Шёпот Зуверфов (СИ)

Глава 3

— Встаньте передо мной! Вытяните руки в стороны и замрите! — скомандовал контролёр на пропускном пункте. В зоне «B», где сосредоточилась основная масса граждан Трезубца, пропускали только после проверки на карму. Контролёр вынул продолговатый серый футляр, поднёс к глазам Инсара, появилось голубое свечение. Просканированный глазной нерв, к которому давным-давно «приклеился» минибот, передал баллы кармы на узкий экран аппарата. Высветилось двузначное число, от которого у контролёра глаза полезли на лоб.

— Вы — подлинная гордость илейцев! Проходите без промедлений, — он махнул своему напарнику, который открыл терминал для входа в основной Трезубец. Инсар, выспавшийся, причёсанный и одетый в дорогой светло-синий льняной костюм, прошёл сам и покатил за собой элегантную тележку со стильным полукруглым футляром-холодильником, наполненным десертами, которые трое суток сочинял шеф-кондитер Стэн. Инсару предстоял долгий путь по сектору, плотному и одновременно пустынному. Трезубец был настолько велик, что двадцать пять миллионов могли соседствовать друг с другом, практически не сталкиваясь локтями. Кроме того, в некоторых уголках мегаполиса распростерлись зелёные островки, допускавшие посетителю тихое и безмятежное созерцание водной глади, птиц и некоторых пресмыкающихся практически в глубоком одиночестве.

День разыгрался, и Инсар Килоди решил посетить парк «Третьего Конфорнума» — прелестный оазис посреди городского массива. Трезубец не был тем фешенебельным курортом, какой представляют далёкие от илейской столицы люди. Здешние небоскрёбы отказывались пестрить, оказываясь на поверку колоссальными, топорными и довольно унылыми сооружениями скучного прямоугольного типа. Гигантские грибы, которым не досталось шляпки. Широченные улицы, по которым носились разве что электрические поезда, да спешащие офисные работники. Пёстрая реклама кургузо смотрелась на серых бетонно-мраморных громадинах, призывая к покупке нового программного обеспечения для бота-домработницы, искусственного глаза, с которым вам будут видны Штарбайнские ворота или новую диетическую газировку с малиново-арбузным желе. Отовсюду на горожан смотрели камеры, встроенные на фасадах домов. Они наблюдали за порядком, будто неведомого «красного маячка» было недостаточно. Однако стоит отметить, что порой эти молчаливые блюстители играли в пользу кармы граждан, прибавляя, например, 0,35 балла тому, кто поднял на мостовой чужую статусную карту и, догнав владельца, отдал её с пожеланиями хорошего дня. Воспользоваться бы ею нашедший всё равно не смог, но пройти мимо ему никто не мешал.

Инсар уселся напротив фонтана. Поговаривают, что фонтаны символизируют удачу и несут счастье населению, проживающему с ним поблизости. Инсар насчитал в памяти тридцать фонтанов, о которых он знал в Трезубце. Хватит ли этого для населения в два с половиной десятка миллионов человек? Инсар не знал да и думать об этом не хотелось. Он расстегнул пиджак, снял его, уложив на колени и оставшись в брюках и кремовой хлопковой рубахе. Парк, названный в честь Конфорнума, члены которого невыразимо преобразили город, изобиловал лиственными деревьями, яркими цветами и наверняка выдавал тонны кислорода в день. А ещё он успокаивал, возвращал потерянные воспоминания и призрачно обнадёживал.

— Любите лилии? — прозвучал женский голос, звонкий, но не резкий.

— С чего вы взяли? — стряхнув тягостные мысли, спросил Килоди.

— Вы на них минут пятнадцать смотрите, не отрываясь, — ответила девушка и присела рядом с Инсаром. Она появилась внезапно, из-под земли. Ещё минуту назад вокруг было пусто.

— Видели запуск «Вечного странника»? — сменила тему девушка. Инсар снова на неё посмотрел, пристальней, словно хотел прочесть её мысли.

— Нет, — коротко ответил Инсар и продолжил любоваться цветами.

— И правильно. Ничего интересного в этом не было. Пафосное сборище всяких «шишек», громкие заявления и куча агитационного бред о «чудесной, наипрекраснейшей эпохе», в которой мы живём, — всё это девушка проговорила быстро, меняя интонацию, парадируя официоз и нелепую важность.

Килоди ничего не ответил.

— Что в контейнерах? — ткнув пальцем на тележку, поинтересовалась незнакомка.

— Сладости.

— Для кого?

— «Шишек» и детей. Всех, кто будет на сегодняшнем званом ужине, — протянул Килоди, не слишком радостно.

