Пасынки зинданов (Мир, которго нет)

- Пардон, я, кажется, вспомнил, что имею дурную привычку нести всякую ахинею в присутствии хорошеньких девушек. Некоторое разжижение мозгов, понимаете ли. Так что, прошу простить, - Ян поспешил оправдываться, увидев непонимание в глазах собеседников, и уже серьезным тоном добавил. – Можно только, я иногда буду вас звать Сашенька или Шурик? А за это обзывайте меня, как угодно: Ян-болван, Ян-профан, да хоть Ян-чемодан!

Ребята опять прыснули, видимо представив, как будут обзывать этого мужика такими прозвищами. Таким образом, знакомство состоялось, и настала пора выяснить, что они знают о положении в, в котором оказались. Выждав, когда ребята отсмеются, представляя его чемоданом, Ян продолжил:

- Я понял, что Саше уже больше нечего добавить по прояснению ситуации, но, может, ты, Алекс помнишь хоть что-нибудь полезное из своей прошлой жизни? Ваша речь немного странная, как будто старинная… - Ян замолк на полуслове, не в силах объяснить себе, что это за старинная речь такая.

- А у нас была прошлая жизнь? – несколько смущенно спросил в ответ юноша, оставив без внимания нюансы речи. – Я ни в чем не уверен. У меня осталась только память на отношение ко всему. Могу сказать, что мне нравиться или нет. Например, к Саше у меня отношение такое, будто мы уже знакомы.

- Ну, это может быть между людьми, если они очень подходят или нравятся друг другу, - возразил Ян, и продолжил, чтобы не смущать молодежь. – Тогда я вам расскажу, что знаю об этом мире. Почему-то я помню почти все о своей прошлой жизни с самого появления в зиндане, весьма похожем на этот. Кстати, Вам тоже слышались какие-то стихи, когда вы очнулись здесь?

Ребята дружно кивнули, но ничего конкретного по этому поводу не могли сказать. Так что Ян продолжил рассказ, а они внимательно слушали его историю, будто пытаясь осмыслить, было ли и с ними что-либо подобное. Во всяком случае, ни тени сомнения в их взглядах рассказчик не заметил. Закончил он свою речь словами:

- Одно я могу сказать наверняка: нам необходимо выбраться из этого зиндана, как можно скорей. Я не верю в душевность и благородство здешних магов, особенно, по отношению к молоденьким девушкам, - Ян заметил, как при этих словах, гневно сверкнули глаза Алекса и испуганно вздрогнули ресницы Саши. Сделав паузу, он продолжил. – Кажется, в этом есть какой-то перст судьбы, что мы оказались здесь вместе. Поверьте старому прохиндею: я не оставлю вас без своей помощи, и в ответ надеюсь на вашу поддержку. Нам необходимо держаться вместе, пока существует общая для всех опасность.

- Да, ты прав, - согласился Алекс. – Нам нужно попытаться выжить, а главное, уберечь Сашу от местных любителей дам.

- А знаете, что? – задумался Ян. – Надо распределить роли, на случай, если мы все-таки окажемся в «гостях» у местного мага. Вот вы довольно похожи и будет неплохо, если назоветесь братом и сестрой. А я буду злым дядькой, который, просто не набрался еще сил, чтобы разделаться с парочкой молодых ребят. Тогда, в любом случае, кто-нибудь из нас будет обладать большей свободой, и сможет попытаться что-нибудь предпринять для общего блага всех присутствующих в случае пленения. И еще, Сашенька, я понимаю, что это нелегко слышать девушке, но постарайся быть пострашнее, ну, или хотя бы грязнее. Сутулее, что ли. Это отведет от тебя чрезмерное внимание мужчин.

- А что, я такая хорошенькая? – кокетливо сощурила глазки девушка.

