Помоги проекту - поделись книгой:
Он поднял что-то с земли, показал отцу и спрятал в карман.
— Дельно! — похвалил старик. — Нам времени терять нельзя, надо до свету управиться.
Вдвоем они раскидали кучу. Под ней оказалась глубокая яма.
Старик заглянул в яму.
— Хорошую яму ты вырыл, сынок, — сказал он. — Глубоко, все зерно уйдет. Полезай вниз, я тебе мешки подавать стану, ты их ставь плотно один к другому.
Зерно! Так вот куда решил кулак запрятать свое зерно! Правильно рассчитал: хлеб станут искать у него во дворе, в сарае. Кто догадается на дальней вырубке заглянуть под кучу валежника? Да никто!
Они прятали хлеб в яму, я считал мешки. Спустив в яму сорок третий мешок, Гергей Миквор утер лоб рукавом кафтана и сказал:
— Все! Пусть теперь приходят господа товарищи — шиш они найдут. Я им скажу: «Закрома пустые, самим бы до нового урожая продержаться». Они, конечно, не поверят, станут искать, да и уберутся ни с чем. А как вздорожает хлебушко в цене, так и пойдут у меня эти мешки на продажу.
Пока старик говорил это, сын не терял времени даром: он присыпал яму землей, сверху навалил кучу валежника.
— Вот, — сказал он, придирчиво осмотрев кучу со всех сторон, — спрятано надежно. Можно ехать домой.
Гергей Миквор покачал головой:
— Нам не домой надо, а в город. Потолкаемся на базаре, к знакомым заедем, чтоб побольше людей нас в городе видело. В случае начнутся расспросы, куда мы спозаранок ездили, скажем — на базар. Понял?
— Понял, отец. В город так в город.
Они завернули лошадей.
— Трогай, — приказал старик.
В это время я как-то неловко переступил с ноги на ногу. Хрустнула под моим лаптем сухая ветка, да так громко, казалось, за версту слышно.
Я замер.
Кулаки на просеке тоже замерли, испуганно переглянулись.
Гергей Миквор кивнул на куст, за которым я притаился, и приказал сыну:
— Посмотри, что там такое. — И добавил потише: — Уж не комбедчики ли кого подослали?
Тэмрекей выхватил из-под рогожи топор и двинулся в мою сторону.
Я попятился. Зацепился кепкой за сучок, кепка свалилась на землю, но мне было не до нее. Я нырнул в густые заросли смородины, притаился, даже зажмурился.
— Нет никого, — услышал я сначала голос Тэмрекея, потом его удаляющиеся шаги.
— Посмотри хорошенько, — приказал старик.
Я отполз подальше от злополучного места, а потом встал и, не разбирая дороги, побежал к деревне.
Утром в деревню прибыл продотряд.
Обо всем, что я видел ночью, я рассказал отцу, отец — начальнику продотряда.
Вскоре вернулся домой Гергей Миквор с сыном.
Когда бойцы продотряда и комбедчики пришли к нему во двор, кулак встретил их спокойно.
— Излишки хлеба? — переспросил он начальника продотряда и махнул рукой. — Самому до нового урожая не хватит, какие уж тут излишки, где они?
— Там, где ты их спрятал, — сказал мой отец.
Гергей Миквор посмотрел на него ненавидящим взглядом, но ответил с притворным равнодушием:
— Ищите! — Он обвел рукой свой широкий двор. — Найдете — ваше.
— Мы не тут будем искать, — отозвался начальник продотряда. — Ты нам вот что скажи: куда ты ездил сегодня ночью с двумя подводами?
Лицо Гергея Миквора стало серым.
— Напраслину возводите, — сказал он хмуро. — Ночью я спал, а утром мы с сыном в город на базар ездили, нас там люди видели, хоть у кого спросите…
— Ладно, — перебил его начальник продотряда, — запрягай две телеги, поехали в лес.
— Как можно, лошади только из города пришли, заморились, — принялся бормотать Гергей Миквор.
Начальник продотряда усмехнулся:
— Ты бы их ночью пожалел, когда два воза верхом нагрузил. — Повернувшись к моему отцу, он сказал: — Тимофей Иваныч, давай сюда твоего парнишку.
— Он тут, — ответил отец и подозвал меня от ворот: —, Макар, пойдешь с нами, покажешь.
Гергей Миквор так и впился в меня своими рачьими глазами. Должно быть, ему припомнилась хрустнувшая ветка. Злобно ругаясь, он запряг лошадей.
Когда приехали на вырубку, начальник продотряда положил руку мне на плечо:
— Ну, парень, показывай!
Я растерянно молчал.
При ярком свете дня вырубка показалась мне незнакомой, не похожей на ту, что видел я в предутренней мгле. Просека была длинной и широкой, и повсюду, насколько хватало глаз, высились большие кучи валежника, неотличимые друг от друга. Под которой из них тайник?
— Ну, что же ты? — нетерпеливо спросил начальник продотряда.
Я проговорил, запинаясь:
— Где-то здесь… Под кучей.
— Куч много, под какой именно?
— Да врет он все! — закричал Гергей Миквор. — Мальчишке сопливому поверили! Он вам сны свои рассказывает, а вы…
— Ничего я не вру! — чуть не плача, сказал я. — Сам видел: сорок три мешка он с сыном в яму упрятал. Они по дороге ехали, я краем леса бежал, в каком месте они остановились — сейчас понять не могу. Я за кустом стоял…
— Эх, сынок, — с упреком сказал отец. — Да тут вдоль всей просеки кусты да сосны.
Начальник продотряда тяжело вздохнул:
— Ну что ж, делать нечего, придется разгребать все кучи подряд. Начинай, ребята, с краю.
Я заметил, как радостно сверкнули глаза Гергея Миквора. Должно быть, он подумал: «Перерыть всю просеку — дело нелегкое и долгое. Да и уверенности у вас нет: вдруг мальчишка и в самом деле все выдумал? В конце концов придется вам, голодранцы проклятые, отступиться».
Вслух он сказал:
— Зря вы это затеяли, дорогие товарищи, уж поверьте моему слову. Парень, по всему видать, выдумщик, а вам тут на неделю работы. Главное, впустую будете искать: ничего я не прятал и не бывал тут с прошлого года.
Бойцы продотряда, не слушая его, принялись ворошить первую кучу.
— Пусто, — доложили они и двинулись ко второй.
От стыда и досады я готов был сквозь землю провалиться. Растяпа! И как это меня угораздило забыть место?
Я озадаченно поскреб в затылке — и тут вспомнил, что я без кепки.
— Стойте! — крикнул я. — Погодите!
В несколько прыжков я очутился у кустов и побежал вдоль просеки. Каждую сосну, встречавшуюся на пути, я обегал вокруг.
Продотрядники удивленно посмотрели на меня и снова взялись за дело.
— Макар! — сердитым голосом крикнул отец. — Пойди сюда!
Я подошел.
— Не ждал от тебя, — сдвинув брови, сказал отец. — Тут важное дело, а ты озорничаешь. Нашел время…
— Я не озорничаю, я свою кепку ищу.
— Эту, что ли? — спросил один из бойцов продотряда и поднял над головой мою кепку. — Сейчас подобрал…
Я подбежал к нему:
— Где? Где подобрал?
— Вон под той сосной валялась, — сказал боец. — Я подумал, грибник какой потерял. На, держи, в другой раз не роняй.
— Значит, тут зерно! — Я уверенно указал на кучу валежника.
— Гром тебя разрази! — зарычал Гергей Миквор. — Эх, не попался ты мне ночью, свернул бы я тебе, комбедовский щенок, голову!
— Руки коротки! — отозвался мой отец и принялся помогать продотрядникам грузить мешки на телеги.
Я стоял в сторонке, смотрел, как грузят зерно, и радостно думал, что теперь кулацкий хлеб достанется голодающим рабочим…
А еще был случай, когда моя кепка, можно сказать, жизнь мне спасла.
В тот год в нашей деревне начали создавать колхоз. Моего отца выбрали председателем. В колхоз записалось всего-навсего человек десять, остальные решили выждать. Отчего так было? Оттого, что кулаки мутили воду, отговаривали людей от колхоза. Кого отговаривали, а кому и грозили. К тому времени старый Гергей Миквор помер, первым богачом в деревне заделался его сын Тэмрекей. Были у нас и другие кулаки, помельче. У всех у них отрезали лучшие земли, передали вновь образованному колхозу. Ну и злились они, конечно.
Я в то время был уже взрослым парнем. Выучился на тракториста и, когда подошло время весенней пахоты, должен был пригнать из МТС трактор — пахать колхозные поля.
Собрался я в МТС, за десять верст от нашей деревни, под вечер.
Мать всполошилась:
— Не ходил бы, сынок, на ночь глядя! Сам знаешь: опасно.
И верно, бывали случаи, что кулаки убивали трактористов. Не хотели, чтобы трактора работали на колхозных полях. Оно и понятно. Взять хоть наш тогдашний колхоз: хозяйство было никудышное — три лошади да два плуга. Много ли с ними наработаешь? Вот государство и старалось дать колхозникам трактор. Колхозу помощь, кулакам — нож острый. Слыхал небось песню про Петрушу-тракториста?
— Ничего, мать, со мной не случится, — сказал я. — Жди меня завтра к утру.
Рано утром на новеньком «фордзоне» я подъезжал к своей деревне. Смотрю и глазам не верю: мост через речку разрушен! Еще вчера вечером переходил по этому мосту — был целехонек, а тут…
Ночью кулаки постарались, — думаю. — Может, хотели меня подкараулить, да прозевали, вот и решили мост сломать. Теперь небось притаились в прибрежном ракитнике, надеются, что я побегу в деревню за подмогой, брошу трактор на берегу, тогда они покалечат его или сожгут… Нет, не выйдет!»
Я начал газовать что было сил, мотор заревел на всю округу.
В деревне услыхали, бросились к реке, мой отец впереди. Люди кричат:
— Едет! Макар едет!
Подбежали ближе, видят, я не еду, а на месте стою — моста-то нет!
— Что будем делать, Тимофей Иваныч? — спрашивают колхозники.
Отец отвечает:
— Будем мост чинить. Макар, не отходи от трактора ни на минуту, слышишь?
Я кричу со своего берега:
— Слышу. Чините скорей!
Поделиться книгой: