Помоги проекту - поделись книгой:
Период мазепинского гетманства заслуживает отдельного разговора. Отметим лишь, что он стал одним из богатейших людей Европы. Не отставали от него и приближенные, грабившие собственный народ, закрепощавшие крестьян и бедных казаков, вводя панщину. Непокорных ждала расправа.
Так как Москва в управление Малороссией не вмешивалась, ограничившись размещением гарнизонов в крупных городах, Мазепа, по сути, был абсолютно полновластным правителем. Об уровне доверия к нему со стороны царя Петра говорит такой факт: все налоги, собираемые в Малороссии, оставались в распоряжении гетмана, а Мазепа стал одним из первых кавалеров ордена Андрея Первозванного. Казалось бы, живи да радуйся, но Иван Мазепа всегда стремился вести двойную игру. Выдавая себя за верного слугу царя, он одновременно начал тайную переписку с воюющим против России королем Швеции Карлом ХII.
Разумеется, двигал им голый расчет. Шведская армия со времен Тридцатилетней войны считалась лучшей в Европе. Тем более что Карл ХII подтвердил ее репутацию, разгромив в 1700 году русскую армию при Нарве, победив Данию и оккупировав Польшу. За восемь первых лет Северной войны шведы продемонстрировали целый ряд блестящих успехов, и в победу России, оставшейся без союзников, уже мало кто верил. Так что Мазепа активно искал возможность перебежать на сторону победителя. И сам себя перехитрил… Стремясь набить себе цену, он сильно преувеличил свои силу и значимость. Его расчет был прост: Карл, воюя на севере, громит Россию, захватывает Москву, а Мазепа, приняв протекторат Швеции, остается правителем нетронутой войной Малороссии. На беду гетмана-иуды, Карл XII поверил в его байки и направился в поход на Москву через Польшу и Украину, где он рассчитывал найти припасы и пополнить свою армию за счет людей Мазепы. Одновременно и царские войска двинулись навстречу шведам. Причем и Петр Великий, и Карл XII считали Мазепу своим верным подданным. Соответственно оба монарха и приказали гетману явиться на помощь. Мазепа сделал свой выбор и с двумя тысячами казаков-телохранителей прискакал в лагерь короля. Дальнейшее известно всем. Малороссия осталась верной Российской империи, против шведов вспыхнула партизанская война, а Полтаву до подхода армии Петра яростно защищали от шведов местные жители. Те самые украинцы, которые, по мысли нынешних свидомитов, должны были бы радостно открыть ворота «освободителям от москальского ига».
Современные украинские авторы очень не любят вопрос, почему в 1709 году народ не поддержал Мазепу. Современный разоблачитель исторических мифов Олесь Бузина дает такой вариант объяснения:
«
Мы же отметим, что для крестьян Мазепа был кровопийцей и эксплуататором, а вольные казаки, низведенные гетманом до положения крепостных, не могли ему простить ни своих обид, ни крови своих братьев, щедро политой им за годы правления. В общем, он стал врагом всех — и сторонников Петра Великого, и его противников.
А ведь в это же время был человек, которого простой люд считал своим заступником. Как и Мазепа, он с оружием в руках выступил против Московского царя, но не искал помощи у врагов Русского государства. Да и не было у него такой необходимости, ведь под его знамена по зову сердца вставали десятки тысяч человек. Звали его Кондратий Булавин, но сегодня его имя практически забыто. К слову сказать, совершенно незаслуженно. Булавинское восстание в 1707–1709 годах охватило огромную территорию от Днепра до Волги. За оружие взялись более тридцати тысяч человек, в том числе полторы тысячи запорожцев. Даже после гибели Булавина его сподвижники продолжали борьбу.
Мазепа, начавший службу покоевым шляхтичем польского короля, и Булавин, всю жизнь проведший в войнах, — это два полюса общества. Богатый и изнеженный шляхтич, баловень судьбы — и простой казак, выбившийся в люди лишь благодаря своим собственным усилиям. Один защищал свое богатство и власть, другой восстал за волю и права казачества, ущемляемые государством. Один торговал своими единоверцами, а второй в 1696 г., штурмуя Азов с войсками царя Петра, первым ворвался в турецкую крепость.
Почему же о Кондратии Булавине предпочитают умалчивать историки? В России его затмевают образы Разина и Пугачева, а украинским историкам приказано создавать образ Мазепы-защитника казаков, и конкуренты гетману-иуде не нужны. Но есть и еще одна причина: Булавин был донским казаком, поэтому и восстание, поднятое им, обычно называют Донским и в украинских учебниках истории не освещают. Мол, это история другой страны… Да только Булавин был атаманом соляных варниц Бахмута, современного города Артемовска в Донецкой области. А упоминание о русском Донбассе сейчас особо не приветствуется. Еще бы, ведь Украина, по мнению нацсвидомых, — это унитарное государство украинской нации, а дончане — это просто русифицированные украинцы. Если же вспомнить, что Донбасс никогда не был украинским, то могут возникнуть неудобные для профессиональных украинцев вопросы…
Миф о «батуринской резне»
С мифом о борце за независимость Мазепе тесно связан еще один миф, усиленно культивируемый свидомыми публицистами. Это миф о так называемой «батуринской резне» 1708 года. В 2004 году кандидат в президенты Украины Виктор Ющенко заявил, что для него «трагедия Батурина созвучна с голодомором 30-х годов», и предложил отмечать память жертв Батурина ежегодно. Тогда же он огласил цифру в 21 тысячу убитых батуринцев.
Согласно мифу, события развивались следующим образом. Узнав об измене Мазепы, Петр Великий посылает Меншикова для проведения карательной акции. Светлейший князь берет гетманскую столицу штурмом, затем сжигает город и устраивает беспощадную резню мирного населения. Захваченных казаков пытают до смерти. Трупы казненных распинаются и на плотах спускаются по реке, чтобы запугать население. Устрашить население Малороссии Меншикову удается, и оно, охваченное ужасом, отказывается поддержать своего мятежного гетмана в борьбе за свободу. Причем каждый свидомый автор считает нужным привести какие-нибудь кровавые подробности, доказывающие варварскую жестокость русских солдат. И чем свидомее автор, тем страшнее подробности и большее число жертв.
Например, О. Апанович в книге «Гетьмани України і кошові отамани Запорозької січі» пишет: «Потім почалося знищення жителів Батурина… Військо московське палило й грабувало місто, ґвалтувало і вбивало жінок… Меншиков дав наказ не щадити нікого й убивати навіть дітей».
А Владимир Голубоцкий в книге «Запорозьке козацтво» добавляет ужасов: «Все населення Батурина поголовно знищили, навіть жінок і дітей. Козаків, що потрапили у полон живими, по-варварськи замучили…»
Что же было на самом деле?
Итак, осень 1708 года. Шведская армия приближается к пределам Русского государства. До этого Карл несколько лет воевал в Польше, поэтому потомки викингов наступают не с Севера, как можно было бы ожидать, а с Запада. Царь Петр требует от Мазепы выходить на соединение с русским войском, но старый гетман тянет время и придумывает всевозможные отговорки. Однако подозрений это не вызывает, ведь Мазепу уже много раз обвиняли в измене, но он всякий раз успешно оправдывался и Петр его считал даже не слугой, а своим другом.
Князь Меншиков сам отправляется в Батурин к гетману. Но за день до того Мазепа бежал из своей столицы, оставив в Батурине гарнизон из четырех сердюцких полков. Подойдя к городу, Меншиков обнаруживает, что гарнизон его в город пускать не намерен. Только тут он все понимает. Он отправляет гонца к Петру с вестью об измене Мазепы и вступает в переговоры с мятежниками. Мазепинские сердюки (наемники) тянут время, надеясь на скорый подход Карла.
Часто современные историки то ли по незнанью, то ли специально называют защитников Батурина не сердюками, а казаками. Однако такая подмена понятий существенно меняет дело. Сердюки не были казаками — ни запорожскими, ни реестровыми. Они вообще не были жителями Малороссии. Это были наемники: поляки, бессарабы, венгры и так далее. Они исполняли роль телохранителей Мазепы и были преданы (насколько это возможно у наемников) лично ему. Конные сердюки назывались «компанейцами». Местных селян и казаков принимать в сердюцкие полки запрещалось. Почему-то и возглавлял оборону Батурина немец Кенигсек. Сердюкам было абсолютно все равно, кому подчиняется Мазепа: шведскому королю или русскому царю. А вот казаков и крестьян этот вопрос волновал. Поэтому они массово присоединялись к русским войскам или самостоятельно атаковали шведские отряды. Соответственно и никакой необходимости в репрессиях против местного населения со стороны царских войск не было.
Так что не восставшие казаки оборонялись против русских войск, а иноземные наемники. Согласитесь, это существенный нюанс. Устав уговаривать, Меншиков берет Батурин приступом, после чего спешно отходит, увозя артиллерию и припасы, поскольку шведы где-то на подходе. Так что действия Меншикова не были карательной экспедицией! В Батурине были огромные запасы вооружений, фуража и провианта, которые Мазепа намеревался передать Карлу ХII. Кроме того, там имелось семьдесят орудий. Чтобы понять, что означали эти запасы, нужно вспомнить, что в битве под Полтавой у шведов было всего 4 (четыре) орудия. Поэтому захват Батурина и его складов был и для Карла, и для Петра вопросом жизни и смерти.
Теперь рассмотрим вопрос о погибших при штурме. Все серьезные историки прошлого (Костомаров, Субтельный, Тарле и Соловьев) сходятся на цифре в шесть — семь тысяч убитых. Двадцать тысяч — это выдумка уже нашего времени. Вопрос в том, кто эти мертвецы: сердюки или мирные жители. Мы помним, что оборонялись четыре полка: Чечелов, Покатилов, Денисов и Максимов. Их точная численность неизвестна, но в сердюцком полку того времени могло быть до двух тысяч человек. Значит, в крепости могло быть до 8000 сердюков, а погибло всего 6000 человек. Соответственно практически все погибшие — это именно воины, и ни о каких расправах над мирным населением говорить нельзя.
А все страшилки про трупы убиенных младенцев под ногами, посадки на кол и плоты с распятыми — это всего лишь свидомитские сказки, не подтверждаемые никакими достоверно известными фактами и опровергаемые множеством достоверных свидетельств.
Орлик и его «конституция»
После разгрома под Полтавой Карл ХII с жалкими остатками своей армии бежал в Турцию, надеясь склонить султана к войне с Россией. За своим новым хозяином поспешил и Мазепа с запорожскими казаками. Кстати говоря, о Турции: нужно помнить, что в то время и придунайские земли, и Северное Причерноморье, и Крымское ханство также были территориями Оттоманской империи. Так что местом пребывания беглецов стал молдавский городок Бендеры, где гетман и отдал (хотелось написать Богу, но, учитывая все, что мы знаем о Мазепе, скорее это был совсем не Господь) душу.
Новым гетманом был избран Филипп Орлик — еще один предатель и любимец современных украинских патриотов. Никаких военных успехов за ним не числится, и остался бы он безвестным, если бы не вышел из-под его пера документ, который нынче называют первой украинской конституцией. Разумеется, свидомые при каждой возможности взахлеб расхваливают ее, а заодно и Орлика. Мол, наша конституция на сотню лет раньше американской принята, она образец для подражания всего мира. «Конституция стала высшим проявлением украинской политической мысли, фактически провозгласив Украину независимой демократической республикой!» — так характеризуют ее свидомитские источники. Только почему-то ни один из восторгающихся не привел текст «конституции». В лучшем случае отрывки. Расчет строится на том, что мало кому захочется искать текст и самостоятельно разбираться в нем. Большинство услышавших о творении Орлика предпочитает поверить на слово свидомитам. А я вот не поленился и с официального сайта Верховной рады Украины (http://gska2.rada.gov.ua:7777/site/const/istoriya/1710.html) скачал текст этой самой пресловутой конституции. Затем нашел еще один перевод сего документа на сайте образовательно-информационного ресурса «Украинский центр»: (http://www.ukrcenter.com/Library/read.asp? id=3410).
Оказалось, что на самом деле «конституция» — очень интересный документ, если, конечно, прочитать его полностью. По крайней мере, все мифы о демократической Украине разрушает основательно. После этого я в качестве эксперимента позвонил руководителю Конгресса украинских националистов в моем городе и задал три вопроса: «Каково полное название конституции? На каком языке она была написана? Как называл свое отечество Орлик?» И ни на один не получил правильного ответа!
Этот документ назывался «Пакты и конституция прав и вольностей Войска Запорожского». «Конституция» буквально пестрит следующими фразами: «у нашій руській Вітчизні», «так і територія нашої Вітчизни, Малої Русі», «удався із Військом Запорозьким і народом руським до Московської імперії за покровительством». По-моему, лучшего доказательства тому, что никакого отдельного украинского народа в то время не существовало, и не сыскать.
Кроме того, ни о какой независимости речь не идет, Орлик даже не мечтает получить больше, чем поляки обещали Хмельницкому по Зборовскому миру. Единственная разница в том, что верховным правителем он признает не польского короля, а шведского. Что и понятно: в Польше на тот момент между собой воюют два претендента на трон, причем один — ставленник Петра Великого, второй — Карла ХII. Гетману скандинавский монарх кажется более перспективным патроном, так что покровителем и протектором Войска Запорожского на вечные времена объявляется шведский король.
Теперь пару слов о демократии Орлика. Согласно конституции, гетман должен стоять на страже православия, препятствовать распространению других религий, а если у тех появятся последователи, то таковых искоренять. Кроме того, требовалось не давать разрешение на проживание последователям чуждых вер, а особенно иудаизма.
Ну и напоследок самый интересный пассаж из «конституции». «Ясновельможний гетьман повинен домогатися… відновлення колишніх побратимських стосунків із Кримською державою, оружної підтримки від неї і підтвердження вічної приязні… Він буде зобов’язаний… дбати про те, щоб не було ані нейменших порушень тривкого договору з Кримською державою. Щоби побратимські стосунки з нею не зневажалися і не порушувалися самовільно зухвалими порушниками з нашого боку, які, за звичкою розбійного люду, не соромляться ламати і переступати не лише звичаї дружби і сусідства, але й мирні договори».
Крымских татар, чьи набеги сотни лет были самым страшным кошмаром всех жителей Поднепровья, Орлик называет своими побратимами. Нужно ли комментировать это? А ведь он не ограничился простыми словами. Уже зимой 1711 года люди Орлика вместе с татарами совершили набег на Малороссию, захватив и продав в рабство тысячи крестьян. После чего казаки окончательно признали власть Крымского хана и по его разрешению на татарских землях в районе нынешнего Херсона основали новую Сечь. Правда, хорошо зная повадки своих новых подданных, хан отобрал у казаков пушки и запретил строить вокруг Сечи укрепления. После чего для запорожцев настали тяжелые времена. Татары использовали их исключительно как рабочую силу и пушечное мясо. Не удивительно, что уже в 1716 году казаки стали проситься в подданство к русскому царю. Однако прощать изменников Петр Великий не собирался. Только в 1733 году новая императрица Анна Иоанновна разрешила вернуться потрепанным жизнью казакам в русские владения.
Что же все-таки произошло с Сечью?
Если верить профессиональным украинцам, коих так много расплодилось на нашей земле, то чуть ли не все действия Русского государства были направлены исключительно во вред украинцам. Особенно заходятся «свидомые» ругательствами, когда речь идет об императрице Екатерине Второй. Чем же провинилась перед этими господами великая царица? Может, тем, что присоединила Причерноморье и Крым, прекратив губительные набеги татар на южнорусские города? Или тем, что навсегда вывела Польшу из числа великих европейских держав, вырвав из-под гнета панов православных на Правобережье Днепра и в Белой Руси, а затем и вовсе упразднившая Речь Посполитую? Нет, ненавидят ее за роспуск Запорожской Сечи в 1775 году. Ведь по мнению нацсвидомых, Сечь была чуть ли не главным центром украинства того времени. За это ее и разрушили проклятые москали. Что на это можно ответить?
Во-первых запорожское войско нельзя назвать украинским, так как в основу его формирования был положен принцип космополитизма и казаками были представители практически всех народов Восточной Европы, вплоть до крещеных татар.
Во-вторых, стоит вспомнить отношение казаков к крестьянам, составлявшим подавляющее большинство населения Малороссии. Казаки презирали крестьян и не прочь были пограбить их. Хлеборобы же казаков любили, мягко говоря, не сильно. Может быть, чуточку больше, чем татар, но не намного. Поэтому говорить о том, что Сечь воспринималась крестьянами как нечто абсолютно положительное, нельзя.
Кстати, проливая крокодиловы слезы над руинами Сечи, украинствующие почему-то забывают рассказать о судьбе самих запорожцев, которые и после упразднения Сечи под именем Войска верных казаков продолжали служить русскому престолу, за что им и была пожалована во владение долина реки Кубань. Запорожцы, оставшиеся верными Российской империи, создали нынешнее кубанское казачество! И сейчас потомки якобы уничтоженных запорожцев продолжают на Кубани благополучно здравствовать и от всей души потешаться над ряжеными в псевдоказачьи одежды потомками свинопасов, создающими на нынешней Украине всевозможные казачьи войска и объявляющими друг друга гетманами и казачьими генералами. Ну, вроде пана Ющенко, не к ночи будь помянут, вдруг после Майдана ставшего гетманом.
Чтобы понять, почему была ликвидирована Сечь, нужно вспомнить, что земли Войска Запорожского Низового по сути были границей между славянскими землями и Диким полем. А сама Сечь была пограничным укреплением, которое препятствовало прорыву татарских полчищ на север. Но после заключения Кучук-Кайнарджийского мира 1774 года с турками надобность в казачьей защите границы от татарских набегов отпадала: ведь крымский хан принял российское подданство. Соответственно исчез и сам смысл существования Запорожского войска. Более того, оно стало просто опасно, так как без угрозы со стороны татар войско быстро морально разлагалось, теряя всякую боевую ценность. Казацкая старшина плела интриги, разворовывала выделяемые правительством деньги, а беднота при любом удобном случае банально грабила окрестности. Да и на самой Сечи было неспокойно. Постоянное разворовывание денег, высылаемых из Петербурга на содержание войска, приводило к восстаниям сечевой бедноты. Дело дошло до того, что кошевой атаман Калнышевский дважды вынужден был бежать из Сечи и подавлять восстания с помощью регулярных русских войск. Так что правительство должно было вскоре принять меры, чтобы либо разоружить казаков и занять продуктивным трудом, либо переселить их на новую границу, где их боевой опыт будет востребован. Тем более что первый тревожный звоночек для власти прозвучал в 1773 году, когда немало запорожцев присоединилось к восстанию Пугачева. Нет никаких сомнений, что если бы Емельян Пугачев, как и планировал, прорвался на Днепр, то к его авантюре примкнули бы многие сечевики, особенно из числа голытьбы.
5 июня 1775 года командующий русскими войсками в Новороссии генерал-поручик Петр Текелли подошел к Сечи, которая располагалась на острове Чертомлык. Внезапное появление регулярных полков буквально ошеломило казаков, и они не оказали никакого сопротивления. Заняв ключевые пункты вокруг Сечи и установив артиллерию, Текелли потребовал к себе казацкую старшину, а когда та явилась, генерал зачитал манифест императрицы об уничтожении Сечи и упразднении запорожского войска. Текелли не стал форсировать события, дав казакам неделю на размышление. О том, как отнеслись сами казаки к такому повороту событий, можно судить по такому факту, что всю отведенную на раздумья неделю казацкая старшина пировала вместе с офицерами Текелли. Разумеется, не все казаки были довольны. Полсотни запорожцев получили разрешение отплыть для лова рыбы на реке Ингул, и, воспользовавшись этим, несогласные во главе с полковым старшиной Ляхом отбыли во владения турецкого султана. Так возникла Задунайская Сечь.
Что же ждало принявших правительственный ультиматум казаков? Не спешите оплакивать их участь, ничего страшного не произошло. Конечно, не обошлось без репрессий, впрочем, предельно мягких — часть старшины, виновной в расхищении казны, была отправлена в ссылку, но зато оставшуюся старшину приравняли к российскому дворянству и наделили землей. Причем наделы были совсем немаленькие: от полутора тысяч до тринадцати тысяч десятин (десятина примерно равна современному гектару). Простым казакам было предложено вступить в пикенерские и гусарские полки. А уже в 1783 году светлейший князь Потемкин выпустил «прокламацию» следующего содержания: «Объявляю, чрез сие из пребывающих в Азовской губернии, Славянской и Елизаветской провинции жителей, кои в бывшем войске Запорожском служили, что полковому старшине и армии капитану Головатому Антону препоручено от меня приглашать из них охотников к служению в казачьем звании под моим предводительством».
То есть всего через восемь лет после ликвидации Сечи запорожское казачество стараниями русского правительства было возрождено. В 1787 году правительство предоставило запорожцам место в урочище Васильково у Бугского лимана для основания войскового коша. В это время казаки получили название Войска верных казаков (запорожских), а через год Войско было переименовано в «Войско верных черноморских казаков». Активное участие казаков-черноморцев в очередной русско-турецкой войне снова вернуло им благосклонность русского правительства, ведь роль казаков в разгроме османских армий была огромна. Именно казаки ночным штурмом овладели крепостью Хаджибей, на месте которой сейчас стоит Одесса. Они же стремительной атакой захватили остров Березань. Поэтому, когда черноморцы обратились к Екатерине с просьбой предоставить им для поселения обширные и незаселенные берега Кубани, ответ не заставил себя долго ждать. 30 июня 1792 г. Екатерина II подписала указ о переселении казаков на прикубанские земли и жалованную грамоту на вечное владение ими. Всего на Кубань переселилось около 25 тысяч человек, распределенных на 40 куреней, из которых 38 получили старые запорожские названия. А при императоре Николае Первом в 1828 году вернулись на родину и принесли покаяние русскому царю казаки Задунайской Сечи. Эти блудные сыновья отечества также поселились на Кубани.
Черноморское (в 1861 году переименованное в Кубанское) войско верой и правдой служило России, со славой участвуя во всех войнах нашей Родины. В «Истории кавказских войн» генерала Потто (1911 г.) рассказывается о том, какую огромную роль бывшие запорожцы, ставшие кубанцами, сыграли в покорении Кавказа и в войнах с турками. Поселившись на Кубани, казаки быстро переняли у горцев одежду и вооружение. Вспомним, что в 1945 г. кубанцы вошли и в Берлин. А сегодня славные сыны Кубани внесли свой вклад в войну с чеченским сепаратизмом. Речь кубанцев и до сих пор в основе своей — малороссийская.
На Украине же сложился своеобразный «Запорожский миф», согласно которому в 1775 году «москали» из-за извечной ненависти к украинцам разрушили последний оплот украинства — Запорожскую Сечь. А о возрождении казачества и его дальнейшей славной истории свидомые помалкивают, ведь это совершенно разрушает миф об уничтожении запорожского войска. И ни в одном современном учебнике истории не найти ни строчки о Первом Запорожском Императрицы Екатерины Великой полке Кубанского казачьего войска, который за доблесть был удостоен практически всех высших отличий империи. Так, за взятие Карса полк награжден серебряными георгиевскими трубами, после войны 1877–1878 гг. получил георгиевский штандарт, а за покорение Западного Кавказа на папахи казакам были пожалованы специальные памятные знаки. Императрица Екатерина Великая до самого 1917 года считалась вечным шефом в этом героическом полку.
Вот и верь теперь байкам о взаимной ненависти запорожских казаков и русской царицы.
Рождение украинства
Украина — это что такое?
Как мы уже убедились, факты свидетельствуют о том, что наши предки и под властью поляков, и после воссоединения с Московским царством продолжали считать себя русскими. Откуда же появились украинцы?
Давайте для начала разберемся в происхождении термина Украина. Заодно рассмотрим его отношение к терминам Малая Русь, Малороссия. Как нетрудно понять, словом «украина», («оукраина» в написании того времени) наши предки называли окраинные, пограничные земли. Впервые слово «оукраина» появилось в Ипатьевской летописи под 1187 годом. Причем летописец употребил его не как топоним, а именно в значении пограничье. Если быть более точным, то пограничье Переяславского княжества.
Термины Малая и Великая Русь стали широко использоваться только после монгольского нашествия. Под первым подразумевалась Галицко-Волынская земля, под вторым — Владимиро-Суздальская. Как мы помним, Киевщина (да и вообще Поднепровье) была полностью опустошена кочевниками и лежала пустынной. Некоторые историки считают, что эти названия ввели в оборот греческие церковные иерархи для обозначения тех двух осколков Руси, которые после Батыя продолжали контакты с Константинополем. Причем греки руководствовались пришедшим еще из античности правилом, согласно которому Малой страной называли исконные земли народа, а Великой — земли, колонизированные выходцами из Малой. В дальнейшем названия Великая/Малая Русь употреблялись преимущественно духовными лицами или людьми, получившими образование в церковной среде (а таких было большинство в то время). Особенно часто эти названия стали появляться после Брестской унии 1596 г. в текстах православных публицистов.
Термин «Украина» в это время продолжал использоваться как в Речи Посполитой, так и Московском царстве в значении пограничных земель. Так в XV веке Московскими украйными городами называли Серпухов, Каширу и Коломну. Украина (с ударением на А) была даже на Кольском полуострове. Южнее Карелии была Каянская украина. В Псковской летописи в 1481 году упоминается «украина за Окою», а земли окрестности Тулы именуются «Тульская украина». Подобных примеров можно при желании привести немало, но, думаю, даже этих хватит, чтобы понять, что на Руси «оукраин» было много. Со временем в России из-за изменений в территориальном делении этот термин вышел из употребления, уступив место волостям и губерниям. Но на захваченных поляками землях Руси этот термин остался, правда, оккупационная власть слово «укрАина» исковеркала на свой лад, назвав в своей транскрипции «украИна».
Кстати, думаю, что нелишним будет пояснить, что в Средневековье Русь делили на Белую, Черную, Червонную и Малую. Тут нужно вспомнить происхождение названия «Черная Русь». В XIV–XVI вв. «Черной Русью» называли земли, платившие Золотой Орде поголовную дань — «черный бор». В основном это были северо-восточные княжества. Чтобы понять, почему Русь «почернела» вспомним, что «черными» в Древней Руси называли людей, облагаемых различными повинностями или налогами. Например, податное сословие называлось «черные люди», отсюда и произошло название «Черная сотня».
Однако в пятнадцатом веке Москва сбросила ордынское иго, и вместе с ним в лету кануло и название «Черная» Русь. Отныне на картах появляется Великая Русь, чьи самодержцы, получившие неформальный титул белого царя, начали собирать вокруг себя земли всей Руси. По состоянию на первую половину XVI века в Московском государстве находились Черная Русь и часть Белой, т. е. Смоленск и Псков; в Польше — Червонная Русь, т. е. Галиция; в Литве — Белая и Малая Русь.
Поэтому полякам потребовалось противопоставить принадлежащие им русские земли русским землям Московского государства. Тогда и пригодился термин Украина, в который вложили новый смысл. Впрочем, сначала памфлетисты Речи Посполитой пытались объявить подданных московского царя вообще не русским народом. Русью поляки объявляли только Малую и Червонную (красную) Русь, а столицей Руси называли город Львов. Однако абсурдность такого заявления была очевидна, ведь каждый понимал, что и московиты, и православные Речи Посполитой — это единый народ, разделенный между двумя империями. Даже польский географ начала XVII в. Симон Старовольский писал в своем труде «Полония» о «Руссии» следующее: «Разделяется на Руссию Белую, которая входит в состав Великого Княжества Литовского, и на Руссию Красную, ближайшим образом называемую Роксоланией и принадлежащую Польше. Третья же часть ее, лежащая за Доном и истоками Днепра, называется древними Руссией Черной, в новейшее же время она стала называться повсюду Московией, потому что все это государство, как оно ни пространно, от города и реки Москвы именуется Московией».
Однако такое положение дел угрожало польской власти на русских землях. Тем более что с усилением давления королевской администрации и католиков на Православную церковь русский народ все чаще обращал взоры на восток, к единокровным и единоверным московским царям.
В этих условиях в польской письменной традиции все чаще начинает использоваться понятие «Украина» вместо «Русь». Как мы уже упоминали, первоначально это название в Польше применялось к пограничному Русскому Воеводству, состоящему из земель Червонной Руси (Галиции). После Люблинской унии в состав коронных (т. е. польских) земель вошли воеводства Киевское и Брацлавское, которые отныне стали новым польским пограничьем. Слияние старой и новой украин польского государства породило обобщенное название всех этих воеводств как «Украины». Это название не сразу стало официальным, но, укрепившись в бытовом употреблении польской шляхты, стало постепенно проникать и в делопроизводство.
В своем развитии эта польская концепция замены Руси на «Украину» доходит в XIX в. до логического конца — т. е. теорий графа Тадеуша Чацкого (1822 г.) и католического священника Ф. Духинского (середина XIX в.). У первого Украина — это название, происходящее от никогда в реальной истории не существовавшего древнего племени «укров», а у второго полностью отрицается славянское происхождение великоросcов и утверждается их «финно-монгольское» происхождение. Сегодня эти польские бредни (мол, в РФ живут не славяне, а монгольско-угорские «гибриды») самозабвенно повторяют укронационалисты, с пеной у рта отстаивающие «проект Украина».
А почему же это польское название прижилось и на наших землях?
Во-первых, оно было хорошо знакомо всем русским людям и не вызывало отторжения. Во-вторых, вместе с внедрением у поляков названия «Украина» вместо «Русь» данное понятие принимается и старшиной казачества, получившей польское образование. (Ведь, как мы знаем, казацкая верхушка преклонялась перед всем шляхетским!) При этом первоначально казаки используют термин «Украина» при общении с поляками, а вот в общении с православными людьми, духовенством и государственными институтами Российского государства по-прежнему употреблялись слова «Русь» и «Малая Русь». Но со временем казачья старшина, во многом равнявшаяся на обычаи и образование польской шляхты, начинает использовать название «Украина» наравне с «Русью» и «Малой Русью». После окончательного вхождения Малороссии в состав Российской империи появления слова «Украина» в документации и литературных произведениях спорадичны, а в восемнадцатом веке этот термин практически полностью выходит из употребления.
Однако остался заповедник, где антирусские идеи свободно развивались. Как мы помним, после Переяславской Рады не все древние русские земли в это время удалось освободить от чужеземного владычества. Именно на этих землях идея существования отдельного нерусского народа украинцев получила государственную поддержку и со временем овладела умами. Правобережье осталось под властью Польши до конца восемнадцатого века и было воссоединено с Россией по второму (1793 г.) и третьему (1795 г.) разделам Польши. Подчеркнем, что хотя и в нашей истории эти события именуются «разделами Польши», империя здесь не посягала на исконные польские территории, а лишь возвратила захваченные ранее Польшей древние земли Руси. Однако Червонная Русь (Галиция) тогда возвращена не была — она к тому времени уже не принадлежала польской короне, так как еще по первому разделу Польши (1772 г.) перешла во владение Австрии.
Как видим из вышеизложенного, с XIV в. основным наименованием народа и страны на территории современной Украины была Русь (Черная, Червонная или Малая), причем данное название использовалось до середины XVII в. всеми этническими, сословно-профессиональными и конфессиональными группами, жившими в Малороссии. И только с процессом проникновения в высшие слои русского населения польской культуры начало распространяться новомодное польское название «Украина». Вхождение Гетманщины в состав Российского государства остановило этот процесс, который возродился только в начале XIX в., когда в Российскую империю вошло Правобережье, потерявшее за 100 с лишним лет всю свою национальную русскую элиту, место которой заняла польская шляхта. Все это указывает на внешнее и искусственное введение названия «Украина» вместо естественных и исторических понятий: Русь и Малая Русь.
Рождение зверя
Чтобы выяснить, как возникло это проникнутое лютой ненавистью к России политическое движение, приведшее к современной ситуации, чтобы отыскать его корни, необходимо опять вернуться к польскому вопросу.
Сильно полонизированные земли Правобережья вошли в состав империи в конце восемнадцатого века, а два десятилетия спустя на Венском конгрессе 1815 года российский император Александр I согласился на создание под эгидой России Царства Польского на месте образованного Наполеоном в 1807–1809 гг. Великого герцогства Варшавского. Государь полагал, что этим облагодетельствует поляков, предоставляя им хоть и ограниченную, но государственность — ведь в противном случае территория бывшего Великого герцогства была бы поделена между Пруссией и Австрией. Таким образом, в результате разделов Польши и наполеоновских войн сложилась ситуация, при которой часть древних русских земель (Галицкая Русь) осталась за пределами России, а в то же время в состав Российской империи вошли коренные польские земли, что и создало предпосылки для последовавших затем серьезных политических осложнений. Хотя полякам была предоставлена самая широкая автономия, вплоть до собственной денежной системы, польская шляхта не была удовлетворена. В частности, она потребовала присоединения к своему царству земель, входивших в состав Речи Посполитой до разделов XVIII века, на что правительство России ответило отказом. Тем не менее, на Волыни, Подолии и Правобережной Украине после 1815 г. польское влияние было восстановлено практически во всей его прежней полноте. Все важнейшие отрасли управления были сосредоточены в руках поляков, администрация и школы были польскими, в Кременце действовал польский лицей. Помещиками были исключительно поляки, а крепостными — русские.
Будучи увлеченным «передовыми идеями», в угоду своему близкому другу-поляку Адаму Чарторыйскому (кстати, министру иностранных дел России), император Александр Первый проводил полонофильскую политику в Юго-Западном крае. Он не только оставил помещикам-поляками все владения вместе с крепостными, но и все народное просвещение и образование было отдано на откуп людям, мягко говоря, нелюбящим Россию. В результате такой неразумной политики Россия получила два вооруженных польских восстания и непрерывную, как сказали бы сейчас, информационную войну, итогом которой стало превращение части малороссов в украинцев — сознательных носителей антирусской идеологии. В отличие от романтического или этнографического украинофильства, возникшего в девятнадцатом веке на Левобережной Украине, представителями которого были Котляревский, Квитка-Основьяненко, Гулак-Артемовский, украинофильство политическое зародилось на Правобережье в польских кругах, и с самого начала ставило своей целью вызвать у малороссов стремление отделиться от России.
Новый этап борьбы с Россией начался в 1824 году, когда в Житомире состоялся съезд польских заговорщиков, на котором было решено развернуть пропаганду среди православных крестьян на Правобережье, чтобы привлечь их на сторону поляков. В этом направлении работали Вацлав Ржевуский и Томаш Падурра. Они старались «разбудить в народе Малорусском веру в его будущее под крылом Орла белого», то есть под властью Польши.
Первоначально поляки пытались действовать через масонские ложи Украины, которые в начале XIX века входили в систему лож Великого востока Польши и полностью контролировались поляками. В 1821 г. глава полтавской ложи «Любовь к истине» и бывший член декабристского Союза благоденствия Василий Лукашевич создает «Малороссийское тайное общество», которое по материалам следствия по делу декабристов «помышляло о независимости Малороссии и готово отдаться под покровительство Польши, когда она достигнет независимости».
В 1820-е годы организовать антирусскую пропаганду среди украинского народа пытался польский помещик Вацлав Ржевусский (атаман Ревуха) и польский же поэт Тимко Падурра. Акция эта закончилась крахом. Ржевусский погиб во время польского восстания 1831 г., а Падурра бежал на Запад. В польской эмиграции после этого восстания получает распространение теория польского «панславизма» и «мессионизма», сформулированная поэтом Адамом Мицкевичем и генералом Людвигом Мерославским.
Русский славист XIX века А. Гильфендинг дал следующую характеристику особенностей «польского панславизма»: «Во-первых, русских (великороссов) пришлось исключить из славянского братства: москали были признаны финнами, татарами, монголами, смесью каких угодно племен, но только не славянами. Однако эти москали заняли в славянском мире весьма заметное место, которого отрицать невозможно. Вследствие того в польской эмиграции создавалась особая историко-мистическая теория; славянский мир был разделен на две враждующие противоположности, на мир добра и свободы, представительницей которого служила Польша, и на мир рабства и зла, воплощенный в России. Стоило ступить шаг далее, и эта теория прямо переходила в новую религию… Сущность этой религии состояла в том, что польский народ есть новый мессия, посланный для искупления всего рода человеческого, что он, как мессия, страдал, был распят и погребен, воскреснет и одолеет дух мрака, воплощенный преимущественно в России, и принесет с собой всему человечеству царство свободы и блаженства».
Польское восстание 1830–1831 годов, благополучно и быстро подавленное русской армией, заставило Петербург обратить внимание на свою юго-западную окраину.
Автономия Царства Польского, хотя его управление и сохранило свой польский характер, была ограничена, в делопроизводстве на Малороссии польский язык был заменен русским, вместо польских школ введены русские, польский лицей в Кременце был закрыт, а в Киеве открыли русский университет Святого Владимира. Однако этим польское господство на Правобережье не было поколеблено. Конечно, поляков было гораздо меньше, чем малороссов, однако это было дворянство, державшее в своих руках власть над огромной массой малороссов-крепостных. Соответственно и культурные, и политические, и прочие настроения формировались исключительно поляками. Точно так же в университете Святого Владимира основная масса студентов была детьми польских помещиков с Правобережья, т. е. шляхтичами, а как мы помним, у шляхты были своеобразные манеры поведения. И хотя экономическое могущество этого социального слоя было основательно подорвано еще в XVII веке Хмельнитчиной и последующими казацко-крестьянскими восстаниями, несмотря ни на что, шляхетский слой пользовался в Речи Посполитой максимальными «привилеями» и «вольностями». Шляхта сохраняла монополию на политическую жизнь в масштабах государства, избирала и свергала королей по своему усмотрению, свободно меняла место жительства, имела свои суды, шляхтичи не подлежали телесным наказаниям. А наиболее удивительными из всех вольностей для нас, жителей XXI века, является свобода не платить налоги и право на вооруженный мятеж (рокош). Неудивительно, что люди, привыкшие к такой вольнице, даже после падения своего государства стремились и дальше сохранить старые привилегии. И довольно долго это им удавалось, по крайней мере, в России и Австрии. Однако даже в ультралиберальной Российской империи начали понимать, что, во избежание восстаний и кровопролития, шляхетскую проблему нужно решать. Поэтому имперское правительство для ликвидации шляхты как класса стало проводить так называемые «верификации», или проверки шляхетства. Тех, кто не мог предъявить никаких письменных документов, подтверждающих шляхетство, власти принудительно записывали в другие слои общества, например в мещан, заставляли работать и платить налоги. В конце 1833 г. органы шляхетского самоуправления (т. н. zgromadzenia szlachecki — на русский можно перевести как «шляхетские собрания», «шляхетские сборы») под давлением правительства вынуждены были согласиться с лишением шляхетских прав более 72 тысяч лиц. Позднее, в 1834–1839 гг., количество принудительно «деклассированных» в трех губерниях (Волынская, Киевская, Подольская) составило 93 139 человек.
Еще одним инструментом ликвидации шляхты стало закрытие части польских школ и газет в Малороссии. Это привело шляхту к смерти общественно-культурной. Разумеется, лишаемые права на безнаказанность и своеволие шляхтичи пытались сопротивляться, и тогда особо беспокойных экс-шляхтичей высылали в села и расселяли среди крестьянства. Подобные переселения непокорных использовались российской властью довольно часто и за десятилетия привели к расселению десятков, если не сотен, тысяч шляхтичей по всей Украине, порой довольно далеко от мест их первоначального компактного проживания. В итоге польская шляхта как социальная общность и политическая элита общества на Правобережье перестала существовать.
Но исчезла ли бесследно польская шляхта на Украине? Как известно, в природе ничто не исчезает бесследно. Так произошло и со шляхтой: принудительно лишенная титулов, записанная в податные сословия, растворенная среди крестьян, она все же сохранилась как совокупность физически существующих личностей, передавших своим потомкам тот ген обиды и озлобления, что укоренился в их коллективной памяти. Коллективное сознание сотен тысяч деклассированных шляхтичей и их потомков проявлялось в виде многочисленных артефактов культурной и литературной жизни, характеризовалось устойчивостью и определенной системностью взглядов и действий, а лучше сказать, чувств их носителей. Одним из этих смутных и почти иррациональных чувств была и устойчивая ненависть к Москве и к «москалю», ко всему русскому, ко всему, находящемуся за пределами своего хутора. Борьба за украинскую независимость стала для этих людей как бы психологической компенсацией и, если угодно, реваншем за унижения прошлого, своего рода местью России.
Еще одними создателями украинства, наряду с поляками, являлись российские революционеры, начиная с декабристов, стремящиеся в борьбе с царизмом использовать любые инструменты, в том числе и сепаратизм. Кстати, между русскими и польскими организациями заговорщиков была договоренность о поддержке, раскрытая уже после выступления декабристов. Что в принципе не удивительно, если учесть, что польские аристократы и русские дворяне-заговорщики были членами одних и тех же масонских лож.
После разгрома декабристов (и роспуска большинства масонских лож) к раздуванию пожара «украинства» подключились и низшие по отношению к дворянству сословия (пресловутые разночинцы). Наиболее известным обществом подобного толка было Кирилло-Мефодиевское братство — тайная политическая организация, созданная в 1845 году. Состояло оно преимущественно из молодых интеллигентов, а ведущими идеологами этой организации являлись П. А. Кулиш и Н. И. Костомаров. Самым известным братчиком был Тарас Шевченко. Весной 1847 года братство было раскрыто, а большинство его членов заключено в тюрьму или сослано.
Кстати, Костомаров, будучи великороссом по происхождению и культуре, увлекся «украинством» уже после окончания университета. «Мною овладела какая-то страсть ко всему малороссийскому, — писал Костомаров. — Я вздумал писать по-малорусски, но как писать? Нужно учиться у народа, сблизиться с ним. И вот я стал заговаривать с хохлами, ходил на вечерницы и стал собирать песни», — вспоминал он.
Впоследствии Костомаров и Кулиш, подробнее изучив историю казачества, сменили былые восторги на более трезвую оценку. Кулиш даже ответил стихами на шевченковские гимны казачеству:
Но это было потом. А до своего закрытия братство сделало немало для пропаганды «отдельной нации» и, конечно же, создания «отдельного языка». Как известно, язык любого многочисленного и занимающего немалое жизненное пространство народа состоит из большого количества различных местных диалектов, которые иногда довольно сильно отличаются друг от друга. Общепринятый стандарт литературного языка, в числе прочих функций, связывает эти диалекты в единое целое, обогащая их и обогащаясь от них сам. Нередко лингвисты пытаются формализовать местный диалект (наречие), создав для него набор правил грамматики. Этим, например, занимался Лев Толстой, пытаясь писать на наречии крестьян Тульской губернии. Слава Богу, у него ничего не вышло, а то имели бы сегодня еще сознательных представителей древнего тульского народа. А вот украинствующие сумели в конце концов создать новый искусственный язык на основе нескольких малорусских диалектов.
В середине XIX столетия малочисленные поклонники нового языка стремятся придать ему официальный статус — вплоть до издания на нем государственных документов и преподавания его в школах. Печатные издания на «мове» выходили и раньше: «Украинский журнал», «Украинский альманах», «Сноп» и другие. Не менее половины всех изданий печаталась в Петербурге — центре российской либеральной мысли, куда перебралась изрядная часть украинофилов. Напомню, это происходило в николаевской России, где вся легальная печатная продукция подвергалась цензуре, а нелегальная преследовалась. То есть запретов украинского языка как такового не было.
В 1850-х годах среди студенческой молодежи Киевского университета образовалась группа так называемых «хлопоманов». Они старались приобрести доверие и сочувствие к польскому делу среди крестьянской массы на Украине, обещая ей в своих брошюрах и прокламациях свободу в будущей возрожденной Польше. В эту группу в начале 60-х годов входили Владимир Антонович, Борис Познанский, Тадеуш Рыльский и прочие идейные враги Русского государства. Но в своих надеждах привлечь на польскую сторону крестьян Правобережья «хлопоманы» жестоко просчитались. Малороссы еще слишком хорошо помнили запредельную жестокость поляков, чтобы сочувствовать идее возрождения Речи Посполитой, однако яд польской агитации медленно начал разъедать души. В конце 50-х годов XIX в. польские деятели в эмиграции приступили к подготовке нового восстания против России. При этом они непременно должны были обратить внимание на украинофильство. Подрыв единства России собственными силами поляков был делом крайне трудным, но если пробудить и укрепить у малороссов сознание их полной национальной отдельности от великороссов, внушить враждебность к великороссам, то такая внутренняя вражда привела бы к ослаблению России и облегчила полякам достижение поставленной цели. Предельно откровенно высказал эту мысль польский генерал Мерославский, призывавший: «Бросим пожар и бомбы за Днепр и Дон, в сердце России. Пускай уничтожат ее. Раздуем ненависть в русском народе, русские будут рвать себя собственными когтями, а мы будем расти и крепнуть».
В этот период за границей появляются публикации на исторические и языковые темы, посвященные данному вопросу. Особый вклад в это дело внес Франтишек (Франциск-Генрих) Духинский, который выдал целую «теорию» о неславянском происхождении «москалей».
Польский папа свидомитов
Имя популярного в определенных кругах в XIX веке польского политика и публициста Франциска-Генриха Духинского мало известно современному читателю, хотя именно его идеи стали основой нынешнего украинского национализма. Родившийся в Российской империи, он рано перебрался во Францию, где развернул бурную деятельность. В Париже Духинский стал постоянным автором главного органа польской эмиграции газеты «Trzeci Maj». Главный смысл его статей сводится к двум незамысловатым пунктам: призыву к европейским народам объединиться для совместной борьбы против опаснейшего врага Европы — Москвы и пропаганде того, что только независимость Малороссии обеспечит счастье Польше и Европе.
Во время Крымской войны Духинский работал на гражданских должностях в составе британских войск в Турции и в Крыму. После окончания войны он возвращается в Париж. Его русофобские взгляды соответствовали антирусской и полонофильской политике Наполеона III. Вторая половина 50-х и 60-е годы XIX века были звездным часом Духинского. Его совершенно антинаучные пропагандистские труды приобретают популярность. Его много печатают, и он обзаводится покровителями в академической и политической среде. Духинский преподает в польских учебных заведениях Парижа, читает лекции… На рубеже 60–70-х он начинает печататься и в австрийской прессе.
Однако после падения Второй империи во Франции конъюнктура изменилась: потерпевшая поражение во франко-прусской войне Франция была настроена на сближение с Россией, и Духинский становится невостребованным. Желчному поляку пришлось перебраться в Швейцарию, где в окрестностях Цюриха, в местечке Рапперсвилль, он возглавил польский национальный музей. Популярность его начала падать даже в польской среде. В 1893 г. Франциск-Генрих Духинский скончался, о чем не многие сожалели.
Взгляды Духинского в первую очередь базировались на расовой философии. Все человечество, по его теории, делится на две группы: арийцы (индоевропейцы) и туранцы, к коим относятся все остальные. Арийцам присущи все положительные качества, они — земледельцы и индивидуалисты, туранцы же — кочевники и коммунисты, и им присущи все негативные качества человечества. Согласно Духинскому, конфликт Речи Посполитой и России носит расовый характер. Польша, естественно, олицетворяет арийский мир, а Москва — туранский. Между арийцами и туранцами идет непрекращающаяся борьба, и весь арийский цивилизованный мир, передовым отрядом коего является Польша, должен объединиться в борьбе с Россией — оплотом туранства. Как видите, Гитлер был совсем не оригинален.
Любопытно отношение Духинского к украинскому казачеству. По меткому замечанию диаспорного историка Ивана Лысак-Рудницкого, «для Духинского казаки были лихими «туранцами», когда воевали против Польши, но добрыми арийцами, когда поднимались против Московии».
А вот созданные Духинским тезисы, которые особо близки современным свидомитам и активно звучат в речах современных «патриотов Украины»:
— «Москва присвоила имя «Россия» незаконно. Настоящая Русь — это не Москва, а Украина. Русь (то есть Украина) — это сильнейшая и доблестная Польша, и польское восстание не будет успешным, если не начнется на Руси».
— «Москали не являются ни славянами, ни христианами в духе настоящих славян и других индоевропейских христиан. Они остаются кочевниками до сих пор и останутся ими навсегда».
— «Москали ближе к китайцам, чем к украинцам».
— «Естественной границей туранцев являются Днепр, Двина и речки Финляндии».
Из-за убогости аргументации и абсолютного невежества автора к началу ХХ века никто всерьез опусы Духинского не воспринимал, а термин «духинщина» приобрел ироническое значение даже среди поляков. Издатель посмертного собрания сочинений Франциска-Генриха Стефан Грабский вынужден был признать, что труды Духинского «не являются историческими в точном значении этого слова… и нельзя их назвать методологическими… сам Духинский не владел научным методом научных исследований». Выдающийся польский лингвист Бодуэн де Куртенэ замечал, что «научность трудов Духинского очень подозрительна». Абсурдность его теории критиковали и такие видные украинофилы, как П. Кулиш, Н. Костомаров, М. Дрогоманов.
Только одна категория людей радостно ухватилась за книжки Духинского — украинские националисты. Объяснение этому феномену дал историк Лысяк-Рудницкий, сказав: «Сепаратистское направление среди украинцев встречало большие интеллектуальные трудности: оно шло против установившейся точки зрения о близкой родственности русских и украинцев, укорененной в общем наследии Древней Руси и поддерживаемой общей православной верой. Теория Духинского предлагала способы преодоления этих интеллектуальных трудностей. Это объясняет ее привлекательность для тех украинцев, которые искали аргументы для обоснования своей отдельной национальной идентичности».
Как утопающий хватается за соломинку, так и свидомиты, не имея никаких реальных аргументов, вынуждены были взять на вооружение эти бредовые теории для обоснования своих позиций. Обидно только, что в двадцать первом веке на Украине этот бред получил развитие и активно вдалбливается в пустые головы представителей поколения пепси.
Российская империя. Как это было
На Украине культивируется представление о том, что Малороссия в составе Российской империи была притесняемой колонией. О том, что до восемнадцатого века из Малороссии ни одной копейки не поступало в царскую казну, мы уже упоминали. Не служили малороссы и в армии. Можно еще долго перечислять льготы, которыми пользовалась Малая Русь, однако достаточно просто посмотреть на судьбы выходцев из нашего края, чтобы понять лживость утверждения о притеснении со стороны Москвы.
Первыми малороссами, сделавшими головокружительную карьеру в Московском государстве, стали князья Глинские, владельцы современной Полтавской области. Братья Михаил и Василий занимали немалые должности при дворе, княжна Елена стала законной супругой великого князя Московского Василия Третьего, а ее сын вошел в мировую историю под именем Ивана Грозного.
После воссоединения с Россией в 1654 году, а особенно после вступления на престол Петра Великого, перед малороссами открылся путь к высшим постам империи. Первыми дорогу в Москву, на высокие должности, освоило киевское духовенство. Образованные, начитанные и поднаторевшие в дискуссиях с католиками и униатами, священники и монахи высоко ценились и священноночалием, и светской властью. На личности одного из них остановимся поподробнее.
Идеолог великодержавности
Мальчик Елизар родился 7 июня 1677 года в семье киевского купца Церейского, рано осиротел и был взят на воспитание к своему дяде по матери, чью фамилию и взял — Прокопович. После учебы в Киево-Могилянской академии он много путешествовал по Европе, затем в 1702 году Прокопович возвращается в Киев, где принимает монашеский постриг под именем Феофана. Полученные в Европе опыт и богословская эрудиция легко открыли монаху Феофану двери Киево-Могилянской академии, где он становится преподавателем. Спустя семь лет Прокопович обратил на себя внимание императора Петра, после чего император уже никогда не забывал киевского монаха. С подачи царя Прокопович стал ректором Киево-Могилянской академии, а затем Псковским епископом. Однако в Псков он так и не доехал, предпочтя остаться в Петербурге в качестве ближайшего сподвижника Петра I в его государственных и церковных преобразованиях. Феофан Прокопович инициировал новый церковный устав — Духовный регламент. Это был последний, формальный шаг к упразднению в России патриархии и окончательному подчинению церкви монаршей власти. Этому воспротивился еще один выходец из Малороссии — местоблюститель патриаршего престола митрополит Стефан Яворский. Так что судьба Русской православной церкви в начале восемнадцатого века была в руках двух малороссов. После смерти Яворского оппонентом Прокоповича стал опять же малоросс архиепископ Великоновгородский и Великолукский Феодосий Яновский. Уже после смерти Петра Великого Прокопович стал главой Святейшего Синода, а следовательно, и наивысшим авторитетом в российской церковной иерархии. После смерти он был погребен в одном из старейших соборов Руси — Софии Новгородской.
Поделиться книгой: