Пасынки зинданов (Мир, которго нет)

- Когда это случилось?

- Вчера. Нога теперь вывернута. Боль адская, ее раздуло. Сдохну теперь, наверное.

- Давай посмотрю. Я тебе ее вправлю, если кость не раздроблена. И потом надо шину наложить, - Ян стал почти на ощупь, слепо всматриваясь, проверять ногу.

Вася от такой процедуры взвыл и потерял сознание. Это упростило дело: осталось только ухватиться покрепче за ногу и рывком поставить кость на место. Перелом, к счастью, не был открытым, и кость относительно легко встала в правильное положение. Теперь дело было за малым – нужно было найти, из чего сделать шину и фиксирующую повязку. Ян встал и подошел к выходу. Дверь была закрыта снаружи и весьма прочно, что, в общем-то, и не удивляло.

Тогда он пошарил взглядом в сумеречном помещении и наткнулся на палку, видимо отломанную от нар. Прикинув, что если он сломает ее пополам, как раз получиться две шины, хорошо зафиксирующие кость, Ян резким ударом о косяк претворил свою идею в жизнь. Оторвав от Васиного сенного матраса пару полосок ткани, он смастерил вполне сносную фиксирующую повязку и только после этого задумался, откуда он все это умеет? Руки сами помнили, что нужно делать в подобных случаях, но где и когда он научился этим навыкам, было по-прежнему непонятно.

Пока он так раздумывал, Вася снова застонал, подавая признаки жизни. Наконец совсем пришел в себя и спросил:

- Что это было?

- Теперь лежи и не беспокой ногу. Когда кость срастется, опять сможешь ходить, но с месяц придется полежать.

- Ты вправил мне ногу? – обрадовано простонал Вася.

- Вправил, вправил. Только скажи мне, чем это ты болеешь? У тебя же кожа на лице слизью покрыта.

- Ах, это ты про кожу спрашивал. Вот что, друг, сначала скажи, откуда ты взялся, если про это не знаешь? – продолжая тихонько постанывать, героически поддерживал беседу Василий.

- Я прямо из зиндана.

- А что-нибудь до этого помнишь?

- Ну, ты прямо, как этот ваш Сван! Те же вопросы задаешь, – удивился Ян. – Не помню я ничего!

- Пожалуй, судя по тому, как ты мою ногу починил, ты явно в первый раз из зиндана вышел.

- Да как же это? Объясни хоть толком.

- Хорошо, объясню, что знаю. Только, раз ты здесь сразу оказался, значит, шибко магу нашему насолил. Сюда, обычно, за ненадобностью ссылают. Это последнее место для «пришедших». Лучше руки на себя наложить, чем так жить, да решимости не хватает.

- Неужто все так плохо?

- Нет, все еще хуже, чем ты думаешь. На самом деле тебе надо немедленно бежать, пока кожа не «потекла». Ну да слушай, расскажу все по порядку. Я не знаю, насколько стар этот мир, но его история уходит не менее чем тысячу лет вглубь веков. Я так же не знаю, существуют ли другие миры или земли за пределами этой страны, но, судя по тому, что откуда-то появляются новые «приходящие», вроде тебя – существуют. Самые старые жители этого мира – маги. Никто не знает, насколько они стары. Здесь полно сказок и легенд о прошлых временах, но что в них правда, а что ложь – неизвестно. То, что смутно помню из своих прошлых жизней и то, что рассказывают другие, позволяет с некоторой долей уверенности рассказать тебе, как устроена жизнь в этих землях.

Весь мир поделен между магами на волшеры. В каждом волшере безгранично царствует один маг. Они часто враждуют и воюют между собой. Для этого используют, как физические силы своих территорий, так и волшебные способности. И здесь есть несколько непонятных особенностей. Люди этого мира делятся на две совершенно разные группы. Это «пришедшие» и «рожденные». Основное отличие их заключается в следующем: «рожденные», в большинстве своем крестьяне, рождаются здесь натуральным путем, проживают свою жизнь и умирают. Но не все так просто, как кажется. Во-первых, на определенной территории всегда живет определенное количество «рожденных» или, иначе сказать, крестьян. И если их, например, заставить сражаться, и они начнут гибнуть, то в деревнях будет рождаться больше детей. Но если они идут жить в город, в деревне число детей не прибавляется, а почему – никто не знает. «Рожденные» от природы довольно тупы и одинаковы в своем поведении, и в них совершенно нет магической силы. Они хорошо работают на полях, справляются с примитивными ремеслами и могут худо-бедно махать мечом, но только из-под большой палки.

А вот «приходящие», такие как мы с тобой – сплошная загадка. Мы приходим в этот мир уже взрослыми и неизвестно откуда. По всей территории, равномерно, в случайных местах разбросаны зинданы – ямы, в которых появляются «пришедшие». Правильнее их называть как-нибудь по-другому, так как изначально они служат своеобразным роддомом. Но маги превратили их в тюрьмы, закрыв их на решетки, и вылавливают оттуда вновь прибывших для своих нужд. Я подозреваю, что мы с магами одной природы и им нужен, не столько наш труд, сколько наша магическая сила. Ты еще не знаком с чувством постоянного выкачивания сил из тебя и кошмарами по ночам.

Мы все когда-то появились в этом мире в первый раз в зиндане, полные гордости и спеси, но не помнящие ничего из прошлой жизни. Но после первой смерти, снова появляемся в какой-нибудь из этих ям, и тогда можем смутно вспомнить хоть что-то о нашей предыдущей жизни здесь, но, при этом, постепенно утрачиваем те черты, что привнесли с собой самый первый раз. Я, например, смутно помню, что и раньше появлялся в таком же зиндане, даже с кем-то воевал, но конкретных воспоминаний почти не сохраняется.

Кроме оседлых магов, живущих в волшерах, есть еще бродячие маги. Они воистину единственные жители этого мира, которые не принадлежат ни к рабам, ни к господам. Их независимость основана на способности противостоять другим магам. Поскольку они не претендуют на собственность хозяев волшеров, то между ними установился своеобразный паритет, то есть стороны, просто вынуждены терпеть друг друга. По слухам, колдовскую силу имеют какие-то слова или фразы, и их знание дает власть магам над другими «пришедшими» и миром. А наши духовные силы используются ими для активации этих заклинаний.

Скорее всего, ты первый раз пришел в этот мир, и поэтому, твоя судьба незавидна. Тебя будут держать как собаку, и чем беспокойней ты будешь, тем больше энергии из тебя выкачает Сван. А теперь я расскажу, чем я «болею». Ты просто не видел остальных. Здесь у всех на открытых участках головы и рук, кожа превращается в лягушачью. Поэтому, ни один соседний маг не нападает на это гнилое место. Экономически этот волшер держится на выращивании резиновой травы, ты наверно видел ее на полях. Она растет только в здешних болотах, и каучук обеспечивает безбедное существование магу. Я думаю, что наши силы Сван тратит на колдовство, притягивающее все тучи и дождь с округи и для выращивания этой гадости, а заодно, и для изменения нашей кожи. В замке прислуга не страдает этим «заболеванием», видимо получая за службу какое-то противоядие. Наша кожа функционирует только в высокой влажности. По слухам, зону дождей окружает довольно широкий пояс с засушливым климатом, где наша кожа почти мгновенно превратилась бы в пергамент и растрескалась, а мы умерли бы от кровопотери и обезвоживания. Так что нас здесь никто и не охраняет… Самое смешное, что большинство даже довольно жизнью и готово молиться на благодетеля – рабство быстро делает из человека животное…

- А ты сам, как сохранил способность к свободомыслию? – встрял в рассказ Ян.

- Сам не знаю. Но я пассивный созерцатель, а не боец. А вот тебе просто необходимо попытаться бежать прямо сейчас, до того, как народ вернется с работ. Через несколько дней твоя кожа изменится, и это будет лучшим замком на твоей шее. Это мой совет, а следовать ему или нет – решай сам. Если решишься, то главное при побеге – держать одно направление. Ориентируйся хотя бы по направлению ветра. И опасайся болот, в них водятся крокодилы, они небольшие, но в стае опасны. Других крупных хищников в этих лесах нет, а вот ядовитых змей хватает – но здесь уж, как повезет.

- Ладно, пойду к себе на нары, подумаю.

- Думай, только недолго. Через пару часов барак будет полон людей. Решишься бежать, лезь на верхние нары в противоположном углу – там крыша плохо крепится. Выбей пару стропилин и давай ходу отсюда.

- Спасибо за совет! – Ян пошел к своим нарам и, усевшись внизу, задумался: «Врать Васе резона не было, да и сговориться с Петрухой тот вряд ли успел. Только больно уж его рассказ смахивал на какую-то сказочку про злых колдунов и еже с ними. Но и его, Яново собственное происхождение в этом вертепе сырости вписывалось в эту историю, как нож в масло. А думать-то надо быстро… если Вася не врет – не больше часа осталось. Так, Сван – еще тот свин. Нет, таракан. Явно, что от него ничего хорошего ждать не приходится. За что же еще зацепиться? Если заслали сюда гнить заживо, то явно в замке применения больше не было. Петруха, в конечном счете, и не плохой парень – добра по-своему желал. А рожа у него крепкая – явно кожа не «течет»! Кругом прав Васюня. Зря я ему не доверяю. Все, бегу, а там видно будет!»

Решившись, Ян кинулся, как ужаленный, в указанном направлении. Действительно, стропила не держались в полусгнивших бревнах, и после двух основательных пинков, вылетели из пазов, образовав внушительную прореху. Беглец сумел пригнуть приподнятую крышу на место, пока вываливался наружу. Все обошлось без лишнего шума и пыли, хотя какая тут пыль в такой слякоти… Ян оказался на заднем дворе никем не охраняемого барака, стоя по щиколотку в жиже. Думать было некогда, да и не о чем. Поэтому он, что называется, подхватил юбки, рванув в сторону далекой опушки, еле просматривающейся из-за сита мелкого и нудного дождя.

Путь лежал через все те же заболоченные поля с резиновой травой. Ян только раз обернулся, и заметил далеко в стороне одинокую фигуру. Заметили ли его бегство? Но, поскольку за ответом бегать было далековато, то и расстраиваться по этому поводу не стоило. Так что он только поддал газу, шлепая по грязи ногами и проваливаясь в нее почти по колено. Со стороны этот медленный спринт по сплошной полосе препятствий выглядел наверно забавно, но Яну как-то не хотелось лишних наблюдателей, и он чесал, как пьяный заяц по болоту, через каких-нибудь полчаса добравшись до опушки колючих кустарников. Это препятствие оказалось нисколько не легче болотистого поля. В результате нескольких попыток он продрался-таки под полог деревьев, оставив на колючках изрядную часть одежды. Дальше он держал путь, ориентируясь только на ветер, равномерно закидывающий порции прохладной мороси в левое ухо.

Беглец брел, выдерживая направление весь остаток дня. Все мысли были заняты тем, как быстрее уйти от ненавистного места. В конце концов, дневной свет покинул его одновременно с остатками сил. Ян, не видя почти ничего, забился под ветви большого дерева, в надежде, что там будет посуше. И только замерев на сырой земле, понял, что у него, наверно, нет шансов. Сил фактически ни на что не было, и последние их остатки высасывала вместе с теплом промозглая влажность. Он впал в состояние оцепенелого полузабытья.

В голове кружились мысли: «Что дальше? Он, может быть, продержится один дневной переход, не больше. Куда идти? Надо найти крестьян, о которых говорил Вася, и разжиться у них едой и одеждой». Ему было ясно, что он никогда не примирится с рабский жизнью в болотном волшере, так же, как и не пойдет в прислуги или помыкать другими людьми. Да никто ему уже этого и не предложит. Может, попробовать разыграть из себя странствующего мага? Но он не знает ни одного даже завалящего заклинания и проколется при первой же проверке его способностей. Так ничего и не придумав, он заснул кошмарным сном.

Утро не внесло никаких изменений, разве что ноги тряслись от слабости, и все тело бил озноб от переохлаждения. Ян даже стал немного понимать тех рабов, которые молились на своего господина, предоставляющего им кров и пищу. Но, несмотря на слабость, он заставил себя двигаться дальше. Через пару часов беглец уже совсем плохо соображал, где и как идет. Поэтому, когда он вышел на дорогу, огибающую очередное заболоченное поле, и увидел перед собой двух всадников, только тупо на них уставился, вместо того, чтобы бежать в лес.

- Ну что же ты Ян, и двух часов не погостил у нас? – наигранно заботливо спросил знакомый голос Петрухи. – Бегать-то тоже надо уметь, а не с бухты-барахты – без еды, без одежды.

Ян от неожиданности плюхнулся задницей прямо в лужу и только открывал рот, как рыба, пребывающая в немом возмущении оттого, что ее вытащили на воздух. Бывший конвоир продолжал философствовать:

- Избить бы тебя надо, для порядка, так ведь и так еле на ногах держишься. Ты идти-то можешь?

- Нет… - выдохнул из себя последнюю надежду на свободу Ян

- Хм, а чего ж с тобой делать-то? Связать руки и тащить за собой – так мы и к вечеру не доберемся. А падать будешь, так еще и руки из суставов повыдергаются. Опять же – порча магова имущества. Ты сейчас, пожалуй, и сзади на крупе лошади не усидишь. В общем так: вставай! Ох, и грязный же ты, – брезгливо скривилась Петькина рожа. – Да никуда не денешься…

Он подогнал коня к беглецу, ухватил за шиворот и закинул того поперек седла прямо перед собой. Здоровенный конь только присел под тяжестью двух тел и снова выпрямил ноги. Так Ян и поехал назад к своему новому дому, вися через коня кверху задом, к земле передом.

***

Дальше жизнь слилась в один унылый и мутный поток времени. Первых пять дней его держали на цепи и заставляли работать на обработке ненавистной резиновой травы: выдавливать и выпаривать сок, варить из него каучук и подготавливать его для продажи.

Проснувшись на шестой день, Ян с ужасом заметил, что с пальцев слезает кожа. Он осторожно попробовал отодрать лоскутки – это оказалось совершенно безболезненно. Под сошедшей пленкой была новенькая, блестящая и мокрая лягушачья шкура. Он со страхом коснулся руками лица – на пальцах осталась все та же пленка старой кожи. В зеркало можно было не смотреть, слава богу, такового и не было в наличии. Меньше всего сейчас ему хотелось увидеть собственное лягушачье лицо. А ведь он даже не знал, как оно выглядело. К своему голосу он привык, а вот что представляет из себя, не имел малейшего представления.

Единственно, в чем он был уверен: у него была прошлая жизнь. И жизнь эта была интересной, так как, несмотря на то, что не помнил почти ничего конкретного, он многое знал и умел. Даже в обработке каучука откуда-то знал, что его лучше отжимать в пласточки перед транспортировкой, а не сушить толстыми кусками, как это делалось в волшере. А самое главное, у него сохранились чувства и отношение ко всему. Так, он откуда-то знал, что никогда не смириться с рабством в этом мире. Только надо разобраться во всем и понять, как наверняка вырваться их этого места. Ян почему-то был уверен, что скорее попытается изменить этот мир или погибнет, чем покориться его жестоким правилам.

И все же, быстрое изменение кожи оказалось жестоким ударом судьбы. Ясность в драматизм ситуации внес надсмотрщик, обрадованный изменениям, произошедшим в облике пленника:

- О! Поздравляю! Сегодня с тебя снимут кандалы. Теперь они не нужны. Новая кожа связала тебя с этим волшером до самой смерти!

И действительно, с него сняли цепи и перевели из карцера обратно в общий барак. Отрадным в этой перемене было то, что он теперь мог хоть сколько-то общаться и узнать больше об этом мире. Приятным было и то, что Васина сломанная нога явно шла на поправку. Благодарный пациент уже успел напеть всем об отчаянном и благородном парне Яне, и поэтому, у новичка не возникло больших трудностей в рабском коллективе. Тем более что в лидеры он не рвался, а пару раз при мелких разборках тело само вспомнило какие-то приемы борьбы, да так, что ему же самому пришлось потом откачивать наседавших на него сотоварищей по сохе и лопате. В результате, уже через пару дней он прочно занял свою экологическую нишу в этом маленьком барачном биоценозе и отношения у него почти со всеми воцарились, если не дружеские, то, по крайней мере, уважительные. Ян даже придумал для себя статус – «раб в законе». Что-то это название ему смутно напоминало.

К собственному разочарованию, он не смог почерпнуть почти ничего нового об этом мире у своих коллег. Вася оказался настоящим философом по сравнению с другими, и то, все его знания он умудрился выложить при первой беседе. Рабы возносили благодарности кормильцу Свану, а основной проблемой, занимающей их умы, было, где достать выпивки и как пробраться в соседний барак к бабам. Ян оценил расчет мага. Официально запретив и то и другое, он дал рабам две маленькие лазейки: по каплям, якобы подпольно, позволял доставать омерзительного качества алкогольное пойло, и смотрел «сквозь пальцы» на охрану бараков. Таким образом, весь смысл жизни рабского общества свелся к этим двум незамысловатым целям, и все были довольны. Кроме Яна. Но он не спешил ни с кем делиться своими возражениями.

Единственную новую информацию для себя он черпал из окружающей обстановки. Так, внимание новичка привлек животный мир волшера. Оказалось, что здесь существуют почти все известные домашние животные, но по рассказам Василия, к ним в придачу в этом и других, неведомых волшерах обитали свои собственные магические твари, как ручные, так и дикие. Причем ручные были результатом «сознательного» колдовства, а дикие, по всей видимости, являлись побочным продуктом той-же деятельности.

В болотном волшере кроме нормальных лошадей, свиней и кур были «выведены» исполинские буйволы, работающие день-деньской на распашке болот под посадки резиновой травы и питающиеся в основном отжимками этой же травы. А диким побочным продуктом явились мелкие крокодилообразные твари, рыскающие по болотам в поисках чего бы пожрать. Мясо этих тварей было очень неплохим на вкус, так что они служили еще и предметом барской охоты, да и рабам не возбранялось устанавливать на них ловушки. Эти крокодильчики были опасны в стаях. Другой опасностью были ядовитые змеи. Их укусы были не часты, но могли оканчиваться смертельным исходом.

Ян заметил, что на полях работали в основном крестьяне, живущие в соседних деревнях. Рабы же состояли только из «пришедших» и содержались неподалеку от замка. Он на себе прочувствовал, почему их держат неподалеку от мага. Каждую ночь ему снились кошмары, в которых его, то душили, то топили, то просто мучили, а наутро он чувствовал в себе пустоту, которая лишь к вечеру восполнялась каким-то подобием умиротворенности с самим собой. Васино предупреждение о выкачивании из них сил оправдывалось на сто процентов. Однообразная работа днем, бесконечные дожди, отвратительная еда и забытое богом жилище в сочетании с еженощным душевным вампиризмом превращали жизнь в серый и нудный ад, который в достаточно короткие сроки был способен превратить кого угодно в безмолвную скотину.

Так прошло несколько недель. Ян все время думал, что он может предпринять для освобождения, но не находил выхода. Чтобы напасть на мага, нужно оружие, чтобы бежать – еда и одежда. Ни того, ни другого у него не было. Он понимал, что обстоятельства пытаются его сломать, но вместо этого он чувствовал внутри себя какую-то пружину, готовую снести все кругом, когда она распрямиться, и которая закручивалась все туже с каждым днем. И когда он уже был совершить сколь угодно отчаянный и необдуманный поступок, лишь бы вырваться из этого колеса рабской жизни, фортуна, казалось, сама повернулась к нему лицом.

Однажды вечером, когда усталый народ потянулся по баракам, его отозвал грубым окриком Петька. Как Ян уяснил из своей рабской жизни, Петруха состоял чем-то вроде правой руки при маге и управлял почти всем хозяйством. Потому-то он и обходил зинданы лично, так как доставка новеньких пред очи мага была наиважнейшей задачей. И потому, его приказы нужно было исполнять беспрекословно. Ян отошел от всех обратно под навес к начальнику.

- Как, обжился на новом месте? – ехидно скривилась Петрова морда.

- Сдохнуть лучше, чем на этом месте жить, - равнодушно ответил Ян.

- Ну что ж, тоже выход. Но у меня другое предложение. Я ведь к тебе с самого начала присматриваюсь. Не будешь ты тут лямку тянуть – это и ежу понятно. Небось, уже дозрел – видно, как волком смотришь. Даром, что снаружи смирненький. Кстати, ты чего надумал: бежать или на мага напасть?

Ян оторопело рассматривал Петрухины хитрые выцветшие глазки под кустистыми бровями, его ухмыляющиеся толстые губы, а сам растерянно соображал: «Неужели это все у меня на физиономии написано, что он с нее читает, как с листа?»

- Да не дрейфь ты! – подбодрил его Петька. – Терять тебе все равно нечего. Это вот мне, если что – многого лишиться придется. Ну да я тоже не пальцем деланный, кое-что в людях соображаю.

Пленник явно не ожидал такого разворота дел. Петька в его глазах подпрыгнул до новых горизонтов уважения. Этакий психолог под деревенской личиной. Тем временем, видя, что рот Яна никак не может захлопнуться от удивления, его собеседник скомандовал, проорав так, чтобы слышали идущие к бараку рабы и их конвоиры:

- Я тебе за непослушание два часа работы всыплю! Пошел вон в дальнюю мастерскую, будешь дерьмо разгребать! – и тихим шепотом добавил. – Поговорить без лишних ушей надо.

Яну ничего не оставалось делать, как, понурив голову, пройти в указанном направлении. За ним, на некотором расстоянии, довольно похлопывая себя по сапогу рукояткой плети, прошествовал Петруха. Как и предполагал новый раб, в мастерской никого не было. Он зашел на середину комнаты, поближе к верстаку и обернулся назад. Главный надзиратель, оглянувшись по сторонам, прикрыл створки дверей и уставился на Яна с возмущенным видом:

- Ну что, будешь на мои вопросы отвечать, или мне так и продолжать перед тобой танец невинной старухи исполнять?

Раб еще чуть-чуть подумал и ответил:

- Ты прав, терять мне нечего. Выкладывай, что такого интересного ты можешь мне предложить?

- Вот это другой разговор – не бабы, но мужа! Не ошибся я в тебе все-таки. А предложить могу по твоему усмотрению: быть при мне главным управляющим или стать вольным магом. Но, зная твой характер, посоветую второе. Согласен?

- Согласен. Теперь толком расскажи, что ты за дело затеял? – потребовал откровенности от нового напарника новый сообщник.

Петька глубоко вздохнул, достал колченогий стул и указал на такой же Яну.

- Садись партнер, в ногах правды нет. История будет долгой. Хотя, как я думаю, Васюха тебя просветил отчасти, так что не буду говорить об общем устройстве здешних дел. Но некоторых вещей твой хромой приятель, скорее всего, не знает. Например, то, что маги хоть и живут долго за счет колдовства, но не вечно. И убить их тоже можно. В принципе, не сложнее, чем раба. Так вот, знаешь ли ты, что случается с магом после смерти?

- Нет, откуда мне знать? – ответил Ян.

- А то же самое, что и с рабами. Они вновь «приходят» в этот мир в зинданах, и, представь себе, совершенно так же ничего не помня, как и остальные.

- Получается, маги тоже когда-нибудь становятся рабами?

- Зришь в корень, кореш! Но после второго «пришествия» мы начинаем кое-что помнить из старой жизни. Так вот и сообрази теперь, кем я был в прошлый раз? – продолжал свою мысль Петька.

- Неужели магом?

- Вот именно! Только помню из этого ой как мало! Теперь кумекай дальше. Знаешь, чем каждый маг силен?

- Какими-то заклинаниями и духовной силой рабов.

- Вот именно! Только уточню немного. Этот мир закодирован в магическом языке. Как же его, кажется, скандике… да не суть важно. Знание одного волшебного слова дает немного власти над тем элементом мира, который оно обозначает. Составление фраз из этих слов и делает возможным управлять всем, чем угодно. Да есть одна небольшая незадачка, даже две. Во-первых, никто много этих слов не знает, а во-вторых, употребление их в неправильном порядке чревато непредсказуемыми последствиями, и в первую очередь для самого экспериментатора.

- Да, хитро ваш мир устроен, – изумился Ян.

- Хе-хе, не ваш, а наш! Теперь тебе братец отсюда хода нет!.. Наверное. По крайней мере, мне так кажется, хотя, кто его знает? Ладно, не в этом дело, а в том, что представь себе старого мага, пожившего не одну сотню лет. Что ему делать перед неотвратимым концом? Вот они и пишут книги с колдовскими словами и заклинаниями, какими успели разжиться или сами придумали, а потом прячут их в тайниках, в надежде, что им удастся вспомнить, где их искать. Только все это от отчаяния. Не слышал еще ни одной сказки про то, как «пришедший» разыскал бы свои записи оставленные в прошлой жизни. При нынешней системе, вероятность оказаться рабом у другого мага гораздо больше, чем выбиться в люди. Вот маги и становятся, чем старше, тем злее. Власть, она, кого хочешь, в зверя превратит, а за пару сотен лет и совсем с ума свести может.

- А что, Сван старый маг? – поинтересовался Ян.

- Не так чтобы очень, но я думаю, годков триста правит.

- А каким магом ты был раньше?

- Сам бы хотел знать…, но власти у меня было много. Смутно помню, что даже войска водил на соседей. И колдовал неслабо, и «пришедших» душ у меня было немало. Но где, что и зачем, а главное, как – ничего не помню. Ведь наверняка написал книгу с заклинаниями, а где спрятал? Как это узнаешь, если даже местности, где раньше жил, не помнишь. Одно только знаю наверняка – то место лучше этого болота было.

- Хорошо, диспозиция понятна. Но каковы твои планы и какое мое место в них?

- Сразу скажу: планы рискованные. Наверняка тут никто ни за что не поручиться. Мне нужно, чтобы все более-менее разбирающиеся в оружии выехали из замка, и лучшим поводом для этого может быть не что иное, как твое бегство. А я в это время попытаюсь справиться с магом. Ему давно уже пора сменить шкурку, а то засиделся здесь до чертиков в голове. Понимаешь, ты новенький и весь кипишь, как котелок на костре. Для Свана ты богатый источник энергии, которого он не захочет лишаться просто так. Не сомневаюсь, что за тобой будет разослано во все стороны столько поисковиков, сколько найдется у мага. Тебя не держат в цепях, только благодаря уверенности, что отсюда с твоей кожей не убежать, и моим речам о том, какой ты стал хороший.

- Но меня же поймают, и мне, действительно, не выбраться из этого волшера! – возмутился Ян.

- Умный, однако! На, пей! – Петька выставил перед Яном бутылку. – Здесь вода из замка – она заговоренная. Достаточно пить каждый день, чтобы кожа восстановила нормальные свойства. При побеге у тебя будут нормальные сапоги, плащ и еда. Несколько дней я тебя буду посылать на индивидуальные работы в дальнюю мастерскую. В одно утро дам знать, что там, под крыльцом, будут спрятаны вещи для побега. В задней стенке здания пара досок держится на соплях, оттуда и беги. У тебя будет фора до вечера, когда придут за тобой и обнаружат пропажу. Потом начнется шум. Тебе нужно уйти через лес прямо от мастерской – там коням не пройти. Да и времени на твои поиски у них не будет, если я, конечно, не оплошаю с магом. Но тут уж, как повезет. Всех его уловок я знать не могу. Но и у меня несколько «слов» и хороший клинок на него найдется.

- И все же, какая разница людям от того, какой маг будет ими править? – съехидничал Ян.

- Знаешь, я сюда о спасении твоей души пришел говорить, а не о мировых проблемах. Не хочешь, как хочешь – назавтра твое тело предадут земле, - потом, немного подумав, признался. – Если честно, мне и самому тошно смотреть, до какого скотского состояния он «пришедших» довел. Это все от злости. Ведь ему самому это не выгодно. От таких рабов и волшебной энергии-то с гулькин нос. Так что лучшую жизнь я им и без твоих нравоучений обеспечу. Доволен?

- Доволен. Единственно, не поделишься ли хоть одним «словцом» для надежности? – Ян, не отрываясь, уставился в хитрые Петькины глазки.

Тот побегал взглядом туда-сюда, тяжко вздохнул, замер на минутку и, взглянув в упор на Яна, тихонько произнес:

- «Си-на-сейс!»

Ян почувствовал, как у него занемели руки и ноги. Он попытался сказать, что слово действует, но язык тоже не поворачивался во рту. Вышло только одобрительное мычание. Через некоторое время спазм мышц стал отпускать и позволил двигаться.

- К-круто! – наконец заколдованный смог выдавить из себя сиплым голосом.

- Учти, все зависит от силы вкладываемых эмоций или, иначе, энергии. Если очень сильно захотеть, то можно и убить человека, остановив ему работу сердца и дыхание. И еще, не вздумай перепутать первую букву на «м», а то заклинание обернется на тебя. Ну что, достаточно?

- Д-да, конечно, – пробормотал Ян.

- В общем так. Я тоже заинтересован, чтобы ты бегал от всех, как можно дольше, лучше и дальше, так что боятся подставы смысла нет. Если заметишь, что погони нет, можешь возвращаться – переворот свершился. Я отзову всех с этого глупого занятия. Возвращаться или нет – решать тебе, но честно предупрежу, я дальше засушливого пояса не ходил, так что, сколько добираться до населенных мест, не знаю.

- Спасибо! Если не обманешь, на большее и надеяться нельзя, - до Яна, наконец, дошло, что его мечта выбраться из этого гнилого угла, кажется, имеет шанс на осуществление.

- Ну и ладно. Жди моего сигнала, - спокойно проговорил Петька, и вдруг заорал. – Пошел вон, в барак, раб! С завтрашнего дня будешь у меня в два раза больше вкалывать!

***

Три дня Ян ходил к дальней мастерской ремонтировать упряжь для буйволов. Дело было нехитрым – заменять стертые кожаные ремни на новые. Каждый день его запирали на время работы в мастерской, давая хлеб и воду, чтобы не оголодал до вечера. По окончании работы он сдавал результаты своего труда, получал очередной ленивый нагоняй и возвращался в барак, на свои нары. И каждый день его ждала в мастерской бутылка с водой из замка, припрятанная за рабочим столом.