Стальное Сердце

Редактор перевода: Сергей (Inoplanetjanec) Капцан.

Перевод с английского: Сергей (Inoplanetjanec) Капцан, Марина (Zhuzh) Манелис, SchwammKopf, paloozer, katusik517, maryiv1205, notabenoid.com, 2013–2014.

Редакционная коллегия: Марина (Zhuzh) Манелис, SchwammKopf, katusik517, Григорий (Quilstin) Лямин, Rediens.

В переводе также принимали участие: Григорий (Quilstin) Лямин, Rediens, Alex_Winter, bazalmont, elanna14, Garik007, gojungle, inferno89.

Ответственные за выпуск: Григорий (Quilstin) Лямин, Rediens.

Для booktran.ru, 2014.

Брендон Сандерсон

СТАЛЬНОЕ СЕРДЦЕ

Посвящается Дэллину Сандерсону,

который каждый день с улыбкой борется со злом.

ПРОЛОГ

Я видел кровь Стального Сердца.

Это было десять лет назад, тогда мне было восемь. Мы с отцом пришли в Первый Объединенный Банк на Адамс стрит. Мы пользовались старыми названия улиц, теми, что были до Присоединения.

Банк был громадным. Огромный зал с белыми колоннами и полом из мозаичной плитки, широкие двери в задней части, ведущие вглубь здания. Выходом на улицу служили две большие вращающиеся двери, по сторонам от которых было несколько обычных дверей. Бесконечный человеческий поток вливался в здание и вытекал из него, этот зал походил на сердце громадного чудища, перекачивающего вместо крови людей и деньги.

Я забрался коленями на стул, который был слишком большим для меня, и наблюдал за потоком людей. Мне нравилось наблюдать за людьми. Разные лица, прически, одежда, выражения. Все тогда казалось таким разным. Меня это притягивало.

— Дэвид, обернись, пожалуйста, — сказал мой отец. У него был мягкий голос. Я никогда не слышал, чтобы он повышал его, кроме того одного раза, на похоронах моей матери. Воспоминание об этом его страдании до сих пор вызывает у меня дрожь.

Я неохотно развернулся. Мы были в одной из расположенных вдоль стены главного зала стеклянных кабинок, где работали кредитные менеджеры. В кабинке были стеклянные стены, отчего она казалась больше. Но это только казалось. На стенах висели три фотографии в деревянных рамках — члены семьи работника банка. На столе стояла стеклянная банка с дешевыми леденцами, а на шкафу с документами — ваза с полинялыми пластиковыми цветами.

Имитация уюта. Да и на лице сидевшего перед нами мужчины была только имитация улыбки.

— Если бы у вас было больше залогового имущества… — произнес мужчина, сверкая зубами.

— Все, чем я владею — здесь, — ответил отец, указывая на бумагу, лежащую на стойке перед нами. У него были мозолистые руки и покрытая старым загаром кожа — результат многодневной работы на солнце. Мама вздрогнула бы, увидев, как он вырядился — рабочие джинсы и старая майка, с каким-то героем из комиксов.

Хорошо хоть расчесал свои редеющие волосы. Он не очень-то переживал по поводу потери волос, во всяком случае, не настолько, как многие мужчины. «По крайней мере, можно будет не так часто стричься, Дэйв», — сказал он как-то, смеясь и проводя рукой по своим жидким волосам. Я тогда не сказал, что он не прав. Ему придется стричься так же часто до тех пор, пока волосы не выпадут совсем.

— Даже не знаю, что с этим можно сделать, — произнес кредитный служащий. — Вам об этом уже говорили.

— Но другой человек сказал, что этого должно хватить, — ответил отец, сцепив перед собой свои большие руки. Видно было, что он переживает. Очень переживает.

А кредитный служащий лишь продолжал улыбаться. Он поправил стопку бумаг на столе:

— В мире сейчас столько опасностей, мистер Чарльстон. Банк решил, что не может себе позволить таких рисков.

— Опасностей? — спросил отец.

— Ну да, вы знаете, Эпики…

— Но они не опасны, — пылко ответил отец. — Эпики здесь, чтобы помочь.

«Только не начинай», — подумал я.

Улыбка служащего пропала, как будто он был ошеломлен тоном моего отца.

— Разве вы не видите? — продолжал отец, наклоняясь вперед. — Это совсем не опасное время. Это чудесное время!

Служащий поднял голову:

— А разве ваш предыдущий дом не был разрушен Эпиками?

— Там, где есть злодеи, будут и герои, — сказал отец. — Дайте только срок. Они появятся.

И я верил ему. Тогда многие люди думали так же, как он. Со времени появления в небе Напасти прошло лишь два года. И всего год, как обычные люди стали меняться. Превращаться в Эпиков — почти как супергерои из комиксов.

Тогда мы были наивными. И невежественными.

— Ладно, — сказал служащий, сцепив руки на столе прямо перед фотографией улыбающихся детей с разным цветом кожи. — К несчастью, наши оценщики не согласны с вашими взглядами. Вам придется…

Они продолжали говорить, но я перестал следить за ними и вновь забрался коленями на стул, обратив свое внимание на толпу. Мой отец был слишком поглощен спором, чтобы делать мне замечания.

Так я собственными глазами увидел, как в банк вошел Эпик. Я заметил его сразу же, хотя больше никто, кажется, даже не обратил на него внимания. Многие скажут, что нельзя распознать Эпика в обычном человеке, пока он не начнет использовать свои способности, но это не так. Эпики ведут себя иначе. Это чувство самоуверенности, даже самодовольства. У меня всегда получалось их определять.

Хоть я и был ребенком, я понял, что в этом человеке есть что-то особенное. Он был одет в чуть мешковатый деловой костюм, светло-бежевую рубашку, без галстука. Мужчина был высоким и худощавым, но, в то же время, крепким, как многие Эпики. Мускулистым и подтянутым — это заметно даже под одеждой.

Он направился к центру комнаты. Из нагрудного кармана свисали солнечные очки, надев их, мужчина улыбнулся. Затем он поднял палец и привычным движением коснулся проходящей мимо женщины.

Она превратилась в пепел, одежда рассыпалась, скелет с грохотом повалился на пол. Однако ее серьги и обручальное кольцо не сгорели. Они упали на пол со звоном, который я расслышал, несмотря на шум в помещении.

В комнате воцарилась тишина. Люди застыли в ужасе. Все разговоры смолкли, только кредитный служащий продолжал что-то втолковывать отцу.

Наконец и он закричал.

Не помню, что я почувствовал в тот момент. Странно ли это? Я помню мерцание — от таких притягательных люстр наверху, осыпающих комнату искрами отраженного света. Помню лимонный запах недавно вымытого пола. Слишком хорошо помню пронзительные крики ужаса, безумную какофонию, когда люди ринулись к дверям.

Лучше всего я запомнил, как Эпик широко улыбался — почти кровожадно, когда указывал на проходящих людей, превращая их в прах и кости простым движением руки.

Я застыл на месте. Может, от потрясения. Я вцепился в спинку стула, наблюдая за этой бойней с широко раскрытыми глазами.

Люди выбегали из дверей. Каждый, кто оказывался слишком близко к Эпику, погибал. Несколько сотрудников и посетителей рухнули на пол или спрятались под столами. Странно, но в зале становилось тише. Эпик стоял, как будто был один, в воздухе летали клочки бумаги, вокруг него валялись кости и черный пепел.

— Я называю себя Смертоносным, — сказал он. — Согласен, это не самое остроумное из имен. Но мне оно показалось запоминающимся.

Его голос звучал пугающе, будто он болтал с друзьями за выпивкой.

Мужчина начал прохаживаться по залу.

— Думаю, это произошло со мной сегодня утром, — продолжал он. Зал был достаточно большим, и его голос отдавался эхом. — Я принимал душ, и тут меня осенило. Я спросил себя… Смертоносный, почему бы тебе сегодня не ограбить банк?

Он лениво махнул рукой в сторону пары охранников, прижавшихся к стене рядом с кредитными кабинками. Охранники превратились в пыль, их значки, пряжки от ремней, пистолеты и кости рассыпались по полу. Я слышал, как они громыхали друг о друга осыпаясь на пол. Оказывается, в человеческом теле гораздо больше костей, чем я предполагал, и рассыпаясь они образуют приличную кучу. Такое вот странное наблюдение я сделал при виде столь ужасной картины. Но я помню все в точности.

Я обхватил себя за плечи. Мой отец упал возле стула и пытался стянуть на пол и меня, чтобы я не попался на глаза Эпику. Но я не двигался, а отец не мог меня стащить, не поднимая шума.

— Видите ли, я планировал это неделями, — вещал Эпик. — Но мысль клюнула меня только сегодня утром. Зачем? Зачем грабить банк? Я и так могу взять все, что захочу! Это ведь смешно!

Он перепрыгнул через стойку, прятавшаяся там кассирша вскрикнула. Я едва заметил ее, свернувшуюся на полу.

— Деньги совершенно ничего для меня не значат, — продолжал Эпик. — Абсолютно ничего.

Он снова махнул рукой. Женщина обратилась в пепел и кости.

Эпик водил пальцем, указывая в разные места зала, убивая людей, пытавшихся скрыться. В конце концов, он указал прямо на меня.

Наконец-то я что-то ощутил. Вспышка ужаса.

Позади нас о стол ударился череп, отскочил и, разбрасывая пепел, покатился по полу. Эпик указал не на меня, а на кредитного служащего, прятавшегося позади стола. Может, он пытался сбежать?

Эпик обернулся к кассирам за стойкой. Рука отца все еще напряженно сжимала мое плечо. Я чувствовал, как через его руку мне передается его беспокойство.

Было страшно. Это истинный, парализующий страх. Я свернулся на стуле, тихонько хныча и дрожа, пытаясь прогнать из головы те ужасные сцены, свидетелем которых только что стал.

Отец убрал руку.

— Не двигайся, — вымолвил он одними губами.

Я испуганно кивнул. Отец выглянул из-за стула. Смертоносный разговаривал с одним из кассиров. Я не видел их, только услышал, как осыпались кости. Он казнил их всех одновременно.

Лицо отца помрачнело. Потом он глянул по направлению к стене. Бежать?

Нет. Его взгляд был устремлен туда, где валялись кости охранников. Сквозь стекло кабинки я увидел лежавший на куче костей пистолет. Отец смотрел туда. Когда он был помоложе, то служил в Национальной Гвардии.

«Не делай этого! — подумал я в панике. — Папа, нет!»

Конечно, я не мог произнести это вслух. Когда я попытался заговорить, меня сковал холод, подбородок затрясся, зубы застучали. А что, если меня услышит Эпик?

Я не мог позволить отцу сделать такую глупость! Он — все, что у меня есть. Ни дома, ни семьи, ни матери. Как только он двинулся, я переборол страх и схватил его за руку. Я покачал головой, пытаясь придумать, как остановить его.

— Пожалуйста, — удалось мне прошептать. — Герои. Ты сказал, они придут. Пусть они остановят его!

— Иногда, сынок, — сказал отец, освобождаясь от моих пальцев, — приходится помогать героям.

Он бросил взгляд на Смертоносного и пополз в соседнюю кабинку. Я задержал дыхание, осторожно выглядывая из-за стула. Мне нужно было знать. Даже съежившись и дрожа, я должен был видеть.

Смертоносный перепрыгнул через стойку и оказался с другой стороны — с нашей.

— Итак, это не имеет значения, — продолжал он рассуждать сам с собой, слоняясь по залу. — Ограбление принесет мне деньги, но мне не нужно покупать вещи.

Он поднял убийственный палец:

— Вот задачка. К счастью, моясь в душе я понял кое-что еще: убивать людей всякий раз, когда захочешь — ужасно неудобно. Мне нужно просто запугать всех и каждого — показать свою силу. Тогда в будущем никто не станет возражать, чтобы я брал то, что мне захочется.

Он обогнул колонну с другой стороны, напугав женщину с ребенком.

— Да, — продолжал он, — грабить банк из-за денег было бы глупо, но показать, что я могу… вот это важно. Итак, я продолжу.

Он указал на ребенка, объятая ужасом женщина застыла над горсткой костей и пепла.

— Разве ты не рада?

Краем глаза я заметил, как убитая горем женщина пыталась удержать полотняное одеяло, из которого высыпались детские косточки. В этот момент все для меня стало очень настоящим. Чудовищно настоящим. Меня затошнило.

Смертоносный повернулся к нам спиной.

Мой отец выполз из кабинки и подобрал упавший пистолет. Двое, спрятавшиеся за ближайшей колонной, бросились к двери и в спешке чуть не сбили его.

Смертоносный обернулся. Отец стоял на коленях, пытаясь поднять пистолет, пальцы скользили по металлу, покрытому пеплом.

Эпик поднял руку.

— Что ты здесь делаешь? — прогремел голос.

Эпик крутанулся на месте. И я тоже. Думаю, каждый бы повернулся на этот глубокий, мощный голос.

В дверях, ведущих на улицу, возвышалась фигура человека. Его силуэт казался больше, потому что сзади был освещен ярким солнечным светом улицы. Величественный, как Геркулес, повергающий в трепет.

Вы, наверное, видели фотографии Стального Сердца, но, позвольте вас заверить, они не идут ни в какое сравнение с оригиналом. Ни фото, ни видео, ни художники не в состоянии изобразить этого человека. Он был одет в черное. Рубаха плотно облегала нечеловечески огромный и сильный торс. Брюки, свободные, но не мешковатые. Хотя на нем и не было маски — их раньше носили некоторые из Эпиков — за его спиной развевался великолепный серебристый плащ с капюшоном.

Ему не нужна была маска. У этого человека не было причин прятаться. Он взмахнул руками в стороны — в двери ворвался ветер. Разбросанные по полу бумага и пепел взметнулись вверх. Стальное Сердце поднялся в воздух на несколько дюймов, его плащ затрепетал. Он вплыл внутрь зала. Руки — как стальные балки, ноги — как горы, шея — как ствол дерева. Однако, он не казался громоздким или неуклюжим. Это был настоящий великан, с черными, как смоль волосами, волевым квадратным подбородком, ростом около семи футов.

И глаза. Глубокий, властный, бескомпромиссный взгляд.

Когда Стальное Сердце изящно влетел в зал, Смертоносный молниеносно поднял палец и указал на него. Рубашка на Стальном Сердце чуть задымилась в одном месте, как будто ее прожгли сигаретой. Он проплыл над лестницей и мягко приземлился на пол невдалеке от Смертоносного, его громадный плащ обвивал тело.

Смертоносный в бешенстве снова указал на него. Еще одна крошечная дырочка. Стальное Сердце подошел к Эпику, возвышаясь над ним, как башня.

В тот момент я понял, что именно этого ждал мой отец. Это был герой, которого все ждали, тот, кто сможет противостоять злу остальных Эпиков. Этот человек пришел, чтобы спасти нас.

Стальное Сердце схватил Смертоносного за шиворот, как будто хотел отшлепать его. Смертоносный рванулся назад, его солнечные очки упали на пол, он зашипел от боли.

— Я задал тебе вопрос, — голос грохотал, как раскаты грома. Он развернул Смертоносного так, чтобы взглянуть ему в глаза. — Что ты здесь делаешь?

Смертоносный дернулся еще раз. Он испугался.

— Я…

— Я… — Стальное Сердце поднял вторую руку. — Я заявляю права на этот город, маленький Эпик. Он мой. — Тут он сделал паузу. — И только я могу повелевать его людьми, не ты.

Смертоносный задрал голову вверх.