- Ох! – сокрушенно вздохнул Ян. – Ну почему женщины любой поворот дела используют для того, чтобы поиздеваться над мужчинами? Ты хочешь услышать, какая ты красивая? Пожалуйста: очень красивая! Но сейчас это может сыграть против тебя. Ладно, хватит болтать. Давайте, лучше попытаемся выбраться отсюда.

Спустя некоторое время они, запыхавшиеся и отчаявшиеся, стояли под решеткой, прикрывающей зиндан сверху. Максимум, что им удалось, это подсаживая друг друга, цепляться за железные прутья и висеть на них. Несмотря ни на какие усилия, решетку сдвинуть не удалось.

- Ладно, подведем итоги, - деланно бравым тоном сказал Ян, переводя дыхание. – Отсюда нам не выбраться. Давайте думать дальше.

- А что тут думать, копать надо! Грунт песчаный, так что и голыми руками что-то сможем сделать, - предложил Алекс.

Ян озадаченно посмотрел на парня и мысленно выругал себя за тупость. Конечно, если втроем по очереди делать подкоп, может что и получится. Единственно, надо придумать, как оберегать руки. Он посмотрел вокруг. Яма была совершенно пуста, как и в его прошлое «пришествие». Странно, еще тогда он заметил, что в зиндане не работают естественные потребности организма: не хотелось ни есть, ни пить, ни, соответственно, освобождать свой организм от продуктов метаболизма. Видя, что ребята ожидающе уставились на него, он сказал:

- Ну что вы так на меня смотрите? Ну да, осел – не подумал! Но голыми руками мы долго не прокопаем. Есть на нас хоть что-нибудь твердое?

- Если только лапти, - посмотрела на свои ноги Саша.

- А если ими и копать? – спросил Алекс.

- Да, если на вас нет ничего другого покрепче, остаются только лапти. Надо выбрать какой-нибудь участок и начнем. В тюрьмах люди ложками подкопы рыли, – вдохновился Ян и стал осматривать песчаные стенки их родильного узилища.

- В каких тюрьмах? – послышался пытливый вопрос сзади.

Ян задумался, но ничего не мог вспомнить.

- С ума легче сойти, чем понять, откуда у меня эти мысли. Давайте лучше копать. Вот здесь попробуем. Тут песок явно суше и сыпется.

Он начал отгребать прямо из-под крыши зиндана. Сначала дело шло весело. Песок ссыпался ему под ноги, и он, забираясь по нему все выше, копал под самой крышей. Но крыша не кончалась, а рыхлая масса превратилась в твердую супесь, и могла перейти в еще более твердый песчаник. В конце концов, Ян в изнеможении свалился с откоса, который он успел накопать, уставился на свои сбитые в кровь руки и, сдерживая стон, сказал:

- Лапти лаптями, но не повторяйте ошибок глупого дяди Яна. Теперь я не знаю, когда смогу хоть что-то делать этими стертыми огрызками.

- Нашелся дядя, – подбежавшая Саша осторожно взяла его за руки и, чуть не плача, продолжала упрекать Яна. – Ну зачем надо было так стирать руки? Что мы, не можем по очереди потихоньку выгребать песок? Как обидно, здесь ничего нет, чтобы тебе помочь! Погоди, я придумала.

Она решительно взялась за подол своего крестьянского платья и рванула ткань, так, что в ее руках остался длинный узкий лоскут. Затем девушка довольно умело обмотала его вокруг кистей незадачливого землекопа.

- Стой! – крикнул Ян направившемуся на раскопки юноше и добавил, повернувшись к Саше. – Спасибо тебе, моя спасительница, но не рви свое платье больше, а то оно может стать опасно коротким для окружающих. Лучше оторви подол моей рубахи – она достаточно длинная, и обмотай так же руки Алексу, пока он их еще не сбил о почву.

Саша незамедлительно принялась за дело, и Алекс избежал участи Яна, сохранив свои руки под повязкой. Настил из сколоченных бревен был, действительно, широкий - в расчете на то, что один человек без инструментов не прокопается и за неделю. Им повезло – их было трое, и Саша копала почти на равных, когда у Алекса и Яна больше не оставалось сил. Она неистово вгрызалась в землю, забывая о своем внешнем виде, и Ян только стыдливо отводил глаза, завидев в очередной раз выбирающуюся вперед ногами из лаза Сашеньку, когда она вытаскивала оттуда песок - как ни пачкай красивое и сильное девичье тело, оно не теряет своей привлекательности.

Ян начал замечать, как неравнодушен к девушке Алекс, причем вполне взаимно. Он же почему-то чувствовал себя гораздо опытнее ребят и испытывал к ним, в особенности к Саше, какие-то родительские чувства. Хотя, были ли у него самого когда-нибудь дети, тем более взрослые, он не смог бы сказать, как не мог бы сказать, сколько лет ему было в той жизни, которая приснилась ему перед смертью.

Только на второй день к вечеру им удалось достичь края настила, прокопав четырехметровый туннель под ним. Уставшие от тяжелого труда и начавшегося голода, они стояли у своей кротовой норы и осматривали сверху ловушку для «новорожденных». Последние метры лаза они делали совсем узкими, так чтобы только протиснуться под бревнами. Яну даже пришлось расширять его под себя после девушки, чтобы добраться до фронта работ.

Прокопалась наружу Саша. Ян с Алексом, лежащие недвижно на земле, уже начали беспокоиться, долго не слыша звуков выбирающейся из лаза девушки, когда она вдруг весело крикнула им сверху, заглянув через решетку:

- Привет! Вы долго еще будете тут прохлаждаться? Я иду гулять, – и звонко рассмеялась, как будто не копала только что туннель из последних сил.

Наконец до друзей поневоле дошло, что надо выбираться, пока прелестная и чумазая первопроходчица еще ждет. Ян пропустил вперед Алекса и полез последним. Он опять застрял в лазе, и ребятам пришлось расширять его снаружи, а ему откапывать изнутри и выбрасывать землю вперед. В конце концов, его, как червя, вытащили за руки, и ему только осталось удивляться, как это он мог протиснуться в такую дырочку.

Когда первая эйфория от обретенной свободы прошла, перед ними во весь рост встала проблема: куда идти и чем наесться? Ведь можно было протопать прямо в логово местного мага, а этого ни у кого из беженцев в планах не значилось, и Ян, припомнив свой обширный опыт по совершению побегов в прошлой жизни, сделал предложение:

- Давайте посмотрим, куда идут следы от этого зиндана. Если это тупиковая точка, а зинданы, скорее всего, всегда тупиковые точки тропинок, то мы легко определим направление «магистратуры».

- Чего?

- Ну, жилища предполагаемого мага. Короче, расходимся в пределах полста метров по секторам и возвращаемся обратно.

Через некоторое время они четко определили направление одной единственной тропинки.

- Отлично, дорога найдена, – заключил после небольшого совещания Ян и повернул в противоположную сторону. – Кстати, на всякий случай, нам надо выломать какие-нибудь палки, и проверить лапти, вернее то, что от них осталось – нельзя сбивать ноги.

Ян шел впереди, тараня заросли ивняка и елей, чтобы облегчить путь молодежи. Вскоре попался чистый ручей, из которого они могли попить и ополоснуться. До вечера удалось преодолеть приличное расстояние. Уже в темноте старший из троицы решил остановиться прямо в лесу, поскольку никаких признаков жилых мест не обнаружилось. С одной стороны, это было хорошо, потому что возможным преследователям не у кого было спросить, где искать беженцев. С другой, ему жалко было смотреть на Сашу. Она мужественно крепилась и старалась не отставать от остальных, но от природы более нежное и тонкое создание не могло соревноваться с мужиками в физической выносливости в таких тяжелых и голодных условиях.

Выбрав для остановки сухой мшаник под пологом сосен, он нашел бревнышко, на котором Саша могла посидеть и передохнуть, а сам взял Алекса в помощники и приготовил с ним девушке импровизированное ложе из елового лапника и пушистого мха. Сами они легли прямо на мох в некотором отдалении с двух сторон от девушки, как бы охраняя ее, на случай нападения четвероногих или двуногих хищников.

Им повезло. Здесь видимо, долго не шли дожди, и мох был настолько сухой и теплый, что с ночевкой не возникло никаких проблем. Другое дело – начавшийся голод. Как только они покинули зиндан, их организмы стали нормально функционировать, со всеми вытекающими и… другими последствиями. Голод, как раз и был одним из таких последствий. Если жажду они успешно удовлетворили водой из ручья, то те несколько сомнительных грибов и зеленых ягод, что попались по пути, выглядели настолько несъедобно, что беженцы не решились на опасные эксперименты. Без какого-либо оружия и огня, добывание пропитания могло стать основной проблемой, если они не встретят завтра крестьянского жилья.

Ян лежал на мягкой лесной подстилке, беспечно предаваясь разным мыслям, которые блуждали в его голове, как загулявшие пьяные гости, никак не желающие расходиться по домам и мучающие гостеприимного хозяина. «Кто он такой и зачем в этом мире?» - этот извечный философский вопрос очень странно обернулся конкретной задачей, от правильного решения которой зависело их выживание. Причем, ребята или первый раз жили в этом мире или у них начисто стерта память о предыдущих попытках. Он же со всей четкостью помнил первую попытку и теперь ему предоставлялась вторая – как в компьютерной игре.

«Интересно! - другая мысль бесцеремонно выпихнула из головы первую: А что такое компьютерная игра?..» Но никакой спасительной идеи не приходило. Тогда первая мысль опять своенравно вернулась на место: «Будем считать, что мы гости, у которых отшибло память». Но легче от такого ответа не стало, и тогда в голову ввалился извечный русский вопрос: «Что же им все-таки делать?» Тут же, паровозом, захотел пролезть еще один: «А что такое русский?», - но Ян просто отмахнулся от него, понимая, что так толку не добьешься. Зато откуда-то пришло другое, более здравое соображение: «Вот американцы сразу бы сказали – спасайте ваши задницы! И были бы, между прочим, правы». Что тут действительно, думать? Все равно, вокруг полнейшая неизвестность. «Утро вечера мудренее!» - всплыла откуда-то дурацкая поговорка и выгнала, наконец, все думы, в том числе и о том, мудренЕе или мудрЁнее будет утро.

Ян уже совсем погружался в сон, когда вдруг ощутил на краю восприятия странное ощущение то ли зова, то ли притяжения внутри себя. Это чувство было очень слабым и пробилось сквозь его озабоченные дневными проблемами мысли только сейчас, когда он почти уснул. Но чувство было четким. Не понятно откуда, но он знал, куда теперь ему надо идти. Опять-таки, он не мог сказать: надо ли идти туда же его компаньонам по побегу, но с этого момента в нем включился внутренний компас, как у перелетных птиц, китов или потерявшихся кошек. Он просто ощущал, что ему очень надо в сторону… кстати, почти совпадающую с направлением их побега. Тем лучше – не надо менять планов, если такие и были. Они просто будут двигаться в этом направлении втроем… Так он и уснул посреди неоконченных дум и странных ощущений.

Алекс тоже не спал на своем месте. Ему не давал покоя голод и сбитые ноги, из-за чего он вертелся с боку на бок и постоянно вздыхал. На самом деле его сердце, кажется, посетила одна незамысловатая болезнь, особенно характерная для столь юного возраста. Он в очередной раз повернулся с боку на бок, и перед его глазами в темноте леса вырисовался стройный силуэт причины его «сердечной недостаточности». Раздался шорох платья, и рядом с ним на мох присела легкая лесная тень, тихо спросив:

- Алекс, ты не спишь? Мне одной страшно, можно я с тобой рядом посижу?

- Конечно, Сашенька!.. Можно я тебя так буду называть? – Алекс, обрадованный визитом девушки, не знал, как выказать свою признательность за то, что она пришла за помощью к нему, а не к Яну.

- Да, это так приятно. Мне кажется, меня именно так называли раньше. Может, маменька или бабушка… жаль, что я о них ничего не помню.

- Странно все это. Я тоже понимаю, что у меня должны быть родственники или хотя бы друзья, но вспомнить что-либо о них не могу, - пожаловался Алекс и предложил. – Давай, лучше я провожу тебя до твоей лежанки и посижу рядом с тобой, пока ты не уснешь. А потом вернусь сюда спать.

- Хорошо, только не уходи так далеко, ляг где-нибудь рядом. Если я проснусь, то опять от страха в голову начнут кошмары лезть, - попросила Саша.

***

Утром проснувшийся Ян застал странную сцену. Парочка молодых, целомудренно лежала ногами в разные стороны. Причем голова Алекса умостилась на краю Сашиной лежанки, касаясь ее виска. «Милые нравы позапрошлого столетия», - он опять удивился странному сравнению, всплывшему в голове. Почему милые нравы? Причем тут столетия? И все-таки, он внутри понимал, что это именно так, и не смотря на поверхностное раздражение, он, действительно, умилялся наивности и чистоте чувств.

Удача сопутствовала им. После спокойной, хотя и голодной ночи, они, несмотря на сбитые ноги, довольно высоким темпом продвигались примерно до полудня, пока не вышли на сенокосы какой-то деревушки. Первая попавшаяся им пожня с высокой, по грудь травой, была еще не скошена. Найдя выходящую с нее тропинку, беглецы двинулись по ней дальше. На второй пожне вовсю шла работа. Мужчина косил траву, а две женщины, по всей видимости, мать с дочерью, сгребали сушеную траву и складывали ее в копны. Одеты они были очень похоже на беглецов. Ян, мгновенно оценив обстановку, решил разыграть заблудившихся батраков и, пройдя к крестьянину, выдал откуда-то вспомнившуюся глупую фразу:

- Бог в помощь! – хотя, что она должна была означать, было не очень понятно.

- Спасибо, коли не шутите, - как-то без вдохновения ответил крестьянин.

- Мы тут, того… приблудились маленько, - начал косноязычно выговаривать Ян, подделываясь под простонародную речь и вспоминая свой прошлый рабский опыт.

- Так и чего надобно? – прямо спросил крестьянин.

- Так вот, работу ищем. Не найдется ли у тебя какой? – путник без обиняков стал подряжаться в батраки.

- Да работы-то завсегда найдется. Только оплачивать ее мне нечем.

- Да платы и не надо. Дашь приют, да покормишь – того и довольно. Нам сейчас не до торга. Обувка почти сносилась, а в дороге разбойники напали, хорошо их мало было – удрать сумели. Только вот, ничего с собой не осталось, – продолжал заливать Ян. Он здраво рассудил, что для начала нужно было разобраться, что к чему в этой местности, а уж потом предпринимать какие-либо действия, согласно обстановке. Так что передышка в гостях у крестьян была весьма кстати.

- А чо, мне годится! – обрадовался халявной рабсиле мужик. - Как раз сезон в разгаре, а сыновей бог не дал, так что очень даже к месту помощь придется, - потом, внимательно разглядев спутников Яна, сказал. – А ребятки-то хлипковаты. Но ничо, ты вон экий бугай – без лошади пахать можно! Они-то чо тебе – родня, чай, какая?

- Да племяши: сестра с братом, Алексашки оба. А меня-то по-уродски, Яном прозвали, вот и мыкаюсь.

- Да уж, прикрякнул сочувственно крестьянин. – Это ж в каких же это местах так людев кличут?

- Да, честно сказать, издаля мы, не сумею и объяснить. Вот бродим, без кола, без двора.

- Ну ладно, коль с местными магами у вас свары нету, то это не моего ума дело. А меня Артемом кличут, вот жинку Ефросиньей, можно Фроськой, да дочка на выданье, Параша, – и, завидев ухмылку на лице Яна, вызванную немного странноватым именем, крестьянин неправильно ее истолковал. – И чтоб у меня без баловства! Знаю я, эти молодеческие ухватки – дрыном туда, дрыном сюда. Ежели что, быстро отростки повыкорчевываю!

Однако Ян заметил, как мужичок сам, украдкой облизываясь, посмотрел на Сашеньку и понял, что политика нравов здесь, скорее всего, соблюдается только в отношении одной стороны. «Но это ничего, и у Саши защитники найдутся!» - несколько раздраженно подумал Ян про себя. Крестьянин, заметив плачевное состояние путников, смилостивился над ними:

- Ладно, сегодня вечор уж близко, так что идите с Парашкой в деревню – она вам наш дом покажет. Помойтесь, да поешьте, а завтра с утра за работу!

Парашка, заслышав об нежданном отпуске, свалившемся ей на голову посреди самой страды, весело подхватила юбки и уже пританцовывала, в нетерпении ожидая гостей и батраков по-совместительству. Деваха оказалось веселой, и без задней мысли выбалтывала все деревенские новости. Ян внимательно слушал и только иногда направлял мысль юной крестьянки в нужное ему русло, одновременно подмигивая Сашеньке, чтобы она прониклась важностью выуживания новостей, а не ринулась с головой в такую же беззаботную болтовню.

Выслушивание беседы двух девчонок о цветочках и парнях его не прельщало, поэтому Ян аккуратно пару раз показал Саше прижатый к губам палец, когда она, вдохновенно набрав полные легкие воздуха, уже произносила магические женские фразы, типа: «А знаешь, я тут…» - или: «Ты представляешь, как…» - такие, которые обычно предваряют тирады, которые могут длиться от нескольких минут до многих часов, при этом, одинаково не обладая какой-либо смысловой нагрузкой.

Из нескончаемых речей веселой крестьянской молодухи, они почерпнули весьма важную информацию. Тот зиндан, в котором они появились, принадлежал большому волшеру, чей маг слыл либералом и прогрессивным властителем. Хотя это не мешало ему иметь изрядный гарем из «пришедших» девушек. Сопоставив это с тем, что их зиндан был неплохо закрыт, Ян не спешил верить этим мифам о добром барине.

Деревня, к которой они вышли, находилась на краю волшера, а дальше начинались ничейные земли, граничащие, с одной стороны с совсем уж дальним волшером, а с другой – с морем. Село стояло в тупике дороги, дальше был только лес, откуда, собственно говоря, они и пришли. Крестьяне здесь поголовно занимались скотоводством и помаленьку охотой, огородами и выращиванием злаков на прокорм себе и животным. Он понял, что им еще повезло с побегом, так как, по рассказам Параши, в лесу хватало, как хищников, так и колдовской нечисти, образовавшейся в результате деятельности магов.

Наивная крестьяночка, принимая их за своих коллег, заговорщицким тоном поведала о «пришедших», которые почти все, умели сколько-нибудь колдовать, зная хотя бы одно «слово». Она сильно сокрушалась о том, что «рожденные», то есть крестьяне, не владеют «словами», но зато и на них «слова» почти не действуют. Эти данные оказались для Яна просто откровением. Если это правда, то надо было остерегаться любого путника на дороге. С другой стороны, с «рожденными» нужно было полагаться на свои силы, а не заклинания. Интересным оказалось и то, что Параша жалела «пришлых», которые, оказывается, не могли иметь детей. Получалось, с одной стороны, «пришедшие» могли перерождаться, а с другой стороны, платой за это было бесплодие. Кажется, эта новость сильно повлияла на Сашеньку, которая загрустила после этих слов.

Яна беспокоило то, что он никак не мог вспомнить останавливающее «слово», которое ему поведал Петруха. Это было бы самым мощным его оружием и защитой ребятам. Но этот мир, похоже, избирательно стирал информацию по своей прихоти, или просто, заковыристое и чуждое слово не задержалось памяти. Ян все время мысленно перебирал в памяти «се-ла-сэс», «се-на-сос», «си-но-сис» и так далее. Он помнил только три певучих слога и сочетание букв «с» и «н». Видимо, должно было случиться что-нибудь экстраординарное, чтобы он вспомнил это «слово».

Вскоре они подошли к типичной деревне, какие Ян уже видел в прошлую свою жизнь здесь. Несколько бревенчатых изб с небольшими огородами для самой необходимой зелени к столу, пыльная дорога посередине и река со стороны задних дворов. Окна в избах были маленькие, стены домов и заборы – некрашеные, крыши из дранки.

Они прошли по тропинке ко второй с краю избе. Ян внимательно заметил расположение дома, так как помнил, что крестьяне, как и их жилища до ужаса похожи друг на друга, и если выйти из дома вечером, заранее не взяв ориентиры, можно потом долго искать по всей деревне нужную избу и ее хозяина.

С этого момента началась их, местами тяжелая, местами забавная, деревенская жизнь. В избе, кроме старшей сестры, бегала еще пара шустрых рыжиков помладше. Параша оказалась очень гостеприимной, сразу же на скору руку накормив путников хлебом с молоком и холодной кашей. Ян посоветовал ребятам не налегать на еду, чтобы потом не мучаться от колик, и буквально вытащил их из-за стола после небольшой перекуски. Молодая хозяйка, сверкая зелеными глазами на счастливом веснушчатом лице со вдернутым носиком быстро организовала чумазым гостям баню, только и мелькая везде огненно-рыжими косами.

Тут начались первые забавные сложности у молодых беглецов. Отправившись всем гуртом под руководством Параши смотреть, натопилась ли баня, они увидели небольшой сруб, стоящий у самого берега реки. Зайдя в чистенький предбанник, Ян сразу прошел вперед и заглянул в парную. К своему удивлению он обнаружил, что баня топилась по белому и прямо сверкала чистотой. Он спросил у радостно тараторящей Параши, нужно ли принести воды, и получил от нее два пустых деревянных ведра. Вернувшись в предбанник с полными ведрами воды, он застал забавную сцену.

Обнаженная огненноволосая крестьянская нимфа, бесхитростно выставив на обозрение все свои розовые и рыжие прелести, недоуменно уставилась на остальную молодежь, которая (в особенности мужская часть оной) краснела, как перезрелый помидор и не знала, куда прятать глаза. Ян не удержался от довольного хмыканья, поняв, что произошло вопиющее несовпадение представлений о банной процедуре.

- Параша, прошу прощения за хохот. Просто ребятки из деревень, в которых мужикам и бабам принято мыться раздельно. Вот они и в некотором смущении. Давайте сделаем так, сначала моются девушки – теперь вам воды будет достаточно, а потом мужики. Пусть немного дольше, но проще будет. Да и папенька твой не осерчает, что мы на твою красоту зарились, - и, заметив, что рыжая деваха приуныла, с хитрой улыбочкой добавил для поднятия девичьего настроения. – Хотя я бы и не прочь с такой хозяйкой-красой помыться, но не будем ребят одних оставлять.

- Так и пущай моются вдвоем. Чай, брат с сестрой, – загнала Яна в тупик одной фразой, воспрянувшая молодая хозяйка, намекая, что они с Яном тоже могут помыться вдвоем.

«Вот влип. Не хватало еще от папаши огрести по полной», - у Яна, в принципе, не было возражений против банной беседы с милой представительницей местной молодежи, но кроме простой осторожности, ему почему-то не хотелось травмировать психику молодежи. Поэтому он брякнул первое, что пришло на ум:

- Ладно, красавицы, мойтесь! Не могу же я поперек данного батюшке обещания пойти, – и вытолкнул глотающего ртом от переизбытка эмоций Алекса на улицу, сам выскочив за ним следом и подарив на прощанье рыжей девахе оценивающий мужской взгляд.

- Уф-ф! – только сумел выдохнуть Алекс. - Я даже как-то растерялся.

- И не скажи! Тут, кто хочешь, растеряется - этакая огневка в крапинку! Кстати, это наш первый большой прокол. Хреновые из нас крестьяне, если с бабами в одной бане помыться не можем. Ладно, если продержимся здесь несколько деньков – и то хорошо. Все равно отсюда дальше пойдем, а заодно и на ус намотаем, как по-крестьянски себя вести нужно.

- В том числе, не отказываться мыться тет-а-тет с сельскими дамами? – иронично переспросил Алекс.

- Ну что ж, если придется взвалить на себя сей тяжкий крест… - Ян глубоко и тяжко вздохнул. – Чего не сделаешь для соблюдения имиджа!

- Чего соблюдения?

- Ну, имиджа – это… - Ян хотел объяснить, что это такое, но в голове всплыла только глупейшая фраза: «Имидж – все, баня – ничто!» или там как-то по-другому было. Так ничего и не придумав, он состроил серьезную рожу и изрек ничего не значащую фразу. – Это что-то вроде яблока, снаружи красивое, а внутри червями изъедено.

Они сидели на завалинке и предавались отдыху. В животах приятно урчало, а ноги еще приятнее ломило усталостью, дававшей непередаваемое ощущение благодати, когда осознаешь, что больше не надо месить дороги, болота и леса в поисках, где бы приткнуться переночевать. Однако рыжая селянка решила еще раз испытать их мужское начало, внезапно выскочив, в чем мать родила, из бани и с радостным смехом пробежав к речке, где с удовольствием принялась барахтаться, сверкая над водой то грудью, то бедром. Ян про себя хихикал над смущающимся Алексом и чуток пожалел, что не принял бесхитростного предложения Параши. Саша выскакивать купаться, естественно, постеснялась.

Где-то через час-другой, они опять уселись на завалинке, но уже распаренные и чистые, в стиранных обносках, милостиво выданных им веселой Парашей. Их белье, тоже чистое, только еще мокрое, сушилось тут же на жердях. Девушки уже где-то в доме готовили ужин к приходу хозяев.

- Эх, хорошо! Если бы еще не работа, век бы здесь оставался. Сейчас рыбки бы половить на удочку… – почти искренне заявил Ян.

- А мне кажется, что ты сбежишь отсюда при первой возможности, – наблюдательно заметил Алекс.

- С чего ты взял?

- Ты над всем здесь подсмеиваешься. Не зло, но как-то снисходительно, как взрослые смеются над детьми. Как будто наперед все знаешь, что тут случиться может.

- Ну, ты хватил: все знаю! Просто помню быт и нравы крестьян по первому своему приходу. Они, действительно, ведут себя немного, как дети, - потом подумал и признался. – Хотя ты прав: есть у меня в этом мире какая-то цель. Не знаю какая, но чувствую, что должен к ней идти.

Ян не знал, сколько раз и как сильно прокалывалась Саша в болтовне с Парашей, но за ужином их ждала еще серия таких нестыковок. Первый ляпсус возник, когда Сашенька с непосредственностью ребенка подскочила к столу и уселась за него, подумав, что все вокруг только ее и ждут. Ян сообразил, что девушка, видать, была приучена когда-то, что кавалеры стоят у стола и ожидают, пока все дамы не сядут, и не заметила, что все домочадцы замерли, пока хозяин не даст своего благоволения на ужин. Поэтому Ян, якобы подхватив под руку, случайно упавшую на сидение Сашу, поставил ее на ноги и заявил:

- А вот и наша шалунья подоспела! - интенсивно подмигивая ей одним глазом.

Слава богу, девушка быстро соображала и, скромно потупив глазки, улыбнулась, будто ничего не произошло.

Хозяин, напыжившийся, как индюк, выждал минутку и дал команду: