Тайна Тёмного Оплота (СИ)

— Это ещё почему? — недоумённо уставилась на него я.

— Я изучил Уилфорта, как только мог, — начал издалека Брайан. — Собрал всю доступную информацию и по карьере, и по личной жизни. Так вот. У тебя тот же тип внешности, что и у его бывших любовниц. Если, конечно, сделать поправку на цвет волос. Поэтому есть неплохой шанс, что ты ему понравишься. И в этом случае охрана очень быстро станет держать тебя за свою.

Я медленно постукивала кулаком по столику. Потом поднялась на ноги, гневно сверкнув на Брайана взглядом. Рассердил он меня не на шутку.

— То есть сделать из меня убийцу тебе мало? Ты хочешь предварительно уложить меня к этому подонку в постель? Так сказать, в качестве благодарности за изукрашенную спину?

Брайан отчаянно покачал головой.

— Ты опять неправильно меня поняла. Разумеется, я не имел в виду ничего подобного. Честное слово, можно подумать, я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы предлагать что‑то в этом роде! О постели речи не идёт, — продолжил он, когда я вся‑таки соизволила сесть назад в кресло, дабы дослушать. — Но ведь достаточно самого минимального флирта. Даже не флирта, а так… — Он неопределённо повёл рукой. — Просто не отвергай его ухаживания. Держи себя строго, прохладно, но без окончательного и бесповоротного 'нет'. Ни к чему не обязывающая беседа, которую ты как уроженка Настрии вполне способна поддержать. Прогулка по саду. Один бокал нелюбимого тобой вина. И всё. В глазах слуг и охранников ты — женщина Уилфорта. Тебе становится доступно много большее, чем простому гостю. Ты даже можешь беспрепятственно пройти ночью в спальню к хозяину дворца. Никому и в голову не взбредёт тебя не пустить. И сам Уилфорт тоже будет с тобой гораздо менее бдителен, чем в обществе кого‑либо другого.

Всё это опять же звучало логично, но…

— Брайан, я не умею убивать. — Понимая, что 'не хочу' и 'не могу' аргументом для советника не является, я постаралась надавить на последний имевшийся в моём распоряжении рычаг. — Я понятия не имею, как это сделать. Скорее всего, у меня ничего не получится. А если вдруг получится, я сразу же попадусь. Это тебе не в сейф заглянуть. Уйти после такого у меня не выйдет.

— А вот об этом я как раз позабочусь, — заверил Брайан. — Детали мы сможем обсудить позднее, но пути отхода разработаны отличные. И необходимым навыкам тебя, разумеется, обучат. Конечно, мы не делаем из тебя наёмного убийцу. Но то, понадобится в этой конкретной ситуации, ты освоишь. Можешь быть уверена, никто не собирается отправлять тебя на это задание неподготовленной.

Я хотела вновь возразить, найти дополнительные доводы… Но чрезвычайно отчётливо поняла, что продолжение разговора не имеет смысла. Брайан, со своей стороны, решение принял. Мне оставалось только одно — ухватиться за единственную предоставленную им лазейку. Он прямым текстом сказал, что не станет меня принуждать.

— Хорошо, — медленно произнесла я, ощущая, как лежащий на душе камень становится всё тяжелее. — В Иллойю я поеду. И раздобуду для тебя все необходимые документы. Но устранить Уилфорта не обещаю. Посмотрим по обстоятельствам.

— Договорились.

Брайан согласился настолько легко, что я поняла: он уверен, что дело своё я сделаю. Или, во всяком случае, попытаюсь. А в чём была уверена я? Отстаивала право выбора? Или исключительно иллюзию выбора, поскольку мне так было легче? До последнего думать, будто я могу изменить правила игры и покинуть Иллойю, выполнив лишь первую часть задания?

Подготовку я, так или иначе, прошла. Для данного задания меня снабдили ядом и кинжалом — смотря какой подвернётся случай. Маром, специалист по холодному оружию, обучил меня азам работы с кинжалом. Понятное дело, никаких шансов победить в поединке на этом виде оружия у меня не было. Речь шла исключительно о том, чтобы вонзить кинжал во врага, когда он ничего подобного не подозревает. Но и эта задача не была тривиальной. Ведь если я не убью Уилфорта первым же ударом, мне конец. Вот этим мы и занимались. Маром использовал некий макет, сделанный так, чтобы кинжал погружался в него в точности как в человеческое тело. Сначала все эти упражнения казались мне дикими. Потом я, видимо, привыкла; во всяком случае, стала вонзать кинжал в куклу совершенно неэмоционально. Интересно, а дальше, когда речь зайдёт о живом человеке? Я точно так же ничего не буду чувствовать, погружая клинок в одну из зазубренных точек?

— Запомни, девочка: ты должна действовать очень аккуратно, — сказал Маром, когда наши занятия подошли к концу. — Если подсыпать яд, то так, чтобы никто не мог заметить. Если бить, то наверняка. И как можно быстрее уходить. Подробностей мне не сообщали, но я точно знаю, что Брайан приготовил для тебя отличный вариант отхода; буквально туз в рукаве. Он как следует позаботился о том, чтобы ты благополучно вернулась. Но на крайний случай помни и о капсуле.

Я криво ухмыльнулась. Ну да, у любого агента имелась маленькая, не привлекающая внимания капсула с быстродействующим ядом. Вот только я никогда не слышала, чтобы хоть один из наших ею воспользовался. И не собиралась этого делать сама.

— Мне неприятно об этом говорить, — хмурясь, продолжил Маром, — но предупредить я обязан. То, что делают дворцовые стражники с попадающими к ним тёмными, невозможно описать словами. А уж женщину они не пожалеют тем более. Так что о капсуле я напоминаю только в твоих интересах. Но, впрочем, не стоит на этом зацикливаться. Мой главный совет: не попадайся. Если что‑то сорвётся, уходи, не выполнив задания. Но не попади в лапы этих светлых зверей.

Час от часу не легче. Хотя, конечно, я и без того понимала, что в случае поимки по головке меня не погладят. И с жизнью придётся распроститься без всяких сомнений. Но отчего‑то концентрировалась на более раннем поводе для беспокойства — самом убийстве.

О пути отхода Брайан сообщил мне на следующей же нашей встрече.

— Вот. — Он положил передо мной план дворца. — Конечно, лучше всего уйти через главные ворота, как ни в чём не бывало, и лишь потом быстро исчезнуть, как ты уже умеешь. Но это сработает лишь в том случае, если уходить ты будешь днём, а с Уилфортом расправишься при помощи яда. Пока яд подействует, пройдёт время, и ты успеешь покинуть дворец, не вызывая подозрений. Для этого будет лучше вещей с собой не взять. Пусть остаются во дворце; не жалко. Зато стража подумает, что ты всего лишь вышла прогуляться на базар или ещё что‑нибудь в этом роде.

— Всё это понятно, — хмуро отозвалась я. — Что если дело будет происходить ночью?

— А в этом случае ты воспользуешься потайным ходом, — с гордостью сообщил Брайан. — Информация сверхсекретная, но нашему агенту удалось разобраться, практически случайно. Существует потайной ход, довольно короткий, ведущий из библиотеки на улицу Мелодий. — Он ткнул пальцем в две точки на карте. — Библиотеку ты к этому времени будешь знать вдоль и поперёк. Нажмёшь на стену слева от второй полки снизу. Справа от двери. Откроется узкий лаз. Внутри свет включается каждый раз, как там оказывается человек. Какая‑то светлая магия. Быстро пробежишь по туннелю — и ты ужена улице. А там нырнёшь в пекарню 'Сладкая сдоба': у них есть второй выход на параллельную улицу.

— Вход в тоннель не охраняется? — уточнила я.

— Нет. Ни с той, ни с другой стороны. Что в целом разумно: охрана привлекла бы внимание, и тайна перестала бы быть тайной. Выход на улицу закрыт с внутренней стороны на щеколду; это не составит проблемы и не займёт времени. Так что всё будет хорошо. — Он положил руку поверх моей, а потом крепко сжал мою ладонь. Интересно, для кого он сказал последние слова? Кого хотел убедить? Меня или всё‑таки себя? — Это наша последняя надежда, Элайна, и всё должно получиться. Поверь, я очень тщательно подошёл к вопросу твоей безопасности. Но…думаю, Маром говорил об этом. — Он отвёл глаза. — Попадаться тебе нельзя. Поэтому на подготовку бери столько времени, сколько понадобится. Хоть целый месяц гости во дворце. Но когда решишь, что настало время действовать, действуй быстро. А уходи ещё быстрее.

На прощание он обнял меня, чего давно уже не делал. Не как любовницу, скорее как друга или, может быть, как ученицу?

