Приключения зеркала (СИ)

— Я никогда не слышала, чтобы героями сказок были Зеркала.

— Ну, конечно, напрямую имен и адресов там не называют, но надо же читать между строк.

— И что же там написано?

— Ну всякие Приключения Зеркал, — повествовала Елена Васильевна, с аппетитом прожевывая пищу.

— Белоснежка была Зеркалом? — с некоторым скептицизмом спросила Аделя.

— Все заколдованные, заговоренные, зачарованные и прочие и прочие героини.

— Героини? — вскинула брови Аделя. — Зеркала — женщины?

— Да! Конечно! А как ты думала?! Представляешь, чтобы было бы, если такой силой владели бы мужчины?! Да если оставить их одних без контроля, — страстно вещала Елена Васильевна, — они все превратят в драку, перестрелки, партизанские заговоры, политические разборки, одним словом, во всевозможные ужасы войны.

— И кто же придумал женщин-Зеркал? — отложила пустую тарелку и чай Аделина и придвинула щучьи головы.

— Ну, в принципе все придумал Бог, если тебя устроит такой ответ. А вообще, я думаю, нас придумали сами люди, ну или мы произошли от лучших их представителей.

Ведь мы являемся сущностью и смыслом человечества. Все самое плохое и хорошее отображается в Зеркале. Ну как половина этого прекрасного мира находится на светлой солнечной стороне планеты, так другая, ровно такая же половина из чистых негодяев погружена во тьму. Поэтому и был создан Чистый Слепой Случай, который выравнивает шансы правильной стороны.

Стоит только человеку или группе людей решиться на особый негодяйский поступок, убийство, подлость, а в масштабах планеты — рабство, геноцид, тотальный контроль или, что еще хуже, попытка взорвать землю к чертям. Бывали, я тебе скажу, и такие смельчаки! Поэтому Зеркало, будучи в сущности человеком, а чаще всего доброй милой девушкой, в страхе и в предчувствии опасности автоматически концентрирует силу желания на устранение угрозы и обидчиков. И тут проявляется естественное волшебство, женское начало гармонично уравновешивает ситуацию, например, ни с того ни с сего на самые злые головы случайно падают кирпичи с крыш.

Они могут обмануть других людей, себя, но Зеркало не обманешь.

Возможно, с этим связано, что Зеркала рождаются в сложных социальных условиях, всегда на них выпадают тяжелые судьбы, чтобы с детства, вкусив страданий, ощущать и понимать боль, и жалеть страждущих. Золушка, Спящая Красавица, Белоснежка, — и Елена Васильевна задорно подмигнула Аделине.

— То, о чем вы рассказываете, слишком сложно для моего понимания. Я не могу себе представить, что влияю на мировой порядок, останавливаю или развязываю войны. Вы уж извините за недоверие, — сказала Адели.

— Сколько тебе лет, дорогая?

— 35.

— Аделина, по меркам жизни Зеркала ты только что родилась и сказала свое первое «агу». И для Зеркала Отчаяния у тебя невероятная сила, причем абсолютно разрушительная. Я решилась с тобой встретиться еще и потому, что тебя надо было срочно остановить. Тут ведь вот какая история… Безусловно, это не ты развязываешь войны, но своей безысходностью провоцируешь людей на отчаянные поступки.

— Но весь мой опыт, уважаемая Елена Васильевна, только и подтверждал, что люди сами стремятся к причинению боли и поиску проблем. И лучшее, что я могу сделать, — никак не вмешиваться в этот порочный круг, чтобы не создавать им еще больше трудностей.

— Аделина, ты, будучи новорожденным Зеркалом, пришла к точно таким выводам, что и Великие Зеркала всех времен и народов, но разными путями. Ответ совершенно правильный, да только знак не верный. У тебя он отрицательный. Пойми же, что своим узким взглядом на жизнь людей, ты ограничиваешь себя и тем самым мир. Ты видишь его через призму страха, боли и отчаяния.

А мир прекрасен.

— А как же войны, катастрофы, убийства?! — обескураженно выпалила девушка.

— А еще смертельные вирусы, атаки инопланетных цивилизаций, оживление роботов, вырождение наций, — Елена Васильевна аккуратно вытерла рот льняной салфеткой и отложила приборы.

— Инопланетяне? Да вы надо мною смеетесь! — хохотнула впервые за обед Аделина.

Однако Елена Васильевна не смеялась и, повернувшись в зал, совершенно серьезно стала кого-то высматривать. А потом хлопнула в ладоши, и мироустройство ресторана уже во второй раз закрутилось и завертелось в обычном ритме: зазвенели вилки-ножи, раздался чей-то смех, и послышались бурные обсуждения на разных языках, а официанты с подносами забегали, словно заведенные солдатики. В конце концов Елена Васильевна перестала искать глазами и прямо уставилась на фигуру, сидящую за общим столом из шести человек у камина.

Аделина проследила за ее взглядом и не нашла ничего особенного в том человеке: мужчина средних лет, в пиджаке и галстуке, довольно подтянутый, настолько обычный, что именно его было бы труднее всего выделить из всех сидящих за столиком. Но после всех этих превращений, чудес и ужасов девушка не могла не верить Елене Васильевне.

Будто мысленно подслушав их разговор, мужчина обернулся и посмотрел на обедающих дам. Ничего особенного — простой взгляд, но Аделину будто прошибло невидимой волной, она вздрогнула, и все ее тело покрылось мурашками.

Елена Васильевна что-то сказала, Адели не различила этот шепот, а гость ресторана все не отворачивался, будто прислушивался. И тут с ним стало что-то происходить: от него стало исходить какое-то сияние, на лбу, где секунду назад ничего не было, вдруг распахнулся еще один глаз. Именно распахнулся. Сначала он судорожно помаргивал, будто отходил ото сна, а потом очень уверенно сфокусировался на Аделине и Елене Васильевне. Девушка ошеломленно уставилась на третий глаз и единственное, что приходило ей на ум, что он чудесный, красивый и великолепный. Эта мысль крутилась в голове и успокаивала. Вдруг глаз стал увеличиваться в размерах, при этом как бы возвышаясь над фигурой мужчины, стал походить на голограмму, подсвеченную со всех сторон. Помаргивая пушистыми светящимися ресницами, сказал или точнее провещал совершенно отчетливо и ясно «Спасибо». И это спасибо было настолько красивым и чудесным для слуха, что дамы улыбнулись ему. Наступило умиротворение и какое-то благодушие.

— Во что ты еще не веришь, Аделина? — спросила Елена Васильевна, все еще глядя на Глаз-голограмму, который что-то продолжал вещать, но уже возвращался в свое обычное состояние на лбу среднестатистического мужчины в галстуке.

— Заметила ли ты, Аделина, что первой твоей реакцией на Великолепный глаз были страх и беспокойство. Ты все еще Зеркало Отчаяния, все еще транслируеешь вокруг страх, тем самым порождая отчаяние.

— Но как же мне переделаться? — недоуменно спросила девушка.

— Это очень просто сделать, дорогая. Перестань видеть вокруг плохое, сконцентрируйся только на хорошем, будто плохого просто не существует, а хорошее везде и повсюду. Сначала это придется делать как упражнение, но потом, когда войдет в привычку, увидишь мир другими глазами, и это будет по-настоящему Чудом!

Понимаешь, тебя выбрал Бог, он подарил тебе часть своего величия и могущества, ты можешь создавать миры и реальности. Создай свое собственное королевство, свое зазеркалье! И все его жители будут жить по твоим правилам. Тебе нравится ходить на голове — в твоем мире все будет вверх тормашками. Тебе нравятся клоуны — ты станешь королевой цирка. Нравятся улыбки и радость вокруг — раскрась окружающую реальность, стань художником своей жизни, и все твои поданные будут одеты как на карнавал. Карнавал каждый день!

Елена Васильевна провела рукой по воздуху и вновь выхватила из ниоткуда официанта.

— Уважаемый, принеси-ка нам из библиотеки сказки.

Аделина молчала, жадно следя за каждым движением Елены Васильевны. Ей вдруг стало так хорошо и тепло, как не было уже много-много лет, почему-то очень захотелось обнять свою собеседницу, положить свою голову на ее ароматную большую грудь и заснуть вечным сном.

