На Очень Секретных Основаниях (СИ)

Джульетта присела посреди лестничной площадки, тихонько, мелко всхлипывая.

«Как я вляпалась в такую историю?» — подумала она: «Вот так, из неоткуда, появился агент времени и жизнь ее закончилась.»

Кем она была теперь-Джульетта не понимала, но честно пыталась это выяснить. Способность рассуждать, пожалуй, и спасла ее от помешательства. У нее было то, что она не собиралась терять даже после собственной смерти. Мысли о папе вернули в ее сердце кусочек мира.

У нее было ради кого жить!

Она словно бы очнулась, позволив угнездиться этому чувству в уголке мозга. В ней всколыхнулась надежда. Джульетта поняла, что успокаивается. Пришла в себя и перевела дух. Она вновь была готова осмысленно воспринимать окружающее. Ее сознание нащупало верный след. Поворачивая мысли и так и сяк, Джульетта словно высвобождалась из капкана неизбежного. Шаг за шагом настраиваясь на борьбу. Сердце начало отбивать новый ритм. Юная студентка утерла слезы. На душе сделалось светлее. В глубине нарастал бунт. Она никогда не держала в мыслях, что родилась неудачницей. Подобная мысль наоборот ее разозлила. Джульетта нашла в себе силы восстановиться и была полна решимости.

«Ладно, переживу,»-сказала она себе совершенно искренне: «Если цель-выжить, то и переживать некогда. Безальтернативных действий не существует. Определенно, еще можно было что-то сделать.»

Дочка профессора криптологии умела решать душевные шарады. Думая об отце, Джульетта ощущала спокойствие и прилив сил. Если дело обстояло действительно так, как говорил агент, ей следовало спешить. Подгоняемая необходимостью найти Дэвида как можно быстрее, девушка вскочила, стряхивая с себя оцепенение, и побежала вниз.

Она должна была любой ценой пережить сегодняшний день: так она себе решила.

Агент времени ожидал ее в сквере, прямо напротив подъезда. Дэвид закогтил девушку взглядом и долго рассматривал, пока Джульетта переходила дорогу. Она пробралась между припаркованных автомобилей, готовая к любым неожиданностям. Джульетта была эмоциональна честна с ним. Она как бы вновь училась вглядываться в окружающий мир. И старалась смотреть на все глазами агента времени. Прежде неразличимое, она видела теперь вблизи. Лужа возле каменной бровки тротуара образовала кляксу из грязных разводов от протекшего на асфальт машинного масла. Как бы напоминая Джульетте, что ВРЕМЯ занесло ее в свой черный список. Девушка шла тихонько, наблюдая как ВРЕМЯ дремлет на солнце, затаившись в бархате придорожной пыли, словно в прахе чьих-то сгоревших надежд. Прячется в кустах и прищурившись держит ее на мушке, определяя срок всему сущему. ВРЕМЯ сейчас могло просто сморгнуть Джульетту, как соринку, списав ее случайное существование на несчастный случай. Деревья сочувственно покачивали кронами, развернув ладошки листьев навстречу дневному свету. Обволакивающе мягкий шелест вкрадчиво нашептывал ей, что ветки деревьев имеют свойство обламываться. И как она безнадежно уязвима перед этим «дамокловым мечом» случайности. Водитель «ГАЗели» сдавал задом, ориентируясь исключительно по зеркалам, и пугая клаксоном пешеходов. Стаж его вождения наверняка был минимальным, но достаточным, чтобы не почувствовать наезда на бедную девушку.

Она постаралась не провоцировать ВРЕМЯ. И обошла машину как можно дальше.

Все прежние неприятности казались студентке просто мелкими шалостями.

«И это было круто!» — призналась себе Джульетта.

Выражаясь словами агента времени: «срок ее годности истек». От нее непристойно попахивало феромонами живучести. И было очень неплохо, что она предусмотрительно сходила в душ.

У Джульетты появилось ощущение иной перспективы ВРЕМЕНИ. И она делала то, что чувствовала. Мысли об отце только помогали девушке с этим решением.

— Не надо так на меня смотреть, — первым делом произнесла Джульетта, подойдя к Дэвиду. Ее глаза блестели как древесные угольки. Огонек надежды она запрятала в такую даль, чтобы он даже не вспыхивал.

А Дэвиду казалось, что он смотрит в нее, как в открытую книгу. Все что девушка узнала, увидела и пережила за последний час, сильно истощило ее воображение. Но как раз это, по его мнению, и сработало как парашют, позволив Джульетте сгруппироваться и побороть состояние острого шока.

Он стоял, опираясь спиной на раскрашенную ромашками детскую горку, засунув руки в карманы олимпийки.

— Как себя чувствуешь? — с отеческой ноткой поинтересовался Дэвид.

— Как лягушка в блендере, — ответила Джульетта, сердито покусывая нижнюю губу. — Нельзя бить такой информацией в лоб, — произнесла она с такой горечью, какой раньше никогда от себя не слышала.

Дэвид снисходительно улыбнулся, с неким оттенком сочувствия:

— Понимаю каково тебе, — и взгляд его был не таким, как смотрят на удачливого уродца. Но это длилось недолго. Дэвид контрольно осмотрелся, и его взгляд завяз в перехлесте качающихся теней. Двор утопал в тополях.

— Зато теперь ты четко представляешь себе расстановку сил, — вдруг сказал он, совершенно не скрывая своего удовлетворения. Легко приобняв Джульетту, Дэвид повел девушку в глубь двора. — Нельзя все время бегать. Иначе Саймон нас загонит насмерть. Больше чем мы с тобой можем сами, для нашего спасения все равно никто не сделает. И без тебя мне с ним не справиться.

Джульетта мотнула головой, соглашаясь:

— Считай, теперь я в порядке. Куда ты-туда и я.

Но Дэвид не приметил как крепко она, после этих слов, сжала зубы. Насколько была собрана и полна холодной ярости.

Они продолжали идти бок о бок. Дэвид зорко оглядывался. Но обоим бросилось в глаза отсутствие на детской площадке ребятишек. Суетливые мамаши вместе со своей детворой куда-то исчезли.

Миллионы событий роднят и разлучают людей. Пробежала навстречу женщина с таким лицом. Словно случилось такое, о чем не спрашивают. Бормоча и кляня кого-то.

Джульетта глянула на Дэвида, но он понимал не больше ее. Люди стояли группками и по одному, испытывая некий коллективный невроз. По их обрывочным, невнятным возгласам трудно было что-то разобрать. Беглецы миновали мусорные баки. Народу становилось все больше. И стоял он плотно. На лицах многих застыла маска сожаления. Люди явно набежали с соседних дворов и улиц, словно опекая больное страданием место. Многие женщины рыдали и заполошно размахивали руками. Со стороны это выглядело жутковато и где-то дико. Притихли даже беспечно слоняющиеся подростки, которые, нерешительной стайкой, толпились вокруг теннисного стола. Ловя тревожные взгляды, беглецы остановились, вслушиваясь в разговор. Грудастая, краснощекая дворничиха, уперев свободную от метлы руку в покатистую талию, рассказывала знакомой, мягким, распевным голосом. Из разговора быстро стало ясно, что тут произошло. Мальчик катался по двору на большой игрушечной машине. Пока, на беду, не провалился в открытый коллектор. Крышки на люке не было. И колодец, как часто у нас бывает, был не огорожен. ЖКО не удосужилось соорудить даже липовое заграждение в виде ленточек.

Мать кричала, давилась рыданиями. Отец, в шортах, с кривыми костистыми ногами, безотрывно глядел перед собой. Участковый, в изрядно помятой форме, стоял между ними в клубах пара, кланяясь чудовищной глубине колодца.

Знакомая дворничихи держала двух своих присмиревших малявок возле себя и поглаживала, поглаживала их по головам. Пытаясь сберечь от всех напастей.

«Пропал мальчонка», — судачила толпа. Оказывается, все знали эту семью.

«Деток-то у них больше нет», — слышался шепоток, на вроде смертного приговора.

Зевакам, из тех кто вечно лелеет мрачные мысли, обязательно нужно было посыпать рану солью.

Большая пластмассовая машина, на которой он ехал, перебирая ногами, заклинила ребенка в кольце колодца, метрах в трех ниже верхнего края. Дите застряло наглухо, в невыносимом возрасту оцепенении. Вынешь машину и мальчонка провалится в кипяток. Хоть и не шевелись: что не сделаешь-все еще хуже.

