Помоги проекту - поделись книгой:
— А тебе и не нужно. Я знаю, куда ехать.
— Я бы и сам нашел дорогу, — проворчал Ник, но сел позади меня.
По напряжению прижатых ко мне бедер Ника и по его еле заметному непроизвольному вздрагиванию при каждом довольно резком наклоне квадроцикла я бы сказала, что агент не привык ездить на таком транспортном средстве, и что теперь ему все равно, кто за рулем.
Мы добрались до шоссе — идеального асфальта по сравнению с любой другой дорогой поблизости, и я погнала на максимально возможной скорости — около пятидесяти километров в час. Мне не нравилось ехать так быстро без шлема, пусть даже травма головы мне не грозила. А вот Ника нужно поберечь.
— Такими темпами мы будем добираться до города часа два, а то и больше, — прокричал он.
— Есть идея получше?
Молчание было красноречивей любого ответа.
Мы передвигались медленней, чем обычный волк, способный развивать скорость до шестидесяти километров в час — и это в среднем. Суперживотные — другими словами, оборотни — могли с легкостью превысить эти показатели.
По дороге я все думала о тотеме в кармане. Что это — подсказка? Предупреждение? Стечение обстоятельств? Надо показать амулет Уиллу Кадотту, нашему эксперту по индейским верованиям. Как хорошо, что он поехал в Висконсин вместе с Эдвардом.
Неужели тотем на самом деле рычал? Я бы ответила отрицательно, только вот Ник тоже это слышал.
Никогда не замечала ничего сверхъестественного в черном тотеме, но это не значило, что он был напрочь лишен магии.
Джесси Маккуэйд, одна из ягер-зухеров и бывшая полицейская, клялась, что видела, как тотем перемещался сам по себе.
Кто я такая, чтобы усомниться в ее психическом здоровье?
Около часа мы ехали молча — из-за рева двигателя и свиста ветра невозможно было разговаривать. Но мне не требовались слова, чтобы слышать Ника четко и ясно. И я чувствовала давление не только его бедер.
Он скучал по мне, причем не только платонически.
Его ладони прошлись по моей талии, а большие пальцы скользнули под пиджак и начали игриво поглаживать кожу прямо над резинкой колготок. Дыхание Ника развевало волосы, выбившиеся из моего привычного пучка.
Надо ему честно признаться: то, что когда-то было между нами, никогда больше не повторится, несмотря на предательскую реакцию моего тела. У меня слишком много тайн, которыми я не могу поделиться. Слишком много работы, которая должна быть сделана. И слишком много монстров, желающих моей смерти.
Я напряглась, почти ожидая, что он обхватит руками мои груди, а потом прижмется поцелуем к шее. Мои ноги были широко расставлены, так как я сидела на квадроцикле верхом, поэтому ветер задрал юбку, возбуждая меня там, где не нужна была никакая дополнительная стимуляция. Кончики пальцев Ника скользнули по моей ягодице.
— Ник, — выдохнула я.
Протест, мольба — непонятно, да это и не имело значения. Ветер унес слово в ночь.
Пошел снег — огромные пушистые хлопья, из-за которых скоро не будет видно дороги. Надо сосредоточиться и добраться до города прежде, чем разыграется снежная буря или что похуже. Я уже почти превратилась в ледышку, и Ник, уверена, тоже.
Но когда одна теплая рука Ника скользила по моей коже, а вторая плотно прижималась к животу, думать было невозможно.
Я мельком глянула вниз. Юбка высоко задралась на бедрах, и вид моих ног в колготках, белых хлопковых трусиков и загорелой руки Ника с мозолистыми пальцами так меня возбудил, что я ничего не сделала, когда его средний палец скользнул ниже и погладил меня всего один раз. Хорошо хоть на шоссе кроме нас никого не было.
По крайней мере, я так думала.
А подняв взгляд, тут же крутанула руль, чтобы не врезаться в огромного черного волка, стоящего посреди трассы. Правое колесо соскользнуло с дороги, и мы полетели в кювет.
Провидение оказалось на нашей стороне — нас отбросило в сторону. Большинство травм, полученных при езде на квадроцикле, связаны с падением машины на ездоков. А я лишь приземлилась на плечо, и что-то хрустнуло.
Игнорируя боль, я встала, лихорадочно высматривая Ника. Обнаружила его на краю лесопосадки. Он не двигался.
Волк повернул ко мне голову. На морде дикого зверя поблескивали светло-серые человеческие глаза.
— Билли, — пробормотала я.
Следовало догадаться, что он не погиб. Такие, как он, никогда не умирают. Чтобы уничтожить Билли Бэйли, нужно кое-что похлеще зажигательной бомбы.
Но где же он был? Наверное, ему потребовалось какое-то время, чтобы залечить раны, а потом выбраться из-под обломков.
А как же другие? Они тоже выжили?
Я напрягла слух, но услышала только ветер. Понюхала воздух, но уловила только запах снега и сумасшедшего Билли.
Одно из двух: или остальные волки из подвала выбрались на свободу и разбежались кто куда, или они сгорели дотла, а Билли оказался намного сильнее, чем я думала. Ну разве не замечательно?
Билли наклонил голову и высунул язык в подобии ухмылки. Черт, наверное, он и впрямь потешается надо мной.
Я нащупала в кармане пистолет. В Билли можно выпустить всю обойму, но ни одна пуля его не остановит. Если я останусь человеком, он меня убьет — это если повезет — а потом примется за Ника.
Придется обратиться.
Правда, это займет какое-то время, и в процессе обращения я окажусь беззащитной. А у Билли нет моральных принципов. Он дождется самого неподходящего момента и нападет. Тем не менее придется рискнуть и понадеяться, что само мое обращение ненадолго собьет его с толку, и мне хватит времени принять другое обличье.
Удалось сбросить обувь — ненавижу, когда из-за растущих лап портятся туфли, — но больше ничего снять я не успела. Хотя имей я в запасе даже неделю, все равно не стала бы раздеваться перед Билли.
Задрав голову, я почувствовала, как снежинки скользнули по щекам, прилипли к ресницам, закололи в носу. Отмахнулась от всего, что отвлекало, и подумала о луне.
Будь она полной, мне не пришлось бы так усердствовать. Без круглого серебряного диска, влияющего на приливы и отливы, обратиться труднее, особенно тем, у кого проблемы с воображением.
Готова поспорить: сегодня вечером Билли пришлось попотеть, чтобы отрастить свою шубу.
Он зарычал — это был глубокий низкий звук. Я что-то замышляла, но он не знал, что именно. Скоро Билли надоест гадать, и он подойдет ближе и надерет мне задницу, что не составит для него никакого труда — я все еще оставалась женщиной, а он уже превратился в монстра.
Уставившись в черное бархатное небо, я представила холодный металлически-белый свет луны, льющийся мне на лицо. Почувствовала запах ветра, деревьев, земли. Ночь. Тотем в кармане зашевелился, и мой любимый костюм треснул по швам.
Изменения костей и выкручивание позвоночника обычно вызывают мучительную боль. Встать с двух ног на четыре лапы — тоже удовольствие ниже среднего. Кожа растягивается из-за прорастающего меха, а от вылезающих когтей на руках и ногах ноют пальцы. Лицо, превращаясь в морду, тоже болит.
Я терпеть не могла обращаться — так было раньше и, возможно, было бы и впредь, не изобрети я лекарство, — но боль была наименьшей из проблем. Я терпеть не могла обрастать мехом и отращивать хвост. Течет слюна, появляется одышка, постоянно воешь, а вычистить грязь из-под ногтей представляется фантастикой. Превращение в оборотня — смерть маникюру.
Но сегодня вечером обращение прошло безболезненно. Я лишь представила себя волчицей — и тут же ею стала.
Билли взвизгнул. Я стала волком быстрее всех на Западе. Чертов оборотень-гений. Происходило что-то необычное, но у меня не было времени выяснять, что именно.
У оборотней не только глаза, но и интеллект человека. Я знала, что и как надо сделать, поэтому атаковала, не дав Билли времени на раздумья. Это не забава и не игра, а смертельная схватка. Билли будет гоняться за мной до тех пор, пока не получит желаемое.
Меня.
Билли среагировал не сразу — то ли сам был в замешательстве, то ли я вдруг стала двигаться быстрее обычного оборотня, а может, и то, и другое. Я успела задеть зубами горло Билли до того, как он отшвырнул меня прочь.
Я заскулила, приземлившись на то же плечо, которым ударилась о землю при падении с квадроцикла. Вряд ли без человеческой крови увечья полностью заживут за ночь, но само обращение в волка помогает любой ране затягиваться быстрее, чем такое исцеление можно объяснить.
Билли ударил меня в бок, прежде чем я успела встать. Я шлепнулась в грязь с такой силой, что искры из глаз посыпались. Голова болела, и было трудно сосредоточиться.
Не будь Билли сумасшедшим садомазохистом, он убил бы меня в ту секунду. Но вместо того чтобы найти яремную вену, Билли пустил кровь из моего живота, а потом слизал ее.
Меня накрыло волной отвращения, за которой последовала злость. Задействовав лапы и когти, я сбросила его с себя, а потом сделала то, что он не довел до конца. Запрыгнув на Билли, я вцепилась ему в горло и рванула.
Морду и грудь забрызгало кровью, хоть я и пыталась увернуться. Я поспешно отбежала, не став дожидаться, пока человеческие глаза Билли превратятся в волчьи и он умрет.
Я обратилась в человека быстрее, чем когда-либо в жизни. Одежда превратилась в лохмотья, но все же что-то прикрывала. Набрав пригоршню снега, я подождала, пока он растает — надо хоть немного смыть кровь и грязь.
Вспомнив, что у меня рана на животе, я приподняла блузку и… ничего не увидела.
Нахмурившись, повела плечом — даже не кольнуло.
Неужели быстрое исцеление и безболезненное мгновенное обращение были дарованы тотемом? Похоже на то. Однако, неплохо.
Поспешив к Нику, я опустилась рядом с ним на колени. В тот же миг он открыл глаза и сфокусировал взгляд на моем лице.
— Я видел волка.
— Знаю, мы едва в него не врезались.
— Нет. — Ник протянул руку и потрогал мои волосы. Пучок совсем распался, и локоны рассыпались по плечам. — С мехом ровно такого же цвета и... — Он нахмурился. — Твоими глазами.
Я старалась сохранить маску спокойствия, хотя сердце так и норовило выскочить из груди. Когда я заговорила, голос прозвучал совсем бесстрастно.
— Наверное, ты ударился головой сильнее, чем я думала.
Глава 7
Ник сел, застонал и упал назад.
Я успела подхватить его, прежде чем он снова расшиб голову об землю.
— Может, отвезти тебя к доктору?
— Ты доктор.
— Не такой.
— Все хор… — Голос прервался, глаза закрылись, и Ник обмяк у меня на руках.
Я встревоженно наклонилась ближе. Он был в обмороке, поэтому я поддалась желанию, преследовавшему меня с того момента, когда я впервые увидела его в дверях: прижавшись губами ко лбу Ника, вдохнула знакомый запах его волос. Все чувства нахлынули на меня с ошеломляющей силой. Я знала, что все еще люблю его, но не осознавала, что буду любить всегда.
Когда-то мы мечтали прожить одну жизнь на двоих: брак, карьеры, семья. Вместе мы больше никогда не были бы одиноки.
Я тосковала по этой нормальной жизни, по нормальной себе. Но давно поняла, что даже если удастся излечиться, за промежуточный период я совершила множество поступков, которым не может быть прощения. Ник для меня сейчас так же потерян, как и в ночь моего первого обращения.
Ветер швырнул снег мне в лицо. Понижение температуры превратило пушистые хлопья в ледяные иглы.
Я чуяла смерть — вероятно, всего лишь Билли. И все же нам нужно было двигаться дальше. Из-за закрывших луну туч дорога была темной. Хотя вряд ли нас тут кто-нибудь задавит… с другой стороны, стопроцентной гарантии нет.
Воспользовавшись кратковременным обмороком Ника, я осторожно уложила его на землю и поспешила к квадроциклу. Мельком убедившись, что пострадавший все еще в отключке, я подняла машину и поставила ее обратно на дорогу.
На одном боку осталась вмятина, на другом — немного грязи, но когда я повернула ключ, двигатель завелся.
Ник начал приходить в себя. Я потянула его за руку, для виду поворчав, словно он «ох, какой тяжелый» — хотя на самом деле играючи могла бы поднять его одной левой.
— Не хочешь немного мне помочь?
— Прости, я…
— Ранен, — закончила фразу я, когда он снова потерял мысль.
К счастью, Ник был слишком ошалевшим, чтобы заметить, как легко я помогла ему встать на ноги, и слишком растерянным, чтобы обратить внимание на мою порванную одежду и окровавленные волосы.
Я усадила Ника на квадроцикл, втиснулась позади, затем чуть подвинула, чтобы быть в силах видеть дорогу, вести машину и удерживать пассажира. Не будь у меня сверхспособностей, справиться с этим нипочем бы не удалось, и поэтому меня очень обрадовало, что я такая, какая есть — что случалось крайне редко.
Ник несколько раз приходил в себя и снова терял сознание. А я-то думала, как же заставить его перестать задавать вопросы. Хотя предпочла бы другой способ.
Ветер изменился, или же мы сумели обогнать бурю, потому что шоссе на подъездах к Клирлейку было сухим, а деревья вдоль него не покрывал снег. Большинство придорожных заведений закрылись, вероятно, уже пару часов назад. Городок был маленьким, невинным и не вызывал подозрений.
Я подумывала оставить Ника на попечении врача — хотя бы один-то у них должен быть, — а затем снова исчезнуть. Но за час, проведенный на квадроцикле, где больше нечего делать, кроме как размышлять, отбросила эту идею.
Билли, возможно, и мертв, но лабораторию взорвал не он. Тот, кто это сделал, мог быть как раз за спиной.
Я позволила взгляду блуждать по безмятежному лицу Ника. Он бы сказал, что как высококвалифицированный агент ФБР в состоянии позаботиться о себе сам. Но мне лучше знать. Для оборотней он стал бы легкой добычей.
Вне зависимости от того, как это было опасно для нас обоих, придется взять его с собой в Висконсин.
Я заехала на единственную заправку в Клирлейке. Заправщик вышел наружу. Окинул взглядом мой порванный костюм, брызги крови и листья в волосах, затем переключился на болтающуюся голову Ника. С типичной сдержанностью, характерной для проживающих к западу от Миссисипи, он проворчал:
— Проблемы?
— Чуть не сбили… оленя. Мы перевернулись.
Достаточно близкая к истине, чтобы быть правдоподобной, эта история объясняла раны Ника и мой внешний вид.
— Врач нужен?
— Нет. — Ник с трудом выпрямился. — Я в порядке.
Поделиться книгой: