Сид и император (СИ)

Пока охрана сличала документы с пропускными списками, я огляделась вокруг. В этом месте я еще не бывала… Поистине монументальное строение, которое не стали переделывать в угоду модным тенденциям, напоминало замок саксов из Ондерйодиск, откуда, собственно, и вел свой род первый Герцог Ламары.

Стены были сложены из разных по величине камней, доставленных с побережья, поскольку в голой степи вокруг Врат не было подходящего материала. Замок вздымался ввысь на три этажа, а на угловых башнях реяли флаги Ламары.

Помню, как аптекарь, у которого я раньше работала, рассказывал, что сначала был построен замок и форт с крепостными стенами, а потом город разросся до нынешнего состояния, и появилась вторая крепостная стена вокруг дворцового комплекса, а затем и третья, окружающая весь город.

Снег вокруг здания был расчищен, и растительности поблизости тоже не было, так что все хорошо просматривалось для охраны. Да… я хорошо понимаю Герцогиню и наместника, которые решили разместить здесь двор для пущей безопасности.

* * *

Нас с гонцом оформили и пропустили, и меня спешно проводили на второй этаж, где размещались апартаменты роженицы.

В этой хорошо согретой комнате, обитой золотистыми шелками с гербами Ламары, стояла большая кровать с откинутым в сторону золотистым бархатным балдахином.

В углу уютно потрескивал камин, служащий, скорее, для удобства, чем для обогрева, поскольку под потолком проходили такие же греющие ниши. Мне сразу стало так жарко, что я поспешно расстегнула плащ и размотала шарф.

Свет был приглушен, чтобы не беспокоить роженицу, а у кровати дежурил благообразный седой мужчина с короткой окладистой бородой и добрыми внимательными глазами, одетый в синюю накидку со знаками различия целителя.

В углу на пуфике подремывала скромно одетая, в ночном чепце женщина средних лет, очевидно, камеристка Амелии, которая встрепенулась при моем появлении.

— Доброй ночи, любезный господин. Я Твигги из Рэнса, прибыла по запросу канцелярии Герцогини, — представилась я, подчеркнув, что это не было приказом, чтобы мое положение не было превратно истолковано.

С тех пор, как я стала гражданкой Империи, я оценила преимущества, который давал мой статус. Я не хотела, чтобы этот человек отдавал мне приказы, как своей подчиненной. Мне нужно было действовать независимо и таким образом избежать ошибок.

Я отлично понимала, что нахожусь на «чужой территории», но это не повод пренебрегать своим долгом перед пациентом и не место для отстаивания личных и профессиональных амбиций.

— Приветствую вас. Я Шимус, придворный целитель и личный медикус наследницы Ламары, — в свою очередь представился он. — Мне уже сообщили о вашем прибытии.

При этих словах он неодобрительно поморщился, а борода и усы не скрыли, как он поджал губы.

— Надеюсь, моя помощь не потребуется. Но, раз уж я тут, можно мне осмотреть наследницу? — спросила я, не обращая внимания на его недовольство.

Я правда была рада, что здесь настоящий Целитель. С тех пор, как я утратила дар, меня терзал страх по незнанию потерять жизнь пациента.

— Конечно. Вы можете осмотреть госпожу Амелию, — ответил Шимус и отошел в сторону, чтобы пропустить меня.

Я подошла к роженице, которая лежала, прикрыв глаза, и совсем не обращала внимание на происходящее вокруг. Лицо ее было бледным, почти как простыни, на которых она лежала.

Ее тяжелый живот приподнимал покрывало, но даже так было видно, что дыхание у нее поверхностное и частое, как у некрупного животного вроде зайца или мыши. Не может быть, чтобы это была агония…

Встав на колени рядом с больной, я нащупала ее руку, выпростала из-под одеяла и стала слушать пульс. Здесь и сейчас, лишенная своего дара, я вынуждена была применять навыки медикуса.

Это был типичный «пульс беременной», но крайне слабый, и в то же время частый. Амелия никак не прореагировала на мое появление и осмотр, и я спросила целителя:

— Давно она в таком состоянии? Почему она не реагирует на окружающее?

