Истории, которые заставят тебя покраснеть (сборник)

Такая гибкость позволяет Томасу легко переносить эти мои перемены настроения и постоянную нерешительность. Это явное его положительное качество, поскольку непостоянство — та самая женская черта, которая свойственна мне в исключительной мере. А еще он со щедрым вниманием умеет слушать мои исповеди. Я сплю в его руках, как ребенок, забывая обо всех своих страхах, а просыпаюсь всегда свежей, чувствуя свободу и приятную беззаботность, и наступивший день проходит легко, а я полна энергии, которая нужна мне для… Рико.

Рико — великолепный мулат с Ямайки — абсолютно непохож на Томаса. Кожа у него — цвета крепкого кофе, смешанного с порцией густых сливок, а своим сильным телом он обязан жизни, которую проводит на открытом воздухе, занимаясь тяжелым физическим трудом. Он такой огромный — на две головы выше меня и сплошные мускулы. А кроме того (дополнительное преимущество), между ног он скорее черный, чем белый… да, в этом случае, слухи имеют под собой почву.

Рико — настоящий дикарь, которому хватает чувства, мягкости и обаяния, чтобы быть идеальным кавалером. Но я бы ни за что не стала вести с ним какие-либо глубокие разговоры, потому что в этой области он тут же начинает плавать. И тем не менее, если мне нужно куда-нибудь на прием, я без всяких колебаний полагаюсь на него. Он моложе меня, но меня это мало трогает. Где бы мы с ним не оказывались, его грубая чувственность производит потрясающий эффект. Я еще не встретила такого человека (мужчину или женщину), который остался бы безразличным к его обаянию. Какова самая сильная притягательная черта Рико? Его невероятные сексуальные аппетиты, которые со временем только растут. Я буду поражена, если он вдруг утратит свои желания (подобное известие о любом другом моем прежнем любовнике ничуть бы меня не удивило), хотя говорить об этом еще рановато.

Я наверняка знаю, что женушки некоторых моих богатеньких клиентов (а это женщины за шестьдесят, которые проводят жизнь, занимаясь благотворительностью и холя своих пудельков) бросили бы свои дома, «мерседесы», драгоценности — все! за одну только ночь с Рико. И насколько мне известно, может, некоторые так и делают… Рико — само воплощение того, что может родиться в самых откровенных фантазиях. Он — олицетворение чистой страсти, высокой чувственности, грубого, откровенного желания. Но я еще вернусь к этому…

И наконец — Этьен: мой папочка, мой наставник и мой кумир. Я его маленькая принцесса, его дар небесный, его муза. Этьен — живое свидетельство того, что пятьдесят лет — великолепный возраст. Он всегда был здоров как бык и не устает окружать меня всевозможной роскошью. Он испытывает какое-то нескрываемое, чуть ли не извращенное наслаждение, делая это. Каждая ночь, которую мы проводим вместе, это урок немыслимой роскоши. Заезжая за мной, он привозит мне дорогие подарки и одежду — ни одна голливудская звезда от таких не отказалась бы.

Я познакомилась с Этьеном благодаря служебным делам. Я предложила его сотрудникам провести рекламную кампанию — необычную, вызывающую и крайне дорогую. Они конечно же посоветовали ему дождаться менее дорогостоящего предложения, но его сразу же покорил мой подход и он захотел немедленно со мной встретиться. Мы позавтракали вместе, и я почувствовала, что он захочет встретиться со мной еще раз и отнюдь не для обсуждения грядущей рекламной кампании. Первая моя ночь с ним мне понравилась. Мы сказочно вкусно поужинали в одном из лучших ресторанов, прогулялись вдоль реки, купающейся в лунном свете, выпили коньяку у него дома, а об остальном догадаться нетрудно…

Он признался, что помешан на всяких «невинных маленьких удовольствиях». Женщин он считал королевами, которые должны безжалостно править своими поданными. Под маской бесстрашного бизнесмена, решительного босса, этого гиганта, которого многие побаивались, скрывался мягкий, податливый человек, который был готов уступить любому моему капризу. Как-то раз он умолял меня наказать его за то, что он позволил себе представлять меня во всяких неприличных позах, во всевозможных немыслимых ситуациях. С той первой ночи я знала, что именно нужно от меня Этьену. Я приходила к нему с лучшей моей кружевной сорочкой и множеством чулок, которыми я надежно привязывала его за локти и колени к четырем стойкам его огромной водяной кровати. После этого я приступала к точно рассчитанным истязательствам, от которых у него наступала такая эрекция, что мы оба только диву давались.

