Остров доктора Моро (пер. Быкова)

— Во всякомъ случаѣ…- снова началъ я.

— Это простая случайность, увѣряю васъ! — прервалъ онъ меня. — Какъ и все, что происходитъ въ жизни человѣка. Одни глупцы не видятъ этого. Почему, напримѣръ, я, оторванный отъ цивилизаціи, нахожусь здѣсь, вмѣсто того, чтобы жить счастливымъ человѣкомъ и наслаждаться всѣми прелестями Лондона? Просто потому, что одиннадцать лѣтъ тому назадъ въ одну темную ночь я позабылся всего на десять минутъ!

Онъ замолчалъ.

— Неужели? — спросилъ я.

— Дѣйствительно такъ!

Снова наступило молчаніе. Вдругъ онъ засмѣялся.

— Въ этой звѣздной ночи есть что-то такое, что развязываетъ языкъ. Я знаю хорошо, что это глупо, а между тѣмъ, мнѣ кажется, я не прочь разсказать вамъ…

— Что бы вы мнѣ ни сказали, вы можете разсчитывать на мою скромность…

Онъ собирался уже начать, но вдругъ съ видомъ сомнѣнія покачалъ головой.

— Не говорите ничего, — продолжалъ я, — я не любопытенъ. Къ тому-же будетъ лучше затаить свою тайну въ себѣ. Удостаивая меня своимъ довѣріемъ, вы не почувствуете ни малѣйшаго облегченія. Не правду-ли я говорю?

Онъ пробормоталъ нѣсколько непонятныхъ словъ. Мнѣ казалось, что я засталъ его врасплохъ, принудивъ къ откровенности, по правдѣ же сказать, мнѣ вовсе не было любопытно знать, что завело его, врача, въ такую даль отъ Лондона. Поэтому я пожалъ плечами и удалился.

У кормы надъ бортомъ тихо наклонялась темная фигура, пристально слѣдя за волнами. Это былъ странный слуга Монгомери. При моемъ приближеніи онъ бросилъ на меня быстрый взглядъ, а затѣмъ снова принялся за созерцаніе. Подобное обстоятельство покажется вамъ, безъ сомнѣнія, незначительнымъ, однако, оно меня сильно взволновало. Единственнымъ источникомъ свѣта около насъ служилъ фонарь у буссоли. При поворотѣ страннаго существа отъ мрака палубы къ свѣту фонаря, не смотря на его быстроту, я замѣтилъ, что смотрѣвшіе на меня глаза сверкали какимъ-то зеленоватымъ свѣтомъ.

Въ то время я еще не зналъ, что въ глазахъ людей нерѣдко встрѣчается красноватый отблескъ, этотъ же зеленый отблескъ казался мнѣ совершенно нечеловѣческимъ. Черное лицо со своими огненными глазами разстроило всѣ мои мысли и чувства и на мгновеніе воскресило въ памяти всѣ забытые страхи дѣтства.

Такое состояніе прошло такъ-же быстро, какъ и явилось. Послѣ этого я ничего уже не различалъ, кромѣ странной темной фигуры, наклонившейся надъ перилами; послышался голосъ Монгомери:

— Я думаю, что можно отправиться въ каюты, — проговорилъ онъ, — если вамъ угодно!

Я что-то ему отвѣтилъ, и мы спустились. Передъ дверью моей каюты онъ пожелалъ спокойной ночи.

Очень непріятныя сновидѣнія тревожили мой сонъ. Луна взошла поздно. Въ каюту попадалъ ея блѣдный и фантастическій лучъ, рисовавшій на стѣнахъ таинственныя тѣни. Затѣмъ собаки, пробудившись, подняли лай и ворчаніе, такъ что мой сонъ былъ обезпокоенъ кошмаромъ, и я могъ дѣйствительно уснуть только на разсвѣтѣ.

III

Прибытіе на островъ

Раннимъ утромъ — это было на второй день возвращенія моего къ жизни и на четвертый со дня принятія меня на судно — я проснулся среди страшныхъ сновидѣній, — какъ будто бы грохота пушекъ и завываній толпы народа и услышалъ прямо надъ головой хриплые голоса. Я протеръ глаза, прислушиваясь къ этимъ звукамъ, и спрашивалъ себя, гдѣ я и что со мной? Затѣмъ послышался топотъ босыхъ ногъ, толчки отъ передвиженія тяжелыхъ предметовъ, сильный трескъ и бряцаніе цѣпей. Слышенъ былъ шумъ волнъ, бьющихся о шкуну, и валъ съ зеленовато-желтой пѣной, разбившись о маленькій круглый полупортикъ, сбѣгалъ съ него ручейкомъ. Я поспѣшно одѣлся и вышелъ на палубу. Подойдя къ люку, я замѣтилъ на фонѣ розоваго неба, — такъ какъ восходило солнце, — широкую спину и рыжую голову капитана и надъ нимъ клѣтку съ пумою, качающуюся на блокѣ, укрѣпленномъ на гикъ-фокѣ. Бѣдное животное казалось ужасно испуганнымъ и съежилось въ глубинѣ своей маленькой клѣтки.

— За бортъ, за бортъ всю эту гадость! — кричалъ капитанъ. — Корабль теперь очистится, ей Богу, онъ вскорѣ станетъ чистымъ!

Онъ заграждалъ мнѣ дорогу, такъ что для прохода на палубу мнѣ пришлось коснуться рукою до его плеча. Онъ рѣзко повернулся и отступилъ нѣсколько назадъ, чтобы лучше разглядѣть меня. Онъ все еще былъ пьянъ; замѣтить это не представляло никакой трудности.

— Кто это, кто это? — произнесъ онъ съ глуповатымъ видомъ.

Въ его глазахъ мелькнулъ какой-то огонекъ.

— А… это мистеръ… мистеръ…

— Прендикъ! — подсказалъ я ему.

— Къ чорту съ Прендикомъ! — вскричалъ онъ. — Непрошенный защитникъ — вотъ ваше имя. Мистеръ «непрошенный защитникъ»!

Не стоило труда отвѣчать на эту грубость, и, конечно, я не сталъ дожидаться дальнѣйшихъ шутокъ на мой счетъ. Онъ протянулъ руку по направленію къ шкафуту, около котораго Монгомери бесѣдовалъ съ какимъ-то человѣкомъ высокаго роста, съ сѣдыми волосами, одѣтымъ въ голубую и грязную фланелевую куртку и, безъ сомнѣнія, только что явившимся на суднѣ.

— Туда, туда его, господина «непрошеннаго защитника»! — рычалъ капитанъ.

Монгомери и его собесѣдникъ, услыша крика капитана, обернулись.

— Что вы хотите сказать? — спросилъ я.

— Туда господина «непрошеннаго защитника», вотъ что я хочу сказать. Долой съ корабля мистера! И живо! На кораблѣ все чистится и прибирается! Къ счастью, для моей шкуны, она разгружается, и вы, вы также убирайтесь прочь!

Въ остолбенѣніи смотрѣлъ я на него. Затѣмъ мнѣ пришла въ голову мысль, что это наилучшій исходъ изъ моего положенія. Перспектива совершить плаваніе единственнымъ пассажиромъ въ обществѣ такого вспыльчиваго грубіяна не представлялась заманчивой. Я повернулся къ Монгомери.

— Мы не можемъ принять васъ! — сухо отвѣчалъ его собесѣдникъ.

— Вы не можете меня принять? — въ смущеніи повторилъ я.

Вся фигура этого человѣка дышала такою рѣшимостью я выражала такую сильную волю, какой мнѣ никогда не приходилось встрѣчать.

— Повторите-же! — началъ я, обращаясь къ капитану.

— Долой съ корабля! — отвѣтилъ пьяница. — Мой корабль не для звѣрей и тѣмъ болѣе не для людей, которые хуже звѣрей. Вы должны убираться съ моего судна, мистеръ. Если они не желаютъ принять васъ, то вы будете предоставлены волѣ вѣтра и теченію. Но какъ-бы ни было, вы пристанете къ берегу вмѣстѣ съ вашими друзьями. Меня не увидятъ болѣе на этомъ проклятомъ островѣ. Аминь. Я все сказалъ!

— Монгомери… — умолялъ я.

Скрививъ свою нижнюю губу, онъ кивнулъ головою по направленію къ высокому старику, давая мнѣ понять, что мое спасеніе въ его власти,

— Погодите! Я сейчасъ поговорю за васъ! — проговорилъ капитанъ.

Тогда начался между ними тремя любопытный споръ. Я обращался поперемѣнно ко всѣмъ троимъ, сначала къ сѣдовласому старику, прося его позволенія пристать къ берегу, затѣмъ къ пьяному капитану, съ просьбою оставить меня на кораблѣ, и даже къ самимъ матросамъ. Монгомери не раскрывалъ рта и довольствовался однимъ киваніемъ головы.

— Я вамъ говорю, что вы уберетесь съ корабля долой! Къ чорту законъ! Я здѣсь хозяинъ! — повторялъ безпрестанно капитанъ.

Наконецъ, во время начавшейся сильнѣйшей брани, я вдругъ остановился и удалился на корму, не зная, что предпринять.

Между тѣмъ экипажъ съ быстротою приступилъ къ выгрузкѣ ящиковъ, клѣтокъ и звѣрей. Широкая люгерная шлюпка была привязана къ шкоту шкуны, и въ нее спускали странный звѣринецъ. Мнѣ не видны были люди, принимавшіе ящики, такъ какъ корпусъ шлюпки былъ скрытъ отъ меня нашимъ судномъ.

Ни Монгомери, ни его собесѣдникъ не обращали ни малѣйшаго вниманія на меня; они были сильно заняты, помогая и распоряжаясь матросами, выгружавшими ихъ багажъ. Капитанъ также вмѣшивался, но очень неловко. У меня въ мысляхъ являлись одни за другимъ самыя безразсудныя отчаянныя намѣренія. Разъ или два, въ ожиданіи рѣшенія своей судьбы, я не могъ удержаться отъ смѣха надъ своей несчастной нерѣшительностью. Я не могъ придти ни къ какому рѣшенію, что дѣлало меня еще болѣе несчастнымъ. Голодъ и потеря извѣстнаго количества крови способны лишить человѣка всякаго мужества. У меня не хватало необходимыхъ силъ, чтобы противостать капитану, желавшему меня выгнать, ни чтобы навязать себя Монгомери и его товарищу, Совершенно безучастно ждалъ я рѣшенія своей судьбы, а между тѣмъ переноска клади Монгомери въ шлюпку шла своимъ чередомъ, я же былъ забытъ.

Вскорѣ выгрузка была кончена. Затѣмъ меня, не оказавшаго ни малѣйшаго сопротивленія, дотащили до шкафута, и въ этотъ моментъ я увидѣлъ, какія странныя лица находились вмѣстѣ съ Монгомери въ шлюпкѣ. Однако, послѣдній не дожидаясь, быстро оттолкнулся отъ корабля. Между мною и ею образовалось широкое пространство зеленоватой воды, и я изо всѣхъ силъ откинулся назадъ, чтобы не полетѣть внизъ головою.

Люди, находившіеся въ шлюпкѣ, громко разсмѣялись, и слышенъ быхъ голосъ Монгомери, ругавшаго ихъ. Послѣ этого капитанъ, его помощникъ и одинъ изъ матросовъ привели меня къ кормѣ. Тамъ все еще стоялъ на буксирѣ челнокъ отъ судна «Dame Altière», до половины наполненный водою, въ немъ не было ни веселъ, ни провизіи. Я отказался туда сѣсть и растянулся. во всю длину на палубѣ. Въ концѣ концовъ, имъ удалось при помощи веревки — такъ какъ на кормѣ не было лѣстницы — спустить меня въ челнокъ и отвязать его.

Челнокъ медленно удалялся отъ шкуны.

Въ какомъ-то остолбенѣніи смотрѣлъ я, какъ весь экипажъ готовился къ отплытію, и какъ шкуна спокойно перемѣнила галсъ. Паруса затрепетали и надулись подъ напоромъ вѣтра. Я пристально глядѣлъ на судно, накренившееся въ мою сторону. Затѣмъ оно быстро исчезло изъ виду. Я не поворотилъ головы, чтобы слѣдить за нимъ глазами, такъ какъ вовсе не надѣялся на его возвращеніе. Усѣвшись на дно челнока, я въ какомъ-то оцѣпенѣніи созерцалъ тихое и пустынное море.

Итакъ, я снова находился въ отчаянномъ положеніи, предоставленный волѣ стихіи. Бросивъ взглядъ черезъ бортъ челнока, я замѣтилъ, что разстояніе между мною и шкуной постоянно увеличивалось, причемъ на ней около перилъ виднѣлась голова капитана, осыпавшаго меня насмѣшками. Обернувшись къ острову, я увидѣлъ шлюпку, также уменьшавшуюся, по мѣрѣ приближенія ея къ берегу.

Вдругъ мнѣ ясно представился весь ужасъ моего положенія. Но было никакой возможности достигнуть берега, если только теченіе не пригонитъ меня къ нему. Я еще не совсѣмъ оправился отъ лихорадки и недавняго голода и потому былъ близокъ къ обмороку; въ противномъ случаѣ, у меня было бы больше мужества. Вдругъ я принялся рыдать и плакать такъ, какъ мнѣ не случалось плакать съ самаго моего дѣтства. Слезы ручьемъ бѣжала изъ глазъ. Въ припадкѣ отчаянія я ударялъ кулаками по водѣ, наполнявшей дно челнока, и яростно билъ ногами по его борту. Громкимъ голосомъ молилъ я Провидѣніе послать мнѣ смерть. Я очень медленно подвигался къ востоку, приближаясь къ острову, и вскорѣ увидѣлъ шлюпку, перемѣнившую галсъ и направлявшуюся въ мою сторону. Она была сильно нагружена, и, когда подошла ближе, можно было различить широкія плечи и сѣдую голову товарища Монгомери, сидящаго на кормѣ среди собакъ и различныхъ ящиковъ. Онъ пристально смотрѣлъ на меня, не двигаясь и не говоря ни слова. Уродъ съ чернымъ лицомъ, скорчившись около клѣтки пумы на носу, также внимательно оглядывалъ меня своими дикими глазами. Кромѣ того, въ шлюпкѣ было еще трое людей — странныя существа, похожія на дикарей, на которыхъ яростно ворчали собаки. Монгомери правилъ рулемъ, подвелъ свое судно къ моему и, наклонившись, привязалъ носъ моего челнока къ кормѣ шлюпки. Итакъ, я былъ взятъ на буксиръ, потому что у нихъ не было для меня мѣста. Припадокъ отчаянія теперь совершенно прошелъ, и я довольно спокойно отвѣчалъ на обращеніе ко мнѣ Монгомери при приближеніи. Я сказалъ ему, что челнокъ заполненъ наполовину водою, и онъ передалъ мнѣ черпакъ. Въ моментъ, когда веревка, связывавшая оба судна, натянулась, я опрокинулся назадъ, но затѣмъ энергично принялся выкачивать воду изъ своего челнока, что заняло порядочное время. Мое суденышко было въ полной исправности, и только вода наполняла его до борта; когда вода была удалена, у меня оказалось, наконецъ, свободное время для наблюденія надъ экипажемъ шлюпки.

Человѣкъ съ сѣдыми волосами все еще продолжалъ внимательно разглядывать меня, но теперь, какъ мнѣ казалось, съ выраженіемъ какого-то смущенія. Когда наши взоры встрѣчались, онъ опускалъ голову и смотрѣлъ на собаку, лежавшую около его ногъ. Это былъ прекрасно сложенный человѣкъ съ красивымъ лбомъ и крупными чертами лица; подъ глазами были у него морщинки, часто появляющіяся съ лѣтами, а углы его большого рта свидѣтельствовали о сильной волѣ. Онъ болталъ съ Монгомери, но настолько тихо, что нельзя было разслышать. Послѣ него взоры мои обратились на трехъ людей экипажа. Это были удивительно странные матросы. Раньше я видѣлъ только ихъ фигуры, а теперь могъ различить и лица, на которыхъ было что-то такое, что внушало мнѣ неопредѣленное отвращеніе къ нимъ. Я продолжалъ внимательно разглядывать ихъ, однако, первое впечатлѣніе не изглаживалось, и мнѣ было непонятно, откуда оно истекало. Они казались мнѣ людьми со смуглымъ цвѣтомъ кожи, а всѣ ихъ члены до пальцевъ рукъ и ногъ включительно были спеленаты въ особый родъ тонкой матеріи сѣраго цвѣта. Никогда еще, даже на востокѣ, мнѣ не встрѣчались люди, столь искусно завернутые. На нихъ были также чалмы, изъ-подъ которыхъ они подсматривали за мной. Ихъ нижняя челюсть выдавалась впередъ; со своими длинными черными и гладкими волосами они, казалось мнѣ, сидя, превосходили ростомъ каждую изъ видѣнныхъ мною различныхъ человѣческихъ расъ. Эти матросы на голову превышали человѣка съ сѣдыми волосами, который ростомъ былъ почти шесть футовъ. Впослѣдствіи я замѣтилъ, что въ дѣйствительности ростомъ они были не выше меня, но верхняя часть ихъ туловища была ненормальной длины, нижнія же оконечности, начиная съ бедра, были коротки и страннымъ образомъ скрючены. Во всякомъ случаѣ, это былъ черезъ-чуръ непривлекательный экипажъ, и среди нихъ на носу выдѣлялось черное лицо человѣка со свѣтящимися въ темнотѣ глазами. Во время моего разсматриванія они встрѣчали мои взоры, и каждый изъ нихъ опускалъ голову, избѣгая прямого взгляда, не переставая исподтишка наблюдать за мной. Мнѣ представилось, что я, безъ сомнѣнія, имъ досаждаю, и потому обратилъ свое вниманіе на островъ, къ которому мы приближались. Берегъ былъ низкій и покрытъ густой растительностью, главнымъ образомъ, какими-то пальмами. Въ одномъ мѣстѣ тонкая струя бѣлаго дыма, извиваясь, высоко поднималась вверхъ и разсѣивалась въ воздухѣ. Въ данный моментъ мы входили въ широкую бухту, ограниченную съ каждой стороны низкимъ мысомъ. Морской берегъ состоялъ изъ сѣроватаго песка и представлялъ рѣзкую покатость, поднимавшуюся отъ шестидесяти до семидесяти футовъ надъ уровнемъ моря и поросшую деревьями и кустарниками. На половинѣ косогора находилось четырехугольное пространство, огражденное стѣнами, выстроенными — какъ я узналъ впослѣдствіи, — частью изъ коралловъ, частью изъ лавы и пемзы. Изъ-за ограды виднѣлись соломенныя крыши. Какой-то человѣкъ ждалъ насъ, стоя на берегу. Издали я, какъ будто, видѣлъ и другія странныя фигуры, скрывшіяся, по всей вѣроятности, при нашемъ приближеніи за кустарниками холмовъ, такъ какъ, подойдя ближе, я болѣе ничего не видѣлъ.

Ожидавшій насъ человѣкъ былъ средняго роста, съ лицомъ негра, съ широкимъ ртомъ, почти лишеннымъ губъ, съ чрезвычайно длинными и сухопарыми руками; у него были большія узкія ступни и дугою искривленныя ноги. Онъ смотрѣлъ на наше приближеніе, вытянувъ впередъ свою звѣроподобную голову. Подобно Монгомери и его компаньону, этотъ человѣкъ былъ одѣтъ въ блузу и брюки изъ синей саржи.

Когда приблизились наши суда, субъектъ этотъ принялся бѣгать взадъ и впередъ по берегу съ удивительнѣйшими кривляніями. По приказанію Монгомери, четверо людей шлюпки поднялись и, какъ-то неуклюже двигаясь, убрали паруса.

Монгомери искусною рукою, пользуясь приливомъ, направилъ шлюпку къ маленькой, узкой и довольно длинной бухтѣ, вырытой въ песчаномъ берегѣ для защиты судна отъ непогоды. Слышно было, какъ киль задѣвалъ дно; съ помощью черпака я помѣшалъ моему челноку разбить руль шлюпки и, отвязавшись, присталъ къ берегу. Трое закутанныхъ людей выпрыгнули изъ шлюпки и съ весьма неуклюжими движеніями принялись за ея выгрузку; къ нимъ на помощь присоединился человѣкъ, ожидавшій насъ на берегу.

Я былъ совершенно пораженъ курьезными движеніями ногъ трехъ закутанныхъ и забинтованныхъ матросовъ — эти движенія не были ни быстры, ни неловки, но страннымъ образомъ искажены, какъ будто бы всѣ ихъ суставы были выворочены. Собаки продолжали рваться съ цѣпей и ворчать на этихъ людей. На берегъ ихъ переправлялъ человѣкъ съ сѣдыми волосами. Трое существъ съ высокими бюстами обмѣнялись между собою странными гортанными звуками, и ожидавшій васъ на берегу человѣкъ съ жаромъ вступилъ съ ними въ разговоръ на незнакоъомъ для меня діалектѣ. Это происходило въ тотъ моментъ, когда они взялись за нѣсколько тюковъ, лежавшихъ на кормѣ шлюпки. Я гдѣ-то слышалъ нѣсколько подобныхъ звуковъ, но не могъ припомнить, въ какой именно странѣ. Сѣдой старикъ съ трудомъ удерживалъ возбужденныхъ собакъ, и среди шума ихъ лая слышно было, какъ онъ прикрикивалъ на нихъ. Монгомери, управлявшій шлюпкой, спрыгнулъ на землю и началъ распоряжаться выгрузкой. Мой долгій постъ и палящій зной настолько ослабяли меня, что я не въ состояніи былъ предложить имъ свою помощь. Вдругъ человѣкъ съ сѣдыми волосами, казалось, вспомнилъ о моемъ присутствіи и приблизился ко мнѣ.

— Вы производите впечатлѣніе человѣка, которому не удалось пообѣдать! — проговорилъ онъ.

Изъ-подъ густыхъ бровей сверкали маленькіе черные глаза.

— Извините меня, что я не подумалъ объ этомъ раньше… теперь вы нашъ гость, и намъ нужно позаботиться о вашихъ удобствахъ, хотя, какъ вы знаете, не мы пригласили васъ! — Быстрые его глаза смотрѣли мнѣ прямо въ лицо.

— Монгомери говорилъ мнѣ, г. Прендикъ, что вы человѣкъ ученый… и занимаетесь наукой. Могу ли я попросить васъ дать болѣе подробныя свѣдѣнія объ этомъ?

Я объяснилъ ему, что въ продолженіе нѣсколькихъ лѣтъ занимался въ Королевской Коллегіи Наукъ и произвелъ нѣсколько біологическихъ изслѣдованія подъ руководствомъ Гексли.

При этихъ словахъ онъ слегка поднялъ брови.

— Это мѣняетъ дѣло, господинъ Прендикъ, — сказалъ онъ съ легкимъ оттѣнкомъ уваженія въ голосѣ. — Случайно мы также естествоиспытатели, здѣсь находится біологическая станція… въ нѣкоторомъ родѣ!

Его глаза слѣдили за существами, одѣтыми въ бѣлое, которыя катили клѣтку съ пумой къ оградѣ.

— Мы біологи… По крайней мѣрѣ, Монгомери и я! — добавилъ онъ.

Затѣмъ, спустя минуту, онъ продолжалъ:

— Я не могу даже приблизительно сказать вамъ, когда вамъ удастся вырваться отсюда. Нашъ островъ находится внѣ обыкновеннаго пути кораблей. Мы ихъ видимъ не раньше какъ черезъ каждые 12–15 мѣсяцевъ!

Вдругъ онъ покинулъ меня, забрался на холмъ, обогналъ обозъ съ пумой и вошелъ въ отгороженное мѣсто. Двое другихъ людей остались съ Монгомери и стали нагружать на маленькую тачку кучу различныхъ предметовъ. Лама и клѣтки съ кроликами еще находились въ шлюпкѣ, въ ней же оставалась привязанная къ скамьѣ вторая свора собакъ. Тачка была нагружена, и трое людей принялись ее тянуть но направленію къ оградѣ, вслѣдъ за пумой. Вскорѣ Монгомери возвратился и протянулъ мнѣ руку.

— Что касается меня, я очень доволенъ. Этотъ капитанъ былъ сама непристойность. Онъ отравилъ бы вамъ жизнь!

— Вамъ я вторично обязанъ спасеніемъ своей жизни!

— Я тутъ не при чемъ. Вскорѣ вы увидите, что этотъ островъ — ужасное мѣсто, увѣряю васъ въ томъ. На вашемъ мѣстѣ я велъ бы себя и поступалъ бы осмотрительно. Онъ…

На этомъ онъ вдругъ остановился и перемѣнилъ разговоръ.

— Не поможете ли вы мнѣ выгрузить эти клѣтки? — спросилъ онъ меня.

Онъ страннымъ образомъ поступилъ съ кроликами. Я помогъ спустить на землю одну изъ клѣтокъ, это было довольно трудно, онъ же, открывъ дверцу и наклонивъ клѣтку, выпотрошилъ на землю все ея содержимое.

Кролики вывалились кучею, одинъ на другого. Монгомери забилъ въ ладоши, и двадцать этихъ звѣрьковъ прыжками быстро забрались на холмъ.

— Живите и размножайтесь, мои друзья, населяйте островъ. Въ послѣднее время мы немного нуждались въ мясѣ! — добавилъ Монгомери.

Въ то время, какъ я смотрѣлъ на убѣгающихъ кроликовъ, вернулся сѣдой старикъ съ бутылкой водки и сухарями въ рукахъ.

— Вотъ вамъ для времяпровожденія, Прендикъ! — произнесъ онъ гораздо болѣе дружелюбно, чѣмъ прежде.

Безъ всякой церемоніи я принялся уничтожать сухари, а старикъ помогъ Монгомери отпустить на волю еще двадцать кроликовъ. Однако, три большихъ наполненныхъ клѣтки были препровождены за ограду. Я не дотронулся до водки, такъ какъ вообще всегда воздерживался отъ употребленія спиртныхъ напитковъ.

IV

Остроконечное ухо

Все окружающее меня казалось мнѣ въ то время столь страннымъ, и мое положеніе было результатомъ сколькихъ неожиданныхъ приключеній, что я не различалъ ясно ненормальности каждаго предмета въ отдѣльности. Я послѣдовалъ за клѣткою съ ламою, направлявшейся къ оградѣ, и присоединился къ Монгомери, который просилъ меня не вступать въ огороженное каменной стѣной пространство. Тогда же я замѣтилъ, что пума въ клѣткѣ и куча другого багажа были сложены около входа въ ограду. При моемъ возвращеніи на берегъ выгрузка шлюпки оказалась оконченной, и сама она была вытащена на песокъ. Сѣдой старикъ подошелъ къ намъ и обратился къ Монгомери:

— Приходится теперь заняться нашимъ неожиданнымъ гостемъ. Что намъ дѣлать съ нимъ?

— У него значительныя научныя познанія! — отвѣчалъ Монгомери.

— Я сгораю отъ нетерпѣнія приступить къ работѣ надъ новымъ матеріаломъ! — проговорилъ старикъ, кивнувъ головою по направленію къ оградѣ, при этомъ глаза его вдругъ заблистали.

— Я охотно этому вѣрю! — возразилъ Монгомери почти шепотомъ.

— Мы не можемъ послать его туда, внизъ, и у насъ также нѣтъ времени, чтобы выстроить ему новую хижину. Тѣмъ болѣе мы не можемъ его сегодня же посвятить въ нашу тайну!

— Я въ вашихъ рукахъ! — сказалъ я.

У меня не было никакого представленія о томъ, что онъ подразумѣвалъ подъ словомъ «туда, внизъ».

— Я уже обо всемъ этомъ подумалъ, — отвѣтилъ Монгомери. — Моя комната снабжена наружною дверью…

— Это превосходно! — живо прервалъ старикъ. Мы всѣ втроемъ отправились къ оградѣ.

— Для меня непріятно такое скрытничанье, господинъ Прендикъ, но вы прибыли такъ неожиданно. Наше маленькое строеніе скрываетъ въ себѣ одну или двѣ тайны; можно вообразить, комната Синей Бороды, но въ дѣйствительности нѣтъ ничего ужаснаго… для здравомыслящаго человѣка. Въ данный же моментъ… такъ какъ мы васъ не знаемъ…

— Конечно, — прервалъ я его, — было бы глупо мнѣ обижаться на ваши предосторожности!

Большой его ротъ скривился въ слабую улыбку, и наклоненіемъ головы онъ поблагодарилъ меня. Это былъ одинъ изъ тѣхъ молчаливыхъ людей, которые, когда смѣются, заостряютъ углы рта.

Мы миновали главный входъ ограды. Главный входъ представлялъ плотно притворявшуюся толстую деревянную рѣшетку, окованную желѣзомъ; около него въ кучу была сложена вся кладь со шкуны. У угла ограды находилась маленькая дверца, которой я до сей минуты не примѣчалъ. Сѣдой старикъ вытащилъ изъ засаленнаго кармана своей синей куртки связку ключей, отомкнулъ дверь и вошелъ. Эти ключи и многосложные запоры чрезвычайно поразили меня. Я послѣдовалъ за нимъ и очутился въ маленькой комнаткѣ, убранной хотя просто, но съ нѣкоторымъ комфортомъ; ея внутренняя дверь, слегка пріоткрытая, выходила на мощенный дворъ. Монгомери быстро захлопнулъ ее. Въ самомъ темномъ углу комнаты былъ подвѣшенъ гамакъ; крошечное окно безъ стеколъ и съ желѣзной рѣшеткой пропускало дневной свѣтъ со стороны моря.

— Эта комнатка, — сказалъ мнѣ старикъ, — должна служить вашимъ жилищемъ, а внутренняя дверь, — добавилъ онъ, — во избѣжаніе непріятнаго злоключенія ее закроютъ — границей, которой не слѣдуетъ преступать!

Онъ обратилъ мое вниманіе на складное кресло, удобно стоявшее передъ окномъ, и на полку, около гамака, со старыми книгами;. среди этихъ послѣднихъ находилось много руководствъ по хирургіи и произведеній римскихъ и греческихъ классиковъ, которыя я лишь съ трудомъ могъ разбирать. Не желая во второй разъ открывать внутреннюю дверь, онъ вышелъ черезъ наружную.

— Мы обыкновенно здѣсь обѣдаемъ! — сообщилъ мнѣ Монгомери, затѣмъ, повидимому, у него явилось какое-то неожиданное сомнѣніе, и онъ бросился догонятъ своего товарища.

— Моро!.. — услышалъ я его зовъ, но не обратилъ вниманіе въ данную минуту на это слово. Немного спустя, при разсматриванія книгъ, оно снова пришло мнѣ на память: гдѣ я слышалъ уже это имя?

Я усѣлся передъ окномъ и принялся съ аппетитомъ доѣдать нѣсколько оставшихся у меня сухарей.

— Кто это такой былъ Моро? — вертѣлось въ моей головѣ.