— Уже пару дней. Но это ее первые роды, так что причин для беспокойства нет. Воды еще не отошли. Она приняла успокоительное, чтобы заснуть, и лекарство будет действовать до утра, — ответил Шимус.

Все более странно… Если все так хорошо, почему же меня вызвали в замок?

Я откинула покрывало и сквозь тонкую сорочку ощупала живот больной. Матка казалась напряженной, но что внутри, я в точности не знала. Это напоминало симптомы отслоения плаценты.

— Схватки были? Может быть, небольшие кровотечения? — продолжила я опрос.

— Были ложные схватки примерно седмицу назад, но никаких кровотечений. Странно, что вы спрашиваете. Вы ведь целитель? Или я чего-то не понимаю? — нахмурился господин Шимус и скептически посмотрел на меня.

Я заметила, что камеристка Амелии, которая тоже пристально наблюдала за осмотром, что-то хотела сказать, но осеклась.

— Госпожа, вы хотели что-то мне сказать? — спросила я ее.

— Морвен из Ламары, — коротко, но почтительно кивнула она мне. — Во время схваток, о которых говорил господин целитель, было немного темной крови.

— Ясно…

Мне действительно становилось ясно, что с Амелией. Только было неясно, почему же медлит целитель.

— Господин, а какие лекарства и эликсиры в последнее время получала наследница? Можно мне ознакомиться со списком? — попросила я его.

Мне нужно было исключить прочие причины, прежде чем поставить диагноз. Силы! Как это раздражает: не знать ничего достоверно, а только строить догадки на основе симптомов и косвенных признаков. Неужели так себя чувствуют обычные медикусы? Теперь я в полной мере ощутила это на своей шкуре.

Целитель неохотно протянул мне сшитые в тетрадь листы бумаги для заметок, где аккуратным почерком, с датами и дозировкой перечислялись лекарства, которые принимала наследница.

Я бегло просматривала, как вдруг взгляд зацепился за одно название. Я перелистала записи за последний месяц, снова и снова встречая это назначение. А в последних записях встретила еще кое-что.

— Волчеягодник? Но, Силы, зачем?! — воскликнула я в неописуемом шоке. — И солодка.

— Что вас так удивляет? Это обычное средство от отеков, — ответил Шимус. — А солодка используется от утренней тошноты.

Я просто не находила слов, которыми могла бы назвать этого коновала с дипломом Целителя.

— Вы… болван, господин Шимус, — наконец выдавила я. — Разве вы не знали, что волчеягодник постепенно накапливается, и его нельзя давать так долго и в таких количествах? А солодка только усиливает действие. А вместе они вызывают сокращение матки. В Хине куртизанки часто используют это средство, чтобы прервать нежеланную беременность, — сказала я.

Лично я бы назначила отвар можжевеловых ягод и толокнянку, и то с осторожностью.

— Что… что вы говорите? — опешил Шимус, но быстро взял себя в руки. — Не может быть! Схватки быстро прекратились, а лекарство она и дальше продолжала принимать.

— Все потому, что началось отделение последа. Вот! — я схватила руку целителя и приложила к животу больной. — Разве вы не чувствуете напряжение? Там собралась кровь, матка напряглась и перестала сокращаться. Схваток не будет. Если не принять меры, то и госпожа, и ребенок умрут. А что делаете вы?

— Но позвольте! Я осуществляю энергетическую подпитку и даю лекарства, пока она сама не родит. Госпожа молода, здорова и способна сама справиться с этим. Женщины рожают детей испокон веков.

— Ну же! Проведите подробную диагностику! — требовала я.

Взгляд целителя стал отстраненным, когда он прислушивался к тому, что происходит в глубине тела пациентки. Наконец, он поднял глаза на меня, и выглядел он по-настоящему потрясенным.

— Вы были правы. И что теперь? — растерянно спросил он.

— Вы меня спрашиваете?

«Силы! За что мне все это?» Вот к чему приводит однобокая позиция Целителя. Об этом уже предупреждал Септимо, когда призывал студентов учиться искусству медикуса.

Если полностью полагаться на силы исцеления, в таких ситуациях становишься слепым и беспомощным. К тому же, с беременными пациентками Силу нужно применять крайне осторожно, и, очевидно, целитель это понимал.

— Господин целитель, я сейчас поставлю иглы, чтобы замедлить больной сердцебиение и облегчить дыхание. Тогда и ребенку тоже станет легче, — сказала я. — Завтра, когда окончится действие успокоительного, можно попробовать ускорить роды. Во время родов откроется сильное кровотечение, но, надеюсь, мы его без труда остановим.

Я попросила камеристку принести воды, вымыла руки и достала тонкие, не толще волоса, иглы, аккуратно пришпиленные к чистому куску ткани.

«Как хорошо, что она спит». Обычно пациенты из Империи, незнакомые с этим видом лечения, нервничают или отказываются от помощи. Выбрав точки, я поставила иглы, время от времени их подкручивая.

Чуть позже я проверила пульс у Амелии, убедилась, что ее состояние улучшается, извлекла иглы и попросила камеристку присмотреть за ее госпожой.

Шимус, который в начале воспринимал меня скептически, теперь явно стал мне больше доверять. Думаю, я спасла не только его карьеру, но и жизнь. Вернее, скоро спасу, как и две жизни. Я очень надеялась на это.

Что ж… надо было дожить до утра.

* * *

Как интересно складывается жизнь! Я довольно часто применяла иглы в своей практике, особенно в Рэнсе. Тот самый первый встреченный мною сид, которого я вылечила, тоже был исцелен не только благодаря моей Силе, но и иглами.

Если бы не господин Ли и его обучение… Надо было устроить ему ритуал поминовения, но я не знала, где здесь можно купить хинских бумажных денег для поминального возжигания. В Ламаре было не так уж много выходцев из мира Хины.

И… кое-кто еще нуждался в том же самом. Но я не хотела провожать его, как мертвеца. Я только хотела, чтобы он жил. Жил, несмотря ни на что.

Все варианты, которые я обдумывала… Даже если он никогда не встретит меня, даже если эта реальность перестанет существовать и Ламара падет. Я хотела, чтобы он был жив.

* * *

Мне выделили небольшую комнатушку рядом с покоями наследницы. Подозреваю, что это была комната прислуги или той самой камеристки.

Я не замедлила воспользоваться представившейся возможностью и, не раздеваясь, а только сбросив туфли, прилегла на кровать и забылась тревожным сном до утра.

Мне снилось, что я на вершине мира, там, где небо встречается с землей. Облака стелились так низко, что почти касались травы.

Я сидела, прислонившись спиной к корням гигантского дерева. Сверху упала тяжелая капля, и я подняла лицо наверх. Гигантский ствол, покрытый корявой и потрескавшейся корой и поросший множеством лиан и вьющихся растений, вздымался к небесам, а крона скрывалась где-то в облаках. Сверху свешивалась пара ветвей, усеянных красными плодами.

Рот мой вдруг наполнился слюной, и я, как ребенок, протянула руку наверх, хотя знала, что не дотянусь. Но дерево, как живое, в ответ на мою безмолвную просьбу опустило вниз ветви, усыпанные спелыми яблоками.

Я сорвала один из плодов и впилась в сладкую мякоть. Кожица треснула, и сладкий сок побежал у меня по подбородку. Никогда и нигде я не ела ничего более вкусного.

— Спасибо, — поблагодарила я дерево, которое было так любезно, что уронило на землю у моих ног еще одно яблоко. Я подняла его и вытерла от грязи о подол платья.

Что это? Где я? Я встала и огляделась вокруг. Вдруг я услышала топот копыт и звук охотничьего рога.

Из тумана, пронизанного золотыми лучами солнца, прямо передо мной выскочил огромный кабан. Его налитые кровью глазки смотрели угрожающе, влажный пятачок подергивался, а густая черная щетина лесного жителя топорщилась во все стороны.

Животное было настолько крупным, что его морда находилась на уровне моего лица. Торчащие вперед клыки секача были угрожающе направлены в мою сторону… Даже на расстоянии в несколько футов я чувствовала исходящий от зверя запах. Я испуганно выдохнула.

Неожиданно в воздухе просвистела стрела и воткнулась прямо под холку кабана. Зверь сделал еще пару шагов и, обдав меня тяжелым дыханием, упал к моим ногам, испуская дух. Его тяжелая голова лежала около у моих ступней.

Из тумана показался мужчина в сопровождении двух крупных охотничьих собак, похожих на волкодавов, которых выращивают овцеводы.

— Я вовремя. Этот вепрь любит человечину, — рассмеялся охотник, просовывая руку под тетиву и закидывая лук на плечо.

Я разглядывала мужчину, и он казался мне смутно знакомым. Быть может, в его внешности мне почудился некий собирательный образ перворожденного? Признаки высоких рас налицо.

Высокий, статный, с длинными светлыми волосами, заплетенными для удобства в косу, и одетый в серо-зеленый костюм следопыта, он был похож одновременно на ильва, и на сида. Уши его, впрочем, были обычной формы, а кожа не сияла.

Казалось, у него не одно, а множество лиц. Почему-то я никак не могла запомнить черты его лица: как только я отводила взгляд, они тут же стирались из памяти.

— Приветствую вас. Кто вы, господин? — спросила я и на всякий случай поклонилась.

Представляться я не стала, а он не спрашивал. Кто знает, что это за человек. Да и человек ли? В этом странном месте, как подсказывал мне внутренний голос, не было места для простых смертных. В таком случае, что здесь делаю я?

— Ты знаешь, кто я, — ответил он и снова улыбнулся, как старой знакомой. — Угостишь меня?

У меня ничего не было, кроме еще одного яблока, и я молча протянула его охотнику. Он забрал спелый плод, не коснувшись моей руки. Крепкие зубы со слегка заостренными, как у хищника, клыками с хрустом вгрызались в сладкую мякоть. Закончив, мужчина бросил огрызок, который тут же пустил зеленые ростки на земле, покрытой прелыми листьями. Молодое деревце стремительно росло, покрываясь почками, распускающимися липкими листочками и новыми побегами. Я коснулась одного из них и вопросительно взглянула на мужчину.

— Конец — и вновь начало, — ответил он на мой невысказанный вопрос.

Потом охотник наклонился над тушей мертвого животного и начал умело разделывать ее, почти не пачкаясь в крови. Над еще теплыми внутренностями вепря валил пар. Охотник вырезал сердце кабана и повернулся ко мне с добычей.

— Ешь!

Он протягивал сочащееся кровью сердце прямо к моему лицу. Я в нерешительности медлила, не касаясь этого странного трофея.

— Ешь, иначе он больше не возродится, — уже более жестко приказал охотник.

Я его послушалась. Осторожно, с опаской коснулась губами еще теплой кровавой плоти, сглотнула, ощутив медный солоноватый привкус, и проснулась.

* * *

Пробуждение оставило металлический привкус во рту, бурые капли на одежде, а также мусор и веточки в постели. Очевидно, я путешествовала во сне и принесла часть этого сна с собой в реальный мир.

Я благоговейно смотрела на все еще зажатый в руке огрызок от первого яблока, в котором осталась пара зернышек. С тем деревом, что я видела, не мог сравниться ни один ильвийский мэллорн. Может быть, это было то самое, легендарное первое Древо, которое незримо пронизывало все существующие миры Тропы?

В любом случае, эти семена следовало сохранить на будущее, не зря же я принесла их с собой. Вокруг семечек я отчетливо видела сияние Силы.

«Что?!!»

Неужели… Я не верила своим глазам. Похоже, я снова обрела магическое зрение и вернула утраченную Силу.

Глава 3

Такое же свечение я видела вокруг собственной руки. И — еще более невероятная картина! — браслет Рейвена, который я носила, не снимая. Если до этого я просто подспудно ощущала его силу, то теперь убедилась, что это не просто старинная поделка, а мощный артефакт.

Когда я перешла на внутреннее зрение, то увидела сияющий ареол вокруг браслета и множество незримых нитей, которые тянулись к нему словно из пустоты… или из междумирья? Я на пробу коснулась одной из нитей, и почувствовала ответ, который мои уши интерпретировали как звон струны. Как и в случае с «бездонной» сумкой, мои органы чувств сами выбрали, как именно воспринимать этот объект Силы.

Коснувшись сразу нескольких «струн» перебором, я извлекла довольно приятный для моего магического «слуха» аккорд. Может быть, именно это ученые древности называли музыкой сфер? Был ли в этом какой-либо смысл, не знаю.

«Ну и ну!»