Он хотел быть наказанным, и я никак не могла лишить его этого удовольствия. Этьен принадлежит к мужчинам, которым невозможно отказать в чем-либо изысканном. Поэтому я потребовала, чтобы он несколько раз довел меня до оргазма только с помощью языка и одного пальца… Он старался изо всех сил — бедняжка. Я запретила ему трогать меня второй рукой и даже себе не позволила прикасаться к его телу, хотя это и требовала от меня неимоверного напряжения воли — пусть-ка потрудится подольше… После четвертого оргазма я сжалилась, а кроме того колени у меня ослабели и ноги начали дрожать — попробуйте-ка простоять столько времени в раскорячку на коленях над чьей-нибудь головой. А мне и нужно было только раз лизнуть его влажным языком — и на мое лицо тут же пролилась мощная облегчающая струя.

С Этьеном я чувствую себя сильной, уверенной, обладающей неограниченной властью. Что бы я ни делала, это приносит ему наслаждение — сюрпризы, новинки, самые дикие фантазии… Я могу себе позволить жить на полную катушку, фантазировать, потворствовать любым своим капризам. Когда по прошествии нескольких недель я неплохо узнала его, я поняла, что встречаться с ним мне нужно в подходящее время. Те ночи, когда я чувствую себя сильной и самоуверенной или когда я хочу, чтобы меня баловали, как ребенка, принадлежат ему. А если мне хочется, чтобы поработал кто-нибудь другой, я к нему не суюсь… Этьен от меня без ума, он считает, что я совершенное создание. Он просто слеп в отношении тех нескольких недостатков, которые у меня все же есть… И он слишком горд, чтобы каким-либо образом ограничивать меня. Он не устраивает мне сцен ревности, он прекрасно понимает, кто здесь хозяин и не суется в мою частную жизнь.

Короче говоря, у этих мужчин есть свои неповторимые, но в равной мере выдающиеся качества. Встречаясь со всеми ними, я удовлетворяю свою страсть к разнообразию, а это означает, что мне никогда не бывает скучно. Я просто в зависимости от настроения в этот вечер выбираю одного из них. Я никогда ничего не планирую вперед, я жду и в последнюю минуту решаю, с кем я хочу сегодня быть, заранее зная, что тот, кого я выберу, всегда готов, всегда горит желанием и только ждет от меня лишь малейшего знака. Правда, с Рико дела обстоят немного не так, как со всеми.

С Рико я уже провела десятка полтора ночей, и после каждой у меня оставались неизгладимые воспоминания впечатления, а еще бессчетное количество болячек (временных — да, но отнюдь не неприятных…).

Рико — единственный, по кому я, случается, сохну, и единственный, кому я позволяю доставлять мне беспокойство неопределенности, когда я решаю облагодетельствовать его своим присутствием. Вот почему я никогда не злоупотребляю его терпением. Я с ним познакомилась в фитнесс-центре. Когда я увидела его впервые, мне показалось, что это происходит во сне. Я и не представляла себе, что не бог, а обыкновенный мужчина может источать такую сексуальность, и при этом не переходить черту — никакой тебе приторности или там голубизны. Его тело было покрыто потом, а его темная кожа блестела, как полированный металл. Несколько мгновений я стояла в полуобморочном состоянии, потом наконец взяла себя в руки и тут же побежала переодеться во что-нибудь более привлекательное. Задав пару-другую вопросов моим девчонкам-тренерам (кое-кто из них уже побывал в любовницах Рико, а потому они сразу понимали, к чему я клоню), я узнала, что несколько лет он работал моделью. Это позволяло ему удовлетворять свою страсть к игре на саксофоне, хотя никаких поползновений сделать карьеру музыканта у него не было. Просто он обожал саксофон и хотел иметь возможность время от времени играть в небольших разномастных джазовых оркестриках. Что он делал остальное время? Проводил его в заботах о своем теле (и каких заботах!) — катался на лыжах зимой, занимался альпинизмом летом.

Поскольку я пожирала его глазами, он сразу же заметил, что произвел на меня сильное впечатление. И — чудо из чудес — именно на него я наткнулась, выходя из фитнесс-центра. Мы поболтали несколько минут, а потом разошлись. Но на самом деле в этот момент еще ничего не началось. Наши отношения замерли на мертвой точке и не менялись в течение нескольких следующих недель, хотя Рико всегда был обаятелен и проявлял ко мне внимание. По моим наблюдениям, у него была, наверно, целая дюжина подружек, но это меня не обескураживало.

События начали развиваться с того момента, когда однажды в зале отключилось электричество… Должна признаться, что, встретив Рико, я стала проявлять значительно больший, чем прежде, интерес к занятиям в фитнесс-центре. Не то чтобы раньше я ленилась, но теперь я ни с того, ни с сего стала отдавать этому вдвое больше времени. Странно, не правда ли? В тот день я даже из офиса ушла пораньше, чтобы попасть в зал, когда он точно будет там. Когда я вошла, народа в центре было всего ничего, но Рико уже объявился — бродил по залу во всей своей мужской красе. Мы начали упражнения одновременно и выполняли их с одинаковой скоростью, хотя время от времени ему и приходилось замедлять ритм (всего чуть-чуть), чтобы я могла за ним поспевать. Все шло превосходно, и, закончив упражнения, мы договорились встретиться, переодевшись, внизу, чтобы вместе перекусить. Я была в душевой — как раз направлялась в кабину, когда вдруг оказалась в кромешной темноте. Во всем здании погас свет.

Я замерла на месте в полуспущенном трико, недоумевая — что же теперь будет. Несколько минут спустя в раздевалку зашел тренер и сказал, что продолжать занятия дальше опасно, а потому мы должны как можно скорее направляться к выходу. Потом он постучал в дверь душевой, и спросил — есть ли там кто.

— Мне нужно одеться, — сказала я, — и тогда я смогу спуститься.

И вот тут я узнала звонкий голос — он сообщил мне, что произошла серьезная авария, и света не будет еще несколько часов. Рико… Он ждал у дверей, чтобы проводить меня. Я решила, что все равно сначала быстренько приму душ, а потом уже выйду к нему. Не успела я полностью стащить с себя трико, как услышала приближающиеся приглушенные шаги. Сердце у меня забилось, но я сумела взять себя в руки и уверенным голосом сказала:

— Кто здесь?

Ответа не последовало, но внезапно я почувствовала, как меня, подхватив под ягодицы, поднимают две сильные руки. Потом раздался шепот Рико.

— Это всего лишь я. Ты хочешь, чтобы я ушел?

В ответ я обхватила его за широкие плечи и прижала губы к его мощной — сплошные мускулы — шее. Его длинные волосы щекотали мои руки и грудь. В его руках я почувствовала себя такой маленькой. Он поставил меня на землю и прижал палец к моим губам, чтобы я помалкивала. Как будто я собиралась протестовать. Потом он взял меня за руку и повел. Я была голой, но меня это мало волновало.

Зал для занятий был пуст и освещался только бледно-красным светом аварийных ламп. В зеркале мы отражались одними только силуэтами: гигант и маленькая девочка. Подняв девочку, гигант уложил ее на тренировочную скамейку, расположенную под углом в сорок пять градусов, и их тела соединились.

Меня поразила мягкость его губ, свежесть его дыхания. Но скоро это ощущение было вытеснено другим — я с наслаждением почувствовала, как мне в пах уперлось что-то восхитительно твердое — прелюдия грядущих наслаждений. Он был тяжел, настойчив, а член его доставлял мне изумительное неудобство. Я чувствовала, как его язык исследует мой страждущий рот, лижет мою шею, а потом — мои изящные маленькие груди. Ухватившись за край скамейки, Рико притиснулся ко мне, потом он скользнул вниз всем телом — грубое, животное движение, потом вернулся наверх, чтобы еще раз прижаться своими губами к моим. Кожа его была солоноватой, а запах отдаленно напоминал запах миндаля и свежих фруктов.

Он опять поднял меня и понес — так, словно я пушинка. Какое восхитительное ощущение. Он подошел к другой скамейке и мягко опустил меня на нее. Эта скамейка была строго горизонтальной и оснащена ручками. Потом он подвинул меня так, чтобы на скамейке осталась только верхняя часть моего тела, а все остальное — начиная от копчика — свисало вниз. Чтобы не упасть, я ухватилась за перекладину у меня над головой. Мне даже страшновато стало — что же дальше-то? Внезапно мне захотелось наблюдать за происходящим со стороны в качестве зрителя. Я повернула голову в сторону и в зеркале увидела гибкое тело Рико — он развел пошире мои ноги и устроился передо мной на коленях. На мгновение он замер, взглянул на меня, взглянул на тело, распростертое перед ним и ждущее его. Я вздрогнула, ощутив прикосновение его мощных рук, когда он принялся легко массировать нежную кожу бедер на подступах к моему влагалищу, медленно подбираясь к цели большими пальцами. Я ждала приближения его пальцев к моей киске, которая увлажнилась в нетерпении. Но он не спешил к этому месту. Он массировал кожу вокруг, раздвигал и сдвигал мои губы, но не давал того, что я хотела. Я чувствовала, что вся пропиталась своими соками, и тут он погрузил в меня свой обескураживающе неторопливый палец, а потом поднес его к своим губам. Он удовлетворенно застонал, почувствовав на языке мой вкус. Мои же собственные стоны, напротив, были вызваны неудовлетворенностью и нетерпением. Когда он понял это, его пальцы вернулись к моим нижним губам, и я почувствовала на них слабый сквознячок и его взгляд. Он не двигался. Он словно бы размышлял. И мне уже стало казаться, что так ничего и не произойдет, но в этот момент я почувствовала прикосновение его языка и пытливого пальца, который устремился вглубь, и испустила вздох облегчения. В зеркале отражалась женщина на жесткой скамейке; женщина выгибала спину, изнемогая от жгучего желания. Я хотела, чтобы он ни на мгновение не прекращал делать то, что делает… Палец его вошел в меня так глубоко, что я даже испытала боль, а его неутомимый язык собирал все мои слезы. Я хотела кричать, но сдерживалась — нас могли услышать. В голове у меня была только одна мысль: схватить его обеими руками и вонзить в себя, насколько хватит сил. Мне отчаянно хотелось испытать — на самом ли деле он может дать мне все то, что я воображала. Я хотела быть его жертвой… Словно читая мои мысли, он стянул с себя шорты, и мои ожидания были вознаграждены — я узрела гигантский, поблескивающий член, который вырвался наружу и замер в полной готовности. Но мои неприятности еще не кончились… Он ввел в мою киску самый кончик — всего полдюйма — и тут же вышел. Он повторил это три раза, потом поднялся. Он нашел еще одну перекладину и подвинул ее так, чтобы она находилась точно у меня над ногами. Он подвинул мое тело так, чтобы я смогла задрать ноги на перекладину и повиснуть на ней, согнув их в коленях. Мои ягодицы при этом оказались в воздухе и чуть выступали за конец скамейки. Теперь он снова стал передо мной на колени и одним движением, словно его член служил ему направляющей, вошел в меня на всю глубину. Я чувствовала себя как агнец на закланье — в полном бессилии. То отражение, что я видела в зеркале, теперь казалось мне странным: я лежала на спине с поднятыми руками, держась за перекладину над моей головой, а мои ноги висели на другой перекладине — в другом конце скамейки. Под таким углом я была абсолютно беззащитна перед бешеным напором моего нового любовника. Впрочем, сопротивляться ему у меня не было никакого желания. Он был огромен. Пожалуй, это был самый крупный член из тех, что побывали во мне. Я была вся нараспашку, заполнена до предела, чуть не разрывалась на две половины. А Рико, хоть он и стоял на коленях, все равно возвышался надо мной. Я чувствовала его напор своими почками, даже мой желудок охватила какая-то истома. Когда мне уже стало казаться, что больше я не смогу принять в себя ничего, он начал нежно ласкать меня под ритм своих настойчивых качков, и мне ничего не оставалось, как только отдаться целиком на волю этих движений и кончить с такой страстью, какой я не помнила за собой раньше. Но ему этого было мало. Позднее я поняла: все, что мы успели проделать до этого момента, было для Рико только разминкой.

В другом углу зала — перед зеркальной стеной — стоял тренажер для накачки бицепсов. Он представлял собой сидение с мягкими подлокотниками на высоте моей талии — стоял там и ждал, когда кто-нибудь им воспользуется. Рико поставил меня на сидение на колени так, чтобы моя попка красовалась высоко над полом. Руками я держалась за подлокотники, но при этом доступ к моим грудям был свободен — ласкай себе на здоровье. Я стояла лицом к лицу со своим отражением в зеркале и видела свою слегка испуганную физиономию, влажные губы и покрытые потом плечи. Рико устроился сзади, его орудие торчало перед ним, как пика. Он направил его в меня и вошел со всей силой. Груди мои содрогались с каждым его ударом. Неужели это себя видела я в зеркале? Нет, я себя уже не узнавала. Я стала зрителем, смотрящим самый непотребный из порнофильмов, в котором страсть героини уже отнюдь не напускная.

Девица передо мной ухватила себя за груди и по-звериному ласкала их, а гигант сзади вонзался в нее все глубже и глубже, ускоряя темп и выходя на миг лишь для того, чтобы с новой яростной силой ворваться внутрь. Это безумное действо продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала настойчивые позывы нового оргазма. Мышцы ее влагалища сжались, дрожь прошла по телу, а потом по ее чреву неожиданно растеклась теплая волна. Она с неловкой поспешностью потянулась рукой к той точке между ног, от прикосновения к которой она должна была достигнуть вершины и взорваться. Догадавшись о ее намерениях, мужчина тут же замедлил движения. Он хотел, чтобы она подождала еще. Умоляя его продолжать, она застонала от разочарования. Он поднял ее с сидения, она обхватила его ногами, и он снова грубо вошел в нее. Наконец он совершил акт милосердия и нажал своим шероховатым пальцем на ее страждущий клитор. Он почувствовал, как дамба внутри нее рушится и волна оргазма затопляет ее. Теперь пришел и его черед…

И тут мы увидели луч фонарика и услышали шаги на лестнице. Мы ринулись в раздевалку, где продолжили обниматься под душем.

