Хардкор

Да уж. Лучший. Возвращать из игры сына своей бывшей невесты, которую у тебя увел лучший друг.

— Я закурю, извини, не могу больше. — Олег достал из кармана футляр с электронной сигаретой.

Далее — целая связка ритуалов. Раскрыть прозрачный футляр, не глядя вынуть пластиковую имитацию, вставить в рот, прищурить глаза. Пальцы правой руки непроизвольно дергаются, словно щелкают зажигалкой. В комнате появляется противный сладковатый запах пара с ароматизаторами.

— В какой он игре? — спросил я.

— Я не знаю. — Бефстроган достал сигарету изо рта и будто удивленно посмотрел на сверкающий светодиод на ее конце. — Не стал лезть. Боюсь чем-то навредить. Зачем я оставил дома «квантум»!

Все боятся, даже такие спецы-теоретики по квантовой сети, как Олег. Все потом сокрушаются, зачем оставили компьютера. А по-другому не бывает. Мы больше не представляем своей жизни без этих ящиков на столах. Наденешь на голову нейроинтерфейс, присоски прилипнут к вискам, и перед твоими глазами окажется мир квантовой сети, с его неограниченной информацией и бесконечной скоростью доступа. Когда-то, еще в моем детстве, мы пялились на экраны мониторов, сейчас же информация проецируется напрямую в мозг. Цвет, картинка, общение — можно жить, не выходя из виртуальной реальности. Всё чудесно, если бы не одно «но».

Впервые этот феномен назвали «ложным зависанием». Кубиты квантовой информации, переписываемые с одного компьютера на другой, иногда не доходили до места назначения. Но оставались доступны, хотя квантовая адресация данных была довольно странной и не всегда расшифровывалась правильно.

Пространство Чендлера — так назвали это квантовую область, в которой зависали данные, по фамилии ученого, исследовавшего данное явление. К пространству научились обращаться. В нем начали хранить данные. Но записанные в него многопользовательские игры поглощали сознания людей. Сначала это были лишь одиночные игроки, с мокрыми стульями под собой, с истощенными от недоедания лицами, с подрагивающими пальцами и покрасневшими открытыми глазами. Присосавшиеся к вискам нейроинтерфесы обхватывали их головы словно пауки. Потом, прежде чем забили тревогу, по миру прокатилась целая волна зависаний. Отключи зависшего в сети игрока, и он навсегда останется пускающим пузыри идиотом. Человек должен вспомнить себя, понять, что он в игре, прежде чем вернуться назад.

— Зачем они это делают? — спросил Олег, когда мы стояли в прихожей, и я размышлял, куда засунул свой зонт. В тусклом освещении светился кончик элекстронной сигареты. — Те, которые создают игры в пространстве Чендлера? Сколько их постреляли, и всё мало. Сволочи. Хуже наркоторговцев.

— Кто-то ради искусства, — пожал я плечами. Олег хмыкнул. — Кто-то предпочитает уходить в собственные фантазии. Многие программеры так и поступили. Встречал я и таких, которые чувствуют себя демиургами, доказывая, что создают параллельные миры.

— Глупо, — сказал Олег.

— Разве? — Я достал у него изо рта сигарету и сунул ему в нагрудный карман. — Хорош курить. Ты никогда не был в игре, когда она завладевает твоим сознанием? Вокруг всё становится настоящим. Только больше красок, больше полноты жизни.

— А ты был? Чувствовал?

— Конечно, и не раз. После этого трудно возвращаться в реальность.

— Но ты же вернулся?

Я промолчал. Складной зонт нашелся на нижней полке в бельевом шкафу. Я проверил, как он раскрывается. У Олега хорошая выдержка. Другой бы уже сходил с ума, зная, что сознание его сына застряло в пространстве Чендлера.

— Быстрее, пожалуйста, — взмолился Олег.

Он вынул из кармана сигарету, повертел в пальцах, нахмурился и спрятал в футляре.

Что запаниковал, Бефстроган? Когда понадобилась помощь, то вернулся к старому другу? О чем ты думал, когда обхаживал Марию у меня за спиной? Узнав об их свадьбе, я представлял, как сдираю костяшки пальцев о его зубы, разбиваю в кровь его жирное лицо, но время шло, и план возмездия оставался лишь в моей голове, растворившись в одиноких вечерах с выключенным светом и вкусом коньяка. Время безвозвратно уходило, желание становилось всё более блеклым, пока не угасло совсем. В последний раз я встретил их в парке Гагарина, где счастливая семья гуляла вместе с сыном. Я поздоровался и прошел мимо. Не возникло никаких чувств и эмоций.

— Конечно, уже идем, — ответил я, цепляя на плечо спортивную сумку. — Ты прав, надо спешить.

Лифт пришлось ждать долго. Кабина поднималась, скрипя и жалуясь на свое существование. Клавдия Ивановна, как обычно приоткрыв дверь, выгладывала в щелку, и в ее взгляде читалось осуждение моего способа жизни.

* * *

Олег жил в новом районе, где однотипные многоэтажки обещали удобство, комфорт и демонстрировали общее сходство нашей цивилизации с муравьями. По дороге мы зашли в аптеку. Я купил стандартный набор для зависшего — систему внутривенного питания, ремни для фиксации тела и подгузники для взрослых, заслужив сочувственный взгляд продавщицы. Либо мне это только показалось? При ее работе быстро черствеешь.

Сколько людей зависло в играх на сегодняшний день? Если задуматься и представить, то за стенами людских муравейников чудятся тысячи подключенных к проводам с питательным раствором. Они сидят, словно уже не люди, а растения. Трусы, сбежавшие из этой жизни. Обрекшие своих родных и близких на непрекращающиеся хлопоты, на существование с одной надеждой — когда-нибудь вернуть. Они там, в другом, созданном мире. Им кажется, что жизнь прекрасна. Что смерти нет, и они, после гибели вновь и вновь возвращаются к разноцветным приключениям. Но это лишь пока существует их тело здесь. Сколько найдено высохших трупов тех игроков, которых не обнаружили вовремя?

Из-за зависших не сотрут игры, только перекрывают доступ, который обходят хакеры-проводники. Новые программеры создают новые игры. Вечные полицейские отстреливают их, как бешеных псов. Жизнь идет своим чередом.

В многоэтажке Олега лифтовая кабина была прозрачной. Мы поднялись на седьмой этаж. Мария встретила нас в дверях квартиры.

Она почти не изменилась. Те же светлые волосы, без седины, собранные в тугой пучок на затылке. Тот же цвет помады, что и в молодости. Странно, подумал я, у нее завис сын, а она находит силы наводить макияж. Уж, не для меня ли? Но тут же решил, что не стоит себе льстить. А вот цвет ее глаз я не помнил. Мне казалось, что они были голубыми, но сейчас, в освещении светодиодных ламп, ее заплаканные глаза выглядели серыми, словно небо перед грозой.

— Здравствуй, Маша-растеряша, — сказал я.

Она всё-таки меня поцеловала, едва прикоснувшись губами к щеке.

— Привет, Ламберт.

Духи у нее новые, непривычные, те, что дарил я, пахли по-другому.

— Ежи у себя в комнате.

Мы прошли по длинному темному коридору. В детской оказалось светло. За время нашего подъема дождь закончился, и из-за туч выглянуло солнце. В его лучах сидящий в кресле Ежи выглядел мертвенно бледным. Худющий, он чем-то напоминал меня в детстве, «пигалица», как говорила моя бабушка, когда я приезжал в село «для спасения от родителей, которые морят ребенка голодом». Руки уже пристегнуты ремнями к подлокотникам, чтобы зависший случайно не выдернул из вены иглу — капельница с питательным раствором стояла рядом. На голове, поверх взъерошенных светлых, как и у Марии, волос, нейроинтерфейс, от которого к «квантуму» тянутся провода. Глаза Ежи открыты, зрачки бегают из стороны в сторону, непроизвольно повторяя действия виртуала. Голова нервно дергается, пальцы вздрагивают.

Зачем ты завис, Ёжик? Что тебя заставило подключиться к игре?

Я всегда недоумевал, что толкает людей на такое? Неужели все считают, что их обманывают, когда рассказывают о том, что из игры можно не выйти? Кто-то продержится несколько часов, кому-то достаточно одной минуты. Из врагов перестанут вылетать единицы урона, пропадут индикаторы жизни, исчезнут цифровые характеристики оружия, и виртуальный мир будет восприниматься реальностью. Игра запишет для тебя ложные воспоминания, которые станут новой историей твоей жизни.

Говорят, что работники официальной службы возврата к этому невосприимчивы. Я пробовал к ним устроиться. Не прошел отбор.

В кармане завибрировал телефон.

— Да?

— Игорь, это Маньяк!

— Да!

— Это Маньяк, говорю, звонит!

— Да, мать твою, слышу! Извините, — пояснил я Марии, — это по работе.

— Акции «Масмолпрома» возросли на полтора процента, просто маньячество какое-то, что делать?

— Продавай!

— Сколько?

— Все продавай!

— А вдруг?..

— Я сказал, все! Никаких «вдруг»! И в ближайшие сутки меня не трогать, я занят! Всё, давай.

Маньяк еще пытался что-то сказать, но я нажал на отбой, затем подумал и выключил телефон совсем.

— Я подключаюсь, — сказал я Олегу и достал из своей сумки нейроинтерфейс. — Стул дашь?

— Да-да, конечно.

Олег притащил из другой комнаты большое кресло. Я сел, надел на голову нейроинтерфейс и вставил его разъем в «квантум». Это модель компьютера поддерживала до трех активных соединений.

— Поехали. — Компьютер не потребовал ввод пароля, я подключился к сессии Ёжика, и перед глазами возникла его рабочая область.

В ней светило солнце и шел виртуальный дождь. Капли разбивались о каменную кладку, журчала вода, сбегая по узкой извилистой улочке. Двухэтажные домики, словно выбравшиеся из забытого средневековья, прижимались друг к другу и создавали уютный замкнутый мир. В деревянных кадках цвели азалии. На ветру поскрипывали металлические вывески. Наверное, здесь, под двумя кренделями, у Ежи живет булочник. Он печет вкусное сдобное тесто с изюмом, видно, как из трубы над его домом поднимается дым. Под висящим жестяным стулом живет столяр, дальше, где вывеска с молотом и наковальней — кузнец. Ежи завел виртуальных персонажей. Создал замкнутый мир и населил его куклами.

Посреди рабочей области в воздухе висело оставленное Ежи сообщение: «Я ВЕРНУСЬ».

Из дома булочника выбрался толстый белый кот и замер под карнизом, недовольно рассматривая стекающие струйки.

— Куда ушел твой хозяин, а? Говори, усатый и пушистый, зачем ты его отпустил?

Котяра уставился на меня глазами разного цвета — зеленым и голубым. Тяжелая дождевая капля ударила его по носу, кот чихнул и принялся умываться лапой.

— Не знаешь? Ну, и не надо. Сейчас мы его сами найдем.

Открыть активное подключение. Просмотр логов.

12:03:35 пользователь Yegi начало сессии.

12:05:10 загрузка программы «BHRet». Источник 1000.567.576 SH

12:06:11 присоединение «BHRet» к виртуалу пользователя Yegi

12:10:34 запуск игры «Хвергельмир». Внимание. Игра не проверена и возможно находится в пространстве Чендлера. Подключение может нанести непоправимый вред вашему здоровью. Подтверждаете ли вы вход?

Ёжик подтвердил.

Что же за программу ты подключил к своему виртуалу? SH — это пространство Чендлера. Я просканировал найденный адрес, но он оказался пуст — там хранились данные для одноразовой загрузки. Ёжик где-то обнаружил на них ссылку и скачал то, что там хранилось. После чего подключился к игре, почти не раздумывая, словно заранее всё для себя решил.

«Я вернусь». Эх, мальчишка… Оттуда редко кто может вернуться сам.

Я попытался подсоединиться к игре, но канал оказался заблокирован — служба безопасности перекрыла возникшую лазейку.

Тогда я вошел в виртлайф своего города. Макет площади Согласия пестрел объявлениями и новостными каналами. Вспыхивали сообщения групповой рассылки. Я тут же получил личное уведомление:

«From Maniak to Lambert: Игорь ты читаешь мой месседж? Игорь, это Маньяк. Что делать с акциями „Транснефти“?»

Я нажал «Delete», включился в групповую рассылку и мысленно набрал сообщение: «Ламберт вызывает Джонни. Надо срочно встретиться». Отправил в сеть и принялся ждать ответ. В ленте групповой рассылки бежали сообщения.

«Люди! Я сдал сопромат! Свобода! Леха».

«Продаю детскую коляску».

«Ламберт, что делать с акциями? Отзовись».

«Горячее предложение массажного салона».

Несколько голубей подлетели к моему виртуалу и принялись водить вокруг хоровод — программисты-шутники постарались. А вот и появился нужный мне ответ.

«Джонни получил сообщение Ламберта».

Я улыбнулся и подошел к фонтану в центре площади. На сей раз дизайнеры местного виртлайфа запустили в него золотых рыбок. В отличие от реала вода в фонтане была чистой и пахла свежестью, а не хлором. Несколько пар с детьми любовались рыбками. Стоящий на каменном бордюре ребенок, поддерживаемый матерью, бросал в воду хлебные крошки. Девушка с волосами цвета радуги с интересом наблюдала за этим процессом, опустив подбородок на сложенные руки. Увидев меня она улыбнулась и помахала рукой.

— Джонни? — неуверенно спросил я.

Ее виртуалу на вид лет пятнадцать, не больше. Одета в джинсовые шорты и черную футболку с голубым солнцем, от которого расходятся синие протуберанцы. Девушка подхватила меня под руку и потащила к ближайшей скамье.

— Кто же еще? Кыш-кыш! — Джонни разогнала голубей со скамьи. — Не всегда же приходить к ретурнеру в маске Анонимуса?

И вправду. Ведь под виртуалом радужного цвета мог скрываться кто угодно. Если Джонни — это вообще один человек. Я мог бы проследить подключение его виртуала, но никогда этого не делал.

— Что за программа «BHRet»? — спросил я.

Улыбка не сошла с лица Джонни, но стала неестественной.

— Очень интересный вопрос, — сказала Джонни. — Задам ответный. Что ты слышал о Черном Хакере?

Я пожал плечами.

— Городская легенда. Часть современного фольклора. Его не существует.

— Джонни тоже не существует. Но ты с кем-то разговариваешь.

— Ближе к делу, что за программа?

Начало появляться раздражение. Я перечислял Джонни достаточно средств, чтобы тот давал ясную информацию, когда она мне необходима.

Джонни стремительно нагнулась, схватила голубя и посадила к себе на колени. Сизарь не думал вырываться, видимо, такое поведение не было заложено в его программе, он лишь пялился на нас удивленным взглядом.

— Говорят, он мог проникать в любую игру и возвращаться, когда захочет. — Джонни погладила голубя по голове, задержав руку на его шее, словно раздумывая, а не скрутить ли ее? — Мог обходить любую защиту. Ходят слухи, что Черный Хакер обладал возможностью записывать накопленные виртуалом игровые умения в мозг человека. Обратная связь.

— Бред, — сказал я.

Джонни неожиданно подбросила голубя, и он улетел, громко хлопая крыльями.

— Так говорят. Возможно, он даже написал программу для этого. Все ее ищут. «BHRet» — Black Hacker Return, мне кажется, название расшифровывается именно так. Кому-то улыбнулась удача?

— Или скорчила гримасу, — вздохнул я. — Второй вопрос: мне нужно проникнуть в игру «Хвергельмир».

— Жаль, что это может оказаться нашей последней встречей, — сказала Джонни.

— Почему? — удивился я.

— Ты знаешь, что такое режим «хардкор»?

— Просвети. — Хотя я знал.