Золотой Рассвет

Наталья Сергеевна Чернышева

Золотой Рассвет

Предисловие (от автора)

Действие происходит в будущем, примерно где-то с 2250 по 2300 год. " полдень двадцать третьего века".

Двести лет тому назад в кровопролитной межпланетной войне между государствами Солнечной Системы новым сверхоружием планетарного поражения была уничтожена Терра, колыбель человеческой расы. Теперь там суровейший климат, плотный покров радиоактивных облаков не допускает на поверхность солнечные лучи, снег, морозы, отвратная погода, звери-мутанты, бандиты… Полная красота, в общем. В ходе войны произошел обрыв инфосферы, вследствие чего очень многие знания по всем областям науки и общественной жизни оказались утрачены. И теперь цивилизация терран медленно выбирается из запустения и разрухи. Восстановлено межпланетное сообщение, ходит транспорт и к звезде Барнарда, 6 световых лет от Солнца. Там находится открытая в 2092 г. знаменитыми первопроходцами Содарским и Тумановым планета голубого ряда. Единственная колония терран, с которой поддерживается связь на уровне инфосферы. Все остальные остались недоступными, если остались вообще.

Сто лет назад в Солнечную Систему или просто Систему, как говорят для сокращения, пришли Чужие – раса, зародившаяся у Ядра Галактики и создавшая обширнейшее космическое государство. Солнечная Система оказалась в сфере влияния сразу двух великих кланов, Ми-Грайонов и Тойвальшенов, враждующих между собой.

Повествование ведется последовательно от имени нескольких главных героев.

Главных героев четверо.

Манфред О'Коннор, мальчик двенадцати с половиною лет, владеющий очень редкой, невоспроизводимой искусственно паранормой неограниченного психокинеза. Поэт, мечтатель, композитор, талантливый программист. До десяти лет воспитывался на территории закрытого научно-исследовательского института, наставником был искинт этого института, имеющий преподавательскую специальность. Недостаток подобного воспитания налицо: Манфред напрочь лишен так необходимых в современном мире деловой хватки и наглости. Предельно честный, неспособный подставить подножку разносчику газет. Он болен алой лихорадкой, которую завезли Чужие, болезнь неизлечима, но в планетарном госпитале Содатума идет напряженная работа и кое-какие успехи уже имеются.

Орнари Лейран-на-тинош Ми-Грайон а'дмори абанош, Чужой. Чиновник высокого ранга. Терпеть не может терран, не выносит терранский юмор, ненавидит клан Тойвальшенов, и ждет не дождется, когда же его наконец уберут отсюда куда-нибудь, причем как можно дальше от терранской Системы.

Дженнифер Шиез ди Сола, главный врач планетарного госпиталя Содатума, целитель-хирург первой категории, телепат второй ступени первого ранга. Безуспешно борется с алой лихорадкой. Проводит в операционной все свободное ото сна время. Имеет дочь Эллен, слепую от рождения, из-за врожденных физических дефектов девочка вынуждена носить марсианскую вуаль на лице и специальную одежду, скрывающую особенности фигуры, так что никто толком не знает, как именно она выглядит. Эллен воспитана как целитель, очень талантлива и уже добилась первого ранга в инфосфере.

Ян Ольгердович Ольмезовский, телепат первой ступени первого ранга. Один из директоров всемирно известной межпланетной корпорации "Ганимедс Клонэйд", держащей монополию на все разработки в области паранормальных генокомплексов. Ученый с внушительным перечнем наград за открытия в области биологических наук. Имеет репутацию человека опасного, способного на все ради научной истины. Впрочем все приписываемые ему преступления – только слухи, прямых и косвенных доказательств нет и было бы удивительно, если б они были. Ольмезовский – добропорядочный и уважаемый гражданин со стабильно высоким рейтингом в инфосфере. Совершенно искренне заботится о благе человечества – в своем, разумеется, понимании.

Примечание: Все телепатические диалоги и ситуации выделены курсивом.

Золотой рассвет

Над темной гладью уснувшего моря пылали крупные южные звезды. Сонно шипел прибой, без устали налегая на гладкий песок пустынного пляжа. Ветра не было, воздух дышал предрассветной прохладой, однако на востоке по-прежнему царила непроглядная тьма, словно солнце по какой-то причине не желало вставать в назначенный час.

На песке, возле самой черты прибоя, лицом к бормочущему морю, лежал худенький мальчик-подросток. Пальцами обеих рук лепил он из податливого песка грубое подобие человеческой фигурки. Изредка не в меру осмелевшая волна подбиралась к мальчику и размывала его творение полностью, до бесформенной мокрой горки. Но парнишка не огорчался, каждый раз с маниакальным упорством начиная работу заново.

Узкая, еле различимая полоса света прорезала чернильную, усыпанную колкими бриллиантами звезд, темноту на востоке. Мальчик сел и кивнул занимавшемуся рассвету как доброму другу. Потом взглянул на оплывавшую под очередной волной фигурку, замерев на миг в странной сосредоточенной напряженности. И когда коснулся воды первый золотой луч нарождающегося дня, песок вдруг потек, засияв на миг нестерпимым, ослепляющим золотым светом. В следующее мгновение застыла на ладони мальчика изящная статуэтка русалки, слабо мерцавшая своим собственным жемчужно-желтым сиянием. Выплывшее из-за черты горизонта солнце зажгло на гладкой блестящей поверхности фигурки радужные искрящиеся блики. Мальчик поднес свое творение к лицу и долго всматривался в прекрасную, счастливую улыбку девушки.

– Люблю тебя!- с отчаянной мукой в голосе прошептал паренек, бережно гладя пальцем миниатюрное личико.

– Фредди?- ответным эхом прозвучал в глубине сознания знакомый мысленный голос.

Свет. Ослепительно-белый, стерильный свет. Тусклый металлический отблеск медицинского прибора. Снег на лепестках белой розы. Горький вкус тающих на языке лекарств. Свет.

Мальчик поспешно выбросил статуэтку в море, нервно вскочил, начал отряхивать налипший песок. Смешно, можно подумать она способна увидеть, в каком беспорядке находится его одежда! Но ладони все равно продолжали торопливо смахивать мокрый песок.

– Снова бродишь на рассвете по пляжу,- бесплотный мысленный голос дышал укоризной и снисходительной иронией, с какой все взрослые, уверенные в себе люди обращаются к детям такого возраста.

Мальчик Фредди смущенно молчал. Внятно ответить он при всем желании просто не смог бы. Он всегда терялся в ее присутствии, явном, во плоти, или не явном, как сейчас, когда она обращалась к его разуму через инфосферу.

– Возвращайся в палату, Фредди. Возвращайся.

В нежном голосе прозвенела стальная нота ментального приказа. И – в следующий миг – наступила тишина. Она оборвала телепатическую связь, резко и решительно, как скальпелем отрезала. Мальчик поразился собственному неожиданному сравнению, но потом подумал и решил, что оно было правильным. Она – лицензированный целитель широкого профиля, одна из лучших на планете, к тому же телепат первого, высшего, ранга. У мальчика ранга не было и никогда не будет, и это злило его до невозможности. Как произвести впечатление на человека, чей рейтинг в инфосфере выражается всего двумя цифрами, тому, кто начисто лишен каких бы то ни было телепатических способностей?

Янтарное солнце стремительно поднималось над горизонтом, окрашивая качавшийся над сонными волнами туман в цвета расплавленного золота. Мальчик посмотрел на сиявшую из-под воды статуэтку, его волей созданную из песка, морской пены и солнечного света. Протянул руку, и русалка стремительно перенеслась в подставленную ладонь.

Льющийся в раскрытое окно солнечный свет радужными бликами дробился в гранях хрустального кувшина, на треть заполненного прозрачной водою, рождал вокруг небольшой статуэтки русалки янтарный сияющий ореол, бледным золотом ложился на белый пол и белые стены двухместной палаты. Мальчик Фредди сидел на подоконнике, поджав ноги, и увлеченно водил пальцами по голографической панели управления карманного компа. Картинки на маленьком, предназначенном для простеньких игр, экранчике сменялись с такой быстротой, что совершенно невозможно было разобрать, чем хозяин компа занимается.

– Фредди,- окликнул паренька мужчина, лежавший на второй постели,- Будь другом, подай мне воды.

На эсперанто, официальном языке планеты, он говорил с сильным терранским акцентом.

– Угу,- отозвался мальчик, не отрываясь от работы.

Кувшин сам собою наклонился над стаканом, зажурчала переливающаяся вода. Стакан, опять-таки, сам по себе проплыл через всю палату к больному мужчине, и тот вначале выпил воду, а потом, неодобрительно следя за обратным полетом стакана, тихим голосом взялся воспитывать своего соседа по палате:

– Тебе, наверное, надоела твоя свобода,- так говорил он поглощенному своим компом мальчишке.- Ты что творишь? Таких, как ты, с неограниченным даром, давно уже никого не осталось, а все потому, что Ганимед за вас бешеные деньги дает. Знаешь, что на Ганимеде находится?

– Ага,- рассеянно отвечал мальчик, похоже, из всей тирады расслышал он только один этот последний вопрос.

– Ну, и что там находится, скажи мне на милость?- сварливо поинтересовался больной.

– Самая большая в Солнечной Системе установка погодного контроля,- с отсутствующим видом пробормотал паренек.- Более четырех сотен параметров настройки, тридцать семь уровней защиты, прямое взаимодействие с пойнт-модулями по каналам инфосферы…

Сосед обругал его идиотом.

– Генетические лаборатории Ганимедс Клонэйд Корпорейшн, вот что там находится! И если ты, не дай-то Бог, туда загремишь, я не дам за качество твоей жизни и половины дохлой мухи!

Фредди, не слушая, радостно взвизгнул:

– Ага, есть, получилось!

– Чем ты там таким занимаешься, что тебе плевать на собственную безопасность?! В Империю Боллтроми по интерсету режешься?

– Не в Империю,- мальчик отозвался не сразу.

– А во что же, если не секрет?

– Не секрет. "Кредо-картель" заказал мне модуль для сторожевой банковской программы по девятому уровню бета-защиты. Аванс уже перечислили, и если закончу сегодня до обеда, то к вечеру, во-первых, получу остальное, во-вторых, начну разработку следующего заказа. И к тому времени, как я отсюда выберусь, у меня уже будет достаточно денег, чтобы оплатить перелет до Терры.

– Терра – страшный мир, парень. Холод собачий, снег, провалы эти мерзкие, из которых всякая гадость сочится, звери-мутанты, разбойники – хуже зверей… Что ты там потерял, спрашивается?

На этот раз Фредди отложил свой комп и взглянул на друга печально и строго.

– Я знаю,- серьезно сказал мальчик.- Я там вырос.

– Тогда тем более я не понимаю! Вырвался из этого ада – и радуйся!

– Джофф,- тихо сказал Фредди.- Терра, точнее, Земля, – мой мир. А эта планета – нет.

– Ненормальный,- убежденно произнес Джофф.- Ты – ненормальный! В здешнем теплом раю скучать по сугробам Терры может только ненормальный. Такой, как ты.

Фредди пожал плечами, мол, думай, что хочешь, и вновь уткнулся в свой комп. Видно было, что разговаривали они с Джоффом на эту тему не раз, и мальчику реакция друга на его, Фредди, желание во что бы то ни стало вернуться на Терру, порядком-таки надоела.

– И опять-таки насчет твоих уникальных способностей,- не унимался сосед.- Поменьше бы ты ими хвастался! Вот попадешь в лапы к профессору Ольмезовскому…

– Не грузи, Джофф,- отмахнулся Фредди, не отрываясь от экранчика.- Ян Ольгердович – хороший человек. А что про него в желтой прессе пишут – так это все вранье, он и сам так говорил.

– Ну, друг, ты меня удивляешь!- потрясенно произнес Джофф.- Ты где с ним познакомиться успел?!

– Здесь, в госпитале. У Клонэйда филиал на Алокаменном полуострове, я им драйвера собирал для искутов последней модели. Между прочим, никаких монстров и клонов на биозапчасти там не выращивают. Все работы по изменению генома строго сертифицированы, каждый искут зарегистрирован и находится под прямым контролем инфосферы, а те, кто участвует в экспериментальных проектах компании, еще и деньги по контракту получают, причем немаленькие!

– Ну и к чему такое насильственное вмешательство в природу, ты мне не скажешь?- обозлился Джофф.- Все должно быть естественно! Меня лично тошнит при одной только мысли о том, что младенец выращивается в этой отвратительной машине искусственной утробы как помидор в агротеплице! И что несчастный его зародыш собирают под микроскопом!

– Конечно, тебя тошнит,- отпарировал Фредди, задетый за живое.- Ведь пирокинез передается по наследству в девяноста девяти случаях из ста! А ты представь себе простого человека, лишенного какой бы то ни было паранормы. Каково ему жить в мире, где даже для работ в аграрном секторе требуют наличия третьего телепатического ранга, причем не ниже четвертой ступени? Разве ж он не захочет выбрать для своих детей лучшей доли? Представь телепатов, в семьях которых рождаются обычные дети, лишенные дара. Представь себе целителей, которые просто не в состоянии родить ребенка иным способом. Вполне естественно, что такие люди готовы платить Клонэйду сколько угодно денег за решение своих проблем. И, справедливости ради, надо сказать, что по современным расценкам услуги генетических лабораторий вполне доступны большинству граждан Солнечной Системы. Кроме того, генетики Клонэйда не просто получают деньги за свою работу. Они улучшают геном человеческой расы. Медленно, но верно они улучшают его! Уже сегодня появилась возможность передать ребенку сразу две или даже три паранормы, совместимые между собой. А когда-нибудь, Джофф, все известные на сегодняшний день паранормы сольются в одном геноме, и тогда… Да ты совсем меня не слушаешь!

– А что тебя слушать?- с неудовольствием отозвался Джофф.- Ослу понятно, что говоришь ты с чужих слов, и нетрудно догадаться, с чьих именно!

– Джофф, Ян Ольгердович – ученый!- с жаром воскликнул Фредди.- Он – гений, из тех, что приходят лишь раз в триста лет! У него очень много патентов на биоинженерные разработки и уж не знаю сколько премий за огромный личный вклад в развитие всемирной генетики и медицины по нескольким, мало связанным между собой направлениям. Не говоря уже о первом ранге и очень высоком рейтинге в инфосфере. Ясное дело, что такой неординарный человек вызывал бы дикую зависть даже без кресла в Директорате Клонэйда и миллионного состояния!

– Я тебе скажу так, Манфред,- очень серьезно проговорил Джофф.- Дыма без огня не бывает. Держись-ка ты от этого профессора подальше. Добром ваша дружба не закончится, уж поверь мне.

– Почему ты так думаешь?- обиженно спросил Фредди.

– Потому, что твой драгоценный Ян Ольгердович – телепат высшего ранга, и этим сказано все! Они сами и их инфосфера слишком далеки от простых людей. Таких, как ты или я. Мы для них были, есть и всегда будем категорией второго сорта, предназначенной для исполнения их прихотей. Власть в этом мире принадлежит телепатам, малыш. И чем меньше ты с ними общаешься, тем для тебя же самого и лучше, поверь.

Фредди промолчал. Он не вполне был согласен со словами друга, но и весомых аргументов для спора подобрать не мог, во всяком случае, вот так сразу. Инфосфера и впрямь главенствовала над всеми народами Солнечной Системы. А про высших телепатов ходили упорные слухи, будто они и вовсе давно уже не люди…

Дверь распахнулась, пропуская невысокую женщину в снежно-белом костюме врача. Она не была красавицей. Никто стал бы оборачиваться ей вслед. Полноватая, средних лет женщина с ранней сединой в густых каштановых кудрях. Но Фредди при ее появлении стремительно соскочил с подоконника, вытягиваясь в струнку. На лице его, преобразившемся до неузнаваемости, расцвела широкая, от уха до уха, радостная улыбка.

– Доброе утро,- приятным низким голосом пожелала вошедшая обитателям палаты.

Джофф пробурчал что-то маловразумительное. Фредди промолчал. Его взгляд, полный любви и немого обожания, говорил сам за себя.

Свет-снег-белая роза… Знакомый сенсорный импульс томительной болью заставил сжаться сердце. Все краски мира сошлись в одном, неповторимом, образе. Все песни Вселенной слились сейчас в одной мелодии, светлой, ликующей, радостной…

…Само ее имя, отпечатанное красивым шрифтом на нагрудной карточке – доктор Дженнифер Шиез ди Сола – звучало как песня, невыразимо прекрасная, сиявшая собственным солнечным светом…

Она протянула руки и Фредди блаженно зажмурился, купаясь в струящемся с ее ладоней живительном тепле. И не с чем было сравнить это удивительное ощущение покоя и светлой тихой радости. Все слова и образы меркли перед ласковым прикосновением теплых нежных пальцев. Исчезли все мысли, все желания, кроме одного: пусть, пусть этот сладостный миг продолжается вечно! Но тепло уже уходило, остывало, растворялось в окружающей холодной тишине, превращаясь в окутанную болью немилосердной разлуки память.

Сияющая янтарной радугой фигурка русалки покорно легла в подставленную ладонь. Подарок для друга…

Укоризна, сердитое беспокойство… Мальчику запрещено было пользоваться своей паранормой, и он об этом знал, но никакие запреты его не останавливали. Жестокие приступы алой лихорадки, следовавшие за каждым нарушением, ничему не учили его. И до каких же пор это будет продолжаться?

Упрямое молчание. Он сделал то, что сделал не из мальчишеского стремления нарушать все мыслимые и немыслимые запреты. Подарок для друга, и благодарность, и любовь, и боль, и сладкая горечь запретного счастья…

Усталая грусть… По возрасту мальчишка был ненамного старше младшего сына. И чувства его, глубокие, серьезные, нешуточные чувства к пожилой женщине, были сродни неодолимому психокоду, неведомо кем вложенному в детское сознание ради забавы.

Упрямое молчание. Он не видел морщин на ее прекрасном лице, не замечал и седины и знал, что сыновей у нее не было. Отраженным эхом его собственных эмоций пришла боль. Мысль о сыновьях, которых она так и не родила, причинила ей боль. Он зажмурился, испытывая жгучее чувство вины. Зачем, ну зачем же ему понадобилось заострять внимание на вырвавшейся между делом неправде?! Он всегда чувствовал ложь, даже самую небольшую и невинную, но оправдываться тем, что это никак от него не зависело, не хотел и не мог.

Фредди не открывал глаз, опасаясь заплакать. Он не понимал, откуда взялась под веками свинцовая тяжесть непрошеных слез, но знал одно: она не должна их видеть и чувствовать.

Золотое теплое сияние отодвинулось еще дальше – целительница подошла к кровати Джоффа. Фредди слегка приоткрыл глаза, наблюдая за нею. Выражение ее лица испугало мальчика. Отчаяние, досада и снова боль… а через секунду – обычное невозмутимое спокойствие. Она встала, тихо попрощалась и покинула комнату.

Фредди долго глядел на закрывшуюся за нею дверь.

– Видал?- мрачно поинтересовался Джофф, нарушая тишину, и мальчик сильно вздрогнул при звуке его голоса.- Она на мне крест поставила. Скоро сдохну,- он длинно и мерзко выругался, настроение у него, и без того кислое, протухло совсем.

– Не говори так, Джофф!- с жаром воскликнул Фредди.- Ты не умрешь!

– От этой заразы нет спасения, малыш. Стопроцентный летальный исход,- Джофф резко, рывком сел, потом поднялся на ноги. Его трясло мелкой лихорадочной дрожью.

– Джофф, что ты делаешь! Тебе нельзя вставать!- испуганно вскрикнул Фредди.

– А, да к черту все!- отмахнулся он.- Какая разница, теперь-то? У-у, сволочи!- с дикой ненавистью добавил Джофф, выглядывая в окно.

Фредди проследил за его взглядом. Во внутреннем дворике, как раз под окном их палаты, стояли Чужие. Их было двое – очень высокие женщины, одна, постарше, в темно-багровом облегающем комбинезоне и при оружии, другая, совсем еще девчонка, в белом коротком платьице. У старшей в прическу вплетены были длинные багрово-черные ленты, а на виске сияла всеми цветами радуги голографическая татуировка – очень сложный, лишенный на первый взгляд всякого смысла спиралевидный рисунок. Самым смешным были в их облике уши, по-кошачьи торчавшие на макушке. Они и шевелились-то почти как у котов. Фредди негромко рассмеялся. Уши Чужих развеселили его.

Из дверей вышла доктор ди Сола, кивнула Чужим как старым приятелям, затеяла с ними разговор на их языке. Фредди вслушивался в распевную незнакомую речь, пытаясь уловить если не смысл, так хотя бы эм-фон говорящих. С тем же успехом он мог бы слушать стену или камень.

Внезапно в воздухе запахло паленым, в буквальном смысле этого слова. Фредди встревожено обернулся и, надо сказать, очень вовремя. Джофф держал у лица сомкнутые кулаки, с которых рвалось на свободу неукротимое пламя.

– Ненавижу ублюдков!- выдохнул он, разжимая пальцы.

С устрашающим гулом огонь рванулся к окну. Фредди вскинул руки, и плазма, наткнувшись на невидимое препятствие, стекла по нему на пол безобидными, быстро тающими искрами.

– Джофф, да ты с ума сошел!- воскликнул мальчик.- Успокойся!

– Это из-за них мы подыхаем! Именно они и завезли сюда эту чертову заразу, от которой мы в скором времени все передохнем! Ненавижу гадов!

На лице Джоффа проступило дикое неуправляемое бешенство. От скопившейся в воздухе плазмы было уже не продохнуть.

– Джофф, сумасшедший! Успокойся!

– Да будь же оно все тысячу раз проклято!

– Джофф!

И внезапно все закончилось. Джофф неловко осел на пол, обхватывая ладонями голову. Его трясло. Фредди сел рядом, не обращая внимания на гневные угольки исчезающего огня. Трясущейся рукой Джофф вытер лицо, потом поднялся, кое-как добрел до своей кровати и улегся, повернувшись лицом к стене. Фредди тоже встал, выглянул в окно. Чужие ушли, так и не узнав о том, что несколько ужасающе долгих мгновений жизнь их висела на волоске. Ушла и доктор ди Сола. Внутренний дворик был пуст.

Мальчик посмотрел на свои руки. Пальцы мелко дрожали. Он посмотрел на Джоффа, но тот даже не пошевелился, и Фредди интуитивно понял: сейчас лучше оставить его в покое.

В коридоре было безлюдно и тихо. Часы показывали 6:17. Из широкого панорамного окна открывался великолепный вид на океан, сиявший в лучах утреннего солнца ослепительными золотыми бликами. Фредди положил на подоконник свой старый синтезатор. С тихим мелодичным звуком развернулась в воздухе голографическая клавиатура.

Он всегда слышал музыку, сколько себя помнил. Тихая, ведомая только ему одному мелодия, звучала в душе непрерывно, вбирая в себя все, что происходило вокруг. Фредди не помнил уже, когда впервые взял в руки синтезатор. Года, наверное, в три. Когда исчезла из его жизни мама, исчезла загадочно, необъяснимо, жестоко, и боль, звеневшая в душе тяжелым диссонансом, вырвалась наконец на свободу…

С тех пор со своим музыкальным инструментом он уже не расставался.

– Какая грусть!- произнес над ухом чей-то знакомый голос.

– Ян Ольгердович!- обрадовался мальчик, оборачиваясь.

– Нет-нет, продолжай, мальчик,- сказал Ян Ольгердович, глаза у него подозрительно блестели.- Какая печальная мелодия! Я хотел бы дослушать ее до конца…

– У нее еще нет конца,- смущенно ответил Фредди.