Только у своего логова

Он попал в южный край боковой комнаты своего логова, прополз вперёд и стряхнул торф и землю с прилегавших друг к другу чешуек. Он остановился, хлопнул длинным толстым хвостом по земляной стене, обрушивая оставшийся позади туннель, и издал рык, больше похожий на кошачье урчание. Его светящийся взор обратился на ложе из монет и драгоценностей, наборов кольчуги и оружия. Он бросил свежий мешок сокровищ поверх кучи и скользнул вперёд.

Дракон лёг с приятными мыслями о разрушении, вновь поразмышлял над вкусом дворфа, сырого и приготовленного. Язык проскальзывал между огромных клыков в поисках остатков и сладких воспоминаний.

Затем светящиеся глаза дракона закрылись, логово погрузилось в непроглядную тьму, и Казимил-уршула-келлоакизилиан, Чудище Болот, уснул.

— Незначительный ущерб от слабого змея, — произнесла Байфаст Ледяная Смерть. По своему обыкновению она появилась в облике эльфа, при этом волосы её светились серебром, в отличие от обычного золотого или чёрного, а кожа была немного более бледной. Глаза же вообще не соответствовали остальному облику, они являли собой холодный оттенок жёлтого с чёрной полосой по центру, как глаза охотящейся змеи. — У Палищука начинают появляться шрамы, о которых ты предсказывал несколько лет назад, но это лишь несущественные последствия.

В комнате находился некто, сидевший за небольшим столом перед тремя большими книжными шкафами, медленно повернувший голову в сторону Байфаст. Ткань его серого плаща была разделена на полосы, приоткрывавшие бархатно чёрную мантию под ним. Его широкие рукава свисали с края стола, и когда фигура повернулась, стали видны пальцы.

Костяные пальцы. Живой скелет.

Под объёмным капюшоном мантии была лишь тьма, и Байфаст была этому рада.

Но её облегчение длилось не долго, так как Женги поднял одну из своих костяных рук и откинул капюшон назад.

Её глазам предстал серовато-белый череп. Куски гниющей плоти и нечеловеческие, потусторонние глаза — точки красно-жёлтого огня — заставили Байфаст отвернуться. И запах, эссенция самой смерти, практически гнал её прочь из комнаты.

Женги полностью снял капюшон, открыв клочья седых волос, слипшихся со всех сторон костяной головы. Если большинство людей ухаживало за волосами, чтобы выглядеть более привлекательно, то Женги, видимо, делал обратное.

Как большинство людей и большинство существ наслаждались жизнью, так же Женги наслаждался смертью. Он вышел за пределы своей человеческой формы, став нежитью. Среди всего разнообразия ходячих мертвецов Торила не было никого более мерзкого и отвратительного, чем лич. Вампир мог очаровывать, мог даже быть красивым, но лич не был существом утончённым. Лич не заключал сделку со смертью, как это делал вампир. Его состояние не было невольным, как в случае с обычными скелетами, зомби и упырями. Лич был сознательным существом, волшебником, чьи мощные чары и невероятное усилие воли победили саму смерть, который отказался уступать разум и самосознание или склоняться перед каким-либо потусторонним божественным существом.

Даже Байфаст Ледяная Смерть, величайший белый дракон Великого Ледника, неловко переступила с ноги на ногу в присутствии Женги. Ей хотелось, чтобы коридоры Замка Гибели были шире и выше, и она могла бы встретиться с Женги в облике внушающего ужас дракона.

Хотя в действительности Байфаст знала, что даже такое не впечатлит лича. Женги не испытывал ни малейшего страха, идя по ледяным коридорам логова Байфаст, чтобы встретиться с ней лицом к лицу непосредственно в её сокровищнице. Он прошёл через впадину реморхазов, охранявшуюся несколькими полярными червями, слугами белой драконицы. Её могущество было столь велико, что ледяные тролли, выставленные Байфаст в роли часовых, даже не предупредили своё божество-дракона о приближении Женги.

— Скажи мне, Байфаст, а какой продолжительный урон могло бы причинить твоё собственное смертельное дыхание стенам Палищука? — наконец произнес в ответ лич.

Глаза рептилии Байфаст сузились. Её дыхание было замораживающим, разумеется, достаточно мощным, чтобы превратить в лёд плоть и кровь живых врагов, но практически бесполезным против камня.

