Сильмариллион (перевод Lex Hellhound)

— Боги Арды, — обратилась к собравшимся Яванна. — Видение, показанное нам Илюватаром, было коротким, и мы увидели далеко не все, так что не можем с точностью угадать назначенный час. Одно несомненно: этот час приближается, и уже в течение этой эпохи вместе с Детьми пробудятся и наши надежды. Можем ли мы оставить земли, предназначенные для их обитания, в разрухе и объятыми злом? Должно ли им прийти во тьму, в то время как мы наслаждаемся светом? Назовут ли они господином Мелькора, в то время как на вершине Таникветиля на своем троне восседает Манве?

— Нет! Пришло время начать войну! — вскричал Тулкас. — Мы слишком долго отдыхали, и разве не восстановили мы свои силы? Долго ли он выстоит один против всех нас?

Тогда по воле Манве заговорил Мандос:

— Действительно, Детям Илюватара суждено прийти в эту эпоху, но их час еще не настал. Более того, Перворожденным должно прийти во тьму, и первым делом увидеть над собой звезды. Большой свет придет уже тогда, когда их цивилизация будет клониться к упадку. В час же нужды они будут обращать свои молитвы к Варде.

Сразу после совета Варда взглянула с вершин Таникветиля в сторону Средиземья, освещаемого лишь слабым светом далеких звезд, и начала свой великий труд — величайший изо всех, проделанных со времен прихода Валар в Арду. Она набрала серебряной росы Тельпериона из бассейнов, в которых она хранилась, и из нее сотворила новые звезды, еще ярче прежних — специально к приходу Перворожденных. Именно поэтому ее, с древнейших времен, с самого сотворения Эа, носившую имя Тинталле Зажигающая, эльфы впоследствии прозвали Элентари, Королевой Звезд.

Карниль и Люйниль, Ненар и Люмбар, Алькаринкве и Элеммире были созданы Вардой в те времена, и еще многие из древних звезд собрала она вместе и сформировала из них созвездия: Вильварин, Телюмендиль, Соронуме и Анаррима, и Менельмакар с его сияющим поясом — предвестник Последней Битвы, что состоится в Конце Времен. А высоко на северных небесах, словно в насмешку над Мелькором, установила она корону из семи ярчайших звезд — Валакирку, или Серп Валар — созвездие рока.

Согласно преданиям, сразу после того, как Варда завершила свой долгий труд и Менельмакар впервые взошел на небо, а синее пламя Хеллюина замерцало в туманных безднах за пределами мира, пробудились Перворожденные Илюватара. Они восстали ото сна, в который погрузил их Илюватар, у залитого звездным светом озера Куивьенен — Вод Пробуждения. И первым, что увидели они, поселившись у берегов Куивьенен, были звезды на небесах, и навсегда полюбили их свет; а Варду Элентари почитали больше всех прочих Валар.

Мир менялся, и очертания морей и суш беспрестанно изменялись и переделывались, направления и русла рек не были постоянными, и даже первоначальный облик гор не сохранился прежним; и Куивьенен давно исчезло с лица земли. Однако среди эльфов бытует предание, что оно находилось где-то далеко на востоке Средиземья, ближе к северу, в виде залива внутреннего моря Хелькар; и что это море было расположено там, где прежде возвышался пик Иллюина, прежде чем Мелькор обрушил его и Великие воды сошли с его вершин на восточное побережье. Так, самым первым звуком, что услышали эльфы, придя в этот мир, был шум текущей и падавшей на камни воды.

Долгое время обитали они у этих вод при свете звезд, и ходили по Земле, удивляясь и восхищаясь ею. Вскоре у них начала появляться речь, и эльфы стали давать имена и названия увиденному. Сами себя они поименовали Квенди, что означало "те, кто говорит"; ибо им еще не довелось встречать другие создания, способные членораздельно общаться или петь.

Случилось однажды так, что отправившийся на охоту Ороме оказался в восточных землях, после чего поехал вдоль побережья Хелькара к северу, передвигаясь в тени, отбрасываемой Восточными горами — Орокарни. И вдруг Нахар громко заржал и застыл, словно вкопанный. Удивленный его поведением Ороме замер и прислушался, и показалось ему, что в тишине лежавшей под звездами земли доносилось издалека чье-то многоголосое пение.

Так Валар, словно бы случайно, обнаружили наконец присутствие тех, кого так долго дожидались. Глядя на эльфов, Ороме исполнился восхищения, как будто появление этих необыкновенных существ стало для него неожиданным и не было предвидено заранее; и это в природе Валар. Ибо всех тех, кому суждено прийти в Эа в назначенный час, Валар встретят с одинаковым удивлением — несмотря даже на то, что они сами же все придумали и предусмотрели в своей музыке, а затем узрели наяву в Видении.

Изначально старшие Дети Илюватара были сильнее и величественнее, чем в последующие времена; однако красота Квенди в дни их молодости, превосходившая своим великолепием все, созданное Илюватаром, осталась прежней; и разве что жизнь на Западе, печаль и мудрость наложили на нее свой отпечаток. И Ороме, искренне возлюбивший Квенди, назвал их на их собственном языке Эльдар — "звездный народ"; однако это название впоследствии стали носить лишь те из эльфов, кто последовал за ним по дороге на Запад.

Многих из Квенди приближение Ороме напугало, и причиной тому были козни Мелькора. По прошествии многих лет знающие утверждали, что Мелькор, постоянно будучи настороже, первым узнал о пробуждении Квенди, после чего отправлял своих злых духов и тени наблюдать за ними и преследовать их. Еще за несколько лет до прихода Ороме нередко случалось так, что заблудившиеся или забредшие далеко за границы места своего поселения эльфы — в одиночку или небольшими группами — пропадали и больше никогда не возвращались. Среди Квенди было распространено мнение, что эти несчастные попадали в руки Охотника, и они боялись его.

