Безальтернативная реальность (СИ)

- А тебя никто не спрашивает! Жить-то ты хочешь?

- Хочу!

- Значит, и сотрудничать с нами захочешь! Ты ведь станешь нашим негласным сотрудником?

- Я пока ничего не подписывал.

- Так тебя интересуют эти пустые формальности? Вот тебе бумажка! Пиши: «Я, - далее фамилия, имя и отчество – пиши! - Драгуновский Феликс Моисеевич - согласен стать негласным сотрудником органов государственной безопасности и обязуюсь никому ничего не сообщать об этой своей неофициальной деятельности в пользу горячо любимого мною советского социалистического общества, в чем и расписываюсь».

- Никому - ничего? А если у меня жена и дети спросят?

- Не спросят! Почему ты вдруг спросил о жене и детях? Как мы узнавали, ты до сих пор так и не женился, хотя все уши прожужжал врачам и нашим сотрудникам о том, что у тебя есть жена Инна, сын Миша и дочь Леночка. Ну, ответь мне, пожалуйста - где же сейчас твоя семья, о которой ты вспоминал (или просто бредил) во время каталепсии?

- В какой еще каталепсии?

- Когда мы задержали тебя в «Зарядье», ты оказался в совершенно невменяемом состоянии. Пришлось применить к тебе методы гипноза и меры особого психологического воздействия. Так ты объяснишь нам, где сейчас твоя семья?

- Вам, наверно, лучше об этом знать...

- Я же правильно говорю – придурок ты и есть! Даже не знаешь, где жена и дети, если они у тебя есть... Любопытно, что мы пока тоже не получили достоверной информации на это счет. Но ничего, поиск идет широким фронтом, и мы их скоро найдем, если только ты их не выдумал. Над решением этого вопроса работает весь пятый отдел нашей организации. Но пока не можем мы найти всю эту тройку. Нет ее в Тбилиси, нет ее и в Орджоникидзе, в городе, которому на днях по многочисленным пожеланиям трудящихся возвращено исконно русское название - Владикавказ. Слушай, вот что мы думаем: может быть, у тебя вообще нет жены и детей, и вся твоя биография – даже выданная в состоянии каталепсии - такая же липовая, как и паспорт? А сам ты – израильский зомби, хотя и не полностью отравленный так называемыми западными идеалами!

- Кто, кто?

- Зомби! То есть ты не существуешь на самом деле, а твоим телом, как куклой марионеткой управляют опытные западные кукловоды?

- Нет, я – настоящий, и все в моей биографии - настоящее... Учился, работал, женился...

- Настоящее, настоящее... Твой якобы грузинский национальный паспорт никогда не может оказаться настоящим! Ну как, написал бумажку? Чего ты там возишься?

- Написал... И это всё?

- Еще кличку себе выбери! Хочешь зваться Бен-Гурионом?

- Бен-Гурионом?! Нет, не хочу!

- Так ты же о нем ничегошеньки не знаешь! Был такой лидер у израильских сионистов. Такой маленький, кругленький, обещал нам построить в Израиле социализм на базе колхозов ихних. Как они там называются, забыл...

- Киббуцев.

- А ты откуда знаешь про киббуцы?

- Так я там уже три раза был.

- Опять брешешь - или просто бредишь? Откуда ты мог там быть, если у нас с Израилем нет дипломатических отношений? Бреши, да меру знай!

- А израильские визы и печати в моем паспорте?

- Так я же тебе об этом сказал пять минут назад – они такие же липовые, как и весь твой паспорт! Это ж надо такое придумать – национальный грузинский паспорт... Только идиот мог бы додуматься до такой белиберды. А про киббуцы ты, наверно, читал у Корнеева или у Бегуна?

- Читал, но не помню у кого, - пробормотал Феликс.

Феликса сильно подмывало вступить в полемику с этим законченным сталинистом для того, чтобы убедить его, что Драгуновский не раз и не два видел киббуцы своими глазами и даже успел провести несколько ночей в прекрасных киббуцных гостиницах. Но Феликс все-таки удержался от бессмысленной полемики. О чем можно спорить, когда в этой реальности почти всё происходит совсем по-другому, не так, как в реальности Феликса. Хорошо еще, что он сам существует. Кстати, а хорошо ли? И вообще неясно, есть ли у него, Феликса Драгуновского, семья в этой реальности...

- Я говорил тебе, придурок, об израильском премьер-министре Бен-Гурионе. Так вот, этот самый Бен-Гурион (он же - Давид Грин) оказался британским шпионом, а нашу страну он кинул буквально через два года после провозглашения Израиля, гадина такая... Зря мы создавали этот Израиль, надеясь, что Бен-Гурион поможет нам не только поссорить Англию с Америкой, но и сам захочет построить новую цитадель социализма на Ближнем Востоке. Долго мы пытались отыскать тот микроскоп, с помощью которого Иосиф Виссарионович пытался увидеть ростки социализма в Израиле. Не нашли!.. Оказалось, что Сирия, Ирак и Ливия для целей построения социализма гораздо лучше подходят... Их лидеры – товарищи Хафез Асад, Саддам Хуссейн и Муамар Каддафи – денно и нощно заявляют, что под руководством правящей в этих странах партии Арабского Социалистического Возрождения их страны очень скоро построят социализм по советскому образцу. Пока эти арабские страны еще не вошли в состав нашего Союза, но мы надеемся, что пример афганцев их образумит, и они очень скоро согласятся стать нашими новыми союзными республиками. Тем более – мы за этот поступок благородно простим их многомиллиардные долги за поставки советского оружия, так необходимого им для борьбы с международным империализмом. Ну как, хочешь называться Бен-Гурионом? Ты, кстати, на него немного похож – такой же маленький, седоватый и лысоватый...

- Нет, лучше я буду просто Феликсом!

- Не подойдет!

- Почему?

- Кликуха не должна совпадать с действительным именем!

- Ну и порядки у Вас!

- Не нравятся наши порядки – живо переправим тебя на Колыму или в Сибирь. Там порядки совсем другие... Особенно в новой еврейской автономной области...

- Что, еще одна еврейская автономия появилась?

- Да, для таких умников как ты... Хочешь туда попасть?

- Не очень.

- Тогда выбирай себе кличку!

- Может быть, Гамлет?

- Есть уже у нас один Гамлет!

- Идиот!

- Сам ты идиот! Как вмажу, чтобы не обзывался!..

- Нет, это слово я выбрал в качестве клички! Есть у русского писателя Федора Михайловича Достоевского такой роман. Там действует некий князь Ипполит Мышкин. Его назвали идиотом, а он – самый нормальный человек.

- Ну и вкусы... Только не говори мне, что лично знаком с Достоевским!

- Не скажу!

- Вот и хорошо... Неужели у этого Достоевского можно что-то читать, кроме школьного «Преступления и наказания»? Знаю – скажешь, что он написал еще «Братьев Карамазовых» и десятки подобных поповских творений.

- Скажу!

- И ты, как интеллигент, прочел все?

- Ну, не все, но многие произведения Достоевского.

- Ну и что? А я вот прочел только «Преступление и наказание», и мне этого вполне хватило. Да мало ли что мог написать Достоевский! Жил бы твой Достоевский при советской власти – писал бы нормальные произведения социалистического реализма, как Семен Бабаевский или Никифор Петькин (Феликс услышал незнакомую фамилию и аж присел, что не укрылось от цепкого взора собеседника), а не всякую галиматью. Впрочем, твой выбор клички это еще раз подтверждает, что ты – круглый дурак... Пиши: «И буду подписывать свои донесения кличкой - Идиот». Правильно! Отдай бумагу! – Человек из органов спрятал бумагу во внутренний карман пиджака и сказал Феликсу:

- Теперь ты – наш человек...

- Может быть, хотя бы после этой бумажки...

- Это не бумажка, а документ на тебя на всю оставшуюся жизнь!

- Клеймо...

- Да, клеймо! Так и знай! Но клеймо почетное. Теперь тебя все будут уважать и бояться.

- Может, после этого почетного клейма Вы все-таки сообщите мне, как Вас зовут, – спросил Феликс. На самом деле его совершенно не интересовало имя собеседника, которое могло вполне оказаться вымышленным. Впрочем, собеседник тут же подтвердил это опасение:

- А звать меня можно просто Володей. Может быть, у меня - совсем другое имя, но для тебя я – Володя. Запомнил?

- Запомнил...

Безальтернативная реальность - глава четвертая

Филипп Улановский

Глава четвертая, в которой Володя и Феликс оказываются в парке на сходке поэтов-неформалов

- А вот мы и пришли!

В Москве-Эн стоял непривычно теплый для начала апреля чудесный весенний день. В небе уже достаточно высоко стояло солнце, по улицам весело колесили «Волги», «Москвичи» и «Жигули». Феликс засмотрелся на одного симпатичного «Жигуленка», чем-то напоминающего старую «девятку».

- Понравилась машинка? Ее наши советские люди изготовили. Можно сказать - с риском для жизни пересняли новейшие чертежи у итальяшек. Итальянцы, правда, сами предлагали эти чертежи, но – за деньги. А зачем нам платить деньги каким-то макаронникам? Достали чертежи бесплатно! А потом, методом комсомольской стройки за три года возвели огромные автозаводы в Ульяновске, Сталинграде и Тольятти.

- Автозаводы - сразу в трех городах?

- Да, ведь советским людям нужно очень много хороших и дешевых машин! Мы этих «жигуленков» – бывших ФИАТов – производим почти 2 миллиона штук в год.

- Ого! А по какой цене?!

- Достаточно дешевых, доступных практически каждому советскому человеку! Один такой «Жигуленок», на который ты посмотрел, стоит четыре с половиной тысячи рублей, и это при средней зарплате по стране в 200 рублей в месяц. Так что чуть больше чем за два года можно накопить на покупку машины – если, конечно, не есть, не пить, не курить...

- А как здесь с нарушениями правил дорожного движения? – спросил Феликс.

- Строго, - ответил собеседник. – Недавно в МВД был утвержден новый проект автодорожных правил: нарушил однажды - прокол в паспорте, нарушил во второй раз – второй прокол, а за третье нарушение в графу национальность записывается «еврей»... Кстати, директор одного из автозаводов в Тольятти – твой соплеменник, доктор наук Борис Березовский.

- А его первого зама, случайно, зовут не Бадри Патаркацишвили?

- Нет, зама зовут не Бадри! Ты, кстати, все время называл эту фамилию, когда был в каталепсии. А этот Патаркацишвили, он что, был твоим другом?

- Нет, просто знакомый, на демонстрации 7 ноября 1972 года познакомились.

- Вот ведь память у тебя! Помнишь, когда и с кем знакомился, причем более 35 лет назад. Ты для нас – просто клад! Кстати, мы про твоего Патаркацишвили тоже все узнали. Человек с таким именем и фамилией работал когда-то в Тбилиси, главным инженером суконно-камвольного комбината «Советская Грузия», но...

- Что значит – «но»?

- Попался на махинациях с левой продукцией и был в середине 80-ых годов приговорен к высшей мере наказания. Его родные подавали апелляцию в Верховный суд Союза, но суд не счел возможным смягчить меру для мошенника...

- Ну и ну...

- А теперь – сели! Сосредоточились! Слушаем! Внимательно слушаем! Кому я сказал – внимательно слушаем?! Ничего не пропускаем мимо ушей!

- А что случилось?

- Идиот! А ну, повтори, что сказал только что этот, в сером свитере, который шею вперед вытянул?

- Да это же – Андрей Вознесенский! Так он же из поколения шестидесятников. Ему сейчас лет этак под 70, а то и больше.

- Знаем мы пятидесятников, шестидесятников и прочих адвентистов седьмого дня.

- Нет, он – не религиозный сектант.

- Значит - просто жидовствующий... А где твои глаза – в заднице, что ли, или возраст человека определить не можешь? По-твоему, этому человеку – семьдесят лет?

- Знаю, что Вознесенский родился в начале 30-ых годов.

- Может быть, какой-то твой знакомый Вознесенский родился еще до начала Великой Отечественной, но я могу сказать тебе точно: вот этому типчику – а зовут его Василием Андриевским - чуть за 50.

- Если бы Вы, Володя, не назвали бы этого человека Андриевским, я бы мог наверняка поручиться, что это – великий поэт Андрей Вознесенский.

- Ишь ты, великий поэт Вознесенский! Никогда в жизни не слышал о таком! Пушкина читал, Лермонтова – тоже. О Тютчеве слышал. А вот о Вознесенском – ничего не знаю. Опять бредишь наяву, да? А вот Василий Андриевский – один из идеологов этих стиляг.

- И что же он такое сказал, этот Вознесенский? Тьфу, то есть Андриевский? Ну?

- Баранки гну! Для особо тупых товарищей еще раз повторяю:

Не верю я в твое

чувство к родному дому!

Нельзя любить свое

из ненависти к чужому!

- По-моему – совершенно правильно! – отреагировал Феликс, который всегда был неравнодушен к поэзии Вознесенского и не раз бывал на его творческих вечерах.

- Я тебе дам – «правильно»... Выходит, весь этот тлетворный Запад мы тоже обязаны любить, да? Хрен я этого стилягу выпущу в следующий раз в командировку на Запад!

- А что, вы его выпускали на Запад?

- Так там тащатся от этой его «поэзии» и бабки за подобные выступления платят бешеные, да еще и в инвалюте! А потом эти поэты, когда возвращаются из поездок на Запад в родной Союз, сдают всю валютную выручку в Минфин, получая взамен чеки валютных магазинов. Доходы от стихов этих стиляг очень большие...

- Что - такие же, как от экспорта энергоресурсов?