Из ниоткуда вынырнул официант, неся в руках и поддерживая подбородком целую стопку из многообразных томов книг, на которых золотыми буквами были выведены великие имена сказочников всех времен и народов. Елена Васильевна кивнула ему на пол, и тот красивым столбиком сложил книги у ее ног и, будучи прилежным официантом, не уходил в ожидании еще просьб.

— И коньяк с сигарой «Ромео & Джульета», пер фаворе, — продекларировала Елена Васильевна с улыбкой, от обаяния которой бедный юноша совсем забыл о сервисе и этикете и, засмотревшись на красивую даму, не сразу побежал за заказом. Елена Васильевна по-женски рассмеялась этому робкому влюбленному взгляду и вновь обратилась к своей подопечной.

— Милая, вот проживешь триста лет и поймешь, что все это, — и она обвела вокруг своей красивой женственной рукой, — поистине глупости. Может быть, тебе даже откроются еще большие знания, чем предыдущим поколениям Зеркал. Ведь мы, как и люди, эволюционируем.

— Елена Васильевна, я не хочу быть Зеркалом, — грустно произнесла Аделина.

— Да ты не знаешь, о чем говоришь, милочка! Мы — волшебники! Мы — это золотые рыбки, волшебные палочки-выручалочки, щуки и царевны-лебеди. Ты сама не знаешь от чего отказываешься! — и она весело схватила верхнюю книгу с большой стопки, открыла на первой попавшейся странице и прочла:

Не волнуйся, всё будет в порядке.

К счастью, розы и сами растут,

Зайцы выполют быстро все грядки,

А паркет нам медведи натрут.

Кошки кофе намелют, а белки

Стены выбелят, как маляры,

Барсуки перемоют тарелки,

Ну, а окна, помоют бобры.

И тут случилось неожиданное. Елена Васильевна вдруг задорно подскочила на стуле, будто ее кто-то уколол снизу, и в руках у нее оказалась палочка, точнее сказать, бенгальский огонек, от которого во все стороны стали сыпаться яркие искорки, но в отличие от обычного бенгальского огонька, этот не гас, а только разгорался у основания.

— Ну что, тряхнем стариной, девочка? — и Елена Васильевна стала махать бенгальским огоньком вокруг своей головы, потом вокруг стола, приговаривая:

В руки палочку возьму,

Волшебство я призову,

Чудо в гости к нам придет,

В старину нас унесет.

Неожиданно воздух стал наполняться каким-то дымом с ароматом вишни и зеленого яблока. Аделина подумала, что все-таки это были странные бенгальские огни, и однозначно, это искры подпалили парчу, из которой был сшит прекрасный костюм Елены Васильевны. Аделине стало немного не по себе, с одной стороны, надо было бы вмешаться, с другой стороны, перед девушкой сидела настоящая волшебница, в силе которой она с ужасом убедилась всего лишь полчаса назад. К тому же, в этой магии, в этом «куполе незримости», как назвала его Елена Васильевна, Аделину не слушались ее мысли. Поэтому, боясь что-то испортить, она просто сидела и напряженно ждала, что же будет.

А дым рассеялся также быстро, как и возник. И Аделине даже пришлось отпрянуть и зажмурить глаза — перед ней, сверкая и переливаясь сотнями и тысячами блесток и пайеток, сидела настоящая Королева.

А вскоре, когда глаза попривыкли, Аделина поняла, кого напомнила ей в этот момент ее собеседница — Фею из старой доброй сказки про Золушку, только с лицом Елены Васильевны, которая, казалось, побывала в черно-белом прошлом, и так оттуда и не вернулась. Аделина даже слегка потерла глаза, но черно-белое изображение Елены Васильевны в костюме Феи не исчезало и не окрашивалось, даже искры бенгальского огня стали какими-то неяркими, словно искаженными старой пленкой.

Палочкой волшебной

В воздухе взмахнем,

Волшебство появится

В сказку попадем! — опять стала водить зигзаги огнем Елена Васильевна и громко хохотать сама себе.

Аделина почувствовала движение по ногам и посмотрела под стол. Ее ноги обдало холодом, и на глазах обувь превратилась в хрустальные туфли невероятной красоты, будто сотканные из хрусталя, как у Золушки. От их блеска во все стороны побежали такие яркие лучики, подхваченные пробивающимся в высокие окна террасы ресторана солнцем, что пришлось прикрыть глаза. К слову сказать, хрустальные туфли были не из черно-белого кино, а наоборот. Казалось, туфельки специально были подсвечены изнутри волшебными разноцветными фонариками.

— Ты все еще не понимаешь, Аделина? Мы — Зеркала, мы не только отражаем то, что видим, слышим и чувствуем, как люди, но мы и создаем свои реальности. Хочешь быть Владычицей Морской — перед тобой откроются все моря и океаны! Хочешь быть Золушкой — получите ваши хрустальные туфельки! Ты можешь создать свой собственный мир, свою сказку. Просто ты не поняла правила игры. Ты испугалась, и твой страх вылился в мрачные краски отчаяния. Если хочешь помогать людям, раскрась свой мир в радужные цвета, и другие люди войдут в твою жизнь, даря тебе надежду и радость, а ты в свою очередь приумножишь их успехи.

Елена Васильевна взмахнула своей волшебной палочкой, и ее платье стало менять фасон, на глазах превращаясь в восточное. И уже через минуту на Аделину смотрела Шахерезада, мудрая и красивая, шелк скрывал смеющуюся Елену Васильевну, довольную удивлением и восхищением на лице своей новоиспеченной Золушки почти так же как настоящая Фея из сказки, превратившая тыкву в карету.

Это было не просто удивительно, это не укладывалось ни в какие законы физики!

— Кем ты хочешь стать? Новой Шахерезадой, Мэри Поппинс? А как насчет космических путешествий? Вакантно также место на Олимпе. Хочешь путешествовать во времени? Нет никаких границ, никаких преград для нас! Мы вне времени, вне пространства, вне законов! Ну, а если по душе всякие сентиментальности, может, напишешь свою сказку НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЗЕРКАЛА.

Аделина внимательно посмотрела на Елену Васильевну и ничего не ответила, боясь прервать этот волшебный миг, в котором пребывало Мудрое Зеркало, где отражались стремительно проносящимися кометами все эти сбыточные и несбыточные реальности. Аделина почувствовала, как она тоже улетает вместе с кометами в неизвестные галактики и миры.

Елена Васильевна увидела смущение на лице девушки и, приняв его за смятение, торжественно села на стул, заскрипев золотом шелка и парчи. Волшебница подняла бокал с коньяком для торжественного тоста, но Аделина осталась неподвижно сидеть на месте. Удивленно вскинув вверх свои восточные, словно турецкая луна, брови, Шахерезада, продолжая держать на весу бокал с коньяком, отливающий своим необыкновенным цветом в ожидающих ответа глазах.

— Я не хочу быть Зеркалом, Елена Васильевна, — сказала просто Аделина.

— Но тебе понравится! — воскликнула женщина, шелк и парча слезали с нее шелухой и растворялись в воздухе.

— Но мне уже не нравится, Елена Васильевна.

— Дорогая, ну как же можно такое говорить не знаючи. Сначала надо книгу прочесть, а потом судить хорошая она или плохая, — и в сердцах Елена Васильевна залпом выпила остатки коньяка.

— Больше всего на свете я бы хотела обнять вас и заснуть в ваших теплых объятиях, больше никогда не просыпаясь, — огромные слезы потекли по бледному лицу грустно улыбающейся Аделины.

— Дорогая моя, все что хочешь, но только не это. Честно говоря, я пришла просить тебя о том же — заснуть вечным сном у тебя плече и сквозь сновидения видеть твои приключения, — и Елена Васильевна сама тихо заплакала.

— Но почему, если жизнь зеркала так чудесна? — растерялась Аделина такому повороту.

— Наша жизнь — игра, дорогая. Ничего нового. И мне наскучили эти правила игры, — старчески призналась помрачневшая дама.

— Как ты правильно сказала, мы не можем позволить себе иметь семью, даже Зеркало Возможностей представляет большую опасность для обычных людей. Я всегда хотела иметь одну дочь, а лучше трех. Но как ты сама понимаешь, для Зеркала это несбыточная мечта, — она подняла указательный палец вверх и грустно улыбнулась, — там свои правила игры. Кто-то же должен был остановить тебя — Зеркало Отчаяния.

Аделина не стала больше ничего говорить, только грустно опустила свои глаза.

Так молча и сидели они — чудеса закончились. А за окном менялась погода, набежали свинцовые тучи, и столицу накрыло проливным дождем. Терраса перестала блистать, превратившись за миг в обычную залу с большими окнами, где у столика на двоих тихо сидели две женщины; обе молчали, смахивая с лица тихие слезы.

Наконец, Елена Васильевна прервала затянувшуюся паузу:

— Есть один вариантик, — хмыкнула она носом и стала копаться в стопке книг.

— Вариантик?

— Ну да, как можно стать человеком. Хорошим человеком, — послышался приятный голос из-под стола.

Аделина решила не переспрашивать, мало ли что это могло означать, лучше дождаться нормальных разъяснений.

— Зеркало, как ты знаешь, дорогая, убить невозможно, на каждое разбитое рождается десять новых. Даже в битве двух Зеркал сила одного переходит к другому, таким образом, накопленный опыт и знания продолжают жить. Но был один или два случая на моей памяти, когда Зеркало желало развоплотиться в человека, лишаясь волшебства и дара.

— И что для этого нужно сделать? — оживилась Аделина, чье сердце бешено забилось, будто в этот момент решалась ее судьба.

— Найти свою любовь, дорогая, — ответил приятный голос из-под стола. — Обычное дело.

Аделина тоже переместилась под стол, не в силах более сдерживать поток волнения и любопытства.

— Любовь?

— Ну, честное слово, ты как девочка! — в сердцах рассмеялась покрасневшая от длительного пребывания вниз головой Елена Васильевна.

— Сколько, ты сказала, тебе лет?

Наконец, ее царственная осанка распрямилась, а в руках она торжественно держала достаточно внушительный том сказок Ганса Христиана Андерсона.

Аделина не смогла сдержать тревоги, граничащей с паникой. А еще ее стало подташнивать после того, как в руках у Елены Васильевны, откуда ни возьмись, материализовалась огромная дымящая сигара и бокал новой порции коньяка.

— Пока дождешься, — извинительно бросила Волшебница в сторону кухни.

— Случаев развоплащения Зеркала не так много, но есть на свете смельчаки, — рассмеялось Мудрое Зеркало, — тебе всего-навсего нужно найти свою любовь, влюбить в себя, и дело сделано! Любовь, как известно, творит чудеса и спасает мир, вот и вас двоих спасет. Будете жить долго и счастливо и умрете в один день, как в сказке, — Елена Васильевна от души затянулась сигарой, от чего в воздухе завис такой клуб дыма, что ее лицо на миг опять скрылось в нем, а когда дым рассеялся, перед Аделиной сидела уже другая Елена Васильевна, из прошлого века, быть может даже и больше.

Ее голову, еще минуту назад уложенную в модную современную прическу, уже украшал огромный диковинный белый парик со страусиными перьями. Вместо парчового костюма на ней было уже другое одеяние; на белые женственные плечи была накинута тончайшая вязаная шаль с изумительным рисунком, нежно прикрывающая пышную грудь в нежно-голубом шелковом корсете. Благородная грациозная Елена Васильевна преобразилась в молодую красивую женщину возраста Адели, так естественно предстала молодой хозяйкой этого старого московского особняка. От ее благородной красоты и особой утонченности трудно было отвести взгляд.

— Дорогая, в твоей жизни начинается новый этап — тебя ждет Большая Любовь. Каждая женщина в своей жизни обязательно должна ее испытать, — прозвучал приятный молодой голос Елены Васильевны.

— Как определить, что это именно та самая любовь, а не что-то другое? Это чувство не спутать ни с чем, дорогая.

Честно говоря, жизнь вынуждает и заставляет многих женщин терпеть и даже по-своему любить противного зануду, самовлюбленного эгоиста, скрягу или отъявленного негодяя. Впрочем, почему-то последних особенно тянет любить, — грустно рассмеялась аристократка, — но это все не то… Настоящее чувство, о котором я тебе рассказываю, меняет ход истории, делает двух людей лучше, красивее, добрее, благороднее. Истинная любовь двух сердец, созданных друг для друга, — это удивительное явление, побуждающее многих людей на подвиги, о которых потом пишут в книгах, — и она положила свою королевскую, украшенную нитями жемчуга и перстнями с мутными алмазами руку на тома сказок.