Мы с Рико простились, когда я одевалась, а наш прощальный поцелуй был чуть ли не целомудренным. После этого я томилась три дня, но не могла себе позволить признаться ему в своих вожделениях.

Первая пытка ожиданием продолжалась даже не несколько дней, а целую неделю, но зато потом мы встречались почти каждый день. Томас и Этьен — бедняжки — стали проявлять беспокойство. Я ничего им не говорила и не объясняла. Но вот дней десять спустя я почувствовала, что мне снова хочется нежных ласк Томаса.

Я ему позвонила, заверила в том, что отнюдь его не забыла и очень хочу встретиться. Он ждал меня с прекрасным букетом белых роз… Великолепный обед стоял в духовке, а на столе горели свечи. Никаких вопросов о моем отсутствии в последние дни. Он просто сказал, что волновался за меня и боялся, не случилось ли со мной какой-нибудь неприятности. Мы провели вечер, потягивая вино в гостиной и расслабляясь под звуки музыки. Потом мы уснули в объятиях друг друга, даже не занявшись перед этим любовью, что меня вполне устраивало — все мое тело еще побаливало… Это было прекрасно.

А потом Этьен возил меня в Нью-Йорк в театр. Мы летели в самолете его компании, и целый уик-энд провели, как молодожены — медовый месяц. Мы ходили по музеям, заглядывали в магазины, где он потратил на меня целое состояние. Мы остановились в одном из самых дорогих городских отелей и не упустили шанса использовать все возможности джакузи, кровати с четырьмя столбиками и туфель на тонких каблучках… Этьен не уставал повторять, как он тосковал без меня. Он говорил, что в мое отсутствие был пай-мальчиком, но все равно должен быть наказан, поскольку разик-другой мастурбировал…

Я устроила ему небольшое наказание, думая при этом, что хорошо бы Рико сделал со мной то же самое… Мы расстались в аэропорту. Устроившись на заднем сидении лимузина, который вез меня домой, я издала удовлетворенный вздох…

Такой вот наполненной жизнью я и живу уже некоторое время… Конечно, она выматывает, но зато какое дарит блаженство! Иногда я наслаждаюсь несколькими часами одиночества, хотя позволяю это себе все реже и реже. Поскольку все, что мне надо, я могу получить по первому требованию, почему бы и не позволить себе одиночество? Моя жизнь стала настоящей идиллией. Нет такого дня, чтобы по моему лицу не гуляла удовлетворенная улыбка.

Все эти ощущения — часть моей работы. Я ведь принадлежу к тем немногим счастливчикам, которые сочетают дело с удовольствием, а моя работа разработчика рекламы теперь приносит мне удовлетворение, какого я не получала прежде…

Контракт, по которому я работаю (самый важный пока контракт в моей жизни) должен действовать и дальше без сучка и задоринки. Я так холила и лелеяла этот контракт, и он станет венцом моей долгой и напряженной работы. Конечно, он будет к тому же гарантировать и успех моей компании. Вот почему я проводила такое обширное исследование и всесторонне проверяла изделие на себе. Во время этого напряженного периода мужчины в моей жизни были абсолютно восхитительны…

Любой хороший маркетолог должен знать рекламируемый продукт вдоль и поперек. Поэтому я, полностью отдаваясь испытанию изделия на завершающей фазе, руководствуюсь не только эгоистичными мотивами. Конечно, я получаю от этого немалые преимущества, и при небольшой доли везения буду получать их и дальше — столько, сколько мне понадобится…

Я знала, что в ближайшее время буду слишком занята и не смогу видеться со своими милыми любовниками. Поэтому я решила с каждым из них провести по вечеру. Наша встреча продлится всего лишь одну ночь, а потому я останусь немного неудовлетворенной и буду стремиться к новому свиданию.

На сей раз восхитительный обед для Томаса приготовила я. Я не стала экономить и предложила ему все лучшее. Я на славу потрудилась и приготовила то, что приведет его в восторг, создала идеальную атмосферу в полном соответствие с его вкусом. Мы неторопливо и сладостно занимались сексом на свежих атласных простынях. Я упивалась его нежностью и любовью.

На следующий день я целый час водила Этьена на коротком поводке, и он удовлетворял каждое мое желание в точности, как я его об этом просила. Я вышагивала перед ним в моих кожаных бикини и босоножках на опасно высоких каблуках. Я чувствовала себя необыкновенно порочной — femme fatale par excellence.[1]

Его полная покорность доставила мне необыкновенное наслаждение.

Следующей ночью мы со всем пылом занимались любовью с Рико в раздевалке крохотного ночного клуба, где он играл на своем саксофоне. Его музыка очаровывала меня всю ночь, а мое вожделение к нему было почти невыносимым. По окончании шоу он набросился на меня, и мы занимались любовью долгие часы — так мне, по крайней мере, показалось. Я ушла от него на рассвете и как лунатик побрела к своему дому, чтобы поспать хоть пару часиков, прежде чем отправиться на работу.

Настало время попрощаться со всеми ними и заняться неотложными делами. Мне предстояло решить невероятно трудную задачу, но я чувствовала, что готова к этому — ведь не даром же целый месяц я проводила всесторонние испытания изделия. Глубоко вздохнув, я наконец набираюсь мужества, отпускаю джойстик и отключаю питание. Я снимаю с себя шлем, который соединяет меня с необыкновенным миром виртуальной реальности — самым фантастическим изобретением ХХ века. Я уже начинаю тосковать без Рико и без других тоже, даже без тех, встреча с которыми мне еще предстоит.

День рождения Франсуа

В баре отеля «Режанс» элегантная обстановка, неяркий свет, мягкие ковры, в которых тонут шаги и шумы. Весь зал заставлен обитыми бархатом стульями и столиками, укрытыми белыми накрахмаленными скатертями. Ненавязчиво играет джаз, а публика здесь преимущественно утонченная, изысканная, в особенности в начале вечера. Народу здесь обычно полным-полно. Бизнесмены, всякий дипломированный и творческий люд — все собираются за столиками и у стойки. Тот конкретный вечер не был исключением. Позднее в отеле должна была состояться разрекламированная демонстрация мод.

Я появился в баре в 5:30 с моим приятелем Стефаном. Он присоединился ко мне под тем предлогом, что не может ехать домой, — на другой конец города — пока не схлынет час пик. Но меня-то не проведешь. На самом деле ему хотелось взглянуть на Габриэль.

Мы уселись за один из немногих свободных столиков, заказали мартини и стали расслабляться. Народу сюда уже набилось немало… Типичный бар при отеле: любой разрядившийся в пух и прах тип не закрывает рта, нимало не слушая замечания своих спутников, потому что все только и думают о том, чтобы завладеть вниманием и правильно держать стаканы с мартини. Стефан, пригубив свою выпивку, сказал:

— Ты уверен, что Габриэль собиралась встретиться с тобой именно здесь? Что-то я не замечаю тут никого в джинсах.

— Ты что не понял? Я же тебе говорю: вчера она мне обещала, что ради такого случая «оденется, как женщина». Она знает, какое это на меня производит впечатление… Поэтому-то она и номер для нас сняла.

«Случай», о котором я говорил, на самом деле был всего лишь моим днем рождения, но Габриэль раздула из этого целую историю — она всегда отдавала этому дню все свое чувство и воображение, чтобы было о чем вспомнить.

В этом году Габриэль начала меня доставать с моим днем рождения за два месяца. Она спросила, нет ли у меня каких-либо соображений, чтобы облегчить ей задачу сделать для меня этот день днем незабываемых радостей.

— Явись ко мне в кружевах, чулках и на высоких каблуках, от которых я с ума схожу.

— Ну, это ты так или иначе получишь! Давай-ка напряги свое серое вещество — что бы тебя по-настоящему завело?

— Сделай мне сюрприз.

Больше она эту тему не поднимала. Она вообще больше не заговаривала о своих планах на этот день. Я даже стал подумывать — уж не забыла ли она о нем.

Днем двадцать четвертого, накануне роковой даты, она позвонила мне на работу и сообщила, что вечер своего дня рождения я проведу с ней. Еще она сказала, что сняла номер в отеле «Режанс», где мы и поужинаем, и добавила, что если к концу ночи у нее еще хватит сил, то она заставит меня раздеться донага, погрузит в шампанское, а потом будет слизывать его, пока не напьется вусмерть.

Все это мне очень понравилось, в особенности в части шампанского.

Она позвонила мне еще раз, — уже в мой день рождения — когда я был на работе.

— У меня сегодня масса дел, которые нельзя отложить. Когда ты собираешься быть в отеле?

— Ну, не знаю. В пять, в пять тридцать.

— Я так и думала. Давай-ка встретимся не в номере, а в баре. Договорились? Извини, дорогой, но я не знаю точно, когда управлюсь. Может, не раньше половины седьмого. Извини…

— Ничего страшного. Выпью рюмочку, пока тебя нет, только и всего. Ведь в конце концов это же мой день рождения… Кто знает, может какие-нибудь дамочки в платьях составят мне компанию.

— Ладно, я тебя поняла. Я на уши встану, чтобы прийти пораньше. Но если в этом будет необходимость, я без лишних церемоний вырву тебя из объятий любой бесхозной женщины, которую ты подберешь.

— Только не очень грубо.

— Конечно! Я тебя люблю. До скорого.

