Помоги проекту - поделись книгой:
Молодая девушка философствует о социальном неравенстве:
Вот я сейчас сижу в офисе, в уютненьком кресле и жду, когда начальник заверит мой проект договора… А он заверять не торопится, смотрит мультики в Инетс. А я жежешки читаю в это время. У дорожных же рабочих доступа в Интернет не имеется, вот и смотрят вниз, размышляют о вечном (возможно). Или о сардельках к ужину…
В ее интонациях чувствуется некоторое снисхождение к «морлокам», себя-то она явно относит к элоям[27].
Микроинтерьер маленького пространства маленького человека противостоит макроинтерьеру начальственного кабинета. Начальственный кабинет всем своим обликом провозглашает, что здесь сидит Хозяин. Начальство предпочитает полупустые столы (вслух это объясняется порядком и самодисциплиной, на более глубинном уровне это напоминает длинные рукава бояр, символизирующие праздность).
Итак, у начальника в кабинете зачастую присутствует зеркальный стол, на котором испуганному взгляду подчиненного буквально не за что уцепиться, пара-тройка дорогих бизнес-сувениров… Частенько босс позволяет себе нечто, что не может позволить себе простой работник, например огромный портрет жены (у рядового сотрудника жена и ребенок ютятся на фотографии размером с сигаретную пачку). Но даже по пустоватому начальственному интерьеру можно многое понять: сдержанный демократ перед вами или настоящий лев рыкающий, царь зверей и владыка всего офисного народца. Грозный лев обожает ковры (выражение «вызвать на ковер» приобретает тогда свое первоначальное значение). Также он любит охотничьи трофеи, как в прямом, так и в переносном смысле. В прямом смысле — это рога и шкуры (в одном начальственном кабинете плохо выделанная медвежья шкура стала ощутимо пованивать, и ее торжественно вынесли), а в переносном — многочисленные дипломы. кубки, фотографии рядом (а лучше в обнимку) с Очень-Преочень Важными Персонами, и золоченые призовые статуэтки. «Лучшему бизнесмену столетия от Урюпинской ассоциации „За честный распил“». Впрочем, хозяева демократичных интерьеров часто бывают менее предсказуемы и более жестки: эдакие управленцы в стиле наркомов 1920-х, одержимые идеей показной скромности.
Георгий, 37 лет, художник, бывший работник кондитерской фабрики «Большой Вик», рассказывает о новом офисе компании:
Наш офис переехал с более или менее удобной станции «Кунцевская» на платформу «Перерва». От электрички идти через мост в промзону… Рядом с нашим зданием был приют для бомжей, мы его звали просто бомжатник (центр социальной и трудовой адаптации «Люблино». —
Наш офис находился в семиэтажном здании совершенно кондовой архитектуры, но со странными элементами в стиле дурного Гауди изнутри: посреди обычных совковых коридоров вдруг появлялись волнообразные арки и всякие закругления… А в основном там все было обычное: дешевый ламинат, обычные офисные столы… Стены розовые, на этаже, где сидел сам А-ов, — розовые с голубым. Везде развешены картины его мамы… Мама вообще принимала деятельное участие в нейминге и дизайне. Главным бухгалтером работала его двоюродная сестра, очень хорошая женщина, кстати. Как только она заболевала или уходила в отпуск, у нас начинались проблемы — и с бухгалтерией, и вообще.
Но вернемся к теме офиса. Высокое семиэтажное здание венчал конек — островерхая крыша, как у терема, которую никакие альпинисты не соглашались чистить — опасно. Вернее, какие-то промышленные альпинисты вроде соглашались, но за большие деньги. Наш босс, А-ов, денег платить не хотел, за что и был примерно наказан самим провидением… В один прекрасный зимний день (не помню — солнечный или пасмурный, но для нас он был все равно прекрасный) на новехонький мерседес А-ова упала огромная сосулька, пробив крышу и приведя машину в совершенно перемонтируемое состояние… Радость подчиненных А-ова подпитывалась еще и тем, что многим зарплата просто не выплачивалась, и покупка «мерса» выглядела настоящим плевком в душу… И тупую кавээновскую шутку про «ваша машина окружила нашу сосульку» мы воспринимали иначе, чем все прочие телезрители.
В офисном пространстве важно все: звуки, запахи, объем самого пространства. Ведь это целая планета. Часто случается, что, обустраивая помещение, босс велит прикрепить подвесной потолок, скрадывающий воздух, и висящий буквально на голове у сотрудников! А ведь высота потолка (в прямом и переносном смысле!) очень важна для самоощущения сотрудника.
Дмитрий К., 37 лет, на крупнейшем московском мясокомбинате работает уж пять лет (отдел маркетинга), рассказывает о своем офисе:
Наш офис располагался на втором этаже, над холодильником, и ровно под нами выгружались туши, подвешивались на огромные крючья и уезжали по транспортеру в подвал. И все это громыхало, стучало — сразу было слышно, какая машина приехала, с каким мясом. Мы различали машины но количеству падающих туш и по звуку падения: если это полкоровы падает — один звук, если полсвиньи — другой! Потолок низкий — всего метр девяносто, а помещение огромное, приплюснутое.
Добавлю немного пищевых подробностей от себя. Почти полгода я работала в офисе, соседствующем с рыбной торговой компанией: частенько они рубили замороженные туши прямо на музейном паркете, весь наш исторически ценный особняк буквально сотрясался от ударов топоров по ледяным рыбинам, пока не прибегал генеральный директор, требуя прекратить безобразие. А аромат?! Настоящий запах портовых доков — и это в километре от Кремля! Романтика.
Мой рассказ дополнят свидетельства Валентины К., 37 лет, бывшего сотрудника службы проверки бывшего журнала «Новое время», Москва:
Журнал «Новое время» в середине 1990-х был очень интересным местом, хотя и доживал свои последние дни на деньги от сдачи в аренду офисов в прекрасном старом здании в самом центре Москвы. Прежде всего гам сохранялся с советских времен отдел проверки фактов: моя начальница, 40 лет в редакции. Комната — сильно вытянутый прямоугольник шагов примерно десять в длину и шириной чуть больше единственного окна в торце. За стенкой была примерно таких же размеров корректорская на четыре стола. Зато у нас стояли два огромных шкафа со справочной литературой — Интернет еще был не в ходу. Начальница моя сидела у окна (шкаф напротив, окно справа), я у двери (напротив зеркало, шкаф и дверь налево), что, в общем, логично. Картотека, собранная за полвека работы журнала, и множество других бесценных справочных материалов сгнили в подвале, потому что в эту комнату они, конечно, не помещались. Но мы ничего, как-то проверяли, даже когда по всему следовало бы возложить ответственность на журналиста. Начальница моя была настоящий профессионал, у нее были и принципы, и методы, и азарт.
Кое-какие методы были и у меня — я использовала остаток свободного пространства у себя за спиной. Вообще-то ошибиться может каждый, в том числе и сотрудник отдела проверки. Но журналист убежден, что знает все лучше, чем его читатель, и он может потребовать, чтоб в статье осталось все так, как он лучше знает. И он действительно старше, умнее, опытнее и свое дело знает лучше меня. Но в статье останется четвертый закон термодинамики, или пьеса Шекспира «Ночная мечта в середине лета», или президент России Борис Иванович Ельцин. Собственно, ну и что? Вот поэтому в редакционном воздухе и витал постоянно вопрос: а зачем он нужен, этот отдел проверки? У меня за спиной не было сорока лет работы, и своего авторитета у меня было маловато, но над столом на листах A4, размер шрифта от 36 до 48, у меня висели всякие подходящие изречения. Начальница моя поначалу отнеслась к идее подозрительно, но потом согласилась. что плакатик на входной двери
Но вы сами — просто журналист или все-таки работаете где-нибудь? Не бывает же такой профессии — журналист…
В человеческом невежестве весьма утешительно считать все то за вздор, чего не знаешь.
Разве человеку возбраняется высказывать свои мысли? Даже при демократии?
В общей сложности изречений набралось до дюжины. Не помню, кто назвал их дацзыбао. Журналисты реагировали разнообразно, но в целом предсказуемо. Представители отдела культуры по большей части поджимали губы и не комментировали. Политические обозреватели радостно ржали. Экономисты искали несоответствия. Одно изречение на латыни у меня попросил заместитель главного редактора, а потом к нему зашел член редколлегии и поправил падеж. Так зам главного узнал, что у него в редколлегии есть филолог-классик и что такие люди вообще есть.
Рассказывает Раня Норкина:
Я еще застала то сладкое время, когда у каждого офисного планктона было свое место. Свой стол, заставленный домашними фотографиями, свой скромный уголок, свой затаившийся за офисными ширмами закуток. Жестокое время открытых офисов, то бишь офисов без своего постоянного места, пришло в 1990-е годы. Нет, мы, конечно же, протестовали. Испуганные программисты пугали озверевшее начальство, что никакого программирования теперь больше не будет. Ожесточенные офисные работники запугивали депрессией и больничным. Не помогло. К началу 2000-х мы все дружно дрались за ничейный стол у окна. Однако были герои, которые не сдались.
Эта история произошла в одном из европейских филиалов одной из крупнейших в мире фирм. В одной из таких вот громаднющих глобализированных фирм жил-был, причем достаточно хорошо, наш герой. Назовем его Алекс. Алекс был легендой, авторитетом и незаменимым человеком. Его уважали, почитали и боялись. Его имя знал генеральный директор, и о нем писали в американских газетах. Алекс важно сидел за столом с двумя ноутбуками и тремя разноцветными телефонами и не спеша смешил сослуживцев анекдотами. Царила счастливая гармония — телефоны звонили, ноутбуки пищали, коллеги ржали. Но тут задул неправильный ветер, и внезапно началась война — сверху решили, что все перейдут на всем-и-никому-не-принадлежащие места. Офис забулькал, запричитал, вознегодовал и позорно проиграл. Кроме Алекса. Наш Алекс, во-первых, всем рассказал, что увольняется, а во-вторых, узнал, когда приезжает генеральный директор. В этот роковой и решающий день Алекс собрал свой дырявый и очень большой рюкзак, запихнул лично им написанные книги в чемодан на тарахтящих колесиках и скромно надел рваную куртку с полинявшим лого родной компании. Натянув зеленую кепку, Алекс громко покатил чемодан по служебному паласу. У входной двери, театрально шмыгая носом, встала высокая и верная секретарша Ольга. Дверь раскрылась, и в офис-осторожно шагнул генеральный директор со своей суетливой свитой. Высморкавшись в белый платок. Ольга страдальчески прорыдала: «На кого ты нас покидаешь, Алекс…» Алекс еще громче загремел чемоданом и энергично стал махать вставшим за уже-не-своими-столами коллегам. Рядом с Ольгой, делая «случилось-что-то-ужасное» — гримасы, выстроились нервная Мартина с подвижным хвостиком и толстенький добродушный Мартин со сверкающей лысиной. «Что случилось?» — изумился генеральный директор. «Он от нас уходит!» — зарыдала Ольга и замахала немного запачканным, но все равно белым носовым платком. Навстречу, пыхтя под рюкзаком, приближался Алекс, посылая воздушные поцелуи скорбящей публике. «Алекс уходит в другую компанию!» — взрыднула Мартина, выразительно покосившись на директора. «Фарвель, мой друг!» — загремел баритоном Мартин. «Фарвель, друзья…» — шумел чемоданом Алекс, отдавая печальные салюты. «Куда он уходит?!» — обалдел директор. «К конкуренту!» — мстительно отвлеклась от рыданий Ольга. «Там свои столы!» — нежно поддакнул Мартин. «Какие столы?» — офигел директор. Алекс раскрыл объятия из-под рваной куртки и под тарахтение чемодана на весь офис прокричал: «Прощайте, директор! Прощайте, родные пенаты!»
«У Алекса теперь нету своего стола! Поэтому он от нас уходит!» — глядя директору в глаза, пояснила Мартина. «Он уходит от нас из-за стооооооола?!» — напрягся на свою свиту директор. В свите зашебуршали…
Стол Алексу вернули. Чемодан он отдал Ольге, рюкзак — Мартину, а Мартине купил торт.
Но боссам ничто человеческое не чуждо. Они порой разводят в офисах разнообразную живность: от рыбок до кошек. В известной типографии на ресепшен стоял огромный аквариум с крупными экзотическими рыбами, в известной всем дизайн-студии жила кошка, а вот в менее известной дизайн-студии на просьбу сотрудников позволить им завести кошку дирекция ответила твердым отказом, мотивируя тем, что «кошка будет гадить». В утешение подчиненным был куплен электронный динозавр, на которого ушло около тысячи долларов представительских денег. К его хвосту мстительные дизайнеры привязывали консервные банки, и менеджер, который следил за сохранностью игрушки, почти плакал от жалости к обиженному зверю. Впрочем, нелюбовь начальства к кошкам скоро разъяснилась: директриса держала двух собак, которых регулярно приводила на работу, поочередно заставляя сотрудников их выгуливать. Об этом, как вы помните, уже упоминалось в введении к этой книги.
Рассказывает Сергей Турко:
В отделе маркетинга в «Моспромстрое» начальник управления завел себе аквариум, чтобы высокие гости могли в ожидании приема любоваться рыбками. Уход за рыбками поручили, конечно же, сотрудникам отдела. Мы к такой епитимье относились спокойно, так как работы две трети времени практически не было. Один сотрудник с утра до вечера рассматривал диски с эротическими фотографиями, секретарша болтала но телефону с подругами, двое других уткнулись в компьютер: один раскладывал пасьянс, другой играл в «сапера». Я читал. Например, осилил всего Довлатова.
Но вернемся к аквариуму. Каждую неделю менялся дежурный по кормлению рыбок. Деньги на мотыля выделял начальник. Надо было ехать в магазин на Кузнецком мосту и потом замораживать червячков во льду и хранить в морозилке. Раз в квартал весь отдел (пять человек) бросал работу, чтобы чистить аквариум. Надо было отсадить рыбок, слить воду, отдраить от ила стенки, грунт промыть от дерьма. Секретарша дежурила у двери, чтобы никто из высшего начальства не зашел и не увидел, чем занимаются сотрудники отдела.
Однажды главным за чистку-оказался я. Рыбки, которых я отсадил в ведро, пока отстаивается новая вода в аквариуме, наутро всплыли кверху брюхом. Шеф был в бешенстве. Я же невозмутимо ответил, что просили почистить аквариум, а про рыбок никто не говорил. Закончилось все как обычно: шеф дал денег «на восстановление рыбок», и все пошло своим чередом.
Глава 7
МОРАЛЬ И АМОРАЛКА: СЛУЖЕБНЫЙ РОМАН, ХАРАССМЕНТ, СЕМЕЙСТВЕННОСТЬ
Блог английской газеты
Российские глянцевые журналы пишут о сексе на рабочем месте задорно и с подмигиванием. Целевая аудитория с удовольствием в сотый раз перечитывает материалы «10 лучших мест для занятий сексом в офисе», «Как не быть застуканным на столе шефа» и «Что сказать жене, если заседание длится до полуночи». Такого рода статьи помогают читателям не заснуть в тряском вагоне метро по дороге домой, а авторам — заработать скромный кусок хлеба с бюджетным слоем масла… Статистика — штука неблагодарная, особенно когда опросы затрагивают столь интимные и тщательно скрываемые стороны жизни. Некоторые респонденты врут из молодецкой удали, некоторые, наоборот, лукавят от скромности. В целом же результаты опросов неизменно демонстрируют шаткую общественную мораль: не менее половины опрашиваемых крутила служебные романы. К какой половине примкнет любезный читатель — решать только ему!
На самом деле секс в офисе ценен самим сексом лишь в самую последнюю очередь. В первую очередь — это власть и азарт. Часто секс на работе является орудием принуждения и унижения (здесь речь идет о харассменте, иноземном колючем слове). Иногда служебные романы возникают как реакция на служебную скукотищу. Такое приключение привносит пряность в пресное соевое мясо рутинных офисных будней. Хотя нельзя сбрасывать со счетов и любовь с большой буквы «Л». Если человек проводит на работе бо́льшую (и лучшую) часть своего времени, то где же ему встретить свою судьбу, как не там же, в родном офисе? Увы, чистая любовь встречается в офисной романтической жизни не чаще, чем жемчужина в куче навоза.
Все осложняется, если обитатель офиса встретил на работе свою любовь и там же с ней расстался… Ежедневные мучительные столкновения в коридорах и кабинетах ведут прямиком к увольнению (по собственному желанию или по собственному желанию начальства). Увольняется слабейший, сильнейший — остается. Хоть и с осадком, но на рабочем месте. Раненный в самое сердце, но в седле.
Помимо романов, в офисе полно разговоров и обсуждений, которые так или иначе вертятся вокруг сексуальной проблематики. Такие вопросы, безусловно, проходят уже не по амурному ведомству. Здесь речь идет о вторжении общественного (работа) в частное пространство (сексуальная жизнь). Работодатель внезапно начинает совать свой буратиний нос в такие сферы, куда ему путь заказан. Именно это и привлекает начальников-вуайеров: возможность подсмотреть там, где подсматривать запрещено моралью и традицией. Скажем честно: среди начальников точно такой же процент людей со странностями, как и среди их подчиненных…
Рассказывает аноним:
Одна из служб организации, где я имею честь работать, проводила sms-опрос среди собственных сотрудников. Содержание опросника: «Кто из перечисленных деятелей являлся представителем нетрадиционной ориентации?» Варианты ответов: а) Джон Леннон; б) Борис Моисеев; в) Пенкин. За каким, простите, вообще проводился данный обмен мнениями, в принципе непонятно. Может, в преддверии будущего гей-парада? Узнать народное мнение, так сказать? Но! Имеется продолжение истории. Один юноша на свою буйну голову ответил: Джон Леннон. Решил ли он так пошутить или перепутал, бедолажный, Леннона с Маккартни, неизвестно. Известен результат. Парню объявили строгий выговор с занесением в личное дело (цитирую): «За клевету на Джона Леннона и возвеличивание Пенкина!»
P. S. Организация занимается исключительно финансовыми операциями…
Основатель издательского дома «Дэймлэнд» Дмитрий А. не жалует гомосексуалистов. Настолько сильно не одобряет их ориентацию, что эта его нелюбовь к геям стала достоянием широкой общественности… В свое время он даже запретил принимать геев на работу. «Они бросают вызов морали» — так объяснял предприниматель свою жесткую позицию.
Но вскоре запрет пришлось отменить: на Дмитрия А. повлияли его шведские инвесторы, увидевшие в табу на лиц с нетрадиционной сексуальной ориентацией признак неполиткорректности. Теперь Дмитрий рассуждает так: «Я по-прежнему считаю гомосексуализм грехом, но, если человек открыто не пропагандирует свои убеждения, я не вправе отказать ему в приеме на работу». Это слова из интервью. А в своем офисе он не стесняется в выражениях по поводу сексуальных меньшинств… При этом в молодом коллективе компании поощрялось создание пар, в идеале — новых ячеек общества. Не беда, что некоторые уже существующие ячейки распадались из-за безумных перегрузок и ненормированного рабочего дня: зато сотрудники становились одной семьей не метафорически, а физически. Одна из пиарщиц вспоминала в своем блоге о зачатии ребенка в офисном туалете (в ночь сдачи номера в печать). Романтика! Такие приключения не поощрялись официально, но культивировались климатом компании. Как говорит сам босс: «У нас в офисе средний возраст 28, сексуальное напряжение высокое». И игриво добавляет: «Я и так специально без очков хожу, а то не до работы будет». Мачо. Орел!
В государственных учреждениях «офисный флирт» завуалирован, скрыт от посторонних глаз, как это было примято в эпоху застоя. Да и работают там люди посолиднее, посемейнее.
Рассказывает Эдуард, Таганрог:
У нас народ сплошь и рядом был замужний и женатый, любые служебные романы автоматически означали адюльтер. Я лично ничего такого не наблюдал… Была там одна некрасивая история, когда человека, что называется, подставили. Все знали, что у него адюльтер с дамой из соседнего отдела, их подкараулили и на место действия привели его жену… Скандал разразился на весь завод, однако никого, конечно, не уволили. Если человек — старый кадровый работник — за это не выгоняют. Он не был рядовым. После этой истории народ затаился и стал более аккуратно решать свои амурные проблемы.
Премудростями офисного этикета и просто женской мудростью делится Злата:
Пришла я как-то на работу в одну контору, а там бабье царство. И среди этого бабьего царства — шеф, точнее, даже шефуйчик. Вертлявенький, смазливенький и считающий своим долгом трахнуть все, что в этой конторе движется. В мои планы обзаводиться кучей сестренок по несчастью не входило совершенно, а контора была прикольная, напряги создавать не хотелось, уходить из-за одного похотливого мудака тем более, так что вопрос надо было срочно решать. А опыта такого у меня не было — на прежних работах все всегда было нормально.
Решила. Интуиция подсказала.
Я постоянно шутила. К месту и не к месту. Фразочки: «Мы все любим вас, Иван, и нашу фирму в вашем очаровательном лице», «Так, ну ладно, на этом этапе переговоров подключаем харизму нашего любимого шефа. Главное, чтоб харизма вошла неожиданно», «Иван, вы такой умный, с вами беседу надо поддерживать, а мои слабенькие мозги и так сегодня перенапряглись на совещании» — на предложение посидеть после работы в ресторане, обсудить кое-что. Еще, помню, было: «Вскружите голову блондинке, а что мне потом с этой закруженной головой делать?! Я ж ею ем!»
На корпоративах сидела часа полтора максимум, потом сваливала. Тоже со смехуечками.
И как-то постепенно мы подружились и до сих пор общаемся, хотя я уже работаю в другом месте. Не знаю, получилось бы с другим человеком так же, но с этим получилось, тьфу-тьфу. Хотя все шефы, конечно, разные.
Рассказывает Флана:
Очень часто бывает, что сексизм транслируется хорошими людьми. Добрыми и отзывчивыми. Они могут оскорбить, даже не замечая и не понимая, что это оскорбление. И в таком случае довольно тяжело на них обижаться всерьез. Я обычно начинаю вести разъяснительные работы: с кем-то напрямую, с кем-то окольными путями, а кому-то просто логически доказываю, что именно в данном конкретном случае он (она) неправ (т. е. не обсуждаю конкретное сексистское высказывание, а иллюстрирую, что сторона, подвергнувшаяся критике, ее на самом деле не заслужила).
Встречалась с двумя типами тендерных оскорблений. Первый случай: мой бывший начальник, добрейшей души человек и лапочка, иногда мог себе позволить в мой адрес высказывание «женская логика» — это случалось, когда он с ходу не понимал причин моих действий. Я в таких случаях просто разжевывала подробнее, почему я буду делать так, а не иначе, и в большинстве случаев он говорил: «Да-да, ты права, извини, я об этом не подумал». Честно говоря, я на него обижалась, и так как отношения были очень хорошие, я бы ему рано или поздно привила большую тендерную корректность, но, к сожалению, пришлось уйти с того места работы но не зависящим ни от меня, ни от него причинам (просто всех сокращали). Второй случай: на корпоративных мероприятиях мужчины могут себе позволить высказывания в духе: «Так выпьем же за слабых женщин, чтобы они всегда были такими же нежными, заботливыми и ласковыми». Ну что тут сделаешь? Я обычно просто сижу с кислой миной. И я в нашей компании не одна такая, что меня безумно радует.
Рассказывает Креветка:
Работала в дивной компании. Генеральный мог на собрании сказать, что, если мы и дальше будем «крутить жопами перед поставщиками, ему будет дешевле заплатить Тарзану, чтоб он нас всех удовлетворил». Замечание было совершенно необоснованным. А дресс-код ввела его жена — девчонки в майках и джинсах вызывали у нее резкий скачок артериального давления. Код включал что-то типа темная юбка/брюки/капри; закрытая блузка с рукавами 3/4; обувь на низком каблуке; маникюр в бежевых тонах; допускаются небольшие сережки. О как. Мне пришлось докупить кое-какую одежку.
С мужиками работать проще: как только они понимают, что ни в коей мере не рассматриваются как сексуальный объект, начинают высказываться толково и по существу. Не ищут в поступках скрытого смысла и (в благостном состоянии) могут дать дельный совет. Но думаю, что с грамотными женщинами-начальницами мне не повезло, а вообще они существуют.
Кстати, офисная мудрость всегда строго подразделяет офисные романы на отношения равностатусных партнеров (начальник и начальница, рядовой сотрудник и офис-менеджер) и разностатусных (начальник — секретарша, начальница — айтишник). Более радужное будущее предрекается «равнородным» союзам — ведь в случае увольнения компания предпочтет расстаться с менее ценным сотрудником… Однако жизнь разнообразнее любых канонов. На моих глазах карьеру «через постель» построил себе невзрачный молодой человек, не блещущий интеллектом. Он, например, настолько плохо разбирался в оргтехнике, что истошно кричал: «У меня из компьютера пропал Word!», — хотя на самом деле просто иконка программы сдвинулась на десктопе со своего привычного места. Тем не менее через пару лет постельных подвигов он добился весьма внушительной должности. Если бы на его месте была хрупкая барышня, то ее коллектив, скорее всего, осудил бы в едином порыве. Его же офисный люд одобрял за смекалку и удаль, проявленную в беготне по служебной лестнице.
А вот образец коллективного эпистолярного творчества. Видно, что работники действительно дошли до предела, и это письмо — их единственный шанс быть услышанными. По крайней мере они на это рассчитывают.
Уважаемое руководство ТШО, мы работники проекта но переработке серы (ПРМПС), хотели бы донести до вашего сведения ситуацию на нашем проекте которое мешает не просто работать, а даже просто находиться на работе. Практический весь коллектив проекта и даже наш подрядчик — проектировщик WPK заметил эту не здоровую атмосферу в коллективе, а именно отношения менеджера проекта Bob Gale и административного ассистента Даны А.
Боб не просто боготворит и продвигает Дану, а создал атмосферу подчинения всего коллектива прихотям и желаниям Даны. У нас на проекте все зависит от Даны, потому что Боб так захотел. Мы знаем и это очевидно, что Боб хороший семьянин. Он является мужчиной средних лет и проработал в Шевроне не первый год на ответственных позициях, очень хорошо знаком с принципами Chevron Vision/Way и международной этикой отношений на работе (business relationship). А также руководство ТШО пропагандирует основные положения введения бизнеса, взаимоотношения на работе, уважения всех сотрудников, этики, поведения на работе, демократия, равноправия в отношениях к служащим, доверия (ТСО Way). Также Chevron всегда говорит о таких понятиях как Diversity, Respect, Trust, Working Relationships, Everyone is equal но на само деле на нашем проекты мы все чувствуем, что все кроме Даны являются для Боб просто людьми второго сорта, а Дана — особенный человек имеющий особое привилегированное положение. Для этого мы приводим ниже некоторые немногочисленные факты и поверти нам, что мы постарались быть здесь объективными и правдивыми, но иногда эмоции захлебывали нас.
Видимо, эмоции действительно «захлебывали» оскорбленных сотрудников, так как далее следует подробнейшее письмо на многих страницах, письмо, полное удивительных подробностей интимной жизни начальника, бесстыже развернувшейся на глазах многочисленных подчиненных.
Да и издательства не отстают от реальности, подхлестывая ее извилистыми кнутиками. В Петербурге, например, вышла книга «Камасутра для офиса», в которой собраны «рекомендации по тому, как организовать половую жизнь в пределах офиса». Практическое пособие, по словам авторов, пользуется большой популярностью среди служащих. Тут они, я уверена, привирают в рекламных целях. Служащие сами разберутся (и успешно разбираются!), как им «организовать половую жизнь».
Конечно, в советские времена тоже были домогательства, но не было такой веселой разнузданности, как теперь. Управу на «развратника» можно было найти в профкоме, парткоме. Стоило только слово сказать вышестоящему начальнику, и руководитель-домогатель мог потерять тепленькое местечко, партбилет и, следовательно, положение в обществе. Конечно, если это домогательство не исходило от этого самого важного вышестоящего начальника (а такое случалось).
Надо помнить, что принуждение к сексу на рабочем месте происходит не ради удовлетворения физиологических влечений. Это вопрос власти и подчинения. Поэтому, когда мы обсуждаем сексуальное домогательство, ключевое слово при этом не «секс», а «власть» и «дискриминация». Принуждение к сексу является одним из утонченных, садистических методов злоупотребления властью. Женщине дают понять: знай свое место, ты прежде всего самка и будешь использована именно в этом качестве. Для женщины непристойное предложение переспать с начальником в обмен на работу или другие льготы является не только оскорбительным, оно подчеркивает ее неравное положение с мужчиной.
Вот отрывок из записи юзера Shraibman «Воспитание чувств при капитализме», вызвавшей огромную волну откликов в живом журнале два года назад.
Запись посвящена тренингу в «Афросети».
Каковы же задания, с помощью которых их обучали и одновременно проверяли на предмет
Парням давались задания выбрать (с обоснованием выбора) — из двух вызванных девушек самую симпатичную и несимпатичную; ту, которой не помешала бы пластическая операция груди; ту, у которой самая плохая мама на свете, и т. д. Все справлялись… А потом были ролевые игры. Например, играли в господина и раба. Рабами назначали тех, кто на вид построптивее, много о себе понимает, студентов… По приказу господина — тоже из группы — они должны были с улыбкой ползать по полу, собирать разбросанные господином карандаши и маркеры, подавать одежду, завязывать шнурки. Тренер проверял не только раба, но и господина. Если ты придумываешь недостаточно унизительные задания или хоть раз скажешь
Мне кажется, что «проигравшие» и изгнанные из этого корпоративного рая — явно выиграли. Чтобы проиллюстрировать этот тезис приведу еще пример (тренинг все той же пресловутой «Афросети»):
Девушка изображает продавца, тренер — покупателя. Рядом на полках (тренинговый зал обставлен как магазин) модели телефонов. «Покупатель» входит в зал. «Продавец» подходит к нему и, пытаясь заглянуть в глаза, спрашивает:
— Здравствуйте! Что бы вы хотели?
«Покупатель» отвечает:
— Титьки твои хотел пощупать…
Пунцовая девушка стоит в растерянности…
Тренер, выйдя из роли «покупателя»:
— Вы не справились в нестандартной ситуации и не нашли, что ответить, посему собирайте вещи…
Думаю, даже комментарии здесь излишни. В этом крохотном эпизоде уже есть материал для судебного расследования. Что касается результативности этих тренингов (сужу об этом как потребитель): в салонах «Афросети» мне почти всегда попадались невежливые, усталые, унылые менеджеры. Может, тренинги виноваты?
Поделиться книгой: