Звезды нашептали (СИ)

Ольга Загустин

Звезды нашептали

Прежде чем Вы, уважаемый Гость, начнете читать, должна Вас предупредить — это история — сказка! НО… Сказка для "больших девочек", где присутствуют сцены эротического содержания. Поэтому, очень надеюсь, что лица не достигшие 16 лет, воздержутся от прочтения. Всем кто перешагнул возрастной ценз и не против романтическо-сладких отношений между главными героями — Добро пожаловать в мои фантастические миры! Приятного чтения!

Однажды звёзды нашептали,

Что больше мне не быть одной.

Но описание тебя они забыли мне оставить,

Лишь подарив усмешку и украв покой.

Сказали в молчаливом поднебесном танце

"Спасенье мира на твоих плечах

И выбор, что судьба заставит сделать,

Поселит в сердце и душе невиданный доселе страх."

Что делать звездочёту? Как определиться?

Понять кто ты, что предназначен мне судьбой?

И я решила про себя:

"Забудь что видишь и доверься сердцу.

Лишь для него не будет никаких преград."

Я сердито потерла глаза и опять вгляделась в ночное небо.

"Неужели я это вижу? Вот звезда Вереса, пересечение двух лун…"

Бессознательно, на заученных формулах пересчитываю траектории возможностей. Кажется, что все звёзды начали свой, только им известный танец. Созвездие оборотня и звезда ночи очерчивают завершающий рисунок. Перед глазами стоит призрачная пелена расчетов, мой разум снова в напряжённой работе. Вот она — расчетная формула, исходные данные сыплются как из рога изобилия. От такого переизбытка данных начинает раскалываться голова, но остановиться я уже не смогу, даже если сильно захочу. Такой уж я родилась. И наконец, перед моим сознанием появляются линии судьбы. Этого не может быть, просто не может, и уж тем более не со мной!

"Тааак, дышим, дышим ровнее, спокойнее. Теперь осторожно поднимаемся, вот так, а вот сейчас можно и…"

— Аааааа.

"Успокоилась? А теперь подумай, Тэль, что это сейчас было и во что это тебе выльется?"

Первое, что приходит в голову, — это плохой сон, кошмар лично для меня, сейчас еще немного и… проснусь?

"Ага, размечталась", — сказала сама себе и прихлопнула ладошкой писклявое кровососущее, примостившееся чуть выше локтя.

"Ладно, не сплю, а дальше-то что? Тэль, ты начинающий звездочёт" — вот, уже лучше, истина где-то рядом.

"Формулы, конечно, знаешь на отлично, память идеальная, но ведь реальной практики в сущности никакой! Ноль! Так, по мелочи! Плюс недосып последней недели сказывается, а отсюда какой следует вывод? Ну конечно же — ты ошиблась!"

Уф… хорошо, ночь, и никто не увидит расплывающуюся блаженную улыбку на моем потерянном лице.

Ладно, пора возвращаться в имение, да и поспать не мешает. Вон уже мерещится непонятно что. Учителю, конечно, нужно будет обязательно рассказать, да еще и графики с траекториями начертить, чтобы понять, где ошибку совершила, да и самой интересно. Зов звезд был? Был. Иначе зачем посреди ночи я побрела на свою излюбленную поляну? Звездный танец видела? Видела. Зачем отпираться? Ведь я точно не спала. А значит и пророчество не является плодом моего воображения. Или, как мы звездочеты называем, матрицей судьбы…

"А если я не ошиблась? И действительно увидела матрицу своей судьбы?"

Одна надежда, что я всё-таки что-то напутала с расчетами. Я еще толковать знаки как следует не научилась….одним словом, недоучка. А вот учитель точно всё видел. У него работа такая, да и у меня в перспективе. Значит, предсказание было записано и отправлено магам, как в нашу коллегию, так и в другие сферы. "Вот и как я теперь усну?" Чрезмерное волнение и любопытство заставляют сердце выдавать бешеные кульбиты, разгоняя кровь и отгоняя любой намёк на сонливость. Странное беспокойство поселилось на грани возбуждённого сознания… а что если… Нет, отгоняю я сомнения прочь. Этого не может быть. Это — не я!

Я медленно встала, вдохнула глубоко, как только могла, прохладу ночного воздуха и потянулась до хруста в позвонках. Как же красиво у нас в долине! Две луны — Ностро и Дамус — нежным светом омывали луг, в середине которого стояла я и, казалось, купалась в их магической энергии, может, так оно и было, но ведь я не маг, чтобы видеть матрицу энергий. Дуновение ветра пропитывает меня запахом терпких луговых трав. Вдалеке на холме высится телескопическая башня моего учителя, даже отсюда виден её зов к бескрайнему небу и далёким звездам.

Ну что, пора возвращаться. Надеюсь, дверь на кухню открыта? Не думаю, что мой переволновавшийся желудок так просто даст спокойно уснуть. Нужно перед сном хотя бы стакан молока выпить.

Но до кухни я так и не дошла. Дверь в башню была открыта, и приглушённый свет от светочей разливался по деревянному крыльцу сквозь оставленную щель.

"Как же я не люблю эту винтовую лестницу!" Поднимаюсь и ловлю себя на мысли, что пересчитываю ступени, как будто их количество может увеличиться или уменьшиться со временем. Алэр стоит лицом к окну, одетый как обычно: в свободные серые штаны и белую холщовую рубашку без пояса.

— Учитель! Вы видели? Я…

Когда он резко повернулся в мою сторону, то трудно было не заметить его растерянного взгляда, полного тоски и немой боли?! Его ладони сложены вместе, как для медитаций, и кончиками пальцев прижаты к бледным стиснутым губам.

Мне кажется, что кровь отхлынула от моего лица. Мне уже не надо слов, чтобы понять — случилось непоправимое, и оно касается, не больше не меньше, моей судьбы. Я читаю это в потухшем взгляде учителя. Неосознанно отвела руку в сторону и нащупала шероховатую стену. Именно сейчас мне нужна надёжная опора. Сделала нерешительный шаг назад и тут же ощутила прохладу шершавого камня своей напряжённой спиной, но именно осязание холодной стены помогло мне обрести потерянное дыхание.

— Да, это была твоя личная матрица, — коротко и сухо, казалось бы даже обречённо, сказал учитель.

— Значит, я не ошиблась… И что теперь?

Мой взгляд бесцельно бпробежал по деревянному полу, купаясь в бликах догорающих свечей. Но вряд ли в мерцающем свете я найду ответ на свой вопрос.

— Что ты видела?

— Переплетение судеб. Появление объединяющего миров.

Перед глазами проносится уже виденная картина матрицы. И вдруг меня переполняет чувство горькой обиды и неконтролируемой злости.

— Почему я, Мэтр?! Мало того, что родилась звездочетом? Меня лишили нормального детства, даже на личную жизнь времени особо не было, а теперь я еще и в ответе за целый мир?! А меня кто-нибудь спросил хочу ли я всего этого?!

Я даже не заметила, как он оказался рядом. Его тёплое дыхание коснулось моих похолодевших губ. А затем его губы поцеловали мои так, словно хотели выпить из меня всю душу без остатка. И вот его учащённое дыхание уже на шее, на мочке уха, и тихий шепот тревожит меня, выводя из оцепенения:

— Я — полный дурак! И не должен был ждать так долго. И если бы я знал, что судьба решила поиграть с моими чувствами, то еще год назад, сразу после твоего совершеннолетия, сделал бы тебя своей. Это бы всё изменило.

Его руки, сначала крепко прижимавшие меня к себе, начали лихорадочно блуждать по моему совершенно равнодушному телу, спустились ниже поясницы и стали неистово мять бёдра, захватывая кромку сарафана. Осознание неправильности происходящего вывело меня из бесчувственного ступора.

Нет, мне что, мало на сегодня потрясений? И что это значит — "сделал бы своей"? Или у меня на лбу написано крупными буквами: Мнения и желания этой молодой особы никому не интересны? И вот я стою с широко открытыми глазами и… очень болезненно щипаю мэтра за правый бок, туда, куда смогла дотянуться.

Блудливые движения рук остановились, и учитель отскочил с покрасневшим, то ли от возбуждения, то ли от смущения лицом. Смотрю на него и не узнаю. Кто этот мужчина? Можно сказать что он красив: голубые глаза, каштановые волосы неравномерно подстриженными прядями обрамляющие удлинённое лицо, высокий рост. Немного худощав. Но это не портит его. Наоборот, подчеркивает его утонченные черты лица. На первый взгляд ему дашь не больше тридцати, но я то точно знаю, что ему недавно перевалило за сотню. Уж кому как не ученице знать точную матрицу рождения своего учителя.

В груди набатом отдаются болезненные удары уязвлённого сердца.

"Почему именно сейчас? Почему я раньше его не видела таким?"

В животе нарастает тупая боль, скручиваясь тугой пружиной, и вызывает у меня такое чувство, что я прошла мимо чего-то очень важного и ценного. Но которое, после неожиданного решения матрицы, теперь уже не имеет никакого значения.

— Я очень…очень устала… вроде прошло только три часа, а у меня такое чувство, что прошло как минимум три года. Мне надо обо всем хорошенько подумать.

Он что-то хотел сказать, но я тут же коротким жестом поднятой руки прервала его.

— Завтра. Обо всём поговорим завтра.

Я не помню, как спустилась, не помню, как вошла в родное имение, как поднялась на второй этаж, лишь путанные мысли нереальности происходящего настойчиво истязали потерянный разум.

* * *

Проснулась, лежа в своей кровати, одетая в тот же мятый сарафан. Быстро соскочив с кровати, первым делом направилась в ванную комнату. Видимо, проснулось ещё только тело, потому как глянув на себя в зеркало, увидела, что на меня смотрят ещё ничего не выражающие глаза. Не было ни одной мысли, ни одной эмоции и, как ни странно, я наслаждалась этим редким моментом. Все потом нахлынет вновь. Но сейчас, в эту минуту, я отгородилась от всех проблем и от всего мира. Подставляю лицо под струйки теплого душа, и чистая вода, очищая тело, наполняет меня живительной энергией. Это чудо комфорта наш кузнец в городе подсмотрел у мага целителя. И в благодарность за оплату лечения сделал мне подарок.

В комнату тихонько постучали:

— Тэль! Завтрак на столе, — моя матушка Мироша, — выходи уже.

Моя бедная матушка. Как много мне нужно тебе рассказать. Сколько времени нам осталось побыть вместе?

Я не тороплюсь выходить из влажной и нагретой комнаты. Скольжу взглядом по затемненному паром зеркалу, вытираю рукой сначала ту часть, которая отражает лицо. На меня смотрят мои глаза, непонятного оттенка, большие и немного вытянутой формы. Как глаза у мамы, которые папа называет "мои миндалинки". Сегодня они серые, в унисон тому чувству, что поселилось у меня в груди.

Волосы, густые и темные от воды, спускаются ниже плеч. Сколько себя помню, хотела избавиться от их тяжести, несколько раз даже удалось, до сих пор помню причитания матушки. Пришлось пообещать никогда больше не подносить ножницы к голове, тем более под кривым углом. Мама рассказывала, что в детстве мои волосы закручивались в красивые спирали, но сейчас, под собственной тяжестью, они не дают даже намека, только несколько коротких прядей, обрамляя лицо, выбиваются из общего унисона и рассказывают о былом великолепии. А про цвет я вообще молчу, темно-русые с рыжиной пепельного оттенка. Видимо, мои глаза и волосы при рождении устроили эстафету, кто кого превзойдёт по цветовой гамме. По моим подсчетам пока ничья.

Взгляд скользит по прямому узкому носу и останавливается на полных губах. Даже сейчас прикусываю нижнюю губу. Что за дурная привычка? От которой если за двадцать лет не избавилась, то, наверное, уже никогда и не избавлюсь. Не знаю, красива ли я, так как ещё ни один парень не удостоил меня своим пристальным вниманием, не считая мэтра сегодня ночью, но мне нравится моё отражение.

Рука на зеркале спускается ниже, открывая обзор на длинную шею, покатые плечи и высокую грудь. Непроизвольно дотрагиваюсь кончиками пальцев другой руки до выпуклой татуировки на шее. Золотая звезда. Моя метка, моя судьба и мое клеймо. Она появилась при моем первом крике, когда повитуха перерезала связь единства с матерью. Если бы у меня были задатки к магии, на этом месте была бы золотая руна. Замечательная служба занятости? Прямо путевка в жизнь с доставкой на дом.

Опускаю глаза ниже. Струйки воды с волос перебегают извилистыми ручейками на молочного цвета кожу, щекоча и лаская высокую грудь. Не маленькая, но и не как у Петры, дочки кузнеца. Там такие щедроты, что она, наверно, и ног своих не видит, когда идет. Хотя откуда я могу знать, какие прелести мужчинам нравятся? Наверное, Петре повезло больше, если судить по количеству провожающих ее взглядов. Да и вообще, чего это я взялась нас сравнивать? Хоть передом, хоть задом я останусь в проигрыше перед пышнотелой, светловолосой, румяной девушкой.

— Матушка, — громко сказала я, запахиваясь в широкое белое полотно и промакивая оставшуюся влагу на теле. — попроси отца запрячь пару лошадей. Еще до обеда я уеду в город. Так что не ждите до ужина. И не волнуйтесь за меня, я поеду с учителем.

— И зачем тебе в город, милая? Два дня назад, если не ошибаюсь, вы с леди Агатой туда уже ездили. Мама в это время разрезает маленькую сдобную булочку вдоль и укладывает маленький кусочек козьего сыра.

— Мне необходимо поговорить с лэрдом Ив. Это очень важно, — и мысленно добавляю, — особенно для меня.

— Уж не приболел ли мой ангелок? Матушка бросает встревоженный взгляд в мою сторону и уже не смотря наливает из кувшина молоко в широкую кружку.

— Ну что за глупости, мама. Посмотри на меня. Неужели я выгляжу больной?

Я стараюсь искренне улыбнуться во весь белозубый рот, хотя в душе целый ураган смешивает коктейль противоречивых чувств.

— Ты вроде нет, а вот учитель твой серее тучи ходит с утра. На слуг ворчит. А если это заразно? — У меня даже хохот истерический начался. Вчерашнее признание под эпитет заразная болезнь мало вписывалось в мое воображение.

— Мы по работе поедем. Ты же знаешь, насколько это важно, — сказала, засовывая сдобную булочку в рот и запивая молоком. — Я одену брюки и рубашку. На лошадях так сподручнее.

— Настоящая леди в брюках не должна ходить, тем более показываться на людях. Леди Агата опять в обморок упадет.

— Если Леди Агата будет и дальше себе корсет утягивать до осиной талии с её-то комплекцией, то одним обмороком она не отделается, добавятся как минимум переломы ребер. Матушка кинула на меня укоризненный взгляд и…. тихонько захихикала в ладошку. Леди Агата появилась в имении, когда мне исполнилось десять лет, направленная губернатором с целью воспитания из меня настоящей леди и привития светских манер соответствующих моему статусу. Оно, конечно, понятно, будучи звездочетом, мне придется общаться и работать в основном с управляющими нашего мира. Но если уж мне не дали выбора при рождении, то я негласно для себя решила хотя бы выбор гардероба оставить за собой.

Достала из комода черные брюки и тонкую белую хлопковую рубашку. Перед тем как надеть рубашку, обматываю грудь длинным куском хлопковой ткани. Не то чтобы я преднамеренно что-то скрывала, но как вы себе представляете приличную леди в рубашке и на голое тело? Вот и я не настолько своенравна, чтобы вообще без условностей. А одевать нательную рубашку под корсет неудобно. Мало того что ниже колен, так и еще всякие там рюшечки, оборки. И как всё это добро в брюки засовывать? Поверх рубашки натягиваю кожаный жилет со шнуровкой впереди. Мягкие кожаные сапоги до колен завершают дело. Густые волосы после мытья еще слишком влажные. Поэтому я их расчесываю, как могу, и заплетаю одинокую косу. Вроде, готова.

Не смотря на молчаливые протесты матери, я забираю из её рук широкий поднос с остатками завтрака и отношу на кухню. Кое-что леди Агате, конечно, удалось искоренить из моих вредных привычек, как, например, отвадить меня от ночного посещения кухни, за редким исключением, и переедания за ужином. Чем, как я считаю незаслуженно, она получила косые взгляды от прислуги. Дара, наша кухарка, откровенно считала, что меня превратили из ангелочка (в её понятии этакий не в меру упитанный малыш) в заморенного воробья.

— На чем платье сударыни держаться должно? — причитания пышнотелой Дарьи всегда сопровождаются грациозным всплеском полноватых рук.

— А не на чем. Я же их все равно не ношу.

Подмигиваю Илье, сыну кухарки, и быстро выбегаю во двор через кухонную дверь.

Теплый ветерок тут же стал досушивать мои волосы. Я какой-то неправильный звездочет. Моя стихия ночь и звезды, а я люблю яркий солнечный день, лепестки раскрывшихся после ночи цветов, шумные разговоры селян, занятых работой и весёлый гам ребятни. Вот и сейчас все проблемы отодвинуты, спрятаны за яркими красками солнечного дня. Из конюшни доноситься голос отца. Это он с лошадьми разговаривает. Они ему как младшие дети, любит, холит, лелеет, но когда нужно и в строгости держит. Я пойду к нему позже, возможно перед поездкой, а сейчас мне нужно побыть одной, перед тем как встретиться с учителем.

— Ты какая то сама не своя.

Курносый Илья выскочил следом за мной и прищуренными от яркого солнца глазами излучает изучающе задумчивый взгляд.

— Пошли у твоего учителя увеличительные стекла стащим, — срывается с его тонких губ странное предложение.

— Зачем? — недоумённо смотрю на юношу, который бриться-то начал совсем недавно.

Надо сказать, Илья мой хороший друг детства, с которым мы сотворили немало шалостей на бедную голову его матушки и остального люда нашего имения. Он на два года меня младше, но это не помешало нам понимать друг друга с полу слова.

— Хочу Петре сюрприз сделать.

Вот это новость! И он туда же? Еще один воздыхатель? Везёт же пышнотелой девице. Его широкое румяное лицо покраснело от смущения.

— И что же это за сюрприз такой?

— Хочу перед её окном надпись на заборе выжечь.

— Оригинально, ничего не скажешь. Смысл послания можешь до меня не доводить. И так всё понятно. Что то вроде, Илья плюс Петра равно неземные чувства?

Мои слова тут же нашли подтверждение. Вот и глазки вниз опущены и носком сапога землю чертим. Мда… Примерив на себя роль старшей сестры, я сложила на груди руки и, как можно более серьёзным голосом, ответила:

— Не буду я тебе в этих глупостях помогать. Во-первых, тебя накажут, а во-вторых, тебя снова накажут.

— Подруга, называется! — сколько негодования сразу и в интонации и во взгляде выплеснулось на меня одной короткой фразой!

— Сам подумай! Зачем красивой девушке испорченный забор? А уж как её батюшка обрадуется, слов нет! Ты бы лучше ей подарок какой подарил. Цветы наконец!

Вот! Вижу уже осмысленный взгляд. Широкая улыбка осветила курносое лицо. Это ж надо было додуматься на заборе выжигать, а если бы сжег его, а с его то рвением мог и пол имения заодно? Одним словом мальчишка ещё, правда, претендующий на звание мужчины.

— Я это, пойду тогда? Мне цветов ещё надо нарвать.

— Илья, подожди! А скажи мне как друг другу. Вот все парни имения за Петрой увиваются, а теперь и ты ещё в придачу. Я не спорю, она очень красивая девушка. Милая и добрая к тому же. Но неужели я настолько плоха, что не заслуживаю хотя бы толики чьего-нибудь внимания.

— Э……-Он что опять краснеет? — Тэль…..ну как тебе объяснить….это….ну…?

— Ладно я поняла, — видя его умственное напряжение, сделала свои неутешительные выводы. — Не усердствуй. Кто я и кто Петра. Да и у других девушек поместья есть на что посмотреть.