Вот как я оказался здесь с Стефаном, который сидел рядом со мной и чуть ли слюни не пускал, глядя на всех этих женщин. С Габриэль (с той самой женщиной, которую я уполномочил удивить меня сегодня вечером) меня познакомил Стефан. До того как на сцене появился я, он пытался завоевать ее, но потерпел позорное поражение. Однако зуб на меня он за это не нарисовал, хотя продолжал питать к Габриеэль самые нежные чувства. Вот почему, когда я сказал, что она «оденется, как женщина», чтобы меня ублажить, он вдруг перестал спешить домой.

— Не уйду отсюда, пока не увижу, что она надела! — заявил он. — Уже 6 часов. Куда она задевалась? Пора бы уже…

— Она сказала, что раньше 6:30 не появится. Понимаешь, ей ведь трудно выбрать из двух своих платьев…

Гардероб моей Габриэль состоял в основном из джинсов, свободных рубашек и свитеров на несколько размеров больше, чем нужно. Любимой ее обувью были кроссовки, хотя иногда она и надевала ковбойские сапожки. Косметикой она почти не пользовалась, почти никогда не носила туфлей на высоких каблуках (разве что в тех случаях, когда хотела меня соблазнить). Очень редко (и только для того, чтобы доставить мне удовольствие) надевала она одежду чуть более женственную. Правда, таковой у нее было немного (что было достойно сожаления!), но что уж тут поделаешь?.. Она знала, что когда одевается по-женски, я просто таю. Но она мне не раз говорила, что в «женских тряпках» (как она их называла) она чувствует себя неловко.

— Не сомневаюсь, посмотреть будет на что, — сказал я. — Габриэль может быть такой хорошенькой, в особенности когда…

Но предложение это я не успел закончить. Да и все остальные разинули рты. Все мужчины в баре тут же замолчали. И не удивительно! В зал вошла какая-то кинодива — разговоры мигом прекратились, а похотливые взгляды мужчин прилипли к ней. Она была эротической мечтой, обретшей плоть…

У нее были огненно рыжие волосы, спадавшие до самой талии, длинное черное платье, которое сидело на ней, как вторая кожа, и имело вырез, заканчивающийся у бедра, а еще на ней были невероятные черные туфли на немыслимо высоких каблуках. Ногти ее сияли алым лаком, и точно такого же цветом отливали губы. Единственной драгоценностью на ней была нитка жемчуга на длинной, хрупкой, невообразимо прекрасной шее. Не смотреть на нее было нельзя, не желать ее — невозможно. У нее было ослепительное обаяние и невозмутимая уверенность супермодели. Макияж идеально подчеркивал ее до странности необычные зеленые миндалевидные глаза и тонкие брови — такие же рыжие, как и ее волосы. Даже ее очки добавляли небольшой штрих к ее таинственному облику. Глаза ее были чуть ли не слишком зеленые… а эти губы!

Первым в себя пришел Стефан. Он потряс головой, словно чтобы развеять туман, и громко сглотнул слюну, а я все еще пребывал в состоянии замешательства и не отрывал глаз от таинственной женщины, следя за каждым ее движением. Она прошла к стойке, уселась там в одиночестве и устроилась поудобнее. У меня было странное ощущение, что я уже видел ее где-то прежде. Но где? Такую я бы ни за что не забыл! Прошло секунд тридцать моих напряженных воспоминаний — я уже представлял себе ее без платья, в одних только этих убийственный туфлях, шелковых чулках и очках. К моему великому смятению, я почувствовал, как у меня в штанах произошло шевеление — начало могучего и неудержимого восстания. Мне даже показалось, что я хоть лоб разбей в покаянии — бугор у меня в штанах никуда и не денется. Я заставлял себя думать о моей возлюбленной — все впустую.

Пытаясь хоть как-то отвлечься от присутствия этой сексбомбы, я призывал в свое воображение образы той женщины, которой всегда восторгался — даже по утрам, когда ее лицо еще чуть припухлое и не отошло от сна. Той, которую я ни на мгновение не прекращал любить, даже приходя домой и видя ее развалившейся в кресле перед телевизором, даже когда она вся покрыта потом после класса аэробики, даже когда она вся сплошной комок нервов — сидит за рулем автомобиля. Я никогда не изменял ей, если не считать редких случаев вроде сегодняшнего, когда я бываю ошарашен появлением юной красавицы и позволяю себе немного увлечься… А разве найдется мужчина, у которого не бывает таких фантазий?

Наверно, Стефан испытывал то же (за исключением чувства вины разве что), потому что он придвинул свой стул к столику и пробормотал:

— Нужно издать закон, который запрещал бы делать подобные вещи. Ха! Я знаю, что ты влюблен, но что ты будешь делать, если такая женщина выберет тебя — тебя!

Я тревожно сглотнул слюну.

— Не знаю… Я наверняка не ее тип, а кроме того.

— Месье Франсуа Дюпюи просят к телефону!