Или против лича.

— Плевок чёрного дракона сконцентрирован, — ответила Байфаст, стиснув зубы. Она чувствовала приступы ярости, прокатывавшиеся по её эльфийской форме, кричавшие ей вернуться к естественному облику. — Черные, конечно, могут сеять опустошение, но на меньшем пространстве. Дыхание белого дракона распространяется дальше и смертельно даже на периферии. И более эффективно. Я могу убить всех, не разрушая сам город. Люди погибнут, строения останутся. Какой выбор мудрее, Король-колдун?

— Ты же знаешь, я на твоей стороне, — ответил Женги, скудные лоскуты засохшей кожи в уголках рта поднялись в застывшей улыбке.

Байфаст скрыла отвращение.

— И я владею мощными заклинаниями за пределами возможностей Уршулы Чёрного, — добавила она.

— Ты не хотела бы видеть в нём союзника?

Байфаст отклонилась назад, показывая удивление.

— Он появился несколько лет назад, — продолжил Женги, позволив вопросу остаться без ответа. — Он под прудом севернее города, в этом я уверен.

— Когда Женги хочет найти дракона… — пробормотала Байфаст.

— Я покорю Дамару, мой друг. Трофеи будут грандиозны и мои союзники драконы будут хорошо вознаграждены.

Глаза Байфаст снова сузились, блеснув пылающим в них энтузиазмом.

— Уршула не кажется тебе достойным нашей войны? — спросил лич.

— Уршула отец всех чёрных драконов в Землях Кровавого Камня, — ответила Байфаст. — Завербуй его, и можешь не сомневаться, стая чёрных к твоим услугам. Они наиболее эффективны в ослаблении стен замка, перед тем как выдвинется твоя пехота.

— О, я завербую его, — пообещал Женги. — Помни, у меня есть величайшее из всех сокровищ.

Глаза Байфаст расширились и снова сузились.

Это на самом деле было так.

— Уршула не владеет заклинаниями? — спросил Женги. Он постучал костяным пальцем по месту, где раньше была его губа, и повернулся к небольшому письменному столу и стоявшему на нём хрустальному шару.

— Он чёрный.

— А ты белая, — ответил Женги, оглянувшись назад. — Когда я впервые узнал о Байфаст, я задал тот же вопрос Хонорингасту Красному.

Глаза Байфаст сузились при упоминании о высокомерном красном драконе, сильнейшем из союзников Женги. Почти никто из существ во всём мире не вызывал отвращение у Байфаст сильнее, чем красный дракон. Но она была не настолько глупа, чтобы мериться силами и способностями с Хонорингастом, считавшимся могучим даже по меркам его красночешуйчатых сородичей. И красные драконы были самыми большими, за исключением, к счастью неуловимых, редких и надменных золотых.

— «Она белая», таков был его ответ, и тон не менее пренебрежителен, чем твой собственный, — продолжал Женги. — И всё же, к моему большому удовольствию и ещё большей выгоде, позже я выяснил, что ты достаточно искусна в магии.

— Во всяком случае, за все столетия я ни разу не слышала, чтобы Уршула пользовался заклинаниями. — сказала Байфаст. — Я столкнулась с ним лишь раз, у основания Великого Ледника. Покончив каждый со своим лагерным кормом, мы разошлись.

— Ты боишься его?

— Даже самый слабый дракон способен нанести серьёзный ущерб, Король-колдун. И тебе следовало бы помнить об этом общеизвестном факте.

Смех Женги больше походил на хрип.

— Должна ли я сопроводить тебя к Уршуле? — произнесла Байфаст, как только Король-колдун сел лицом к хрустальному шару и скинул с плеч плащ.

Байфаст не могла сказать наверняка, зачем он это сделал.

Насколько она понимала, они должны были отправиться в логово Уршулы с минуты на минуту.

— Или ты призовёшь Хонорингаста? Без сомнения появление красного и белого драконов на твоей стороне запугает Уршулу куда сильнее.

— Мне не понадобятся ни Хонорингаст, ни даже Байфаст, — объяснил Женги. — Если Уршула недостаточно мудр, чтобы понимать силу колдовства, было бы неразумно рисковать в его логове.

— Если он не владеет заклинаниями, он не столь страшен как я, — прорычала Байфаст.

— Верно, но не ты ли меня предупреждала о самом слабом из драконов?

— И, тем не менее, меня ты не боялся?

Женги посмотрел на неё, и она поняла, как нелепо, наверное, выглядела она в тот момент со скрещенными на груди руками.

— Я не боялся тебя, потому что знал, что ты поймёшь ценность того, что я предлагаю, — объяснил лич. — Байфаст, достаточно мудрая, чтобы пользоваться мощными магическими заклинаниями, была достаточно мудра, чтобы признать величайшее из всех сокровищ. И даже если бы ты не приняла моё предложение, ты была не настолько глупа, чтобы испытывать мои силы в том месте и в то время.

— Ты много предполагаешь.

— Колдовство требует дисциплины. И если Уршула не дисциплинирован, лучше я появлюсь у него так, чтобы его импульсивность не повлекла за собой разрушительные последствия.

Женги нагнулся над столом и стал вглядываться в хрустальный шар. Он провел над ним рукой, и внутри появился клубящийся и закручивающийся голубовато-серый туман. Мгновение спустя Король-колдун кивнул и плавно отодвинул стул назад. Он встал, залез в один из карманов мантии и достал маленький аметист, выполненный в форме черепа дракона.

Байфаст втянула воздух; она очень хорошо знала один подобный камешек.

— Ты нашёл Уршулу?

— Точно там, где я сказал, — ответил Женги. — В торфяном логове недалеко от весенней заводи.

— Ты пойдешь к нему без меня?

— Наблюдай, пожалуйста, — сказал Женги. — По крайней мере, ты можешь находиться там в виде духа.

Закончив, он стал совершать перед собой медленные пассы руками. Широкие рукава его мантии гипнотически раскачивались, будто пара змей с раскрытыми капюшонами.

Он нараспев произносил словесную часть заклинания.

Байфаст знала заклинание и с интересом наблюдала, как Женги начал превращаться. Кожа стала появляться на костях пальцев и лице. Волосы выросли на всех обнаженных местах его черепа, но не седые, как те клочки, а густого каштанового цвета. Седые волосы также стали темнеть. Мантия растягивалась, пока Женги значительно увеличивался в объеме, и его белый оскал исчезал под пухлыми красными губами.

Он выглядел таким, каким был при жизни, здоровым и полным. Чёрная борода отросла на подбородке и щеках.

— Немного шокирует, да? — спросил он.

— Уршула попытается съесть любую форму, я уверена.

Как его тучный, плотный облик был не похож на тело-скелет, так и смех Женги не был похож на его предыдущий хрип. Смех поднялся из трясущегося живота и резонировал в толстом горле мужчины.

— Разве не стоило тебе подождать, пока ты не будешь рядом с логовом? — спросил дракон.

— Рядом? Да я уже практически нахожусь внутри, пока мы разговариваем!

Байфаст подошла ближе, как только он повернулся к хрустальному шару и начал произносить следующее заклинание. Глядя в шар, дракон мог видеть Уршулу, Зверя Болот, свернувшегося калачиком в своем подземном логове на куче сокровищ. Она не знала, был ли это такой трюк шара, освещавшего камни и землю в стенах комнаты, или это был некий светящийся лишайник, или какой-либо другой источник света прямо в логове Уршулы.

Но это не имело значения, так как Байфаст знала, что это не иллюзия. Образ в магическом шаре на самом деле принадлежал Уршуле, и был реальным во времени и пространстве.

Байфаст обернулась посмотреть на Женги как раз, когда он закончил заклинание.

Его большое тело светилось всего лишь мгновение, затем свет отделился и вышел вперёд. Полупрозрачное светящееся подобие человека, стоящего позади него. Он уменьшился, как будто находился на большом удалении, вытягиваясь в сторону хрустального шара, и тут же исчез внутри хрусталя.

Уршула открыл сонный глаз, и его взгляд осветил перед ним коническую область. Словно луч фонаря его блуждающий взор исследовал пещеру.

Драгоценные камни сверкали, а золото поблёскивало, когда свет его глаза скользил по теням. Второй глаз дракона открылся, голова резко дёрнулась вверх, и взгляд наткнулся на дородного, бородатого, спокойно стоящего мужчину в чёрных бархатных одеждах.

— Приветствую, великий Уршула, — произнес человек.

Уршула плюнул на него и пол вокруг человека вспучился и запузырился. Куча золота расплавилась в единый ком, а пластинчатый доспех показал, на что годен, разложившись под действием кислотного дыхания дракона.

— Впечатляет, — сказал человек, оглядываясь вокруг.

Он был невредим, нетронут, как будто кислота прошла прямо сквозь него.

Рептильные глаза Уршулы сузились и всмотрелись в человека, образ человека, внимательнее. Дракон наконец учуял магию и меж его длинных клыков просочилось низкое рычание.

— Я пришёл не обкрадывать тебя, могучий Уршула. Не нападать, во всяком случае. Возможно, ты слышал обо мне. Я Женги, Король-колдун Ваасы.

Тон его голоса сказал дракону, что маленький человек довольно высокого о себе мнения, и это уравнивало одного с другим.

— А, понимаю, — продолжил человек. — Мои заявления о правлении мало для тебя значат. Ты воспринимаешь меня как одного из тех, кто правит только людьми. Или людьми, эльфами, дворфами, орками, гоблинами и другими человекоподобными расами, до которых тебе мало дела, кроме употребления их в пищу время от времени.

Рычание дракона усилилось.

— Но в этот раз тебе стоит принять во внимание, Уршула, что моё восхождение имеет большое значение для всех, кто зовёт Ваасу или любое другое место в Землях Кровавого камня своим домом. Я собрал всех существ Ваасы, чтобы сразиться с ничтожными и глупыми лордами Дамары. Мои войска простираются на юг через Галены, и скоро все земли будут моими.

— Всех существ? — переспросил Уршула. В его голосе одновременно были скрип и шипение.

— По большей части.

Дракон зарычал.

— Я не глупец, — сказал Женги. — Естественно, я не стал бы обращаться к кому-то столь величественному как ты, если бы не был уверен в осуществимости своих планов. Я бы не пытался привлечь Уршулу, Чудище Болот, на свою сторону для участия в первоначальных сражениях. Ибо я не был бы достоин такого существа как Уршула, пока первые победы не были бы достигнуты.

— Ты глупец, если считаешь себя достойным даже теперь.

— Другие с тобой не согласятся.

— Другие? Гоблины и дворфы? — дракон фыркнул, и из задранных вверх ноздрей вырвались маленькие клубы чёрного дыма.

— Ты слышал о Байфаст Ледяной Смерти? — спросил Женги. Ноздри дракона полыхнули, а глаза расширились. — Или о Хонорингасте Красном?

Голова Уршулы отклонилась назад при упоминании о нём. Чёрный дракон, вдруг оказавшийся не столь уверенным в себе, оглянулся вокруг.

— Я и теперь недостоин?

Уршула сел на корточки. Движение, пугающе быстрое и грациозное для зверя таких размеров, заставило Женги отступить назад, несмотря на тот факт, что он был лишь проецируемым изображением. Его физическое тело было вне досягаемости дыхания и укуса чёрного змея.

— Если ты чего и достоин, то лишь зваться дураком и ничего более, посмев нарушить покой Уршулы! — взревел дракон. — Ты отыскал мой дом и теперь считаешь себя умным, но берегись, Король-колдун, никто из нашедших дом Уршулы, долго не живёт.

От громоподобного рыка стены задрожали, и дракон шагнул вперёд. Он разинул пасть и навис над проекцией Женги. Огромные драконьи зубы щёлкнули, когда челюсти сомкнулись в месте колен лича. Уршула укусил лишь воздух, поскольку в реальности Женги не находился в пещере, но дракон всё равно набросился на иллюзию, пытаясь разорвать передними лапами то, что не смог ухватить зубами. Когда драконьи пальцы прошли мимо изображения и царапнули по полу, Уршула напряг могучие мускулы и вонзил прочные словно железо когти в камень, делая в нём глубокие царапины.

Затем змей расправил крылья и приподнялся на задние лапы, сосредоточил взгляд жёлтых глаз на ненавистной иллюзии Короля-колдуна.

— Другие известные драконы этих земель уже встали на мою сторону, — невозмутимо продолжил Женги. — Они поняли значимость и ценность кампании, которая, несомненно, будет победной. Когда все Земли Кровавого Камня окажутся под моим началом, они будут вознаграждены.