Из-за клубов пара, вырывающихся на поверхность, казалось, что ребенок варится в кипящем котле.

Высоким, срывающимся голосом, мужик в трико и майке с изображением Че Гевары, костерил коммунальщиков не закрывших коллектор.

— Да они-то здесь причем, — ответил ему толстяк в пижамных штанах и накинутой поверх светло-голубой рубашке в мелкую белую клетку. Кислая мина на его мясистом лице не выражала ничего хорошего. — Наверняка бичи на пункт приема цветного метала откатили. Маргинальные элементы плевать на нас из своей теплотрассы хотели.

Никакая душевная прочность не могла выдержать прожигающих всех насквозь материнских слез. Люди поджимали губы и гневно покачивали головами, израненные собственной несостоятельностью оказать помощь. Все их взгляды существовали как бы в обход несчастных, отчаявшихся родителей. Из колодца доносился тонкий, едва различимый плачь ребенка. Каждый миг слабеющих детских всхлипываний казался бесконечностью.

ВРЕМЯ затихло, его будто совсем не стало.

Молчать было невозможно. С разных сторон неслись сумасбродные предложения как спасти мальчика. Строились теории. Дело дошло до воспоминаний.

— Такой случай был в Татарстане, — рассказывала мелкозубая противная баба, сделав большие жалостливые глаза. И в паузах остервенело выгрызая кожу вокруг безымянного пальца. — По слухам, в Кукморском районе. Ребенок, в возрасте около года, провалился, когда бурили скважину для воды. Глубина еще больше была, может метров десять или двадцать. Не достать. Отец, не в силах слышать плачь ребенка из глубины, забросал скважину камнями, и сам пошел повесился.

— Эй вы, гражданочка, прекратите баламутить народ, — предупредил ее участковый инспектор.

Джульетта, от этих слов невольно сжалась в комок. Остро кольнуло сердце. Все ее мысли были о папе. Молясь за него, она посмотрела вверх. Даже облака в этот день держались кучками.

Во двор ворвалась машина министерства чрезвычайных ситуаций. Не выключая сирены она резко сбросила скорость и теперь едва плелась, отодвигая зевак. Следом въехала скорая помощь. Поднялась сутолока. Покинувшие кабину спасатели МЧС командовали громко и деловито, оттесняя людей со своего пути.

— Разойдитесь!

— Дайте дорогу!

— У вас что, других занятий нет?!

— Что стоим, я не понял?!

— Эй, поосторожней!

— Марш домой!

— Расходитесь! Это вам не представление!

Толпа начала неохотно расступаться.

Дэвид не поддался всеобщему настроению. Он придерживался собственного плана.

— Придется слегка погеройствовать, — заявил он:-Предлагаю все решить в ближайшие минуты, — не ослабляя бдительность, Дэвид стиснул руку Джульетте повыше локтя и потянул в сторону. Быстрым шагом они отошли на значительное расстояние, чтобы никто не смог их случайно подслушать.

Джульетта внимательно на него уставилась. И это не был взгляд потерянной овечки.

Агент времени приблизил руку с браслетом. Девушка впилась глазами в его запястье. Дэвид отогнул защищающую кнопки скобу хронографа. Перевел таймер обратного отсчета в резервную систему. И вывел на циферблат режим боевой директории. В прозрачной глубине уробороса загорелся равнобедренный треугольник. Своим основанием направленный в противоположную от них сторону.

Ох как ей это не понравилось. У Джульетты даже защекотало под ложечкой.

Дэвид покудесничал с уроборосом, легко снял его и защелкнул на руке девушки.

Джульетта точно знала с чего ее вдруг затрясло. Обмерая сжавшимся нутром, студентка собиралась с духом. Она в жизни так не пугалась и радовалась одновременно. Решение было принято моментально. Когда к ней вернулся дар речи, Джульетта пролепетала:

— Надеюсь, ты не включил его в режим «пояс шахида»?

— Не выдумывай, — осадил ее Дэвид. В его голосе явственно пульсировала тревога:-Уроборос — высокоспециализированное устройство. И в нем нет такой примитивной функции. Ты бы сейчас не об этом беспокоилась.

