Трофеи берсерков (СИ)

Ада последний год больше была занята практикой, нежели пополнением теоретических знаний. Она полагалась в очень большой, может даже слишком большой мере, на интуицию. В тех условиях в которых лечила, это, наверное, простительно. Листать учебник просто — напросто не хватало времени. И ее дар, спасший жизнь столь многим, позволял Аде принимать решения интуитивно.

Но сейчас наступило мирное время и вполне должны найтись часы на учебу. Ведь для того, чтобы лечить, необязательно всегда использовать дар. Он поможет, обеспечит наилучший из возможных результат. Но и заберет силу у своего обладателя. От чего и страдала Ада в течении всей жизни. После использования силы, она тряслась в ознобе, часто настолько ослаблена, что не могла самостоятельно подняться на ноги. Нуждалась для восстановления в дополнительном сне, который не могла себе позволить. Ада всегда выкладывалась, до обмороков и до полного истощения, но вытягивала и самых безнадежных болных.

Поэтому считала, что надо быть в состоянии обходиться, где возможно, без дара. Справляться, используя другие ресурсы — знания и ум.

Она подошла к одной из свободных лошадей, погладила, дала понюхать свою руку и стала крепить к седлу старый, много переживший, мешок. В нем уместились все Адины вещи.

Вдруг ей на руку легли чужие пальцы.

— В фургон, приказ главы, — раздалось над ухом.

Девушка не подняла взгляда и не стала выдергивать ладонь из хватки. Она узнала обладателя голоса и от понимания всей гадости ситуации, чуть не застонала в голос. Это был Матис, здоровенный рыжий оборотень, один из личных воинов Ханнеса. Он, несмотря на приобретенную Адой серость, все равно продолжал проявлять к ней настойчивое нежелательное внимание. Говорить ему что‑либо бесполезно, такие лбы слов не понимают. Они понимают только силу.

Тогда, более трех лет назад, Ада использовала одно из слабительных зелий. И после двухдневного отсутствия Матиса на работе, когда он вернулся зеленоватый, мимоходом ему намекнула, что может устроить отдых еще интереснее и длиннее. После этого случая, охранник держался скромнее, во всяком случае, руки не распускал.

Если он один из сопровождающих обоз, то это плохо. Это очень — очень плохо. Ада была уверена, что Матис с Ханнесом что‑то задумали. Мало ли, что взбредет в голову толпе мужиков, везущих через заброшенные земли одну захудалую, слабую и не особо привлекательную, но девушку. На счет своего положения и их отношения к ней, у Ады сомнений не было. Ей могут сделать все, что угодно, а остальные закроют на это глаза. Так было всегда в доме главы, так продолжается и теперь.

А ведь потом к Аде присоединятся и другие 'трофеи', которым будет угрожать та же опасность.

Не позволяя ехать верхом, не выделив для нее лошадь, Ханнес позаботился о том, чтобы Ада не сбежала. Не самое большое препятствие, если бы она действительно вознамерилась удрать. Но мстить, глава, таки умеет. Ада полностью зависима от сопровождающих. И обязана исполнять приказы предводителя отряда. Вдобавок, проведет неизвестное количество времени рядом с озабоченным Матисом.

И проверенный способ защиты, — слабительное, вряд ли подойдет на этот раз. Выводить из строя отряд, везущий сундуки с золотом по разрушенным деревням, разоренным землям, в высшей степени неразумно.

Ада ждала, пока Матису надоест над ней нависать. Он показывал, наверное, свое физическое превосходство, хотел подавить силой. Ну — ну, у девушки выработался стойкий иммунитет против таких методов воздействия.

— Все поняла, Мышка? — перед тем как отойти, охранник наклонился еще ниже к девушке, и глубоко втянул в себя запах. Это понравилось ей еще меньше.

Ада ничего не ответила, дерзить сейчас небезопасно. Да вообще любая ее реакция, и даже отсутствие оной, ни к чему хорошему не приведут. Провожая внушительную спину взглядом, Ада со всей ясностью поняла — дорога будет непростой.

Единственная девушка шла посередине медленно движущейся процессии. Рядом с крытой повозкой, окруженная всадниками. Колеса фургона жалобно поскрипывали под тяжестью груза, внутри лежало настоящее богатство. Ада даже не предполагала, что у их клана есть столько средств.

Провожать золото вышло довольно много народу, они стояли по обочинам улиц, на крыльце домов, молча смотрели из окон. Потерю денег оплакивали не меньше, чем погибших в сражениях оборотней. Ну в самом деле, не ее же все эти мужчины и женщины, дети, старики, провожали. Не из‑за нее же старушки платочком глаза утирали. Не из‑за нее, она не верила.

До границы рысиных земель обоз проводит небольшой конный отряд. А в условленном месте их встретят Лисы. Контрибуцию, плату за развязанную войну, отдают все три клана — Рыси, Волки и Лисы. Так что дальнейший путь будет своеобразным траурным шествием по разоренным землям проигравших, которые отдадут, присоединив к обозу, последнее.

Не то, чтобы они не заслужили такого наказания. Ада считала, что все так и должно быть. Развязавший войну и проигравший ее, унижен и должен платить по счетам. Жаль только, что платой станут кроме денег еще и свободные женщины. Прискорбно, что платой стала она сама. Честно, Ада планировала покинуть клан рысей совсем иным способом и в другом направлении.

Все закономерно, главы трех кланов хотели новых территорий, большей власти и победы над давним врагом. Даже не врагом, оборотни с севера всегда вели себя спокойно, просто держались обособленно. Но они являлись сильным конкурентом, постоянной немой угрозой. И в период, когда всегда более сильный противник испытывал временные трудности и был слабее обычного, на него напали объединившиеся ради такой цели, соседние кланы. Напали неожиданно, сметая деревни врага с лица земли. Убивая, грабя, беспощадно уничтожая.

Жажда покорить и возвыситься, — чистый звериный инстинкт. Данная жажда сидела в подкорке у каждого оборотня, от мала до велика. Была тем, что не смог победить разум. И война была слабостью, глупостью тех кланов, которые этой примитивной жажде поддались.

У победителей достаточно ресурсов, земель, богатства. Они потребовали денег, только чтобы еще больше ослабить непозволительно зарвавшихся соседей. И как самое ценное, чем так неосмотрительно пожертвовали Рыси, Волки и Лисы, оборотни севера потребовали женщин.

Девочек рождалось всегда меньше, чем мальчиков. Это вносило свои коррективы в жизнь и устройство общества. А за последний, почти год, за время войны, общее число оборотней ощутимо уменьшилось. Погибали не только воины, но и дети и их матери. Поэтому самое дорогое, что могли потребовать, и потребовали берсерки, были свободные самки.

Cбоку от Ады происходило какое‑то движение, всадники перестраивались. Обоз уже подъезжал к распахнутым настеж, огромным городским воротам. За ними — поля, те самые, ставшие кладбищем.

Еще пара метров, и Ада покинет город, может быть навсегда. Еще несколько минут, и она останется одна с отрядом воинов. Выйдет за ворота и перестанет быть частью клана рысей, уже, можно сказать, перестала к нему принадлежать. И пока что, не принята ни в какой другой.

По телу девушки прошел озноб. В данный момент, — она ничья. Это не означает свободы, нет. Это значит, что она без защиты и покровительства, только и всего.

Ада решительно выдохнула и распрямила плечи, не в ее правилах сдаваться раньше времени. Постоять за себя сумеет, ей не привыкать защищаться самой. Раньше также никто не рвался ее обидчикам головы отрывать. Так что в целом, особенно ничего и не поменялось.

Краем глаза заметила, что рыжей масти конь замедлил шаг рядом с ней. Рыжий же всадник склонился к девушке.

— Прокатишься со мной, Мышка? — Матис ухмылялся, голос звучал до омерзения довольным.

Мышка Ада усмехнулась в ответ. Обоз еще даже за ворота не выехал, а приключения уже начались.

— Я лучше в фургоне посижу, — глухо ответила из под капюшона.

— Ну нет. Иди сюда, мы с тобой прокатимся!

Опережая охранника, который протянул руки, чтобы ее подхватить, Ада запрыгнула на повозку. Быстро развязывая узлы веревки, чтобы опустить ткань закрывающую вход, ответила:

— Увы, приказ главы. Было сказано в фургон.

Смотреть в злое, покрасневшее от досады лицо, никакого желания. Девушка опустила плотную тяжелую ткань и привязала к крюку у нижней балки с внутренней стороны. Преграда, конечно, как ни смотри, как ни затягивай, хлипкая. Вряд ли навязанные из ветхой веревки узлы будут хоть каким‑то препятствием для желающих попасть внутрь.

Ада огляделась вокруг. В пробивающемся сквозь щели свете видны только контуры предметов. Три сундука, мешки, скорее всего с едой, матрасы. Надо же… Проявили заботу. Интересно кто это собирал? Неужели вечно ворчащая и пересаливающая пищу кухарка, которой Ада как‑то лечила сердце, побеспокоилась об ее желудке и удобстве?

Она села в углу, опираясь на стенку и сундук, свой мешок пристроила рядом. Между доской и тканью имелась щель, в нее можно подглядывать и следить за передвижением охраны. Повозка качалась и подпрыгивала на неровном тракте. Из всех прорех, которых было множество в видавшей виды ткани и рассохшемся дереве, залетала пыль с сухих дорог.

Девушка прислонилась затылком к стене и прикрыла глаза, ни о чем больше думать не хотелось. Ни думать, ни чувствовать. Голова, соприкасаясь со стенкой, слегка постукивала о дерево на каждой кочке. Ну, вот и хорошо, даже не пришлось самой биться головой о стену. Никто не примет Аду за истеричку.

Постепенно она погрузилась в крепкий, возвращающий здоровье и силы, сон. Сказалось перенапряжение и измотанность предыдущих дней. Скукожившись на соломенном матрасе и натянув, несмотря на духоту, край второго матраса чуть ли не до макушки, девушка благополучно проспала до вечера.

Во время привала на обед один из отряда звал ее к общему котлу. Но не сильно усердствовал, к счастью. Ада спала настолько крепко, что даже не услышала его зычный бас, а охранник решил, что она просто не хочет выходить и отстал. Привал был длинным, да и ехали не торопясь, даже лениво. Куда спешить? Некуда, а беры подождут. За день обоз преодолел меньше половины пути.

Когда отряд остановился на ночлег, солнце уже давно село. Для ночевки выбрали довольно большую поляну, от дороги ее отделяла роща, постепенно переходящая в густой лес.

Ада проснулась от громких голосов и взрывов хохота. Охранники гремели котлами, разжигали костер, переговаривались и переругивались. Мужчинам явно было хорошо, они чувствовали себя свободно, вновь наступила мирная жизнь. Больше не нужно каждый новый день быть готовым принять смерть и убивать самому. Воинов отпустило чувство страха и обреченности, они снова наслаждались жизнью.

Конный отряд вскоре вернется в город, до конечной цели поедут только пятеро лучших воинов и трофей. Так что сегодня, в предчувствии расставания видимо, у всей компании намечалась гулянка.

Ада, в мрачном настроении, хоть и отдохнувшая, протирала глаза и заставляла себя придумывать план, как пережить ночь. Можно надеяться, что ее на гулянку не позовут, забудут. Но Ада такими глупостями не тешилась. Тем более, в отряде Матис, он точно не упустит такой возможности поглумится над Мышью.

Хорошо, что выспалась днем. Сегодня ночью спать было бы опасно, даже на минутку отключаться не стоило. Мгновение слабости и невнимательности могло вылиться в веселенькое времяпрепровождение. Веселенькое, отнюдь не для девушки.

Ада сидела в темноте, слушала гомон голосов и думала. Наверное, стоит уйти в лес на то время, что охранники веселятся. Прильнув к щели, она разглядывала окрестности и суетящихся оборотней. Те определенно готовились пить и гулять, откуда они только этот бочонок с вином взяли?!.. А еще лучшими воинами называются, никакой ответственности. Скорее уж они лучшие в незаметной перевозке расслабляющего пойла.

Лошадей расседлали и привязали в отдалении, костер собирали посередине поляны. С одной его стороны находилась повозка, с другой начинался лес. Рысь ступает бесшумно и бегает быстро, ей удастся проскользнуть. В пользу данного плана говорил еще и ее живот, настойчиво напоминающий о своих потребностях яростным урчанием. Вняв требованиям организма, Ада залезла в один из мешков с провизией и достала кусок вяленого мяса. Порывшись в другом мешке, нашла и яблоко. Неизвестно, как там что будет с охотой, но голодной она не останется.

Распихав снедь по карманам, осторожно и тихо развязала так старательно запутанные узлы. Тихо и незаметно выбралась наружу и сразу же скользнула под повозку. И вовремя.

— Ей, Мышь! Вылезай из норы, мы мясо жарим, вино разливаем. Присоединяйся! По доброму зовем. — Кто бы сомневался, за ней пришел рыжий. — Ты чего там? Не сдохла случайно, захлебнулась горькими слезками…?

Нужно что‑то делать, Аде надо выиграть время. Иначе ее сразу же кинутся искать в лес и она не успеет убежать достаточно далеко. Матис уже отодвигал закрывающую вход ткань.

Девушка прижалась как можно ближе ко дну фургона и глухо, сонным голосом прошептала:

— Щассс, я сплю, — она пыталась создать видимость, что находится внутри, а не снаружи.

— Ну так вставай! Или мне к тебе присоединиться? — Охранник уже выпил, Ада ясно ощущала исходящий от него тяжелый запах алкоголя. Благодаря этому он, скорее всего, и попался на ее уловку. В трезвом состоянии оборотень наверняка бы уловил, откуда именно доносится голос.

— Ммм… я приду сама. Жди. — Вот именно, жди, пока рак на горе свистнет.

— Что я слышу… Мышка, Мышка, ай — яй — яй. — В голосе звучало радостное удивление и, в какой‑то степени, даже триумф. — И где же мне ждать? — спросил он уже на тон ниже, нетерпеливо.

— У костра, приду когда напъетесь… хм, когда вино допъете. — Ада медленно выдохнула, ей повезло. Спасибо огромное тому, кто додумался прихватить бочонок вина. И воинам хорошо, и ей надежда на спасение.

Матис что‑то удовлетворенно промычал и пошел было обратно в компанию, но развернулся и в два шага был снова у повозки. Ада, уже вылезающая с другого конца, еле успела вернуться.

— А чего, с нами пить не будешь? — Что это было, природная подозрительность, которую даже вино не заглушило, или дружелюбие? Ада представила, как она с оравой мужиков напивается, а потом они ее дружно… пользуют. Точно, дружеские посиделки, приятная располагающая обстановка, в которой можно позволить себе пропустить стаканчик — другой.

Девушка сжала руки в кулаки. Все будет хорошо, она выберется и их этой передряги.

— Я приду к тебе. — Повторила обтекаемую, но волшебную, как оказалось, фразу.

Матис хохотнул заговорщицки. Что он себе представил, Ада могла только догадываться. И то, ей не хватило бы фантазии и знаний в нужной области.

— Давай Мышка! Я обо всем позабочусь.

Он шел задом наперед к костру, сверкая зубами в широкой улыбке и не сводя горящего взгляда с фургона, ноздри его трепетали. Походка не очень твердая, но к счастью оборотни ловки от природы. Ноги не заплелись и он благополучно удалился. Если бы Матис споткнулся и упал, то заметил бы Аду, которая застыв, напряженно следила за его шагами.

Наконец выбравшись из под фургона, девушка не разгибая спины метнулась в противоположную от костра сторону. Решила, что лучше пройти какое‑то время по тракту. Это, хоть и немного, но притупит ее запах и охранникам будет труднее взять след.

Даже ночью на дороге можно было встретить путников или обозы, которые ехали домой. Или, что было вероятнее в послевоенное время, ищущие новое место, чтобы построить новый дом. Торговля сейчас не процветала, откровенно говоря. В основном встречающиеся странники или перевозили свой скудный уцелевший скарб, или и вовсе, шли необремененные поклажей.

Ада пробежала вперед и свернула в лес, обогнув их стоянку. До нее доносились голоса охранников, дым и запах жареной на костре дичи. Что ж, пусть они хорошо повеселятся и отдохнут. Только без нее, пожалуй.

Она повернула обратно и снова вышла на дорогу. Побежала по ней назад, туда, откуда они приехали. И только убежав на довольно приличное расстояние, свернула в лес и замедлила шаг. На все петляния ушло не более десяти минут. Теперь нужно уходить дальше в лес, и лучше это делать в облике рыси.

Деревья в окружающем лесу были молодые, не сравнить с гигантами Священного леса. Но и здесь можно хорошо спрятаться, густые кроны лиственных деревьев подходили для этого идеально. Девушка выбрала разлапистый клен, залезла на широкую устойчивую ветку и достала так долго ждавшую своего часа еду. Желудок радостно и громко пробурчал приветствие. С ним надо быть осторожнее и кормить вовремя, а то выдаст своими звуками в самый неподходящий момент.

Быстро сжевала мясо закусывая яблоком, усиленно работала челюстями. Хотелось растянуть удовольствие, но и так уже непозволительно расслабилась. Ада сняла одежду и свернула комком, прикрепив поясом к ветке. Если барахло найдут, будет жалко конечно, но не страшно. У нее еще один комплект есть. Главное, пережить ночь.

Мгновение погружения в себя, и вот на ветке клена сидит уже лохматый зверь светлого окраса. Как и ее волосы в человеческом обличии, так и шерсть рыси отливала рыжиной. На стройных боках виднелись темные полосы, они прерывались и дробились, переходя во множество крапинок и точек. У нее были высокие, довольно крупные для узкой аккуратной морды, уши с кисточками. Мягкие как пух, кисточки нервно подергивались на самых кончиках ушей. Рысь чутко прислушивалась к окружающему миру.

Оборотни никогда не были полностью идентичны обычным зверям. По их внешнему виду всегда можно определить, кто перед тобой — простая рысь или рысь — оборотень, обыкновенный волк или волкодлак. Внешние различия могли больше или меньше бросаться в глаза, но всегда имелись.

Некоторые оборотни, например, очень успешно маскировались под зверей, бегали мышками, кошками по городу или сидели птицами на ветках деревьев, и шпионили. А некоторые, только отдаленно напоминали свой животный прототип. Иногда меняясь в лучшую сторону, становясь совершеннее обычного животного, а иногда превращаясь в чудовище. Также становясь совершеннее, но совсем не в эстетическом плане.

Такие оборотни — идеальные орудия убийства, самые сильные воины. Такими были берсерки. Те самые, которых очень разозлили более слабые виды, решившиеся на них напасть.

Рысь Ада тоже имела отличия. Не считая слишком больших ушей и необычно ярких светло зеленых глаз, она могла выпускать очень острые и длинные когти. Последнее не было чем‑то заметным и отпугивающим с первого взгляда, но лопоухая плюшевая с виду игрушка, могла дать отпор противнику. Эти коготки разрывали плоть едва коснувшись. Когда рысь охотилась, все зайцы умирали быстро и безболезненно.

Она спрыгнула одним слитным ловким движением на землю. Все запахи чувствовались ярче, слух обострился, а тело требовало движения. То, в чем ограничивал себя человек, животное восполняло с лихвой.

Рысь Ада оторва, каких поискать. Отчаянная и любит риск, обожает, когда кровь быстрее течет по жилам и становится горячее, кипит азартом. В человеческой шкуре ей жилось скучно, столько страхов, запретов, вынужденной пассивности. Зверь же, начхал на все, и делал, что хотел. В данный момент она хотела нестись на перегонки с ветром куда глаза глядят.

2

— Ну и где твоя обещанная Мышка? — Стражники наелись и напились, болтать ни о чем надоело, многих клонило в сон.

Матис сидел в кругу друзей и отдыхал душой и телом. Было похоже, что это не отряд воинов, который должен охранять ценный груз, а компания вырвавшихся из под жесткой родительской руки, юнцов. Так беспечны и безудержны они в выпивке и пошлых шутках. И не хватало, понятное дело, только одного, — хорошего зрелища.

— Да прид- дет она, не волнуйся. Вии- идимо с духом собирается, — пьяно хохотнул рыжий охранник. — Слышали бы вы, как она мне шептала — 'Приду, я придууу… Я к тебе са — сама приду…'. Голос ее очень даже заводит, ко — коогда она шепчет так. Ну, если конечно, лица ее… этого серого не видеть.

— Думаешь, смирилась? — спросил другой воин, помоложе и потрезвее.

— А куда ей деваться?! Думаю, она — а еще сама умль — лять ст — анет, чтобы я оставил ее себе! Не отд — авал берам!

— Как будто тебе это под силу… — хмыкнул кто‑то из компании.

— Ладно мужики, — седой оборотень медленно поднялся на ноги, — вы развлекайтесь с вашей Мышкой. Я спать.

Это предводитель отряда, Генрис. Он потянулся так, что хрустнули суставы и зевая пошел за своими вещами. На полпути, видимо, вспомнил о своих обязанностях и дал последние указания:

— Сильно не калечте, нам ее еще берсеркам везти. И не шумите. И вообще, шли бы вы тоже спать, завтра снова дорога. И позориться перед лисами, этими пижонами прилизанными, показывая свои мятые рожи, не хотелось бы.

Кто‑то прислушался совета, кто‑то и так уже посапывал, уронив голову на грудь. Но большинство остались сидеть и даже подкинули дров в костер.

— Иди за ней, герой. Посмотрим, как ты на этот раз справишься. — Ральф, молодой и красивый рысь, с наслаждением потягивал вино из своей собственной, почти полной, фляги. Бочонок, тот быстро пришел к концу, да и пойло в нем было невысокого качества.

Этому оборотню нет дела до невзрачной прыщавой Мыши, у него дома была такая тигрица, что — ух. Но развлечения и зрелищь хотелось. Выиграть давний спор тоже хотелось. И поэтому Ральф подталкивал Матиса к более активным действиям. Увы, в свое врем он поставил на то, что Матис таки соблазнит Мышку Аделаиду, но до сих пор этого не произошло.

Матис с трудом поднялся, он пъянел быстро, несмотря на свои габариты. Пошатываясь, направился к фургону. Что, как и зачем он планировал делать, непонятно. Он не мог даже взгляд толком сфокусировать, шагать прямо, не говоря уже о том, чтобы хоть немного соображать. Однако Матис не падал и шел вперед. Чистая заслуга его звериной половины.

Не собираясь больше ждать и беседы вести, откинул полог и проорал в темное нутро фургона:

— Сколько мне ждать?! Мышь! — Без лишних слов, он забрался внутрь с намерением схватить девчонку и вытащить на улицу. Пусть при всех его просит и умоляет. А он что, ему чужое не нужно. Только попользуется и положит обратно. Ну и денег выиграет, за три года ставки ощутимо выросли.

Когда руки нащупали лишь холодные матрасы, он озверел. Рысь в ярости стала пробиваться сквозь человеческие черты, когти на руках рвали матрас в клочья, а глаза покрывала красная пелена бешенства. Он ничего больше не замечал, ярость накрыла с головой.

Маленький, прятавшийся за сундуками шерстяной зверек, сверкал черными бусинами глаз. Девочка то удрала, а Клык проспал. Не попасться бы теперь самому в руки этому безумцу.

Компания у костра услышала звериный рев из фургона и, на сколько возможно резво, рванула на подмогу. Генрис тоже подбежал. Все резко вдруг вспомнили, зачем они здесь. И даже протрезвели, осознав, что с ними будет, если золото исчезло.

— Что там?! Золото на месте?! Мышь повесилась?! — Доносилось из десяток глоток одновременно.

Бледный Матис показался в проеме, он тяжело дышал. Момент озверения прошел, он был слишком пъян, чтобы перекинуться. Наступила пора осознания собственной глупости.

— Она сбежала, — воин виновато, как ученик получивший плохую отметку, понурил голову.

Генрис вышел вперед, оттолкнул Матиса в сторону и сам залез в фургон. Не могла Мышь сбежать, кишка тонка. Она не могла не понимать, что ее везде достанут. Если не они, то Ханнес или уже сами берсерки. Ада не принадлежала себе, в конце концов! Она контрибуция, такая же, как это золото в сундуках.