— У-у, — пригорюнилась девица, — а я не люблю сладкое. Жалко.

— Понимаю вас, леди, — откуда не возьмись, вырвалось у Инсара. Он и сам не понял, что за «леди» вкралась в его немногословную речь.

— О, как мило! Только у меня с леди столько же общего, сколько у барана с горностаем, — вальяжно шваркнула она, закурив обыкновенную сигарету со смолой и табаком. Не то, чтобы курение запрещалось, просто оно давненько перестало быть модным. — Джулия Фокстрот.

— Приятно познакомиться, — кивнул Инсар. — Инсар Килоди.

Они немного помолчали.

— Не куришь? — протянула приоткрытый портсигар Джулия.

Инсар отрицательно мотнул головой.

— Мой рейтинг не превышает и пятидесяти баллов. Но сюда меня пустили. Какой, спрашивается, чёрт от всей системы, устроенной на радость статистам и бюрократам? — твёрдо спросила Джулия, ввинтив окурок в скамейку, на которой они сидели.

— Ты всё время увиливаешь от вопросов? — снова оживилась Джулия.

— О чём ты? — недоумённо покачал головой Килоди.

— Я спросила тебя, если ты помнишь, любишь ли ты лилии?

— Никогда не думал об этом всерьёз.

— Зачем ты тогда пялишься на них? — не отставала Джулия. Её короткие светлые волосы растрепались, просились к чудесному парикмахеру, который бы сотворил нечто прекрасное. Килоди хорошенько присмотрелся к своей новой знакомой. Миниатюрная и по-детски юная фигура, но между тем довольно крупная грудь и бёдра. Совсем тонкий пуловер неясного серо-синего цвета, который был ей явно велик. Длинные стройные ноги были одеты в синие джинсы, а на ступнях болтались крупные, неповоротливые и наверняка тяжёлые кеды. Прежде всего, Килоди отметил несовместимость образов, будто перед каждым, кто говорил с ней, появлялось два разных человека. Инсар понимал, какого это, потому и продолжил разговор.

— Вспоминаю, — ответил Килоди и замолк.

— Что вспоминаешь? — с нотками раздражения допрашивала девушка, — или мне что, из тебя каждое слово клещами вытягивать? Я уже поняла, что ты не слишком болтлив. И мне это нравится. Но поддержать невинный разговор, сидя на летней скамейке в прекрасном парке с милой девушкой, должен практически каждый мужчина.

Инсар хмыкнул, ничего не ответив.

— Сомневаюсь, что в вас больше 70 % кармы, — снова неожиданно и крайне беспардонно перевела русло беседы Джулия Фокстрот. — И тридцати пяти, наверно, нет.

— Я так плох? — нисколько не обидевшись, полюбопытствовал Инсар.

— Отнюдь. Вам нравятся мотоциклы?

— Мы снова на «вы»?

— Ты любишь технику? — повторила Джулия.

— Настолько же, насколько лилии.

— Обожаю мотоциклы. У меня квадроцикл на стоянке Трезубца. Огромный. Умельцы Штарбайна мастерили его около полугода. Моя гордость. Дорогая, прожорливая, но гордость, — улыбнувшись, стукнула себя в грудь Джулия и уставилась на Инсара.

— Воспоминания. Родина. На клумбе под окнами нашего дома цвели замечательные цветы. Мы срывали их на праздники, потом сажали вновь. Пестрящая разнообразными красками провинция, о которой слагали песни, и на земле которой хотелось забыть о горестях, — заговорил Инсар, заставив Джулию расплыться в широченной, солнечной улыбке. У неё были ровные зубы и ямочки на щеках.

Мимо них прошёл пожилой квартет. Обязательная прогулка в полдник. Скоро подадут ужин в ближайшем доме для брошенных стариков. На деле в этом месте проживали и те, кому порядком надоело корчить из себя праотца семейства и делиться вечной мудростью. Два старика и две старухи. Каждому из них не меньше ста пятидесяти лет. Инсар брезгливо отвёл взгляд. Он ненавидел старость.

— Мне бы хотелось написать пейзаж твоего дома. Уверена, картина получилась бы завораживающей, — Джулия проводила прошедших мимо старожилов мира почтенным и вдумчивым лицом.

— Вряд ли это кому-либо удастся, — горестно проговорил Инсар, — её стёрли в прах.

— Жуть. — Закусила губу леди Фокстрот. — Мы неправильно встретились. В парке, днём, в жару — всё не так!

— А как правильно?

— Ночью. В ливень, и где-нибудь на закоулках Сент-Валена. Или на худой конец в Котловане. Не важно! — порывисто вскрикнула девушка и замерла.

— Точно не хочешь пирожного? — на сей раз прояснело лицо Инсара. В первый раз за последние недели.

— Всего одно. И само вкусное, если не возражаешь.

Килоди открыл холодильник и вынул пакет с вафельной корзиночкой, в которую Стэн напустил своего фирменного крема со вкусом карамели и патоки. С некоторых пор Инсар неплохо разбирался в людях. И теперь он понимал, что странное, нелепое и довольно неправдоподобное знакомство с милой девушкой в городском саду точно не случайность, но самая настоящая удача.

* * *

— Вы обязаны взглянуть на это! — взбудораженные Атлас и Кей поставили планшет на стол наставницы — дочери Асмиллы, Календары Блоус. Не молодая, с морщинами и волосами, убранными в пучок, она напоминала скорее содержанку на хозяйстве, чем решительного управленца.

— Что стряслось? — она помешивала ложкой горячий чай, сидя за трюмо в своих покоях, читала какую-то книгу и давно собиралась отойти ко сну.

— Простите за вторжение, — начал Атлас, — но сегодня утром мы забрали обод с головы того парня, оставшегося в живых после кровавого побоища в Котловане. Расшифровали запись. К слову, программа трудился почти десять часов. Увиденное нас поразило.

Кей установил планшет напротив Блоус и запустил короткий ролик. На экране задвигались модели людей, появились сооружения, напоминающие дома и улицу. Компьютерная графика запустила жизнь в сон, из которого выросло четверо. Одежда в цвет той, что была на убитых и потерпевшем. Они топтались на одном месте, рядом поблёскивала вывеска. Похоже на «Сошуаль». Двое начали спорить. Машина отрывисто передала смысл стычки. Всё дело в зависти. Тот, который должен был лететь на «Вечном страннике», начал отбиваться от нападок своих собутыльников. Один, самый здоровый, ударил его в нос, напали другие. Ант смотрел на всё со стороны, не вмешиваясь. Наконец, когда трое поколотили друг друга и выбились из сил, Ант подошёл к своему недавнему приятелю, который уже пострадал — ему свернули челюсть, и с остервенением набросил ему на шею свою стальную цепь, заточенную таким лихим образом, чтобы перерезать плоть в один миг. Секунда — и голова скакала по пыльному, неровному асфальту «котла». На Анта бросился второй из компании, выкрикивая проклятья. Коротконогий уже бросился наутёк. Экран на секунду потемнел, будто невидимую камеру окутало туманом. Затем снова прояснился. Здоровяк истекал кровью, хватаясь за горло. Снова тьма и шипение, но затем краски стали ярче прежнего. Ант догнал последнюю жертву, прибил её к стене и с силой стал вколачивать круглую башку крепкого коротышки в кирпичную стену. Пронеслась рябь, краски потускнели, изображение ухудшалось. Откуда-то извне послышались странные шипучие слоги, проносившиеся, будто порыв ветра — быстро, неразборчиво и незримо.

— Стоп! — невозмутимо скомандовала Календара. — Ещё раз это место.

Атлас открутил к моменту, когда завершилось последнее убийство, и Ант бросился бежать, куда глаза глядят.

— Сделай шум чётче и воспроизведение медленнее! — снова приказала Блоус.

«Мо ва. А ва. О ни вон ндуро фун ва. Алазе беру сар лагбара. Адаорин ниориси ва окункун. Ки о си ва ийо дуро. Ати ки о йоо ва си ододо».

Календара тяжело вдохнула и впала в глубокую задумчивость. Минуту она не двигалась, перекладывая какие-то вещи, факты или, быть может, воспоминания в чертогах памяти. Наконец Календара ожила и воззрилась на своих пасынков, которые терпеливо ждали.

— Кому-нибудь ещё вы показывали эту запись? — строго, со скупой надеждой поинтересовалась Блоус.

— Только Блинду, — выпалил Кей, — чтобы убедиться, что «обод» не подцепил вирус.

— Идиоты! — закричала Календара, но тут же успокоилась. — Живо приведите Блинда.

Кей пошёл за отличным программным специалистом, который мог соорудить что угодно на просторах Потусторонней Вязи, поддерживал функциональность «ободов», но всё же недотягивал до лавров сибера и к тому же давно заработал репутацию в общем безобидного, но не самого чистого на руку парня с сомнительной репутацией.

— Что скажешь? — обратилась Блоус к Атласу, оставшись с ним наедине.

— Неожиданно, — спокойно ответил Рензо, — к тому же сны реальны. Всё это происходило на самом деле. Цвета настоящие, выдумок нет.

— Странно, не правда ли? Сон без прикрас. Такого и не бывает то никогда, — заметила Календара и отхлебнула остывший чай.

— Ошибка дорогого стоит, согласен. И спешить с обнародованием нельзя. Нужно разобраться в этом деле. Дозорные Трезубца плюют на происходящее в Котловане. Однако я сомневаюсь, что личные досмотрщики Фрая оставят всё как есть, не сунув свой острый нос.

— Ты верно говоришь. Но меня пугает другое.

Календара встала из-за стола и направилась к своей кровати. Сев на неё, она закрыла ладонями лицо, хорошенько протёрла его и, закончив, громко выдохнула.

— На последних секундах на заднем фоне что-то шумит. Ты слышал, что этот шум не просто ветер или ласкающийся на крыше кот. Шипение есть шёпот. Причём идёт он извне и адресован нам. Кто-то послал весточку.

— Ерунда какая-то! — поднял густые брови Рензо. — Программа визуализации не могла пропустить тех уст, которые нашептали нам письмо.

— Выходит, что пропустила.

Внешне спокойная, но полная внутренней напряжённости Календара наносила крем на руки, втирая в кожу его настойчиво и грубо.

— Чьё это послание?

— Я не знаю, — помотала головой женщина.

— А что за язык?

Рензо был поражён увиденным. Но предположения Блоус вводили его в ступор, заставляли сомневаться в идейной собранности главы церкви.

— И этого сказать я не в силах, я не уверена. Но знаю, кто мог бы нам помочь в этом деле и кое-что прояснить.

В покои Календары Блоус вошёл Кей и патлатый высокий мальчишка с длинными пальцами и бледной кожей. На нём висели одни трусы — Кей выдернул компьютерного гения из постели.

— Блинд, ты видел запись? — спросила Блоус, сверкнув глазами.

— Да, — кивнул парень.

— Будь добр, сотри и никому ни слова, — вежливо попросила Календара.

— Не, — промямлил Блинд, — это ж сенсация. Мало ли пригодится. Да и что в этом такого? Ну, подумаешь, мужик зарубил всех своих дружков. Не! Я всё уничтожу, если вы мне кое-что пообещаете, ага?

— Ты сейчас же удалишь копию и забудешь о том, что видел! В противном случае, отправишься в Сент-Вален и будешь ублажать богатых мужей, пока не поверишь в свою женскую сущность! Ты понял меня?! — настойчиво выпалила Блоус.

— Всё уяснил. Удалить и забыть, — виноватым кивком ответил Блинд и тут же скрылся.

— Нам поможет Асмар Мбалли. Найти его не просто, но необходимо, — сменив тон на деловой, продолжала Календара.

— Мбалли — сложная и важная птица. С чего ему помогать?

Атлас нахмурился и решил не менять мину, пока не услышит хорошей новости.

— Кто такой этот Мбалли? — спросил Кей.

— Учёный, историк, естествоиспытатель, путешественник, экспериментатор, изобретатель, философ и писатель. Личность настолько же неординарная, насколько странная. Очень давно Мбалли жил в Трезубеце, затем исчез. Изредка его фолианты появляются на полках редких книг, радуют ценителей и перекупщиков. Большего о старике мне неизвестно. А тебе, Атлас?

Рензо отрицательно мотнул головой:

— Скажем так, наше расставание прошло не слишком гладко. И где он теперь я без единого понятия. С чего начать поиски? Пробежаться по старинным лавкам, заполненным всяким хламьём?

Скептика Атласа не раздражала Календару. В конце концов, она понимала, что просит о чудаковатом и во многом личном деле. Но её интуиция необычайно сильна и неоспоримо верна.

— Единственный, кто хоть что-то может сообщить о местонахождении Мбалли, это Самюэль Фрай. Завтра он устраивает званый ужин в честь запуска «Вечного странника». Вам стоит посетить его.

— Минуту! — поднял указательный палец Рензо. — Как же быть с кармой? У меня и Кея на двоих и шестидесяти баллов не наберётся. И вообще, неужели нельзя позвонить ему и обо всём расспросить? В конце концов, вы видный общественный деятель, имеющий определённый социальный вес.

— Если я сказала, что с Фраем необходимо встретиться лично — значит, тому есть причины, о которых вам знать не положено! — вспылила Календара, глубоко вздохнула и продолжила. — Официальное обращение не останется без внимания Детры, а нам это ни к чему, — сквозь зубы процедила Календара. — И насчёт кармы не беспокойтесь. Вам хватит того, что имеете. Я всё устрою. Закончим на этом. Можете идти.

— Вот бы нацепить ей обод и потом посмотреть, что ей там снится, — прошептал Кей, пока они шли к своим покоям.

— Готов поспорить, трон, карающий посох и сотни одурманенных рабов.

* * *