— А чего мне дожидаться? — ее дерзость набирала обороты. Ведь браслет пришелся ей точно в пору.

Тогда это его насторожило, но потом вылетело из головы.

— Я хочу расставить на Саймона ловушку. И выманить его на тебя, как на живца.

— То есть, ты понятия не имеешь где его искать? А я буду жертвенной козой у колышка! — она по женски эмоционировала и готова была пойти в разнос.

— И даже заблеешь, если так будет нужно, — предельно сурово оборвал ее причитания Дэвид.

«Вечно женщины надеются, что будет иначе.»

— А если он не появится? — с надеждой произнесла Джульетта, намного тише.

— Этот везде пролезет, — заверил Дэвид. — Против такой приманки Саймон устоять не сможет.

— Я не представляю как пользоваться уроборосом, — предупредила Джульетта, беспомощно затрепетав ресницами и выставив вперед руку с браслетом. Она была похожа на женщину, которую поколотил муж. Целиком покорившуюся своей участи и уныло демонстрирующую побои.

— Использование уробороса не требует от новичка особой подготовки, — продолжил пошаговый инструктаж Дэвид. — Но в его настройке есть несколько фазовых уровней, воспользоваться которыми может только специалист, — предупредил ее агент. — Саймон, как пить дать, отерается в этой толпе. Вокруг столько спасателей и разного народа, что ему будет не просто до тебя добраться или, тем более, схватить. Попадешься ему на глаза. Покрутишься под носом, а там и я подскочу.

— Ты так меня и бросишь, с этим ошейником от блох? — уничижительно высказалась она о хронографе, сознавая что Дэвид не позволит ей расслабиться ни на секунду. Она старалась дышать ровнее, не оставляя и намека на свои истинные настройки.

Агент времени легонько поправил браслет на ее белесой ручке:

— При помощи уробороса можно не только прятаться, но и нападать. Я сейчас включил его в режим оружия. Сигнал искажения времени распространяется рукавом на сто метров перед тобой. Расширяясь к контуру последнего охвата на одиннадцать метров. Кривизна времени ложится аномалиями, словно блинчики по воде. Если на месте старта волны времени прошло три секунды, то в десяти метрах-до получаса. В ста метрах произойдут такие временные сдвиги, что минует декада. — Дэвид опускал детали, продолжая ускоренный курс подготовки. Но в своих разъяснениях был, как всегда, убедителен:-Нажмешь вот эту кнопку… Не сейчас! — ему пришлось шлепнуть ее по пальцам. — А когда я подниму руки к верху, как бы потягиваясь, — в его голосе звучали стальные, обязательные к запоминанию нотки. — Очень важно, чтобы Саймон попал в аномальную временную зону. Где я его прищучу.

— А вдруг у меня не получится? — совершенно резонно предположила Джульетта:-Ведь я могу промазать или попасть в тебя? — ее голос выдавал отчаяние. — Почему бы тебе не сделать это самому? Как ты мог заметить, я не из разряда везучих, — и Джульетта окончательно увяла.

— Нельзя сомневаться в себе. Это вредно, — подбадривал девушку Дэвид, всякий раз перехватывая ее взгляд. — Я думаю-ты постараешься. С топором между лопаток ты будешь выглядеть по дурацки.

Даже эта грубая шутка на девушку не подействовала.

— Я так не могу, — стала отнекиваться Джульетта. Но Дэвид поймал ее за плечи и спокойно повернув к себе, сказал:

— Прояви еще немного мужества и все закончится. На своей судьбе экономить не стоит. Хуже нет ничего-чем страдать от последствий чужих решений. В общепринятом смысле, ты будешь в полной безопасности, — непререкаемо заявил он:-Саймон тебя заметит. Ты выстрелишь. Я его обезврежу. И все у нас с тобой будет в полном ажуре.

— Не знаю, смогу ли я, — Джульетта набрала в легкие побольше воздуха и с сожалением выдохнула, словно испуская последний дух. — Меня даже подташнивает от одной мысли, что придется в кого-то стрелять. — она имела право на робкое выражение лица в этот момент, и воспользовалась этим.

— Да погоди ты вздыхать, — подкупающе весело Дэвид подхватил ее под мышки и на пару секунд приподнял над землей. — Держись меня и я вытащу нас обоих.

Джульетта сумела выжать из себя улыбку, что, при таких обстоятельствах, было равносильно подвигу.

— Ты тоже меня пойми, — откровенно заявил он:-Не могу я одновременно находиться и тут и там. А с твоей помощью мы гарантированно его возьмем, — Дэвид чувствовал азарт, который, порой, кажется женщине лучшим аргументом ее защищенности. И Джульетта сдалась:

— За такое мне полагается пирожное, — вызов в ее голосе был замешан на иронии, сквозь которую ему еще мерещилось подростковое упрямство.

— Будет тебе и мороженое. И торт со взбитыми сливками-если захочешь. Но только потом. Саймон жаждет крови и пойдет до конца. Сделай это в первую очередь для себя.

Они обговорили последние детали.

— Если ты сейчас попадешь в руки Саймона. Или меня схватят полицейские-миссии конец, — он вновь давил на важность того, что они делают.

— Есть что нибудь еще, что я обязана знать? — ее глаза заполнились чем-то по новому разумным и взгляд сделался острее и целеустремленнее.

— Тут достаточно правил и предписаний, но тебе необходимо запомнить главное: Саймон должен быть на линии основания треугольника на циферблате уробороса. Это работа ювелирная, — предупредил Дэвид, поворачивая ее руку с браслетом параллельно земле и указывая на движение треугольника. Он был последователен и методичен. — Целься как следует и только потом жми вот на эту, одну единственную кнопку. Следовало бы конечно попрактиковаться во владении уроборосом, — и вздохнул. — Но пристрелочного залпа не будет. У нас на это нет ни времени, ни возможностей.

Джульетта расчувствовалась и крепко обняла Дэвида на удачу. Он сказал, отпуская ее:

— Вперед, ты сможешь. Верь мне-как самой себе. И выбрось лишнее из головы. По завершении, мы свернем миссию и отправимся к твоему отцу. Мы оба знаем как важно, чтобы все у нас вышло синхронно.

Джульетта кивнула в знак согласия и знойно смахнула челку со лба. В глазах девушки появилось что-то пуленепробиваемое. Но он предположил, что так она настраивается. И был не прав. Есть тонкая грань между импровизацией и неподчинением, предпосылки которого он не заметил.

Джульетте очень не понравилось, что у него на все были правила.

Девушка смешалась с толпой, продвигаясь в направлении указанного Дэвидом взгорка. С этих пор уроборос на руке контролировал каждую секунду ее существования. Она знала как выглядит ее шанс: невыдуманная сенсация обняла ее руку. И Джульетта не собиралась с ней расставаться. Пока она находилась в зоне действия уробороса — ВРЕМЯ ее не атаковало.

Еще час назад эта информация показалась бы ей настолько невероятной и немыслимой, насколько теперь представлялась столь же очевидной и неизбежной. Новое для нее параноидальное стремление все теперь делать с оглядкой, взяло над Джульеттой верх. Девушка крутила головой, но не видела в толпе никого, достойного более пристального внимания.

Совершенно неожиданно для окружающих, Джульетта закричала и отскочила, словно на нее плеснули кислотой. Боль была невыносимой, точно в локоть Джульетте вогнали раскаленную спицу. Молодая парочка, снимавшая происходящее возле колодца на сотовые телефоны, посмотрели не нее, как на сумасшедшую. Джульетта сжала кулак и опустила больную руку с браслетом вдоль тела. На лбу выступила испарина.

Она быстро прикинула, какое количество гаджетов и наручных часов ее окружает!

Жизнь еще никогда не казалась ей настолько ужасной, как сейчас. Когда она пережила нападение сбоящих определителей времени-дело едва не дошло до рвотного рефлекса. Она шла сквозь толпу, периодически ощущая такую боль, что ей хотелось отгрызть собственную руку и выбросить куда подальше.

Это чувство не узнаешь-пока его не отведаешь.

Разве она многого хотела? Ее направляли обязательства перед отцом. Но и этого теперь казалось мало. Выматывающая боль вдруг стала новым аргументом в ощущении самой себя.