— Спасение пришло в последнюю минуту! Наверно, это Габриэль.

Это была не Габриэль. Звонила ее подружка Мартин, которая сообщила, что Габриэль в пути и мне нужно потерпеть еще совсем немного. Она только что ушла от нее, Мартин, но на улицах пробки, и, возможно, на дорогу ей понадобится еще час. Я был разочарован, но от моего разочарования не осталось и следа, как только я увидел, что рыжеволосая смотрит на меня и, кажется, не без интереса. Да нет! Этого не может быть… Я вернулся за столик, тщетно пытаясь скрыть румянец, появившийся у меня на щеках.

— Еще выпить хочешь?

— С удовольствием. Это была Габриэль?

— Нет, Мартин.

Я объяснил ему ситуацию, и он тут же выразил мне сочувствие и утешил, сообщив, что побудет со мной еще немного.

— Для этого и существуют друзья, — заметил он.

Насчет дружеских чувств в данной ситуации я был не очень уверен, но тем не менее поблагодарил его.

К нашему столику приближался официант с подносом.

— Мистер Дюпюи, красивая дама у стойки хотела бы предложить вам выпить.

— Очень мило с ее стороны, но я жду мою девушку.

— Дама так и подумала, когда увидела вас у телефона, но тем не менее она просит вас принять выпивку.

В глазах у официанта бегали чертики, и у меня возникло ощущение, что отделаться от него будет нелегко. Поэтому я принял выпивку, чтобы не обидеть прекрасную незнакомку.

Я постарался встретиться взглядом с этой женщиной мечты, чтобы поднять свой стаканчик в дружеском приветствии, но она была целиком погружена в разговор с еще одним мужчиной, который нашел ее обаятельной. На меня она не обращала внимания. Стефан внезапно завелся.

— Слушай, почему всегда ты? У тебя и без того уже есть великолепная девушка, а у меня — только моя подушка да кулак. Почему?

Стрелки часов показывали 6:30.

Рыжеволосая продолжала разговор с тем же типом, но тот начал пьянеть на глазах. Было совершенно очевидно, что у него на уме. Я подумал, что, может, мне следует подойти и поблагодарить ее за угощение. Хороший повод избавить ее от навязчивого собеседника. Я мог бы попросить официанта поднести ей выпивку от моего имени, но я свою удачу знаю: в самый неподходящий момент сюда заявится Габриэль, и я буду выглядеть полным идиотом. Мои размышления прервал Стефан — он собрался уходить. Он заставил меня пообещать, что я дам ему знать, если мои планы внезапно изменятся, и я прекрасно понял, что он имеет в виду: не брошу ли я Габриэль ради рыжеволосой.

— Хорошо… Я дам Габриэль еще минут тридцать…

Мне все это уже стало надоедать. Габриэль сначала надавала бог знает сколько соблазнительных обещаний, а сама заставила меня в мой же день рождения помирать здесь от скуки. Мне вдруг пришло в голову, что она все это и запланировала: посиди-ка, мол, дружок и покипи от возмущения и разочарования — поддался, глупый, на соблазнительные посулы. А может, она даже хотела испытать меня — не поддамся ли я на практически непреодолимые искушения.

Оставшись один, я мог без помех восхищаться этой шикарной девицей. Я ждал, когда она повернет голову в мою сторону, чтобы я мог выразить ей свою благодарность. Мужчина, который пытался ее уболтать, наконец-то сдался и исчез. Она повернулась в мою сторону, но меня не видела. Казалось, ее здесь нет — она где-то в другом мире, в другом баре, в другом городе. Затем она обвела зал быстрым взглядом, словно проверяла — нет ли где скрытой камеры, чтобы принять наиболее выигрышную позу. Наконец, она устроилась наилучшим образом. Со своего места я видел, как вырез ее платья разошелся, обнажив верхушку кружевного чулка на бедре. Одна босоножка небрежно раскачивалась у нее на кончиках пальцев, и это движение завораживало меня. Замерев, я скользнул взглядом по ее телу, задержался на пышных грудях — она оперлась ими на руку, и они чуть ли не вылезали из выреза ее платья. Я как зачарованный смотрел на длинную прядь ее огненно рыжих волос попавших между нежной кожей и материей.

Мое воображение рисовало мне мучительно-сладкие картины — я представлял себе, как наматываю эту прядь на пальцы. Нет, женщинам нужно запретить носить такие волосы. Чувства мои были обострены, но обострены избирательно. Я больше не слышал назойливого шума, стоящего в баре, — только кровь моя бурлила, приливая к паху. Я не видел ничего, кроме этого божественного явления. Я воображал, как она парит надо мной в огромной кровати с атласными простынями, рыжая грива ее волос у меня на глазах, во рту… Черт побери, в штанах у меня просто лом образовался.