Барьер трёх минут

— Пека, это не то!

Ночью он заново пережил происшедшее. Он, Пека и Рауль снова шли по берегу моря, и снова друзья бросили его ради двух девчонок в зелёных купальниках. И снова он перелезал через трубы, и снова брёл по песку. И снова перед ним неожиданно возникли кривая берёза, хижина и ринг. Но когда ему натягивали перчатки, он ломался только для вида, потому что теперь он был уже не тот Редик, который ходил четыре раза в неделю в секцию лёгкой атлетики и дальше всех прыгал в длину и тройным, — теперь он был чемпионом по боксу среди юношей, обладателем страшного удара снизу, небывалого даже во всесоюзном масштабе.

Бантогубый и квадратноголовый ничего этого, конечно, не знали, а его главный противник и подавно. Все трое принимали его за абсолютного недотёпу и поучали:

— Гляди, вот боевая стойка. Гляди, вот боевая стойка.

Ну, он и показал им боевую стойку. Страшный удар снизу подцепил молодчика в новых перчатках с такой силой, что ноги его оторвались от земли и он, словно воробышек, перелетел через верёвку.

— Кто следующий! — повернулся он после этого к бантогубому и зафитилил его на верхушку берёзы. Квадратноголовому, однако, удалось улизнуть. Он улепётывал изо всех сил по направлению к городу, чертыхался и звал на помощь, а Редик нёсся за ним, пока не зацепился за что-то ногой и не брякнулся на землю.

От этого падения он проснулся, стал тереть зудящие кулаки и, поняв, что всё это было только во сне, чуть не расплакался от досады.

— Р-раз — снизу левой, р-раз — снизу правой, — бормотал он, снова проваливаясь в сон, где опять был чемпионом.

Тренер слушал так внимательно, что даже перестал поглаживать свою лысину.

— Так вот оно что, — промолвил он, когда парень кончил. — И теперь ты хочешь научиться боксу?

— Да, — сказал Редик.

— А эти твои прыжки... в длину, тройной... просто взять и забросить?

— Только на время, — ответил парень.

— Так вот оно что, — протянул тренер. Похоже, это были его любимые словечки. — Так вот оно что... Стало быть, ты считаешь, что научиться боксу — это раз плюнуть? Один день — на прямые удары, второй — на боковые. Раз-два — и готово?

Парень опустил глаза на носки своих кедов. Он вовсе не думал так.

— Я так не думаю, — сказал он. — Совсем не раз плюнуть. Попотеть изрядно придётся. Но я готов.

— Как готов? — не понял тренер.

— Готов попотеть.

— М-да, — протянул тренер. — Н-да... Так что ускоренными темпами — и в боксёры? Ну а если у тебя нет на это данных?

— Тогда придётся просто больше заниматься, — ни на йоту не отступал парень. — Главное, чтобы желание было.

Тренер вскочил. Слушая Редика, он всё время следил за своими подопечными: одобрительно кивал одним, хмурился, глядя на других. Теперь, похоже, мимика уже не помогала. Предостерегающе вытянув палец, он поспешил к грушам.

«Не возьмёт, — подумал Редик, глядя вслед тренеру. Ему страшно захотелось так же вскочить и выйти за дверь. — Сейчас он вернётся и скажет: ‹Вот чудак! За два года вздумал боксёром стать!›»

Но тренер сказал другое.

— Посмотри вон на того атлета в красных трусах, со скакалкой. Он выучил удары и защиту за полгода. Может, и ты выучишь, если я возьму тебя. Это вполне возможно, если есть охота работать. Но я не возьму тебя. Ни при каких условиях. Я не возьму ни сейчас, ни впредь никого, кто видит в боксе средство для мести. Для меня бокс всегда означал честную борьбу... и никогда — сведение счётов. Мне хочется верить, что им тоже... — И тренер рукой словно объял весь зал.

Редик молчал. Честная борьба, спорт мужественных! Красивые слова, ничего не скажешь. Только на что они ему, эти красивые слова? Чтобы отыскать трёх подонков и зарубить им на носу?

Тренер понял, чтó мучает парня. Он положил свою широкую кисть с короткими пальцами на плечо Редика.

— Послушай, приятель, почему ты думаешь, что непременно должен отомстить своим мучителям боксёрскими ударами? Ведь ты же хочешь не отколотить их, а выставить на смех. Тебя оскорбили — за тобой теперь право выбора оружия. Выбери такое, в котором ты силён.

«Малоуважаемый губолиз в новых перчатках! Совсем неуважаемый квадратноголовый и вовсе уж презренный бантогубый! Вы оскорбили меня ужасным образом, и, дабы отомстить, я вызываю вас на дуэль... в тройном прыжке. Первым прыгает губолиз... прыжок засчитывается. Ох-хо-хо! Всего шесть метров. Вторым — бантогубый... эх-эх-эх... переступил и — ноль метров. Третьим — квадратноголовый... ах-ах-ах, только пять метров».

Такой примерно монолог успел произнести Редик, пока плёлся из зала обратно на улицу. Он поморщился. Как легко раздавать советы другим! Интересно, каким образом ему заманить этих троих на стадион? И что это за месть, даже если он, Редик, и прыгнет хоть на четыре метра дальше этих косолапых? С мрачным настроением брёл он обратно домой. Выбери такое оружие, в котором ты силён. Ну, в тройном он силён, потому что у него сильная толчковая нога. В своём классе, да что там, во всей школе он единственный, кто может проскакать вверх на одной ноге по лестнице все девять этажей дома. Даже тренер не хотел вначале верить. Ведь он же не знал, что там, где Редик жил раньше, ребята играли в такую игру: прыгая на одной ноге, нужно ударами плеча вытолкнуть противника из круга. «Бой в кругу». В этой игре сильная нога означала победу. А чтобы она стала сильной, Редик уже с восьми лет начал прыгать на лестнице. Прыгал, прыгал, пока однажды на уроке физкультуры не прыгнул столько, что даже учитель воскликнул: «Ого!» Как оказалось, сильная нога пригодилась не только для «боя в кругу». В пятом классе он стал рекордсменом школы... С тех пор он ещё усерднее упражнялся на лестнице.

«Бой в кругу», — повторял Редик про себя, пока ждал на перекрёстке зелёного света, а затем и на остановке автобуса. И вдруг его озарило. Вот ведь как бывает! Рот Редика растянулся в улыбке, на щеках появились ямочки, в уголках глаз — лучики. Верхняя губа приподнялась, обнажив четыре крупноватых передних зуба, — и тут Редик разразился таким смехом, что прохожие даже замедлили на мгновение шаг.

Вот ведь как бывает! Всё вдруг стало на свои места. Теперь он знал точно, что ему делать.

Спасибо дорожным строителям! Нет лучшего места для наблюдения, чем бетонные трубы. Цементная крыша защищает от палящих лучей солнца, а открытые концы трубы обеспечивают и хороший обзор, и приток свежего воздуха. Второй день на подступах к бывшему Килькограду сидит дозорный, положив на колени морской бинокль с восьмикратным увеличением. Второй день — словно вернулись времена военных игр — готов по тревоге сбежаться бывший батальон Песчаного берега.

Редик и Пека отпрашиваются сегодня со стадиона пораньше. Поскольку они обещали позднее отработать эти часы, мастер не видит причины отказать им. Хорошие и работящие парни, пусть идут, если надо!

А им и в самом деле надо. Едва друзья успели вернуться домой, как прибегает запыхавшийся дозорный. «Появились, — возвещает он. — Вошли в хижину!» Ошибки быть не может: дозорный заметил рыжий чуб губолиза.

Выложив всё это одним духом, вестник хочет знать, когда же начнётся операция? Он уже и сейчас весь полон боевого задора.

Начнётся, теперь действительно начнётся! Килькоград окружают по всем правилам военного искусства. Вместо десяти явилась целая дюжина парней. Все ловкие малые, ловкие лазутчики. Губолиз замечает их не раньше, чем кольцо окончательно смыкается и Редик выходит из-за куста черёмухи.

Да, теперь положение совсем не то, что четыре дня назад. Теперь их двенадцать против двоих. Квадратноголового на этот раз нет.

Против двенадцати и бокс не поможет, это ясно написано на лицах окружённых. Впрочем, на них написано и ещё кое-что. Например, изрядный страх, хотя это и пытаются скрыть.

— Придётся немного побеспокоить, — вежливо говорит Редик. Он долго готовился к этим минутам. Каждое слово у него обдумано.

— Очень жаль, но придётся немного побеспокоить. Небольшой матч по нашим правилам. В последнее время ужасно трудно найти напарника для тренировок.

Эти слова о напарнике губолиз произнёс во время своего матча. Теперь он получает их обратно. И ещё кое-что получит, пусть чуточку потерпит.

— Небольшой матч, — кланяется Редик с язвительной вежливостью. — «Бой в кругу».

Больше он не поясняет. На это у него достаточно помощников.

— Боевая стойка, — радостно объявляет Пека, скрещивает руки на груди и поднимает одну ногу, словно журавль. А друг Рауль уже рвёт крапиву, огромные охапки крапивы. Для этого он даже прихватил из дому брезентовую рукавицу. Ринг сегодня не понадобится. Для сегодняшнего матча достаточно очерченного на земле круга, а можно и без него.

Из всех парней здесь, включая и бантогубого, один только Редик знает, что чувствует в настоящий момент губолиз. Сейчас он должен подать голос.

И подаёт:

— Идите к дьяволу со своим кругом, — протестует губолиз. — Не стану я валять дурака.

Рауль одаривает его своей самой очаровательной улыбкой.

— Станешь, дорогуша. Ещё как станешь. — И многозначительно помахивает букетом крапивы.

— Вторую ногу ставить на землю нельзя. Менять ногу тоже нельзя. — Подпрыгивая на одной ноге, Редик кружит вокруг губолиза, слегка подталкивая его, словно покусывая.

— Встречаясь с неизвестным противником, опытный боец проводит в первом раунде разведку, — сообщает Редик как бы между прочим, и он очень доволен, когда при этих словах губолиз закусывает губу, а охрана заливается смехом.

Теперь противник разозлён. Он ещё не пытается дать Редику отпор, но это желание должно у него скоро появиться. Ага! Уже появилось. Губолиз делает стремительный прыжок, намереваясь врезать Редику плечом как тараном. Но Редика там уже нет. Натренированная на лестнице нога моментально уводит его в сторону, и атакующий теряет равновесие. Чтобы не упасть, он быстро опускает на землю вторую ногу, и теперь очередь действовать за Раулем.

— Ставить на землю вторую ногу во время боя строжайше запрещено, — провозглашает Рауль, пуская в ход крапиву. А отскочивший на пару шагов от противника Редик замечает:

— Опытный боец остаётся начеку и со слабым противником.

Дальше всё идёт как по маслу. Лицо губолиза искажено гримасой усталости, глаза его начинают бегать в поисках путей спасения. Чувствуется, что он понимает безвыходность положения и собственное бессилие. Не легко подпрыгивать, подпрыгивать, подпрыгивать и — приземляться, приземляться, приземляться... И всё на одной ноге. Никто, кроме прыгунов в тройной, не приучен к этому.

Вскоре наступает момент, когда губолиз больше не может. Не выдерживает нога. Ослабевший горе-боец оседает на землю.

И тогда он слышит и видит, что самое страшное ещё впереди. Потому что теперь ему говорят:

— Правила не разрешают бойцам садиться. Кто больше не может, тот ложится на землю и блеет козлом.

Звенит будильник на ночном столике. Сонный Редик шлёпает рукой в направлении звука, однако эта проклятая трещотка предусмотрительно поставлена вне досягаемости. Ещё с полузакрытыми глазами, он садится на край кровати.

Кажется, будто все они сейчас здесь: двенадцать окружающих развалины парней, Рауль с крапивой, Пека. И эти двое: губолиз и бантогубый.

— Бой в кругу, бой в кругу, бой в кругу, — бормочет Редик, направляясь мыться.

Из окна видно синее, без единого облачка небо.

Сомнений быть не может: день обещает выдаться чудесный.

Мышонок

Притаившись за балясинами в углу балкона городского спортзала, гудящего от ударов мяча, Вилле наблюдал за тем, что творилось внизу. Уже в третий раз он забирался сюда во время тренировки сборной команды города. С этого наблюдательного пункта зал был отлично виден, и чуть раскосые глаза мальчишки внимательно следили за всем, что здесь происходило. Вилле где-то вычитал, что настоящий разведчик должен уметь обходиться без каких-либо записей. Очевидно, он был настоящий разведчик. Во всяком случае, он не ощущал ни малейшей необходимости в бумаге и карандаше. Он без всяких усилий запоминал финты, которыми высокий центровой Рооба обманывал защитника, освобождая себе путь к щиту, или как шустрый Вихерпуу раздавал пасы. Позже, когда Вилле оставался один, ему требовалось лишь закрыть глаза, и всё повторялось в памяти, словно было запечатлено на видео- или киноплёнку.

Сборная баскетбольная команда готовилась к республиканским соревнованиям на кубок.

— Надо — не надо спрашивать, почём теперь литр пота? — орал внизу тренер Тамбик. Казалось совершенно невероятным, что в таком тщедушном теле таится такой мощный голос. — Надо — не надо зарубить себе на носу, чего ждут от нас? Забыли — не забыли, в чьих руках спортивная честь города? Мяч в игру! Разберите игроков! Живо, азартно, страстно! Представьте себе, что за вами следят сейчас тысячи глаз!

На усталых игроков громогласные призывы не очень-то действовали. И наверное, им трудно было вообразить в пустом спортзале тысячи глаз. Они и об одной-то паре глаз, следившей за ними из угла балкона, не догадывались.

Велика сила обиды! Ученик седьмого класса Виллем Туви — белобрысый мальчишка с угловатыми плечами, притаившийся в углу балкона, не понимал даже, насколько она велика. Всего четыре дня минуло с той минуты, как капитан баскетбольной команды «Викинги» с улицы Роху забраковал защитника своей команды.

Причина этого безжалостного решения крылась в том, что Пеэтер Лууд, капитан команды мальчишек с улицы Роху, каждый день читал газеты, а в последнее время во всех статьях и заметках о баскетболе уделялось много внимания среднему росту команд. Средний рост превратился на страницах газет в фактор, буквально определяющий успех. Пеэтер Лууд сразу же сделал из этого свои выводы и принёс на баскетбольную площадку вместе с мячом рулетку. Поголовный обмер оказался роковым для маленького, робкого защитника. Капитан Пеэтер сразу установил, что полутораметровый Виллем Туви сильно снижает средний рост команды, так что он будет наверняка ниже среднего роста команды Заречной улицы. И, следовательно, нечего ждать успеха в будущих матчах уличных команд.

— Послушай, Вилле! — сказал Пеэтер. — Баскетбол — игра для высоких.

И поскольку он был капитаном, никто не стал оспаривать его решения.

— Ничего не поделаешь, — объяснял Пеэтер. — Против фактов не попрёшь. У низкорослых свои виды спорта, у высоких — свои. Ты не думай, мы против тебя ничего не имеем. Ничего. Свои ребята, сам знаешь. Был бы ты чуток повыше, и разговору б не было. А так — ничего не попишешь. — В поисках подтверждения своим словам он оглянулся на остальных игроков, и все, стоящие вокруг, поспешили кивнуть.

Вместо Виллема Туви в команду приняли дылду ростом метр восемьдесят пять, одного из сыновей часовщика, недавно поселившегося на улице Роху.

Маленький Виллем, которого дома звали Вилле, а среди сверстников нередко просто Виле — «Свисток», ушёл с площадки высоко держа голову, но на душе у него кошки скребли.

— Не хотите, и не надо! — бросил он в лицо остающимся. — Можно подумать, будто это одна-единственная баскетбольная команда!

Держась прямо, как штык, он пошёл прочь. Но силы воли хватило ему лишь шагов на сто. На углу бывший защитник «Викингов» немного потоптался на месте и... побежал обратно. Но теперь ему был нанесён безжалостный удар:

— Ты только посмотри на себя! — сказал капитан Пеэтер. Он сказал это тихо, однако тон его был таким, что горло Вилле сжала спазма обиды. Забракованный защитник ожидал насмешек, он приготовился встретить иронию, но в голосе Пеэтера звучало скорее сочувствие, против которого Вилле оказался безоружным. Опустив голову, он вновь повернулся спиной к товарищам по команде — теперь уже бывшим, и бесповоротно зашагал прочь.

Как большинство мальчишек хилого телосложения, Вилле до глубины души обижался, когда ему сочувствовали из-за маленького роста. Все свои шесть школьных лет он старался держаться так, чтобы его худоба и низкий рост не бросались в глаза. Когда мальчишки с улицы Роху ходили купаться на карьеры, Вилле первым прыгал в ледяную воду. Во время игры в снежки он бесстрашно устремлялся туда, где был самый сильный «огонь», а весной, во время посадки деревьев в школьном парке он готов был надорваться, только бы отбрасывать лопатой тяжёлые комья глины так же далеко, как и те мальчишки, что были выше него на две головы.

Но оказалось, что всё было напрасно. По дороге домой он сопел и фыркал, как ёж, повторяя бессвязные и неясные слова:

— Ещё пожалеют... ещё об этом... попросят... точно... Но тогда... Уж я знаю...

Чем больше он думал о своём несчастье, тем сильнее ему казалось, что его не только исключили из команды, но и выставили на посмешище. Как же иначе можно понять совет есть каждый день двойную порцию овсянки. Да, как ни возьми, у Виллема Туви оставалась лишь одна возможность жить дальше: ему надо как можно скорее стать выдающимся баскетболистом. Таким, которого будет знать весь город, которого каждое спортобщество будет стараться переманить к себе.

Вилле почитывал, хотя и нерегулярно, журнал «Кехакультуур» — «Физкультура» и поэтому знал, что спортобщества стараются переманивать к себе хороших игроков. Что касается его, то ему не требовалось, чтобы его сманивали большие спортобщества. Вполне достаточно, если из-за него станут соперничать две команды домоуправлений: «Викинги» с улицы Роху и «Тервис» с Заречной улицы. Но это должно быть настоящее соперничество!

В тот же день, поздно вечером, он пошёл с матерью в городской спортзал.

Мать Вилле работала там уборщицей. Каждый вечер, когда в зале кончались последние тренировки и гас свет, мать Вилле брала в углу кухни ведро, щётку, тряпки и спешила через двор. Она действовала в привычном порядке. И пока она убирала в раздевалках, Вилле был один в большом зале.

Открыв подсобку — нечто вроде большого стенного шкафа в зале, Вилле достал один из хранившихся там мячей, раз-другой стукнул им об пол и, прицелившись, бросил в корзину.

— Так-то! — произнёс он всё ещё с горечью в голосе. — Посмотрим ещё, Длинный Пеэтер!

Мяч точно влетел в кольцо.

Он знал, что матери понадобится примерно час, пока очередь дойдёт до зала. Если один бросок занимает десять секунд... Вилле изумлённо присвистнул. Выходит, что здесь за один вечер он сможет сделать больше бросков, чем на месте защитника «Викингов» за целую неделю.

В математическом смысле расчёт его был абсолютно верен, но после того как Вилле три вечера подряд в одиночестве бросал мяч в корзину, сомнение стало грызть его сердце. Он был не маленький и понимал, что к любой цели ведёт немало путей. Выбрал ли он самый прямой и рациональный? А вдруг его тренировка всё равно что поход по бесконечно петляющей тропе? А вдруг есть более прямой и удобный путь, который приведёт к цели куда скорее?

На четвёртый день эти сомнения заставили Вилле прийти в спортзал пораньше, во время тренировки сборной города. Он решил посмотреть, что делают мастера, чтобы потом делать то же. Он вполне логично предположил, что сторож не пропустит его в зал просто так, если он честно скажет, что пришёл из любопытства, и поэтому Вилле взял материны щётки-тряпки и прошёл в спортзал под видом работяги.

Тренировался Вилле по-прежнему лишь вечерами, когда мать приступала к уборке. Но вскоре он уяснил, что, хотя согласно разноцветному расписанию тренировок, висящему на стене, с десяти утра до десяти вечера зал должен буквально кишеть любителями спорта, на деле это далеко не так. Частенько те, кто арендовал зал, не приходили в свои часы на тренировки, и тогда большой зал оказывался в распоряжении Вилле.

Но он всё ещё занимался безо всякой системы. Он просто пытался подражать тому, что видел на тренировках сборной. Высокий центровой по фамилии Туулинг бомбардировал корзину бросками «крюком», и Вилле тоже становился в угол площадки и бросал мяч «крюком». Проворный Вихерпуу набирал очки бросками с дальней дистанции, и Вилле тоже попробовал этот способ. Он называл себя то одним, то другим именем. Он был то Туулингом, то Вихерпуу, то Рооба и так далее и действовал на площадке, подражая их приёмам. Он обводил воображаемого защитника, давал воображаемому товарищу по команде хитрый пас об пол и успевал между делом подмигнуть воображаемому тренеру. Наверное, он ещё долго вот так играл бы в баскетбольную тренировку, если бы случайно услышанный разговор не толкнул его на новый путь.

Это было после одной тренировки городской сборной. Баскетболисты, выйдя из душевой, как раз одевались, а сидевший на подоконнике Тамбик, листая свою записную книжку, рассуждал о наиболее опасных игроках команд-соперниц, участвующих в розыгрыше кубка. Эти известные баскетболисты обладали разными качествами — один в совершенстве владел броском в прыжке, другой умел незаметно выскочить под щит, третий славился великолепным дриблингом. Но не это заставило вздрогнуть маленького Вилле. Нет, в самое сердце его поразил итог, который подвёл тренер:

— Хочешь, не хочешь стать мастером экстра-класса, надо всё время жать на ту кнопку, что соответствует твоим задаткам.

Манера говорить у тренера городской сборной была странная. В каждой фразе он повторял какое-нибудь слово. И при этом он ещё часто менял порядок слов. Так что посторонний слушатель обычно ничего не понимал в том, что говорил тренер Тамбик. Из-за этой своей манеры Тамбик даже получил прозвище «Здоровое железо», потому что иногда спрашивал: «Железное здоровье, здоровое железо, так или не так, ребята?»