— Будь осторожна. И возвращайся благополучно. Если какие‑то боги ещё покровительствуют тёмным, пусть они помогут тебе. И знай: мы все тебя ждём.

Глава 2

Традиционный Бал Неузнанности проводился в Иллойе, столице Настрийского государства, ежегодно. По сути своей это был бал — маскарад — но с изюминкой. Специфика заключалась в том, что шансов узнать друг друга у гостей действительно было чрезвычайно мало. И маскарадные костюмы играли тут лишь второстепенную роль. Ведущая же партия отводилась специальному напитку, который каждый участник бала, будь то гость или лакей, обязан был выпить, прежде чем приобщиться к торжеству. Возможно, этот напиток готовился на основе тёмной магии, а может быть, некие ингредиенты лишь копировали её эффект. Так или иначе, напиток препятствовал узнаванию. Нет, он вовсе не блокировал память, заставляя выпившего забыть всех, кто был ему дорог — по аналогии с одной известной сказкой. Участники бала отлично помнили всех своих знакомых. И зрение данный напиток тоже не ухудшал. Однако связать увиденного человека с запечатлённым в памяти образом не позволял.

Ведь как работает узнавание? В нашей памяти хранится образ знакомого человека, скажем, Майки. Повстречавшись с ним, мы подсознательно сравниваем этот образ с увиденным мужчиной. И делаем вывод: это один и тот же человек. Так вот, магический напиток блокировал именно это связующее звено. Не позволял опознать в увиденном госте уже знакомого человека, будь то хоть давний приятель, хоть родной брат. Вы отлично помните этого самого брата или приятеля. Вы отлично видите того, кто стоит перед вами. Но никак не связываете одно с другим.

Разумеется, при этом вы не теряете способности делать логические выводы. Вы вполне способны рассуждать следующим образом: 'У стоящего передо мной мужчины голубые глаза, русые волосы и шрам над правой бровью. Я знаю, что у Майки тоже голубые глаза, русые волосы и шрам над правой бровью. Следовательно, весьма вероятно, что стоящий передо мной мужчина — именно Майки'. Для того чтобы предотвратить 'узнавание' такого рода как раз и предназначались карнавальные костюмы, парики, полумаски и прочее. Но обязательными они не были. Каждый гость решал для себя, готов ли он пойти на риск быть 'вычисленным' благодаря своим особым приметам.

И ещё одна немаловажная деталь. Напиток готовился так, чтобы его действие заканчивалось строго в определённое время. В данном конкретном случае — в час ночи. По правилам бала в этот момент следовало также снять парики, маски и вуали. Однако каждый гость, опять‑таки, мог для себя решит, хочет ли он оставаться на балу до 'момента истины' или же предпочитает покинуть праздник раньше.

Оказавшись в Иллойе всего за два дня до Бала Неузнанности, я решила посетить это мероприятие по нескольким причинам. Во — первых, оно проводилось в доме лорда Энрике Вегаса, человека, имевшего непосредственное отношение к распределению государственного бюджета. И, раз уж я всё равно оказалась в столице, было бы нелишним заглянуть в некоторые его записи. А костюмированный бал — чрезвычайно удобный способ это сделать. Учитывая, что торжество проходило не во дворце, а всего лишь в особняке, вряд ли расстояние между танцевальным залом и рабочим кабинетом так уж велико. Во — вторых, мне хотелось взглянуть на здешнее общество прежде, чем погружаться в работу. Даже учитывая сложности с узнаванием, это могло оказаться полезным.

И наконец… Стоит ли обманывать саму себя? Подлинная причина заключалась совсем в другом. Мне просто хотелось, хотя бы на очень короткое время, забыть о том, кем я являюсь, какую жизнь веду, и что ожидает меня в ближайшем будущем. Почувствовать себя другим человеком. Обычным человеком, возможно, страдающим от лёгких бытовых сложностей, но в целом — счастливым. Способным, и имеющим право, спокойно проводить время на таком вот балу.

Попасть на такой бал было несложно. В некотором смысле в этом заключалась часть прелести. Любой гость мог оказаться как местным, так и чужеземцем, как равным, так и представителем более низкого сословия, обладающим известной долей хитрости. Такая таинственность придавала маскараду перчинку.

Оставался, конечно, вопрос того, как правильно поступить с моей главной особой приметой — тёмными волосами. Можно было, конечно, воспользоваться одним из моих светлых париков, но некоторым образом это было бы вопреки правилам конспирации, ведь я не хотела 'светить' образ блондинки. Поэтому я нашла вариант, более простой и более интересный одновременно. Всё дело в том, что местные дамы, желавшие сохранить инкогнито по собственным причинам, также старались скрыть оттенок своих волос. И с этой целью надевали…тёмные парики. Таким вот парадоксальным образом на ежегодном Балу Неузнанности стало модно быть темноволосым. Так что я просто — напросто надела поверх собственных чёрных волос столь же тёмный парик. Качество его существенно уступало моим рабочим, и в том, что волосы искусственные, не усомнился бы никто. Но это и не имело значения, ведь то же самое можно было сказать об образе доброй половины присутствующих. Это был идеальный способ утаить ото всех свою масть, выставив её напоказ.

И вот теперь я стояла у окна с бокалом белого, для разнообразия, вина в руке. Оно нравилось мне больше. Шёлковое изумрудно — зелёное платье, мягко обтекая фигуру, спускалось почти до самого пола. Элементом костюма, отдавая дань маскараду, служил верёвочный пояс, увешанный засушенными листьями. Серьги в ушах тоже имели форму листьев, хотя и не имели отношения к настоящей растительности. Наряд намекал на образ Давирры, сказочной хозяйки леса. Догадается ли об этом хоть кто‑нибудь, я не знала, но мне было всё равно. Сама я тоже понятия не имела, кого именно изображали многие из присутствующих.

Лицо решила не прятать. В этом не было необходимости, ведь даже если меня впоследствии узнают, в моём присутствии здесь не было ничего крамольного. А узнать и не должны: помимо чёрного цвета волос, у меня не было особых примет. Хвала богам, ни бородавки на носу, ни шрама через всё лицо. Ни даже соблазнительной родинки, такой как у вон той пышной брюнетки, беседующей сразу с двумя кавалерами. Отсюда не видно, настоящие это волосы или парик. Шикарное платье сочного малинового оттенка. Да и о ней самой хочется сказать 'женщина в самом соку'. Не юная, но и достаточно молодая, чувственная, раскрепощённая и жизнерадостная. Беседует‑то с двумя мужчинами, но многозначительные взгляды кидает и вовсе на третьего. Выбор, кстати сказать, хороший. Мужчина явно высокого происхождения, породистый, уверенный в себе. Обладатель орлиного носа, тёмных глаз и отличного телосложения. И даже не подумал отдавать дань маскараду, равно как и его приятель, с которым они о чём‑то переговариваются. Оба одеты в самые обыкновенные брюки и камзолы, и светлые волосы (у одного русые, у второго льняные) явно настоящие. Словом, эти мужчины — из считающих, что они достаточно хороши и безо всякого налёта таинственности. Или просто не желают терять время на глупости вроде выбора маскарадного костюма.

Я поймала на себе взгляд одного из них и поспешила отвернуться к окну. Снаружи было темно, но быстро привыкший взгляд выхватил силуэты домов с возвышающимися над ними трубами. Высоко над крышами мерцали крохотные звёзды. И никаких чёрных скал, загораживающих обзор…

Мой слух невольно уловил перешёптывание расположившихся неподалёку дам.

— Говорю тебе: один из этих двоих — принц.

— Да быть того не может!

— Поверь моему чутью! Я только не знаю, который из них.

— Для принца они оба староваты.

— Косметическая магия творит чудеса. Он может скрывать таким образом свою внешность.

— Ерунда. Вечно ты любишь всё усложнять. Если принц и здесь, то это кто‑то другой.

Да, именно этой теме была посвящена большая часть ненароком услышанных мной разговоров. После того, как старший сын Пабло Второго был убит врагами короны в чрезвычайно юном возрасте, следующего наследника надёжно спрятали. Одни говорили, будто мальчик рос далеко за границей, другие — напротив, что он всё это время находился во дворце, но в роли пажа. В действительности же никто ничего не знал: о секретности его величество позаботился как следует. Пошли также слухи, согласно которым ребёнок якобы являлся не младшим сыном, а старшим, надёжно спрятанным сразу после рождения. В итоге теории касательно его возраста так же разнились. Принцу давали от шестнадцати лет до двадцати четырёх.

Теперь же, когда Пабло Второй лежал, прикованный к постели, резонно было ожидать явления народу наследника. И многие полагали, что для начала он появится на этом самом балу. Чтобы, так сказать, прощупать почву. Стоит заметить, что некоторые аристократы считали проведение бала в такой момент неподобающим. Но, учитывая, что король лежал в постели уже несколько месяцев, было решено не погружать страну в траур прежде времени.

Немного послушав болтовню аристократок, я вновь устремила взгляд в темноту. Мне было совершенно безразлично, сколько лет принцу, присутствует он здесь или нет, а также хорош ли он собой. Я стояла и думала о том, что завтра, от силы через два дня, отправлюсь во дворец Александра Уилфорта. И вскоре после этого жизнь моя либо прервётся, либо изменится окончательно и бесповоротно. Я всё ещё пыталась успокоить саму себя тем, что не давала Брайану никаких обещаний. Я могу заполучить нужные ему документы — и спокойно уехать в Оплот. Увы, я всё более отчётливо понимала, что свобода выбора — всего лишь иллюзия. Меня послали сюда вовсе не ради документов, и я отдавала себе в этом отчёт с самого начала. Я просто не могу уехать, не выполнив задание… Но разве я смогу его выполнить? Тупик.

Настроение было мрачное, и я не испытывала ни малейшего желания отправляться на поиски записей хозяина бала. Впервые за три года возникла мысль 'Если Брайану так нужны эти документы, пусть сам приезжает сюда и их извлекает!'. Впрочем, тут я, конечно, была неправа. Если эти записи действительно нужны, то не Брайану, а Оплоту, а ради Оплота я была готова пойти на многое. Вопрос заключался лишь в том, где пролегала граница этой самой готовности…

— Грустите? — неожиданно прозвучал совсем рядом приятный мужской голос.

Я обернулась. Один из тех двоих не маскировавшихся аристократов, что недавно беседовали неподалёку. Не тот, с которым обменивалась взглядами брюнетка, а второй. Этот, возможно, выглядел чуть менее импозантно, но зато вид имел более мягкий. Голубые глаза взирали на незнакомку, то бишь меня, с интересом и не исключено, что даже с сочувствием.

— Да нет, не то чтобы…

Вопрос незнакомца застал меня врасплох, и я не сразу нашлась, что сказать. Поискала взглядом его приятеля. Того нигде не было видно. Равно как и эффектной брюнетки.

— Прошу прощения, я понимаю, что мой вопрос выходит за рамки этикета. — Похоже, блондин не принял мой ответ за чистую монету. — Но, с другой стороны, на то ведь и Бал Неузнанности, чтобы некоторыми правилами можно было пренебречь, вы не находите?

Я улыбнулась.

— Наверное, вы правы.

А, главное, уж что‑что, а правила этикета беспокоят меня в последнюю очередь. В моём‑то нынешнем положении…

— Вы снова помрачнели, — заметил излишне внимательный незнакомец. — Простите мою настойчивость, но, может быть, я могу вам чем‑то помочь?

Не знаю, почему, но его вопрос показался мне вполне искренним. Быть может, по той простой причине, что врать под маской Неузнанности бессмысленно? Или же дело было в голосе собеседника? Или в мягком взгляде голубых глаз?

— Нет, — покачала головой я.

Он молчал и всё так же внимательно смотрел, словно ждал, последуют ли какие‑то объяснения. Что ж, почему бы и не рассказать о себе человеку, с которым мы встретились случайно, с которым скоро расстанемся навсегда, и который никогда не узнает, кто я такая? Рассказать, разумеется, многое утаив, но в тоже время не солгав?

— Просто жизнь сложилась совсем не так, как мне мечталось, — призналась я, обводя зал невидящим взглядом. — Приходится заниматься совсем не тем, что я считала своим призванием. За эти годы я очень сильно изменилась и, наверное, не в лучшую сторону. А повернуть жизнь вспять нельзя, и иногда мне кажется, что я оказалась в ловушке. Наверное, всё это звучит непонятно и сумбурно, — спохватилась я, виновато улыбнувшись.

— Ну почему же, — возразил он, — я как раз отлично вас понимаю. Пожалуй, мне доводилось испытывать нечто подобное.

— В самом деле? — заинтересовалась я. — Вам не нравится ваш род занятий?

— По — своему нравится, — задумчиво возразил собеседник. — Но не всем и не всегда. Мне тоже приходится порой делать вещи, которые идут вразрез с моими предпочтениями и даже принципами. И, наверное, это тоже не делает меня лучше. А кроме того, на меня навалилось столько дел, что порой кажется, вся жизнь пролетит, как один день, а я этого даже не замечу.

Я обратила внимание, что блондин говорит так же, как и я. Рассказывает то, что можно рассказать, и избегает деталей.

— И вы никак не можете отказаться от этого рода занятий? — спросила я, гадая, что может поставить в безвыходное положение светлого дворянина.

— Нет. — Он усмехнулся так, словно воочию увидел, как отреагирует на подобное требование вышестоящий. Кстати, кто бы это мог быть? Отец? Король? Какой‑нибудь высший дворянин? А может, тот самый загадочный принц? — Иногда я думаю, что, возможно, года через два — три, когда подберу себе подходящую замену… Но это не более чем самообман. Сказать по правде, особого выбора не было с самого начала. К тому же я был слишком молод для такой работы и успел наделать массу ошибок. Со временем научился избегать их по мере возможности. А вы? У вас был выбор тогда, в самом начале?

Я задумалась. Был ли он у меня, этот выбор?

— На тот момент я была уверена, что да, — ответила я наконец. — А сейчас я не знаю. Давайте поговорим о чём‑нибудь более весёлом.

— С удовольствием, — поддержал инициативу он. — Хотите присесть?

Мы расположились в предназначенных для гостей креслах. Мимо пробежала толпа людей в костюмах. 'Священник', потрясая увесистой книгой, мчался за улепётывающим от него 'ангелом' с роскошными белыми крыльями. Следом бежали зрители и сочувствующие, среди них — 'феи', 'принцессы', 'коты' и прочие. Помимо магического напитка на балу подавались и многие другие. Похоже, их действие уже начало проявляться во всей красе.

— Откуда вы родом? — светским тоном осведомился собеседник.

Я отметила, что имя он у меня не спрашивает: соблюдает правила здешней игры. Во всяком случае, пока.

— Из тель — рейского округа, — сказала я правду, одновременно не давая конкретной информации. Всё же Тель — Мон — городок маленький. — Я много лет жила в Тель — Рее.

— О, это прекрасно! — воодушевился аристократ.

— Вы тоже оттуда?

— Нет. Но я люблю этот город. И бываю там довольно часто, хотя живу здесь, в Иллойе.

— Иллойя — чрезвычайно красивый город, — заметила я. — Красивее, чем Тель — Рей.

— Вы не находите, что наш разговор стал чрезвычайно банальным? — поморщился вдруг мой собеседник.

— Учитывая, насколько нетривиально он начинался, можно считать, что в совокупности он идёт точно как положено, — рассмеялась я.

— Вот именно этого мне и не хотелось бы, — усмехнулся блондин. — Вести его как положено. В конце концов, только раз в год нам предоставляется возможность отринуть стандартные правила. Грех такую возможность упускать. Хочется хотя бы иногда побыть собой и не задумываться о последствиях каждого произносимого слова.

— Вы позволяете себе это каждый год? — полюбопытствовала я.

— А если я скажу, что только сейчас и с вами, вы поверите? — лукаво спросил он, склонив голову набок.

Я усмехнулась, но отвечать не стала.

— Так о чём бы вы хотели поговорить? — вместо этого осведомилась я.

Блондин не затруднился с ответом.

— Например, о вашем костюме, — предложил он. — Кого вы изображаете?

— А вы угадайте.

Я тоже умела лукаво улыбаться.

— Хм… Дочь лесного царя Порейя?

— Нет, хотя близко, — ответила я, приятно удивившись его знакомством с южной мифологией.

— В таком случае Давирра.

— А теперь угадали! Надо же, не ожидала, что кто‑то это поймёт! — призналась я с искренним восторгом.

— Отличная идея — использовать настоящие листья, — заметил блондин, разглядывая мой пояс.

Я слегка засомневалась, что именно привлекло его внимание: собственно листья или же то, как пояс подчёркивает фигуру. Решила всё‑таки исходить из первого.

— Зелёные, конечно, были бы лучше, — покаялась я. — Но костюм готовился заранее, и они успели бы завянуть. Так что пришлось засушить.

Я не стала уточнять, что занимались этим тёмные лесные разбойники.

— Хотите чего‑нибудь выпить? — предложил аристократ, заметив, что мой бокал за время беседы успел опустеть.

— Да, можно немного белого вина, — решила я.