Помоги проекту - поделись книгой:
Как правило, тексты книги представляют мужскую точку зрения на плотское наслаждение, но порой слово берут женщины, как в жемчужине сборника — «Школе девушек». Взгляд на плотские наслаждения настолько близок к тому, что можно почерпнуть из архивных документов Сомерсета, что невольно возникает вопрос: быть может, в те времена существовала особая эротическая культура, охватывавшая самые широкие слои населения? В нее были вовлечены и крестьяне, и горожане, и аристократы, причем эта культура существовала в противовес установке на подавление плотских желаний, исповедуемой как английскими пуританами, так и французскими наставлениями для проповедников.
Поэты воспевают прелести женского тела без какого-либо стеснения; они призывают насладиться радостями телесной любви. Теофиль де Вио в своем «Иарнась пишет:
Какая сладость — созерцать тугие ягодицы, Румяное лоно, отважный передок, Что сгорает от жажды сражения и
с грациозной улыбкой Зовет возбужденный член к ласкам.
Он поэтически описывает собственно оргазм:
Когда же добьюсь я победы и пролью
в заветную щель Хрустальный цветок беловатый, Так, что цветок зарумянится И надолго останется в памяти то наслаждение?
Основная цель мужчины в соитии — проникновение вглубь, в классической позиции сверху женщины. В «Академии дам» (ок. 1680)38 Туллия и Октавия воздают ей хвалу: «Скажи мне, — говорит Октавия, — есть ли что-нибудь слаще, чем лежать под любовником и чувствовать, как почти задыхаешься под тяжестью его тела? Ах, как это сладко, Туллия, когда любовники как бы умирают одновременно и тут же возрождаются! Те, кто предпочитает ласки сзади, наслаждаются сами, но те, кто предается ласкам спереди, вкушают совместное наслаждение». Здесь четко выражено неприятие анального полового акта. Туллия рассказывает, как в Италии любовник предложил ей проникновение сзади: «Никогда еще в меня не входил такой злой гость, я почувствовала нестерпимую боль!» Она закричала, и любовник сменил стратегию. «Онугвер-
Глава 3. Плотские радости — смертные грехи
дился в своем обычном месте и наполнил меня манной небесной, что в тысячу раз слаще нектара Богов». Однако «игра по-флорентийски» — название, возникшее от убеждения, что итальянцы «весьма склонны входить через заднюю дверь», — не отвергается абсолютно. Та же Туллия описывает более приятный случай: «Он играл своим членом с моими ягодицами и то вводил, то вынимал его, отчего я испытала сладкий зуд». Быть может, это чувственное удовольствие связано с частым использованием клистира? Однако нравственные доводы отвергают наслаждение сзади. Все та же Туллия утверждает, что это «нечистое удовольствие», потому что оно не дает зачать человека, а «грязное сладострастие», которое как бы убивает еще не рожденного ребенка. Авторы эротических текстов охотно говорят о наслаждении, но как об условии наиболее благоприятного зачатия; здесь они следуют медицинским представлениям эпохи. Кроме того, «глубины заднего прохода» не слишком приятно пахнут, и те, кто любят анальный акт, просто «хотят насытить сладострастный аппетит», так как, по мнению Туллии, «вход сзади более узок, чем вход спереди, а у итальянок и испанок влагалище гораздо шире нашего»39.
Мужская сексуальная мораль очень ярко представлена у Клода де Шовиньи, барона де Бло-Леглиза, приближенного Гастона Орлеанского. Он родился в 1605 и умер в 1655 году. Он прославился как распутник и вольнодумец во всех смыслах этих слов: многочисленные враги рассказывали о его дебошах и о его атеизме. Он пренебрегал всеми упреками, отрицал бессмертие души и существование рая. В одной из песенок 1643 года он вывалял в грязи Анну Австрийскую, по слухам, любовницу первого министра — Мазарини.
1 £ А
Мазарини — славный парень,
Не простаивают даром
У него мудя.
Когда ими потрясает,
Он корону сотрясает,
Только говорят,
Что испанке то не мило -
Сицилиец наш, педрило,
Любит в зад совать.
И ее досада гложет,
Что она его не может
В задницу послать.
В 1652 году он решил извиниться и не нашел ничего лучше, как обратиться к оскорбленной королеве со следующими стихами:
Увы, ославили меня! Вы не сердитесь, бога ради! Ваш зад почтение внушает., Ваш передок огнем пылает, Увы, ославили меня! Е...итесь спереди и сзади, И не сердитесь на меня! *
Он не пощадил в стихах даже своего покровителя, чьи гомосексуальные наклонности были известны всем. Однако Гастон Орлеанский защитил его, и барон де Бло смог спокойно умереть в своей кровати, яростно высказав напоследок в нескольких стихотворениях свой жизненный принцип:
Что до меня — ем, пью, пою, Имею все, что попадется. (1648)
Знаю я, что счастлив тот, Кто е...тся, ест и пьет. (1650)t;
|У Господа хочу просить Лишь одного: Е...ться, пить, И в зад е..., И ни во что не верить... И быстрой смертью, Быстрой смертью Умереть. И, наконец, последняя насмешка: Нам надо в Раи попасть, Где каждый поимеет ангелочка, Их передок благоухает как цветок40. * лить, есть и совокупляться — вот в чем видит он главное наслаждение жизни, не считая удовольствия ходить по лезвию бритвы, так как высказывания барона де Бло вполне могли стоить ему жизни: кроме всего прочего, он нападал на Мазарини и называл королеву шлюхой. Другие — что знатные, что простолюдины — часто попадали на костер и за меньшие прегрешения.
Эротическая литература была, как правило, мужской и ценила «мужское острие любви», но она признала за слабым полом право получать наслаждение в сексе. В текстах встречается почти столько же слов, обозначающих части тела женщины (200), сколько обозначающих части тела мужчины (около 250). Для обозначения полового акта используется 300 глаголов или словосочетаний. Мужчина вооружен природным ножом, флейтой, молотом, цимбалами вожделения, мячиками, ядрами Венеры, яйцами, шарами; он скачет, бьется, трет сало, берет, рушит, трясет. Он овладевает кольцом, лавочкой; костром, пламенем, киской, склоном, хрустальным цветком, лакомым кусочком, естеством, чудесным дворцом, маленькой дырочкой, мышиной норкой, темным раем возлюбленной. Чаще всего употребляются слова «член» (ий), «передок» (con) и «е...ть» (foutre) — «проникать пенисом во влагалище с немедленным семяизвержением». Удовольствие, получаемое мужчиной, часто осмысляется как быстрое; у его партнерши оно тянется дольше и способы его получения более разнообразны. Женам советуют найти себе скромного любовника и с ним достигать полного удовольствия, ведь то, что делают с мужем, — это супружеский долг, и он не настолько приятен. Можно подумать, что писатели-мужчины потому проповедуют двойной стандарт, что для них его существование еще выгоднее, чем для слабого пола. Но они говорят со знанием дела и о женских потребностях. Толстуха Марион, описанная в одном анонимном стихотворении, напоминает реальную Мэри Комб из Сомерсета. Она повсюду ищет фаллос, а когда находит, говорит всем о своей радости:
Что отыскался красный член, похожий на рубин. Но, испытав его, она сказала: «Фи, Он слишком тонок, лучше я возьму свечу, Иль штучку сделаю из бархата и почешусь»41.
Описание женского самоудовлетворения или советы «поскрести себя спереди», вместо того чтобы рисковать возможностью забеременеть, совершенно запретные течки зрения благочестивых людей. Можно с уверенностью сказать, что они были возмущены шуточным контрактом, опубликованным в 1609 году, по которому некая дама передавала права на владения своим передком «на б лет для последовательных б сборов урожая». Контракт составлен в форме договора об аренде, подписанного в присутствии нотариуса Бонтана, и в нем используется соответствующая юридическая терминология: ю
«Означенный объект, называемый передок, расположен от одного края до другого, называемого жопа, и соединяется с двумя объектами, означенными как ягодицы, расположенными подле Длинножирки. Вышеозначенный объект, называемый передок, должен быть омыт один раз днем и один раз ночью; высокая поросль, расположенная на вышеозначенном передке и называемая волосы, должна быть подстрижена два раза в год, в мае и в феврале, и должна хорошо охраняться от вторжения диких животных, таких как вши, блохи и прочие. Вышеозначенный объект, называемый передок, расположен к низу от живота, в полуфуте от лобка, с прилегающим лужком и колодцем посередине. Имеется также жилище для арендатора, состоящее из комнаты с низким потолком, комнаты с высоким потолком, комнаты сбоку и комнаты над всеми прочими. Имеется также кладовая сзади, не предназначенная для использования вместе с прочими помещениями. Если вышеозначенная арендующая сторона не будет получать от арендатора постоянной и своевременной платы в должном объеме, она может отозвать договор без какого-либо возмещения страхового риска и ущерба и отказать в дальнейшей аренде на условиях владения ли, испытательного срока ли, или какой-либо иной формы пользования, причем арендатор не вправе требовать возврата денежного залога или каких-либо иных гарантий»42.
Пункты, касающиеся запрета на использование задней кладовки вместе с прочими помещениями, и возможность расторгнуть договор, если арендная плата не будет вноситься своевременно и в должном объеме, напоминают о том, что плотские радости, так подробно приведенные здесь, исключают анальный секс, а от «арендатора» требуется постоянная половая активность. Ее добивались и женщины Сомерсета от своих партнеров. Слово «удо. вольствие» очень часто употребляется в либертенских текстах. Оно воспринимается как выдвигаемое женщинами закономерное требование компенсации за страдания и боль, которую они испытывают при родах, и большинство авторов рассматривают удовольствие как первую цель половых сношений. В их глазах адюльтер потомуне возбраняется, что, с одной стороны, замужество-единственно законный путь для девушки, а плотское удовольствие очень редко бывает связано с супружескими объятиями. «От греха любовь расцветает//Гименей убивает нежность», — пишет Бюсси-Рабютен. Сам великий Кор-нель в скандальном стихотворении «Случай упущенный и обретенный вновь» (1651) придает очень большое значение одновременному взаимному наслаждению, необходимому, с точки зрения медиков, для зачатия ребенка. Он возвышает этот момент и уподобляет его постижению божественного откровения:
И так любовники теряли сознание
От избытка наслаждения,
Они умирали и воскресали
Пять или шесть раз;
Уста к устам и тело к телу,
То живы, то мертвы,
И души их сливались в поцелуе,
И в сладких толчках они поведали друг другу
Все то прекрасное, что есть в любви43.
Грех и «маленькая смерть»! Оргазм — не только радость гуляки или крик отчаяния барона де Бло. В эпоху барокко оргазм будоражит умы, он или отвергается с негодованием как знак связи с демонами, или становится способом выразить мистическое единение тела и души, как пишет о нем Корнель.
