Помоги проекту - поделись книгой:
— В состав временной администрации предлагается включить… — Мэтью Камински замялся, раскрывая переданный ему расторопным адъютантом список, и принялся зачитывать, монотонно, бесстрастно, четко и разборчиво: — Министр внутренней безопасности — Николай Фалев, министр экономики — Ринат Сейфуллин, министр энергетики — Вадим Захаров, министр…
Фамилии звучали с частотой пулеметных выстрелов, и для многих собравшихся, для большинства из них весть о новом назначении была полной неожиданностью. Люди изумленно переглядывались, кто-то шептался с соседями, а генерал Камински продолжал зачитывать перечень, не слишком длинный, и вот прозвучало последнее имя, и кто-то за столом удивленно выдохнул.
— Глава временной администрации — Валерий Лыков!
Казалось, под сводами зала гулко грянул выстрел. Кто-то от неожиданности вздрогнул, кто-то выругался — негромко, но здесь каждый звук казался ударом колокола, разносясь мгновенно всюду. Генерал Камински отложил в сторону список, выжидающе взглянув на притихших людей в дорогих костюмах, тех, кому его Президент подарил заветную власть — кому-то вновь, а кому-то вернул ее.
Ринат Сейфуллин даже не шелохнулся, когда под сводами роскошного зала прозвучала его фамилия. Он был к этому готов, и теперь не чувствовал ни удивления, ни волнения, вдруг из изгоя превратившись в одного из самых высокопоставленных людей в стране.
Американский генерал что-то говорил о будущем России, о ее судьбе, необходимости ее возрождения. Возможно, этот суровый человек в простом камуфляже — куда уж ему до лампасов и позолоты российских «полководцев» — искренне верил в собственные слова. Все же это был солдат, а не политик. Но Сейфуллин не слышал ни одного его слова, он просто не замечал этого американского офицера.
— Маша, Марат, Анжела, — шепотом, одними губами, так, что никто из сидевших рядом не мог расслышать ни слова, повторял снова и снова, точно молитву, Ринат Сейфуллин. — Маша, Марат, Анжела.
Не осталось ничего от тех, кто был дорог ему, чтобы предать их земле. Ничего, только пепел, который, кажется, до сих пор мерзко скрипел на зубах олигарха и магната, отчего-то выбранного американцами, агрессорами, захватчиками, на роль своего верного слуги. Что ж, если они хотят возрождения России, так тому и быть. Россия поднимется с колен, и он, Ринат Сейфуллин, еще не забывший, что такое власть, сделает для этого все, не жалея сил. Но в этой новой России непрошенным чужакам места не останется.
Когда Вадим Захаров услышал свое имя — дважды, сначала его произнес американский генерал, а затем повторил переводчик — то оцепенел от неожиданности. В прочем, подобную реакцию испытал не он один. Бывший глава «Росэнергии» занял место справа от Сейфуллина, ближе к началу стола, а по левую руку от Рината сидел не кто иной, как бывший министр внутренних дел.
Николай Фалев никогда не был в близких отношениях с Захаровым, так, виделись несколько раз в Кремле, еще при Швецове. Тем более он не мог быть приятелем Рината Сейфуллина — на которого в архивах МВД хранилось немало весьма неприглядной информации, ведь в «лихие девяностые» миллионерами и миллиардерами трудно было стать, не нарушая хлипкий российский закон. И все же этих людей Фалев хотя бы знал, а потому решил держаться ближе к ним. Поначалу он хотел устроиться поближе к Лыкову, но, едва сделав шаг к маршалу, наткнулся на его свирепый, хмурый взгляд, и передумал.
— Вот это поворот, — оскалился в ухмылке Ринат Сейфуллин, коснувшись плеча Захарова: — Будем работать в тесной связке, Вадим Георгиевич? Плечом к плечу?
— На этих работать? Подстилкой американской?!
— В нашей стране никто кроме нас не наведет порядок, — вдруг произнес Николай Фалев. — Если американцы нам помогут — хорошо. Пока мы слабы, у нас нет ничего и никого, а простые граждане хотят чувствовать себя в безопасности. Никто нам не поможет, кроме нас самих!
Американский генерал умолк, позволяя собравшимся поделиться впечатлениями, выговориться, свыкнуться хоть немного со своим новым статусом. Но постепенно все разговоры сошли на нет, и взгляды полутора десятков солидных мужчин обратились к одному, сидевшему чуть в стороне, словно отгородившись от прочих невидимой, но прочной, почти нерушимой стеной. Все ждали, что скажет новый глава правительства, ждали, что скажет Валерий Лыков.
Отставной министр обороны громоздился за столом этаким мрачным, раньше времени поднятым с зимней спячки медведем. Он выглядел постаревшим, осунувшимся, за все время не произнес ни слова, не взглянул на своих соседей, иначе, как исподлобья. Уставившись прямо перед собой, уткнувшись взглядом в крышку стола, Лыков, в отличие от всех прочих, явившийся в Кремль в военной форме — даже Фалев сменил мундир на гражданский костюм — со всеми медалями, орденами и памятными знаками.
Почувствовав, что разговоры вокруг утихли, ощутив на себе множество взглядов, Валерий Лыков вздрогнул, вскинув голову и обведя зал хмурым взглядом из-под тяжелых бровей. Упершись в столешницу тяжелыми кулаками, отставной маршал, продолжавший носить расшитые золотом погоны, неуклюже поднялся, выпрямившись во весь рост, помолчал еще несколько секунд под одобряющим взглядом генерала Камински, чуть отступившего в сторону, как бы устраняясь от происходящего, и, наконец, заговорил.
— Господа, для меня предложение американцев стало такой же неожиданностью, как и для всех вас, — произнес, растягивая слова, маршал Лыков, скалой нависая над членами вновь созданного правительства, многие из которых еще не прочувствовали свалившееся на их плечи бремя власти. — Никто не спрашивал нашего согласия, и, я полагаю, любой из вас вправе ответить отказом, если по каким-то причинам не готов сотрудничать с американскими властями, с их командованием. Это ваше решение, ни я, и никто не могут вас заставить, принудить к чему-либо. Про себя скажу сразу — я принимаю это предложение и готов работать плечом к плечу с американцами, с кем угодно, лишь бы сохранить свою страну. Россия должна жить!
От мощной фигуры бывшего министра обороны исходили волны силы и спокойствия. За ним не было ничего, кроме слов, кроме воли и готовности действовать, не было готовых к бою дивизий, мощи великой державы. Но каждое его слово звучало как приказ для тех, кто собрался за одним столом.
— Многие из вас знакомы, кто-то встретился здесь впервые, но это не важно. Нам предстоит стать единым целым, понимать друг друга с полуслова, если мы хотим, чтобы Россия, страна, в которой мы родились, не стала прошлым. Я не буду благодарить наших американских друзей за оказанную честь, ведь это — не привилегия, а тяжкое бремя. Я просто готов сделать все, чтобы сохранить свою родину, не дать ей скатиться в пучину хаоса, подарить ей еще один шанс. И я призываю тех, кто называет себя патриотами России, действовать, не считаясь ни с чем. Война, пусть и длилась недолго, не прошла без следа, но мы построим новый мир, лучше, чем тот, который потеряли!
Этот большой и сильный человек верил в то, что говорил, и смог заразить этой верой всех остальных. Его слушали, впитывая каждое слово, и даже командующий американской пехотной дивизией — Мэтью Камински понимал Лыкова без переводчика — смотрел на отставного маршала с одобрением. Не он выбирал кандидата на место главы временного правительства, но теперь генерал был готов согласиться с выбором. Этот человек готов работать, он будет работать, и остается надеяться, что он поймет — без поддержки Вашингтона невозможно восстановить и поддерживать порядок в стране.
— Необходимо сформировать органы охраны правопорядка, — принялся деловито излагать свой план Валерий Лыков, словно бы заранее готовившийся к этому выступлению. — Последним решением Аркадия Самойлова, как главы государства, было расформирование армии и правоохранительных органов. Сейчас безопасность граждан обеспечивает милиция, действующая по своей инициативе, а также стихийно формирующиеся народные дружины — те же милиционеры и военнослужащие. Они охраняют порядок в отдельных городах и никому не подчиняются. Нужно немедленно создать силы внутренней безопасности с централизованным управлением. Кроме того, следует буквально сейчас начать обсуждение вопроса о статусе американских войск, дислоцированных на территории России, если необходимо — разграничить зоны ответственности. Это наша земля, наша страна, и обеспечить ее безопасность, защитить жизнь каждого ее гражданина можем только мы с вами. И общими усилиями мы сделаем это!
Маршал Лыков умолк, переводя дух, обхватил широкой ладонью запотевший стакан с ледяной «минералкой», и Николай Фалев, воспользовавшись паузой, задал вопрос, который волновал многих:
— Какова судьба Аркадий Самойлова? Где он? Что его ждет?
Лыков замялся — он знал не больше, чем все остальные, только слухи, которые могли равно оказаться стопроцентной правдой, или же досужими домыслами а то и вовсе чьей-нибудь провокацией. Но вместо российского маршала ответил американский генерал.
— Аркадий Самойлов находится здесь, во Внуково, на военной базе Армии США, — сообщил Мэтью Камински, как и прежде, через переводчика, бесстрастно повторявшего по-русски произнесенные на английском фразы. — Он будет предан суду по обвинению в государственном перевороте и, возможно, убийстве президента Швецова.
— Самойлова должны судить не американцы, — взвился вдруг Лыков. — Он совершил преступление — если совершил! — против российской Конституции. Поэтому судить его должны в российском суде!
— Как только вы сформируете дееспособные органы власти, восстановите работоспособность судебной системы, Аркадий Самойлов будет немедленно передан российской стороне. Это ваши внутренние дела, Соединенные Штаты не намерены вмешиваться в них больше, чем это необходимо для обеспечения нашей национальной безопасности. И мы готовы к диалогу с вами, готовы начать его немедленно.
Неожиданно проявивший покладистость генерал Камински снова привлек внимание присутствующих, и его речь оказалась даже более захватывающей, чем планы Валерия Лыкова, за которым пока, в этот день и час, реальной силы попросту не было.
— Не может быть и речи об оккупации России американскими войсками, это попросту исключено, — продолжил удивлять командующий Десятой легкой пехотной дивизией. — Американские солдаты покинут русскую землю, как только вы сами сможете поддерживать порядок в своей стране. А до этого наши контингенты останутся для охраны армейских арсеналов, особенно — оружия массового уничтожения, в получении которого заинтересованы слишком многие силы в нашем неспокойном мире. Мы будем оказывать вам всю необходимую поддержку, вплоть до обучения и оснащения вновь создаваемых подразделений охраны правопорядка. Россия была и должна остаться единым государством с сильной властью и действующими законами.
Вадим Захаров чувствовал, как от волнения чаще принялось биться сердце, трепещущее в груди испуганной птицей. Из толпы смутно знакомых друг с другом людей те, кто собрался в Кремле, отозвавшись на приглашение американцев, становились коллективом, единым целым. И, возможно, общими усилиями им удастся удержать страну от падения в хаос.
— Что же, будем работать, Вадим Георгиевич? — Ринат Сейфуллин, словно читая мысли Захарова, взглянул на бывшего главу «Росэнергии». — Кажется, дел немало!
Страхи оказались напрасны, американцы не собирались порабощать русский народ, им не нужна была территория — у самих земли хватало, а Сибирь едва ли лучше той же Аляски. Война, длившаяся лишь несколько дней, стремительная и жестокая, унесла немало жизней, но тем, кто уцелел, предстояло сделать многое. Хотя бы для того, чтобы эта война осталась в истории, никогда не повторяясь.
Глава 3. Охота
Приказ на вылет поступил, как это обычно бывает, неожиданно, вызвав изрядную сумятицу. Офицеры истерично орали приказы, пилоты опрометью бежали к своим вертолетам, возле которых суетливо возились техники, готовившие винтокрылые машины к очередному полету. И все же этого приказа ждали, а потому прошло лишь несколько десятков минут, и бойцы сержанта Салливана во главе со своим командиром уже выпрыгивали из «Хаммеров», доставивших десантников прямо на летное поле.
— Отделение, смирно! — Джеймс Салливан свирепо рявкнул, заглушив рокот автомобильного мотора и вой турбин готовившихся к взлету геликоптеров. — Внимание! Проверить оружие и снаряжение! Три минуты до вылета!
Бойцы принялись деловито осматривать амуницию, проверяя, надежно ли застегнуты ремни, удобно ли сидит амуниция. Десантники оставались десантниками всегда, и всегда были готовы к бою. На бетонном квадрате взлетной площадки их уже ждал вертолет UH-60A «Блэкхок», призывно распахнувшие створки бортовых люков, а рядом раскручивал лопасти ударный АН-64D «Апач Лонгбоу», настоящий «летающий танк», защищенный прочной броней, несущий под короткими плоскостями крыльев целый арсенал ракет — управляемых и неуправляемых. С таким сопровождением было бы глупо опасаться чего-либо.
— Парни, внимание, — произнес сержант, и на него тотчас уставились из-под срезов легких кевларовых касок восемь пар глаз. — Для нас нашлось настоящее дело! Русские террористы атаковали нефтепровод в нашей зоне ответственности. Охрана нефтепровода вступила с ними в бой и в итоге потеряла вертолет, возможно, вместе с экипажем. Сами террористы скрылись. Сейчас их ищут при помощи спутников и «Предейторов», и мы отыщем ублюдков. Нам приказано обнаружить и захватить террористов, если они будут сопротивляться — уничтожить их!
Джеймс Салливан чувствовал легкое возбуждение, возможно — волнение. Впервые за последние несколько месяцев ему и его отделению, как и еще нескольким сотням бойцов Сто первой воздушно-штурмовой дивизии, предстоял настоящий бой. Как и тогда, перед самой высадкой в Грозном, сержант чувствовал, как сохнет в горле, а тело начинает колотить легкая дрожь — это зашкаливал уровень адреналина в крови. Салливан знал, что это пройдет, как прошло и прежде, стоило только ему ступить на твердую землю, сделав первый выстрел по противнику.
— Нам предстоит иметь дело с опасными сукиными детьми! У каждого из них боевого опыта хватит на всех вас, вместе взятых. Эти люди — бывшие офицеры и солдаты российской армии, за их плечами настоящие боевые операции. Они умеют воевать и готовы воевать, они мечтают удить хотя бы одного из нас, хотя бы одного американца, и у них есть все, чтоб сделать это. Вертолет нефтяной компании был сбит управляемой ракетой «земля-воздух». Вероятно, этим арсенал террористов не исчерпывается. У них есть снайперское оружие, гранатометы, и всем этим они умеют пользоваться в совершенстве. Нас ждет схватка с решительным и хорошо подготовленным противником, который уверен, что сражается с оккупантами за свободу своей страны. И ради своей идеи эти люди готовы убивать — и умирать!
Сержанта слушали со всем возможным вниманием, а Салливан физически ощущал волнение, исходившее от бойцов. Ту ночь в Грозном пережили не все, но и из тех, кто уцелел в аду ночного боя с озверевшими русскими, не каждый смог остаться в строю. Взвод пополнили, отдав под начала Джеймса Салливана пятерых юнцов, только вышедших из учебного центра, и послали сюда, едва ли не на самый Полярный круг. Сперва казалось, что война закончилась — никто не пытался изгнать агрессоров, в несколько суток сокрушивших оборону могучей страны. И вот только стоило расслабиться, поверить, что враг окончательно подавлен их боевой мощью, как началось, да так, что скоро ни с каким Ираком или Афганистаном будет не сравнить.
— Я не хочу оставлять в чертовом русском лесу своих бойцов, и потому требую от вас предельной внимательности. Против вас будут сражаться профессионалы. Они хотят убить вас, всех нас, убить любой ценой, и они неплохо умеют делать это, но я хочу, чтобы вы все остались живы!
Джеймс Салливан по очереди заглянул в глаза каждому из своих бойцов. Мальчишки, свято верящие в то, что они здесь — ради блага всех людей, и тех русских, с которыми вскоре предстоит стрелять друг в друга. И как же тяжело будет терять этих парней в первом же бою, едва успев узнать их поближе, потратив столько времени и сил на то, чтобы передать каждому хотя бы частичку собственного опыта.
— Покажите все, на что вы способны, прикончите ублюдков, и вместе вернемся обратно!
— Есть, сэр! — гаркнули разом восемь глоток, так что у сержанта Салливана заложило уши. — Так точно, сэр!
Их глаза светились азартом, никто не боялся предстоящего боя — настоящий солдат желает схватки, стремится к ней, чтобы в очередной раз восторжествовать над врагом. А в Сто первой служили лучшие из лучших, прирожденные бойцы.
— Отделение, в вертолет! За мной, бегом!
Лопасти «Блэкхока» уже начали свой бег по замкнутому кругу, вращаясь все быстрее с каждой секундой, и гул турбин заглушал все прочие звуки. Десантники, неуклюжие от всевозможного снаряжения — никто не знает, что их ждет в этом лесу, где скрывается враг, а потому каждый взял боеприпасов под завязку — забирались в чрево готового к взлету геликоптера. Сержант Салливан поднялся на борт последним, пропустив пулеметчика — одного из двух — вооруженного легким пулеметом М249 SAW.
— Все на борту, сэр? — Пилот, голова которого утопала в огромном сферическом шлеме, а лицо почти полностью было закрыто очками, окликнул сержанта: — Можем взлетать?
— Да, поднимайте «птичку» в воздух!
Тяжеловесный «Апач» уже отоврался от бетонного покрытия взлетной полосы, зависнув над базой, кипевшей, как разоренный муравейник. Десантники смотрели на него с уважением — бронированный вертолет с чертовски мощным вооружением был их главной надеждой в бою с любым противником, тем козырем, при помощи которого можно выиграть даже проигрышную партию.
— Погнали, парни! — Джеймс Салливан взглянул на своих бойцов, устраивавшихся поудобнее на жестких сидения вдоль бортов грузового отсека UH-60A. — Надерем ублюдкам задницы!
Сержанту на мгновение показалось, что пол кабины уходит из-под ног — это «Блэкхок», наконец, взлетел. Плавно развернувшись и одновременно продолжая набирать высоту, десантный вертолет направился вслед «Апачу», двигаясь прочь от базы. Сержант Салливан почувствовал спокойствие — теперь пути назад не было. Несколько десятков минут в тесноте десантного отсека, среди грохота турбин, а затем их высадят на враждебной земле, где его, сержанта, и его людей ждет беспощадный враг. И тогда начнется бой.
Беспилотный разведчик RQ-1A «Прейдетор» кружил на высоте чуть менее тысячи метров над землей. Под крылом летающего «робота» до горизонта раскинулся бескрайний и казавшийся безжизненным осенний лес. Сплошной желто-оранжевый ковер — вот что видели на своих мониторах два оператора, дистанционно управлявших «Предейтором» за несколько десятков миль.
— Еще круг — и движемся в квадрат Зулу-семь, — произнес «командир экипажа», обращаясь к своему напарнику, который как раз хлебал кофе из большой пластиковой кружки.
— Принято! Один круг!
«Экипаж» не принимал почти никакого участия в управлении беспилотником, просто указывая маршрут, а затем машину вела спутниковая навигационная система, так что операторы могли заниматься своими делами, да хоть спасть. Но сейчас спать было нельзя — взгляды впивались в экраны, на которые выводилось изображение в видимом и инфракрасном диапазоне. «Предейтор» кружил на оптимальной высоте, и бортовые камеры — телевизионная DLTV и тепловизионная AN/AAS-52 — получили отличный угол обзора, охватывая пространство площадью в несколько миль. И на этой территории ничто, ни человек, ни зверь, даже укрывающиеся под густыми широкими кронами деревьев, не могли остаться незамеченными.
Подрыв нефтепровода русскими террористами, даром, что обошлось без жертв, вызвал настоящую бурю. Сотни людей, солдат и офицеров американской армии, уже вступили в бой с противником, словно растворившимся после стремительного и точного удара. Два оператора, управлявшие беспилотным разведчиком RQ-1A, свой бой вели, находясь в полной безопасности, на базе, где было полно вооруженных до зубов солдат. Под охраной целой армии еще несколько экипажей, управлявших разведывательными самолетами, всматривались в мерцающие квадраты мониторов.
Поисковая операция велась с размахом. Эхо взрывов едва успело стихнуть, пронесшись над лесом, а в небо уже поднимались беспилотники, создавшие целую сеть, прочную и частую, в которую не мог не попасться враг. Ширококрылые «Предейторы» и более легкие RQ-7 «Шэдоу» кружили над лесом, покрывая десятки, сотни квадратных миль, обратив вниз, к земле, объективы камер, сенсоры инфракрасных систем, антенны бортовых радаров.
Рано или поздно противник, каким бы он ни был осторожным, будет замечен, и тогда на его головы с неба посыплются бойцы из Сто первой дивизии — десантники уже мчались к месту взрыва на вертолетах, готовые вступить в бой, как только им укажут цель. В прочем, возможно, обойдутся и без лишнего риска для десантников — государство вложило в подготовку каждого из них слишком много, чтобы зря подставлять этих парней под пули немытых русских мужиков. В районе поиска постоянно находился, по крайней мере, один разведывательно-ударный беспилотник MQ-9A «Рипер», несущий полтонны боевой нагрузки — управляемые бомбы и ракеты «Хеллфайр», вполне достаточно, чтобы расправиться с целой ротой противника.
Поиск вел не только армия — служба безопасности «Юнайтед Петролеум», понесшая первые потери в этой схватке, тоже делала все, чтобы найти и наказать террористов. Охрана нефтепровода имела достаточно технических средств, без которых просто невозможно было обойтись на бескрайних просторах русского севера. И поэтому, едва только прозвучал сигнал тревоги, в небо были подняты все беспилотные самолеты — четырехсоткилограммовые «Серчер» и двухсоткилограммовые «Аэростар» израильского производства. Более дешевые, чем американские аналоги, эти машины могли находиться в воздухе до четырнадцати часов, дольше, чем физически выдержит оператор, контролирующий их полет. И сейчас жужжащая маломощными поршневыми моторами стая кружила, также вилась над лесом, словно рой назойливой мошкары.
— Меняем курс! — приказал командир «экипажа» RQ-1A. — Следуем в квадрат Зулу-семь!
— Принято, — откликнулся напарник. — Есть квадрат Зулу-семь! Поворот на ноль-пять-пять!
Беспилотный разведчик, впервые вступивший в бой еще не Балканах в конце двадцатого века, провел в воздухе всего пару часов, а всего полет его мог длиться до сорока часов — экипаж сдаст смену своим коллегам и будет уже сладко спасть, а крылатые «робот» продолжит парить над лесом в описках врага. Но сейчас два человека, неотрывно сидевшие перед широкоформатными мониторами, куда в режиме «реального времени» поступало изображение с камер «Хищника», оставались на посту. Именно они должны были указать цель для раскручивавшей свои шестерни военной машины.
— Есть контакт, — произнес, почти крикнул, «второй пилот», когда в фокус телекамеры «Прейдетора» попало нечто громоздкое, выглядевшее явно чужеродным на фоне векового леса. — Вижу вертолет! Рядом с ним — несколько человек! Их двое!
— Это охрана нефтепровода, — безошибочно определил командир, только раз бросив взгляд на экран. — Террористы сбили их вертолет. Похоже, парням повезло остаться в живых! Какие координаты?
Сверившись с данными навигационной системы, с точностью до нескольких футов определявшей местоположение любого объекта, напарник сбивчивой скороговоркой произнес набор цифр, обозначавших ту самую точку на карте, где и был обнаружен сбитый вертолет.
— Надо вытащить оттуда этих парней! Возможно, им требуется помощь! Пусть вышлют спасателей!
Оба оператора знали, что через пару минут в небо поднимется еще один вертолет — такой же «Черный ястреб», как и те, что несли на борту десантников, но украшенный красными крестами по бортам. Возможно, он направится к месту падения один, или в сопровождении эскорта, и еще через час, может, чуть больше, вернется, доставив на базу выживших при падении своей машины летчиков из «Юнайтед Петролеум». Возможно, к той минуте будет решена участь и сбивших их вертолет террористов.
— У этих русских есть зенитные ракеты, — напомнил второй «пилот», руки которого порхали над приборной панелью, задавая новый курс «Предейтору». — Не хочется потерять нашу «птичку»! Черт возьми, Боб, нам же придется возместить ее стоимость из своей зарплаты!
— «Хищник» — слишком сложная цель для ПЗРК. Скорость низкая, а значит, обшивка не разогревается от трения о воздух. Да и движок тепла выделяет очень мало, так что проще из пулемета нас завалить, но не на трех тысячах футов. Держись этой высоты, Майк, и твоя зарплата будет цела!
Они ничем не рисковали даже тогда, когда видели врага — ведь враг находился в нескольких десятках или даже сотнях миль, и все, что он мог, так это бессильно грозить кулаками едва заметному в вышине беспилотнику. И в тот миг, когда в объектив инфракрасной камеры попало нечто, выделяющее достаточно тепла, и на экранах возникло несколько характерных меток, операторы не ощутили волнения.
— Есть контакт, — вновь сообщил второй «пилот». — Какие-то люди на границе квадратов Зулу-семь и Зулу-восемь!
— Переходи на ручное управление! Сопровождать объект! Передай координаты десантникам!
— Выполняю!
Несколько стремительных касаний приборной доски — и «Предейтор» всецело перешел под контроль своих операторов, теперь управлявших разведчиком в режиме реального времени. Руки легли на рукоятки штурвалов, и каждое движение немедленно передавалось со станции управления на беспилотник.
— Вижу четырех человек! Движутся в южном направлении!
Четыре отметки, четыре тепловых пятна, теперь оставались в фокусе камер «Предейтора» каждое мгновение, а в штабе эхом звучали координаты цели, и вертолеты, уже находившиеся в воздухе, меняли курс.
— Ну, все, ублюдкам крышка, — довольно усмехнулся старший оператор, чувствовавший себя почти всемогущим сейчас, когда с безопасного расстояния мог наблюдать, как будет покончено с горсткой террористов. — Теперь не уйдут!
Кольцо облавы захлопывалось. Вертолеты с десантниками из Сто первой дивизии на полной скорости мчались над лесом, заходя на цель разом со всех сторон. Противник, еще ничего не подозревавший, был уже обречен. Операторы «Предейтора» могли поздравить себя с победой прямо сейчас, не дожидаясь вполне предсказуемого финала, ведь именно они первыми обнаружили врага.
Алексей Басов торопился и торопил своих бойцов, заставляя их уже четвертый час кряду поддерживать высокий темп, передвигаясь почти бегом, а с полной выкладкой это было очень непросто даже для тренированных людей. Командир диверсионной группы, за спиной которого оставался взорванный нефтепровод, был далек от того, чтобы считать свою задачу выполненной. Они смогли обмануть противника, выйдя к цели без единого выстрела, не позволив никому даже заподозрить их присутствие возле столь важного объекта, и нанесли удар. Но теперь предстояло самое сложное — остаться в живых, уйти от погони, которая наверняка уже шла по их следу. Выйти оказалось намного сложнее, чем войти — группа уже потеряла одного бойца, заплатив его жизнью за лишний шанс вырваться из кольца, но чтобы этот шанс использовать, требовалось еще очень многое.
Басов понимал, что их удар едва ли может подорвать силы врага. Так, мелочь, легкая пощечина — вот что это было, вот ради чего погиб их товарищ, да и сами они балансировали на грани жизни и смерти. Но враг, слишком горделивый, едва ли оставит без ответа даже этот легкий тычок. А потому следовало спешить, выкладываясь на все сто.
— Веселее, бойцы! — Слова покидали глотку Басова с надрывным хрипом. Попытка взбодрить своих людей превращалась в демонстрацию того, насколько измотан сам командир. — Подтянись! Шире шаг! Еще немного, парни! Не раскисать! Еще рывок!
Идти было тяжело, каждый новый шаг давался все труднее, но Алексей Басов, полковник переставшей существовать армии, держался. Он был лидером, предводителем небольшого отряда, и должен подавать пример своим бойцам, и если суждено упасть замертво, лишившись сил, он сделает это последним, а сперва будет нести своих лишившихся чувств товарищей на себе.
Басов, как и его люди, был снаряжен почти на все случаи жизни. Автомат с подствольным гранатометом ГП-30, восемь снаряженных магазинов в карманах разгрузки, сорокамиллиметровые выстрелы к гранатомету, еще один гранатомет — реактивный РПГ-26 «Аглень» одноразового применения — за спиной, немало, если тащить все это на себе несколько часов подряд, перемещаясь отнюдь не прогулочным шагом. И вдобавок еще рейдовый рюкзак РД-54, битком набитый патронами и всякими мелочами, типа перевязочных пакетов или сухих пайков.
Когда они только готовились к рейду, Алексей сомневался, стоит ли брать с собой так много снаряжения, ведь он не планировал вести бой. Подкрасться, ударить и исчезнуть, пока противник приходит в себя — таков был первоначальный замысел. Часть этого плана удалось осуществить в точности, но потом все полетело к черту, и полковник теперь не поставил бы ни рубля на то, что они живыми выберутся из смертельно опасного леса.
— Командир, я сейчас сдохну, — раздался из-за спины хриплый стон. — Нет больше сил!
Басов обернулся, увидев остановившегося бойца. Старший сержант Олег Бурцев «спекся» первым, чего трудно было ожидать от десантника, ветерана, который провел в горах, на самой границе, не один месяц. Не бледный, не красный — какой-то серый, причем пятнами, гвардеец стоял, шатаясь из стороны в сторону, тупо уставившись перед собой, но едва ли что-то замечая. Ручной пулемет он волочил за собой, сбросив с плеча.
— Боец, приди в себя, мать твою! Ты мужик, или чмо?! Соберись! Осталось немного! Давай, браток, еще чуть-чуть!
— Не могу, — повторил тяжело дышавший Бурцев. — Нет сил!
— Командир, может привал? — подхватил Азамат Бердыев, «штурман» группы. После того, как он использовал переносной зенитный комплекс, свалив вражеский вертолет, бывшему командиру танка было легче всех, но и он уже выдыхался. — Ну хоть пару минут?! Только бы дух перевести!
Бывший танкист, экипированный, как заправский спецназовец, на ногах держался на удивление крепко, но дышал тяжело, с хрипом и присвистом. Его глаза лихорадочно блестели, а по лицу, несмотря на осеннюю прохладу, текли ручейки пота.
— Отставить, сержант! — зло рявкнул Басов, чувствуя, что сейчас не выдержит, сорвется. — Никаких привалов!
Они бежали несколько часов, лишь изредка делая остановки, чтобы свериться с картой и навигатором, бежали, не чуя под собой ног, но чувствуя, как дышит в спину враг. Позади горел взорванный нефтепровод — горел плохо, ведь нефти в трубе не было. Результат многомесячного напряженного труда был уничтожен в несколько секунд, надежды врага на то, что в их моторах будет гореть русская нефть, были развеяны, и он, враг, не собирался этого прощать.
Их искали, из гнали, как диких зверей, замыкая вокруг кольцо облавы. Порой где-то вдалеке пролетали вертолеты, возможно, высаживая поисковые группы в считанных километрах, а высоко над головами, в безвоздушном пространстве, пролетали спутники, обратив к земле объективы мощных фотокамер и непрерывным потоком сбрасывая «картинку» на землю, в штабы и командные центры.
— Мы разворошили осиное гнездо, — произнес полковник, чуть остыв, снова взяв себя в руки. — Задели ублюдков за живое, и теперь они сделают все, чтобы нас найти и прикончить!
— Мы еле держимся на ногах, — воскликнул Матвей Осипов, сбросивший с плеча связку из двух раструбов реактивных огнеметов «Шмель». — Остановимся здесь, передохнем немного, подготовим позиции и встретим выродков огнем из всех стволов! Сколько сможем — положим, чтобы не зря сдохнуть!
— Если ты попросился в мою группу, чтобы геройски сдохнуть — я ошибся в тебе! Умереть в бою — слишком просто, а вот выполнить задачу, нанести противнику максимальный ущерб и при этом остаться в живых, чтоб продолжать войну дальше, это гораздо труднее. Не надо много ума, чтоб быть героем, а мне нужны хорошие солдаты. Так что утерли сопли, собрались с силами, и — бегом марш! За мной!
Басов сказал — как отрезал, и, не дожидаясь ответа, развернулся и пружинистым шагом, переходящим в бег, двинулся дальше. Он не оглядывался, да это было и не нужно — полковник кожей ощутил присутствие рядом своих товарищей. Они были и оставались группой, отрядом, одним целым — и погибнут так, прикрывая друг друга огнем, принимая своим телом пули, предназначенные товарищу. В прочем, Алексей Басов полагал, что до этого не дойдет, он верил в свою счастливую звезду. Но судьба решала по своему усмотрению, неважно, верили в нее или нет.
Лес здесь был не очень густым, все же чувствовалось влияние человека, близость поселений, причем не только небольших деревень. Непролазные чащи возвышались этакими живыми цитаделями, намертво впиваясь корнями в тяжелую, сырую землю, а между ними простирались обширные пространства, почти лишенные растительности. Как раз в тот момент, когда группа выбралась на очередную прогалину, и древесные кроны над их головами расступились, позволив увидеть голубое, в рваных клочьях облаков, небо, и появился беспилотник.
Поделиться книгой: