нашей страны. 70 лет социалистического эксперимента и 1000 лет христианства могут, конечно, показаться несопоставимыми величинами. Однако достаточно вспомнить ассоциирование Ф. Энгельсом социалистических ячеек и первых христианских общин, более глубокую, нежели 70 лет, генеалогию социалистической мысли в России и традиции общинного хозяйствования и домостроительства, чтобы отказаться от попытки отвергнуть подобные сравнительные исследования. Тем более, что в современном поисково-идеологическом дискурсе заметен сильный порыв к тому, чтобы провести своего рода аудит архетипов, выявить некий корпус актуальных мемов, которые будут иметь серьёзное значение и в будущем как платформа для конструирования желаемой идеологической конструкции. Но любые архетипы, из которых формулируются эти актуальные мемы, по своей природе двойственны и двусмысленны. Поэтому и вся дискуссия о симбиозе социализма и православия даже на понятийном уровне имеет изначально противоречивый характер и таит риск концептуальной провокации. Даже без эмпирической верификации, без погружения понятий в контекст их воплощения и взаимодействия эта противоречивость очевидна и подсознательно тревожна. А с погружением, особенно в опыт ХХ века и его ранних репетиций, осмысленных, например, Ф.М. Достоевским, появится, как минимум, эскиз системы из нескольких уравнений о взаимосвязи православия и социализма: (1) несовместимы в принципе; (2) частично совместимы; (3) полностью совместимы. И каждое уравнение при этом истинно. Без диалектической логики решения нет.
Можно "социализм" очистить как идеальный тип и удерживать его образ на уровне фантазий Мора, Оуэна или Кампанеллы. Но как предотвратить фон почти автоматической увязки в современном сознании понятия "социализм" с СССР, ГУЛАГом, Спутником, Госпланом, "оттепелью", Перестройкой? Разумеется, в этом семантическом ряду на первом месте окажется Победа, по крайней мере, в отечественном ассоциативном пантеоне.
Следующий шаг в определении значения и смысла понятия — "национальная специфика". У социализма много возникло образцов воплощенияКитай, Кампучия, Ангола, Куба, Югославия, ГДР, Швеция, Австрия, еврокоммунизм… А что делать со смысловым шлейфом от имён, которые навечно сцементировали персональный портрет руководящих флагоносных деятелей и восприятие социализмаЛенин, Сталин, Мао, Троцкий, Хо Ши Мин, Грамши, Че Гевара, Чаушеску, Тито, Пол Пот? Кстати, Ф. Энгельс подобный фьючерс предвидел, заметив в одном малоизвестном письме, что обстоятельства преждевременно вынудят коммунистов взять власть, что они в итоге натворят такое, за что потом их назовут чудовищами, но это полбеды, и дураками — что гораздо серьёзнее и что подорвёт репутацию социализма на десятилетия. Предвосхищение пророческое. Правда, глобальный реванш капитализма и тенденции конвергенции социальных моделей сделали семантику социализма и весьма размытой, и вовсе неоднозначной в её приписке к советскому эксперименту.
Можно и православие прокомментировать как "идеальный тип" и как практику. Эта тематика осмысливалась, в частности, в рамках категории "теодицея", пытавшейся обосновать и согласовать идею божественной всеблагости и существования зла и несчастий. Мало того, за постановкой вопроса о связи православия и социализма неизбежно нужно ставить вопрос и об исламе, буддизме, иудаизме в контексте сложнейшего воплощения социальной доктрины социализма в рамках революционного, насильственного захвата политической власти. Иными словами, искомый сюжет нас определённо выводит в поле густой заминированности. Шаг вправо-влево — рванёт.
