Людо и его звездный конь

— Он-то и велел нам идти за Солнцем, — ответил Людо. И потом, все еще нервно запинаясь, рассказал Ликору, как Ренти упал в трещину, о совете Стрельца и об их путешествии. Ему было еще труднее рассказывать из-за того, что с обеих сторон в нетерпении ерзали Близнецы. Кастор проводил большим пальцем по лезвию ножа Пелея и бормотал:

— Убить их в одно мгновение — и никаких проблем. Но и удовольствия никакого. Он даже не сопротивляется. Крестьянин.

С другой стороны Поллукс кивал в знак согласия:

— Да, никакой потехи. С чего это вдруг Стрелец пропустил этого крестьянского мальчишку? Да и лошадь тоже никакая. Хрома, как утка. Легкая жертва.

Дальнобойный Снайпер молчал, только слушал, не отрывая глаз от Людо, и стоял так неподвижно, что мальчик стал было подумывать, что тот и не слушает. Он начал запинаться сильнее, сбился, в смущении прикусил язык и совсем умолк.

— Ну, вот же, вот, — тут же отреагировал Поллукс. — Даже говорить нормально не может. Никчёмыш. Отдайте их нам, Повелитель-Волк. Мы с ними разберемся.

— Способ есть, — поддержал Кастор, проводя большим пальцем по лезвию ножа и ухмыляясь.

Ликор не обратил на них ни малейшего внимания. Теперь Людо стало трудно даже взглянуть на него. Солнце быстро садилось и уже коснулось горизонта, пылая огнем. На его фоне Ликор казался лишь неясной тенью. Золото его волос и золото лука мерцало в закатных лучах. Все остальное превратилось в тень. А волков и вовсе стало не различить — в темноте сверкали только их страстные глаза.

Когда Ликор заговорил, его голос показался слабее, будто доносился издалека.

— Мальчик, — сказал он, — и натянутая тетива зазвенела при звуке его голоса, — когда ты родился?

— Одиннадцать лет назад, сэр, — ответил удивленный Людо, — в первый день июня.

— Я так и подумал, — сказал Ликор. — Блестящие глаза мгновенно сверкнули в закатных лучах, когда он повернулся к неугомонным Близнецам.

— Пропустите их! — приказал он. Он — мой. — Верни ему нож, Кастор. И не смейте его трогать — вы оба.

Несколько секунд Близнецы смотрели так, будто не поверили своим ушам. Потом переглянулись через голову Людо. Их тупые симпатичные физиономии застыли от удивления и тревоги.

— Но, Ликор! — начал Поллукс.

— Но, Ликор! — подхватил Кастор.

— Таков мой приказ! — ответил высокий человек, и тетива зазвенела на низкой ноте.

Людо глубоко вздохнул. Он не понимал, что происходит, но знал, что Дальнобойный Снайпер защитит его от Близнецов, поэтому он заговорил смело, хотя сердце его стучало:

— Ваша Милость…

— Да, мальчик?

— Мы правда можем идти? Прямо сейчас?

— Ты можешь идти, — ответил Ликор. — Ты родился в этом Доме, под знаком Апполона Ликора, Повелителя Волков, Дальнобойного Снайпера, Защитника стад и гуртов. Ты мой. И ты верно послужил мне. Поэтому в этом Доме тебе не причинят зла. Можешь отдохнуть до рассвета, а когда Солнце встанет, ты безопасно пройдешь в Дом Краба. Но твой конь с тобой не пойдет. Он покалечен, а ни один калека, будь то человек или животное, не пройдет через мой Дом.

— Вы хотите сказать… Вы хотите сказать, что можете его исцелить? — спросил Людо.

— Исцелить ли, убить ли — не все ли равно? — ответил Повелитель Волков. — А теперь отойди. Через минуту свет погаснет.

