Выбор

ВИКТОРИЯ КРЭЙН

Выбор

Очень часто мы выбираем не из того, что хотим иметь, а из того, что боимся потерять.

Я очень люблю зиму. Когда кругом все белое, снег пушистый, сугробы. Но когда годами тебя окружает девственно белый пейзаж, в какой-то момент начинаешь мечтать о вечном лете. Нет, с этим-то как раз нет никаких проблем. Просто можно переместиться на пляж, купаться, загорать под солнцем, а не в солярии. Но все это не то.

По утрам мне хочется подойти к огромным окнам нашего замка и любоваться на изумрудную зелень лесов. Спать с открытым балконом и просыпаться рано утром под птичьи трели, а потом снова сладко засыпать, улыбаясь ветерку с запахами душистых трав.

Но это все мечты. Мой супруг – Властелин Зимы, а живем мы в вековечном царстве снега и льда. Однообразие! А я всегда любила перемены, монотонность меня удручает и вводит в скуку. Призрак перемен начинает меня преследовать, а это всегда доставляет массу проблем: я могу сорваться и что-то устроить, а окружающим впору прятаться по углам или хвататься за голову.

Правда, в последнее время у меня появилось новое занятие. То самое, которое отнимает почти все мое время, и мне это безумно нравится. Зимой я стала мамой. Снова зимой! Зимой, в сочельник, мы обвенчались, а через месяц – по времени нашего измерения – я родила. В прошлой моей жизни такое казалось бы невозможным, но все круто переменилось несколько лет назад, когда меня позвал за собой Темный Принц, Всадник Апокалипсиса Смерть.

Теперь я иначе вижу время. Точнее, я его вовсе не вижу. И даже не задумываюсь об этом. Я бессмертна. Время течет, где-то... как-то, а я живу вне него. Страшновато, но чудесно. И замечательно.

Я всегда знаю, когда возвращается мой муж. Что-то меняется в воздухе, темная энергия Смерти пронзает эфир, все живое на секунду замирает, перестает биться пульс мироздания, а через мгновение, словно ощутив, что опасности нет, все вновь оживает, и жизнь начинает течь своим чередом. Вначале это меня пугало, постепенно я к этому стала привыкать, а теперь всякий раз, когда муж возвращается домой, я испытываю ни с чем не сравнимый восторг. Смерть дома, и я могу его обнять и убедиться, что с ним все в порядке. Глупо, ведь он бессмертен, но я иначе не могу. Пусть он Всадник Апокалипсиса, но он еще и мужчина. Мой мужчина, мой любимый мужчина.

Я подняла воротник: утренний ветер был резок. Пора возвращаться в замок и  встречать супруга.

Скинув шубу на руки одного из темных, пребывающего в человеческой форме (это был приказ мужа: меня не то чтобы пугал облик некоторых эльфийских созданий, но все-таки было комфортней, когда я видела рядом людей, хотя бы внешне), я шагнула в гостиную.

Смерть стоял у окна и держал на руках своего сына, что-то ему тихонько приговаривая. Я замерла на пороге. Напевные ритмы языка, на котором разговаривал муж и который мне не был понятен, завораживал и казался заклинанием. Но это было не так. Смерть просто что-то рассказывал сыну, а ребенок смотрел на отца широко раскрытыми глазами и внимательно слушал. Порой мне кажется, что все, что ему говорит отец, он прекрасно понимает, в отличие от сказок моего мира, которые ему читаю или рассказываю я.

Смерть повернулся. Две пары совершенно одинаковых глаз уставились на меня. Я задержала дыхание. Взгляд моего ребенка был взглядом древнего существа, а не младенца, которому нет еще и полугода. Я моргнула, и наваждение исчезло. Нельзя мне забывать, что Влад не только мое дитя, но и сын одного из самых могущественных созданий Вселенной. Наследник Смерти. Маленький принц.

– Гуляла? – Глубокий голос мужа прошелся по моему телу, ощупывая, проверяя, все ли у меня хорошо, заставляя каждую клеточку загораться и тянуться к нему.

– Да. Решила немного пройтись перед завтраком. Сейчас помою руки и покормлю нашего зайца.

– Опять сюсюкаешь с ним? – усмехнулся Смерть. – Да ладно, я же все понимаю, ты иначе не можешь, даже не замечаешь за собой. Слышала бы ты, как сразу изменилась твоя интонация.

– А тебе смешно? – крикнула я из ванной.

– Очень.

– Ну и ладно. Я не могу измениться.

– А кто сказал, что мне нужно, чтобы ты изменилась?

Смерть оказался прямо за мной. Его бедра прижались ко мне сзади, руки поднялись и обхватили груди. Он уткнулся подбородком в мою макушку. Мы стояли перед зеркалом и смотрели друг другу в глаза.

– Ты так на меня смотришь, будто давно не видел, – улыбнулась я его отражению. – Но ты ушел, когда уже светало. Несколько часов назад.

– Давно. Я соскучился, – прошептал муж.

Его пальцы быстро расстегнули молнию на моих джинсах. Он сдернул их с меня и тут же расстегнул свои.

Я не успела и глазом моргнуть, как он уже был во мне. Мне пришлось крепко ухватиться за края раковины, чтобы выдержать тот бешеный ритм, в который мой принц меня вверг.

Позже я развернулась и обвила руками шею Смерти, буквально повиснув на нем, пытаясь отдышаться. Он медленно гладил меня по спине.

– Я с тобой еще не закончил, – прошептал он, покусывая мочку моего уха. – Корми сына, и мы продолжим.

Я сидела в кресле-качалке и кормила ребенка. Смерть стоял рядом и смотрел на нас. Я поймала себя на мысли, что материнство меня сильно изменило, я стала сентиментальной. Ведь как еще объяснить тот факт, что мне вдруг захотелось заплакать под взглядом мужа? Обычно такие холодные глаза Смерти потеплели, а на губах играла легкая улыбка. Он был очень похож на человека в эти секунды. Он просто смотрел на свою семью, а я была готова расплакаться.

Глаза Влада закрылись, он задремал у меня на руках.

– Давай я его уложу, – сказал муж и взял ребенка из моих рук.

Я поднялась и смотрела, как Смерть укладывает своего сына в кроватку. Длинные смуглые пальцы провели по такой же смуглой щечке ребенка. Смерть что-то прошептал, затем обернулся ко мне.

Мы оказались на полу. Я охнула, когда одним движением он сорвал с меня всю одежду. Твердый ворс паласа царапал мою спину, но мне уже было все равно. Мы катались по полу, вцепившись друг в друга. Я хотела быть сверху, но Смерть мне не  давал, лишь посмеивался над моими тщетными попытками победить. Хотя бы один раз!

«Посмотри на меня!» – приказал он у меня в голове.

Я немедленно подчинилась и тут же попала под власть тьмы, что темнее самой ночи. Тьмы, поглощающей свет звезд, луны и солнца. Тьмы покоряющей, заставляющей забыть все.

Я замерла на полу у ног мужа. Сердце мое колотилось, глаза широко раскрылись. Хриплое дыхание вырывалось из моей груди. Я смотрела на себя со стороны. Я была не я – астральный отпечаток моей сущности. Душа. Покорное тело медленно опустилось на четвереньки, изогнулось, подставляя зад своему повелителю. Рука Смерти легла на мою поясницу. Взгляд был направлен на меня. Не ту, что была на полу, а на ту, что смотрела.

«Приди ко мне!» – Приказ заставил мое эфемерное тело вздрогнуть и поплыть к нему.

Я прижалась к груди моего мужа, греясь в лучах его силы, потом скользнула внутрь, в темноту, что была Его сутью, что призывала меня.

Резкий удар. Ощущение парения. Небытие. Затем я снова стала собой, на полу, ладони Смерти с силой сжали мои ягодицы, и он вошел. Я охнула, инстинктивно подалась от него, но он рванул меня обратно, проникая глубже, до самого конца. И меня затрясло в непереносимом оргазме. Я захлебнулась криком. Слезы текли по моим щекам. Слезы наслаждения. Кровавые слезы.

Он двигался во мне, перемежая удары короткие с резкими, глубокими, пронзающими меня насквозь, от кончиков пальцев ног до самой макушки. Он накрутил на руку мою косу и потянул меня к себе.

«Да-да-да-да», – твердила я мысленно. – «Еще! Резче. Глубже. Бери меня. Ешь меня. Я твоя. Вся твоя. Только твоя.»

Последний удар, принц кончил, затем отпустил меня, и я без сил повалилась ничком на ковер.

– Знаешь, – проговорила я, когда ко мне вернулась способность связывать слова в предложения, – бесконечный оргазм – мечта любой женщины, но это ужасно тяжело физически. А для смертной – смертельно. От слова Смерть, ага.

Я попыталась рассмеяться, но не смогла, закашлявшись.

Муж подхватил меня за подмышки, поднял. Ноги мои подогнулись, и я сползла обратно, к его ногам, обняла его колени и уткнулась в них лицом.

– Ух ты, как меня прихватило. И что же твое высочество со мной сотворил?

Вместо ответа Смерть взял меня на руки и отнес на диван. Через секунду перед моим лицом появился стакан с водой. Я благодарно кивнула и одним глотком выпила все.

Откинувшись на подушки, я смотрела на Смерть, который... Боже, он раздел меня, а сам все еще был в рубашке и джинсах. Я смотрела, как он расстегивал рубашку. Пуговицу за пуговицей, потом медленно снял ее и стянул джинсы. Я судорожно вздохнула. Я обессилела, но мне было мало. Всегда мало!

– Смерть? – Я жалобно взглянула в слепящее серебро глаз принца. – Если я отключусь, верни меня, а то не хочется пропускать даже самое малюсенькое мгновение.

Мы лежали на нашей кровати. Моя голова на покрытой куда-то спешащими татуировками груди Смерти, его руки крепко меня сжимали.

Я приоткрыла губы и лизнула его сосок. Потом повернулась в его объятиях, приподнялась, запустила пальцы в его кудри и взглянула в двуцветные глаза.

– «Возлюбленный мой бел и румян, лучше десяти тысяч других: голова его – чистое золото; кудри его волнистые, черные, как ворон; глаза его – как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве; щеки его – цветник ароматный, гряды благовонных растений; губы его – лилии, источают текучую мирру», – проговорила я.

– Любишь ты цитировать Писание, – улыбнулся муж. – Влияние Наставника?

Я нахмурилась. Иеремиил где-то воевал, от него давно не было вестей, а я волновалась.

– Нет. При чем тут он? Если помнишь, я цитировала тебе Откровение еще в ночь нашей встречи.

– Помню.

Рука Смерти легла на мою шею, погладила. Я наклонилась и поцеловала мужа в губы, тут же ощутив, как он возбуждается. Опять. Я не смогла сдержать довольной улыбки.

– А я думал, ты устала, – усмехнулся он, перехватывая инициативу и целуя меня так, что у меня снова потемнело в глазах.

– Я люблю тебя, – сказала я ему прямо в губы, устраиваясь поудобней в его объятиях. – Ты сегодня... Я обожаю, когда ты такой.

– Какой же?

– Голодный!

– Нравится меня кормить?

– Да! Нравится, когда ты меня ешь! – Я потерлась сосками о грудь принца.

– Надо вдеть обратно твои колечки.

– Вот перестану кормить твоего сына, вденешь.

– Ну что за дурацкие предубеждения! Поверь, ему колечки никак не мешают сосать твою грудь, а мне нравится смотреть, как ты его кормишь, а в твоих сосках колечки.

– Развратный ты тип, – фыркнула я.

– Маленькая ханжа!

– Я?

– Ты, ты. Думаешь, я тебя так плохо знаю? Ладно, не дуйся.

Он поцеловал меня в нос, а потом снова притянул к себе.

Боже, как же я любила такие дни, когда муж был дома, со мной. Мы могли часами валяться в постели, заниматься любовью и просто болтать обо всем на свете. Но до чего редки такие мгновения! Я все понимала, но иногда мне становилось ужасно грустно.

– Я просто соскучился. Знаешь, удивительное дело, или это я у тебя набрался человеческого... – Смерть снова улыбнулся. – Скучать по кому-то – это странно и непривычно для меня, но возвращаться и видеть тут тебя, вас – это... приятно.

Я насторожилась. Смерть редко откровенничает. Настолько редко, что я вообще не припоминала, когда еще он говорил подобное.

– Мы не виделись несколько часов, – медленно проговорила я, приподнимаясь на локте.

– Для тебя – да. Для меня – нет.

– Что? – До меня его слова доходили с огромным трудом. – В каком смысле для меня, для тебя? Ты о чем?

– Время, милая, время. Оно по-разному течет в разных мирах. Мы уже говорили с тобой об этом.

Сердце мое замерло и ухнуло вниз.

– Сколько? – Я чувствовала, как мне на глаза наворачиваются слезы. – Сколько ты меня не видел?

Смерть на мгновение задумался, затем взглянул на меня, а из его глазниц на меня смотрела Тьма.

– Несколько месяцев.

Я зажала рукой рот, сдерживая рвущийся наружу всхлип.

– Несколько... месяцев?

– Да. Но почему ты так расстроилась? Я же вернулся. Я всегда возвращаюсь.

– Возвращаешься... – эхом откликнулась я.

– И вы все такие же. Сын даже подрасти не успел. – Смерть смеялся. – А мог бы уже начать говорить.

– Говорить... – снова повторила я за мужем.

Я выскочила из постели и заметалась по комнате.

– Черт! – воскликнула я. – Черт, черт, черт! И сколько раз ты так уезжал, уходил, исчезал? Так надолго? Или... бывало еще дольше?

– Несколько раз. Ты чего занервничала, милая? Ну-ка успокойся!

Смерть поймал меня посреди комнаты и взял за плечи.

– И чем ты там занимался?

– Ну ты же прекрасно знаешь, кто я и чем занимаюсь.

– Ну да, – сникла я. – Знаю, конечно. Только вот ты далеко, а я... Мне и в голову не приходило. Ты... с тобой же могло что-то случиться, а я бы никогда не узнала!

– Да что со мной может случиться? – Смерть взял меня за подбородок и поднял к себе мое залитое слезами лицо. – Ты плачешь? Почему ты плачешь?

– Потому, – всхлипнула я. – Ты там, я тут. Ты далеко. Где-то, а я...

– Твои двенадцать часов я чувствую всегда, не волнуйся, мы связаны с тобой. Во мне часть тебя.

– Да я не про это... Ты не понимаешь...

– Понимаю. Ты волнуешься обо мне, как любая смертная жена о своем смертном муже. Разумом понимаешь, но сердце его не хочет слушать. Со мной ничего не случится.

Он крепко меня обнял. Я уткнулась лицом ему в грудь, слушая, как мерно бьется его сердце. Он не понимал. Не мог понять. Я – человек. Он – нет. И этого не изменить, как бы я ни старалась ему объяснить.