Но дело обстоит ещё серьёзнее. В данной дискуссии пока упущено нечто новое, что произошло в последние годы в мире. Нам посчастливилось жить в крайне важный исторический переход, причём не только в России, а в масштабах всего человечества. Его многие предвидели и века назад, и совсем недавно, но случился этот переход при нашей жизни, и связан он с двумя понятиями. Одно понятие — равновесие, которое тесно увязано с балансом. Ведь пытаясь соединить православие и социализм, мы, по сути, хотим найти некий баланс, конечно же, идеализированный. Но равновесия в мире, в котором мы живём и в котором будем жить, нет и не будет, а реальность описывается в терминах динамического неравновесия, турбулентности, точек бифуркации и т.п. Параметры реальности пляшут, даже сам циферблат, сама система координат танцует матиссовский красный вихрь. Параметры порядка перепутаны со второстепенными и третьестепенными, восприятие испытывает колоссальные перегрузки и подвергается манипуляциям со стороны самых разнообразных и зачастую анонимных сил. В результате велик риск сместить наши дискуссионные усилия на негодный или притворный объект.
И второе понятие, связанное, но не исчерпывающееся неравновесной динамикой, — кризис сложности. Человечество за последние три года произвело 90% объёма всей информации за всю свою историю, причем большую часть этой информации оно вообще не обрабатывает, она остается одноразовой, радуя любителей селфи и бесконечных чатов. Даже старинные фотографии сейчас не просматривают, как прежде. Сегодня ценнее фотографию успеть сделать.
Можно добавить и другие характеристики современной реальности, которые свидетельствуют о глубине вызовов. Это будет и демографический переход, и миграционный кризис, и смена глобального миропорядка, дефицит воды и продовольствия… Картина пёстрая и угрожающая, иными словами.
В такой ситуации совершать операцию концептуального редукционизма, то есть создавать какую-то высокую, сияющую, привлекательную модель, к которой большинство людей будет стремиться, ею мотивироваться в своих жизненных стратегиях, — задача неподъёмная, возможно. Но с другой стороны, столетний опыт показывает, что именно в моменты особой сложности, неразрешимых противоречий возникает склонность общества к простоте, ясности. В такой ситуации возрастает риск триумфа упрощённых идеологических схем и диктатур. Между прочим, Геббельс считал "блестящую неопределённость" одним из принципов успеха массовой идеологии. Вводятся в оборот простые ясные лозунги и ответы: что хорошо и что плохо, кто друг и кто враг, как воспринимать прошлое, как жить в настоящем и к каким идеалам стремиться в будущем. Это можно было в 30-е годы сделать даже в цивилизованной Европе. Нечто вполне простое было осуществлено и в США в рамках реализации масштабного проекта "нормальсии", сфокусировавшего массовую социальную энергию на экономических мотивах ("форд", домик, фондовый рынок). Но торжеству простых и энергичных идеологий первой половины ХХ века благоприятствовал и индустриальный уклад, и постверсальский мир, и беспрецедентная ситуация в СССР, и все обстоятельства смены мирового гегемона.
Сейчас иная ситуация. Мир объективно усложнился, он не описывается детерминистской парадигмой, что было научно обосновано ещё в 60-е годы. На уровне идейной атмосферы эта тенденция пробивается не без вывихов, как мультикультурализм, множественность, квантовая реальность, как мир бесконечных переходов, относительных истин. Жизнеспособна ли в этих обстоятельствах идея симбиоза двух моделей?
Фундаментально православие как мировоззренческая система предполагает три важных социальных свойства. Во-первых, творчество. Православие изначально восходит к сотворению мира, и оно происходит непрерывно. Каждый, кто рождается, встаёт перед проблемой выбора, каждый свободу выбора реализует в жизни, впадая в грехи или пытаясь сохранить и достичь добродетельности, но в любом случае это всегда творческий процесс. Не каждый акт творчества богоугоден, люди впадают в умственную прелесть или во вредоносное поведение. Но это следующий шаг, в первичной, мирозиждительной онтологии ценность творчества является базовой в православном миропонимании.
Второе свойство можно обозначить как благотворность. Если всё множество явлений мира свести к восприятию нами их по критерию спасения, если свобода выбора принципиально допускает выбор неверный, если оценить последствия нашего личностного выбора по его соответствию евангельским заповедям, то будут различимы три множестваблагоносных, вредоносных, а также смешанных в той или иной пропорции. Есть, например, вредоносные продукты, технологии, вредоносные виды деятельности. Отчасти признаки, степень и распространённость вредоносности регулируются законом и правоприменительными практиками. Отчасти моральный порядок поддерживается государственными и общественными институтами. Отчасти некоторый фоновый уровень вредоносных явлений является условием социального иммунитета. Но в нашем контексте важен тот акцент, что из множества жизненных проявлений православие в принципе санкционирует своими нормами, институтами и практиками именно благотворное поведение. Это даёт человеку важную определённость в хаосе повседневности, моральном релятивизме, общем неравновесии и турбулентности. Стоит напомнить также, что способ корректирования отклонений от канонической модели исключительно щадящий. Анафематствование встречается относительно редко, хотя ереси, расколы нередки в христианской истории.
Третье свойство социальной модели православия можно свести к преображению. Речь не просто о творчестве, в котором бывает и впадение в прелесть, а о творчестве, которое выводит человека на более высокие духовные уровни, вплоть до фаворского, условно говоря, состояния.
Таковы три свойства православия как фундаментальной социальной модели. Если их окунать в реальность, то легко найти массу отклонений, но тем не менее в самой базовой модели эти свойства существенны.
Что существенно для социализма как модели? При всех доктринальных особенностях первый существенный атрибут социалистической модели — это установка на сознательное переустройство общества с последующим социальным проектированием согласно заданному идеалу. Второй — прогрессизм с упором на социальное доминирование "передового класса". Обосновывал это положение формационный подход к эволюции человечества и локальных обществ. "Азиатский способ производства" не вписывался в эту теорию, но формационная парадигма продержалась в социальных науках долго, и её современные мутации обосновывают, в частности, глобальное доминирование западной цивилизации. И в-третьих, социализм и в теории, и на практике утверждался как доктрина развитого индустриализма. "Электрификация плюс советская власть" — квинтэссенция этого атрибута. Далее — химизация, плюс информатизация, плюс и т.д. Выбор нового технологического уклада с целенаправленным проектированием экономики, институтов власти и общественной самоорганизации в пользу социальных групп, олицетворяющих этот новый уклад.
Из этих базовых атрибутов прослеживается веер явных и неявных доктринальных и практических последствий, возможностей и рисков. Явное последствие — создание институтов планирования развития, что вовсе не предопределяет именно директивный его формат. Явное последствие — национализация крупной промышленности и банков, что не предполагает абсолютную монополию государства на все средства производства и, например, ликвидацию мелкой частной собственности или коллективизацию. Явное последствие — всемерная поддержка научно-технического прогресса, что, однако, не исключает репрессий против отдельных его носителей, не доказавших свой "прогрессизм". Очевидная возможность социалистической модели — концентрация ресурсов на выбранных направлениях развития, но отсюда же и сравнительно повышенная цена ошибочного выбора. Особый риск — вынужденное обстоятельствами развёртывание "социалистического строительства" в масштабе одной страны в режиме противоборства с другими странами, технически превосходящими социального лидера и потому социально более созревшими для социализма, но имеющими "умных руководителей капитализма". Перечень можно продолжить, но он достаточен, чтобы зафиксировать как возможности, так и риски модели, подтверждающие один из законов Паркинсона: "Если что-то плохое может произойти, оно обязательно произойдёт".
Революции 1917 года разрушили общественное устройство, в котором православие и самодержавие имели статус системообразующей ценностной системы. Восстановление институтов государственности происходило ценой разгрома прежнего правящего класса и утверждения богоборческой идеологии в условиях гражданской войны и иностранной интервенции. Эта родовая травма в начале воплощения социалистической модели на десятилетия предопределила её эволюцию и восприятие ею религиозности вообще. Однако реальные процессы отнюдь не сводимы к дихотомииправославие или социализм. Более уместно интерпретировать их взаимодействие как сложное сосуществование с процессами посильного замещения одного другим, явного и неявного заимствования, взаимного приспособления с фазами острого противоборства и репрессиями со стороны властей. Достаточно напомнить избрание патриарха в 1917 году и восстановление патриаршества в 1943-м и известные указания Ленина о репрессиях против церкви в 1922 году. При оценке последних обычно обращают внимание на чудовищность этих указаний, что справедливо, разумеется. Однако в них есть и бесспорный факт понимания Лениным невозможности в принципе уничтожить в России православие. Он говорит о политической задаче "отбить охоту" у церкви на серьёзную роль в обществе, желательно, на три поколения вперед. Задача оказалась нереалистичной. После демонтажа социалистической модели в 90-е годы церковь частично восстановила свой статус, но он далёк от когда-то существовавшего влияния, также, кстати, неодинакового на протяжении дореволюционной эпохи.
Можно ли трактовать социализм в СССР как квазиправославную систему? Это было бы натяжкой. Во-первых, различны антропологические цели социальной и мировоззренческой моделей. У одной — Спасение, у другой — "новый человек". Можно попытаться доказать тождество этих целеполаганий, но только ценой логических уловок. Главное отличие в том, что даже коммунистический идеал человека достигает полноты самореализации своих способностей лишь в посюсторонней жизни. Большевистско-социалистический идеал вообще был сориентирован на две ключевые и во многом взаимоисключающие цели: социальный триумф "передового класса" и победа в научно-техническом и экономическом соревновании. При этом критерии принадлежности к этому классу могут формулироваться манипулятивно, им может оказаться и пролетариат, и бюрократия, и военно-партизанская элита, и научно-техническая интеллигенция. Мотив соревновательности с капиталистической системой, вплоть до претензии одного из спарринг-партнеров на то, чтобы "похоронить" другого, до определённой степени срабатывал как стимул развития. Идеал свободной и творческой личности и свободной ассоциации индивидов, преодолевших все виды отчуждения и угнетения, не антагонистичен человеку, стремящемуся "стяжать Дух Святой", а практическая повседневность невоцерковлённого советского человека нередко соответствовала образцу, названному "несвятыми святыми". Тем не менее неистовость в утверждении нового строя его даже искренних сторонников, не считая поднявшегося из свидригайловских и нечаевских духовных полей "человеческого материала", никак не докажет тождество православной личности и строителя коммунизма.
Во-вторых, различия моделей по допустимым и применяемым средствам достижения своих целей. Выбор инструментария для "первого в мире социалистического эксперимента" был задан не только четырьмя годами мировой войны, не только накопленными социальными обидами за предшествующие десятилетия, но и умонастроениями элит, молодёжи, открытой и подпольной оппозиции. Атеизм, богоборчество, антихристианские гонения стали возможны в атмосфере кризиса и труднопредставимой в наши дни необходимости усмирения тотального бунта и возможности "новой жизни", ощущение и понимание которой были крайне пёстрыми. При этом сработали глубинные, давно вызревавшие факторы и силы переустройства всей российской жизни. Среди них вопросы о земле и мире, социальной справедливости, суверенитете и межнациональных взаимоотношениях. Одного из них было бы достаточно, чтобы поколебать основы Империи, а тогда ведь сработали все вместе, да ещё в резонансе с всемирными переменами, реакцией на которые стала беспрецедентная мировая война и предварявшие её социальные революции.
Цена перемен оказалась колоссальной!
Эту цену можно рассматривать как жертвоприношение, совершённое стихийно нашей частью человейника, в виде человеческих жизней, в виде рек крови, в виде бесчисленных преступлений и столь же бесчисленных подвигов. А всякое жертвоприношение является условием для образования религиозного сознания. Победившие в Гражданской войне, изгнавшие иностранных интервентов и утвердившие себя на "командных высотах" и в пропаганде, исходя из этого жертвоприношения и из этой социальной победы, составили не только костяк новой социальной системы, но и приверженцев победившей идеологии. Поскольку эта идеология свергла прежнюю господствующую идеологию, чрезмерно паразитировавшую на православных институтах, она получила своего рода религиозное освящение самим фактом победы в беспрецедентной трагедии. И Победа 1945 года тоже была колоссальным жертвоприношением. Оно, в отличие от жертвоприношения Гражданской, связало воедино православие и социализм. Великая эта война стала также Отечественной и священной. 1991 год в этой последовательности был уже изменой социализму в процессе возрождающегося православия.
Сегодня страна снова оказалась примерно в той же ситуации, что и 100 лет назад, при этом наибольшую мощность сейчас даёт энергия Победы 1945 года. И снова возникает востребованность этих двух моделей. Но нам важно совершить своего рода когнитивный, ментальный прорыв, базируясь на парадигме сложности. Если мы принимаем сложность мира и понимаем, что какая-то ценность, какая-то система, какой-то институт, архетип может в какое-то время сдеградировать или быть скомпрометирован, то нельзя не прийти к выводу, что само это богатство архетипов, сама репертуарная палитра, накопленная в нашей истории, есть величайший наш ресурс для развития.
Прежде чем давать оценку, что хорошо, а что плохо, важно признать онтологическую сложность реальности. Следовательно, в чём главный выбор сейчас? Почему социализм как доктрина будет всё более актуален, а значение социалистической идеи будет расти? Это предопределяется тем, что снова предстоит совершить рывок к большему уровню независимости и суверенитета в условиях, когда всем странам нужно развиваться взаимозависимо и интегрированно, — это раз. Во-вторых, снова нужно совершить технологический рывок в условиях взаимозависимого и глобального научно-технологического пространства.
Здесь есть тонкий нюанс. Если бы мы не несли этому глобальному миру какую-то свою ценность, которая важна для жизнеспособности планеты, нас бы давно стёрли с карты мира. Ведь даже санкции — это некоторая игра, удары весьма избирательны. И объясняется это однимвселенной важно сохранить именно нашу своеобычность. Мы имеем свою, никем не заместимую партию в большом планетарном оркестре.
В этой ситуации важно избежать риска реверса. Ведь если мы сделаем идеологический акцент на возвращении в суровый СССР или в православную империю, или на ещё более древние идеалы, то мы сразу лишаемся современного потенциала для творческого порыва, устремлённости в будущее. Модель, которую мы ищем, и которая может быть пока предварительно обозначена как социализм, должна иметь, как минимум, пять атрибутов. Первый — она должна учесть главную, возможно, конфликтность ближайшего будущего: человечность. Либо киборги, протезирование человечества, создание одинаковых Джонов Смитов, Матрицы по сути, — или мы сможем сохранить человечность. И в этих условиях традиционные религии и конфессии её берегут, они своего рода иммунитет для сохранения человечности.
Второе — солидарность. В условиях нынешних технологий это абсолютно реальная ценность. Есть автономные источники электроэнергии, водоснабжения, тепла и так далее и плюс Интернет. Сейчас 29% горожан хотят уехать подальше, но так, чтобы сохранить доступ к благам цивилизации, при этом находясь вне "этого Вавилона". Общинность сейчас получила новый технологический базис …
Третье, что должно быть в этой системе, — это, конечно же, космизм. Если мы сейчас ограничим себя региональностью или интересами только Украины, или интересами только Сирии, анти-НАТО, антилиберализмом, антиевропеизмом и прочими анти-, то мы впадём во вторичность. Это ведь принципиальное паразитирование на более сильных идеологемах. Нам нужно максимально совершить выход в космос. Причём в буквальном смысле в космос, и в буквальном смысле будет подниматься весь космизм, ноосферность как парадигма мировоззрения.
Четвёртое в этом контексте — это всеобъемлемость. Если отсекать множества, то это легко делать через жёсткие фиксации — православие, социализм и т.п. Как только мы указываем православие — сразу отсекаем кого-то, социализм — тоже отсекаем кого-то. Требуются метаконструкции. Нужно выработать новый язык под новую эпоху. В данной дискуссии важно не позволить превратить в фейк и идею "православного социализма", и идею иного конфессионального взгляда на социальные учения. Мы должны совершить несомненный семантический, лингвистический прорыв.
Наконец, требуемая идеологическая конструкция должна следовать принципу сакральности. Быть не просто идеей группы лиц, а исходить из высших бытийственных основ, быть живородящей, в том числе и в сугубо демографическом смысле — благоприятствующей дальнейшей эволюции человечества. Эта система должна быть позитивна.
Как показывают современные технологии цветных революций, интерпретация — это тоже инструмент, понимание — ресурс управления. В чём возможность ошибки в доктрине прогрессизма? Социализм — это проектируемая система, поэтому есть риск заражения вирусом недоразумения. Камбоджа — это вирусный проект, мутация. В этом смысле православие является, если угодно, "хеджированием", подстраховкой социализма как модели от сваливания в бесчеловечность. Православие подстраховывает благотворность социалистического проектирования.
На фото: 1970‑е годы. Украинская ССР. Уборка зерновых в Черниговской области
Генштаб газеты "Завтра"
24 марта 2016 0
Донбасс Война Ясиноватая Общество
Сводки новостей из Донбасса в последние недели всё больше напоминают предвоенную хронику января 2015 года. Что ни день, то новые нарушения Минских соглашений, обстрелы, атаки, бои. Стремительно пустеют украинские площадки складирования тяжёлой техники и вооружения, боевая техника ВСУ подтягивается к линии фронта. Наблюдатели ОБСЕ всё более неохотно фиксируют эти нарушения и всё более сухо и скупо их комментируют. Представитель ОБСЕ Александр Хуг буквально сквозь зубы признал, что провокационное продвижение ВСУ в "серой зоне" имеет место, и это "нечто новое для ОБСЕ", но отказался как-то оценивать данную ситуацию. Столь явная "невосприимчивость" к нарушениям Минских соглашений со стороны евро-наблюдателей понятна — соглашения по вине украинской стороны всё больше превращаются в фикцию, а европейцам очень не хочется признавать этот факт. Тем более что сам "минский формат" был придуман Берлином и Парижем не только ради спасения нынешнего киевского режима, но и для того, чтобы создать дополнительный рычаг давления на Россию.
Строго говоря, срок действия Минских соглашений истёк ещё 1 января 2016 года, и они продолжают держаться сегодня лишь на устных договорённостях "нормандской четвёрки", достигнутых недавно в Париже, не имея уже никакой, даже самой минимальной, обязывающей юридической силы. И Украина, прикрывшись неким устным обещанием соблюдать "Минск-2", открыто готовится к новому этапу агрессии против народных республик Донбасса.
"Практически вдоль всей линии, установленной Минскими договорённостями, нами зафиксировано прибытие свежих украинских подразделений. Наибольшая концентрация украинских войск — в районах города Ясиноватая, Докучаевска и посёлка Старомихайловка", — сообщил заместитель командира донецкого корпуса Эдуард Басурин.
Он также отметил, что разведка ДНР фиксирует "подготовку Киева к наступлению на вышеуказанных направлениях". "С этой целью противник постоянно провоцирует ополчение на ответный огонь", — добавил Басурин.
"Хотим предупредить военно-политическое руководство Украины, что любая попытка их военных совершить агрессию против ДНР приведёт к очередному разгромному поражению для украинской армии", — подчеркнул представитель оборонного ведомства.
При этом уже несколько недель не стихают бои в районе Ясиноватой, где ВСУ пытаются оттеснить подразделения армии ДНР со стратегического плацдарма, позволяющего контролировать важный узел коммуникаций. Только за последние четыре дня ВСУ потеряли здесь убитыми 10 человек.
А всего за март под Ясиноватой потери украинской стороны конфликта составили более тридцати человек убитыми и столько же ранеными. При этом официально Киев подтвердил гибель только четырёх своих солдат. О сокрытии потерь офицерами Минобороны Украины представители ДНР сообщали неоднократно. По данным разведки, СБУ уже начала расследование по фактам многочисленных жертв среди силовиков под Горловкой и Ясиноватой.
На максимальной мощности работают заводы ВПК Украины. Ранее сообщалось, что Министерство обороны Украины оформило заказ на изготовление пяти тысяч двигателей для реактивных пехотных огнеметов (РПО), расконсервирована и поставлена в войска вся техника, более-менее пригодная для использования в условиях нынешнего конфликта, включая старые советские 203-мм буксируемые гаубицы Б-4, буксируемые 85-мм пушки Д-44 и даже танки Т-34, которые решено использовать в качестве САУ.
Киев делает всё, чтобы как можно быстрее вывести численность и боеспособность своей армии на уровень, позволяющий ему окончательно отбросить все договоренности с Донецком и Луганском.
Поделиться книгой: