Помоги проекту - поделись книгой:
Россия — Советский Союз 1946―1991 гг.
Полный курс истории России для учителей, преподавателей и студентов
Книга 4
Предисловие
Посвящаю своей маме Спицыной Надежде Николаевне
Эта книга родилась из моих лекций, которые на протяжении всех 1990-х и начала 2000-х гг. я писал к урокам истории для старшеклассников двух московских школ, в которых работал учителем истории, а потом директором одной из этих школ. В первой половине 2000-х гг. ряд лекций были опубликованы в виде трех отдельных книг. Но значительная часть материала осталась необработанной в силу разных причин. Весной прошлого года, когда был объявлен конкурс на создание нового учебника истории на базе нового историко-культурного стандарта, созданного по поручению президента В.В. Путина, я плотно сел за написание полного курса истории России, но так и не был допущен к участию в этом конкурсе...
Более писать ничего не буду и предоставлю слово своим коллегам, но замечу только, что: 1) пусть уважаемого читателя не пугает обилие фактов, событий, имен и т.д., поскольку я хотел дать максимальный объем сведений, чтобы вам не пришлось «лазить» в поисках нужной информации по другим источникам и ресурсам; 2) эта книга, как и предыдущие, вполне сознательно написана через призму историографии, поскольку в современном информационном мире изучать историю можно только историографически, что сразу снимет много проблем, в том числе и пресловутый вопрос о «едином учебнике истории», который в последний год приобрел характер настоящей истерии и разного рода спекуляций.
Е.Ю. Спицын
Данная работа Евгения Юрьевича Спицына — выпускника знаменитого истфака МПГИ им. В.И. Ленина весьма актуальна и очень нужна не только учителям истории, но и преподавателям высших учебных заведений, потому как дает в условиях все более возрастающего объема информации по истории России, в которой много псевдонаучного и политически спекулятивного, по сути, в полном объеме и на высоком научном уровне историографию — дореволюционную, советскую, современную — по всем проблемам отечественной истории, начиная с этногенеза славян и кончая XVII веком. Тем самым представляя собой прекрасный историографический путеводитель, который позволит читателю — и прежде всего учителю, которому скоро придется преподавать по так называемому единому учебнику истории, — быть в курсе основных точек зрения на все аспекты нашей многовековой истории. Следовательно, в какой-то мере он позволит скорректировать и нейтрализовать многие ошибки и просчеты таких учебников.
Подобных, весьма обстоятельных, пособий для учителей у нас никогда не было, хотя учителями всегда обращалось особое внимание на острейший дефицит именно историографической информации. Автор, проработав много лет учителем истории и директором одной из московских школ, в курсе этих проблем, что, видимо, и стало одной из причин его обращения к решению этой весьма непростой задачи, требующей основательных знаний и способности разобраться во всех аспектах мнений по самому широкому спектру проблем отечественной истории. И автор блестяще справился с поставленной задачей: книга написана живо, хорошим языком, все им аккуратно и совершенно по делу разложено «по полочкам».
Доктор исторических наук, профессор В.В. Фомин
Проделанная Евгением Юрьевичем Спицыным работа по написанию фундаментальной книги по истории России XVIII―XX веков заслуживает большого уважения и представляет несомненный интерес не только для специалистов-историков, но и для всех интересующихся прошлым нашего Отечества. Особую ценность данный труд, конечно, имеет для учителей общеобразовательных школ, дезориентируемых наличием на книжном рынке и в сети Интернет обилием самой разнообразной литературы, часто весьма сомнительного содержания, с крайне субъективными оценками и вульгарной трактовкой событий, не имеющей ничего общего с научной интерпретацией фактов. В этих условиях крайне важной видится попытка автора предоставить учителям добротный навигатор, дающий четкие ориентиры в море самых различных изданий, наводнивших за последние десятилетия не только книжные развалы, но и осевшие на стеллажах школьных библиотек. Именно эту роль и призвана выполнить прекрасная работа Е.Ю. Спицына.
К ее безусловным достоинствам следует отнести ясность формулировок, органическое включение историографических сюжетов в канву изложения всех исторических событий, подробную характеристику источников и внятную методологическую позицию автора. Эмоциональная окрашенность текста не портит общего впечатления от изложения. Напротив, она призвана акцентировать внимание читателей на многие проблемы, которые до сих пор не имеют однозначного решения в науке, что требует особой концентрации и включения в процесс познания истории всего внутреннего мира читателя. Ведь без попытки установить сопричастность и неразрывную связь с минувшим, с восстановлением всего культурно-исторического контекста, понять всю сложность и многомерность этих проблем вряд ли удастся.
Доктор исторических наук, профессор А.В. Лубков
Глава первая
Послевоенное развитие СССР в 1945―1985 гг.
Тема: Социально-экономическое развитие СССР в послевоенный период (1945―1953)
1. Общая характеристика экономического положения СССР после войны.
2. Дискуссия по проблемам экономического развития страны.
3. Восстановление и развитие народного хозяйства.
а) Промышленное производство страны.
б) Развитие военно-промышленного комплекса страны.
в) Развитие сельского хозяйства.
4. Отмена карточной системы и денежная реформа 1947 года: итоги и последствия.
По данным большинства современных авторов (О. Кузнецова, И. Шапкин, Г. Ханин, В. Попов), сумма прямых потерь, понесенных народным хозяйством СССР в годы войны, составляла почти 680 млрд руб., что в 5,5 раза превышало довоенный национальный доход страны. Особенно тяжелый урон был нанесен промышленному производству, где за годы войны было разрушено почти 32000 промышленных предприятий. При этом наибольший ущерб понесли отрасли черной и цветной металлургии, нефтяной, угольной и химической промышленности, электроэнергетика и тяжелое машиностроение.
В то же время, по данным официальной статистики, общий уровень промышленного производства в стране снизился лишь на 8% по сравнению с довоенным уровнем. Причины такого положения вещей состояли в том, что в первый период войны была проведена невиданная по своим масштабам эвакуация, когда в восточные районы страны было вывезено, как минимум, 2600 и введено в строй более 3500 крупных промышленных предприятий, прежде всего военно-промышленного назначения. В результате всех предпринятых мер только в период войны индустриальная мощь Урала выросла в 3,6 раза, Западной Сибири — в 2,8 раза, а Поволжья — в 2,4 раза. Таким образом, при общем сокращении промышленного производства отрасли тяжелой индустрии — так называемая группа отраслей «А», превысила довоенный уровень на 12%, в результате чего удельный вес производства средств производства в общем объеме промышленного потенциала страны вырос до 75%. Такой результат во много был достигнут и за счет резкого падения производства средств потребления, т.е. группы отраслей «Б», прежде всего, легкой, текстильной и пищевой промышленности. В частности, в 1945 г. выпуск хлопчатобумажных тканей составляй лишь 40% от довоенного уровня, кожаной обуви — 30%, сахара-песка — 20% и т.д. Таким образом, война нанесла не только колоссальный материальный ущерб всему промышленному производству страны, но способствовала изменению ее географической и отраслевой структуры. Поэтому в некотором смысле Великую Отечественную войну можно рассматривать как очередной, но весьма специфический этап дальнейшей индустриализации страны.
Во время войны было разрушено 65 000 км железнодорожных путей, 91 000 км шоссейных дорог, тысячи мостов, множество судов, портовых сооружений и линий связи. В результате общий объем грузовых перевозок к концу войны был почти на четверть, а речного и автомобильного транспорта — почти наполовину меньше, чем перед войной. Колоссальные потери понесло и сельское хозяйство страны: в годы войны было разрушено около 100 000 колхозов и совхозов и почти 3 000 машинно-тракторных станций. Трудоспособное население советской деревни уменьшилось почти на 30%, энерговооруженность сельского хозяйства упала на 40%, поголовье лошадей сократилось на 50%, крупного рогатого скота — на 20%, свиней — на 65%. Посевные площади уменьшились почти на 37 млн гектаров, средняя урожайность зерновых упала с 9 до 5,5 центнера с гектара. Общая валовая продукция сельского хозяйства сократилась на 40%, производство зерна и хлопка — на 200%, а производство мяса — на 45%.
Полностью или частично было разрушено 1 710 городов и более 73 000 сел и деревень. В результате этого было уничтожено или пришло в полную негодность более 55% жилого фонда в городах и около 30% жилого фонда в сельской местности, в результате чего без крова осталось более 25 млн советских людей.
Выбор экономической стратегии СССР, как всегда, определялся политическим курсом высшего руководства страны. В данном случае во многом он зависел от личной воли И.В. Сталина, соотношения сил в правящей элите, а также от международной обстановки и ее интерпретации советским политическим руководством. Победа над фашизмом резко изменила международную обстановку в мире. СССР стал не только полноправным членом, но и одним из лидеров мирового сообщества, а его отношения с западными державами в годы войны приобрели характер «вынужденного» партнерства. Тем не менее, речь шла не столько о более широком включении Советского Союза в мировую экономическую систему, сколько о выборе экономической модели развития страны.
По мнению ряда современных авторов (В. Попов, А. Данилов, А. Пыжиков, О. Кузнецова), уже в 1945—1946 гг. при рассмотрении проекта четвертого пятилетнего плана возникла острая дискуссия о путях восстановления и развития советской экономики после войны. Целый ряд руководителей различных уровней, в том числе член Политбюро и секретарь ЦК ВКП(б) А.А. Жданов, кандидат в члены Политбюро председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский, председатель СНК РСФСР М.И. Родионов, первый секретарь Курского обкома ВКП(б) П.И. Доронин и другие выступали за изменение наиболее жестких элементов советской экономической политики предвоенного и военного периода, более сбалансированное развитие народного хозяйства страны, частичную децентрализацию его управления и т.д. В своих расчетах они исходили не только из анализа тяжелой социальной ситуации в стране, но и опирались на собственные оценки развития международной обстановки в мире. В частности, они наивно полагали, что окончание войны вызовет острейший экономический и политический кризис в странах Западной Европы и США, что не только предотвратит любую угрозу создания новой антисоветской коалиции, но и создаст благоприятные условия для завоевания СССР рынков сбыта и сырья, охваченных кризисом западных экономик. По мнению ряда современных авторов (Ю. Жуков, В. Попов, Ю. Емельянов), И.В. Сталин, оставаясь в первые послевоенные месяцы активным приверженцем курса на мирное сосуществование с ведущими империалистическими державами и дальнейшее развитие партнерских отношений с Великобританией и США, первоначально склонялся на сторону этой группировки. Более того, в январе 1946 г. в интервью ведущему американскому журналу «Look», отвечая на вопрос его корреспондента о возможности предотвращения новой мировой войны путем
По данным тех же авторов, сторонниками возврата к довоенной модели мобилизационной экономики были, прежде всего, кандидаты в члены Политбюро секретарь ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков и нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия, которые курировали все важнейшие военно-оборонные проекты страны, а также руководители всех важнейших отраслевых наркоматов тяжелой и оборонной промышленности — И.Ф. Тевосян, Б.Л. Ванников, М.Г. Первухин, А.П. Завенягин, В.А. Малышев, Д.Ф. Устинов и другие. В своем споре с «оппонентами» они, в основном, апеллировали к работам известного советского экономиста академика Е.С. Варги («Изменения в экономике капитализма после Второй мировой войны»), который еще в 1944 г. выступил с опровержением прежней теории скорого краха капитализма и доказывал его уникальную живучесть и особую способность приспособиться к новым историческим условиям через политику кейнсианства, взятую на вооружение правительствами западных держав в годы «Великой депрессии» и Второй мировой войны. Таким образом, члены этой правящей когорты, разумно полагая, что это обстоятельство как раз и не способствует разрядке международной напряженности, выступали за приоритетное развитие тяжелой индустрии и военно-промышленного комплекса страны.
По мнению авторов либерального толка (Г. Попов, М. Солонин, А. Пыжиков, А. Данилов), И.В. Сталин, взявший сразу после окончания войны курс на развязывание новой мировой бойни и разжигание пожара мировой пролетарской революции, изначально поддерживал именно эту правящую группировку. Однако это утверждение совершенно не соответствует реальному положению вещей, поскольку инициатива новой конфронтации на мировой арене принадлежала отнюдь не СССР, а жаркие дискуссии в советском руководстве разрешила сама жизнь. В марте 1946 г., после знаменитой речи У. Черчилля в Фултоне, давшей старт «холодной войне», И.В. Сталин окончательно сделал свой выбор и поддержал сторонников сохранения старого экономического курса.
Первую крупную победу сторонникам этого курса удалось одержать при утверждении четвертого пятилетнего плана развития народного хозяйства страны. Принятый в мае 1946 г. Верховным Советом СССР закон «О пятилетием плане восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1946—1950 гг.» в качестве основной задачи провозглашал
Перевод народного хозяйства страны на мирные рельсы проходил болезненно и неравномерно. По оценкам ряда современных авторов (Н. Верт, Д. Боффа, Г. Ханин, А. Деревянко), в последние годы сталинского правления, которые традиционно называют либо «апогеем сталинизма», либо «регрессивной эволюцией сталинизма», четко прослеживаются три основных этапа:
• 1947―1948 гг. — фаза быстрого промышленного роста;
• 1949—1950 гг. — фаза промышленного перегрева;
• 1951―1953 гг. — фаза замедления промышленного роста.
По данным официальной советской статистики, уже к концу 1946 г. советская промышленность завершила конверсионную перестройку всего производства, и валовой рост гражданской продукции составил более 20%, однако об общей динамике промышленного производства в стране советские статистические органы ничего не сообщали. Из поздних заявлений «главного» экономиста страны — председателя Госплана СССР Н.А. Вознесенского вытекало, что план первого года пятилетки был недовыполнен, а само промышленное производство сократилось почти на 17%. По официальным данным, этот спад производства был преодолен только в конце 1947 г., когда рост валовой продукции в промышленном секторе народного хозяйства страны составил 22%, а производительности труда выросла на 13%.
Вдохновленное достигнутыми результатами, руководство планово-экономического блока правительства страны, в частности, глава Госплана СССР Н.А. Вознесенский, министр внешней торговли А.И. Микоян и новый министр финансов А.Н. Косыгин, по личному указанию И.В. Сталина пошли на увеличение ряда показателей четвертой пятилетки, и уже в 1948 г. общий объем промышленного роста в стране составил 27%, в 1949 г. — 20 %, а в 1950 г. — 23%. Согласно официальным данным ЦСУ СССР, который тогда возглавил видный советский экономист профессор В.Н. Старовский, уже в 1948 г. валовой объем промышленного производства в СССР достиг довоенного уровня, а к 1950 г. превзошел его на 73% вместо 48%, установленных планом четвертой пятилетки. При этом в отраслях тяжелой индустрии общий объем промышленного производства вырос на 210—230%, в то время как в легкой и пищевой промышленности рост производства составил всего 20―25%. Тем не менее, многие ученые, в частности, видный экономист профессор Г.И. Ханин, автор таких известных работ, как «Динамика экономического развития СССР» (1991) и «Советский экономический рост: анализ западных оценок» (1993), считают, что послевоенное восстановление СССР, которое шло гораздо интенсивнее той же Германии или Японии, можно без всяких преувеличений назвать «советским экономическим чудом».
Всего за годы четвертой пятилетки было восстановлено из руин и введено в строй более 6 200 промышленных предприятий по всей огромной территории страны, в том числе знаменитый Днепрогэс, десятки угольных шахт и предприятий Донбасса, Запорожский и Азовский сталелитейные заводы, Макеевский труболитейный завод, Днепродзержинский азотно-туковый комбинат, Минский и Рязанский станкостроительные заводы, Рижский электромашиностроительный завод, Закавказский металлургический завод, Калужский турбинный комбинат, Усть-Каменогорский свинцово-цинковый комбинат, Коломенский завод тяжелого станкостроения, Кутаисский автомобильный завод, Бакинский и Куйбышевский нефтеперерабатывающие заводы, Иркутский и Башкирский нефтехимические комбинаты, газопровод Саратов-Москва и многие другие промышленные гиганты страны.
Первоочередное внимание планом четвертой пятилетки уделялось и существенному росту объемов производства электроэнергетики по всей стране. Уже в 1945 г. была восстановлена Волховская ГЭС и начаты работы по восстановлению Дубровской, Свирской и других электростанций Ленинградской области. К 1947 г. была восстановлена крупнейшая Днепровская ГЭС, введены в строй Рыбинская и Сухумская гидроэлектростанции, построены Нижнетуринская и Щекинская электростанции и началось строительство первой в мире Обнинской атомной электростанции. В результате предпринятых мер уже к концу четвертой пятилетки общая электрификация труда в промышленном производстве страны превзошла довоенный уровень почти на 60%. Кроме того, в конце 1940 г. началось строительство Куйбышевской, Сталинградской и Каховской ГЭС, Цимлянского гидроузла, Волго-Донского судоходного, Амударьинского, Южно-Украинского и Северо-Крымского оросительных каналов.
Вместе с тем следует признать, что основные производственные фонды за этот период увеличились на 58%, а производительность труда в промышленности — лишь на 37%. Эти показатели красноречиво говорили о том, что промышленное производство в стране по-прежнему развивалось, в основном, экстенсивным путем, хотя определенные успехи были достигнуты и во внедрении новой техники, и в создании новейших технологий. В частности, в годы четвертой пятилетки было освоено серийное производство более 300 видов конструкций металлорежущих и шлифовальных станков и кузнечно-прессового оборудования.
Грандиозные успехи индустриального развития и существенный рост капитального строительства были достигнуты за счет целого ряда внутренних и внешних факторов. К внутренним источникам промышленного роста, по мнению большинства современных авторов (В. Попов, А. Вдовин, А. Безбородов, Е. Зубкова), традиционно относятся:
1) Мобилизационный характер советской экономики, который выразился:
а) в ужесточении политико-административного надзора и контроля над руководством всех промышленных предприятий;
б) в неоднократном повышении норм выработок и продолжительности рабочего дня;
в) в огромной концентрации финансовых и трудовых ресурсов, достигнутых за счет сельского хозяйства, легкой промышленности и социальной сферы;
г) в принудительных государственных займах и неэквивалентном товарообмене между городом и деревней.
2) Самоотверженный труд советских людей и их производственный героизм, который проявился в многочисленных трудовых починах — скоростной резке металла, сокращении производственных потерь, повышении уровня культуры производства, движении бригад отличного качества и т.д. Хотя следует признать, что ряд современных авторов (С. Рябикин) утверждают, что это движение социалистического соревнования во многом носило административно-принудительный характер и не являлось почином самих масс. Однако данная оценка, рожденная на антисталинской волне «ельцинского лихолетья», не разделяется большинством их коллег.
3) Существенное сокращение численности вооруженных сил с 11,5 млн до 3 млн человек и значительный рост отряда промышленного пролетариата, что позволило довольно быстро обеспечить огромными трудовыми ресурсами (примерно в 8―11 млн человек) весь народнохозяйственный комплекс страны, прежде всего, крупные промышленные стройки и предприятия тяжелой индустрии и оборонной промышленности.
4) Значительное увеличение численности заключенных, произошедшее в основном за счет власовцев, бандеровцев, «лесных братьев» и других антисоветских элементов и предателей. По оценкам одних специалистов (А. Вдовин, А. Барсенков), этот рост составил порядка 70% — с 1,5 до 2,6 млн человек, а по другим, но явно завышенным данным (Н. Шабельникова), — порядка 550―600% (8—9 млн человек). Кроме того, серьезным фактором экономического роста страны стал труд 2,3 млн спецпереселенцев (немцы, калмыки, карачаевцы, чеченцы, ингуши) и 2 млн немецких и японских военнопленных, работавших на строительстве сотен железных и шоссейных дорог, шахт, рудников и крупных промышленных объектов, в том числе Байкало-Амурской и Воркута-Салехард-Норильской железнодорожных магистралей.
В целом следует признать, что Министерство внутренних дел СССР, которое в конце 1945 г. возглавил генерал-полковник С.Н. Круглов, и входившее в его состав Главное управление лагерей (ГУЛАГ), которым в послевоенный период поочередно руководили генерал-лейтенанты В.Г. Наседкин, Г.П. Добрынин и И.И. Долгих, стало ведущим хозяйственным ведомством страны, поскольку руками миллионов заключенных сооружались крупнейшие и важные объекты в атомной, металлургической и энергетической промышленности, а также на железнодорожном транспорте.
5) Изменение управленческой структуры, которое выразилось:
а) в упразднении Государственного Комитета Обороны и передачи его функции Совету Народных Комиссаров, а с марта 1946 г. — Совету Министров СССР;
б) в ликвидации или преобразовании целого ряда военно-промышленных наркоматов (министерств) и перевод их предприятий на выпуск продукции гражданского назначения;
в) в создании отдельных региональных министерств угольной, нефтяной и рыбной промышленности в районах, подвергшихся немецкой оккупации, в создании объединенных министерств черной и цветной металлургии, текстильной и легкой промышленности, и новых министерств строительного и дорожного машиностроения, средств связи, медицинской и пищевой промышленности.
6) Конверсия военного производства и существенное снижение доли военных расходов в бюджете страны с 43% до 24%. По данным ЦСУ СССР, уже к концу 1946 г. валовая продукция министерств вооружения и авиационной промышленности сократилась, соответственно, на 48 и 60%. Однако уже в середине 1947 г. спад в отраслях военно-промышленного комплекса страны вновь сменился резким ростом, что, по мнению ряда современных авторов (Н. Шабельникова, А. Пыжиков, А. Данилов), зримо говорило о начале нового этапа милитаризации советской экономики, который был связан:
а) с колоссальной десятилетней программой развития военного судостроения, в соответствии с которой предполагалось спустить на воду 4 тяжелых и 30 легких крейсеров, 188 эсминцев, 244 крупных и средних подводных лодок, 828 торпедных катеров и т.д.;
б) с необходимостью скорейшего создания новейших видов военной техники и вооружений, в частности, реактивной авиации, межконтинентальных баллистических ракет, системы радиолокации и, прежде всего, атомной бомбы. Даже по официальным данным советской статистики, в четвертой пятилетием плане на развитие военно-промышленного комплекса страны было выделено почти 20% всего государственного бюджета.
7) Отмена карточной системы, проведение денежной реформы 1947 г. и ежегодная политика снижения розничных цен, что позволило:
а) изъять из наличного оборота излишнюю денежную массу и создать сбалансированную денежную систему, реально обеспеченную золотым запасом и товарным покрытием;
б) стабилизировать бюджет страны и создать работоспособный механизм внутренних инвестиций для развития отечественного производства;
в) повысить покупательную способность большинства советских граждан и стимулировать развитие внутреннего рынка и торгового оборота и т.д.
К внешним источникам экономического роста большинство историков традиционно относят:
1) Репарации с Германии, которые не только обеспечили более 50% поставок всего объема новейших технологий и промышленного оборудования для вновь возводимых и восстановленных советских заводов, фабрик, шахт и электростанций, но и реально подтолкнули научно-технический прогресс в нашей стране. Вопрос об объемах германских репараций до сих пор до конца не разрешен. По мнению одних историков (А. Данилов, А. Пыжиков), из-за препятствий, чинимых западными партнерами, наша страна из согласованных 10 млрд долларов военных репараций получила только 4,3 млрд долларов.
А по мнению их оппонентов, в частности профессора-экономиста В.Ю. Катасонова, автора новейшего исследования «Россия в мире репараций» (2015), общий объем репарационных выплат и поставок был значительно скромнее и общая сумма репараций составила мизерный суммарный объем, эквивалентный лишь 3―4% того гигантского ущерба, который наша страна понесла в годы Великой Отечественной войны.
Надо отметить и то обстоятельство, что при всей возможной значимости все эти репарации и военные трофеи не могли компенсировать отсутствие крупных иностранных инвестиций, прекращения поставок по ленд-лизу и масштабную помощь СССР странам просоветского блока — Польше, Чехословакии, Венгрии, Болгарии, Китаю, Северной Корее и другим.
В связи с данным обстоятельством необходимо сказать несколько слов о так называемом «плане Маршалла». В июне 1947 г. новый госсекретарь США генерал Дж. Маршалл, выступая в Гарвардском университете, предложил целую программу восстановления и развития разоренных европейских экономик путем оказания им широкомасштабной экономической помощи со стороны США в размере 17 млрд долларов. К участию в этом проекте приглашались все страны европейского континента, включая Советский Союз. Первоначально советское политическое руководство предполагало принять участие в работе Парижской конференции и сформировало официальную правительственную делегацию во главе с министром иностранных дел СССР В.М. Молотовым. Изучив более подробно условия предоставления американской финансовой помощи, одним из положений которой было изгнание всех коммунистов из правительств стран-кредиторов, претендующих на получение американских денег, И.В. Сталин отверг «план Маршалла» и отозвал согласие СССР на участие в Парижской конференции, которая состоялась в июле 1947 г. По настоянию Советского Союза от участия в работе этой конференции отказались и все европейские страны «народной демократии» — Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния и Болгария, а также Финляндия.
В современной либеральной историографии (Н. Быстрова, А. Данилов, А. Пыжиков) утверждают, что главной целью «плана Маршалла» было восстановление разрушенной европейской экономики, устранение всех торговых барьеров и модернизация индустриального потенциала европейских государств
В советской и российской патриотической историографии (Н. Ратников, Ю. Емельянов, Ю. Жуков, В. Катасонов) справедливо полагали, что «план Маршалла» вкупе с «доктриной Трумэна» и «Гарвардским проектом» Дж. Дэвиса представлял собой составную часть агрессивного внешнеполитического курса США, направленного на активное поощрение экономической экспансии американских монополий, на усиление политики «холодной войны» и создание агрессивных военно-политических блоков, направленных против СССР и его союзников в Европе и Азии.
2) Создание Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), членами которого в 1949 г. стали СССР, Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния и Болгария. Создание СЭВ, ставшего реальной альтернативой «плану Маршалла», не только позволило странам народной демократии выйти из затяжного экономического кризиса, вызванного послевоенной разрухой и сменой буржуазных политических режимов, но и создать единый экономический рынок и проводить согласованную финансовую, промышленную, таможенную и торговую политику в этом стратегически важном регионе мира.
Ряд нынешних экономистов и историков, в частности, профессор Г.И. Ханин, автор фундаментальной монографии «Экономика СССР в 1937―1987 гг.» (2008), полагают, что не последнюю роль в быстром восстановлении промышленного потенциала страны сыграли:
1) заимствование и творческая переработка западных технологий посредством вывоза технической документации из Германии;
2) копирование лучших образцов американской техники, полученной по ленд-лизу;
3) промышленный шпионаж;
4) быстрое создание собственных научных школ и резкий рост квалификации всех инженерных и управленческих кадров.
Особое место в послевоенный период отводилось развитию оборонной промышленности страны и в первую очередь решению «атомной проблемы». Серьезный импульс этой работе, начатой еще в 1943 г., был придан 20 августа 1945 г. образованием Специального комитета при ГКО, а затем при СНК СССР по реализации советского аналога американского «уранового проекта». В состав этого комитета вошли три члена высшего политического руководства страны — председатель Оперативного бюро СНК СССР Л.П. Берия (председатель), секретарь ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков и председатель Госплана СССР Н.А. Вознесенский, а также крупнейшие организаторы военного производства — Б.Л. Ванников, А.П. Завенягин, М.Г. Первухин и В.А. Махнев и два выдающихся советских физика — академики И.В. Курчатов и П.Л. Капица.
Для предварительного рассмотрения научных и технических вопросов, вносимых на обсуждение этого Комитета, создавался Технический совет под председательством генерал-полковника Б.Л. Ванникова, в состав которого вошли крупнейшие советские физики — академики А.И. Алиханов, А.Ф. Иоффе, П.Л. Капица, И.В. Курчатов, В.Г. Хлопин, И.К. Кикоин, Ю.Б. Харитон и другие.
Непосредственное руководство всеми научно-исследовательскими, проектными и конструкторскими бюро, организациями и промышленными предприятиями, решавшими атомную проблему, осуществляло Первое Главное управление (ПГУ) при СНК СССР, руководителем которого был назначен Б.Л. Ванников, освобожденный от обязанностей народного комиссара боеприпасов. В постановлении ГКО особо подчеркивалось, что никакие организации, учреждения и лица без особого разрешения ГКО не имеют права вмешиваться в административно-хозяйственную и оперативную деятельность ПГУ, любых его предприятий и учреждений и требовать справок о работах, выполняемых по его заказам. Кроме того, постановлением ГКО в рамках Первого Главного управления НКВД СССР создавалась спецразведка
В апреле 1946 г. в системе ПГУ при СМ СССР было создано КБ-11 (Арзамас-16) во главе с П.М. Зерновым и Ю.Б. Харитоном, которым была поставлена четкая задача — в кратчайшие сроки создать советскую атомную бомбу. Первоначально испытание плутониевой бомбы намечалось осуществить не позднее января, а урановой — не позднее июля 1948 г. Однако в феврале 1948 г. эти сроки пришлось перенести на март ― декабрь 1949 г.
Параллельно с созданием атомной бомбы развернулись широкомасштабные работы по созданию новой отрасли ВПК — ракетостроения, поскольку решающая роль в возможной будущей войне отводилась не только ядерным боеприпасам, но и средствам их доставки к целям. В мае 1946 г. создан Специальный комитет по реактивной технике, который возглавил секретарь ЦК ВКП(б) Г.М. Маленков, и уже в октябре 1947 г. на полигоне Капустин Яр была испытана первая советская ракета среднего радиуса действия А-4, в разработке которой самое активное участие принимал главный конструктор Особого конструкторского бюро № 1 (ОКБ-1) С.П. Королев. В 1950 г. на вооружение Советской армии была принята первая баллистическая ракета М-1 и активно шли испытания новых ракет дальнего действия — Р-2 и Р-3 с радиусом поражения 600―3000 км.
В июле 1946 г. при Совете Министров СССР был создан еще один Специальный комитет радиолокации, который первоначально возглавил Г.М. Маленков, а затем заместитель председателя Совета Министров СССР М.З. Сабуров, развернувший работы по созданию принципиального нового оборонного щита страны.
Решение атомной, ракетной и других оборонных проблем велось в десятках новых закрытых городов — Томск-7, Арзамас-16, Красноярск-26, Челябинск-40, Приозерск, Шиханы, Горный, Капустин Яр и многих других с целым рядом уникальных промышленных предприятий, лабораторий и конструкторских бюро. В июле 1948 г. под Челябинском был запущен первый ядерный реактор и введен в эксплуатацию завод № 817 («Маяк») по производству промышленного плутония. В августе 1949 г. на полигоне под Семипалатинском было проведено первое испытание советской атомной бомбы, а уже в июле 1953 г. прошло испытании первой в мире водородной бомбы, что означало решение самой масштабной и одной из самых дорогостоящих научно-технических программ в послевоенной истории страны.
Хорошо известно, что в отличие от начала 1920-х гг. сразу после окончания войны высшее политическое руководство приняло решение начать восстановление народного хозяйства страны не с аграрного производства, а с отраслей тяжелой индустрии, транспорта и энергетики, полностью подчинив интересы села выполнению этой архиважной исторической задачи. Руководство государства по-прежнему рассматривало сельское хозяйство как основной источник дешевого сырья, трудовых ресурсов и решения продовольственной проблемы, хотя общее положение в аграрном секторе страны оставалось очень непростым весь период войны. Более того, оно серьезно осложнилось тем, что первый послевоенный год оказался крайне неблагоприятным по климатическим условиям. Летом 1946 г. сильная засуха сначала охватила практически всю Украину, Молдавию, Нижнее Поволжье, Северный Кавказ и Центрально-Черноземный район РСФСР, а в Сибири и на Дальнем Востоке серьезный урон урожаю, напротив, нанесли затяжные дожди. В результате этих климатических аномалий валовой сбор зерновых культур более чем в 2 раза оказался ниже, чем в предвоенном 1940 г., и уже в августе — сентябре 1946 г. на централизованное государственное снабжение было переведено около 88 млн граждан страны. Избежать социального кризиса в стране все же не удалось, и начавшийся голод привел к гибели почти 770 000 человек и вызвал массовый отток сельского населения во многие близлежащие и крупные города. Крайняя острота продовольственной проблемы была снята лишь сравнительно неплохими урожаями 1947—1948 гг. и политикой снижения цен, которую сталинское руководство начало сразу после проведения денежной реформы 1947 г.
По оценкам ряда современных авторов (В. Попов, В. Зима, О. Вербицкая), даже в этих непростых условиях обязательные поставки аграрной продукции в государственный фонд оставались запредельно высокими и значительной частью колхозов и совхозов выполнялись на пределе возможного, а для многих из них были просто непосильными. Как и в годы коллективизации, заготовительные цены на основные виды сельхозпродукции оставались значительно ниже их себестоимости и возмещали лишь небольшую часть затрат на их производство. В частности, в 1950 г. закупочная стоимость одного центнера зерна составляла всего 8 рублей, при его реальной себестоимости 49 рублей. В результате подобных «диспропорций» планы хлебозаготовок в 1945 г. выполнили только 50% колхозов, в 1946 г. — 42% колхозов, а в 1948 г. — 44% колхозов. Хотя надо признать, что эти очень специфические цифры, взятые «с потолка», вызывают большие сомнения у многих их оппонентов, в частности, профессоров Г.И. Ханина и С.Г. Кара-Мурзы.
Следует также признать, что денежное и товарное вознаграждение колхозников зачастую носило чисто символический характер. Они, в основном, жили за счет личного подсобного хозяйства, которое в последние годы войны стало расти за счет колхозных земель. Кроме того, в условиях голода жители многих городов и поселков городского типа стали самовольно разбивать на колхозных и общественных землях огороды и садовые участки, что вызвало резко недовольство высшего руководства страны.
В сентябре 1946 г. на основании записки члена Политбюро, секретаря ЦК ВКП(б) и наркома земледелия СССР А.А. Андреева было принято совместное постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) «О мерах по ликвидации нарушений устава сельхозартели в колхозах». Отмечая многочисленные факты расхищения колхозных земель и колхозной собственности, а также злоупотребления со стороны партийных и советских органов, это постановление жестко обязало руководителей всех уровней
Деятельность этого Совета и его полномочных представителей в республиках, краях и областях способствовала наведению порядка в стране, однако общего подъема товарности коллективных хозяйств эта мера обеспечить не смогла. Более того, в результате этой кампании в 1946―1947 гг. площадь приусадебных участков колхозного крестьянства сократилась на 10,6 млн гектар, в то время как средняя норма выдачи зерна на трудодни снизилась почти в два раза — с 8,2 до 4,2 центнеров зерна. В последующие годы, несмотря ряд предпринятых мер, средний денежный доход одной крестьянской семьи, получаемый в колхозе, составляли лишь 20% ее денежных доходов, а более 27% колхозов вообще не выдавали денег на трудодни.
Неурожайный 1946 г. заставил руководство страны обратить особое внимание на положение дел в колхозной деревне. Поэтому в феврале 1947 г. вопрос «О мерах подъема сельского хозяйства в послевоенный период» был специально рассмотрен на Пленуме ЦК ВКП(б). В соответствии с его решениями были резко увеличены выпуск тракторов, сельскохозяйственных машин и химических удобрений, расширились работы по электрификации села и т.д. Все предпринятые меры позволили к концу четвертой пятилетки создать свыше тысячи новых МТС и существенно обновить материально-техническую базу производства. В частности, к концу 1950 г. количество тракторов и комбайнов в МТС возросло примерно на 50%, а принятый правительством план развития сельской электрификации позволил подключить к электроснабжению 15% колхозов, 76% совхозов и почти 80% МТС.
В октябре 1948 г. Совет Министров СССР и ЦК ВКП(б) приняли знаменитое постановление «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрении травопольных севооборотов, строительстве прудов и водоемов для обеспечения высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах Европейской части СССР». В советской печати эта, не имеющая аналогов в мировой практике пятнадцатилетняя программа (1949―1964) научного регулирования природных процессов, разработанная на основе трудов ряда выдающихся русских агрономов, справедливо была названа «Великим сталинским планом преобразования природы», поскольку ее инициатором был именно «вождь всех времен и народов». Согласно этому плану, уже в 1949 г. началось грандиозное «наступление» на засуху путем научно обоснованной посадки лесозащитных насаждений, широкого внедрения травопольных севооборотов и строительства десятков тысяч водоемов и прудов. Сила этого плана была в его комплексности и масштабности, не имевших аналогов во всей мировой практике, поскольку по этому плану за пятнадцать лет предполагалось создать 8 крупных государственных лесозащитных полос общей протяженностью свыше 5300 километров, высадить защитные лесонасаждения общей площадью 5 млн 700 тысяч гектаров и соорудить в колхозах и совхозах страны более 44200 прудов и водоемов. Все это, в соединении с передовой советской агротехникой, должно было обеспечить высокие, а главное, устойчивые, не зависящие от капризов природы, урожаи зерновых на площади свыше 120 млн гектаров пашни.
Центральное место в сталинском плане занимала борьба с засухой и полезащитное лесоразведение и орошение, что было совершенно не случайно. Еще в начале 1948 г. ведущая американская газета «The Washington Post», ссылаясь на заявление Генерального директора ООН по делам продовольствия и сельского хозяйства Б. Орра о том, что «темпы истощения плодородной почвы в США вызывают большую тревогу, поскольку одна четверть пахотных земель уже опустошена», с большой тревогой констатировала, что
Мало кто знает, что подготовке к принятию столь масштабного проекта предшествовала двадцатилетняя практика освоения Астраханской полупустыни, где буквально на голом месте еще в 1928 г. была заложена научно-исследовательская станция Всесоюзного института агролесомелиорации, получившая название Богдинского опорного пункта. Здесь из сотен разновидностей деревьев и кустарников были выбраны те породы, которые полностью отвечали научным разработкам выдающихся русских учёных-почвоведов В.В. Докучаева, П.А. Костычева и Г.Н. Высоцкого, которые, среди прочих научно-прикладных проблем, изучали влияние лесов на гидрологический режим и впервые рассчитали баланс влаги под лесом и полем, исследовали влияние леса на среду обитания и причины безлесья степей. За несколько лет упорного труда местные работники лесхозов заготовили более 6000 тонн семян древесных и кустарниковых пород, среди которых были тополь канадский, клен татарский, желтая акация, липа, ясень, дуб, малина и смородина.
По «Сталинскому плану преобразования природы» правительство приняло решение о строительстве восьми государственных лесополос, которые должны были пройти:
Поделиться книгой: