Любовная западня

— И тут ты права. Вас искала вся полиция Майами. Береговая охрана обнаружила яхту, а затем и спасательную шлюпку. Слава Богу, они подоспели вовремя. — Рамон непроизвольно протянул руку, но тут же ее отдернул. — Ты сильно загорела, — неловко сказал он.

Рука Кейти небрежно прошлась по тому месту, которое имел в виду Рамон.

— Могло быть гораздо хуже. Мы уже думали, что не выберемся.

— Вы должны были остаться на яхте, — упрекнул Рамон. — Или по крайней мере не уплывать от нее.

— Как я понимаю сейчас, покидать судно действительно было глупо. — Кейти беспомощно развела руками. — Но мы считали, что находимся недалеко от берега. Наверное, шквал сбил нас с курса больше, чем предполагал Пан! А спасательную шлюпку все дальше и дальше относило от судна… — Ее передернуло. — Мы боялись, что яхта с минуты на минуту взлетит в воздух, ведь палубу полностью залило топливом. К тому же Тимбер сказала, что в трюме и живого-то места не осталось.

Видя, что Кейти довольно быстро приходит в себя, Рамон решил, что пора приниматься за работу:

— Кейти, что там случилось? Яхта в беспорядке. Джейсон Сэвилл все еще неизвестно где. Ради Бога, объясни, что произошло? Но прежде помоги мне разгадать еще большую головоломку. Что за такой дрянной мужик этот Сэвилл, если ему нужно сразу три красивых женщины?

— В моем положении объяснить это слишком сложно, Рамон. Имей хоть каплю жалости. В моей голове все еще плещутся морские волны. О Боже! — Кейти прикрыла глаза рукой. — Я надеялась, что, когда проснусь, все окажется всего лишь страшным сном — и Пан, и эта ужасная яхта, и вообще все.

— Но это не было страшным сном, Кейти. — Рамон презирал себя за мягкотелость, но не мог ничего с собою поделать: она чертовски устала, и он всем сердцем жалел ее. — Ты действительно была на этой яхте, и там произошло что-то непонятное. Что-то такое, из-за чего ты со своими подругами едва не пошла на корм акулам, которые, кстати говоря, вероятно, уже перекусили Джейсоном. — Рамон увидел, как вздрогнула Кейти, но тем не менее безжалостно продолжал: — Вообще это очень странно — трое на одного. Тем более если учесть, что твои подруги — вполне респектабельные замужние женщины. Как говорят на причале, Сэвилл любил устраивать большие вечеринки. — Рамон выжидающе посмотрел на Кейти, но она только молча опустила глаза. — Ты называешь его Пан. Обычно прозвища даются друзьям, иногда близким приятелям.

Кейти заметно побледнела.

— Я бы не сказала, что мы с Па… Джейсоном такие уж приятели. Но пожалуйста, пожалуйста, Рамон, остановись: ты задаешь слишком много вопросов! У меня перед глазами все плывет, да и голова кружится.

— Кружится или нет, но ты и твои подруги — единственные свидетели того, что случилось с Сэвиллом. Что же все-таки произошло, Кейти?

— Господи! Если бы я знала! — Кейти всплеснула руками. — И не смотри на меня так. Мы все были в своих каютах — Тимбер, Чесс и я. Пан вел себя как сумасшедший, шторм все крепчал. Мы решили, что лучше спуститься вниз.

— Что значит «как сумасшедший»?

— Если бы увидел яхту, то понял бы, что я имею в виду.

— Я видел ее. Точнее, фотографии.

— Ну, тогда ты можешь себе представить, что мы чувствовали, находясь на корабле вместе с типом, который взбесился. Уж не знаю как, но нам наконец удалось пробраться вниз, оставив Пана на палубе. — Кейти содрогнулась. — Это было ужасно. Мы думали, что он вот-вот спустится к нам с топором. Слава Богу, этого не случилось. Может быть, перевернув все вверх дном, он выпустил пар. — Отведя взгляд в сторону, Кейти дотронулась до волдыря на руке. — Когда шторм кончился и мы, перепуганные до смерти, поднялись на палубу, его там не было. Мы… мы подумали, что он, должно быть, упал за борт или… или… — Кейти замолчала и провела кончиком языка по губам.

— Или что?

— Или сам выпрыгнул, — сказала она так тихо, что Рамон едва услышал ее. — Пан… странно себя вел. Он пил — много пил! — и говорил безумные вещи. Когда начался шторм, Тимбер хотела направить яхту к берегу. Пан даже и слышать об этом не захотел. Он сказал, что буря — это замечательно, что море — это естественная могила человечества. — Глаза Кейти потемнели. — Нам не нужно было спускаться вниз. Не следовало оставлять Пана одного. Но мы никогда его таким не видели. Мы испугались. Мы боялись, что яхта пойдет ко дну… — Ее передернуло. — На следующее утро он исчез… просто исчез. Шторм кончился, море было как стекло. Полный штиль. И нигде никаких следов Пана. Его не стало. — Кейти снова закрыла лицо руками. — Это было ужасно.

— Уверен, что это так, — сказал Рамон, пристально глядя на нее. — Вот тебе и вечеринка. —

Он еще к этому вернется. Он убежден, что это была не простая прогулка на яхте. — Несколько странное представление о веселье. Или ты иного мнения?

Кейти невесело усмехнулась:

— Думаю, Пан посчитал, что должен подавить мятеж. Он знал, что мы все хотим повернуть назад. Я ведь тебе уже говорила — Пан был не в себе. Остальные скажут то же самое. Его всегда отличало стремление к излишней драматизации, но на сей раз все было гораздо серьезнее. Нам показалось, что он совершенно утратил чувство реальности.

Реальность. Теперь настала очередь невесело усмехнуться Рамону. С того момента как он переступил порог больничных покоев, ощущение реальности покинуло его. Кейти, его первая настоящая любовь, его первая женщина, была рядом с ним. И так близко, что… Но к черту сантименты, к черту воспоминания. В конце концов он профессионал и должен закончить начатое дело. Дело, которое даже при всем желании простым не назовешь. К тому же, как ни печально, с тяжелым чувством подумал Рамон, свидетельские показания Кейти были отрепетированы заранее. Что ж, она и ее подруги имели достаточно времени, чтобы состряпать эту историю — правдивую или нет, пока сказать трудно.

Рамон прекрасно понимал, что все три женщины будут говорить одно и то же. И это, кстати сказать, было ему на руку: чем быстрее он закончит опрос свидетелей, тем быстрее займется главным действующим лицом в деле «Саргассуса». Рамон встал.

— Ну, я дам тебе немного отдохнуть. Между прочим, я распорядился, чтобы здесь не было посетителей и не звали к телефону, пока я не получу от всех вас полные показания.

Кейти вскинула брови:

— Что ты такое говоришь!

— Прошу прощения, Кейти, но дело обстоит именно так. У нас есть пропавший без вести — твой друг Джейсон Сэвилл — и признаки драки на борту. У меня нет выбора. Пока мы не получим удовлетворительное объяснение исчезновению Сэвилла, ты считаешься свидетельницей.

— Ты ведь понимаешь, что у меня есть кое-какие связи. У Тимбер и Чесс тоже.

— Я это понимаю, — с кислой улыбкой сказал Рамон. — И поэтому, взывая к твоему чувству справедливости, предлагаю играть честно. Давай заключим соглашение, Кейти. Ты скажешь мне, кому надо позвонить в Вашингтоне, чтобы тамошние ищейки не взяли след. Дня через два мы приведем это дело в порядок и разойдемся по домам, счастливые и довольные.

— Но я могу хотя бы увидеть своих подруг? Поговорить с ними?

— Лучше не стоит, — мягко сказал Рамон. — Во всяком случае, до тех пор, пока я не получу их показания.

Выдержав приличную паузу, Кейти покачала головой.

— Ты уже не тот мальчик, которого я знала. Ты стал большим начальником, — не без иронии заметила она.

— Как и ты.

Кейти ухмыльнулась:

— А что говорит твоя жена, когда ты пытаешься командовать ею?

— Я не женат, — ответил Рамон. — Как и у тебя, у меня нет семьи. Однако вернемся к нашим баранам. Ты согласна не впутывать в это дело своих людей? Не люблю, когда мне дышат в затылок.

— Не вижу особых проблем. — С наигранным удивлением Кейти пожала плечами. — Скоро у тебя будут показания остальных, и ставлю десять к одному, что ничего нового ты не услышишь. Тем не менее, — усмехаясь, она подняла вверх правую руку, — как депутат конгресса США, я клянусь защищать тебя от вашингтонских ищеек. И да свершится правосудие!

На лице Рамона появилась неуверенная улыбка.

— Ты серьезно?

Кейти взбила подушку и легла на нее лицом вниз.

— Ой! У меня лицо похоже, наверное, на сырой гамбургер. Конечно, серьезно. Ты думаешь, я хочу показаться перед кем-нибудь в таком виде?.. А теперь, Рамон — демон, явившийся из моего прошлого, ты не возражаешь, если я посплю на этой восхитительной настоящей кровати?

Он на цыпочках вышел из палаты.

— Неделя, Рамон Каррера, — тихо сказала Кейти, когда он осторожно закрывал за собой дверь. — У тебя есть неделя. А потом…

— А что потом?

Она с вызовом рассмеялась, вернув Рамона в те времена, когда они оба были подростками:

— А потом Кейти запрет дверь, приятель…

Хуан проводил Рамона в свой кабинет, находившийся через две двери от палаты Кейти:

— Прошу прощения, но я должен напомнить вам, что у меня нет никакой информации об этих женщинах, я даже не знаю, как их зовут.

Рамон бросил на стол папку с документами и плюхнулся на стул, стоявший напротив.

— Здесь есть все, что вам нужно знать об этих роскошных красавицах, исчезнувших с яхты Джейсона Сэвилла. — Он вытащил гаванскую сигару — напоминание о родном городе. — Можно закурить?

— Нет, но вы все равно ведь закурите. Вам стоит как-нибудь посетить отделение легочной хирургии. — Морено пододвинул к себе папку. — Это не секретно?

— Нет. В основном то, что было напечатано в газетах об этих милых леди за последние двадцать лет. — Сквозь клубящийся дым от сигары Рамон с любопытством посмотрел на Морено. — Неужели вы действительно не знаете, кого к вам привезли?

— Трех пострадавших, чудом оставшихся в живых, — коротко ответил врач. — Я не смотрю телевизор, да и на газеты меня не хватает. — Он открыл папку. — Можно ли здесь найти координаты людей, которым следует сообщить об этих женщинах в случае… в случае необходимости?

Рамон явно испугался:

— Послушайте, но ведь вы говорили, что с ними все будет в порядке.

— Леди в палате 1024 сильно пострадала от обезвоживания организма. А леди с очень светлой кожей, очевидно, страдает от аллергии на солнце. — Морено пристально посмотрел на капитана. — Как врач, я не могу позволить вам допрашивать этих женщин, пока им не станет значительно лучше.

Рамон начал было протестовать, но вскоре передумал:

— Что ж, ладно. Но услуга за услугу — если я буду хорошо себя вести в этом отношении, вы сделаете кое-что для меня?

Доктор Морено на мгновение заколебался, затем согласно кивнул.

— Я хотел бы, чтобы вы отвечали на все телефонные звонки, адресованные этим леди. — Капитан многозначительно поднял указательный палец. — Ободряйте их семьи и все такое прочее. Но пусть с вашими пациентками никто не общается.

Доктор снова кивнул.

— Нет проблем. А что с тем человеком, который пропал? — поинтересовался он. — Ваши люди будут продолжать поиски?

— Береговая охрана все еще его ищет, но думаю, что часов через двенадцать — четырнадцать они бросят это занятие.

— А вы? — тихо спросил Морено. — Вы не производите впечатление человека, который легко сдается.

Рамон посмотрел на свою сигару.

— Я-то буду искать Джейсона до тех пор, пока не найду его — живым или мертвым… Что ж, на этом я вас оставлю и пойду выпью чашечку кофе. У меня сегодня был очень трудный день. — Рамон отодвинул стул и встал. — О ком вы сейчас читаете? — из любопытства спросил он, увидев, что доктор уже углубился в досье.

Морено оторвал взгляд от фотографии улыбающейся темноволосой женщины, обнимающей за шею арабского скакуна.

— О той, которую зовут Тимбер. — Он покачал головой и вновь посмотрел на фото. — О ней пишут, что она занимает видное положение в обществе, занимается разведением скаковых лошадей, талантливая художница… Да, это во многих отношениях выдающаяся женщина! — Доктор откинулся на спинку стула. — Американцы выбирают странные имена для своих детей. Тимбер[2]. Необычное имя для необычной женщины.

Рамон пожал плечами:

— Я с ней еще не встречался. В общем, пока вы тут знакомитесь с материалами, я пойду выпью кофе.

Оставшись один, доктор Морено долго смотрел на фотографии Тимбер. Он мечтал о ней так, как молодые люди нередко мечтают об эффектных женщинах постарше.

— Какова же была Тимбер в молодости? — вслух пробормотал Морено.

Глава 2

На дворе был 1954 год. Прошло уже почти двенадцать лет с того дня, когда Тимбер Дьюлани стояла здесь, рядом с плакучей ивой, и смотрела, как папа вырезает на стволе дерева ее инициалы и дату рождения.

Дерево и Тимбер росли вместе. Скоро ей уже стукнет восемнадцать. Тимбер дотронулась до расплывшейся надписи и, вспомнив себя семилетней девчонкой, улыбнулась. Как она гордилась, когда впервые принесла домой тетрадку с собственноручно написанными словами.

— Вот так, ласточка. Теперь твое имя будет красоваться на этом дереве до скончания века. Может быть, я больше нигде не оставлю следа, но тебе, наверное, это удастся. Да, Тимберли Дьюлани, если много читать и стараться стать лучше, то когда-нибудь ты непременно оставишь свой след в истории! — сказал отец.

Да, когда-нибудь! — вздохнула Тимбер. Ей ужасно не хватало отца весь тот год, что прошел со дня его смерти. И теперь, когда мама снова вышла замуж, ей будет не хватать его еще больше.

Но Тимбер ускользнула из дома вовсе не для того, чтобы думать о своем отвратительном отчиме! Девушка взяла книгу, которую принесла с собой, и села на охапку сосновых иголок, прислонившись спиной к стволу. Даже для летнего дня в Джорджии было жарко. Тимбер достала бутылку «Неги», которую купила в небольшой лавочке в негритянских казармах Фортсонов. На ее коричневых от загара бедрах выступили капельки пота. Тимбер с наслаждением отхлебнула из бутылки. Затем, взяв в рот сосновую иголку, она погрузилась в книгу.

Предупреждая о чьем-то приближении, вверху на ветке заверещала и завертела хвостом белка. Тимбер встрепенулась. Сквозь аромат жимолости доносился запах дешевого табака, который курил ее отчим. Она с отвращением поморщилась. В этот момент под ветвями плакучей ивы появился Вулф Рэгленд[3] и присел на корточки рядом с падчерицей.

— Значит, вот ты куда сбежала! А твоя мама сказала, что ты пошла собирать ежевику к ужину. — Взгляд Вулфа перешел на бутылку «Неги». — Я бы не отказался это попробовать, — с ухмылкой сказал он.

Вызывающе глядя на Вулфа, Тимбер взяла бутылку и откупорила ее.

— Из-за этой жары она вся выдохлась, в ней больше нет газировки. А что касается ежевики… — она подняла пустую корзинку, — еще не стемнело, так что можете сами ее собрать. Только старайтесь издавать как можно больше шума, чтобы отпугнуть змей. Тут в последнее время в этом отношении небезопасно.

Вулф Рэгленд захохотал.

— А ты ничего. И имя Тимбер тебе очень подходит. Прекрасное имя для симпатичной девчонки. — Он пододвинулся ближе. — Дело в том, что твоя мать никогда не говорила мне, что у нее есть дочь — тем более такая взрослая. Если бы я знал об этом, то даже спьяну не женился бы на ней так быстро. В такой ситуации лучше подождать, когда подрастет дочка. — Вулф наклонился, и девушка почувствовала запах сигарет «Хоумран», которые непрерывно курил отчим. Его дыхание шевелило волосы Тимбер, до блеска промытые дождевой водой и мылом «Оксидол». — Что это за книгу ты читаешь?

Не отвечая, Тимбер отодвинулась. Она снова и снова перечитывала один и тот же абзац. Мисс Карнс, заведовавшая передвижной библиотекой штата Джорджия, оставила Тимбер эту книгу, зная, как девушка любит читать о необыкновенных людях и романтических местах. «Подумать только! — восторженно сказала она Тимбер. — Когда Франсуаза Саган написала эту вещь, она была всего лишь на год старше тебя».

Когда мать Тимбер привела домой нового мужа, жизнь ее дочери резко изменилась. Мысль о том, что Вулф Рэгленд живет с ней под одной крышей, не давала Тимбер покоя.

Пальцем, от которого тоже сильно несло табаком, Вулф прикоснулся к подбородку своей падчерицы. Тимбер в тысячный раз дала себе молчаливую клятву, что никогда не станет курить.

— Что случилось, милашка? Киска съела твой язычок? Почему ты даже не хочешь поговорить со своим новым папочкой и сидишь, уткнув нос в какую-то дрянную старую книжку?

Чтобы избавиться от неприятного прикосновения, Тимбер отодвинула голову и подняла взгляд на своего мучителя. Пожалуй, Вулф Рэгленд был по-своему красив. С первого же взгляда на него сразу становилось ясно, почему новый муж Морин Дьюлани отзывался на такую странную кличку — Вулф[4]. Глубокая складка на переносице и желто-коричневые глаза действительно придавали ему вид хищника. В движениях Вулфа сквозила даже своеобразная грация, вызывавшая у Тимбер мысль о припавшем к земле волке, готовом броситься на свою жертву.

— Вы мне не папа, — холодно сказала она. — И если бы мама не обманула вас, сказав, что этот участок принадлежит нам, а не Фортсонам с Холма, вы бы никогда на ней не женились — даже вдребезги пьяный.

Вулф засмеялся. Тимбер с запозданием вспомнила о том, что ее гнев только доставляет ему удовольствие. Тимбер возненавидела Вулфа с первого взгляда, но его это, казалось, только радовало.

— Что верно — то верно! Твоя мама действительно повесила мне лапшу на уши. Если бы я знал, что вы с матерью всего лишь издольщики, то вряд ли пошел к мировому судье. Пожалуй, у меня были варианты и получше. — Он понизил голос, обшаривая взглядом фигуру Тимбер: — С другой стороны, я не прочь стать папой самой симпатичной девчонки в округе Вэр. Послушай! — сказал Вулф, и глаза его заискрились от смеха. — Наши с тобой имена очень подходят друг к другу. Ну да! Вместе получается Деревянный Волк. Как тебе это нравится?

Тимбер всю передернуло от слов отчима.

— На самом деле меня зовут Тимберли, — не скрывая своего раздражения, заметила она. — Мама услышала это имя в радиоспектакле как раз перед тем, как я родилась.

Тимбер всегда подозревала, что в своем рвении дать дочке эффектное имя ее мать ослышалась, и по радио на самом деле сказали «Кимберли». Но так как имя выделяло Тимбер среди других девушек, она не жаловалась. Когда Тимбер станет богатой и известной, необычное имя будет ей только на руку.

— Мне нужно готовить ужин, — не в силах больше выносить нежные взгляды Вулфа, она вскочила на ноги. — Если вы не хотите собирать ягоды, то можете по крайней мере подоить старую добрую Пинки. Конечно, если вы знаете, как надо доить корову.

Вулф улыбнулся и встал, лениво разглядывая груди Тимбер.