Он поднял свой огромный лук и вставил в него стрелу с серым оперением. Ее зубец тоже светился серым, как сталь. Тетива пропела на высокой жуткой ноте, и последние лучи Солнца вспыхнули и осветили ее, как если бы с нее сбежали капли крови.

Кастор неохотно отдал нож Пелея, потом они с Поллуксом сдвинулись в сторону, как им велели. Но Людо не отошел от Ренти. Старый конь стоял лицом к Дальнобойному Снайперу, головой вперед, так что нужен был точный прицел. Людо сделал над собой усилие стоять спокойно, настолько прямо, насколько он мог — перед конем, между Ликором и стрелой, и взмолился о жизни Ренти:

— Господин, — начал он.

— Отойди в сторону, — твердо приказал Дальнобойный Снайпер тем же тоном, каким он разговаривал с Близнецами, упорными в своей тупости — они тут же подошли и встали между Ликором и Людо. В это мгновение Солнце спустилось еще ниже и утонуло на западе, за горизонтом, словно горящее колесо упало в воду, наводнив небо малиновым цветом и отбросив длинные тени. Людо быстро повернулся, как угорь, и вскочил на спину Ренти. Он натянул веревку, служившую вожжами, поддал Ренти ногами под ребра и крикнул: «Давай, Ренти! Вперед! Быстрей!»

И Ренти повиновался. Он был напуган не меньше мальчика, и только Людо успел плюхнуться ему на спину, как конь уже несся, несмотря на свою хромоту к ближайшим скалам, где можно было укрыться.

Людо, лежа плоско на спине Ренти и вцепившись ему в гриву, словно мрачная смерть, услышал, как заорали близнецы — одновременно: один громкий злой выкрик. И потом — голос Ликора, спокойный и (ты не поверишь) со смехом:

— Оставьте их. Подожди!

Людо, чья щека плотно прижималась к шее коня, обернулся, чтобы посмотреть. Все скальное плато пошло глубокими тенями. Близнецы стояли рядом, плечо к плечу, как два коренастых каменных столба. За ними, силуэтом на фоне плывущего алого неба возвышался Дальнобойный Снайпер, высокий, словно дерево, словно утес, словно само небо, а его вскинутый лук светился радугой посреди неба. Спастись было невозможно…

Раздался звук — будто кто тронул струну арфы, и затем, с переливом музыки и вспышкой воздух с шумом прорезала стрела, словно ветер засвистел в крыле ястреба. Стрела пронеслась у самой щеки Людо — белые гусиные перья щекотнули кожу, золоченый зубец царапнул шею Ренти, и стрела исчезла в сгущающейся темноте. Они не услышали, как она воткнулась.

Тут же их поглотила тень спасительных скал, и вот они уже скачут вниз по длинной прямой тропе — к морю.

Глава 13. КРАБ

Пляж был прямым и длинным — таким длинным, что в сгустившейся тьме Людо не мог различить другого конца. По одну сторону лежало море — низкое и ледяное, а над горизонтом, по всему пространству серого неба, сверкали звезды. Казалось, серые облака и сверкающие звезды движутся, несутся вдоль неба вместе с несущимся по пляжу Ренти. А еще Людо казалось, что за мчащейся лошадью бегут волки Ликора, ему даже почудилось, он слышит, как клацают их когти.

С другой стороны пляж был ограничен высокими черными утесами, взмывающими ввысь, насколько хватало глаз. Утесы возвышались, как стена, воздвигнутая гигантами, на фоне черного неба, где уже показалась медленно восходящая Луна.

Людо приник к шее коня, ухватившись за его развевающуюся гриву, а Ренти скакал по плоскому гладкому берегу так, будто никогда не хромал. Благодаря звездам и Луне, набирающей свечение, можно было хорошо разглядеть близлежащий отрезок пути, и Людо увидел знак Краба, ясно начертанный на песке.

Ренти проскакал мимо, и за знаком песок сразу сделался изрытым и не таким уплотненным, так что конь с вытянутой шеей и стоячими ушами пронесся по узкой полоске пляжа между морем и скалами.

Вокруг не было ни души — ни человека, ни зверя, ничего, кроме изменчивого шепчущего моря, да луны над утесом, белком, зияющим в небе, да на плоском темном песке — мириады малюсеньких крабиков, торопливо разбегающихся в стороны от копыт Ренти, выбивающих быстрый равномерный ритм.

«Ренти! — шепнул ему Людо. — Ликор помог нам, потому что я родился в его Доме, а еще потому что он — Повелитель стад и гуртов, а я смотрел за ними всю свою жизнь, и потому что он не любит темноту. А стрела — серой стрелой он хотел убить тебя, но пустил белую, она задела тебя, и ты исцелился. Ты исцелен, Ренти! Ты больше не будешь хромать! И теперь мы сможем догнать Колесницу Солнца! Теперь нас ничто не остановит! Эти маленькие глупые крабики ничего нам не сделают! Смотри, вон конец пляжа!»

Людо с трудом поверил, что самое страшное из всех испытаний, которого он боялся больше всего, оказалось таким легким. Он был прав. Ренти уже проскакал половину пляжа и находился как раз посредине, скача так быстро, как еще никогда в жизни, даже когда был молодым… И вдруг справа от них, меж черных утесов, что-то сдвинулось.

Будто сами утесы сдвинулись с места — нечто огромное, гигантская черная глыба, встала на свои восемь членистых ног, как если бы гора вдруг взгромоздилась бы, оторвавшись от земли, на восемь сумасшедших колонн.

Раздался звук — он был в тысячу раз громче любого звука, когда-либо слышанного ими, звук когтей, царапающих ледяную скалу. Из темноты сверкнули два холодных глаза и нечто заговорило холодным сухим и едким голосом:

— Кто это смеет ночью ломиться через мой Дом?

О переговорах или ожидании того, что пожелает хозяин Дома, не было и речи. Людо хорошо знал, чего желает хозяин Дома. Ренти тоже. Всхрапнув от ужаса, старый конь вновь прижал уши и припустил еще быстрее.

Но шансов спастись у него было не больше, чем у бегущего насекомого, когда его атакует паук. Краб накренился (так в горах начинается обвал) и высоко поднял один шарнирный коготь — он ясно вычертился на фоне Луны. Через все небо тянулась его открытая и зубастая, как акула, клешня.

И вдруг сквозь темноту, словно вспышка молнии или раскаленное до бела копье, что-то просвистело мимо щеки Людо. На мгновение Людо показалось, это — стрела из чистого золота, но он сразу же увидел за ней шлейф искр и понял: это — падающая звезда. Она упала из глубины неба, где сверкали звезды в созвездии Волка, и холодную Луну отнесло в сторону. Звезда ударила Краба по клешне с лязгом, с треском, как если бы кто-то стукнул молотком по стеклу. Клешня обломилась. Краб издал звук, похожий на свист огромных мехов, и холодные глаза исчезли. Горный обвал накренился в другую сторону, назад, под черноту утесов и замер. Берег опустел.

Людо уронил лицо на горячую шею коня и закрыл глаза. «Спасибо тебе, Ликор. Спасибо, Повелитель падающих звезд. Спасибо тебе».

И тут же они увидели вокруг деревья, чьи листья застилали лунный свет, а песок под ногами превратился в мягкий благоухающий лесной ковер.

Глава 14. ЛЕВ И ДЕВА

Ночь в Доме Краба была худшей ночью в жизни Людо, но и самой короткой. В то время как Ренти спокойно трусил меж деревьями, темнота стала рассеиваться и вскоре совершенно неожиданно, словно громадная, набирающая свет розовая лампа, взошло Солнце, заливая все вокруг и бросая длинные ало-желтые лучи от ствола к стволу, между которыми иноходью шел Ренти.

Перед Людо предстал невиданный лес. Дома леса были огромными и густыми, миля за милей тянулись хвойные деревья по холмам к самым вершинам. На опушках, куда проникало солнце, росли цветы, но в чащах лесов не росло ничего, кроме бледных поганок, пробивающих суглинок и торчащих из земли, как ведьмовские шляпки.

Но этот лес! Мы с тобой сразу поняли бы, что это — тропический лес и что Людо уже очень близок к Солнцу, но сам Людо, который никогда не слыхал о тропиках, теперь в изумлении глядел по сторонам, сидя на спине у коня.

Начать хотя бы с того, что деревья здесь были намного выше тех, что росли дома, а под ними — заросли древовидного папоротника и цветущих кустов, такие густые, что закрывали до половины даже самые высоченные стволы. С сучьев, словно веревочные качели, свисали ползучие растения. У некоторых листья — как ласты, а еще на них росли изумительные ярко-красные и фиолетовые цветы в форме труб и гигантских морских звезд. Гроздья орхидей выбивались из развилок деревьев. Светлячки пролетали мимо, как искрящиеся облака. Лес был насыщен какими-то теплыми испарениями и всевозможными запахами. Повсюду гудели радостные пчелы, откладывая мед в потайные соты — про запас, и свистели птицы, набивая свои брюшки фруктами, толстыми личинками насекомых и вкуснейшими гусеницами.

И когда Людо и Ренти добрались до опушки леса, огибая висящие цветы, где пели и с шумом носились, хлопая крыльями, птицы, и зависали сверкающим стеклом в лучах Солнца, они почувствовали себя пловцами, вынырнувшими после купания из тропической воды — тяжелыми, теплыми и немного липкими. Как приятно вновь оказаться на воздухе и почувствовать свежий напоенный запахами легкий бриз летнего дня и услышать — совсем недалеко, если спуститься чуть ниже по извилистой тропинке, холодное струение воды.

При звуке воды Ренти, чья лоснящаяся шкура сияла на солнце, как новый конский каштан, поднял голову, навострил уши, громко фыркнул и пошел на поворот тропы.

Там, с одной стороны тропы, виднелся родник, а перед ним — травянистая лужайка. Родник был квадратный, с низким широким каменным парапетом. За ним стоял большой камень, похожий на могильный, и на нем — два знака. С одной стороны — Лев, с другой — Дева.

Под вторым знаком сидела старуха в крестьянской одежде баварских женщин и с капюшоном на голове. Рядом с ней на камне стояла большая рыночная корзина, прикрытая тканью, из которой высовывалась ножка жареного цыпленка и сочная гроздь черного винограда.

Под другим знаком на каменном парапете, словно ковер, лежал кот — такой огромный, каких Людо еще не встречал. Он не смотрел на Людо, так как был занят умыванием. Сам желто-коричневый, а хвост очень странный, с черной кисточкой на конце.

Вдруг он поднял голову, оглянулся на Людо и зевнул, предъявляя свои великолепные зубы. Глаза у него были желтые, а уши круглые и пушистые, и грива. Это был Лев.

Это был сам Лев. Только тут Людо вспомнил бумагу, которую ему дал Гула — со всеми знаками Домов, по порядку, как они следуют один за другим. Людо жил в таком страхе от встречи с Крабом (и даже почти не надеялся пройти через его Дом), что совсем позабыл: впереди еще что-то.

И вот, он оказался перед Львом и Девой, сидящими рядом по обеим сторонам своей общей границы, и предстояло говорить с ними одновременно.

* * *

Ренти увидел Льва одновременно с Людо и сделал мальчику знак: надо, мол, срочно бежать назад в лес, укрыться. А это значит, подумал Людо, что им снова придется пересечь границу. Лучше всего было бы, наверное, побыстрее пробраться мимо Льва, пока он окончательно не проснулся, — на территорию Девы. Людо почему-то не верилось, что старая крестьянка может оказаться опасной. Во всяком случае, не столь опасной, как Лев.

Поэтому он торопливо соскользнул со спины коня, схватил его за повод и потянул вперед. Лев следил за ними весьма заинтересованно, потом грациозно поднялся и потянулся, вновь показав все зубы. Ренти испуганно всхрапнул и рысцой побежал мимо источника, таща за собой Людо. Минуя Льва с Девой, Людо дотронулся до лба в знак приветствия и, задыхаясь, сказал:

— Мадам, сэр, — добрый день вам. Можно мне, если вы мне разрешите… Мы немного спешим, понимаете…?

— Неужели ты так спешишь, что не наберешь мне воды из колодца? — спросила старуха-Дева.

Людо, который в этот момент был уже далеко за пограничным камнем, больше всего желал снова вскочить на спину Ренти и промчаться через Дом Девы. На листке Гулы оставалось всего два Дома, и он был уверен, что вскоре догонит Солнце. В самом деле, колеи от колес на траве были глубокими и свежими, такими свежими, что примятые цветы только-только начали выпрямляться.

Но, как мы знаем, Людо был добрым мальчиком и знал, что какие-то обязанности, например, таскание тяжелых ведер, не составляющие особого труда для мальчика, для старушек превращаются в тяжелую работу, поэтому он остановился, крепко сжимая в руке повод Ренти, и обернулся. Он увидел у парапета ведро с привязанной к ручке веревкой. Оно стояло как раз посредине — между Львом и Девой.

Он медленно пошел назад, к колодцу, таща за собой Ренти, который вел себя отнюдь не как старая лошадь, но как горячий боевой конь, который ни капельки не хотел возвращаться в зону досягаемости большого Льва. У Людо также не было никакой охоты. Лев не двинулся с места, чтобы схватить его, но, возможно, ему нельзя было заходить за границы своей территории, что мало утешало, так как ведро стояло на самой границе, и Льву ничего не стоило до него дотянуться.

Людо остановился. Старуха следила за ним из-под капюшона. Выглядела она довольно тупо.

— Как вы думаете, Лев меня не тронет? — шепотом спросил Людо.

— Не имею понятия, — ответила старуха. — Одно я знаю: сижу я здесь долго-предолго, а уже припекает, и жду, что кто-нибудь пройдет мимо и вытащит мне ведро водицы напиться.

— Хорошо, мэм, — сказал Людо, — если только я найду, к чему привязать коня. А то ему страшно.

— Я его подержу, — сказала старуха и протянула к ним свою желтую клешню. Людо хотел было запротестовать, что у нее, мол, не хватит сил, ведь Ренти вставал на дыбы и лягался, прямо как королевский жеребец, но она ухватила повод, прежде чем мальчик успел раскрыть рот. К удивлению Людо, конь его сразу же успокоился и встал, как вкопанный, наклонив голову и опустив уши. Старуха кивнула Людо.

— Ну вот, бери ведро. Ты когда-нибудь доставал воду из колодца?

Людо вспомнил мать и бабушку и старушку — там, дома, что жила в нижнем течении реки, за лесом: сотни раз трудился он в любую погоду, доставая для них воду из колодца и таская хворост. А еще он думал о Стрельце и о Быке, и о Ликоре — они казались столь опасными, но не причинили ему никакого вреда. Тогда он глубоко вздохнул, прошел прямо к границе, взял ведро и аккуратно опустил его в колодец. Он вытащил его, полное чистой воды, (вода чуть перелилась через край и превратилась в брызги, яркие, как кристалл) и отнес полное ведро Деве. Лев не двинулся с места, только раскрыл свой большой розовый рот и немного высунул язык. Его когти, огромные, как серпы, слегка загибались и скребли камень.

Старуха пошарила у себя в карманах юбки и вынула стакан. Наполнив его водой из ведра, она осушила его до дна. Затем поблагодарила Людо и, хотя лицо ее все еще скрывал капюшон, мальчику показалось, ее голос зазвучал веселее, сильнее, даже моложе.

— Ну, а сам не хочешь испить водицы? — спросила она. — Эта вода хорошая и бесплатна для всех.

— Можно мне дать немного моему коню, мэм? — спросил Людо.

— Конечно.

Ведро все еще было почти полным. Людо осторожно отнес его Ренти. Тот больше не смотрел на Льва, а смотрел на ведро. Людо поставил ведро перед конем, и Ренти, склонил голову, и начал жадно пить — так жадно, что осушил ведро почти до последней капли. Затем он выдул капельки воды из ноздрей, тряхнул гривой, опустил голову к усеянной цветами траве у ног Девы и принялся пастись. Теперь он и впрямь выглядел моложе, в добром здравии и гораздо лучшей форме. Неудивительно, подумал Людо не без оттенка зависти — ведь он только и знает, что есть да пить. А Людо приходилось справляться со всеми опасностями путешествия.

Ну вот, Лев все стоял за своей границей, и хвост его был неподвижен, не дергался, как это бывает, когда кошка (любого размера) готовится к прыжку, но все же это был Лев, и хотя Людо никогда еще не доводилось находиться рядом со Львом, он знал: на расстояние его вытянутой лапы лучше не приближаться.

— Так, — сказала Дева, — если хочешь пить, можешь достать еще одно ведро.

Людо хотел было отказаться, но она говорила так, будто дело уже решенное. Кроме того, ему в самом деле хотелось пить. Поэтому ему пришлось опять встать на границе и опустить ведро в колодец, настороженно следя за большой желто-коричневой формой, смирно стоявшей у своей границы. Ведро, полное до краев, поднялось, и вода заблестела на солнце. Людо вытащил ведро на парапет, и кристальные брызги расплескались на камне и окропили цветы. Лев следил за мальчиком, сузив свои золотые глаза. Пасть его была чуть приоткрыта и обнажала блестящие зубы, а язык подвернут, и с него капала слюна. Лев тяжело дышал.

Дева подала Людо стакан. Взяв стакан, мальчик почувствовал, что от жары тоже начинает тяжело дышать. Ему ужасно хотелось пить. Никогда в жизни он еще ничего так не хотел, как наполнить этот стакан и осушить его до дна.

Но он сомневался и посмотрел на Деву. Он видел ее глаза, очень темные и живые, следящие за ним из-под капюшона.

— Ну, мальчик? — сказала она резко.

— Извините, мэм, я подумал, я решил…, может, Лев тоже хочет пить, — ответил Людо. — Ничего, если… Вы мне позволите дать ему напиться?

Мгновение Дева глядела на него, не говоря ни слова. Потом сказала:

— Вода — для всех, но тебе придется перенести ведро через границу. Ты не побоишься?

— Если Вы разрешите мне вернуться на Вашу территорию, мэм, — сказал Людо.

— Я не принимаю условий, — резко оборвала Дева. — Либо ты идешь, либо остаешься. Выбор — за тобой.

Людо не знал, что и подумать. С одной стороны, он боялся обидеть Деву, с другой, вновь посмотрев на Льва, он понял, что тот и впрямь очень хочет пить.

Самое меньшее, что можно сделать для других, это дать им напиться воды. Людо отставил стакан и медленно, как только и следует действовать, когда подходишь к животному, в котором не уверен, он понес полное ведро через разграничительную линию, мимо камня, на котором был выдолблен знак Льва, и поставил ведро передо Львом.

Мальчик стоял, не шелохнувшись, и ждал.

Лев ткнулся большим носом в воду, затем поднял великолепную устрашающую голову и поглядел на Людо. Золотые глаза были теперь широко раскрыты.

Облизнув сухие губы, Людо произнес: «Хотите пить?» Потом, вспомнив, что это не просто лев, а сам Лев, добавил: «Сэр…»

Лев снова опустил голову к воде и начал жадно пить.