И действительно, во многих древних песнях эльфов, эхо которых до сих пор помнят на Западе, рассказывается о бесформенных тенях, бродивших по холмам близ Куивьенен и время от времени затмевавших собой звездный свет; и о темном Всаднике на диком коне, что преследовал заблудившихся и пожирал их. Судя по всему Мелькор, яростно ненавидевший и боявшийся проезжавшего по просторам Арды Ороме, либо действительно отправлял своих прислужников к эльфам верхом, либо распускал лживые слухи. А делал он это для того, чтобы эльфы избегали Ороме, случись им когда-нибудь встретиться.

Именно поэтому, услышав ржание Нахара и увидев приехавшего к ним Ороме, многие из Квенди попрятались, а некоторые убежали и потерялись. Но те, у которых хватило смелости остаться, очень быстро поняли, что Великий Всадник вовсе не принадлежит ко тьме; на его челе лежал отпечаток света Амана, притягивавший благороднейших из эльфов.

О судьбе тех, что попались на удочку Мелькора, известно немногое. Ибо кто из живущих мог бы похвастаться тем, что спускался в подземелья Утумно или бывал в окутанных тьмой владениях Мелькора? Однако мудрецы Эрессеа полагают, что Квенди, попавшие в крепость Мелькора, были сломлены, брошены в темницы и либо подкуплены, либо порабощены долгим и жестоким воздействием темных искусств. Именно таким образом Мелькор вывел зловещую расу орков, словно из зависти или в насмешку над эльфами, чьими лютыми врагами они стали впоследствии. Орки жили и размножались точно также, как Дети Илюватара; ибо сам Мелькор, как утверждают мудрецы, со времен своего саботажа в Айнулиндале, еще до начала Мира, не мог создавать ни жизни, ни даже ее подобия. И глубоко в своих сердцах орки ненавидели своего Господина, и служили ему лишь из страха, ведь это по его вине они стали такими ничтожными. Именно сие деяние считается одним из злейших свершений Мелькора, наиболее ненавистным Илюватару.

Ороме какое-то время прожил среди Квенди, но вскоре помчался обратно через море в Валинор, дабы принести в Вальмар известия о Квенди и о тенях, что бродят неподалеку от Куивьенен. И возрадовались новостям Валар, хотя их радость омрачали некоторые сомнения; и еще долго спорили они о том, что следует предпринять, чтобы эффективнее всего защитить Квенди от влияния Мелькора. Ороме, тем не менее, вскоре вернулся к эльфам в Средиземье.

Долгое время Манве предавался раздумьям на вершине Таникветиля, прося совета у Илюватара. А когда сошел, наконец, в Вальмар, то созвал всех Валар к Кольцу Судеб, и даже Ульмо пришел на его зов из пучин Внешнего Моря.

И сказал Манве Валар:

— Я передаю вам повеление Илюватара: мы должны вернуть себе господство над Ардой и любой ценой избавить Квенди от темного влияния Мелькора.

Тулкас услышанному обрадовался, Ауле же опечалился, предчувствуя, какие страшные раны грозят миру в грядущем противостоянии. Но Валар были к этому готовы, и пошли с войной прочь из Амана с намерением разрушить оплоты Мелькора в Средиземье и положить конец его власти. Мелькор же навсегда запомнил, что войну эту Валар развязали ради эльфов, и что именно эльфы стали косвенной причиной его поражения. Сами Квенди в сражениях не участвовали и мало что знали о великом противостоянии Востока и Запада, случившегося в самом начале их дней.

Воинство Валар Мелькор встретил на северо-западе Средиземья, и местность эта значительно пострадала во время сражения. Первая победа Повелителей Запада оказалась быстрой, и приспешникам Мелькора пришлось поспешно уносить ноги в Утумно. Валар преследовали их через все Средиземье, оставив по пути охрану у озера Куивьенен. О Битве Богов Квенди было известно совсем немногое, — разве только то, что вся Земля содрогалась и стонала под их ногами, воды меняли свои русла и течения, а на севере полыхало зарево, словно от огромных костров.

Долгой и мучительной оказалась осада Утумно, и прошли прямо под стенами сей твердыни многочисленные сражения, о которых эльфом известно лишь понаслышке. Очертания и форма Средиземья вновь претерпели изменения, и лежавшее между ним и Аманом Великое Море стало глубже и шире; оно затопило многие побережья и образовало на юге континента обширный залив. Между этим Великим Заливом и перешейком Хелькаракс, что лежит далеко на севере, образовалось еще множество мелких заливов и бухт — в основном в той области, где берега Средиземья и Амана подходят ближе всего друг к другу. Величайшим из них был залив Балар, в который впадала полноводная река Сирион, несшая сюда свои воды с новообразовавшегося на севере высокогорья Дортонион и окрестных гор Хитлума. Территории на дальнем севере пребывали в те времена в разрухе и запустении. Там, где в землю вгрызалась твердыня Утумно, образовалась глубокая низменность, заполненная огнем и многочисленным воинством прислужников Мелькора.

Но в конечном итоге крепость Утумно пала; врата ее были сметены, а стены обрушены, после чего Мелькору пришлось забиться в глубочайшее из ее подземелий. И тогда вышел вперед Тулкас, как представитель Валар, сразился с ним и одержал верх. Мелькор был захвачен в плен и закован в цепи Ангайнор, выкованные Ауле; и на Земле на долгое время воцарился мир.

Однако Валар исследовали далеко не все подземелья и пещеры, с великой хитростью сокрытые под крепостями Ангбанд и Утумно. Там затаилось немало зловещих тварей, в то время как прочие разбежались и укрылись в темных местечках, чтобы бродить затем украдкой по просторам мира, ожидая своего часа; Саурону также удалось избежать пленения.

По завершению Битвы весь лежавший в руинах Север закрывали от звезд плотные клубы дыма; Мелькора, связанного по рукам и ногам и ослепленного, Валар привели в Валинор и стали решать его участь в Кольце Судеб. Распростершись ниц у ног Манве, он молил о прощении, в чем ему было категорически отказано; Мелькора заточили в казематах твердыни Мандоса, откуда никому сбежать не дано — ни Валар, ни эльфам, ни тем более смертным людям. Крепки и неприступны стены этих чертогов, возвышающихся на западе Амана. Мелькор был приговорен к трем эпохам заключения, прежде чем дело о его преступлениях, по его просьбе, может быть пересмотрено.

И вновь собрались на совет Валар, и мнения их разделились. Некоторые из них, первым в числе которых был Ульмо, настаивали на том, чтобы Квенди предоставили свободу передвижения по Средиземью, дабы, пользуясь своими талантами, те смогли привести эти земли в порядок и исцелить нанесенные битвой раны. Но большая часть Валар опасалась за благополучие Квенди в опасном, освещенном лишь неверным светом звезд мире. Им более прочих собратьев импонировала любовь эльфов к прекрасному, и им хотелось подружиться с этим народом. В конце концов было решено призвать Квенди в Валинор, дабы они навеки поселились у ног Валар, в ярком свете Деревьев. И Мандос произнес, нарушив тишину:

— Итак, решено.

И решение это принесло впоследствии немало скорби и несчастий.

Эльфы же поначалу не желали отвечать на призыв Валар, поскольку до сих пор они видели их только в гневе (когда те ходили войной на Мелькора), за исключением, разве что, Ороме; и были исполнены страха перед ними. Поэтому к ним вновь был послан Ороме, выбравший из числа эльфов нескольких представителей, которым предстояло побывать в Валиноре и пообщаться с тамошними жителями. Звали их Ингве, Финве и Эльве, и стали они по прошествии времени королями среди эльфов. Придя в Валинор, они были восхищены величием и могуществом Валар, и беззаветно полюбили свет и великолепие Деревьев. Когда же Ороме привел их обратно к Куивьенен, они рассказали своему народу об увиденном и стали уговаривать эльфов принять предложение Валар переселиться на Запад.

Так произошло первое разделение народа эльфов. Клан Ингве и большая часть кланов Финве и Эльве польстились словами своих предводителей и охотно согласились последовать за Ороме. Этих эльфов впоследствии стали называть Эльдар — ведь именно так назвал их в самом начале Ороме, пользуясь их же языком. Однако немало эльфов воспротивилось переселению, предпочитая залитые звездным светом просторы Средиземья неведомым Деревьям на Западе; их стали называть Авари — Не Пожелавшие. Разлучившись тогда с Эльдар, Авари не виделись с ними еще долгие, долгие века.

Итак, Эльдар стали готовиться к длительному походу от первых мест своего обитания на Востоке; и разделились они для этого на три группы. Меньшим из них и первым, что отправился в путь, был отряд, возглавляемый Ингве — высшим правителем всей эльфийской расы. Он сумел привести своих спутников в Валинор, дабы те поселились там по соседству с Валар; имя его пользуется великим почтением среди эльфов. Однако он никогда больше не возвращался в Средиземье и не видел его с тех самых пор. Народ его стал называться Ваньяр — белокурые эльфы; им покровительствовали Манве с Вардой, и немногим из смертных доводилось видеть их воочию.

Следующим отправился в путь народ Финве — Нольдор, что означает "мудрость". Их называли также эльфами-ремесленниками, и покровительствовал им Ауле. Нольдор воспеты во многих песнях, ибо в старину они немало сражались и трудились в северных землях.

Последний, самый многочисленный из отрядов, следовал за первыми двумя. Их называли Телери, поскольку шли они довольно медленно и не испытывали того же стремления своих собратьев выбраться поскорее из сумерек Средиземья и достичь света Валинора. Им очень полюбилась вода, и те из Телери, что дошли, наконец, до западных берегов, были просто очарованы морем. В землях Амана их прозвали Фальмари — морскими эльфами, ибо их музыка была подобна шуму волн. У Телери, из-за величины отряда, было два предводителя: Эльве Синголло (что означает "Серый Плащ"), и брат его Ольве.

Таковы были три племени Эльдалие, в дни Деревьев пришедшие на дальний Запад; их еще называют Калаквенди, или Эльфы Света. Однако не все Эльдар, отправившиеся в путь на запад, сумели дойти до побережья; некоторые потерялись в дороге, другие свернули с нее или осели на берегах Средиземья. Как рассказывали впоследствии, по большей части то были эльфы из отряда Телери. Они либо обосновались на побережье, либо ушли в леса и горы, хотя сердца их были по-прежнему обращены на Запад. Этих эльфов Калаквенди называют Уманьяр, ведь они так никогда и не достигли Амана и Благословенного Царства. А еще Уманьяр с Авари называют Мориквенди — Эльфами Тьмы, поскольку ни те, ни другие не видели Света до тех пор, пока на небе не засияли Солнце и Луна.

Рассказывают, что покинувшие берега Куивьенен отряды возглавлял сам Ороме на своем белом коне с золотыми подковами. Поначалу они двигались вдоль внутреннего моря Хелькар к северу, затем повернули на запад. На Севере, над искореженными войной землями, до сих пор плавали облака дыма, и звезд на небе в тех областях было совсем не видать. Здесь многие эльфы почувствовали страх и пожалели о своем решении идти на Запад; они повернули назад, и больше о них не слышали.

Долгим и медленным был путь Эльдар на запад, ибо неизмеримы просторы Средиземья, и немало сил уходило на преодоление его бездорожья. Однако Эльдар и не спешили, поскольку им было любопытно наблюдать вокруг себя чудеса мира, и во многих землях и долинах рек хотелось им основать свои поселения. У многих пробудилась страсть к скитаниям, и они не столько надеялись на скорейшее завершение путешествия, сколько опасались его. Поэтому, как только Ороме ненадолго оставлял их, оправляясь по своим делам, эльфы замедляли свое продвижение или вовсе останавливались, пока он не возвращался и не вел их дальше.

Таким образом Эльдар путешествовали немало лет, пока однажды, пройдя через лес, не оказались у полноводной реки, шире которой им еще не встречалось. За ней виднелись острые вершины гор, которые, казалось, пронзали собой звездный небосклон. Река эта, согласно преданиям, была названа впоследствии Великим Андуином; она извечно являлась границей между западом и востоком Средиземья. Горы, возвышавшиеся по ту сторону от Андуина, назывались Хитайглир, Пики Тумана, и стояли на рубеже Эриадора. В те времена они были значительно выше и опаснее; а воздвиг их Мелькор, чтобы затруднить передвижение Ороме.

Телери надолго задержались на восточном берегу Андуина и потеряли всякое желание оттуда уходить; но Ваньяр и Нольдор были готовы продолжать путешествие, и Ороме охотно повел их вперед по горным тропам. Вскоре они скрылись из виду, и Телери, глянув на покрытые мглой вершины гор, побоялись перебираться через них самостоятельно.

И тогда часть отряда Ольве отделилась, и возглавил их Ленве, всегда шедший в числе последних. Он отказался от похода на запад и повел довольно многочисленную группу эльфов к югу, вниз по течению Великой реки, и долгие годы их сородичи ничего о них больше не слышали. Это племя называлось Нандор; они долгое время оставались в изоляции от остальных эльфов, хотя воду любили не меньше прочих и чаще всего селились у водопадов и проточных вод. Нандор обладали обширными познаниями обо всем живущем — о деревьях и травах, птицах и зверях — превосходивших знания других эльфийских народов. По прошествии лет Денетор, сын Ленве, вновь повел Нандор на запад, и часть этого племени сумела преодолеть горы и достичь Белерианда еще до восшествия на небеса Луны.

Ваньяр с Нольдор тем временем перевалили через Эред Люин, Синие горы, что высятся меж Эриадором и самым западным побережьем Средиземья, которое эльфы впоследствии назовут Белериандом. Они и стали первыми отрядами, пересекшими долину Сириона и достигшими берегов Великого Моря меж Дренгистом и заливом Балар. Но когда они оказались лицом к лицу с морем, их обуял страх, и многие бежали обратно, в леса и на взгорья Белерианда. Здесь Ороме оставил их и возвратился в Валинор — просить совета у Манве.

Телери к тому времени перешли через Пики Тумана и оказались на просторах Эриадора, подгоняемые Эльве Синголло; он сгорал от нетерпения вернуться в Валинор, к виденному там Свету. А еще ему хотелось догнать Нольдор, поскольку с их предводителем, Финве, его связывала тесная дружба. Таким образом, после многих лет скитаний, Телери перешли, наконец, Эред Люин и прибыли в восточную часть Белерианда. Здесь они задержались и некоторое время жили на берегах реки Гелион.

ГЛАВА 4. Тингол и Мелиан

Мелиан была родом из Майяр, родственных Валар. Она обитала в садах Лориена, и не было среди подданных Ирмо никого прекраснее, мудрее и искуснее в колдовском пении. Говорят, что когда Мелиан запевала свою песнь в периоды смешанного света Деревьев, Валар оставляли свои занятия, смолкали птицы, прекращали звонить колокола Вальмара и затихали ручьи. За ней повсюду летали соловьи, и она обучала их прекрасным песням; а еще она обожала глубокие тени раскидистых деревьев. Еще до сотворения Мира Мелиан была наперсницей самой Яванны; и когда пробудились у берегов Куивьенен ото сна Квенди, она покинула Валинор и пришла в Ближние Земли, наполнив предрассветную тишину Средиземья чарующими звуками своего голоса и щебетаньем птиц.

Как гласит предание, ближе к завершению пути Телери надолго задержались в восточном Белерианде, за рекой Гелион. В то время значительная часть нольдорцев пребывала в лесах к западу оттуда, названных впоследствии Нельдорет и Регион. Эльве, предводитель Телери, нередко блуждал в этих лесах, разыскивая своего друга Финве среди поселений нольдорцев.

Забрел он однажды в залитую звездным светом рощу Нан Эльмот, и неожиданно в лесной тиши раздались соловьиные трели. Чары овладели им, и Эльве застыл без движения; сквозь птичьи голоса он расслышал голос Мелиан, наполнивший его сердце восхищением и страстью. Он моментально позабыл о своем народе, и все мысли покинули его сознание; следуя за птицами в тени деревьев, он углубился в рощу и вскоре заблудился в ней. Однако через какое-то время он вышел на полянку, в небе над которой мерцали звезды, и увидел стоявшую на ней Мелиан. Он наблюдал за ней из темноты, не в силах отвести глаз от сиявшего на ее лице света Амана.

Она не произнесла ни слова, но охваченный любовью Эльве подошел к ней и взял ее за руку. В тот же миг он оказался под воздействием чар, и еще долгие годы, отсчитываемые лишь движением звезд над их головами, стояли они на поляне, держась за руки; и до того, как они сказали друг другу хоть слово, деревья Нан Эльмот успели вырасти большими и раскидистыми.

Народ Эльве искал его долго, но безуспешно, и в конце концов Ольве пришлось возглавить Телери и повести их дальше. Эльве Синголло за всю свою жизнь так ни разу и не побывал в Валиноре, и Мелиан также не возвращалась туда все то время, что они с Эльве совместно правили своим королевством. Так, благодаря Мелиан, среди эльфов и людей появились те из Аинур, что были с Илюватаром еще до сотворения Эа. В последующие дни Эльве стал прославленным королем, правившим всеми Эльдар Белерианда; их также называли Синдар, Серыми эльфами или Эльфами Сумерек; и повелителем их был он — Король Серый Плащ, или Элу Тингол на местном диалекте.

Королевой его стала Мелиан, мудрейшая изо всех прочих обитателей Средиземья. Их сокрытый дворец находился в Менегроте, или Тысяче Пещер, что в Дориате. Великой властью наделила Мелиан Тингола, хотя тот и сам обладал высоким положением среди Эльдар; ибо он единственный изо всех синдарцев собственными глазами видел Деревья во времена их цветения. Поэтому, хотя он и повелевал Уманьяр, Эльфами Тьмы, самого его причисляли не к Мориквенди, а к Эльфам Света, пользовавшимся в Средиземье большим уважением. Союз Тингола и Мелиан породил на свет прекраснейших из Детей Илюватара, когда-либо ходивших по Земле.

ГЛАВА 5. Эльдамар и правители Эльдалие

В конечном итоге отряды Ваньяр и Нольдор пришли к крайним западным берегам Ближних Земель. На далеком севере эти берега из-за потрясений, вызванных Битвой Богов, сдвинулись еще ближе к западу, и теперь крайне северную оконечность Средиземья отделял от Амана лишь узкий морской пролив. Однако в проливе этом дрейфовало великое множество битого льда, образованного бурной деятельностью Мелькора. Поэтому Ороме повел отряды эльфов не на север, а к плодородным землям близ реки Сирион, которые были впоследствии названы Белериандом. С этих самых берегов первые из Эльдар смотрели со страхом и восхищением в открытое море — обширное, темное и глубокое, расстилавшееся между побережьем Белерианда и Аманскими горами.

Ульмо, по решению совета Валар, пришел к берегам Средиземья, чтобы пообщаться с ожидавшими там Эльдар, пристально всматривавшимися в темные волны. Его слова и мелодии, которые он сыграл им на своих рогах из ракушек, избавили их от страха и наполнили сердца нетерпением. Поэтому Ульмо сорвал со своего места остров, стоявший посреди моря, вдалеке от обоих побережий, с тех самых пор, как улеглись волны, поднятые падением Иллюина; и с помощью своих подручных потащил его, словно огромный корабль, к заливу Балар, в который нес свои воды Сирион. Ваньяр и Нольдор погрузились на остров и отправились на нем в путешествие через море, по завершению которого оказались на узких берегах у подножья Аманских гор, вошли в Валинор и были радушно приняты в нем. Однако небольшая восточная часть острова, прочно севшая на мель в устьях реки Сирион, оторвалась от основного массива и осталась в заливе. Согласно преданиям, это и есть остров Балар, где впоследствии любил бывать Оссе.

Телери же так и остались в Средиземье, поскольку обитали на востоке Белерианда, что довольно-таки далеко от моря, и зов Ульмо услышали слишком поздно. К тому же, многие из них продолжали поиски своего предводителя Эльве, не желая уходить без него. Но когда Телери узнали о том, что Ингве и Финве с их отрядами покинули Средиземье, многие из них устремились к побережью Белерианда, где и поселились неподалеку от устьев Сириона, тоскуя об уплывших на Запад товарищах. Своим королем они избрали брата Эльве — Ольве.

Долгие годы прожили они на берегах западного моря, куда нередко приходили Оссе с Уинен, с которыми у них вскоре установились дружеские отношения. Сидя на одной из прибрежных скал, Оссе обучал их всевозможным морским наукам и музыке морей. Вот и вышло так, что именно Телери, больше прочих эльфов любившие воду и бывшие лучшими певцами среди собратьев, были совершенно очарованы морем, и в песнях их слышался шум накатывающего на берег прибоя.

Многие годы спустя Ульмо решил ответить на мольбы нольдорцев и их короля Финве, страдавшего от долгой разлуки с Телери. Он просил Ульмо привести их в Аман, если те, конечно, захотят. Как выяснилось, большинство Телери были с радостью готовы принять это предложение; и лишь Оссе был немало опечален возвращением Ульмо к берегам Белерианда. Он сожалел об уходе Телери, поскольку любил моря, омывавшие берега Средиземья и, в частности, Ближних Земель, и печалился тому, что больше не услышит голосов Телери в своих владениях. Но некоторых из них Оссе все же удалось уговорить остаться; их назвали Фалатрим — эльфы Фалас, которые впоследствии обитали в гаванях Бритомбар и Эгларест и стали первыми мореходами и судостроителями Средиземья. Предводителем их был Кирдан, прозванный Кораблестроителем.

Друзья и соплеменники Эльве Синголло, все еще разыскивавшие его, также остались в Ближних Землях, хотя они охотно поплыли бы в Валинор, к свету Деревьев, согласись Ульмо с Ольве подождать еще немножко. Однако Ольве ждать не стал; и как только большая часть отряда Телери погрузилась на остров, Ульмо потащил его прочь, на запад. Так друзья Эльве остались позади; сами себя они впоследствии называли Эглат — Оставленным народом. Они обитали средь лесов и холмов Белерианда, предпочитая держаться вдали от моря, один вид которого навевал на них грусть. Желание добраться до берегов Амана так никогда и не покинуло их сердца.

Когда Эльве вышел из своего долгого транса, он вместе с Мелиан покинул Нан Эльмот, и они поселились в лесах посреди Белерианда. Хоть Эльве и хотелось еще хоть раз увидеть свет Деревьев, он был доволен и зеркальным отражением его, сиявшем на челе Мелиан. Его народ встретил его с радостью и изумлением, ибо Эльве, как бы благороден и прекрасен он не был прежде, теперь и вовсе показался им одним из лордов Майяр — волосы его сияли матовым серебром, а ростом он превосходил любого из Детей Илюватара. И судьба его ждала в будущем неординарная.

Оссе же последовал за отрядом Ольве, и когда они уже входили в залив Эльдамар (Эльфийская Гавань), воззвал к ним. Эльфы узнали его голос и стали упрашивать Ульмо остановиться. Ульмо исполнил их просьбу, и Оссе с его разрешения прикрепил остров к морскому дну. Ульмо так охотно на это согласился, поскольку хорошо понимал сердца Телери, и на совете Валар неоднократно высказывался против их призыва в Аман, считая, что для Квенди было бы лучше остаться в Средиземье.

Валар, узнав о том, что он сделал, не обрадовались; Финве же немало огорчился, узнав о том, что Телери не доплыли до Амана, и в особенности его опечалило известие о том, что Эльве и вовсе оставили в Средиземье. Он понял, что вряд ли еще когда-нибудь свидится с другом, разве что в чертогах Мандоса.

Однако остров тот, получивший название Тол Эрессеа — Одинокий остров, никогда более не покидал своего места посреди залива Эльдамар. Здесь Телери жили в свое удовольствие под звездами на небесах и в непосредственной близости от благословенных, не ведающих смерти берегов Амана. Их долгая изоляция от сородичей привела к тому, что язык Телери стал несколько отличаться от языков Ваньяр и Нольдор.

Последних Валар одарили землями для проживания; однако даже среди пышно цветущих садов Валинора, залитых светом Деревьев, они временами тосковали по звездному небу. Именно поэтому в гряде Пелори было проделано глубокое ущелье, спускавшееся к самому морю, и в нем Эльдар соорудили высокий, зеленый холм; он получил название Туна. С запада его освещало сияние Деревьев, а восточный склон всегда был окутан мраком; и этот восточный склон смотрел в залив Эльфийской Гавани, на Одинокий остров и Сумрачные моря.

Ущелье, названное Калакирьей, или Проходом Света, пропускало наружу сияние Благословенного Царства, игравшее серебряными и золотыми бликами на темных волнах залива и достигавшее Одинокого острова, западный берег которого вскоре покрылся буйной растительностью. Именно там распустились первые к востоку от Аманских гор цветы.

На вершине Туны эльфы воздвигли белостенный город Тирион с его террасами и высоченными башнями, главенствовала над которыми Башня Ингве — Миньдон Эльдалиева, серебряный маяк которой был ясно виден с окутанных туманом и сумраком морских просторов. Немногие из смертных мореплавателей видели испускаемый им тонкий световой луч.

Ваньяр и Нольдор долгое время проживали в Тирионе-на-Туне в мире и согласии. И так как изо всех чудес Валинора им более всего полюбилось Белое Дерево, Яванна создала для них уменьшенную копию Тельпериона; разве что света оно не испускало. На синдарине оно звалось Галатилион. Посадили его во дворе Башни Ингве, и саженцы его можно было впоследствии встретить по всему Эльдамару. Одним из них стало дерево, перенесенное спустя некоторое время на Тол Эрессеа, где оно расцвело пышным цветом и получило имя Келеборн. Некоторые утверждают, что Нимлот, Белое Дерево Нуменора, является прямым его потомком.

Манве с Вардой с особой теплотой относились к Ваньяр, белокурым эльфам; Нольдор же стали любимчиками Ауле, который, равно как и его свита, нередко наведывался к ним в гости. Знания нольдорцев и искусство значительно возросло, но даже величайшие из мастеров Нольдор никогда не останавливались на достигнутом, и вскоре они во многом превзошли своих учителей. Язык их был изменчив, поскольку этот народ любил устную речь и стремился подобрать всему наиболее точные определения.

Случилось однажды так, что каменотесы из рода Финве, добывавшие в холмах камень (уж очень им нравилось строить высокие башни), наткнулись на залежи драгоценных камней и вернулись домой с богатой добычей. Тогда они придумали инструменты для обработки и огранки камней, и научились придавать им самые разнообразные формы. Однако они не стремились хранить их в сокровищницах, а напротив — свободно раздавали и раздаривали, так что вскоре произведения их искусства можно было встретить по всему Валинору.

Нольдор по прошествии многих лет вернулись в Средиземье, так что эта повесть описывает в основном их свершения. Поэтому здесь следует упомянуть имена и происхождение нольдорских правителей в той форме, в которой они звучали позднее на языках эльфов Белерианда.

Королем нольдорцев был Финве, и было у него три сына: Феанор, Фингольфин и Финарфин. Матерью Феанора была Мириэль Серинде, а матерью Фингольфина и Финарфина — Индис, родом из Ваньяр. Феанор был самым красноречивым и умелым, и не знавший покоя дух его пылал огнем; Фингольфин был самым сильным, стойким и доблестным, а Финарфин — мудрейшим из братьев и единственным светловолосым из них. Позже он стал другом сыновей Ольве, правителя Телери, и женился на его дочери Эарвен — Деве-Лебеди Альквалонде.

У Феанора было семеро сыновей: Маэдрос, отличавшийся высоким ростом; Маглор, выдающийся певец, чей голос разносился далеко над морем и сушей; Келегорм Светловолосый и Карантир Темноволосый; Куруфин Искусник, унаследовавший мастерство своего отца, и двое младших — близнецы Амрод и Амрас, сходные не только внешне, но и характерами. Позже, уже в Средиземье, эти двое стали прославленными охотниками. Брат их Келегорм, водивший в Валиноре дружбу с Ороме, также был охотником и нередко откликался на призыв Валаромы.

Сыновьями Фингольфина были Фингон, ставший на севере мира правителем Нольдор, и Тургон, ставший лордом Гондолина; и была у них сестра, Аредель Белая. Она была младше своих братьев, а когда достигла пика своей зрелости и красоты, стала высокой и сильной, и полюбила верховые поездки и лесную охоту, на которую нередко отправлялась вместе с братьями. Немало времени она проводила и со своими двоюродными братьями, сыновьями Феанора; однако сердце свое отдавать кому-либо не спешила. Кожа Аредель была такой светлой, что ее прозвали Ар-Фейниэль, Белая Леди Нольдор, хотя волосы ее были темного оттенка; одевалась же она только в серебряное и белое.

У Финарфина было четверо сыновей — Финрод Верный (которого позднее стали называть Фелагунд, Повелитель Пещер), Ородрет, Ангрод и Аэгнор; с сыновьями Фингольфина они были так близки, словно родные братья. Была у них сестра, Галадриэль, прекраснейшая дева в роду Финве; чудесные волосы ее отсвечивали золотом, словно в них запутались лучи Лаурелин.

Здесь нужно пояснить, как Телери, в конце концов, пришли на земли Амана. Долгое время обитали они на Тол Эрессеа, но постепенно в их сердцах зародилось стремление к свету, лучи которого добирались до Одинокого острова над морскими волнами. Они разрывались между своей любовью к музыке набегавших на берег волн и желанием вновь повидаться с сородичами и насладиться великолепием и пышностью Валинора.

В конце концов, стремление к свету победило. Тогда Ульмо, подчиняясь воле Валар, послал к ним Оссе, что всегда был их другом. Оссе, с великой печалью на сердце, научил их строить корабли; и когда те были готовы, он принес им в дар множество сильнокрылых лебедей. Лебеди потянули белые корабли Телери по безмятежным морским волнам; так, наконец, они достигли побережья Амана, омываемого водами залива Эльдамар. Здесь они и поселились.

Теперь при желании они могли любоваться светом Деревьев, гулять по блистающим золотом улицам Вальмара и хрустальным лестницам Тириона-на-Туне, зеленом холме. Но чаще всего они скользили на своих быстрых кораблях по волнам Эльфийской Гавани или бродили по мелководью на побережье, и свет из-за холма играл бликами на их волосах.

Нольдорцы одарили их великим множеством драгоценных камней, среди которых были опалы, алмазы и прозрачные кристаллы; Телери разбрасывали их по берегам и заводям. Не описать словами красоты пляжей Эленде в те славные дни.

А еще они добывали из моря жемчуг и украшали им свои жилища. Из жемчуга были выстроены и палаты Ольве в Альквалонде — Лебединая Гавань, освещенная бесчисленным множеством светильников. Альквалонде был их городом и гаванью для кораблей, которые также напоминали с виду огромных лебедей — с золотыми клювами и оправленными в золото глазами из черного янтаря. Вратами гавани служила естественная каменная арка, возвышавшаяся у границ Эльдамара, к северу от Калакирьи, где звездный свет был ярок и чист.

Проходили века, и Ваньяр все сильнее прикипали душой к землям Валар и ясному свету Деревьев. Они покинули Тирион-на-Туне и поселились у подножия горы Манве, а также на равнинах и в лесах Валинора, отделившись таким образом от Нольдор. В сердцах последних, тем не менее, все еще жили лежавшие под звездами просторы Средиземья, и они продолжали жить в ущелье Калакирья, а также на холмах и в долинах, куда доносился шум западного моря.

Многие из них частенько отправлялись странствовать по землям Валар, исследуя их секреты и изучая флору с фауной. В те времена народы Туны и Альквалонде в значительно сблизились друг с другом. В Тирионе правил Финве, а в Альквалонде — Ольве; и все же верховным правителем всех эльфов считался Ингве, который в конце концов переселился к подножью Таникветиля, поближе к обители Манве.

Феанор со своими сыновьями редко задерживался подолгу на одном и том же месте. Они путешествовали по безбрежным просторам Валинора, и в поисках неизведанного забредали даже к границам Тьмы и холодным побережьям Внешнего Моря. Они были частыми гостями в чертогах Ауле, хотя Келегорм предпочитал бывать в доме Ороме, где узнавал много нового о зверях и птицах и учился говорить на их языках. Ибо все живые существа, прежде обитавшие в Царстве Арды, за исключением разве что порожденных Мелькором чудищ, ныне сохранились лишь в землях Амана. А еще здесь можно было встретить немало созданий, каких никогда не бывало в Средиземье — а возможно, и не будет никогда, поскольку лик мира претерпел слишком большие изменения.

ГЛАВА 6. О Феаноре и о том, как Мелькор избавился от Оков

И вот, наконец, все три племени Эльдар собрались в Валиноре, а Мелькор пребывал в заточении. То были времена Расцвета Благословенного Царства, достигшего пика своего величия и блаженства. Долгие века длилось это счастливое время, но в воспоминаниях очевидцев оно казалось совсем коротким. В те дни Эльдар достигли вершин развития тела и духа, а Нольдор — еще и наук да ремесел. Столетия проносились мимо, наполненные радостными заботами и трудами, в результате которых на свет появилось множество прекрасных и удивительных произведений. Нольдор были первым из своих сородичей, придумавшими алфавит; честь этого открытия принадлежала некому Румилю из Тириона. Он первым изобрел знаки, подходившие для записи речей и песен, для гравировок на металле и камне, и другие — для начертания кистью или пером.

В те славные времена родился на побережье Эльдамара, в королевском доме Тириона-на-Туне, старший из сыновей Финве, ставший его любимчиком. И было ему дано при рождении имя Куруфинве, однако мать назвала мальчика Феанором — Духом Огня. Именно под этим именем он и воспет в сказаниях Нольдор.

Матерью его была Мириэль по прозвищу Серинде — ибо была она искусной ткачихой и рукодельницей; руки ее могли создать такое совершенство, какого не способен был достичь никто из ее соплеменников нольдорцев. Любовь Финве к своей жене была всеобъемлющей и не знающей печалей, ибо родилась она в Дни Блаженства Валинора. Однако беременность отняла у Мириэль все физические и духовные силы, поэтому после рождения сына она возжелала избавления от бремени существования.

Дав мальчику имя, она сказала Финве:

— Никогда больше я не смогу иметь детей, ибо вся жизненная сила, которой иначе хватило бы еще для многих, ушла до последней капельки в Феанора.

И закручинился тогда Финве, ибо народ Нольдор был сравнительно молод, и ему хотелось иметь еще множество детей, что родились бы в не знающем тревог и печалей Амане.

— Мы ведь в Амане, — возразил ей на это он. — Здесь непременно найдется лекарство от любого недуга.

Однако Мириэль продолжала слабеть и чахнуть, и Финве пришлось обратиться за советом к Манве. Тот отправил ее на попечение Ирмо, в Лориен. При расставании (на короткий срок, как ему представлялось) Финве высказал сожаление о том, что жена так рано оставляет сына и потому пропустит первые дни его жизни.

— Действительно, жаль, — слабо ответила Мириэль. — Я бы заплакала, да сил совсем не осталось. Не держи на меня за это зла, не вини и в том, что может случиться позже.

И отправилась она в сады Лориена, где прилегла поспать в тени деревьев; но хоть она и казалась с виду спящей, душа ее на самом деле оставила тело и тихо отлетела в чертоги Мандоса. Прислужницы Эсте позаботились о ее теле, и оно осталось нетленным; однако душа в него так никогда и не возвратилась. Охваченный горем Финве частенько наведывался в сады Лориена, где садился у тела жены, лежавшего под серебряными кронами ив, и звал ее по имени. Но не было ему ответа; и так Финве оказался единственным во всем Блаженном Царстве, кто был лишен радости блаженства. Лишь спустя какое-то время он отказался от своих походов в Лориен.

Всю свою любовь Финве обратил на сына; Феанор рос не по дням, а по часам, словно его подпитывало некое тайное пламя, угнездившееся внутри. Был он высок, прекрасен лицом и имел золотые руки; глаза его были ослепительно-светлыми, а волосы — черными, как смоль. Он энергично принимался за все задуманное и уверенно шел к своей цели. Немного кому удавалось заставить Феанора изменить свое решение советом, и никому — силой. Он стал первым среди своего народа — остротой мысли и мастерством рук — и не было среди Нольдор того, кто превзошел бы его в этом — ни до, ни после.

В юности, совершенствуя изобретение Румиля, он придумал азбуку, получившую впоследствии его имя (именно ею Эльдар пользуются и поныне). Феанор также первым из нольдорцев выяснил, как можно создавать драгоценные камни, превосходящие красотой и размером естественные. Первые кристаллы, созданные им, были бесцветными, но в лунном свете они начинали сиять голубым и серебряным пламенем, что было ярче света Хеллюина. Еще он создал камни, позволяющие видеть удаленные предметы четче, словно глазами орлов Манве. Редко отдыхали золотые руки и светлая голова Феанора.

Еще совсем молодым он взял в жены Нерданель, дочь известного кузнеца Махтана, среди прочих нольдорцев пользовавшегося особым расположением Ауле. От Махтана Феанор обучился многим премудростям кузнечного мастерства, искусству работы с металлом и камнем. Нерданель обладала сильной волей, но была значительно спокойнее мужа. Она стремилась скорее к познанию, нежели к власти, и в первое время ей удавалось сдерживать Феанора каждый раз, когда пожар в его сердце разгорался слишком уж горячо. Однако последующие деяния мужа принесли ей немало огорчений, и они заметно отдалились друг от друга. Нерданель родила Феанору семерых сыновей; некоторые из них унаследовали ровный характер матери, но остальные пошли в отца.

Финве тем временем женился во второй раз, и избранницей его стала Индис Белокурая. Родом она была из Ваньяр и являлась близкой родственницей верховного короля Ингве; высокая и златовласая, она ни статью, ни нравом не была похожа на Мириэль. Финве горячо полюбил ее, и к нему вернулась прежняя радость жизни. Тем не менее, Мириэль так никогда и не покинула его сердца, а самым горячо любимым существом Финве по-прежнему оставался сын.

Феанор не обрадовался повторной женитьбе отца; он не питал большой любви ни к Индис, ни к ее сыновьям, Фингольфину и Финарфину. Проживал он отдельно от них, большую часть времени проводя в путешествиях по Аману или совершенствуясь в ремеслах, в коих находил великое удовлетворение. В тех печальных событиях, которым суждено было случиться позже и в которых главную роль сыграл Феанор, многие винили прохладные отношения, установившиеся между членами семьи Финве. Они считали, что если бы Финве не оправился так поспешно от потери своей первой жены и продолжал бы всецело отдавать себя воспитанию сына, то Феанор вырос бы другим, и это предотвратило бы многие несчастья.

Беды и распри дома Финве надолго запечатлелись в памяти нольдорцев. Однако сыновья Индис выросли сильными и всеми уважаемыми, также, как и их собственные дети; и без них история эльдарского народа лишилась бы очень многого.

И пока Феанор с прочими ремесленниками-нольдорцами трудились в свое удовольствие, не предвидя никаких препятствий этому и в дальнейшем, а сыновья Индис взрослели, обретая стать и характер, время Расцвета Валинора неумолимо близилось к своему завершению. Ибо наступал час, когда Мелькор, в соответствии с решением Валар, должен был покинуть заточение, поскольку три отведенные ему эпохи в казематах крепости Мандоса подошли к концу.

И вот, как и обещал ему Манве, Мелькор вновь оказался перед тронами Валар в Кольце Судеб. Он увидел их во всем величии и благости, и зависть вспыхнула в его сердце; глянул на Детей Илюватара, сидевших у подножия Богов, и лютая ненависть к ним обуяла его; великолепие же и богатство сияющих драгоценностей пробудило в нем алчность. Однако мысли свои Мелькор оставил при себе, решив отложить возмездие на потом.

Простершись ниц у ног Манве, он взмолился о прощении, клятвенно заверяя, что если ему позволят жить жизнью ничтожнейшего из обитателей Валинора, он станет по мере сил помогать Валар во всех их начинаниях, в том числе и в деле исцеления множества ран, нанесенных миру по его вине. Ниенна поддержала его; Мандос смолчал.

И Манве даровал Мелькору прощение, однако Валар еще не были готовы выпустить его из вида и оставить без своего бдительного надзора, так что ему разрешили поселиться в Вальмаре лишь с условием не выходить за его врата. Тем не менее, все слова и поступки Мелькора после его освобождения казались окружающим честными и благонадежными, и Валар с Эльдар немало выгадали от его помощи и советов. Поэтому спустя некоторое время ему разрешили свободно передвигаться по стране, и Манве искренне полагал, что Мелькор излечился от зла. Сам Манве, будучи олицетворением добра и света, до конца постигнуть сущность зла был просто не в состоянии. А еще он помнил о том, что в самом начале Мелькор, по замыслу Илюватара, был равным ему самому; таким образом Манве, не видя потаенных глубин сердца Мелькора, никак не мог знать, что вся любовь и сострадание давно покинули его.