«Школа девушек» — жемчужина либертинажа
Самая известная и самая популярная среди современников эротическая книга — «Школа девушек», вышедшая в 1655 году, — блестяще сконцентрировала в себе все основные идеи подобной литературы. В коротком и язвительном повествовании, разделенном на две части, очень наглядно представлен полный курс сексуального и любовного воспитания, который проходит невинная физически и душевно девушка Фаншона. В первой части она узнает от своей кузины Сюзанны, как следует вести себя с Робине — молодым человеком, влюбленным в Фаншону. Во второй части она уже стала женщиной и делится с Сюзанной разнообразными сексуальными впечатлениями. В это время в литературе, с одной стороны, рождается жанр новеллы, а с другой, плодятся и множатся наставления, как должна себя вести «честная женщина», горожанка или знатная. «Школа девушек» находится где-то посередине между этими двумя жанрами. Как и все прочие произведения того времени, написанные на ту же тему, например «Фанни Хилл», созданная английским писателем Джоном Клеландом столетием позже, «Школа девушек» содержит чисто мужское представление о женском наслаждении. Парадоксально, но ни один автор не фиксирует свое внимание на мужчинах, хотя в литературе либертенов они постоянно присутствуют.
Фаншона, такая же наивная, как и Агнесса в «Школе жен» Мольера, слушает Сюзанну, а та в свою очередь высмеивает все ее былые представления. Сюзанна объясняет,
что на свете существуют совершенно особые наслаждения, и лучше всего предаваться им с молодыми мужчинами. Конечно, можно заниматься тем же и с мужем, но самые чудесные ощущения появляются тогда, когда «все совершается тайком, с другими мужчинами, потому что муж не хочет этим заниматься». То же самое говорят со-мерсетские крестьянки и та дама, что отдала свой передок в аренду в 1609 году. Урок продолжается. «Та штучка, которой пользуются мальчики, когда они писают, называется уд. А иногда его называют членом, рукавом, нервом, дротиком, копьем любви. Если мальчик раздет, то можно заметить, что эта штука свисает у него внизу живота, как вытянутая коровья голова, в том самом месте, где у нас одна только дырочка, чтобы писать». Девушка узнает также, что влюбленный «ложится таким образом на живот девушки, чтобы засунуть этот длинный прибор в ту дырочку, которой она писает, и от этого происходит величайшее удовольствие и величайшая услада на свете». Сюзанна уточняет, что надо сделать, чтобы засунуть как можно глубже этот мягкий предмет. Потом она объясняет, как устроен женский половой орган: «Я называю его передок, а все вместе называется "ввести уд в передок", но не говори этого на людях, потому что считается, что это плохие слова, и девушки краснеют, когда слышат их». Оргазм в ее описании — это «такой момент, когда щек£ тание так захватывает их, что они как бы теряют сознание от удовольствия, и они трясутся так, что из них выходит по канальцу то, что так щекотало их изнутри, -густая белая жидкость, похожая на кашу. А когда она выходит, то оба испытывают такое наслаждение, что и высказать нельзя»44.
Проникновение в позиции сверху, одновременное семяизвержение, доставляющее наслаждение, необходимое для зачатия, — все это отражает обычные для эпохи представления о половом акте. Именно так пишут об этом врачи и так же говорят сомерсетские крестьяне. Друг Сюзанны, как и они, использует разные ситуации. Он берет ее стоя или, если очень торопится, хватает и бросает на стул или на матрас, то есть они сходятся в любом месте, которое подвернется под руку. Он тысячу раз клялся ей, что сходиться украдкой доставляет ему гораздо больше удовольствия, чем любым другим способом. Сюзанна придает особое значение игре с половыми органами друг друга и подробно описывает разные способы такой игры: девушка засовывает язык в рот юноше и в то же время «ласкает рукой его член, засунув руку в гульфик». Достаточно провести два-три раза рукой, и член твердеет. А ее друг любит класть руку ей на лоно и «щипать и мять его пальцами». Потом он целует ее, ласкает ягодицы, сосет груди, смотрит на нее обнаженную при свете свечи. «А потом его штука становится твердой и крепкой, и он пронзает меня ею». Он вводит член между ляжками, между ягодицами, говорит ласковые слова и наконец взгромождается на нее45.
Похоже, что такие прикосновения и смелые игры лежат в основе юношеской сексуальной культуры, когда все ласки совершаются украдкой от отца или мужа возлюбленной, и именно такие быстрые и тайные ласки определяют в дальнейшей жизни вкус к ласкам впопыхах, втайне, и боязнь быть застигнутым врасплох только усиливает наслаждение. Многие самые большие чувства рождались от желания нарушить запреты, как общественные, так и религиозные. Подчеркнутая аморальность «Школы девушек» великолепно сочетается с аморальностью со-мерсетских крестьян той же эпохи.
* Мы вынужденно сокращаем этот пассаж, так как русских глаголов, обозначающих половой акт и при этом нематерных и не являющихся эвфемизмами, явно недостаточно. Разумеется, как универсальный глагол, употребляемый Фаншоной, следовало бы привести здесь глагол «ебать», но по-французски его употребление не является настолько табуированным, как по-русски. — Прим. пер.
Во второй части Фаншона, уже потерявшая девственность, смело берется давать советы. Она объясняет, что «"поиметь" — это самое лучшее слово, так как оно значит вводить член, двигать им и освобождаться от семени, тогда как "отодрать" — это только ввести член и освободиться от семени, а '"пилить" — это значит вводить член и двигать им, но не обязательно освобождаться от семени»*. Сюзанна обогащает ее новыми знаниями, сказав, что можно употреблять также слова «ласкать», «наслаждаться», «гладить», «обладаты», и их чаще употребляют прилюдно или в разговоре влюбленных, чем «сношаться» или «влезть на женщину». Робине хорошо поработал. Он дал Фаншоне наслаждение, «сладкое до обморока», а также научил ее, как замедлять или ускорять момент этого наслаждения. Он клал ей пуховку на левую ягодицу, клочок шерсти — на правую, хлопковую ткань на поясницу. Он называл поочередно ту или иную материю и научил ее правильно двигаться. Фаншона рассказывает также, как ловко он умеет овладеть ею или ласкать, не снимая одежды, если вокруг много других людей. Сюзанна сказала, что не любит молодых людей, которые кричат во время акта или просят хлестать себя по ягодицам, чтобы у них встал член. Затем две кузины-плутовки обсуждают, какие бывают члены, их длину и толщину, а также спорят, почему мужчины говорят грубые слова во время акта. Сюзанна считает, что они говорят так, чтобы «полнее
насладиться победой», а еще потому, «что в этот момент можно произносить только односложные слова». Но по сути, утверждает она, все, что говорится между влюбленными, не может считаться грубым.
Кузины обсуждают и многое другое: как женщине достичь удовольствия самостоятельно — при помощи искусственного пениса из бархата или стекла или просто пальцем; как избежать беременности — мужчина изливает семя между ляжек партнерши* или же на головку члена надевается маленький кусочек материи. Они обсуждают позицию, когда женщина сидит сверху мужчины: любовники прибегают к ней, когда любят друг друга так сильно, что хотели бы «превратиться друг в друга» и принять пол другого. Не помешает и немного философии: Сюзанна определяет любовь как «желание одной половины стать половиной для своей другой половины». Неоплатоническая тема слияния для восстановления андро-гина после смерти каждой из его разделенных половин предстает здесь как желание соединения «идеи или облака мысли», а затем принимает облик белого дождя спермы, доставляющего взаимное наслаждение. Сюзанна добавляет, что для многих «все радости сосредоточены в заднице или между яйцами и влагалищем», и можно подумать, «что сама душа спускается вниз от наслаждения, она как бы покидает свое обычное вместилище, все ее устремления направлены на долгожданное слияние двух тел и на то место, где оно происходит; душа больше не осознает саму себя и покидает голову»46.
Целующиеся души Корнеля сочетаются с мыслями Сюзанны, а она — настоящий философ будуара, вернее не она, а автор этой поразительной «Школы девушек». В произведении женщинам предлагаются многочисленные и очень конкретные советы, как любить и быть любимыми наилучшим способом. Проникновение спереди рассматривается как-наиболее благоприятное как для продолжения рода, так и для получения наслаждения. Самым подробным образом описаны всевозможные подготовительные игры и ласки, не забыты и советы для одиноких женщин. Позиция, когда партнерша находится сверху, долго поясняется, описывается то наслаждение/что она доставляет. Вспомним, что религиозная мораль абсолютно отвергает эту позицию, приравнивая ее к аборту: ведь в такой позиции теряется семя. В «Школе девушек» упоминаются способы контрацепции, но все равно основной целью соития видится зачатие. Наслаждение чувств, являющееся своего рода продолжением души, видится как компенсация за муки деторождения. Те способы, при которых появляется некоторое удовольствие, но невозможно зачатие, как, например, проникновение сзади, решительно отвергаются. Такие велите преступления в глазах закона, как гомосексуализм или скотоложество, «Школа девушек» обходит молчанием, равно как и оральный секс — все эти способы не приводят к рождению маленького человека. Хотя у произведения была шумная и скандальная репутация, в нем на самом деле нет ничего, что противоречило бы сексуальным принципам и представлениям эпохи. Но в нем все вещи названы слишком просто и ясно, стремление получить радости плоти слишком подчеркнуто, в то время как цензура эпохи не допускает ни слов, ни мыслей на эту тему и пытается скрыть их, хотя бы внешне, за густой морализаторской завесой. Лицемеры желали бы не знать, что наслаждение существует.
НАСЛАЖДЕНИЕ И ГРЕХ
Медицинские построения и общественная практика -XVII веков едины во взгляде на оргазм — женский и мужской — как на необходимость. Ученые и богословы считают деторождение конечной целью сексуальной жизни. Но зачатие возможно, по их мнению, лишь при условии, что партнеры одновременно испытывают сладостное чувство во время семяизвержения, причем белая, похожая на густое молоко жидкость извергается ими обоими. Тем не менее мне не верится, что мужчины и женщины действительно считали, что их тела абсолютно схожи и являются лишь вариантами одной модели47. Просто обо всем этом говорят только мужчины, в том числе и авторы эротической литературы. О точке зрения женщин мы совсем ничего не знаем. Ее можно лишь угадывать сквозь объяснения сильного пола, и иногда мужчины выказывают большую осведомленность о желаниях и потребностях женщий, как, например, в «Школе девушек». Факты, представшие со всей грубой очевидностью в сомерсетских материалах, равно как и некоторые формулировки; заставляют предположить, что существовала некая особая женская эротическая культура. Иногда она принимает вызывающие формы, как в случае Мэри Комб, о которой говорилось выше, и опирается на неукротимый жизненный аппетит, лишь подтверждающий мужские представления о сексуальной ненасьггности дочерей Евы. Упоминания о способах женской мастурбации, о секретных рецептах, как спровоцировать выкидыш, равно как и о том, как получить максимальное удовольствие по собственной инициативе, — все это идет вразрез с мужской концепцией акта как быстрого удовольствия,
последствия которого — беременность ИЛИ ВОЗМОЖНОСТЬ заразиться венерической болезнью — не слишком беспокоят самца. Очень не хватает капитальных систематических исследований на этот счет. Во всяком случае, ничей не доказано, что в течение XVII века все женщины стали пассивными во время полового акта или англичане перестали предаваться взаимным любовным играм и взаимной гетеросексуальной мастурбации, как хотелось бы считать некоторым историкам48. ІЬсподствующие нрав-ственные установления и высказывания не всегда совпадают с реальным поведением конкретных людей.
Переходный этап отношения к гомосексуальности
Нельзя отрицать, что в рассматриваемый период возрастало сексуальное подавление. Однако оно шло неравномерно. Во Флоренции XV века бытовала особая терпимость по отношению к гомосексуалистам. Активные гомосексуалисты вообще не считались чем-то из ряда вон выходящим, они лишь в очередной раз демонстрировали свою принадлежность к сильному полу и к доминированию в сексуальных отношениях. Пассивные гомосексуалисты-юноши в глазах общества оправдывались тем, что они совсем недавно покинули влажный и холодный мир женственности. Порицались лишь взрослые содомиты: они как бы предавали свою мужскую сущность. Были приняты суровые законы, первый из них — 1542 года-предусматривал смертную казнь для лиц старше 20 лет, если они вторично были уличены в подобном деянии. Для более молодых смертью карался третий случай. Кроме того, судьям предписывалось проявлять большую или меньшую строгость в зависимости от возраста и социального статуса обвиняемого, от того, насколько давно он предается пороку, от количества партнеров, в том числе тех, кому он навязал дурные привычки. Около десяти лет приговоры выносятся часто, затем начиная с 1550-х годов их количество уменьшается и держится на среднем уровне весь XVII век49. Можно считать, что надолго воцарилась некая коллективная снисходительность по отношению к подобному нарушению общепринятой модели сексуальности. Однако истерический всплеск борьбы с гомосексуалистами 1540-х годов оставил свой след в памяти: осужденных было немного, но они подверглись очень суровому приговору. Отношение к однополой связи уже не было таким, как раньше. Опираясь на законодательные уложения, предписывающие строгое наказание за Подобные проступки, историк может даже впасть в заблуждение и счесть, что по всей Европе гомосексуализм сурово преследовался. Однако на практике все, по-видимому, обстояло иначе, чем в теории. Так, например, во Франции при всей законодательной жесткости эпохи архивы почти не содержат свидетельств о подобных процессах. Очевидно, что существовало расхождение между стремлением властей очистить нравственность и всеобщим негласным попустительством по отношению к провинившимся. Несколько громких показных процессов, как правило, совершаются над обвиняемыми, гомосексуализм которых отягощен другими серьезными преступлениями. Задача этих процессов состоит не в том, чтобы искоренить само явление, а в том, чтобы очертить те границы поведения, переходить которые нельзя.
Попробуем представить себе, что ощущали флорентийцы после 1542 года. Предписанные меры применялись редко и говорить о серьезных репрессиях нельзя,
тем не менее гомосексуализм стал восприниматься как преступление, что меняло традиционные представления и привычки. Сами гомосексуалисты перестали ощущать себя в безопасности, и хотя они не подвергались преследованиям больше, чем раньше, но постоянно боялись их, что существенно влияло на сознание. Один историк XVIII века утверждает, что многие люди просто бежали из городов, опасаясь преследований, что в свою очередь объясняет, почему через несколько лет судьи стали гораздо снисходительнее: развитие торговли и ремесла оказалось под угрозой50. Во всяком случае, с середины XVI века характер отношения к гомосексуализму меняется. Греху мужеложества предаются не реже, чем раньше, но теперь он связывается с некоторым беспокойством по поводу собственной ненормальности, непохожести на других, и это ощущение постепенно приводит к созданию обособленного маргинального мира гомосексуалистов в крупных городах Европы в начале XVIII века51.
И в Англии, и во Франции отношение к содомии проявляется в сходных формах (хотя отсутствие серьезных исследований, касающихся положения дел во Франции, не дает столь же полного представления, какое мы можем составить себе об Англии). В обеих странах со второй половины XVI века утверждается постоянное и яростное обличение радостей плоти, но, как и во Флоренции, репрессивные меры то усиливаются, то ослабевают. Вместе с тем моральное осуждение серьезно влияет на самосознание, вожделение и удовольствие все более и более связываются с ощущением греховности и страданием. Стремление уйти от всяческих уз и реализовать свои желания заводит некоторых людей на такие неведомые пути, где они рискуют жизнью.
Репрессии
Рене Пинтар заметил, что законы против нечестия и дурных нравов применялись во Франции непоследовательно52. Эрудиты-либертены первой половины XVII века, такие как ла Мот, ле Вайер, Гассенди, Ноде и многие другие, представляли разношерстное собрание мыслей, отличных от общепринятых религиозных воззрений эпохи, но всех их с точки зрения Пинтара объединяло одно: они страдали, сомневались и боролись53. Их обвиняли в нече-стии.-что влекло за собой самые тяжелые последствия. Со времен Людовика Святого ордонансы предусматривали суровые кары за кощунство; ордонансом от 19 мая 1636 года установлены возрастающие штрафы до пятого привлечения к суду, при пятом — выставление у позорного столба в железном ошейнике, при шестом — позорный столб и вдобавок язык клеймили раскаленным железом, при седьмом — протыкали нижнюю губу, при восьмом — вырывали язык. Более серьезные «страшные богохульства» могли быть приравнены к ереси или атеизму, что влекло за собой обвинение в «оскорблении божьего величия», а мера наказания выбиралась судом. С 1599 по 1616 год смертная казнь была назначена семи осужденным, с 1617 по 1636 — шестнадцати, с 1637 по 1649 — восемнадцати. Во времена Фронды процессы против богохульников прекращаются, а с 1653 по 1661 год вынесено 7 смертных приговоров за кощунство. Гнев судей вызывают не только образованные либертены, но и все слишком невоздержанные на язык.
Теофиль де Вио родился в 1590 году. Он происходил из протестантской мелкой знати Ажена. Он был придворным поэтом, в 1618 году король выдал ему пенсию, а в 1619 де Вио был изгнан «за сочинение стихов, недостойных христианина». Враги обвиняли его в разврате, В 1622 году в двух издательствах Парижа вышел скандальный сборник «Парнас сатирических поэтов». В сборни* ке были и стихи Теофиля де Вио. Ему приписывали, среди прочего очень вольный сонет, открывавший книгу; «О, е...ньій Филис, меня измучил сифилис.». Начинается судебный процесс против Теофиля де Вио; его, «а также его книги» приговаривают к сожжению. Его прячет в Шантильи герцог Монморанси, и 19 августа 1623 года происходит символическое сожжение изображения осужденного на Гревской площади. Затем он арестован, заключен на два года в тюрьму Консьержери и наконец 1 сентября 1625 года приговорен парламентом Парижа к изгнанию. 25 сентября 1626 года Теофиль де Вио умер. Обвиняли всех авторов «Парнаса», но преследованиям подвергся он один, причем «Парнас» был переиздан в 1623 году, что, во всяком случае, говорит о том, что он пользовался успехом у читателей. Теофиль де Вио стал козлом отпущения в тот момент, когда церковь и королевская власть захотели устроить показательный процесс. Лишь высокое покровительство спасло Теофиля де Вио от позорной смерти на костре54.
Несомненно, репрессии существовали. Они не были ни постоянными, ни последовательными, от них могли укрыться те, кого защищали влиятельные покровители, особенно если речь шла о знатных поэтах. Так, например, барон де Бло, приближенный брата короля, позволял себе беспрепятственно оскорблять Мазарини, говорить в 1653 году о «нашей королеве-шлюхе», петь «Я не верю в мир иной», насмешничать в 1653 году, потому что «Жтоль
(Мазарини) в Париже//Взгромоздился на свою лошадку (Анну Австрийскую)», и все это не считая многочисленных шуток, сквернословия и богохульства55. Он был похабник, слово «е...ть» не сходило у него с языка и составляло его жизненную философию. Он жил, запалив свечу с обоих концов, с сумрачной гордостью аристократа, который иногда называл на «ты» Гастона Орлеанского. В следующих стихах — ключ к его отчаянию;
Здешний мир убог и жалок, Мир иной — одни химеры, Счастлив, кто е... и пьет56.
Были и другие поэты, в разной степени талантливые, о которых не пишут в наших учебниках литературы. Это и Жак Вале, господин де Баро (1599-1673), и Дени Санген де Сен-Павен (1595-1670) — оба они писали либер-тенские стихи и оба, однако, дожили более или менее благополучно до почтенного возраста57.
В 1655 году восстановился общественный порядок, нарушенный Фрондой. Многим пришлось пройти сквозь нравственные сети. Их накидывали очень выборочно: на барона де Бло и его последователей не обращали внимания, но всячески изощрялись, пытаясь отловить предположительных авторов «Школы девушек». Дело было восстановлено историками по отдельным документам процесса58. 12 июня 1655 года по доносу издателя Луи Пьо-младшего генеральный лейтенант, гражданский и уголовный пристав Дворца в Париже, арестовал Жана Ланжа, дворянина и конюшего короля, за попытку продажи сочинения, противного добрым нравам. На допросе задержанный ответил, что автором книги является Мишель Милло, контролер-казначей гвардейцев, который взял на
себя три четверти расходов по ее изданию. Сам Жан Ланж заплатил остальную сумму и переписал своей рукой текст для публикации. Назван и третий сообщник, Клод ле Пти, молодой человек, только что вышедший ИЗ КС* лежа в Клермоне. Чтобы обмануть цензуру, разрешение которой не было запрошено в установленном порядке, на книге не поставили ни имени и адреса издателя, ни указания на то, что он находится в Париже; есть только пометка «Лейден». Было отпечатано 250 экземпляров на обычной бумаге и 50 — на особой, предназначенной для знатных читателей. 7 августа вынесено решение суда, причем в отсутствие Милло (он прятался). Книга была объявлена нечестивой, оскорбительной для христианской религии, противной добрым нравам и приговаривалась к сожжению на Новом мосту. Те, кто ее написал, издал и продавал, приговаривались к суровым наказаниям. Милло должен быть «повешен и удушен, если его найдут, в противном случае на виселице в том же месте будет повешено его изображение». Имущество Милло конфисковывалось в пользу короля. Кроме того, он должен был заплатить штраф в 400 парижских ливров. Ланж приговаривался к церемонии покаяния, на коленях и с непокрытой головой, в палате судебного округа Парижа. Затем он доджен был быть изгнан из Парижа на три года и уплатить штраф в 200 ливров. Издатель Пьо избежал наказания, так как закон гарантировал доносчику защиту от любого покушения на него самого или на его имущество. Всем книгопродавцам было под страхом смерти запрещено продавать эту книжку. Обвинитель попытался добиться запрета на ее хранение, однако безуспешно, что было весьма благоприятно для поэта Скаррона, у которого, как уже говорилось, хранились восемь переплетенных экземшшров, и для могущественного Фуке, министра финансов с 1653 года: он получил один экземпляр и подарил его своей любовнице.
«Школа девушек» понравилась читателям, и свидетельство тому — переиздания 1667, 1668, 1671 и 1686 годов. Строгая цензура времен Людовика XIV потеряла к ней интерес: с 1678 по 1701 год в документах об изъятии запрещенных книг в Париже упоминается только два случая конфискации этого произведения, причем у одного и того же владельца59. С самого начала этого дела возникает ощущение, что оно велось небрежно и снисходительно, быть может, из-за высоких покровителей виновных (среди-них предположительно был и Фуке). Образованные круги не слишком возмущались процессом. Он не упоминается ни в «Исторической музе» Лоре, ни в «Посланиях» книгоиздателя Лесселина, ни в многочисленных газетах, выходивших около 1655 года. Показная строгость на фоне негласной снисходительности! Произведение оказалось как бы созданным для «сокровенных хранилищ», более старых, чем хранилища Национальной библиотеки. Его передают друг другу из-под полы, им наслаждаются как знатоки-интеллектуалы, так и представители светского общества. Книгу ждала завидная судьба: она по-прежнему была запрещена, но постоянно переиздавалась. В 1865 году исправительный суд департамента Сены осудил бельгийское издание за оскорбление общественной морали и нравов, а модернизированная обработка 1863 года через пять лет подверглась осуждению судом Лилля60.
Костер для автора порнографических книг
Клоду ле Пти (1638-1662) повезло меньше, чем Милло. Он упоминается в деле о «Школе девушек» и даже посвятил Милло мадригал. Этот мадригал помещен в начале «Школы-девушек», его, видимо, нет в первом издании 1655 года61. Уже первый стих задает тон:
Е...ный автор е...ной книги.....
Клод, молодой либертен, только-только окончил Клермонский коллеж и попытался зарабатывать себе на жизнь пером. Он написал «Час пастуха» — комический полуроман, как он сам его называл. В романе он говорил о плотских радостях и сладострастии. 29 декабря 1661 гада в Париже по обвинению в содомии и попытке изнасиловать мальчика был сожжен некий Жан Шосон. Вдобавок ко всему он поставлял мальчиков барону Бельфору и маркизу Дюбелле. Клод посвятил ему сонет, в котором восхвалял смелость сожженного и его нежелание жить по законам, внушаемым проповедниками:
Взлетел он к небу нечестивым задом, И умер так, как жил, И миру жопу показал.
В 1662 году финансовое положение Клода ле Пти, двадцатитрехлетнего адвоката, было незавидным, и он ввязался в рискованное предприятие с двумя молодыми издателями, Эсташем и Пьером Ребюффе, которые решили издать книгу Клода «Бордель муз, или Девять девственниц-шлюх». Книга начиналась таким сонетом:
Глава 3. Плотские радости — смертные грехи Е...алъный сонет
Е ал бы передок и жопу, Е...ал бы небо, землю, Е ал бы дьявола и гром, Е...ал бы Лувр и Монфокон,
Е... ал бы храм, е...ал балкон, Е...ал бы мир, е...ал войну, Е...ал огонь; е...ал стакан, Е...ал бы воду, Геликон,
Е...ал лакеев и хозяев, Е... ал монахов и попов, Е...ал е...ного и е...аря,
Е...ал весь мир, и все, и всех, И книгу, и ее читателя, И сам сонет, ну разве плохо?
Клод и два других издателя были арестованы и 26 августа 1662 года предстали перед судом в уголовной палате Шатле в Париже. В это время, после недавней отставки Фуке, молодой король Людовик XIV стремился укрепить свою личную власть. «Публике нужен наглядный урок», и Клод приговаривается к публичному покаянию перед центральным порталом собора Парижской Богоматери, к отрубанию кисти правой руки и к сожжению живым на Грев-ской площади «за книгу, озаглавленную "Бордель муз", и другие сочинения против Іоспода и святых». Таким образом, ему инкриминируется очень серьезное преступление — оскорбление божественного величия. Эсташ Ребюффе приговаривался к наказанию кнутом и к изгнанию на 9 лет из Парижа, а его брат Пьер отделался простым увещеванием в палате совета, с угрозой наложения наказания, если преступление будет совершено повторно.
Трое молодых людей обращаются с апелляцией в парламент. Ответ пришел с неожиданной быстротой -уже 31 августа. Приговор оставался в силе, но Клод, пользующийся правом отсрочки, которая рассматривалась в данном случае как смягчение мук при казни, должен был быть «тайно удавлен на виселице» до того, как попадет на костер. Казнь состоялась 1 сентября. За несколько часов до этого Клоду ле Пти удалось добиться свидания с бароном Шильдебеком, с которым он познакомился в Германии. Клод взял с барона обещание издать «Бордель муз» и назвал место, где была спрятана еще одна копия этого сочинения.
Наслаждение и разрыв с установленным порядком
Канцлер Пьер Сегье признается в одном из писем, что эта ужасная казнь была необходима, чтобы сдержать «разнузданное нечестие и наглость издателей». При молодом Короле-Солнце оказалось возможным умереть за наслаждение, во всяком случае, за право свободно говорить о нем.
Этот случай — исключительный: ни двор, ни парижское общество не стремились превратиться в образец стыдливости. Казнь преследовала цель запечатлеть страх в памяти зрителей. Страх вызывало не только само нечестие, но и слово, которым оно выражалось. Возможность говорить свободно о непристойном таила в себе гораздо большую опасность для привычной системы ценностей, чем сами непристойности. После смуты, имевшей место во время Фронды, государственные и религиозные власти были крайне чувствительны ко всякого рода потрясениям. Во Франции и в Англии между 1650 и 1660 годами
Глава 3. Плотские радости — смертные грехи
определенно заметен некий «порнографический переворот»62. В1660 году Никола Шорье в своей «Сотадической сатире» отчетливо заявил о смене тональности, причем поместил свои высказывания в исключительно домашнее обрамление, как это сделала пятью годами раньше «Школа девушек». Отныне он занимает не просто безнравственную позицию — он говорит о всевозможных чувственных удовольствиях, об извращениях разного рода: лесбийской любви, содомии, групповом совокуплении, порке и других, более изощренных формах садизма. Кроме того, он утверждает, что все общественные установления — лишь фасад, за которым все предаются наслаждениям чувств, не исключая и местных священников. В других произведениях, например в «Венере в монастыре» (1680), он еще определеннее выражает свою позицию и целится непосредственно в церковь, чем приводит церковников в ужас.
Казнь Клода ле Пти сделала заметным тот глухой страх, что испытывали власти предержащие перед возможностью перемен. Принцип послушания, на котором держался авторитет всех властных структур, как светских, так и религиозных63, оказался под угрозой, поэтому следует говорить не только о волне порнографических сочинений, но и о желании властей установить новую систему надзора за общественными отношениями, особенно в таких крупных городах, как Париж и Лондон. Ученые-либертены во Франции все чаще рассматривались как враги установленного порядка, и то же самое относилось к вольным поэтам, таким как Клод ле Пти. Он не просто смеялся над властями и над нравственными принципами, не просто заявлял о своей симпатии к содомиту, казненному в 1661 году, — он воплотил в себе переосмысление принципов культуры и образования. Образованный человек, адвокат и поэт, Клод ле Пти сумел противопоставить свою молодость и стремление к свободе всевозрастающему замораживанию любого проявления чувства — именно таков был политический и религиозный курс государства после утверждения Людовиком XIV своей личной власти в 1661 году. Пространство, где человек чувствовал себя свободным, все более ограничивалось. В Париже в 1667 году была утверждена должность лейт© ' нанта полиции — «ока короля». Тех, кто выходил за общепринятые рамки, от простых маргиналов до целых движений со строгой структурой, таких как янсенисты, попросили стать как все.
В обществе, которое все более и более сковывается разнообразными узами и все сильнее и сильнее контролируется, назревал дух неповиновения, и у некоторых он оказался очень силен. Тем временем все четче определялись контуры «цивилизации нравов», основанной на требованиях придворного этикета и многочисленных пособий, где излагались правила жизни «хорошего общества». Таким пособием была, например, книга Куртена, опубликованная в 1675 году и переизданная в следующем десятилетии семь раз. Она называлась «Новый трактат о цивилизованном поведении, принятом во Франции среди приличных людей» и была обращена к широкому кругу горожан, желающих в своих поступках подражать придворным64. Сексуальной жизни надлежало быть скрытой и подчиняться правилам мужской христианской морали. Но в среде знати, вынужденной после Фронды отказаться от «стремления к непокорности», у тех, кому пришлось еще сильнее, чем раньше, склоняться перед общепринятыми ценностями, в недрах либертинажа и картезианской науки, поставившей под сомнение теологические догмы, рождается новый дух неповиновения. «Порнография», несомненно, является его отражением. Она с самого начала связана с противостоянием концентрации власти в одних руках. Не только само сексуальное поведение, но и то, какими словами говорится о нем, выявляет особенности общественного сознания на данный момент65; Несомненно, «цивилизованное» поведение противоречит раблезианской скатологии и требует говорить о сексе со стыдливостью, используя принятые в обществе слова. Не случайно Сюзанна советует Фаншоне избегать таких шокирующих слов, как «иметь» и «сношаться». Однако те, кому нравится весело рассказывать о любовном актеи и весело предаваться ему, не хотят постоянно подчиняться требованиям нравственной цензуры и законов. Некоторые готовы пойти на то, чтобы опалить себе крылья, но добиться того пространства личной свободы, в которой им отказано.
Укромный мир «нечестивых мыслей» не исчез во второй половине XVII века. Он стал менее видимым, под угрозой репрессий он затаился в ожидании лучших дней,' давая о себе знать равным образом и в идеях, не похожих на общепринятые, и во вкусе к удовольствиям плоти. Либертены, которых часто высмеивали и окарикатуривали их противники, стали связующим звеном между духом и телом, покуда не пришли философы следующего века. В эротических сочинениях либертенов часто высказана настоящая философия существования, трагедия бытия человека без Бога, которая прячется порой, как у барона де Бло, за безудержным сладострастием. В 1600 году Шорье связывает воедино извращения и лицемерие «приличного общества». Необходимость подчиняться установленным правилам и приказам мучает человека, и он находит выход из постоянного напряжения в разнузданности
и похоти. Если говорить о проблеме в еще более широком смысле, то секс и грех, находящиеся по разные стороны барьера, отделяющего правила от нарушителей, становятся как никогда близки. Но сближение их причиняет невероятно сильные страдания. Запреты провозглашаются теми, кто стоит выше, кто сильнее, но само их существование открывает и сладость тайного нарушения правил. Она проявляется порой в чтении запрещенных книг одним глазком: все книги невозможно сжечь.
Развитие Франции и Англии в этой области идет сходными путями. Достижения эротической французской литературы очень быстро перенимаются и переводятся на острове. Сэмюэль Пепис, автор хорошо известного личного дневника, купил 8 февраля 1668 года экземпляр «Школы девушек», прочел его, а потом сжег: ему было бы стыдно, если бы «Школу девушек» впоследствии обнаружили среди его книг66. Между странами-соседками постоянно идет тайный обмен эротической культурой. Подобно тому как Национальная библиотека организовала в XIX веке «специальное хранилище» для литературы с дурной репутацией, Британская библиотека создала «особый ящик», в котором хранятся 1920 изданий на французском и английском языках, не считая 127 на немецком и 38 на итальянском67. Как Италия в эпоху Ренессанса, Франция XVII века стала знаменосцем в этой области, затем эстафету приняла Англия с такими шедеврами, как «Мемуары женщины для утех» Джона Клеланда (1748-1749), более известной под названием «Фанни Хилл»68, Наслаждение запрещали, подавляли, но оно продолжало будоражить западную культуру, и их взаимная связь, образовавшаяся в XVI-XVII веках, была тесной и беспокойной.
Часть третья
ЦИКЛЫ. ДОБРОДЕТЕЛЬ И ПОРОК (1700-ШО)
Видимость часто бывает обманчивой. ХУЛ век во Франции часто воспринимается как век легкости, порнографии и ли-бертенов, контрастирующий с предшествующими столетиями строгости нравов. И в то же время именно в ХУЛ веке появилось представление о необходимости строгого контроля над желаниями. Тем же путем шла и Англия после Реставрации 1660 года. В двух странах, а точнее в двух столицах — урбанистических монстрах, подобных которым не было в Европе ХУЛ века, медленно устанавливался принцип экономии сексуальной энергии, которому было суждено главенствовать в теории и практике европейской культуры вплоть до 1960-х годов.
Поделиться книгой: