Искупление (СИ)

   И он вошел в меня. Стиснув зубы, я впилась ему в плечи и только всхлипывала, ожидая, когда все это закончится. Наконец, герцог излился в меня и затих ненадолго. После откинулся и долго лежал, глядя в потолок.

   - Гадко, - произнес он, ни к кому не обращаясь, и встал.

   Я все еще плакала, когда он вернулся из умывальни, посмотрел уже таким привычным хмурым взглядом, и лег. Уложил меня к себе на плечо, не позволяя вырваться, и произнес:

   - Прощения просить не буду. Извиняться, значит, врать, что я этого не хотел. Хотел и взял. Но, если тебя это успокоит, сейчас я противен сам себе. И все же это свершилось, Сафи, больше тебе беречь нечего. Ты моя женщина и ею останешься. Подумай и реши, что тебе проще: рыдать каждый раз, когда я буду прикасаться к тебе, или смириться и научиться получать удовольствие. Ты можешь иметь все, что захочешь, можешь вить из меня веревки. Твое решение и принимать его тебе. - И после этого отпустил.

   Я выбрала первое и рыдала по ночам еще несколько месяцев, пока... Пока не случилось это. Но обо всем по порядку. Началось все с травли. Где-то через пару месяцев двери покоев герцога открылись. В общем-то, на ключ он их перестал быстро запирать, но стоило мне высунуть нос, как тут же скрещивались алебарды, и я возвращалась обратно. А однажды стража никак не среагировала на мое появление. Я шагнула за порог покоев, постояла немного, ожидая, что будет дальше, но ничего не происходило. Решившись, я пошла по дворцу. Сначала хотела сразу бежать к дверям, но быстро сообразила, что сбежать мне никто не даст, и убрала из головы мысль о побеге, не сейчас, по крайней мере.

   Встречные мной придворные посматривали с удивлением, здоровались, кто-то даже остановился поболтать. Но подобное отношение быстро закончилось. Причиной тому стало оскорбление от фрейлины герцогини, брошенное прилюдно. Она издевалась надо мной, и я сбежала в слезах. Герцогу я ничего не сказала, и женщина осталась не наказанной. Потом опыт первой повторила другая фрейлина, затем третья. Я молчала, а они входили во вкус. Вскоре осмелели и другие обитатели дворца. Дошло до того, что служанки, прислуживавшие мне, громким шепотом, который я прекрасно слышала, обсуждали меня, смеялись и вели себя возмутительно. Я страдала, плакала, иногда пыталась отвечать, но становилось лишь хуже.

   Однажды я упала с лестницы, не сама, мне подставили ногу, но вновь промолчала. При Найяре мне почтительно кланялись, стоило ему покинуть дворец, как я превращалась в объект для насмешек. Герцогу я сказала, что у меня закружилась голова, и я упала. Пределом стало вопиющее поведение одного из простых стражников. Он зажал меня в углу и нагло лапал. Вырвавшись, я бросилась к герцогине.

   По своей глупой наивности, я все еще верила, что эта женщина обладает властью. Я хотела найти у нее защиты. Упав на колени перед герцогиней, я со слезами молила помочь мне сбежать. Клялась, что герцог мне не нужен, что люблю я только своего мужа и хочу быть с ним. Просила прощение за день их свадьбы, хоть и не была ни в чем виновата, за день своей свадьбы, когда Найяр украл меня. Каялась в грехах, которые не совершала по собственной воле. Я верила, что она поможет, ведь это было в ее интересах.

   Герцогиня, молча, выслушала меня, а после с губ этой благочестивой, по общему мнению, женщины полилась площадная брань. Она отхлестала меня по щекам, оттаскала за волосы и выкинула за двери своих покоев. Не помню, как я добралась до покоев герцога. Жить не хотелось, совсем не хотелось. Но наложить на себя руки у меня не хватило смелости. Машинально приведя себя в порядок, я опять ничего не сказала своему мучителю.

   А на следующий день за мной пришла служанка и сказала, что ее сиятельство ждет меня для разговора. Трясясь от страха я пришла к герцогине. Она встретила меня прохладной улыбкой и извинениями.

   - Я все обдумала, - сказала она. - Вчера я вспылила, и вы не можете меня за это осуждать.

   - Простите, - пролепетала я, пряча глаза.

   - Я помогу вам покинуть дворец, - произнесла герцогиня, и я вскинула глаза, наполняясь надеждой. - Скоро вы будете свободны.

   - Благодарю вас! - жарко воскликнула я.

   - Составите мне компанию? - вполне мило улыбнулась ее сиятельство и усадила за стол. - Давайте, поговорим и все обсудим.

   С готовностью кивнув, я села за стол, глядя на женщину с обожанием. Она подала мне кусок пирога, налила чай, напиток, который пили у герцогини на родине, и с улыбкой смотрела, как я ем. А через полчаса я уже лежала на полу, крича от жгучей боли, а ее сиятельство смотрела на меня с безумным огнем в глазах. Ее лицо было искажено жестокой гримасой, губы кривились в хищной улыбке, а руки сжались в кулаки до такой степени, что от ногтей, впившихся в ладонь, показалась тонкая струйка крови.

   Несколько придворных дам, присутствовавших при этом, следили за моими мучениями, и только одна служанка не выдержала и выбежала из покоев герцогини с криками о помощи. Вбежавшая стража не посмела проигнорировать происходящее, и меня унесли.

   Прибежал герцог, его лицо было пепельно-бледным и перекошено в какой-то жуткой гримасе страха.

   - Лекаря! - не своим голосом закричал он. - Немедленно! - Затем сжал меня и все что-то говорил срывающимся голосом, целовал, гладил, снова говорил.

   А после я потеряла сознание. Очнулась через несколько дней. В спальне находились служанка, позвавшая на помощь, и герцогский лекарь. Он осмотрел меня, улыбнулся и сказал, что теперь все будет хорошо. Затем появился Найяр. Он поцеловал меня в висок, пожелал скорейшего выздоровления и ушел, явно не желая надоедать.

   - Его сиятельство почти не отходил от вас, - полушепотом сообщила мне служанка. - Сам ухаживал, никого не подпускал.

   Она же рассказала, что, дождавшись, когда опасность моей смерти миновала, герцог отправился к своей жене. Придворных дам, равнодушно следивших за моими мучениями, прилюдно выпороли и сослали подальше от двора. А герцогиня сидит в покоях, потому что после разговора с супругом ей тоже понадобился лекарь.

   - Его сиятельство так избил ее сиятельство, - говорила девушка, - Его оттаскивали от герцогини.

   Испытала ли я жалость, услышав об это? Нет. Кровожадное лицо герцогини все еще стояло перед внутренним взором, и ее крик:

   - Всем стоять! - звучал в ушах.

   Служанка же попала под личное покровительство Найяра. Он, понимая, что девушке будут мстить, приставил ее ко мне. Выслушав ее, я закрыла глаза и задумалась. Я видела только три пути для себя: оставаться всеми презираемой жертвой, смерть или полностью измениться. После того, как я взглянула в глаза смерти, умирать мне уже не хотелось. Это было страшно и больно. Позволять и дальше топтать меня за то, в чем моей вины не было, я не хотела. Да, я выбрала третий путь.

   Вечером я встретила Найяра улыбкой. Фальшивой, натянутой, но улыбкой. Он удивился настолько, что даже не сразу подошел ко мне. И лишь, когда я протянула руки, сорвался с места и жарко обнял, зарываясь лицом мне в волосы. Стиснув зубы, я сделала следующий шаг, погладила его по волосам, ощутив их слегка жесткую шелковистость, и прошептала:

   - Спасибо, Най.

   Он вскинул голову и жадно вгляделся в мое лицо.

   - Ты сейчас лжешь, - произнес он, - но я умоляю, лги и дальше.

   Вместо слов я поцеловала его в уголок властного рта, к полноценному поцелую я еще не была готова, но ему хватило и этого. Ночью герцог сжимал меня в объятьях. Нет, о близости он пока не просил, я была еще слишком слаба, но обнимал и нежно целовал в затылок. Закрыв глаза, я терпела... привыкала.

   Еще через несколько дней, окрепнув и почувствовав себя вполне сносно, я привела себя в порядок и покинула покои. Первый же встречный мной сановник, ущипнул меня за зад и отпустил сальную шуточку. Я не вскрикнула, не возмутилась и не взмолилась, как раньше, чтобы он меня не трогал. Просто обернулась, смерила безразличным взглядом и спросила:

   - Тарг Вагар, вам нравится ваше место?

   - Безусловно, птенчик, - фамильярно усмехнулся мужчина.

   - Попрощайтесь с ним, - улыбнулась я и пошла дальше.

   Сановник засмеялся мне в след, я не обернулась. Потом был тот самый страж, глумливо подмигнувший мне. Ему я ничего говорить не стала. Затем навстречу попалась фрейлина герцогини, накинувшаяся на меня с обвинениями. Я пожелала ей доброго дня и направилась к герцогу. Толкнула тяжелые двери на глазах изумленной таким поведением стражи и вошла в большой кабинет, где у его сиятельства проходил совет.

   - Сафи? - удивился Найяр, поднявшись мне навстречу.

   - Доброго дня, благородные тарги, - поздоровалась я и подошла к своему любовнику.

   - Ты что-то хотела? - мягко спросил герцог.

   Я подала ему лист с именами. Он прочитал его и удивленно посмотрел на меня.

   - Что это, сокровище мое? - спросил Най.

   - Это имена тех, кого я больше не желаю видеть во дворце, - спокойно ответила я. Взглянула на тарга Вагара. - А так же хочу, чтобы вы уволили тарга Вагара, он не уважает своего повелителя.

   Вагар побагровел, вскочил и тут же сел на место, придавленный насмешливым взглядом герцога. Найяр снова сел в свое кресло, меня усадил на колени, обняв одной рукой. Второй взял перо и написал указ об отставке тарга Вагара.

   - Титул, земли? - спросил меня герцог.

   - У тарга очаровательные дети и очень милая супруга, - ответила я. - Их наказывать не за что.

   - Да будет так, - усмехнулся Найяр.

   После поцеловал меня в шею, велел принести стул и усадил рядом с собой, но я отказалась остаться.

   - Женщине не место на мужском совете, - произнесла я. - Буду ждать вас на обед. Распорядиться о чем-то особенном?

   Глаза герцога светились, пока я говорила. Он сказал свои пожелания, и я покинула кабинет, сопровождаемая всеобщим молчанием и счастливым взглядом своего любовника. Как я чувствовала себя в этот момент? Замечательно! Первый раз за несколько месяцев я чувствовала себя хорошо. Мои плечи были расправлены, подбородок вздернут, а на губах играла едва заметная улыбка. Больше никто не смел издеваться надо мной, потому что за моим плечом всегда маячила грозная тень герцога.

   Что касается Ру... Приняв решение быть иной, я приняла и другое решение - развод. Да, в нашем государстве было сложно получить его, но мой возлюбленный не должен быть связан с любовницей герцога Таргарского, он достоин иной участи и иной жены. Я написала ему письмо, которое собиралась отправить с ведома Найяра, иначе мне бы просто это не удалось сделать. В письме я избежала упоминания о чувствах, о своем положении и прочем, что могло послужить поводом для отказа в отправке. Только сухие слова о деле. Мне казалось, что Руэри уже и сам подошел к этому решению. Сейчас у него была прекрасная возможность, написать согласие на наш развод и остаться в другой стране, где не было насмешек. Обзавестись женой и детьми. Как бы ни было мне больно, но я осознавала, что мне к нему никогда не вырваться. И единственное, что я желала единственному мужчине, которого любила, это счастья.

   Вечером герцог прочел письмо, внимательно посмотрел на меня и согласно кивнул. Утром мое послание отправилось к Ру, а вернулось с одним коротким словом: "Нет". Вот и все. Он тоже не писал о чувствах и своих переживаниях. Не спрашивал, как я, и что со мной. Просто дал отказ и все. Найяр воспринял отказ Руэри равнодушно. Впрочем, ему было все равно, что я замужем, так что мой развод ему так же был безразличен.

   - Ты моя женщина, Сафи, - эта лаконичная фраза стала девизом наших взаимоотношений.

   Что еще изменилось? Мы начали разговаривать с герцогом. Впервые за пять с лишним лет. Теперь это действительно были беседы, а не светская болтовня, которой мы пользовались раньше. Най рассказывал, как у него прошел день, даже жаловался на некоторых сановников. Я рассказывала, чем занималась, пока его не было. Постепенно я привыкала к своей новой жизни, начинала пробовать себя в благотворительности, тем более, что Найяр мне потакал. Ему нравилась моя оживленность. За три года моего заточения началась реконструкция главного храма, построили приют для сирот, который я навещала два-три раза в неделю, лично следя, чтобы на детях не наживались их воспитатели. Иногда со мной ездил и герцог, если хотел сбежать из дворца. Так же в столице появилась столовая для нищих. В одной из провинций открылась школа для девочек, а два пансиона получили мое имя, потому что я так же принимала в их судьбе живейшее участие.

   Най начал таскать меня не только на балы, но и на официальные приемы. Вместо герцогини рядом с ним сидела я. Кого-то это устраивало, кого-то нет, но на все была воля только одного человека - Найяра Таргарского. Таргар не был слабым государством, и его правитель мог позволить себе плевать на некоторые условности.

   В политику я не лезла, мало что в ней понимая. Но зато устраивала вечера, на которые собирались послы других государств, наша знать, важные гости. На этих вечерах герцог был душой компании, я очаровательной и милой хозяйкой, а к утру у моего любовника на столе лежали договора и соглашения, подписанные очарованными и расслабившимися гостями.

   Что касается наших ночей... В первую ночь моей новой жизни я впервые позволила себе расслабиться. Нет, удовольствия тогда не было, как и еще какое-то время после, но впервые это не было так гадко и омерзительно. Для начала герцог остался доволен. Но потом терпеливо и нежно Най учил меня чувствовать, исправляя свои прежние грехи. Он был хорошим учитель, и через некоторое время герцогскую опочивальню огласил мой первый стон. Не знаю, как выглядел герцог, одерживая победы на поле боя, но после моего первого наслаждения с ним Найяр сверкал, как начищенный золотой. И в ту ночь мои стоны он слушал еще несколько раз.

   От нежелательной беременности я принимала травяной настой, который мне готовил герцогский лекарь. Сначала об этом заботился сам Най, понимая, что в первые месяца нашего сожительства я была не готова к беременности, а после заботилась я сама. Потому что детей от своего любовника я упорно не желала. Любви не появилось, но исчезла жгучая ненависть. Меня с ним связывала привычка и страсть, его со мной иные чувства.

   Через год после моего поселения во дворце его сиятельства я заметила, что Найяр опять становится хмурым. На мой вопрос о причинах дурного настроения, он ответил вопросом:

   - Почему ты не полюбишь меня? - я не нашлась, что ему ответить. - Я люблю тебя больше жизни, готов ради тебя на голове стоять, выполняю любой каприз. Неужели я не заслужил даже твоей влюбленности.

   Моя усмешка, должно быть, была слишком красноречивым ответом, и герцог больше никогда не задавал подобный вопрос. Но неизменно на свое признание в любви добавлял: "Однажды ты мне ответишь, Сафи". Я продолжала молчать. Так проходили наши совместные недели, месяца года...

   С Руэри мы впервые встретились год назад. Я еще несколько раз предлагала ему развод, но он неизменно отказывался. А потом, когда бдительность моего любовника притупилась, я написала Руэри уже настоящее письмо, где умоляла его принять мое предложение, чтобы, наконец, освободиться и жить дальше. Уговаривала, приводила доводы, объясняла. Избегала лишь одного, говорить о том, что все еще помню его, и как мне больно, что все сложилась так, а не иначе, как мы с ним мечтали в мои далекие пятнадцать лет. Письмо я отправила через его родных, с которыми связалась тоже тайно.

   Я отправила к ним служанку из приюта с еще одним письмом, где просила о прощении и помощи в уговорах Руэри. И, когда я была в приюте в очередной раз, явился его брат, переодетый в простого торговца. Мы коротко переговорили, и я отдала то самое послание, которое писала в тайне от Найяра. Ответ я получила через их служанку. По не понятной мне и его родне причине, Ру упорствовал, уверяя, что не даст своего согласия, пока мы не встретимся и не поговорим.

   Год назад, когда он вернулся в Таргар, мы действительно встретились. Он пришел в столовую, где я была с инспекцией, одетый, как бродяга, и сунул мне записку, где назначил встречу в храме через час. После этого ушел, а я с замирающим от волнения сердцем, велев страже, сопровождавшей меня, ждать возле входа в храм, соврав, что хочу помолиться и покаяться. Они послушно замерли у дверей. Я же вошла внутрь, огляделась и едва не вскрикнула, когда рука невидимого мне человека закрыла мне рот.

   - Это я, Сафи, - шепнул Ру и потащил меня в глубину храма.

   Разговор давался плохо. Я прятала глаза, повторяя только одно, что нам нужно развести, а Ру пожирал меня голодным взглядом.

   - Я не для того столько ждал, когда ты подрастешь, а после, когда мы поженимся, чтобы отказаться сейчас, когда титулованная тварь удерживает тебя, - прохладно ответил он.

   Тогда я поняла, что им больше движет непонятное мне упрямство, желание добиться цели, чем любовь ко мне. И я подумала, что получив то, чего он столько ждал... Мы вцепились друг в друга, как голодные звери, предавшись любви прямо там, в храме. Все произошло слишком быстро, чтобы я что-то почувствовала в тот момент. И все же я неожиданно получила какое-то извращенное удовольствие от сознания, что мы обошли сети Найяра. Может, это и стало следующим связующим нас с мужем звеном, маленькая и грязная месть большому зверю. Страсть на грани, на острие, когда над головами маячила тень ярости герцога и занесенного топора.

   - Я дождусь момента, все равно заберу, - сказал мне перед расставанием муж.

   Наши встречи были редки, потому что его по-прежнему отправляли подальше от столицы. Но о разводе больше речь не заходила. Но однажды Найяр сразил меня словами:

   - Можешь считать себя вдовой.

   Никаких пояснений, вспышек гнева или криков и обличений. Короткая фраза и все.

   - Тогда встречай прежнюю Сафи, - так же коротко ответила я.

   Мы посмотрели в глаза друг друга. Я услышала предупреждение, он понял угрозу. Ру остался жив, но охрана стала с того дня усиленной, да и сам Най стал реже оставлять меня одну, охраняя свою территорию, как злобный пес. Что не помешало нам с Руэри встретиться через два месяца снова. Мы даже пробовали один раз бежать, но, в результате, пришлось бежать Ру, а меня вернули во дворец.

   Это был единственный раз, когда Найяр метал молнии и громы, даже дал мне обжигающую пощечину, и мы неделю не разговаривали, он даже спать ушел в другие покои. Напился и затащил в них фрейлину герцогини. А наутро мне об этом сообщили. Не буду врать, что меня это совсем не задело, но жгучей ревности не было. Однако спать в других покоях герцогу пришлось еще неделю, я закрыла дверь перед его носом. С содроганием ждала бури и выбитых дверей, но этого не случилось. Была белоснежная кобылица, новое украшение и заверение в любви. Затем шантаж и угроза Руэри. На этом и помирились.

   Снова были жаркие ночи, моя благотворительность, вечера для нужных людей и вполне сносные семейные отношения. А еще была одна навязчивая мечта, что однажды я покину герцогский дворец и забуду все это, как страшный сон.

Глава 2

   - Моя госпожа, - назойливый голос Габи вполз в сонный мозг. - Моя госпожа, просыпайтесь. Его сиятельство уже присылал за вами.

   - Скажи, я умерла, - пробурчала я. - Он был слишком жесток утром, и мое сердце не выдержало.

   Замотавшись в покрывало с головой, я попробовала снова уплыть в теплый и уютный сон, но зануда не желала отставать.

   - Тарганна Сафиллина, герцог обещал явиться лично и вытащить вас из постели, - бубнила служанка.

   - Дай перо и бумагу, - попросила я.

   Габи послушно принесла мне требуемое, и я быстро написала: "С прискорбием сообщаю, что Сафи скончалась в жутких мучениях от жестокого обращения и нехватки сладостного упоения сразу после вашего ухода. За сим, катитесь в Преисподнюю, дорогой герцог". После вручила девушке и велела отнести его сиятельству. Она ушла, а я расплылась в предвкушающей ухмылке и побрела в умывальню.

   Когда грохнула дверь, я сидела в широкой серебряной лохани и жмурилась от удовольствия.

   - Где она? - услышала я взбешенный голос нашего правителя.

   - Не знаю, ваше сиятельство, - лепетала Габи, - я относила вам записку.

   Шаги приблизились к умывальне, и я снова улыбнулась. Обожаю его бесить. Самое страшное, что он может сделать со мной, это вынудить сидеть на его советах и скучных приемах, где я беззастенчиво сплю. Я уже давно привыкла к тому, что мне прощается все. Кажется, от моих выходок он даже умиляется, словно я его обожаемое дитя.

   - И как чувствует себя новоиспеченная покойница? - поинтересовался герцог, вставая рядом с лоханью.

   - Ужасно, мой герцог, просто ужасно, - я покачала головой и сдула с руки облачко белоснежной пены. Проследила, как оно повисло на замшевом камзоле, и счастливо улыбнулась.

   - Ваша смерть была мучительной, благородная тарганна? - поинтересовался он, опираясь о край лохани.

   - Невозможно мучительной, - вздохнула я.

   Ладонь Найяра легла на мое плечо, торчавшее из пены, задумчиво погладила и поползла вниз, остановилась на моей груди и начала поглаживать. Я закинула голову, прикрыла глаза и посмотрела на любовника из-под ресниц. Взгляд синих глаз не сходил с моего лица.

   - Габи, - крикнул Най, не отрывая от меня взгляда, - приготовь рубашку и другой камзол.

   - Слушаюсь, - донеслось из покоев, и мужская рука продолжила свое путешествие.

   - И что делает герцог Таргарский, когда его ожидают послы? - насмешливо спросила я, не мешая пальцам Найя накрыть мое естество.

   - У герцога Таргарского нашлось более важное дело, чем послы, - отозвался его сиятельство, склоняясь к моим губам. - Мне нужно вернуть к жизни мое сокровище.

   Рука вернулась к хозяину, расплескав воду, герцог ухватил меня подмышки и поставил на ноги. Затем взял ковш, лично смыл пену и усадил на деревянное кресло, которое стояло здесь. После опустился на колени, усмехнулся, глядя, с каким интересом я наблюдаю за ним, и развел мои колени в стороны. Я закинула руки на спинку кресла, закрыла глаза и отдалась ласкам герцогского языка.

   - Тарганна выжила? - полюбопытствовал он, насмешливо глядя на меня, как только затих мой последний вскрик, и я немного отдышалась.