Борьба за свободу

Он указал на солдата, лежащего на земле:

— А теперь подберите его и покиньте мою землю.

Термон и солдат с раненой рукой кое-как подняли своего товарища. Он обхватил их за плечи, и они потащились к выходу. Термон остановился и обернулся через плечо:

— Центурион, это еще не конец. Предупреждаю: я вернусь. Со мной будет больше людей. Ты дорого заплатишь за неповиновение Дециму.

— Ха! — Тит плюнул на землю.

Непрошеные гости ушли, и остался только звук их шагов по дорожке.

Марк посмотрел на отца и на Аристида. Все трое тяжело дышали. Вдруг Тит крикнул «Ура!», и Марк подхватил его клич. Он был рад, что все они остались живы-здоровы, и горд тем, что они побили своих врагов. Тит хлопнул сына по плечу:

— А ты пошел в своего старого отца, это точно!

Марк засиял от счастья, довольный похвалой.

— И Цербер тоже, отец. Он помог.

— Он и правда помог! — Тит ласково погладил собаку по голове.

Аристид отбросил в сторону копье и присоединился к ним. Хоть старик и был рабом, Тит обнял его и похлопал обоих по плечу.

— Победа не хуже тех, какие я знал. Молодцы, мужики!

Марк и Аристид весело засмеялись. Тит присоединился к ним. И они смеялись, пока Тит не заметил фигуру, стоявшую у входа в дом и холодно наблюдавшую за ними.

— Надеюсь, ты доволен собой, — произнесла Ливия.

Тит гордо выпрямился:

— Да, доволен.

— Правда? Ты думаешь, это конец? Я слышала, что он сказал. Он сказал, что вернется и приведет еще людей.

Тит махнул рукой:

— Сомневаюсь. Мы преподали урок и ему, и Дециму. Вот увидишь. Он уже понял, что если он попытается что-то сделать римскому гражданину, к тому же заслуженному центуриону, то получит по шее. Но для твоего спокойствия мы выставим часового.

Мать Марка покачала головой, повернулась и скрылась в доме. И хотя сердце мальчика переполняла гордость оттого, что он сражался рядом с отцом, он не мог не думать о том, что мать, возможно, права. Что, если Децим пошлет еще людей? В следующий раз они наверняка лучше подготовятся к встрече с бывшим центурионом.

— Ну что ж, повеселились! — усмехнулся Тит. — Стоит это отпраздновать. Аристид!

— Да, хозяин?

— Забей твою лучшую козу. Сегодня мы празднуем нашу победу — устроим пир!

Марк и Тит с улыбкой переглянулись. Тит похлопал сына по щеке и удовлетворенно кивнул:

— Мой маленький солдат. Однажды из тебя получится настоящий боец. Вот увидишь.

III

Спустя несколько дней после того, как Децим и его люди ушли, Марк и Аристид сидели на камне, следя за козами.

— В тот день Цербер хорошо тебе послужил, — улыбнулся Аристид и добавил серьезным тоном: — Однако тебе надо еще позаниматься, чтобы собака была отлично натренирована.

Марк посмотрел на Цербера. Пес почувствовал его внимание и поднял голову, с преданностью глядя на Марка и весело виляя хвостом.

— Он кажется достаточно ручным.

— Он ручной, но не тренированный, — твердо сказал Аристид. — Он быстро среагировал на брошенную палку, но ты не можешь быть уверен, что это сработает в следующий раз.

— В следующий раз? Ты и впрямь думаешь, что те люди опять придут?

— Это возможно. — Аристид заставил себя улыбнуться. — Но даже если они не придут, все равно нужно закончить обучение Цербера. Он уже многому научился с тех пор, как ты нашел его, хозяин Марк.

Марк кивнул. Прошло больше года с того дня, как возле их дома появился разносчик с повозкой, груженной старыми горшками, ножами, чашками и другой утварью. Цербер, привязанный цепью к заднему борту повозки, сторожил ее содержимое. Его морили голодом, били, чтобы он стал злым и никто не посмел бы украсть что-нибудь из повозки. Мать Марка лишь взглянула на товар и уже хотела попрощаться с разносчиком, когда вмешался Марк. Ему стало очень жаль пса.

— Мама, можно, я куплю его? — шепотом спросил он.

— Купишь? — удивилась Ливия. — На что? У тебя нет денег.

— Тогда ты купи его. Пожалуйста.

Она покачала головой:

— Это бесполезное дикое животное, Марк. Ни на что не годное.

Марк взглянул на собаку и увидел за свалявшейся шерстью и оскаленными зубами замученное и испуганное существо.

— С ним плохо обращались. Он нуждается в заботе. Дай мне его, и я обещаю, что научу его и сделаю полезным на ферме. Пожалуйста. — Он схватил мать за рукав и умоляюще посмотрел на нее. — Если этому человеку оставить собаку, она умрет.

Мать опустила взгляд на сына и нахмурилась, словно что-то вспомнив. Потом отрывисто спросила:

— Сколько за собаку?

Разносчик хитро прищурился:

— Двадцать сестерциев, учитывая, что это для мальчика.

— Десять. И не больше.

— Десять? — Разносчик притворился удивленным. — Но Цербер — первоклассная охотничья собака. Хорошая родословная и все такое. Стоит состояния.

— Десять, — твердо повторила Ливия.

Разносчик помолчал, словно взвешивая предложение, и кивнул:

— Ну хорошо, но это грабеж.

Он отвязал собаку и протянул поводок Марку.

— Нет, — возразила Ливия. — Привяжи его вон к тому столбу за амбаром.

Как только собака оказалась в безопасности, Ливия сходила в дом за деньгами и отсчитала монеты в ладонь разносчика. Тот крепко зажал монеты в кулак и поспешил к повозке.

— Удачи вам с этой собакой. Она вам понадобится.

Он взмахнул кнутом, и повозка тронулась в путь, а Марк смотрел на собаку, которая прижалась к стене амбара и с подозрением следила за новым хозяином.

У Аристида был особый талант к дрессировке животных, и все свое свободное время он делился опытом с Марком. Вместе они занимались с Цербером в отгороженной кладовой позади оливковой давильни. Марк помнил тот первый вечер. Старик дал Церберу снотворное, потом они тихо вошли и обмыли раны собаки. После этого собаку накормили кашей из молотого ячменя с кусочками мяса из кухни. Прошла неделя, и скоро собака поправилась, пролысины покрылись шерстью, закрывая прежние шрамы и синяки. Под наблюдением Аристида Марк стал предлагать собаке кусочки мяса. Сначала он давал мясо с палки, и Цербер медленно подходил, быстро хватал мясо и убегал в кладовую, где и съедал его. Потом как-то раз Аристид и Марк вошли в кладовую. Аристид тихонько подтолкнул Марка, чтобы тот предложил мясо с руки. Марк собрал всю свою смелость, сделал шаг вперед и протянул руку.

— Не отступай, — подбодрил его козопас. — Ты не должен показывать ему, что боишься.

Поначалу Цербер быстро хватал мясо и отбегал назад, но через несколько дней он спокойно взял мясо и съел его тут же, на месте. Еще через несколько дней, проглотив мясо, он осторожно подошел к Марку и обнюхал его руку. Ощутив теплое дыхание на коже, Марк занервничал, но руку не отнял и вдруг почувствовал, что собака лижет его пальцы. Сердце его было готово выпрыгнуть из груди от гордости за себя и от любви к животному. Улыбнувшись, он посмотрел на Аристида:

— Ты видел?

Старый козопас кивнул и тоже улыбнулся, погладив мальчика по голове:

— Вот видишь, я ведь говорил тебе, что, если будешь терпелив, мы приручим его.

Вскоре Цербер с удовольствием разрешал Марку гладить себя, а еще через месяц они вывели пса из кладовой и погуляли с ним вокруг фермы. Сначала собака вела себя осторожно, но потом, словно опьяненная окружающими ее запахами, она засуетилась, нюхая землю, однако не отбегая от Аристида и Марка. Вскоре Марк стал сам выгуливать собаку и проводить первые простые уроки послушания. Через три месяца после появления Цербера на ферме Марк продемонстрировал собаку отцу и матери во дворе.

— Что ж, он сделал большие успехи! — с удивлением заметила Ливия. — Шерсть стала лучше, и в весе он прибавил.

— Действительно, — согласился Тит и опустился на корточки, чтобы ближе рассмотреть собаку.

Он потрогал мышцы, проверил зубы. Цербер не шелохнулся. Тит взглянул на сына:

— Ты хорошо поработал, мой мальчик.

Марк с гордостью улыбнулся и показал на козопаса:

— Аристид помогал мне, отец. Я ничего бы не смог сделать без него.

— Да, он умеет обращаться с животными. Всегда умел. А теперь вопрос: что мы поручим этой собаке? Интересно, ее можно чему-нибудь научить?

— Смотри, — улыбнулся Марк.

Он щелкнул пальцами и показал на землю возле себя:

— Сидеть!

Цербер подбежал к Марку и сел. Марк протянул ладонь параллельно земле:

— Лежать!

Цербер вытянул передние лапы и лег. Марк помолчал, потом ладонью очертил в воздухе круг:

— Умри за Рим!

Цербер лег на спину, безжизненно свесив лапы. Ливия весело захлопала:

— Какая умная собака!

— Умная? — нахмурился Тит. — Это просто трюк. Умная собака ни ради кого не умрет. Если ее удастся научить чему-нибудь полезному, чтобы она помогала нам на ферме, тогда собака твоя, сын. Иначе от нее придется избавиться.

Марк и Аристид попытались научить Цербера помогать пасти коз, но собака всегда относилась к урокам как к игре и бегала за козами с громким лаем, пока ее опять не сажали на привязь. Большего успеха они добились в охоте. У Цербера был отличный нюх, и частенько он мог загнать зайца, не дав ему скрыться в норе. Тит, ворча, разрешил оставить собаку.

Теперь, после визита людей Децима, Марк был намерен завершить обучение Цербера, научив его более серьезным и опасным вещам. Когда он объяснил Аристиду свою идею, козопас надул щеки и почесал голову:

— Я не уверен, что это разумно, Марк. Сейчас эта собака добродушная. Она любит людей. Если я буду делать то, что ты просишь, и мы научим ее нападать на людей, она может утратить это качество. Станет совсем другим животным.

Марк уже давно решил. Если, а вернее, когда Децим пошлет на ферму больше людей, отцу понадобится вся помощь, какую он сможет получить. Мальчик с серьезным видом взглянул на Аристида и кивнул:

— Мы должны это сделать.

Аристид вздохнул, посмотрел на собаку и печально потрепал ее за ухо.

— Ну ладно. Сегодня же и начнем.

Пока они обучали собаку, Тит велел всем следить за каждым, кто будет приближаться к ферме. Он составил для себя и Аристида график дежурств по ночам. Себя он поставил первым и последним в списке. Каждую ночь, уходя спать, Марк видел, как отец садится на стул у ворот, положив на колени расчехленный меч. Рядом со стулом стояло большое медное блюдо на случай, если придется бить тревогу. Марка это беспокоило, но никто не приходил. Шли дни, затем дни сложились в месяц, а Децим все не посылал ни людей, ни каких-либо сообщений.

Жизнь на ферме продолжалась по заведенному порядку. Выполнив свои дневные обязанности, Марк приступал к обучению Цербера. Как и предупреждал его Аристид, собака стала настороженной к другим людям, явно предпочитая Марка и козопаса.

Однажды поздно вечером, когда Марк уже засыпал при бледно-желтом свете масляной лампы, падающем на простой сундук — единственную мебель в комнате, вошла его мать и присела на постель.

— Последнее время я почти не вижу Цербера, — сказала она, гладя сына по волосам. — Во дворе его совсем не видно. Раньше мне приходилось следить, чтобы этот плут не стащил чего-нибудь из кухни.

— Я опять держу его в кладовой.

— Зачем? Его вполне можно держать в доме.

— Это из-за обучения, — объяснил Марк. — Аристид сказал, что лучше, чтобы некоторое время Цербер не общался с другими людьми.

Ливия подняла брови и пожала плечами:

— Наверное, старик прав. Он хорошо знает животных.

Марк кивнул, улыбнулся матери. Она посмотрела на него, и ее рука вдруг замерла у него на голове. По ее лицу промелькнуло что-то похожее на боль, и Марк внезапно забеспокоился:

— Мама, что случилось?

Ливия быстро отняла руку: