Король и Шут. И живые споют про мертвецов

Чача: Это мой любимый альбом группы «Король и Шут». Хотя я и понимаю, что это очень субъективно. Просто я нашел их в 1997-м, когда группу никто толком не знал. Это было для меня открытие, а следующие альбомы уже были известны и нравились всем. А этот — был моим личным открытием. А если говорить о любимой песне — то это «В доме суета»:

— Очнулся в темном подземелье он,

за дверью вдруг послышались шаги.

«Я знаю точно — это всего лишь страшный сон.

О ангел мой, ты мне проснуться помоги!»

Презентацию решено было делать в клубе «Ватрушка». Во Дворце культуры Пищевиков был аншлаг — около трехсот человек. Такого никто не мог ожидать: казалось, они еще мало кому известны, да и рекламы никакой.

Горшок: Припаривался сильно. И афиши проверял — сам ходил и смотрел, обманули или нет. Даже сам наклеивал афиши — ездили с Андрюхой по городу. Это был наш первый неклубный концерт. И Дом культуры тогда мы забили под завязку!

На этом же концерте группа познакомилась с довольно важным в биографии группы человеком — Игорем «Панкером» Гудковым. Почти за двадцать лет до этого «Панкер» стоял у истоков самой первой в стране панк-группы «Автоматические Удовлетворители». Потом познакомил между собой Цоя и Рыбу, — отцов-основателей группы «Кино». А теперь Игорь пришел в ДК Пищевиков, где увидел группу «Король и Шут».

Игорь Гудков: Когда я работал с Игорем «Пиночетом» Покровским в рок-клубе, моя приятельницаНаташа Крусанова принесла кассету с молодой и неизвестной группой. Это была демо-запись альбома «Камнем по голове», — самого альбома еще не существовало. Я взял эту запись домой и послушал. Мне очень понравилось. Потому что мелодика «Короля и Шута» — это был именно тот панк-рок, который бы мне понравился, если бы у нас кто-то мог его играть. Текста было практически не разобрать, запись была не очень качественная. Но музыка, энергетика — все было понятно. А потом я случайно попал к ним в «Ватрушку» на презентацию альбома «Камнем по голове». Там же с ними познакомился.

Были и московские панк-музыканты, которые — по закону жанра — должны были бы соперничать с «Королем и Шутом» — но, напротив, только помогали.

С Димой «Сидом» Спириным из «Тараканов» (в то время это были еще «Четыре таракана») «Король и Шут» познакомились в 1996 году. Горшок вместе с тогдашним директором Шумным подошел в клубе «Гора» к Сиду с другом рассказать, «кто есть кто в питерской музыке»: что вовсе не «Тequilajazzz» и «Кирпичи» в Питере популярны — а они, «Король и Шут», и что скоро они будут самые главные. А раз самые главные — то почему бы Сиду с друзьями не организовать концерт «Шутов» в Москве. В ответ пообещали устроить выступление «Тараканов» в Питере.

На шестилетие «Четырех Тараканов» Сид действительно пригласил «Короля и Шута».

Позже в своей книге «Тупой панк-рок для интеллектуалов» Дима вспоминал:

Первый концерт «КиШ» в Москве, на шестилетии «Четырех Тараканов» в «Р-клубе», оказался также первым и последним нашим с ними выступлением, когда мы играли ПОСЛЕ «КиШ». Никогда потом такого с нами не случалось. Клуб был забит до отказа. Людей, знавших что-то о «Король и Шут», пришло всего несколько десятков, но они с таким жаром поддерживали парней, что их энтузиазм легко передавался остальным. Уже тогда была заметна странная вещь — те, кто пришел на «КиШ», не выглядели как панки. <…> Первыми московскими фэнами «Короля и Шута» на самом деле были чудики из «Нескучного сада», волосатики-толкиенисты, по четвергам сражавшиеся на своих картонных мечах. Было весьма забавно наблюдать, как массовая известность и народная любовь распространяется на «КиШ».

В свою очередь, «Шуты» пригласили в «Полигон» «Четыре Таракана». Еще через какое-то время Шумный с трудом пробил выступление «Четырех тараканов» на фестивале «Наполним небо добротой».

Сид: В тот давнишний период, когда мы все познакомились и худо-бедно играли вместе концерты, не было никакого соперничества и конкуренции. Панк-сцены почти не было, и все играли для одной и той же маленькой порции людей. А позже эта конкуренция уже не могла возникнуть по той же причине, по которой «Тараканы!» не могут конкурировать с «Metallica».

Предвосхищая недовольное брюзжание просвещенных — что, мол, несколько лет назад Сид боролся с ветряными мельницами и говорил, что «Король и Шут» не панк, отметим — никакого отношения к действительности это не имеет.

Сид: Возможно, я как-то сказал, что с определенного момента (примерно когда у «Шутов» вышел «Акустический альбом») группа перестала меня интересовать как меломана. Стараюсь не говорить о коллегах в негативе, тем более — про этих пацанов. Когда в Москве у меня и моих приятелей появился альбом «Камнем по голове», мы стали его слушать, потом познакомились. Это было прикольно, ново, забавно, свежо и любопытно. Но я вообще больше люблю западный рок. И никогда не был никогда фэном группы «Король и Шут». Просто следующий альбом уже не дошел до ушей. И так далее. Но никаких конфликтов или неразрешимых противоречий у нас никогда не было.

Есть в Москве и еще одна дружественная группа, которая, по законам жанра, должна конкурировать с «Шутами» — «НАИВ». Когда-то давно, году в 1997, Денис Петухов — бывший басист «НАИВа», а теперь — участник «Маши и медведей», принес Александру «Чаче» Иванову кассету с песнями «Короля и Шута». Это было DIY[1], но очень неожиданно.

Чача: Я увидел там странное влияние калифорнийского поп-панка, преломленное через петербургское видение. При этом сделано на русском языке и очень тематично. Что-то оригинальное сказочно-страшное. Ни у кого до них темой песен не были бесконечно катящиеся отрезанные головы. В какой-то момент это стало моей любимой кассетой. Я ничего о них не знал, кроме названия.

Будучи еще незнакомым с музыкантами «Короля и Шута», Чача с кассетой питерских панков ходил к представителю большого московского шоу-бизнеса, — Игорю Тонких, директору «Feelee Records» — одному из немногих, кто в ту пору мог издать такого рода музыку. Чача сказал, что эта группа может стать большим музыкальным событием.

— Саша, ну что ты говоришь? — ответил ему Тонких. — Это же какой-то подъездный ленинградский рок. Ты ничего не понимаешь!

Чача: Я пытался донести группу до издателей в Москве. Но тогда было такое время — ставки были сделаны на припопсованный гламурный рок с эстрадным мяуканьем, типа «Мумий Тролля». А «Король и Шут» — естественный. Людям было нелегко понять, что «Король и Шут» это действительно серьезное культурное явление.

Сейчас все уже понятно. Группа давно стали классикой. Но тогда хоррор-панк с элементами калифорнийского панка меньше всего можно было ожидать из Питера. Питер, скорее, мрачный, готичный город. А тут — такая жизнеутверждающая гармония!

Чача со Снэйком решили помочь питерцам с концертами в Москве. На концерте в «Р-Клубе» люди разве что не висели на потолке, а у входа осталась сотня людей, которые просто не смогли войти. Потом устраивали концерты еще и еще.

А потом они стали такими большими, что с ними уже стало практически невозможно справляться — группа росла, росла, и в какой-то момент без профессионального промоутера было не обойтись.

Чача: Никогда не считал их конкурентами. Я обращаю внимание, что происходит в любой музыке — и тем более в том жанре, в котором сам существую. Тем более, если это наши друзья. Люди, которые занимаются тем же самым. Как они это делают? Если они это здорово делают — я могу оценить и хочу сделать лучше. Но не для того, чтобы стать больше, чем «Король и Шут» и говорить: «Мы теперь герои, а они нет».

В общем, как показывает практика, одноформатные музыканты не только не враждуют и не соперничают — а еще и помогают друг другу. Даже если в результате одни собирают пятнадцатитысячные стадионы, а другие — трехтысячные залы.

ГЛАВА 3

ДЬЯВОЛ В ТВОИХ ГЛАЗАХ

(На какое-то время

группе становится не до аудитории)

1.

Время шло. Концерты следовали один за другим. Песни писались, записывались, расползались по стране и становились чуть ли не народными. А ребята из группы «Король и Шут» просто жили. Просыпались с утра. Как-то проводили день. Чувствовали усталость после. Каждый из них сам решал, чем заполнить свою жизнь.

Каждый выбирает свой путь саморазрушения. Разумеется, уже давно никто не верит, что рок-музыка и наркотики не связаны. Даже несмотря на то, что рок-музыканты, употребляющие (неважно, время от времени, или постоянно) наркотики, участвуют в фестивалях вроде «Рок против наркотиков». Как не вспомнить старую затертую шутку, что «Рок против наркотиков» то же самое, что «Пчелы против меда». Кто-то скажет — цинизм профессии, кто-то — ее издержки.

В свое время наркотики интересовали и Князева. Все вокруг только и говорили о допингах. Кто-то умирал, кто-то начинал употреблять так, что был не в силах остановиться.

— Как же так получается, — думал Князь, — что с этой штукой невозможно расстаться? Почему взрослый и самостоятельный человек говорит себе «Стоп!», а потом не может выполнить принятого им самим решения?

Ему казалось, что все это лишь разговоры. Избавиться от вредной привычки можно будет в любой момент, — как только захочется. А потому с радостью ездил на большие тусовки, где можно попробовать и «изучить» новый вид наркотиков. Чувствовал себя своего рода ученым. И интересовал его не столько кайф — сколько сам процесс. С внутренним миром, которым хотелось поделиться, и огнем изнутри у него и так все было в порядке. И именно в наркотиках Андрей увидел крах самого себя. Свою слабость и слабую волю. Беспомощность и иллюзорность. И, как человек сильный, показал им фак. Да что фак. Завязал с ними, поняв, что кайф надо искать в реальной жизни.

Князь: В реальной жизни все гармонично. Если ты сам себе не вредишь — то все, что с тобой происходит, ты принимаешь как должное. А если сам себе вредишь — все происходит неправильно. Твоя самая большая проблема в том, что ты сам себя уничтожаешь.

У Горшка все было иначе. Он ушел из дому. Он выбрал жизнь панка, — а наркотики пришли как-то сами собой, вместе с выбранным стилем жизни. Все, что произошло дальше, — это был его личный опыт. Без него он не стал бы таким, какой он есть сегодня.

Леша Горшенев: Как я мог понимать, что у Миши наркотики стали проблемой, когда у меня в голове дул сильнейший ветер. Такой, что форточки сшибало! Мне было абсолютно все равно! Та жизнь, которой мы жили, была так приятна и так жестока. Мы все были всадниками без головы.

Ты не понимаешь, что наркотики это проблема, до тех пор, пока организм не начинает отказывать. К тому времени, когда Михе пришлось отвечать за свои поступки перед своим телом, мы долгие годы жили уже отдельно. И им занимались родители. А я был далеко от всего этого, да и чем бы я мог помочь? Он бы просто не стал меня слушать.

Горшок уходил в героин все глубже. У него началась иллюзия, что всем нужен только он, и что все работают только на него. А работать с ним становилось все сложнее. Поскольку сегодня он мог говорить: «Россия, вперед», а назавтра кричать про батьку Махно. Он мог в прямом и переносном смысле плевать на фанатов. И не реагировать на мнение товарищей-партнеров по коллективу. В группе копилась усталость.

Князь: Я ему говорил:

— Ты любишь «Король и Шут», он для тебя очень важен — но ты его разрушишь. Не я — даже если я уйду — а ты разрушишь. Потому что если я уйду — то только потому, что не могу с тобой больше общаться. Ты перестаешь быть человеком. Твое плохое настроение может сказаться на том, что ты скажешь в следующем интервью, и как мы сыграем концерт.

2.

После удачного дебюта, ох как нелегко бывает записать второй альбом. Далеко не все прошли это испытание. Тем не менее, синдром второго альбома, кажется, вообще прошел мимо «Короля и Шута». Тому есть и объяснимые причины — вторым номерным альбомом группы стал «Будь как дома, путник», который, фактически, являлся переизданием самопальной пластинки «Король и Шут». То есть получилось, что второй номерной альбом фактически стал третьим, а по наполняемости — первым. Звучание ужесточили, переписав заново. Но на этот раз — на студии ДДТ в ДК Железнодорожников.

Горшок: Это мой самый любимый альбом. Самый идейный и самый концептуальный. Там мое любимое язычество и сказки. Мы же все время хотели в этом вращаться. Не меняться, а держаться своих корней. Это очень важно. Как говорили парни из группы «Ramones»: «Главное, это оставаться верным себе до конца!».

Тогда же у «Короля и Шута» появился звукорежиссер Паша Сажинов, до сих пор работающий в группе.

Яша: Я просто дал объявление в газете, что молодая группа разыскивает звукорежиссера на постоянной основе. Позвонил Паша. Договорились встретиться. Я спросил его: «Как я тебя узнаю?». Он засмеялся: «Я очень худой, и у меня большие уши».

А Горшок был верен себе. К середине десятилетия героин засосал его с головой.

Сперва остальные члены группы тактично не обращали внимания на то, что происходит. Потом пытались как-то бороться. Но постепенно все стали отделяться от героя на героине. Все видели его ломки.

Горшок: Восемь раз от передоза была клиническая смерть. Засыпаешь смертельным сном, а потом, когда тебя откачают, злишься, что разбудили. Драться начинаешь. А после — страха никакого, он исчезает. Но когда ты более-менее трезвый, прекращаешь торчать, страшно становится. Мертвому страшно жить. А живому страшно умереть.

3.

Сложно сосуществовать в одном коллективе с человеком, который постоянно на грани. Особенно — если это один из вокалистов. Ты не знаешь, что будет завтра и состоится ли концерт. В очередной раз Горшок загремел в больницу. А в это время Игорь Гудков предложил группе концерт.

Отказаться не могли: нужны были деньги. Мишу из больницы врачи не отпускали, да он был и не в лучшей форме. Оставался единственный вариант: Князев будет петь один.

Перепевать песни Горшка? Что может быть глупее? Стали готовить программу из тех песен, что были у Князева. Фактически — из того, что было написано, поскольку из изданных на пластинках песен к тому времени Князев пел лишь «Лесных разбойников» на «Камнем по голове». Материал был весь новый и еще не освоенный. Неделю репетировали у Яши дома.

Именно тогда принимать участие в репетициях стал Саша «Ренегат» Леонтьев. До этого он играл с младшим Мишиным братом Лешей в группе «Кукрыниксы». Ренегата попросили помочь с акустикой, потому что понятия не имели, как это делается. Кроме того, нужна была вторая гитара: одного Яши было мало.

Ренегат: Мы с Яшей никогда не были соперниками просто потому, что меня в группу взяли, чтобы его научить играть. Он хороший парень, но Горшок авторитетом давил его. И с одной стороны Яша играл то, что ему говорят, с другой — совершенно потерял способность слышать. Меня взяли ему в помощь. Я музыку пишу. Яша ее играет. Тут дело даже не в уровне подготовки. Ну, как нам соперничать? Он маленького роста, я — большого. Нас наоборот сближало, что у нас единственных в группе есть высшее образование. Нам с Яковом хоть было о чем поговорить. Общение было на уровне «братан».

Стали разучивать новые песни — «Бедняжку», «Екатерину»… Среди песен «в разработке» были и будущие хиты — «Кукла колдуна» и «Прыгну со скалы». И забабахали двухчасовой концерт: Князь, Балу, Яша, Поручик и Ренегат.

«Ребята, Горшка сегодня нет с нами, но он появится в ближайшем будущем, поэтому давайте вместе споем песни „Короля и Шута“, — рискуя оказаться освистанным, сказал Князь. И спели. Всем залом. Получилось весело и угарно. Они были молоды и беззаботны, веселы и задорны, и единственное, что они тогда хотели, — заразить всех этим настроением.

4.

А у Горшка дела шли все хуже.

На тот момент Миша был уже несколько лет женат на девушке по имени Анфиса. Героин они употребляли вместе. И даже если кто-то один из них решал завязать, то второй все равно уговаривал сделать хотя бы одну инъекцию.

Случалось, что концерты играли без Миши — просто потому, что он был не в состоянии. Вплоть до того, что не мог ходить. Для него это были страшные годы, когда жизнь была подчинена исключительно белому порошку. Когда ни денег, ни друзей, ни радостей. Да и нужна ли музыка, нужно ли что-нибудь — когда есть героин?

Горшок: Героин — это ведь не наркотик. Это даже не проблема, — это пиздец. У меня нет знакомых героинщиков, кто выжил. Все, с кем я вместе торчал, все до единого уже умерли. А то, что я прекратил торчать… Дальше просто было уже невозможно. У меня вены кончились. Куда колоться? В подмышки, пах и член? Я до этого не дошел.

Что может вытащить человека с того света? Если сказать, что только любовь, то звучать это будет фальшиво и пошло. Но с Горшком все получилось именно так. Ребята из группы чуть ли не силой развели Мишу с женой. Родители организовали лечение. Едва выйдя из больницы, Горшок опять начал колоться.

А потом Миша встретил свою нынешнюю жену Олю. Приблизительно через месяц он перестал употреблять героин.

Горшок: Все наркоманы говорят, что, если бы они начали жить сначала, то сделали тоже самое. Я бы — ни фига.

Одно дело — наркотики, которые помогают тебе расширять сознание. Ну, такие, знаешь, хипповские, от которых развивается абстрактное мышление: все эти грибочки или ЛСД. Но эти препараты я бы даже не стал назвать наркотиками. От них нельзя сторчаться. И от кокаина нельзя. А я попал на самое страшное. Если бы я с самого начала знал, что такое героин, — никогда бы не притронулся. Ни к нему, ни к другим веществам из опиумной группы. Все наркотики изучал, изучал, а на это попал. С героином ты превращаешься не то, что в тупого эгоиста — ты не можешь никак с этим справиться. Это ужас. Я до сих пор периодически подшиваюсь от героина. Хорошо, что у меня сейчас такая жена. С Анфиской было все другое. Торчали и, по идее, должны были сдохнуть. Не получилось. А Ольга… какая-то совесть, что ли, на тебя смотрит. И сразу останавливаешься. И сразу останавливаешься с помощью подшивки. Это единственное, что мне помогает.